Армен Джигарханян - Армен Джигарханян - Дифирамб - 2004-10-02

К. ЛАРИНА: Приглашаю вас пропеть дифирамбы нашему сегодняшнему гостю, которого зовут Армен Борисович Джигарханян, добрый день, здравствуйте.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Случайно я поставила одну из самых своих любимых певиц в эфир, Джуди Гарланд, и вдруг выяснилось, что у Армена Борисовича в Америке, тот самый дом, в котором он живет, как раз в Гарленде находится, а где это, в какой части?

А. ДЖИГАРХАНЯН: В Техасе, рядом с Далласом. Очень интересная вещь. Даллас очень красивый город, интересный. Потом, Техас - это центр Америки, а кого бы я ни спросил и говорю Даллас, мне говорят, это там, где убили Кеннеди. Вот видите, столько лет прошло.

К. ЛАРИНА: Вы когда-то говорили, что климат похож на Армению, действительно, так?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Очень, жаркий, сухой.

К. ЛАРИНА: Армяне есть?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Армяне везде, такой страны нет, где нет армян.

К. ЛАРИНА: Мы будем сегодня говорить про все, потому что у нас есть, во-первых, билеты для наших слушателей в театр под руководством Армена Джигарханяна. Но самое главное, присылайте ваши вопросы нашему гостю, и самые интересные вопросы мы наградим билетами в театр. Итак, 10 октября спектакль по пьесе Эдварда Радзинского "Она в отсутствие любви и смерти", 24 октября премьера "Требуется лжец", и 31 октября "Пороховая бочка". Ну, поскольку я про спектакль "Она в отсутствие любви и смерти" кое-что знаю, потому что пьесу эту очень люблю и помню даже несколько фрагментов наизусть.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Надеюсь, что полюбите и спектакль, у нас очень хороший спектакль.

К. ЛАРИНА: Я знаю, что очень хвалят вашу героиню.

А. ДЖИГАРХАНЯН: И герои там хорошие очень.

К. ЛАРИНА: "Каждое утро, проснувшись, я вспоминаю ваши губы с такой физической реальностью:"

А. ДЖИГАРХАНЯН: Молодец какая, умница.

К. ЛАРИНА: А что касается "Требуется лжец", поскольку это премьера, несколько слов скажите, Армен Борисович.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Лет 40 тому назад была сенсационная пьеса, это греческий, Псафос, автор, как в таких случаях говорят, вы будете смеяться, я 40 лет назад играл в этом спектакле. Потом этот спектакль прошел и сейчас проснулась: Это очень смешная пьеса

К. ЛАРИНА: Под таким же названием, "Требуется лжец"?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, очень смешная пьеса. И я в нашу тяжелую жизнь предлагаю, если не сказать требую, прийти к нам на спектакль, там есть вещи, которые обязательно вас развеселят. Мы с вами знаем замечательную фразу, что человечество, смеясь, расстается со своими недостатками, эта пьеса в этом отношении очень смешная. Она нас обязательно должна рассмешить, какие мы порой глупые. "Пороховая бочка", это очень популярный драматург, югослав Деян Дуковски. Эта пьеса прошла по Европе, почему-то не задела, это наш болгарский режиссер, которого мы пригласили, он сказал, есть такая пьеса, давайте ее поставим. Она, конечно, более злая немножко, с небольшим ядом. Но это тоже надо видеть, к этому тоже надо прийти. Причем, вы сказали о герое и героине, я должен сказать, я там звонил, начинается сезон, я пытаюсь пригласить людей, я называю актеров, которые сейчас раскручиваются, и каждый раз натыкаюсь на то, что очень удивляются, что это актеры нашего театра. Вот вы назвали "Она в отсутствие", там играет, на мой взгляд, у нас все актеры хорошие, я пока живу в театре, где нет ненависти, есть любовь.

К. ЛАРИНА: Потому что нет, наверное, стариков и молодых, поколение одно, в основном.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Надо дезинфицировать театр время от времени, надо чистить, потому что паршивая овца совершает страшные вещи. И говорить, что это "террариум единомышленников", это придумали неудачники. Человек, который счастлив в театре, не может такие вещи произнести. А мы пока стремимся, чтобы в нашем театре были счастливые актеры. Вот "Она в отсутствие" играет замечательная Оля Кузина, и совершенно замечательный наш Мерзликин.

К. ЛАРИНА: В кино уже их приглашают.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, он много сейчас снимается, Андрей Мерзликин, замечательный артист. Там есть, на что посмотреть, как говорят в таких случаях, поэтому приходите.

К. ЛАРИНА: Вы никогда не играли "Она в отсутствие", по-моему, играли?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Я репетировал.

К. ЛАРИНА: Помню, репетиции я видела, потом Александр Парра там играл.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Как хорошо вы знаете театр.

К. ЛАРИНА: Я давно живу, Армен Борисович.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Простите, что я так нагло.

К. ЛАРИНА: Женя Симонова там играла.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, я потом заболел и ушел, репетировал и выпустил Парра. Но я не подымаю руку на тот спектакль.

К. ЛАРИНА: Другое время было, во-первых.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Другая энергетика, другие проблемы возникли, о которых мы рискнули говорить. До этого мы не рисковали, думали, что на суде надо решать эти вопросы, а оказывается, гораздо раньше надо решать в театре такие вопросы.

К. ЛАРИНА: Армен Борисович, я все-таки хочу плохую новость сообщить нашим слушателям, что вы больше на сцену не выйдете, во всяком случае, вы так для себя решили сейчас, да?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Если мы с вами решим квалифицировать это не как плохая новость.

К. ЛАРИНА: Плохая, конечно,

А. ДЖИГАРХАНЯН: Естественная, потому что я почти свято отношусь к своей профессии до сих пор, и поэтому я должен какие-то восторги испытывать, не сердитесь на меня за пафос, но это так. Актерам больше не надо заниматься этим, если нет этого.

К. ЛАРИНА: Восторга перед самим фактом выхода на сцену?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, это оплодотворение, или это какое-то, привлечь куда-то кого-то, повести за собой, обмануть, рассказать, утешить, дать шанс, вот это актер. А когда у тебя не хватает физических сил для того, чтобы это осуществить, то лучше не заниматься этим. Правда. Потому что нас с вами обогащают желания, а не обладание. Я ведь тоже зритель, у меня есть любимые актеры, которые тоже ушли, и которых я храню в себе. Иногда не хочу выяснить в каких-то рассказах, книжках, анекдоты про Фаину Георгиевну Раневскую, а я не хочу, я хочу оставить, и это мое богатство. А то, что она матерщинница, мне это неинтересно, и не надо это тиражировать. Актер приходит для того, чтобы мы с вами, между нами что-то произошло, обязательно. Я говорю про театр, в котором я работаю. В этом театре есть 2 главных действующих лица, это актер и зритель. Больше никого нет, все остальные "подают патроны". Поэтому это очень прозрачное дело, и тут нельзя суррогатом заниматься

К. ЛАРИНА: Это очень серьезный тогда уровень должен быть у актера, потому что мы же лукавим, когда мы говорим "актер", это же не просто актер как исполнитель, это все равно человек, которому есть что сказать, помимо слов, о своей роли, правда же?

А. ДЖИГАРХАНЯН: И это очень вещь трудная. Я вам скажу, мы долго репетировали "Три сестры" в нашем театре, мы выпустили этот спектакль, 9-го мы играем. Я зову вас и приглашаю, знаете, к чему? Мы говорим в нашем спектакле, хотим говорить о том, что нас действительно волнует. Не так, как принято, не так, как в многочисленных томах рассказано, Чехов очень играемый автор в России, за рубежом, замечательно, есть гениальные образцы, но 9-го числа в 7 вечера на Ломоносовском, 17 выйдут наши актеры и будут говорить о том, что их действительно волнует.

К. ЛАРИНА: Что можно сказать нового: любовь, одиночество тоска, нереализованность.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Вы знаете, что каждый человек даже грипп переносит индивидуально. Вы произнесли несколько слов, это и есть то, ради чего мы ходим в театр. Мы же с вами знаем, нет на свете человека, который не знал бы, что Красная шапочка принесет бабушке пирожочки, или что Отелло задушит Дездемону. Почему мы ходим? Потому что хотим выяснить, как этот Отелло нас уговорит задушить эту Дездемону. Вот это новое, это требует другой затраты, другой потери здоровья.

К. ЛАРИНА: Я опять возвращаюсь к своему вопросу, что есть вообще актер, все-таки у вас театр молодой, там молодые ребята в основном работают, молодые актеры.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Не ребята. Хорошие артисты. Молодых ребят нет.

К. ЛАРИНА: Как сделать не просто исполнителя, а действительно личность, у нас возможно еще, у нас сегодня не забыли вообще методы воспитания человека в учебном заведении?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Есть очень простые вещи, это научить или посоветовать говорить своим голосом, Про то, что ты знаешь.

К. ЛАРИНА: Он же слабенький сначала еще.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ничего, он слабенький, но именно интересен, что его голос, не слабенький. Вы напрасно так думаете, я всегда этот случай рассказываю. Я был на концерте. 11-летняя девочка играла Моцарта, и когда я спросил у педагога, что это, вундеркинд, она говорит, нет, и она объяснила мне гениально, ее связь с Моцартом ближе, чем мы. Так что вы не бойтесь за их слабенький голос, за 3-4 года, мы растем, я говорю о нашем театре, на моих глазах поменялись эти люди. Они пришли с какими-то среднеарифметическими знаниями о профессии, и вот, прикоснувшись к хорошей драматургии, к каким-то более опытным людям, которым это нравится, то они стали другими, приходите, вы увидите это.

К. ЛАРИНА: Давайте тогда еще раз повторим, что "Три сестры", о котором с таким упоением говорит Армен Борисович Джигарханян, состоится 9 октября в субботу в 7 вечера

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ломоносовский, 17, это рядом с м.Университет, от метро до нас идти 1 минуту.

К. ЛАРИНА: Хорошее помещение?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Очень.

К. ЛАРИНА: Театральное?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Был кинотеатр, но каким-то обладает, это не мое мнение даже люди, которые знают хорошо театр, приходят и говорят, что такое впечатление, что здесь был театр.

К. ЛАРИНА: Может быть, правда, когда-то был, да мы не знаем, в прошлой жизни. Сейчас у нас новости потом продолжим нашу программу, и я обращусь к вопросам наших слушателей.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Смотрю на вопросы, которые присылают наши слушатели, давайте несколько вопросов задам, "какие ваши личностные качества, и какие события в жизни повлияли на то, что вы достигли такой популярности и успеха в жизни", спрашивает Галина.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Трудно ответить, вся жизнь, наверное, входит в меня, она память, такой уникальный аппарат, память, мы получаем информацию, она в нас крутится, если мы не насилуем эту память, то потом она выдает нам то, о чем мы говорим с вами и со сцены, и из зала, и так далее. Если это моя профессия, так же, наверное, любая профессия имеет свои поры, из которых выходит энергия, поэтому так назвать, я не могу назвать конкретно людей, я могу начать с мамы и моих учителей, и моих партнеров, и всех, с кем я снимался, работал. Они обязательно, даже если мы расходились на всю жизнь, то все равно это оставляло в моей душе, памяти, и так далее. Любой человек, я думаю, не только актер, любой человек, который созидает, который производит, он все равно берет эти, помните как Сенека сказал о путях самосовершенствования, что путь подражания легкий и путь опыта. Вот я думаю, что человек, за актера я точно ручаюсь, проходит этот путь подражания к опыту, то, о чем мы с вами говорили, наши артисты, которых я очень люблю, по-настоящему, я им говорю об этом, мы об этом говорим, и мы хотим это друг в друге разбудить, это важно, особенно сейчас, когда сейчас немножко понятие шоу.

К. ЛАРИНА: Слова утрачивают смысл свой.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Мы вмешиваемся в жизнь децибелами, криком и шумом, и галдежом, я не очень тогда понимаю, о чем речь. Наверное, хорошо, когда по поводу какого-то события, пусть даже трагического, собираются на этой горе, где-то там собираются, но чего мы добиваемся. Если мы добиваемся умертвить в нас совесть, тогда мы добиваемся, а если у нас другие задачи, то это аморально

К. ЛАРИНА: Вы назвали Сенеку, здесь, конечно же, очень много вопросов, связанных с театром им.Маяковского, и 'Театр времен Нерона и Сенеки', и "Беседы с Сократом", действительно, скажите, в тот период, когда вы играли эти роли, вы сами себя как Армен Джигарханян тоже почувствовали мудрецом?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет, никогда. Таким мудрецом - нет. Эти три часа, когда я был на сцене, я уговаривал себя, что я такой умный. Там действуют, я говорю всегда, и нашим артистам и всегда, когда так думаю, мы все равно занимаемся любовью, не рассуждениями, это кто-то хорошо сказал, что я люблю тебя, не потому, что это наука, а я люблю тебя - это искусство. Тогда у нас происходит оплодотворение, а если нет, тогда мы получили в лучшем случае какую-то информацию

К. ЛАРИНА: Телеграмма здесь знаете от кого есть, от Галины Анисимовой, "я работала с вами вместе в театре Маяковского и желаю вам удачи", - пишет замечательная артистка театра им.Маяковского.

А. ДЖИГАРХАНЯН: И очень любимая мною, и человек замечательный, и артист. Спасибо, я тронут.

К. ЛАРИНА: Вопрос, который задают наши слушатели связан с театром им.Маяковского. "Чем вы объясните такой звездный период в застойное время", спрашивает Ольга, действительно, 70-е гг. - самое серое время в нашей жизни.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это всегда известная вещь, что во времена террора рождаются поборники свободы, формула очень известная, мы даже с ней согласились, протиражировали, разошлись. Хотя то, что касается искусства, имеет другие краски. Важно нам эту болевую точку найти, а она есть, особенно, если мы живем в такой несколько экстремальной ситуации. Очень важно задеть. Почему я говорю про шоу не с большим восторгом. Эти все шоу не ставят задачу задеть. То есть, чего мы хотим? Обеспокоенности. Начиная от того, неужели Красная шапочка не донесет свои пирожки, я говорю об этом, потому что мы ставим к Новому году "Красную шапочку". И это замечательная история.

К. ЛАРИНА: Жалко, что вы не выходите на сцену.

А. ДЖИГАРХАНЯН: А я играл.

К. ЛАРИНА: Волка?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет, Медведя, есть Шварцевская пьеса.

К. ЛАРИНА: А в мультфильме, по-моему, вы играли.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет, в "Красной шапочке", нет, в "Али-баба" я играл. Нормально, не беспокойтесь, это перельется, я все равно надеюсь, я сейчас имею в виду, что наш театр, который на Ломоносовском, надеюсь, что это перельется. Если я человек честный, а я так о себе думаю, когда даже один остаюсь, то это перельется, все равно мы будем думать о моральном здоровье.

К. ЛАРИНА: Вообще, вы говорите удивительные вещи для сегодняшнего дня, вот вы говорите про шоу, бог с ними, в конце концов, другой жанр, но даже драматические произведения, которые идут в драматическом театре, сегодня воспринимаются, к сожалению, на уровне сюжета. Что было немыслимо, опять же, в то время, когда тот же театр Маяковского.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это и есть шоу, это и есть некое подавление моих беспокойств. Происходит только это, мы должны понять, мы когда встречаемся, в театре или в церкви, когда у нас есть проблема. Когда ее нет, мы идем в ресторан. А если я пришел с проблемой, а мне какой-то суррогат предложили, ошарашили меня, я думаю, неужели такие люди есть на свете. Для меня как зрителя самое оскорбительное, когда меня обижают и говорят, ты вообще сиди, ты вообще никто, посмотри, что Сильвестр Сталлоне делает. Мне это оскорбительно, потому что я хочу про себя тоже что-то узнать мне тоже надо дать шанс. Я почему все время говорю, я не рекламирую театр.

К. ЛАРИНА: Рекламируйте, разрешаю.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Но, в принципе, я хочу вас призвать подумать об этом, но, прежде всего, я думаю каждый день о том, мы правильно идем, не попали мы на эскалатор, на котором все бегут.

К. ЛАРИНА: Но вы рискуете при этом.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Чем?

К. ЛАРИНА: Зал потерять.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет, придут. Когда надоест, когда возникнут проблемы, придут, послушают, поплачут, понимаете, "служение муз не терпит суеты".

К. ЛАРИНА: Вы успеваете сами в театры ходить или вам неинтересно?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Хожу.

К. ЛАРИНА: Смотрели "Последнюю ленту Креппа"?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Нет.

К. ЛАРИНА: Посмотрите, это интересно.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Пойду обязательно.

К. ЛАРИНА: Нашим слушателям объясню, что это спектакль, Александр Калягин, который играет эту роль, когда-то эту роль сыграл Армен Джигарханян.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Это очень хорошая пьеса, и я, поскольку очень люблю Калягина, актера очень, но не получается. Пойду обязательно, надо пойти не премьерно, надо прийти сегодня.

К. ЛАРИНА: Давайте еще вопросы от слушателей. "Почему Армен Борисович переехал в Америку? Это невозможность реализовать себя в России или неудобство жизни здесь? Проясните, пожалуйста", просит Федор.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Я не переехал в Америку, я езжу туда летом, потому что вы сами сказали, похоже на Армению, во-вторых, там моя жена работает по контракту, и там мой кот любимый живет.

К. ЛАРИНА: То есть, он здесь жить уже не может?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Он с мамой поехал.

К. ЛАРИНА: То есть, это кот уехал на ПМЖ, вы за ним поехали?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Куда я? Моя профессия связана с языком. Потом, я не американец, я российский актер, в крайнем случае, армянин, если докопаться. Америка - сложная, великая страна, очень сложная, мы не американцы.

К. ЛАРИНА: Вы ее уже насколько хорошо знаете?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Не знаю, думаю, что почти никто не знает американцев, мы не знаем. Мы знаем эмиграцию нашу, российскую, армянскую, это я знаю. Грубо говоря, не хочу никого обидеть, мы знаем Брайтон-бич, Америка, почему я Гарленд люблю очень, потому что это другая страна, это особый разговор.

К. ЛАРИНА: Там вам ничего не предлагают в качестве работы или не хотите?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Я и не предлагаюсь, а что мне могут предложить? Я языка не знаю, что я буду предлагать?

К. ЛАРИНА: А как вы там общаетесь?

А. ДЖИГАРХАНЯН: На уровне "хау мач", дальше мне не нужно, у меня жена почти идеально владеет языком, а мне он не нужен. А мой кот просто американец.

К. ЛАРИНА: "Уважаемый Армен Борисович, какому жанру вы отдаете предпочтение в своих постановках? И вообще, какой жанр вам лично ближе спрашивает?", Галина.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Есть один жанр, живая жизнь. Все жанры объединены в этом понятии. И мы одновременно бываем смешны, трогательны, трагичны, невероятны. Если мы посмотрим жизнь, мы увидим, что, как ни банально звучит, это не то, что рядом, это одно из другого вытекает, в самых трагических и самых смешных ситуациях. Опять я буду продолжать рекламировать наш театр, мы об этом все время думаем, помните, Станиславский сказал фразу, которая повисла, вроде "играя доброго или играя злого, помни, где он добрый", и так далее. И я, много прожив в театре, понимаю, что это очень емкое определение

К. ЛАРИНА: Не бывает абсолютного зла?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Никогда. Но и не бывает притворства. Есть страсть. Потому что это опасная теория, если к ней относиться буквально. Гитлер не знал, что он злой, он любил свой народ и делал для них благо, по образу и подобию своему. Вот и все

К. ЛАРИНА: А Стэнли Ковальски?

А. ДЖИГАРХАНЯН: То же самое. С чего он начал свое преследование? Потому что она, сестра, начала разрушать семью. Я на стороне Бланш, в принципе, потому что я против грядущего хама. Но если это становится предметом искусства, то мы должны выслушать все стороны, мы не имеем право дать клеймо, и пошли гулять, нет. Тогда это не искусство, тогда это шоу, в шоу есть добрые, злые, и так далее, это менее интересно.

К. ЛАРИНА: Я вспоминаю спектакль, конечно, нельзя о нем не вспоминать, когда мы встречаемся с вами или когда Светлана Владимировна Немоляева приходит, всегда вспоминаем "Трамвай Желание", она тут же начинает рыдать, поскольку для нее это не часть жизни, а жизнь, если говорить о ролях.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да, это одна роль, великая роль. Она, дай бог ей жить много столетий, но она сыграла свою роль. Это Бланш.

К. ЛАРИНА: Вы не хотите у себя в театре сделать этот спектакль, "Трамвай Желание"?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Не рискну, надо найти другой раздражитель. Пока не рискну. Потом, это плохая вещь - завоеванием пользоваться. Гончаров родил этот спектакль, невероятной трудности, потому что тогда мы про это ничего не знали, потому что на сцене снять штаны и в трусах пройтись, тогда надо было иметь большое мужество. Мы играли Нерона, я там в плавках был, потом в один прекрасный день я пришел на спектакль, мне сказали, что велели надеть трусы, я говорю, - почему? - говорят, была какая-то начальница, и она сказала, в плавках нельзя по сцене ходить.

К. ЛАРИНА: У начальницы, наверное, были проблемы в тот период, личные, у нас все связано. Давайте дальше посмотрим. "Если бы вернуть время вспять, выбрали бы вы другую профессию?"

А. ДЖИГАРХАНЯН: Никогда не смогу ответить на этот вопрос, потому что надо пережить тогда. Так, теоретически выжимая, как из тюбика, свои рассуждения, не знаю и не узнаю никогда. Потому что я могу говорить о восторге, о счастье, о бедах, о несчастьях, это могу сказать, связанные с профессией, но не знаю.

К. ЛАРИНА: Вообще принять, конечно, решение не выходить на сцену, с чем бы это ни было связано, это, конечно, нужно иметь определенное мужество, а куда тогда все это девать все, что в вас есть?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Ребята мои.

К. ЛАРИНА: То есть, все туда?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да. Мы театр плохо знаем, имею в виду слушателей и наблюдателей. Театр мы не знаем, мы или знаем какие-то пошлые рассуждения, что артисты злостные неплательщики алиментов, или что они все развратные.

К. ЛАРИНА: Бабники, развратники, пьяницы, алкоголики, поверхностные люди, проститутки, вообще, артист - женская профессия.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Вот-вот, не буду агитировать, но я думаю, что у нас есть компенсация. Это сцена. Мы придем с вами, выслушаем, мы даже можем напечатать, что пишут, а потом скажем, а теперь идем в зал, и теперь давайте посмотрим. Вот у нас, скажем, идет спектакль "Крошка Алиса" Олби, я правду говорю вам, если я попадаю в театр вечером, и идет "Крошка Алиса", я иду посмотреть, потому что это так меня будоражит, они так нерв задевают. Приходите.

К. ЛАРИНА: А как спектакль, вы держите, репетируете, замечания делаете?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да. У нас живые режиссеры.

К. ЛАРИНА: Вы сами-то ничего не ставите?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Пока нет. Не рискую, потому что боюсь актерской режиссуры, я буду их учить, как я бы сыграл, а это может быть очень неинтересно.

К. ЛАРИНА: А в чем тогда заключается ваше художественное руководство?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Менеджер.

К. ЛАРИНА: То есть, ходить по кабинетам?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Вот мне надо рубероид достать, деньги, и так далее. Вот сейчас пойду попрошусь к Юрию Михайловичу, есть проблема, буду просить.

К. ЛАРИНА: "Уважаемый Армен Борисович, были ли у вас творческие неудачи, если да, то как вы их переживаете? Сурен".

А. ДЖИГАРХАНЯН: Сурен, не знаю, потому что сегодня есть вещи, которые мне кажутся неудачей. Вчера они были удачей, вознаграждены, потом жизнь прошла, и я подумал, что может быть там неосуществленная была и так далее. Потом проходит время, и я думаю, ерунда, и так далее. Поэтому они должны быть, каждый день, особенно, в театре. В кино, там зафиксировали, и ушел домой. А в театре каждый день. И вдруг на сотом, двухсотом, трехсотом спектакле выясняется, что я не то играл. Правда. Потому что что-то произошло в моей жизни. Ведь Светлана Немоляева, вы знаете, да, мы 25 лет играли.

К. ЛАРИНА: Даже больше, по-моему, 28.

А. ДЖИГАРХАНЯН: То есть, 700 с чем-то, а ведь в нашей жизни произошли невероятные вещи, и это происходило, это было видно. На сцене была моя фотография. Когда я начал играть спектакль, у меня были абсолютно темные волосы, потом стояла фотография с темными волосами, а я был уже совершенно седой. Но ведь это происходит и далеко внутри, привязанности появляются, исчезают и так далее. Вот если мы в моем любимом нынче театре, все мои тоже любимые, в которых я был, но сейчас если мы придем к этому, и будем стремиться дольше держаться, чтобы на эту "Крошку Алису" мне бы еще раз хотелось прийти, и чтобы то же испытал тот же наш зритель, которого мы сегодня уговариваем, чтобы он пришел и сказал, может быть, этого артиста еще надо посмотреть. Потому что говорю вам как заурядный зритель. Это самое интересное. Все остальное, да простят меня боги, все рассуждения в книжках, газетах, это ерунда. Театр надо видеть

К. ЛАРИНА: Знаете, что еще обидно мне всегда. Что театральная критика в основном делает свои выводы о спектакле в дни премьер. А то и раньше, всякие прогоны для прессы, что называется. А ведь спектакль, как вы уже сегодня неоднократно об этом говорили, любой актер скажет или режиссер, по-настоящему начинает жить через 50-60 спектаклей. Тогда надо говорить о нем. Увы, так устроено, К сожалению, это не нами придумано, это испокон веков так, что на премьеру пришли, написали и забыли и больше не приходят. А там уже совсем другая жизнь. Это жалко.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Неверно. Поэтому мы послушаем, почитаем газеты, оценки какие-то послушаем, но не станем рабами этого. Я вам скажу более того. Если мы добьемся этого, мы можем пересмотреть что-то серьезное, поменять актеров, то есть не выгнать, а понять, что от этого мальчика дети не будут рождаться, или от этой девочки.

К. ЛАРИНА: Жестокие вещи говорите, Армен Борисович.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Тогда не надо в театре работать.

К. ЛАРИНА: А вам такие вещи когда-нибудь говорили в театре режиссеры? Вам кричали, "вон со сцены, Джигарханян"!

А. ДЖИГАРХАНЯН: Я был бы бесконечно благодарен, если бы в меня пускали помидорами.

К. ЛАРИНА: Да ладно.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Поверьте мне, говорю об этом серьезно. Первые 5 минут будет обидно, но потом я буду думать, почему, значит, может не надо мне выходить.

К. ЛАРИНА: Помните у Вознесенского было стихотворение. "Провала прошу, провала, чтоб публика ликовала и рвала в куски кассирш", помните?

А. ДЖИГАРХАНЯН: Да.

К. ЛАРИНА: Хорошо. У нас завершается разговор, к сожалению, потому что я хотела с вами поговорить еще и про ту самую фразу, которую вы мне сказали до эфира, что актерством надо заниматься до 30 лет, и это просто концепция, которая требует расшифровки и дискуссии.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Может быть, я оправдываю свое.

К. ЛАРИНА: Давайте мы на эту тему поговорим еще.

А. ДЖИГАРХАНЯН: С удовольствием.

К. ЛАРИНА: Давайте в следующий раз приведите своих артистов к нам в гости

А. ДЖИГАРХАНЯН: Я предлагал, а мне сказали, что там мало места.

К. ЛАРИНА: Потрясающе, что только не узнаешь про родную радиостанцию.

А. ДЖИГАРХАНЯН: А может, я не вам говорил, кому-то я сказал. Хочу, чтобы мои ребята поговорили с вами, они очень интересные люди.

К. ЛАРИНА: Давайте в следующий раз сделаем такой разговор вместе с вашими актерами.

А. ДЖИГАРХАНЯН: С великим удовольствием, все, мы забиваем уже "заказ-наряд".

К. ЛАРИНА: А я еще раз повторю, что театр Армена Джигарханяна находится по адресу Ломоносовский проспект д.17, м. Университет. Приглашаем вас на спектакли.

А. ДЖИГАРХАНЯН: Спасибо, приходите, нам не придется краснеть.