Марк Захаров - Дифирамб - 2004-11-27
К.ЛАРИНА – У нас на диске эта музыкальная композиция обозначена как «Выход придворных». Ну, на самом деле, это выход главного режиссера театра Ленком Марка Анатольевича Захарова. Здравствуйте, Марк Анатольевич.
М.ЗАХАРОВ – Здравствуйте.
К.ЛАРИНА – Хотя, с другой стороны, в этом тоже есть смысл, в этом определении, поскольку вот несколько лет назад Ваш театр часто называли придворным, когда президентом был Борис Николаевич Ельцин. Вот, придворный театр.
М.ЗАХАРОВ – Ну, да, в какой-то момент меня подозревали в том, что я оказываю огромное воздействие на решения президента. Это смешное было время.
К.ЛАРИНА – Но не были придворным театром?
М.ЗАХАРОВ - Не был придворным театром, нет.
К.ЛАРИНА – А хотели бы быть?
М.ЗАХАРОВ – Да, нет, наверное. Вспоминая судьбу Мольера, как-то не очень хочется так, в большой быть зависимости. Хотя если какие-то награды, какие-то покровительственные жесты, то так вот сказать, что я сейчас ханжески вам скажу, что ни в коем случае и буду только хамить руководству, и кто бы со мной ни вступал в диалог, я буду только грубить вышестоящим инстанциям, пожалуй, этого нет. Я, в общем, к наградам и к каким-то жестам внимания отношусь с благодарностью и… Ну, неравнодушно.
К.ЛАРИНА – Ну, тем не менее, придворные театры существовали же в прошлое время?
М.ЗАХАРОВ - Ну, наверное, раз императорские театры. Они сейчас в кавычках. Там, Большой театр, Малый, МХАТ, Мариинка.
К.ЛАРИНА – Вот кто, на Ваш взгляд, должен определять уровень нужности, необходимости конкретного театра, вот то, что относится к мировой культуре, скажем так, частью мировой культуры или, как в Японии говорят, национальное достояние. Человек - национальное достояние либо организация - национальное достояние.
М.ЗАХАРОВ – Ну, особенности нашего исторического и культурного развития, наверное, таковы, что у нас есть театры, которые, в общем, должны существовать в любом виде, обязательно. Не то что бы в любом качестве, в хорошем качестве, конечно, должны состоять, но они не должны закрываться. Большой театр, Малый, БДТ, вероятно, там, Мариинка, ну. может быть, еще 2-3-4 театра сюда можно причислить, а вот остальные театры, я думаю, что они должны носить в какой-то степени, не то что бы временный характер, но с их руководством, с директорами, с художественными руководителями должны заключаться контракты. Контракты, скажем, на 5 лет, на 4, на 3 года. Потом они должны продлеваться или они должны ликвидироваться, аннулироваться. И вот это для меня самый больной и интересующий меня вопрос. Я довольно давно о нем рассуждаю, когда-то в газете «Известия» я об этом писал. Недавно опять я сказал, что все-таки такой совет авторитетный в городе, скажем, в Москве. Я брал конкретный наш московский мегаполис. Вот какая-то компания очень образованных людей разных профессий, разного возраста, вот они, может быть, этот самый щекотливый, болезненный, самый трудный вопрос в нашей практике театральной, они и должны решать. Сейчас этого нет.
К.ЛАРИНА – Культура и рынок, вообще, вещи – совместимые, на Ваш взгляд? А если совместимые, то, каким образом?
М.ЗАХАРОВ – Вы знаете, мы, конечно, можем сделать вид, что мы никак не реагируем на изменения ситуации внутриполитической, внешнеполитической и нашей экономической ситуации, но это такой бесперспективный путь. Наверное, рыночные реалии надо учитывать и каким-то образом приспосабливаться, находить какие-то адекватные решения, чтобы выживать в сложный, более сложный, может, период нашей истории, чем он был раньше.
К.ЛАРИНА – Ну, если говорить о рынке, как об одной из тем спектаклей. Ведь понятно, что все равно мы ориентируемся на востребованность публики: или читателя, или зрителя, или слушателя. Допустим, вот был период публицистического театра, в котором и Вы принимали участие, когда все было в открытую, скорее, ближе к площадному искусству, микрофон в зал и т.д., и т.д. Я даже помню, в каком-то театре, по-моему, чуть ли ни в «Эрмитаже», пытались инсценировать статьи из журнала «Огонек» и их разыгрывали в качестве спектаклей. Вот сегодня, какой заказ социальный Вы чувствуете, ощущаете от публики, которая приходит в Ваш театр, про что или как?
М.ЗАХАРОВ – Вы знаете, сегодня, конечно, интересуют больше всего людей, это взаимоотношения человеческие, тонкости и бесконечные новые нюансы во взаимоотношениях близких людей, людей, может быть, далеких, человека и общества, человека и коллектива. Но и сказать полностью, что политика не стучится в двери и никак не воздействует, так сказать, на сознание наше театральное, я так не могу сказать. Потому что я все-таки, ну, наверное, в какой-то степени нахожусь под влиянием и Евгения Шварца, и Григория Горина, и какие-то, как раньше их называли, аллюзии, ассоциации, они должны возникать. И я, в общем, заметил, как бы я ни уходил далеко от политических проблем в последнем спектакле «Ва-банк» по «Последней жертве» Островского, все равно то, что за стенами театра, это пространство, оно стучится в дверь, оно все равно входит, так или иначе, в спектакль. Оно, так или иначе, входит в мое сознание, подсознание. Стало быть, я и пытаюсь вместе со своими друзьями актерами воздействовать на подсознание зрителя. Подсознание просто меня интересует больше, мне этот нравится термин больше, чем сознание. Сознание – как-то все проще, там понятно, что сюжет, за чем следить, а подсознание – это что-то более глубинное и то, что остается потом, по окончании спектакля.
К.ЛАРИНА – Ну, тем не менее, в спектакле «Плач палача» Александр Абдулов в зал стрелял из автомата, и как-то было неуютно под этим дулом. И было за что! Вот я сидела, когда он стрелял, и думала, ведь есть за что, думала я, действительно, прав.
М.ЗАХАРОВ – Вы знаете, очень большая доля такого всемирного гуманизма заключена в «Гамлете» Шекспира. Ведь в конце всех, понимаете, это страшно звучит на острие шпаги, сабли, протыкают тела, умирают, льется кровь. Вот такой, может быть, стресс в конце, стресс
во имя радости будущей, во имя некоторого такого, что как-то, ну, немножко встряхнуться, взбудоражиться, немножко вздрогнуть и начать думать немножко по-другому, с другой стороны обдумывать некоторые проблемы, о которых думаешь ежедневно. Вот, можно стрелять и можно убивать в конце. И это не значит, что это – призыв к насилию и к стрельбе.
К.ЛАРИНА – Ну, все равно, попытка разбудить общество, она все равно присутствует в этой метафоре?
М.ЗАХАРОВ – Присутствует. Конечно, конечно
К.ЛАРИНА – Получается?
М.ЗАХАРОВ – Ну, тот, кто подключается, да, наверное, получается, но так я всегда 100%-ные какие-то гарантии давать боюсь и я думаю, что зритель всегда прав. Тот, кто не подключился. ну, что же… Поэтому, может быть, я и думаю всегда о финале первого акта. Как сделать финал первого акта таким, чтобы не расходились по домам люди. Правда, у меня есть умные коллеги мои, режиссеры, которых я очень люблю и уважаю, они стремятся делать без антракта спектакль, что тоже очень умно и своевременно. Время теперь берегут, время стоимость имеет теперь другую, чем раньше, и поэтому вот это тоже - большая театральная проблема сегодняшней нашей театральной практики.
К.ЛАРИНА – Но вот смотрите, мы все равно с Вами говорим о, так называемой, социальной функции театра, да? Действительно, задуматься, подумать о чем-то. А если говорить об эмоциональном каком-то накале. Вот Вы помните, когда Вы в последний раз плакали, общаясь либо со спектаклем чьим-то, либо с книгой, либо с фильмом? Я понимаю, что Вы профессиональный человек, но все равно, человек очень ранимый, как любой человек, занимающийся искусством. Было такое?
М.ЗАХАРОВ – Знаете, вообще, если и не заплачешь, то восходит идея к Пушкину «над вымыслом слезами обольюсь».
К.ЛАРИНА – Да.
М.ЗАХАРОВ – И если комок соленый не подойдет к горлу, то, в общем, и не получится хороший спектакль, поэтому там, и «Поминальная молитва», и даже последний спектакль, где в общем, нету, может быть, таких душераздирающих мотивов. Хотя вот Вы вспомнили «Плач палача». Там да, достаточно резкие есть повороты в мышлении и в самом сюжете. Ну, и обязательно, знаете, ужасно хочется вставить мне сейчас, извините, что я так прыгаю в своем ответе «Разбойники» Шиллера. Ну, смотрю, ну, нигде юмора нет, ну, негде улыбнуться. А смех и слезы - это для меня такая универсальная формула театра. В русском театре обязательно нужно смеяться и немножко плакать.
К.ЛАРИНА – Очень много смеемся последнее время.
М.ЗАХАРОВ – Да, сейчас появилось очень много антреприз, где в основном берутся, кончено, веселые вещи. Вы знаете, что. Плучек меня научил, один из моих учителей, который меня принял из студенческой самодеятельности в «Театр Сатиры». Сказал: «Да, смеются, но уважают». «Вот знаешь, - говорит, - Марк, вот здесь, мне кажется, что они смеются, но нас не уважают». А бывает, что, знаете, не смеются, а как-то такое, легонечко какая-то волна проходит по залу. Хохота нет, вроде и не улыбка, что-то среднее между улыбкой и смехом. Вот это иногда бывает самым дорогим.
К.ЛАРИНА – Да, потому что сегодня в основном ржание преобладает.
М.ЗАХАРОВ – Возможно.
К.ЛАРИНА – Марк Захаров у нас в гостях. Напомню, что эта программа для вас, товарищи, поэтому вы можете задавать вопросы Марку Анатольевичу во второй части передачи и на пейджер, и по телефону.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА – Напомню, что сегодня в нашей студии художественный руководитель театра Ленком Марк Анатольевич Захаров. Мы сейчас будем отвечать на ваши вопросы. Александр из Петербурга спрашивает: «Уважаемый Марк Анатольевич, на Ваш взгляд, что сильнее влияет на человека, власть или деньги? Вы испытывали на себе это влияние?»
М.ЗАХАРОВ – Трудно мне сказать, это очень вопрос такой… Я думал, что-нибудь простенькое меня спросят, про театр, какой спектакль посмотреть. Я бы посоветовал премьеру «Ва-банк». А вот что такое…
К.ЛАРИНА – Кстати, про деньги.
М.ЗАХАРОВ – Да, про деньги, про деньги. Это - поздний Островский Александр Николаевич. Он как раз понимал, что входит новая генерация в нашу жизнь. Наверное, нам, для нас, для нашей ментальности, Вы знаете, я думаю, что власть сильнее. Я, когда сложный вопрос, я все это опускаю, не опускаю, а может быть, поднимаю до уровня нашей ментальности российской. И у нас… Мы не умеем зарабатывать деньги вообще, в принципе. Т.е. есть, конечно, люди способные, энергичные и умелые, безусловно. Мы… Один умный человек сказал мне, я ему поверил, немцы умеют хорошо работать, американцы – зарабатывать деньги, а мы – мечтатели. Мы мечтатели и мы очень хорошо мечтаем, нам нужна какая-то харизматическая личность, которая бы нами властвовала, нас направляла, мы бы поклонялись и шли бы за ней. И я понимаю, что масса может быть всяких исключений, есть люди свободные, независимые, но в общем сейчас в нашей стране, так, как я ее чувствую, все-таки власть важней.
К.ЛАРИНА – А вторая часть вопроса: испытывали ли Вы на себе эти искушения?
М.ЗАХАРОВ – Да, наверное, испытывал. Я, когда началась, так называемая, перестройка и театральным деятелям вполголоса сказал Михаил Сергеевич Горбачев: «Боритесь, боритесь, боритесь, боритесь!» Я понял, что я за этого человека вот в данный момент готов отдать жизнь, что не зря я прожил жизнь, я тоже дожил до какого-то прекрасного мгновения обновления нашей жизни и нашего сознания. И какие-то похожие вещи были с Борисом Николаевичем Ельциным, когда я его воспринимал как некоторое такое космическое явление в нашей истории. Пусть это длилось определенный момент времени, это не бесконечно было, но это было.
К.ЛАРИНА – Ну, Вы же тоже, как художественный руководитель театра, тоже обладаете изрядной властью над людьми. Вот здесь в чем-то Вы себя ограничиваете, останавливаете? Заносило когда-нибудь Вас?
М.ЗАХАРОВ – Немножко, в самом начале, может быть, когда такой, знаете, еще период юношеского максимализма есть. Я вот в такие вещи очень верю, что есть определенные периоды в жизни человека. Ну, как все революции делаются до 40 лет. Если сейчас посмотреть в Киеве, кого больше всего на улице. Ну, студенты, молодежь. И у меня были какие-то такие поползновения, но я их быстро подавил. Подавил и я как-то вспомнил быстро про Обломова -великого русского человека, написанного Гончаровым. И когда что-то я собирался реформировать в театре очень коренным образом, это было давно, лет 30 назад. Я как-то понял, что все-таки не я создал эту систему, я не властен над судьбами людей, властвовать над судьбами актеров. Я сам из актерской семьи, бывший актер. И я тут всегда себя смирял, смиряю до сих пор и ищу разумные человеческие компромиссы, и мне это сейчас удается, просто потому, что есть авторитет как театрального режиссера. И я как-то пока в принципе в 9 случаях из 10 я умею договариваться с актером.
К.ЛАРИНА – А Вы когда-нибудь ошибались вот в оценке профессионализма артиста какого-нибудь, того или иного? Были?
М.ЗАХАРОВ – Да, довольно часто это происходило, когда в театральном институте нашем, в Российской академии театрального искусства я веду курс на кафедре режиссуры и вот понять, что человек будет актером и актером хорошими или он, вообще, может быть режиссером. Вот здесь я совершал ошибки. Но я думаю, что это вообще общая закономерность такая. Коэффициент полезного действия вот таких экзаменов в творческих вузах, он не очень высокий.
К.ЛАРИНА – Вообще, это такая субъективная вещь.
М.ЗАХАРОВ – Очень, очень
К.ЛАРИНА – Критериев практически никаких, только собственная интуиция, да?
М.ЗАХАРОВ – Интуиция, а потом еще неизвестно, как дальше у него будет складываться жизнь. У меня такая теория. Я всем надоел, во всяком случае, в нашем институте, я говорю: Ну, неизвестно, кого полюбит этот человек, кто будет возлюбленной или возлюбленным. Это колоссальное значение имеет для творческого взлета или деградации, или несостоявшейся судьбы, или наоборот, судьбы блистательной.
К.ЛАРИНА – Ну, а все равно, вот когда Вы оцениваете, нужен Вам человек или не нужен. Как главный режиссер, как художественный руководитель курса. Вот представьте себе, хотя, что я Вам говорю, Вы это знаете, что решаете, вот жизнь человека решается на Ваших глазах. И как Вы сейчас скажете, так оно и будет. Были такие случаи, о которых Вы потом жалели, когда человек потом где-нибудь взлетал, и Вы понимали, что Вы ошиблись? Или нет?
М.ЗАХАРОВ – Да, были, но просто мне не хочется называть конкретные фамилии.
К.ЛАРИНА – Не надо.
М.ЗАХАРОВ – Да, разумеется, случалось это, да. Да, я очень, конечно, ценю нервную систему, заразительность, обаяние. И потом немножко думаю не только вообще, еще думаю о том, как человек должен потом устроиться в своей жизни, если он хочет быть актером. Ну, нужен рост определенный, нужны какие-то вещи, которые ему помогли бы, какие-то компоненты. Ну, красив чтобы был, во всяком случае, привлекателен, интересен. Вот какие-то вещи, они тоже, к сожалению, имеют большое значение в нашей профессии.
К.ЛАРИНА – А Марку Захарову кто-нибудь говорил: «Спасибо, мы в Ваших услугах больше не нуждаемся»?
М.ЗАХАРОВ – Да, конечно. Это началось с того, что я пошел в школу-студию МХАТ после окончания 10-летки на консультации предварительные, еще до третьих туров. Мне такой доцент Кристи сказал, что очень хорошо бы, если бы я подумал о другой профессии. Это было очень таким интересным, полезным и страшным для меня событием.
К.ЛАРИНА – И что, рыдали?
М.ЗАХАРОВ – Ну, я не рыдал, я рыдания подавил. Я помню, что я жалким образом попросил допустить меня хотя бы до первого тура, а потом уже мне отказать, потому что мне было очень неудобно перед друзьями и перед знакомыми, которые как-то за меня болели, что вот так сразу, даже не пустили на экзамены на первый тур. Ну, потом в театральном институте, в ГИТИСе как-то это у меня получилось, правда, с помощью моей матушки, бывшей не актрисы, а женщины, которая не стала актрисой, но училась на актрису. Она мне помогла поступить. Но это я описал в своих мемуарах, об этом, может, и не обязательно говорить сейчас.
К.ЛАРИНА – Возвращаясь, опять же к театрам, понятно, что театр – это конвейер, тут никуда не деться. Это же не кино. Вот в чем отличие. Все время спрашивают, чем отличается театр от кино? Тем, что Вы кино посмотрели, артисты в кино снялись, режиссер этот фильм снял и все, дальше он живет своей жизнью. А артист, в отличие от вас, говорю я зрителям, в театр приходит каждый день. Вот вы пришли посмотреть спектаклю, а он этот спектакль играет 10 раз в месяц или меньше или больше. И главный режиссер не может каждый месяц выдавать вам по шедевру. А требуют шедевра. Вот, что делать, Марк Анатольевич?
М.ЗАХАРОВ – Обязательно. Приходят удивляться, приходят за какой-то новой информацией.
К.ЛАРИНА – Да. Как же, Вы говорили, что у Вас такой театр, у Вас все спектакли - супер-пупер, а тут-то что у Вас такое? Неудачка вышла. Что делать?
М.ЗАХАРОВ – Ну, надо скорее делать какой-то новый театральный проект и мне в этом отношении, надо сказать, что в жизни везло. Наверное, мне нельзя ныть и стенать по этому поводу, потому что после какого-то мало удачного спектакля, у меня все-таки следующий выходил попристойней, поинтересней, вызывал больший интерес и в труппе, и у актеров, и у зрителей.
К.ЛАРИНА – А были ли когда-нибудь такие рецензии, появлялись ли в Ваш адрес, что все, Марк Захаров повторяется, он исписался, он больше ничего не сделает никогда?
М.ЗАХАРОВ – Ну, вообще, какие-то такие похоронные интонации…
К.ЛАРИНА – Были?
М.ЗАХАРОВ – … начал встречать, да, несколько лет назад, что вот… Ну, как, вот ушел из жизни Георгий Александрович Товстоногов и Большой драматический театр завершил свой путь, вот тот путь, блистательный, который был раньше. Вот того гляди, вот-вот Ленком должен закончиться. И я понимаю, что в общем эти люди правы. Может быть, об этом так уж не надо все время говорить. Каждому человеку можно сказать, что все…
К.ЛАРИНА – Все позади.
М.ЗАХАРОВ – Все кончается когда-нибудь, но, я думаю, что еще есть надежда, что, может быть, некоторое время Ленком побудет Ленкомом.
К.ЛАРИНА – Вопросы от наших слушателей. Возвращаюсь я к Вам: «Ваша дочь играет в Вашем театре. Наверное, есть сложности в работе с дочерью. Почему Вы решили, что Саша должна играть в Вашем театре, а она не пошла работать в какой-нибудь другой театр?» - спрашивает Марина.
М.ЗАХАРОВ – Вы знаете, что, после того, как дочь сыграла в «Криминальном таланте». Такой телевизионный фильм, который как-то посмотрели все. Одесская студия сделала несколько лет назад, уже давно достаточно. Как-то я вздохнул с облегчением, потому что стало понятно, что в общем она актриса, что мне не надо ничего доказывать, а когда она показывалась в театр студенткой, заканчивающей Щукинское училище, и… Да, у нее были предложения в другие московские театры, но ей очень хотелось работать в Ленкоме, да, и мне казалась она человеком способным и интересным. И потом одна ведущая актриса, когда начались дебаты на худсовете, она мудро сказала, Елена Алексеевна Фадеева, царствие ей небесное. Она сказала: «Да, что нам говорить сейчас. Человек жену не взял, актрису в театр. Давайте возьмем дочь!» И эта логика, она убийственным образом повлияла на членов художественного совета и на меня тоже.
К.ЛАРИНА – Очень много политики. У нас, конечно, сегодня обострение в связи с тем, что такая у нас ситуация на Украине кризисная. Мы за этим за всем наблюдаем. Но вот давайте, я тут выискала театральный вопрос среди потока политических вопросов. Геннадий спрашивает: «Почему такое резкое снижение качества Ваших спектаклей, начиная с «Шута Балакирева»? Особенно это проявилось на последней премьере «Ва-банк»». Ну, это опять же субъективно все, Геннадий. Я «Ва-банк» не видела, а видела предпоследние работы Марка Анатольевича Захарова и не только его. И вот - «Все оплачено», спектакль, который не Вами поставлен. Я бы тут поспорила с Вами. Но, тем не менее, отвечайте.
М.ЗАХАРОВ – Я бы тоже поспорил, потому что, Вы знаете, что, у меня есть, индикатор есть, телефон. Если ломятся на какой-то спектакль и очень много желающих и из тех людей, особенно из той среды, которые не часто ходят в театр и не очень хотят вообще заниматься тем, чтобы сидеть и проводить вечера в театре. Здесь я, нет, я почувствовал как раз вот на спектакле «Ва-банк» большой интерес.
К.ЛАРИНА – А что такое - снижение качества, вообще, за выражение? Оно применимо к театру?
М.ЗАХАРОВ – Да, наверное, наверное. Но это очень много здесь таких системообразующих, как теперь говорят, очень много. И актерское исполнение, и наличие интересных актеров, менее интересных, молодых, начинающих. Ну, и качество сценографии, постановочного, режиссерского решения. Тут очень много компонентов.
К.ЛАРИНА – «Уважаемый Марк Анатольевич, у Вас в театре был роскошный спектакль «Диктатура совести», - пишет нам Галина, - А что сейчас в нашей многострадальной стране происходит с совестью, потому что она не является диктатурой, а есть диктатура денег, хамства и наглости».
М.ЗАХАРОВ – Ну, переживаем тяжелый момент после такой революции, перестройки, эйфории, в которую были затянуты большие массы людей, и Ваш покорный слуга как-то побывал в ощущении того, что все меняется, теперь какое-то начинается преддверие «золотого века». А потом оказалось, что все настолько сложно и сейчас вот мы убедились просто в последние дни, что, может быть, и системе выборов, этому тоже надо учиться. Оказывается, это тоже для России вещь довольно опасная, я уж не говорю про наших братьев-украинцев. Понимаете, это хорошо в Америке, чуть-чуть проиграл и первое, что сделал Керри – поздравил Буша. На Украине далеко от поздравлений взаимных. И так же я думаю, что и для нас выборы тоже превращаются в такое тяжелое и серьезное испытание нашей политической, демократической зрелости.
К.ЛАРИНА – Вообще, конечно, Вы правы, потому что, вспоминая там начало 90-х годов, тогда казалось, что все можно быстро, да? Оказалось, что нет.
М.ЗАХАРОВ – Все можно быстро, да, и выборы так замечательно, проголосовал. Вот проголосовали за Ельцина, все замечательно. Вот сейчас думаю о выборах, это же страшная головная боль для всего государства, для народа, для всех структур политических, партий и т.д. и т.п.
К.ЛАРИНА – Про артисток спрашивают. «Маша Миронова в каких спектаклях занята и как она Вам, вообще?», - Александр спрашивает.
М.ЗАХАРОВ – К Маше Мироновой я испытываю очень большую симпатию. Хотя бы даже потому, что она - продолжательница прекрасной театральной династии. И вот она сыграла, по-моему, хорошо в «Плаче палача». Потом у нее было много кинопроектов, и мы как-то ей помогали так, даже и в репертуаре, чтобы она имела возможность сниматься. Вот сейчас какой-то новой театральной работы после «Плача палача», там она играет центральную женскую роль, сейчас пока нет, но пока. Так в театре бывает, в репертуарном.
К.ЛАРИНА – Генриетта спрашивает: «Вы не считаете, что репертуар театров Москвы состоит из сплошных комедий. Пойти на что-то умное просто не возможно». Хотя оговаривается в скобочках: «Я не говорю про Ваш театр». Ну, комедий многовато, все-таки, Вы тоже, кстати, Вас не избежало это искушение.
М.ЗАХАРОВ – Спасибо. Да, я говорил об этом, что много антреприз, к которым я отношусь достаточно спокойно и терпимо. И у меня никакой паники нет. Пусть будут антрепризы. Они, конечно, используют переводные, опробованные хорошо уже на Западе пьесы, то, так сказать, комедии положений. И вызывают смех. Но я вот вспоминаю, я уже об этом говорил сегодня, слова Плучека, вот смеяться смеются, а вот уважают ли или нет, вот это вот вопрос очень сложный и тяжелый. Но я думаю, что все равно ростки какого-то серьеза, философских раздумий, они все равно существуют, они носятся в воздухе и они в какой-то степени материализуются. Ну, скажем, даже, я не буду голословным, я скажу, что очень серьезно к репертуару подходит Петр Фоменко, Додин в Петербурге. Это люди занимаются делом очень серьезно и совершенно не собираются смешить, обязательным образом смешить своего зрителя.
К.ЛАРИНА – Т.е. возможно все-таки сегодня?
М.ЗАХАРОВ – Возможно, возможно, хотя, надо сказать честно, и самая главная трудность сегодняшняя, сегодня наступил переизбыток художественной информации. Сегодня такое количество сериалов, такое количество развлечений, такое количество информационных потоков, начиная, там, от интернета и кончая, там, 100 с чем-то каналов можно уже себе организовать дома и покупать кассеты. И все это делает новый театральный проект, новый спектакль, который бы завладел вниманием зрителей, и зритель не ушел бы домой в антракте, вот все это делает сегодня новый театральный проект очень проблемным, сложным и тяжелым занятием для художественного руководителя театра.
К.ЛАРИНА – Давайте пару звонков послушаем, уж коли я обещала телефон включить. Если Вам не трудно, Марк Анатольевич, возьмите, пожалуйста, наушники. 203-19-22. Марк Захаров. Можете обратиться напрямую к нему и задать ему вопрос. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОКСАНА – Здравствуйте, я хотела бы сказать Марку Анатольевичу большое спасибо за его спектакли, за его театр. Была потрясена увиденным недавно спектаклем «Королевские игры», и очень понравилась работа Александра Лазарева младшего. Вот хочу сходить на его «Плач палача». В каких спектаклях он еще играет, скажите, пожалуйста?
К.ЛАРИНА – Оксана, я Вас полностью поддерживаю, я очень люблю этого артиста.
М.ЗАХАРОВ – Да, он играет ведущую роль в «Безумном дне или женитьбе Фигаро», графа Альмавиво, и он играет «Плач палача», «Королевские игры». Вот это, пожалуй, три такие ведущие, главные роли. Ну, так для репертуарного театра в трех спектаклях играть главные роли, это хорошо. Но обязательно что-то будет в ближайшее время, я надеюсь.
К.ЛАРИНА – Кстати, Александр Лазарев, он и в кино, как мне кажется, очень избирателен. Когда он появляется даже в сериале, это всегда очень серьезная и ответственная работа. Берегите артиста!
М.ЗАХАРОВ – Да, он из театральной семьи, ему передали некоторый…
К.ЛАРИНА – Да, у него со вкусом все хорошо.
М.ЗАХАРОВ – Вроде бы, да, слава Богу.
К.ЛАРИНА – Еще звонок, пожалуйста. 203-19-22. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ИРИНА - Марк Анатольевич, когда-то академик Лихачев высказал на каком-то слете блистательную мысль, что все беды России от недостатка культуры. Согласны Вы с такой точкой зрения?
М.ЗАХАРОВ – Да, конечно, я это называю немножко по-другому. Я все на ментальность грешу, у меня такой термин. Ну, такая вот ментальность. Нам нужен обязательно враг, Вот тогда мы себя чувствуем хорошо, если вот враги есть. Мы очень все хотим разделить на черное и белое. Мы отрицаем какие-то промежуточные тона. У нас много химер. И знаете, первый человек… Вот сейчас очень полезно перечитать Гоголя «Мертвые души». Вот там он вывел наши химеры. Это химеры, не самого Гоголя, не автора и не Чичикова, это химеры, которые присущи нашему сознанию российскому. Конечно, я беру в таком среднестатистическом масштабе, потому что есть гении, как тот же Лихачев, и есть люди, ну, менее одаренные.
К.ЛАРИНА – Советская власть пыталась культурно развивать массы. Вспомните, сами в этом, наверняка, принимали участие, когда ездили со спектаклями в колхозы, выступали на грузовиках, и на заводах в перерывах выступали концерты старинной классической музыки. 70 лет этим занимались.
М.ЗАХАРОВ – Вы знаете, что, я вот сейчас думаю об этом, что Вы сказали. Может, это не столько воспитание, еще зомбирование происходило. Ведь я вот недавно прочел очень много материалов о первом съезде Союза советских писателей. Пастернак был в очень искреннем восторге от Сталина, масса людей находилась в каком-то коллективном таком, гипнотическом состоянии радости и восторга, включая тех людей, которых очень быстро расстреляли. Это было воспитание… Да, воспитание, заставляли там читать некоторых классиков, некоторых, правда, откладывали в сторону. Достоевский не рекомендовался для чтения, и другие некоторые наши великие произведения уходили в сторону. Но, кроме воспитания, может быть, все-таки превалировало зомбирование.
К.ЛАРИНА – Еще звонок, пожалуйста. 203-19-22. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ ФЕЛИКС - Я благодарю Вас за то, что Вы есть у нас.
М.ЗАХАРОВ – Спасибо.
СЛУШАТЕЛЬ ФЕЛИКС - Я звоню из Дагестана. Я очень благодарю Вас за то, что Вы, такой режиссер, есть в стране. И у меня к Вам вопрос, как Вы относитесь, Ваше отношение к фильму «Московская сага».
К.ЛАРИНА – Спасибо Вам большое за вопрос.
М.ЗАХАРОВ – Вы знаете, я Вам честно скажу, вот как на духу, Вы меня извините, но когда возникают такие публичные вопросы о моих коллегах, я стараюсь уходить в сторону и у меня есть здесь повод в отношении «Московской саги», чтобы как-то не высказывать свое ощущение. Ни да, ни нет, так, неизвестно, что думаю. Давайте, пусть это будет моей тайной.
К.ЛАРИНА – Ну, и последний звонок, пожалуйста. 203-19-22 – телефон прямого эфира. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ НИКОЛАЙ - Я хочу два слова сказать Марку Анатольевичу. Я по поводу современных технологий интернета. Я полагаю, что размещение спектаклей Ваших, может быть, и не только Ваших с тем, чтобы потом можно было всегда посмотреть любую постановку, любой даты, с любым набором артистов. Это будущее, то, которое поможет всем учиться на этих спектаклях и переживать вот то, что уже прошло и накапливать вот эти истории. Т.е. вот хотелось бы, чтобы это было. Не все могут приехать в Москву и пойти в театр.
К.ЛАРИНА – Да, Николай, спасибо большое за предложение. Но, по-моему, такие спектакли есть уже?
М.ЗАХАРОВ – Спасибо большое. Есть такие спектакли, хотя есть и большие трудности. Превратить, вот записать атмосферу зрительного зала, записать эмоции, нервные биотоки, которые циркулируют по залу и по сцене, ужасно трудно и иногда… Вы знаете, что, воспроизведение спектакля на пленке телевизионной иногда напоминает, как бы сказать порезче, малобюджетное, скучное кино. Так бывает, такая угроза есть, поэтому я неоднозначно отношусь к этой проблеме, хотя я Вас целиком и полностью понимаю и разделяю Ваши соображения.
К.ЛАРИНА – Спасибо большое. Это - Марк Захаров, который был сегодня гостем программы «Дифирамб». Спасибо нашим слушателям за то, что задавали свои вопросы и принимали активное участие в нашей беседе. Я еще раз напомню, что Марк Захаров и Ленком ждут наших слушателей на премьере спектакля «Ва-банк», который придуман по мотивам «Последней жертвы» Островского. Приходите в театр. Спасибо.