Козаков Михаил - Дифирамб - 2004-10-16

К. ЛАРИНА – Совершенно неожиданное, феерическое начало нашей сегодняшней встречи. Я надеюсь, вы узнали этот голос. Это Михаил Козаков, поющий Козаков.

М. КОЗАКОВ – Здравствуйте.

К. ЛАРИНА – Здравствуйте, Михаил Михайлович.

М. КОЗАКОВ – Это в 77 году исполнялось, сейчас вышел повторный диск, "Черные блюзы Ленгстона Хьюза".

К. ЛАРИНА – Я впервые слышу поющего Козакова.

М. КОЗАКОВ – Еще услышите.

К. ЛАРИНА – Чего только в жизни не бывает. Михаил Михайлович, во-первых, все поздравления от всех, от нас, от наших слушателей, и всё прошло, слава тебе, господи, 70 лет уже исполнилось, можно продолжать жизнь дальше.

М. КОЗАКОВ – Все в божьей воле. Во первых строках моего письма я хотел бы сразу поблагодарить всех тех, которые поучаствовали в этом сложном дне рождении, а их было много, всех тех, которые делали передачи, помогали мне во всем, моих друзей. Я не буду даже всех перечислять подробно.

К. ЛАРИНА – У вас есть какие-то особые люди?

М. КОЗАКОВ – Не хватило бы времени просто всех благодарить, вся передача бы ушла на то, чтобы я перечислял фамилии всех тех, кто брали и серьезные делали интервью, что-то писали обо мне и делали передачи со мной, театр, который помогал мне, я еще буду Лира 20-го играть.

К. ЛАРИНА – Театр Моссовета вы имеете в виду.

М. КОЗАКОВ – Конечно. Друзей многочисленных. Это правда. Но особо я бы хотел поблагодарить... Сегодня в 10:40 была такая передача, я бы сказал фильм, о вашем покорном, который назывался "От 7 до 70".

К. ЛАРИНА – Т.е. вся жизнь.

М. КОЗАКОВ – За 50 минут. Сделал эту работу Марк Глейхенгауз. И вот звонили с утра всякие серьезные люди и говорили: Миша, дело не в тебе в этом фильме, а дело в том, как он сделан. И вот когда ты попадаешь в такие руки, а мне случалось попадать в такие руки за жизнь, я уж не говорю о театре, и в кино иногда, Быков Ролан, и к Ромму, ко многим другим.

К. ЛАРИНА – И к Козакову.

М. КОЗАКОВ – Нет, оставьте Козакова в покое. Кино же искусство режиссерское, телевидение тоже. И ты тогда можешь стать лучше, чем ты есть, а можешь стать много хуже, чем ты есть. Я как режиссер знаю, что, когда ты ставить что-то, первое, о чем ты волнуешься, - как актеры, которых ты привлек к работе, будут ли они довольны тобой. Это я дело знаю. И передачу ты, если хорошо она смонтирована, ты в порядке, плохо ее смонтировали – ты не в порядке. В одном из обзоров телевизионных замечательный Слава Тарощина...

К. ЛАРИНА – Газета "Газета".

М. КОЗАКОВ – Да. Дело не в газете, а в Славе. Она совершенно критикует, допустим, меня в фильме "Таиров" и говорит, что "в отличие от интересной, мудрой, пронизанной козаковскими станцами летописи, новая работа Бориса Бланка с юбиляром в главной роли производит странное впечатление. Трагическая судьба режиссера плохо корреспондируется со стилистикой губернского модерна. Карнавальная стихия увела автора далеко за пределы здравого смысла, агрессивный визуальный ряд задавил содержание. Актерам играть нечего. Сталин в исполнении Алексея Петренко вещает голосом товарища Саахова, Таиров (Казаков) то и дело картинно задумывается над смыслом театра, Алиса Коонен (Алла Демидова) предстает в роли женщины-вамп в трактовке "Мира искусства".

К. ЛАРИНА – Но все очень хорошо выглядят, хочу вам сказать, Михаил Михайлович, и вы очень красивый.

М. КОЗАКОВ – Трудно сказать, насколько сам Михаил Михайлович умеет отличить поражение от победы, да это и неважно. Я все-таки надеюсь... знаете, Гамлет говорил: "Я безумен только при норд-норд-весте. Когда ветер с юга, я отличаю сокола от цапли". Действительно, что произошло?

К. ЛАРИНА – Давайте уже не будем читать всю статью, я вас умоляю, жалко времени.

М. КОЗАКОВ – Я не буду читать статью. Но я хочу сказать – монтаж. Борис очень талантливый...

К. ЛАРИНА – Что вы оправдываетесь?

М. КОЗАКОВ – Я не оправдываюсь.

К. ЛАРИНА – Михаил Михайлович, минуточку...

М. КОЗАКОВ – Мой день рождения или ваш? Нет, минуточку. Борис Львович очень талантливый человек, я ему очень благодарен, что он пригласил меня. И вторая серия вполне даже и ничего. Я не говорю о себе, там многие играют и снято... Но был односерийный фильм, 1 час 20 минут, сделали для телевидения 3 серии, разжижили и от этого, мне кажется, мы все стали утопать. И Боря, замечательный Боря Бланк, не знаю, по вине ли продюсера Жени Герасимова, он... Я сказал: Боря, ты что, самоубийца?

К. ЛАРИНА – А Евгений Герасимов там играет.

М. КОЗАКОВ – Он играет, но он и продюсер этого дела. Очевидно, не формат одна серия, показывать по телевидению. Теперь говорят, что формат – 3 серии.

К. ЛАРИНА – Да по ночам.

М. КОЗАКОВ – По ночам – это уже вопрос второй, хоть под утро. Но тем не менее. Поэтому я так ценю и благодарю всегда сердечно всех тех, и режиссеров, и помощников, которые помогают ритмически точные передачи, фильм или даже газетное интервью.

К. ЛАРИНА – Теперь я хочу все-таки влезть в ваш монолог, чтобы защитить вашу же работу про Таирова. Я вам рассказывала до передачи, я сейчас просто повторюсь уже в эфире, что звонили очень многие наши слушатели, ваши телевизионные зрители, которые просили передать огромную благодарность именно за эту работу.

М. КОЗАКОВ – Там есть хорошие вещи, и я поэтому именно благодарю Бланка. Но могло быть, действительно, лучше. Это во первых строках моего письма. Еще раз всем, всем большое-пребольшое спасибо.

К. ЛАРИНА – Если мы начали с телевидения, я бы хотела, чтобы вы несколько слов сказали о "Медной бабушке", поскольку это, действительно, событие знаковое, тоже многие посмотрели, в том числе и наши слушатели.

М. КОЗАКОВ – "Медная бабушка" – это уже...

К. ЛАРИНА – Давняя история ваша.

М. КОЗАКОВ – Давняя история. Я очень люблю Леонида Генриховича Зорина, мы с ним дружим, сотрудничаем. Изумительная пьеса, я занимался ею как разминатель для Олега Николаевича Ефремова в 70-71 году, роль Пушкина репетировал Ролан Антонович Быков, великий актер и замечательный человек. Тогда закрыли пьесу по идеологическим причинам. Прошло 30 лет, пьеса не выходила.

К. ЛАРИНА – А какие аналогии возникли тогда?

М. КОЗАКОВ – Тогда Фурцева закрывала, масса аналогий было: и отношения с властью, Солженицына поминали, всех диссидентов, Пушкин диссидент, Пушкин совсем другой. Она совсем неоднозначна, пьеса. Они всего боялись и во всем искали тайный смысл. А там есть сверхсмысл у Зорина, потому что пьеса документально, об одиночестве гения, вот про что пьеса. Но в том числе есть и те мотивы, о которых я сказал выше. Да и сегодня, между прочим, к сожалению, она актуализировалась опять, эта пьеса. Потому что когда Жуковский, Ануров Саша играл эту роль, он защищает Пушкина, Пушкин подал в отставку, и Николай упрекает его в неблагодарности. А ему тогда будет запрещено посещать архивы. В общем, сложная коллизия. 34 год, лето, когда удавка начала затягиваться пушкинская, которая его и задушила в конце концов, привела к дуэли и так далее. И Жуковский говорит: "Ваше величество, он не просто талант". "Кто же он?" – говорит Николай. "Ваше величество, он гений". Яцко (Николай) делает паузу и говорит: "Ну что ж, тем хуже для него. Может быть, ты и прав, и в нем гений. Но у гения может быть свое развитие, а у моей страны совсем другое, они ведь могут и не совпасть". Вот начинается эта тема правды гения и художника и субъективной правды политика. Это то, что актуально и сегодня, - свобода, вертикаль и т.д. Так что я не знаю, не вправе судить, как это все получилось, еще сейчас она только прошла. Знаю только одно – там самое, конечно, сложное... От Пушкина играл Виктор Гвоздицкий. У каждого из нас свой Пушкин в голосе. Я жутко боялся и тогда, а особенно сегодня ставить. Как это можно сыграть Пушкина? Да нельзя.

К. ЛАРИНА – Якут играл, пользовался успехом.

М. КОЗАКОВ – Это другие времена.

К. ЛАРИНА – Да еще, по-моему, в стихах было сделано.

М. КОЗАКОВ – В плохих стихах Глобы. Шутили: как это Пушкин может говорить плохими стихами Глобы? Здесь я взял на вооружение прием моего покойного друга Бориса Галантера, замечательного документалиста и художественного режиссера, он когда-то это придумал, я честно не украл у него, а взял, в чем и признаюсь. Собираются актеры без гримов, это актеры – хотел и Галантер сказать, и я. Никто не претендует ни на что, мы актеры, которые сейчас будем перед пюпитрами будем читать, может, на радио, может, записывать фонограмму, этот текст. От Пушкина, от Вяземского, от Соболевского, от Николая. Постепенно начинаем играть, и в гримах уже актеры. А потом снова мы актеры. Поэтому звучит Окуджава. Т.е. это не бытовая история. И Виктор Гвоздицкий, понимая всю ответственность, он понимал, не то что "я Пушкин"... Нельзя быть "я Пушкин", "я Христос", не бывает. Мы как бы берем на себя смелость. Но тем не менее надо убедить. Кто-то примет это или не примет, это уже право каждого зрителя, вот и всё.

К. ЛАРИНА – Михаил Михайлович, а вы знаете вообще, что вас любят, вы это чувствуете?

М. КОЗАКОВ – Я, как это нескромно сказать, иногда чувствую.

К. ЛАРИНА – И что делать с этой любовью?

М. КОЗАКОВ – Отвечать на эту любовь любовью.

К. ЛАРИНА – Вас ведь любят, потому что вы отдельный человек. Вы знаете об этом?

М. КОЗАКОВ – Я не знаю, что я отдельный. Я нормальный человек.

К. ЛАРИНА – Нет, вы отдельный человек. Вы ни в какой партии не состоите.

М. КОЗАКОВ – Нет, не состою.

К. ЛАРИНА – Вы не подписываете никаких писем.

М. КОЗАКОВ – Нет, писем я не подписываю. Но некоторые подписали. Между прочим, насчет ТЭФИ я бы подписал, если бы был академиком, но я не академик. Но дело даже не в этом. Я высказываю мнение откровенно, честно, всегда старался это делать. Я не политик, я либеральный интеллигент, извините опять за слово "интеллигент". Я, кстати, поэтому и не люблю отмечать какие-то юбилеи публично, принимать адреса, поздравления. Слава богу, ни советская, ни антисоветская власть меня не наградила никакими орденами. Я попросил театр, чтобы даже не посылали меня ни на какие награждения, потому что отказываться... Я же не Солженицын, который может отказаться от Андрея Первозванного.

К. ЛАРИНА – А почему вы хотите отказаться?

М. КОЗАКОВ – Я скажу. По инерции. Я прожил так жизнь, что мне смешно в 70 лет какие-то...

К. ЛАРИНА – "Заслуги перед отечеством", степени какой-нибудь.

М. КОЗАКОВ – Заслуга перед отечеством – это пускай народ скажет, заслужил я или не заслужил, народ, публика – мягче скажем. А правительство, они сегодня одно, завтра другое.

К. ЛАРИНА – Отказались бы, действительно, если б дали?

М. КОЗАКОВ – Я просил не ставить меня в положение пиаровское.

К. ЛАРИНА – Вот раз – выходит указ Путина.

М. КОЗАКОВ – И чтобы не сказали, что вот он подражает Солженицыну. Не ставьте меня в это глупое положение, не посылайте, театр интеллигентно меня не послал никуда.

К. ЛАРИНА – Вот на этом мы пока остановимся, продолжим после выпуска новостей. НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – У нас в студии Михаил Козаков. Много вопросов уже на пейджере. Про все, надеюсь, успеем поговорить. Я хотела спросить вас, Михаил Михайлович, то, что касается телевидения. Учитывая, что столько программ сейчас вышло на этой неделе, вам посвященных, неужели никто ничего не вырезал, не цензурировал? Вы последили, посмотрели? Неужели все можно, все, что вы говорите?

М. КОЗАКОВ – Я ничего особенного не говорю. Это анекдот такой был в 70-е годы. Человек развешивает листовки, его схватил КГБ, смотрят, там ничего не написано. Они говорят: а что ж вы вешаете пустые листы? А он говорит: а чего писать, и так все ясно.

К. ЛАРИНА – Т.е. вы по этому принципу сейчас общаетесь с прессой.

М. КОЗАКОВ – Нет, почему, разная пресса бывает. Я интервью давал не газетам, а людям.

К. ЛАРИНА – Но тем не менее кино, про которое вы мне рассказывали не в эфире, кино, которым вы сейчас занимаетесь. Я знаю, что у вас есть опасения, что не все сегодня может произойти.

М. КОЗАКОВ – Я стараюсь, когда я делаю, не думать об этом. Мне важно, чтобы я был абсолютно искренен и честен. Это кино "Играем Шекспира", это для ТВЦ. Я благодарен, что мне предоставили возможность. Начиналось все как передача к моему 70-летию. Вот я играл Гамлета в 22, теперь Лира играю, между этим играл разные шекспировские роли. Почитаю эти монологи, фрагменты покажем.

К. ЛАРИНА – Т.е. чисто такая театральная история.

М. КОЗАКОВ – Да. А потом я что-то откомментирую. И вдруг как бы Шекспир сказал "нет, товарищ Козаков, ты со мной так не обходись, я ставлю такие вопросы, о которых ты должен подумать сегодня, а не просто роли играть". И я старался подумать (стараюсь во всяком случае, еще не закончил) на пленке, т.е. превращается это в 3-серийный фильм, художественный, надеюсь.

К. ЛАРИНА – Публицистический.

М. КОЗАКОВ – Публицистический. С хроникой от Сталина до Беслана. Потому что каждая эпоха, она ставит какие-то свои и вечные, и свои вопросы. Вот я сейчас слушал вместе с вами новости. Вот идет, допустим, антисемитизм, Чечня, да любой вопрос. И, допустим, у меня идет Шейлок во второй серии, называется "Две комедии", комедия ошибок – 70-е годы, это двойной стандарт 70-х, дефицит нравственности, и сумасшествия какого-то, и при этом показухи, и какое это нашло отражение в "Комедии ошибок" Гаузнера, сценарий, который написал по Шекспиру Фридрих Горенштейн, такой был замечательный писатель, он умер в Германии, а потом идет Шейлок, противостояние иудейства, христианства, и это ведет дальше ислам, противостояние конфессий.

К. ЛАРИНА – Это что, на истории мира или на истории страны все-таки?

М. КОЗАКОВ – На истории страны. Называется "Играем Шекспира". Поэтому там у меня играют в фильме и Смоктуновский, Гамлет идет, я беру и Высоцкого, и Смоктуновского, вспоминаю Михаила Чехова. А монолог "Быть или не быть" смонтирован на 5 актеров: Лоуренс Оливье, Пол Скофилд, Смоктуновский, Высоцкий и ваш покорный. Все Гамлеты. И другие. Но пять, мы играем один монолог. И это такая попытка соединить. Не знаю, что получится. Но все заканчивается, 3-я серия, - Лир. Лир – это уже обобщение. Павел Осипович Хомский, я у него репетировал, мы придумали, что Лир видит своих дочерей маленькими, как все старые отцы, три девочки в спектакле играют параллельно во взрослыми актрисами. И в конце, когда убита Корделия и старик Лир несет девочку на руках... Мы не знали, что будет Беслан, теперь... А Хатынь у меня была в голове, вот этот памятник старика. Поэтому финал картины – все Лиры понесут своих детей, мужики, старые люди, на руках, и все это смонтируется с отцами, несущими девочек в Беслане.

К. ЛАРИНА – По этой тогда логике должен быть и Ричард в такой галерее.

М. КОЗАКОВ – Я беру только те роли, которые играл. Но Ричард упоминается, как и другие роли. Вот это попытка (я говорю попытка, я стучу по дереву громко) создать такую 3-серийную... если хотите, может быть, это самая трудная работа, которую я в жизни делал, самая ответственная, это точно. Даже ответственнее, чем "Медная бабушка". Там Пушкин, страшная ответственность. А здесь просто я замахнулся... так вот чтобы не получилось, что замах рублевый, удар хреновый.

К. ЛАРИНА – Когда собираетесь закончить?

М. КОЗАКОВ – Не знаю, пока у нас сроки, они давят малец, денег-то не хватает, как всегда, на монтаж. Но я говорю: товарищи, дайте мне доделать эту работу, чтобы я мог сказать, что я сделал все, что мог.

К. ЛАРИНА – Так события прибавляются и прибавляются. Мы живем в таком мире, очень быстро меняющемся.

М. КОЗАКОВ – Я думаю, что Шекспир и то, что я пытаюсь сделать, это не устареет.

К. ЛАРИНА – Я хочу обратиться к вопросам наших слушателей, буду подряд читать. "Пользуемся поводом, чтобы еще раз выразить вам свою любовь, уважение, глубокую благодарность. Где и когда будут ваши вечера?" – спрашивает Наталья.

М. КОЗАКОВ – Я буду 29 в Театре Стаса Намина читать "От Пушкина до Бродского", я готовлю новые программы. Мы с Бутманом разъезжаем по Бродскому "Концерт для голоса и саксофона", были летом в Америке на фестивале.

К. ЛАРИНА – Почему бросили антрепризу? Тогда я спрошу.

М. КОЗАКОВ – Да все уж распалось. Всему свое время. Я не могу заниматься уже больше этим. Хочется что-то другое сделать. Я книгу сейчас дописываю вторую. Потом у меня в голове программа по Бродскому "Посмертная правота", я и 5 певцов из разных стран будем исполнять Бродского.

К. ЛАРИНА – Петь будете?

М. КОЗАКОВ – Я буду напевать, а песцы будут петь. Есть замечательные, я нашел 5 певцов, и в Америке, и в России.

К. ЛАРИНА – Которые именно Бродского поют?

М. КОЗАКОВ – И только Бродский. "Посмертная правота" – это строчки из его стихов, станцев: "И посмертной моей правотою". И вот там будет всякое. И потом с Наташей Голенко я делаю по Самойлову, она поет, инструментует ее музыку Саша Шевцов, сын моего покойного друга Игоря, я работал много с Сашей уже как с композитором. Это будет Давид Самойлов, Беатриче, лирика, философия, и певица будет петь. Я тоже буду с ней петь иногда.

К. ЛАРИНА – У меня к вам просьба от моей приятельницы. Она видела ваше выступление на ночном эфире "Сострадание" на НТВ. Хотелось еще раз услышать, чьи стихи вы читали.

М. КОЗАКОВ – Это стихотворение Мережковского. И я заканчиваю, кстати, этим стихотворением 2-ю серию "Играем Шекспира", когда идет, что все молятся и все убивают друг друга, все молятся, там будут и все веры, и все священники всех вер, и все убивают друг друга, каждый молится своему богу и убивает другого. И все это заканчивается стихотворением Мережковского: "Христос воскрес" поют во храме. Но грустно мне, душа болит. Мир полон кровью и слезами, И этот гимн пред алтарями Так оскорбительно звучит. Когда б он был меж нас и видел, Чего достиг наш славный век, Как брата брат возненавидел, Как опозорен человек. И если б здесь, в блестящем храме "Христос воскрес" он услыхал, Какими горькими слезами Перед толпой он зарыдал. И вот это финал 2-й серии.

К. ЛАРИНА – Это когда было написано?

М. КОЗАКОВ – Это Мережковский, в том веке. И вот это все выйдет, музыка Баха, чтобы мне на такой трагической ноте не кончать, все равно надо всегда искать свет. Всегда. И каждая серия, как бы они ни была трагична, все равно надо катарсис, и утверждение, и с верой в бога заканчивать. Иначе зачем искусство?

К. ЛАРИНА – Скажите, пожалуйста, вот на это "Сострадание" вы сами пошли? Или вам позвонили, пригласили на НТВ?

М. КОЗАКОВ – Они меня пригласили, и я пошел. Там было благое дело, сбор...

К. ЛАРИНА – Да что вы, это единственное было дело, которое телевидение сделало.

М. КОЗАКОВ – Сбор денег. Другое дело, что лично я просил мою подругу Викторию, с которой мы живем вместе, я говорю: Вика, вот деньги, пойди найди реальную конкретную мать в больнице какого-нибудь ребенка и отдай эти деньги. Потому что у меня был опыт, когда Чернобыль, я отдал гонорар по "Фаусту", не бог весть какой был гонорар, 3-серийного спектакля, а потом мне говорят: ты дурак, ты откуда знаешь, куда эти твои деньги пошли? В этот раз я решил так.

К. ЛАРИНА – "У вас много детей. Скажите, пожалуйста, довольны ли вы своими взрослыми детьми, общаетесь ли вы с внуками?" – спрашивает Светлана.

М. КОЗАКОВ – У меня пять детей, я общаюсь с ними. И с Катей, и с Кириллом. Вот Манана, она в Грузии, она полугрузинка, она должна была прилететь на мой день рождения, высвободилась. Она актриса молодая в театре грузинском. Я говорю: прилетайте с Леваном, я оплачу, жду вас. А она мне звонит, плачет: "Папа, ты должен мне прислать приглашение". Она же иностранка. Представляете? В Грузию. Но потом она плачет и говорит: "Папа, мне сказали, что я должна пройти проверку, 3 дня сидеть дома, папа, я не могу сидеть 3 дня дома". Я говорю: "Что за бред, Манана? Какой-то Кафка". - "Папа, так у нас директора театра даже в командировку в Россию не пустили". - "Манана, ты правду мне говоришь?" – "Правду. Зачем же мне тебе врать?" – "Хорошо. Тогда не унижайся, работай". Она говорит: "Миша, - она меня Миша называет, - я буду в этот день всей душой с тобой. И Тинатин", моя внучка. Вот такой бред какой-то.

К. ЛАРИНА – А малые дети?

М. КОЗАКОВ – Мы же с Анечкой расстались, она живет теперь в Израиле, она захотела там жить. Зоечка и Мишка там, учатся в американском колледже. Они были летом в Москве, я лечу в ноябре в Израиль. Мы каждый день говорим по телефону, почти каждый день.

К. ЛАРИНА – Но вы в эту воду второй раз не войдете, в эмиграцию?

М. КОЗАКОВ – Нет, я уже, знаете, ни страны, ни погоста не хочу выбирать. Не знаю, на Васильевский я остров пойду умирать, думаю в Москве отдать концы.

К. ЛАРИНА – "Читал в журнале "Искусство кино" ваши воспоминания. Очень понравилось. Если это возможно, расскажите, пожалуйста, поподробнее о том периоде вашей жизни, когда вам приходилось сотрудничать с КГБ, чтобы спасти сына от армии", - пишет Александр Кочетков из Саратова.

М. КОЗАКОВ – Это не так.

К. ЛАРИНА – Как-то там все в одну кучу.

М. КОЗАКОВ – Это все в одну кучу навалили. Есть такая книжка моя, "Третий звонок".

К. ЛАРИНА – Вот как раз дополненное издание сейчас вышло.

М. КОЗАКОВ – Вышло, книга где-то продается, там подробно. Я был завербован, чтобы сотрудничать против американской разведки – это такая страшная, и странная, и смешная в конце концов история. Я о ней написал, распространяться сейчас на эту тему не буду.

К. ЛАРИНА – А зачем? Тогда к вам пристали, я помню, все: а зачем вы это сделали, Михаил Козаков?

М. КОЗАКОВ – Все делается для себя. Люди думают для пиара. "Ты же мог пойти в церковь, покаяться, ты же верующий". Это да. Но сказавши "а", не будь "б". Написал – значит, давай.

К. ЛАРИНА – "Миша, поздравляю тебя с днем рождения. Рад видеть и слышать тебя. Живи долго. Твой Игорь Золотусский".

М. КОЗАКОВ – Игорь, я тебя очень люблю, всегда вспоминаю, как ты мне помогал, когда я работал над Гоголем, хотя я очень плохо сыграл, и спектакль был не лучший, "Дорога". Но твою книгу и вообще твои книги и ты лично мне очень помог. Спасибо. И жене привет.

К. ЛАРИНА – "Много раз видела вас, бегущего по улице Герцена от улицы Грановского на концерт в консерваторию в прежние годы. Удается ли вам сейчас посещать концерты и что предпочитаете слушать?" – спрашивает Марина.

М. КОЗАКОВ – Побежать-то мне уже сейчас трудно, если напрягусь только очень. Музыку слушаю, любимая моя радиостанция – "Орфей", я слушаю ее, у меня много записей, пластинок. Но я стараюсь... Последнее, что я слышал живьем, это концерт Володи Спивакова, он позавчера меня трогательно из Франции поздравил перед концертом. Он создал хороший оркестр, замечательно работает. Это был прекрасный концерт, он играл "Симфонические танцы" Рахманинова. Плетнева Михаила очень люблю, очень. Это сейчас мой самой любимый музыкант в России.

К. ЛАРИНА – "За свою творческую жизнь вы поменяли много театров. Пожалуйста, скажите, из-за чего чаще всего это происходило?" - спрашивает Галина.

М. КОЗАКОВ – Как Раневская, она тоже меняла театры, она говорила: "Я переспала со всеми театрами Москвы". А мне даже в Израиле удалось переспать с одним из театров. "А зачем?" - "Искала чистое искусство". "Ну и что, нашли?" Она говорила: "В Третьяковской галерее". Я благодарен судьбе, что я одинокая кошка, гуляющая сама по себе.

К. ЛАРИНА – "Дорогой Михаил Михайлович, вы великий актер, великий режиссер нынешнего столетия. Скажите, а что с вашим сыном, куда он пропал, где можно видеть его работы? Сергей из Саратова". Кирилла мы все знаем, любим, буквально недавно я видела его в сериале каком-то на Ren-TV, прекрасный, красивый, умный, талантливый человек.

М. КОЗАКОВ – Он занимается кастингом, и это его интересует, он любит эту оргработу, я-то терпеть этого не могу, это различие наше. Он иногда где-то снимается тоже.

К. ЛАРИНА – Это я все читала вам вопросы простенькие, но здесь есть и вопросы, как мне кажется, важные, на которые попробовать можно ответить. Например: "Что такое в вашем понимании патриотизм?" - спрашивает Сергей.

М. КОЗАКОВ – Патриотизм – это любовь... Так исторически сложилось. Посмотрите – извините, я не сравниваю себя с ними, никакой я не... в общем, не важно. А то, что, например, возьмите Александра Сергеевича, возьмите Лермонтова: "Люблю Россию я, но странною любовью". Возьмите Толстого. Да кого угодно. Любовь – это мучительное в данном случае чувство. Это не то что любовь-ненависть, но это сострадание, но прямой и честный взгляд, с желанием принести, по возможности, некоторую пользу нашей стране. Если любишь, тогда ты имеешь право на такой трезвый и жесткий взгляд на себя в этой стране, и на страну. Мучительный вопрос. И патриотизм – это любовь. А вот кто из нас любит, это один бог, может быть, рассудит нас. Те ли, которые клянутся в патриотизме, а потом делают совсем не патриотичные, на самом деле, поступки, особенно те, которые отвечают за страну, или те, которые любят ее и хотят ей добра всерьез.

К. ЛАРИНА – Вы себя относите к "пятой колонне", про которую говорил администратор кремлевский?

М. КОЗАКОВ – Вообще в каждой эпохе свой Сурков. То был Эжен Сурков, но этого, может быть, слушатели и не знают, был, правда, и поэт Сурков неплохой. И вот идеологи – это другое дело. Если "пятая колонна" – это те, кто позволяют себе говорить и честно думать, говорить это вслух, то тогда я обязан отнести себя к "пятой колонне". Только не известно, кто из нас "пятая колонна".

К. ЛАРИНА – И еще вопрос также на пейджере, вопрос, связанный с вашим пониманием сегодняшней политической жизни России. Не знаю, стоит ли на эту тему говорить.

М. КОЗАКОВ – Это сложный вопрос. И это не разговор в день рождения, тем более, что он уже, слава богу, прошел, и сегодня должен быть такой тихий аккорд.

К. ЛАРИНА – Аккорд еще у нас будет.

М. КОЗАКОВ – Хватит. Меня уже от себя тошнит иногда.

К. ЛАРИНА – Не надо, не надо. Насмотрелись, наверняка что-то понравилось в Козакове, что-то меньше, что-то больше.

М. КОЗАКОВ – Ну и ладно, это не мое дело.

К. ЛАРИНА – Михаил Михайлович, я обещала несколько звонков в эфире принять, давайте мы это сделаем. 203-19-22. Можно набирать этот номер, вас слышит Михаил Козаков. НИНА АЛЕКСЕЕВНА – Во-первых, поздравления мои Михаилу Михайловичу с днем рождения. И хочу преподнести ему необычный подарок. Подарок в чем состоит? Во-первых, мы с ним ровесники.

М. КОЗАКОВ – У вас есть срок дожития? Вам определили, как и нам? НИНА АЛЕКСЕЕВНА – Да. И зовут меня Нина. Я сейчас слушала в передаче про вашу дочь, Нина-то ведь имя грузинское. А второе – вы, наверное, верите частично в приметы. Говорят, что если находишься между двумя людьми с одинаковыми именами, то удача. Так вот я хочу вам вторую Нину преподнести. 14 октября у вас день рождения. Так вот 14 октября день рождения у моей дорогой подруги тетушки, так я ее называю, Нины Федоровны.

К. ЛАРИНА – Спасибо вам. Я уж испугалась, что дочка у вас есть еще одна.

М. КОЗАКОВ – Нет, у меня нет незаконных детей. Даже Гоша Куценко, отца которого я сейчас играю в фильме "Узкий мост", он не мой родной сын, хотя я его очень люблю.

К. ЛАРИНА – Еще звонок, пожалуйста. ЭТЕРИЯ – Уважаемый Михаил Михайлович, мое знакомство с вашими первыми работами в кино, "Убийство на улице Данте", с ролью Гамлета в спектакле Охлопкова в театре Маяковского, на который мы ходили 4 раза.

М. КОЗАКОВ – Спасибо. ЭТЕРИЯ – Трижды был Самойлов, и только один – нам повезло – в вашем исполнении.

М. КОЗАКОВ – Евгений Валерьянович, который жив, дай бог ему здоровья. ЭТЕРИЯ – Ждем новых ваших работ на вашем многогранном поприще актера, режиссера, проникновенного исполнителя поэзии Пушкина.

М. КОЗАКОВ – Спасибо. Вы прямо анализируете всю мою длинную жизнь. Не надо. ЭТЕРИЯ – В юбилейный год только радостей и творческих новых свершений.

К. ЛАРИНА – Этерия подготовилась очень сильно, основательно к выступлению на радио. Молодец. Без помарок выступление прошло.

М. КОЗАКОВ – Здорово.

К. ЛАРИНА – Еще звонок, пожалуйста. СЛУШАТЕЛЬ - Я хочу понять, почему Михаил Михайлович назвал Эжена Суркова каким-то странным и сомнительным...

М. КОЗАКОВ – Я понял. СЛУШАТЕЛЬ - Для того чтобы так говорить, нужно иметь основания.

М. КОЗАКОВ – Есть основания. СЛУШАТЕЛЬ - Хотелось бы понять, какие основания.

М. КОЗАКОВ – Евгений Сурков, был такой критик, талантливый критик, но который абсолютно артикулировал официальные позиции при всем его таланте, при том, что он мог поддержать и Эфроса. За ним много грехов, так я думаю.

К. ЛАРИНА – Следующий звонок, пожалуйста. НАДЕЖДА БЕТИСОВА – Я была одним из устроителей концерта, творческого вечера Михаила Михайловича у нас в компании "Ай-Би-Эс". Весь вечер ему мешало щелканье затвора нашего фотографа, который сделал 270 снимков цифровых фотографий.

М. КОЗАКОВ – Это правда. НАДЕЖДА БЕТИСОВА – Так вот из этих 200 мы выбрали один самый лучший, с совершенно необыкновенной улыбкой, сделали большой портрет. Очень хотели бы вручить Михаилу Михайловичу.

М. КОЗАКОВ – Спасибо большое. НАДЕЖДА БЕТИСОВА – Я хотела бы узнать, как лучше это сделать.

М. КОЗАКОВ – В театр Моссовета можно. 20-го я играю Лира. Если принесете, на служебном входе оставите. И приходите посмотреть бесплатно.

К. ЛАРИНА – Что подарили-то? Скажите уже по секрету.

М. КОЗАКОВ – Кто подарил?

К. ЛАРИНА – Вам. Какие-то особенные подарки.

М. КОЗАКОВ – Трубки мне друзья дарят, книги дарят. Рассадин Станислав Борисович свою книгу замечательную подарил. В общем, хорошие, то, что я люблю. Они знают, что я люблю.

К. ЛАРИНА – Т.е. недвижимость, машины, острова.

М. КОЗАКОВ – Острова, недвижимость – это без меня.

К. ЛАРИНА – Вы хотели свет в конце тоннеля. Мы его обнаружили специально для вас. Еще один сюрприз от Михаила Козакова – музыкально-поэтический монолог "Любовь моя Одесса". Что это такое?

М. КОЗАКОВ – Это новый диск, который скоро выйдет в фирме "Мелодия". Почему Одесса любовь, понятно. Мама там родилась, дедушка, бабушка, обрусевшие греки, сербы. А я любил всегда Одессу, гастролировал там. Сделал такую композицию: Пушкин, Мандельштам, Бродский, оперетта, "На рассвете" с Ларисой Долиной мы там исполняем. И в финале я пою гимн моей семьи и свой собственный.

К. ЛАРИНА – Мы прощаемся с вами. Спасибо всем, кто нас слушал. Михаил Козаков был в студии "Эхо Москвы".