Русское православие в годы войны - Кирилл Александров - Дилетанты - 2020-05-14
14 мая 2020 года.
В эфире радиостанции «Эхо Москвы» Кирилл Александров, историк.
Эфир ведет Виталий Дымарский.
Новости «Дилетанта»:
Посетителей российских музеев ждут ограничительные меры. Они будут введены после того, как учреждения культуры заработают и откроют свои двери для любителей искусства. Принять всех желающих, как это было в докарантинные времена, музеи не смогут, по крайней мере, какое-то время. По словам директора Пушкинского музея, Марины Лошак, ограничительные меры будут действовать до тех пор, пока не появится вакцина от коронавируса. На первом этапе в музеи будут пускать очень небольшое число посетителей по предварительной регистрации. Число это будет регулироваться исходя из того, чтобы в залах соблюдалась социальная дистанция в 2,5 метра. Кроме того, среди смотрителей не будет людей старше 65 лет. Когда именно откроются российские музеи, неизвестно. Предположительно это произойдет в середине июля.
Еще один памятник Льву Толстому появится в России. Память писателя решили увековечить власти Железноводска. Скульптура будет уникальной, как сообщает агентство ТАСС. Дело в том, что городская администрация планирует увековечить в бронзе молодого классика. Таким образом это будет первый и единственный в мире памятник юному Льву Толстому. В Железноводске писатель действительно бывал. Именно здесь будущий автор «Войны и мира», и «Анны Карениной», отметил двадцати пятилетие, и узнал о публикации своей первой книги. На территории России Толстому установлено более 20 памятников. На всех он изображен в пожилом возрасте.
13 тысяч лет назад на территории Европы произошло извержение супервулкана, которое едва не уничтожило континент. Об этом говорится в докладе группы ученых из университета Орхусса в Дании. Согласно их исследованию, вулкан находился в Германии, а точнее, на территории федеральной земли Рейнланд-Пфальц. Располагался он в том месте, где теперь раскинулось бессточное озеро Лаах. Ученым удалось реконструировать катастрофическое извержение супервулкана. Ближайшие территории накрыл полуметровый слой пепла, а всем племенам, живущим по соседству, пришлось покинуть обжитые места и переселиться на Север. Это привело к разрыву связей между первобытными людьми, а также к резкому похолоданию, которое продолжалось около 3 веков. Вокруг вулкана образовалась мёртвая зона, которая осталась незаселенной более тысячи лет. Что же касается самого извержения, то оно, по данным ученых, было значительно мощнее извержения Везувия, которое уничтожило Помпею.
В.Дымарский
―
Добрый вечер! Это программа «Дилетанты». И мы сегодня выходим из Санкт-Петербурга, в петербуржском же составе. Мой сегодняшний гость – кандидат исторических наук, петербургский историк, Кирилл Александров. Меня зовут Виталий Дымарский.И как всегда мы в этой программе объединимся с бумажным номером журнала «Дилетант», последний, майский номер, я думаю, что многие уже знают, кто не знает, напомню. Это был специальный выпуск к Семидесятипятилетию Победы, и сам номер это 2 целые тетрадки, 2 фактически номера.
Один из них – это 75 вопросов о войне, и соответственно 75 ответов на эти вопросы. Вопросы мы не сами придумывали, а наша аудитория читательская, аудио, видео аудитории, все присылали свои вопросы. Набралось больше 2000. На 75 из них мы ответили в журнале.
И как бы в приложении к этому еще такая фактически второй номер с рассказами о 15 важнейших битвах Второй мировой, фотоподборка, роль железных дорог в годы Второй мировой войны.
В общем, вот такой сдвоенный фактически номер вас ждет в киосках. Я думаю, что несмотря на эпидемию найти, несмотря на эпидемию и закрытие книжных магазинов, на закрытые книжные магазины, я думаю, что журнал можно найти. И я вам очень советую это сделать, поскольку журнал, мне кажется, из таких коллекционных. Его можно держать дома, можно возвращаться к нему. В общем, мы сами, сам себя не похвалишь, кто же тебя похвалит, в общем, сами мы довольны очень этим выпуском журнала.
Среди авторского коллектива и был мой сегодняшний собеседник – Кирилл Александров. И мы выбрали такую тему, сначала мы ее сформулировали как «Русская православная церковь в годы войны», но потом решили взять несколько шире «Русское православие в годы войны».
И первый вопрос вам, Кирилл, он звучит следующим образом. Я думаю, что надо начать может быть с такого самого интересного с этой точки зрения вопроса Второй мировой войны или Великой Отечественной войны, это 43 год, это поворот Сталина от репрессий, от угнетения, которому подвергалась церковь, православная российская церковь, фактически начиная с 17 года, поворот к признанию церкви, к признанию роли православия в Советском Союзе, борющемся с нацизмом. Первый вопрос, что, собственно говоря, послужило причиной этого?
К.Александров
―
Ну, уважаемый Виталий Наумович, уважаемые радиослушатели, приветствую вас!Во-первых, с моей точки зрения Иосиф Сталин с момента начала своей политической деятельности до последних часов своей жизни оставался убежденным марксистом, ленинцем, атеистом и богоборцем. Это был человек, который, в общем, никогда ни на йоту не отказывался ни от большевистской доктрины, ни от марксисткой ленинской идеологии.
Еще в 28-ом году, выступая в Институте красной профессуры, отвечая на вопросы слушателей, он такую фразу обронил очень важную о том, что для нас, коммунистов, да, для нас самая главная цель, единственная величина – это борьба за коммунизм, а тактику можно менять в зависимости от обстоятельств как угодно и насколько угодно. И вслед за Лениным Сталин это успешно делал.
Прежде чем отвечать на ваш вопрос про изменение церковно-государственных отношений осенью 43 года, наверное, нужно действительно сказать о том, что и Ленин, а потом Сталин и другие руководители коммунистической партии, в 20-30 годы просто проводили в соответствии с большевистской доктриной совершенно сознательную политику на уничтожение самой крупной поместной православной церкви в мире и на полную ликвидацию религиозной жизни в Советском Союзе. Причем основной пик, кульминация этой политики – это вот предвоенное десятилетие, пятилетка там 32-37 год даже называлась «Безбожной пятилеткой».
И даже если посмотреть на цифры, то мы видим…
В.Дымарский
―
Но поскольку пятилетки у нас все плановые, значит планы на безбожье тоже были, видимо.
К.Александров
―
Конечно, да.Если мы посмотрим на цифры, которые достаточно хорошо известны специалистам, то мы видим, что православная российская церковь пережила просто подлинную катастрофу, к 39 году большевики ее почти уничтожили.
В 14 году, в 1914, в церкви насчитывалось 146 тысяч священнослужителей монашествующих, в том числе 64 архиерея, 66 тысяч представителей приходского духовенства. В России действовали более 55 тысяч приходов, более 67 тысяч церквей и часовен, около тысячи монастырей. Совершали образовательную деятельность 4 духовных академий, 57 семинарий, 185 духовных училищ.
К 39 году не осталось ни одной духовной школы вообще. К 35 году, еще раньше, исчезли все монастыри. Из 64 правящих архиереев дореволюционных свое служение совершали только 4. Из более 66 тысяч представителей приходского духовенства, осталось не более 500 священнослужителей.
Из 146 тысяч священнослужителей монашествующих за период с 17 по 39 год были уничтожены, физически истреблены органами в первую очередь ОГПУ НКВД более 120 тысяч человек, это не только священники монашествующие, там еще часть причта попадает, псаломщиков, чтецов, активных мирян, да, но тем не менее.
О количестве, были репрессированы, отправлены в лагеря, сейчас у меня просто такой статистики нет. То есть это была действительно катастрофа.
К лету 41 года, когда началась война, на всей территории канонической православной российской церкви осталось, насчитывалось 3021 храм. Но дело в том, что из этих 3021 храма почти 3000 это были храмы, которые были на тех территориях, которые были присоединены к Советскому Союзу в 39-40 году. То есть в границах 39 года церковная жизнь была ликвидирована почти полностью. В 25 областях РСФСР вообще не осталось ни одного открытого храма в принципе, да.
И можно, наверное, предположить, это только версия, что если бы война началась не по гитлеровскому, а по сталинскому сценарию, да, то наверное, к концу 41 года даже вот этот остаток легальный, синод митрополита Сергия был бы ликвидирован, и вот эти 4 перепуганных несчастных архиерея, конечно, тоже прекрасно понимали, что каждый день их завтрашний может стать последним.
И вот в 43 году происходит, осенью 43 года происходит изменение церковно-государственных отношений. Нет, нет, я думаю, Виталий Наумович, что дело здесь ни в каком не национализме и не в державности, не в патриотизме, а коммунистическая партия, ее руководители, товарищ Сталин решали и в 17-ом году, и в 19-ом, и 29-ом, и в 32-ом, и в 41-ом, и в 43-ем, одну главную задачу – удержать ту власть, которую они завоевали в годы гражданской войны, завоеванной в ходе Октябрьского переворота и гражданской войны. Соответственно любое событие нужно рассматривать с точки зрения укрепления большевистской власти или наоборот, ее ослабления.
У Сталина было 3, в общем-то, вернее 2 серьёзных мотива для того, чтобы изменить церковно-государственные отношения внешне. Я говорю, внешне, потому что, собственно говоря, принципиально политика Сталина никак не ослабила ни партийно-политической, ни идеологической работы коммунистической партии, как среди населения Советского Союза, так и в войсках Красной армии. То есть это все осталось, атеизм и так далее, и тому подобное, богоборчество. Просто изменился несколько стиль отношений, да, и некоторые такие косметические послабления были сделаны.
Почему? Ну, во-первых, потому что союзники, в первую очередь президент США, Франклин Делано Рузвельт, очень настойчиво положением верующих и состоянием религии в СССР, да. К Рузвельту даже обращались представители американских избирателей, а вот нас интересует, могут ли советские люди ходить в церковь. Ведь в 20-30 годы Советский Союз просто открыто позиционировал себя как государство атеистическое и богоборческое. Но теперь Советский Союз был важным участником Антигитлеровской коалиции. У нас забывают о том, что победа в войне – это победа всей Антигитлеровской коалиции, а не какого-то одного его участника. И военные усилия Красной армии в очень значительной степени зависели от поставок по Ленд-лизу.
Соответственно Сталину требовалось показать союзникам лояльную московскую патриархию.
Более того, тогда обсуждался вопрос о возможном визите в Советский Союз. Он не состоялся, но этот вопрос обсуждался. Архиепископа Кентерберийского Уильяма Темпла. Нужно было архиепископу показать, что у нас тоже есть лояльная и легализованная церковь. То есть это первая причина - отношения между участниками Антигитлеровской коалиции.
В.Дымарский
―
Слушайте, Кирилл, извините, по ходу дела тогда все-таки вопрос. Я понимаю, это важно, и советское руководство всегда заботилось, кстати говоря, в отличие, кстати, от сегодняшнего, о таком международном что ли авторитете, о международном лице…
К.Александров
―
Тогда и началось…
В.Дымарский
―
Но мне кажется, что это не настолько уж, первой причиной я бы это не назвал, мне кажется, причина должна быть все-таки поглубже.
К.Александров
―
Нет, я говорю, их две.
В.Дымарский
―
Ну, да.
К.Александров
―
Какая первая, какая вторая можно…
В.Дымарский
―
Хорошо, тогда будем считать ее не главной.
К.Александров
―
Была вторая причина – это то, что некоторые историки, исследователи называют вторым крещением Руси, которое произошло в 41, 42, 43 годах на оккупированных территориях Советского Союза. Там был просто врыв такой православный в хорошем смысле этого слова. То есть произошло массовое открытие православных храмов, которое вызвало очень серьезный отклик населения местного…
В.Дымарский
―
А это была политика, это была политика оккупационных администраций?
К.Александров
―
Я сейчас об этом чуть ниже скажу…
В.Дымарский
―
Хорошо.
К.Александров
―
Скорее это было невмешательство оккупационной администрации в этот процесс или слабое вмешательство. Регулярно совершались крещения, венчания, отпевания. Богослужения привлекали массы людей.И из донесений партизан и органов госбезопасности Сталин получит такое достаточно внятное представление о том, каким важным пропагандистским ресурсом в интересах партии, советского государства может служить лояльная церковь.
Потому, собственно говоря, ее легализация, она способствовала ведению войны, она способствовала сохранению и укреплению власти номенклатуры ВКПБ в стране, где две трети населения составляли закрепощенные колхозники.
Поэтому, значит, но когда война закончилась, ситуация изменилась. И по состояния на 1 января 47 года в Советском Союзе действовали 13813 православных церквей и молитвенных домов. Это всего лишь пятая часть от того, что было в 14 году.
В.Дымарский
―
Но почти в 5 раз больше, чем было накануне войны?
К.Александров
―
Не в 5 раз, а намного больше, потому что…
В.Дымарский
―
Вы сказали 3 тысячи было…
К.Александров
―
3 тысячи, стало 13.
В.Дымарский
―
На 4,5.
К.Александров
―
На 4,5, да.Но две трети этих храмов от этих 13, почти 14 тысяч, они были открыты ранее в оккупации.
В.Дымарский
―
Ну, да.
К.Александров
―
И только одна треть на советской территории…
В.Дымарский
―
Понятно.
К.Александров
―
С конца 40-ых годов репрессии против верующих и духовенства постепенно возобновляются, не так, как в 30-ые годы, но тем не менее, снова начинается притеснение приходов и постепенное закрытие храмов.Так что, в общем, в принципе для Сталина это была, ну, я еще раз говорю, наша цель – борьба за коммунизм, а тактику мы меняли и менять будем, как Иосиф Виссарионович говорил.
Поэтому это был такой прагматический расчет, связанный, с одной стороны, с тем, что произвести благоприятное впечатление на союзников, а с другой стороны, с учетом того, что это можно было использовать, церковь использовать как пропагандистский ресурс. Значит соответственно в войне под влиянием, явно было совершенно понятно, что население реагировало на открытие, на открытие храмов.
Тут я бы сказал, что касается вашего вопрос по поводу оккупационной администрации…
В.Дымарский
―
Ну, давайте его затронем.
К.Александров
―
Да. Видите, здесь, значит, это православное возрождение, которое началось летом 41 года, с продвижением войск Вермахта на Восток, оно носило такой стихийный, массовый характер, никем оно не регламентировалось никак. И в большинстве случаев заброшенные, закрытые, превращенные в места общественного пользования храмы открывали сами верующие. Иногда находились и клирики, да, за отсутствием клириков молились мирским чином. Инициатива шла снизу, от местного населения.Немецкие комендатуры военные, как правило, он не препятствовали этим процессам, а даже отдельные коменданты и помогали, да. Например…
В.Дымарский
―
А что возможна была такая самодеятельность гражданская, да, внизу? То есть не надо были идти в комендатуру и спрашивать, а можно мы откроем церковь?
К.Александров
―
Я думаю, что сначала открывали церковь, потом шли в комендатуру. Иногда приходили в комендатуру, спрашивали, но ведь иногда, понимаете, в селах и деревнях некоторых никаких комендатур вообще не было и немцев не было, да. Поэтому нужно было куда-то в райцентр двигаться и прочее.В Смоленске, например, кстати, солдаты Вермахта нашли, передали верующим список Смоленской иконы Божьей Матери, перед которым в 1812-ом году, как историки говорят, молился генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов на Бородинском поле, 10 августа 41 года в Смоленском Успенском соборе перед этим списком молебен совершался.
Я могу просто сослаться на воспоминания очень известного клирика петербургской епархии, уже, к сожалению, покойного, протоиерея Василия Ермакова. Я несколько раз с ним встречался. Он пережил оккупацию на Орловщине. И он, например, рассказывал, что его и других подростков, с которыми он общался, их учил крестится немецкий военный капеллан. Он показывал как православные пальцы должны складывать и прочее, прочее.
В.Дымарский
―
А он знал?
К.Александров
―
Он знал.
В.Дымарский
―
Не будучи православным?
К.Александров
―
Не будучи православным.Собственно говоря, какая была позиция властей Рейха. Официальные установки Берлина озвучил начальник Главного управления имперской безопасности СС, Рейнхард Гейдрих, тогда в 41-ом году, уже 2 июля 41-го года он издал циркуляр. И в этом циркуляре он следующее писал. Цитирую.
«Против стремления православной церкви утвердить свое влияние в массах ничего предпринимать не следует. Напротив, его необходимо поощрять, при этом с самого начала следует настаивать на принципе отделения церкви от государства и препятствовать возникновению единой церкви» - полагал Гейдрих.
То есть нацистов больше беспокоило не факт открытия храмов, приходской жизни или совершение треб каких-то, богослужений, а их беспокоило то, что может сложиться какая-то единая структура, централизованная, организация церковная на оккупированных территориях, которая может помешать реализации вот тех долгосрочных планов колонизационных, которые нацисты вынашивали. Вот это Гейдриха беспокоило, а то, что…
В.Дымарский
―
Им надо было расколоть общение между собой…
К.Александров
―
Они были бы заинтересованы в том, чтобы православных церквей было как можно больше.
В.Дымарский
―
Но они не были бы объединены между собой, правильно?
К.Александров
―
Они бы не были в одну структуру, да. Поэтому, кстати, и зарубежной церкви был запрещен доступ в оккупированные районы, как и эмигрантам русским в целом.
В.Дымарский
―
То есть немцы запрещали зарубежные церкви?
К.Александров
―
Да.
В.Дымарский
―
Извините, все время вопросы возникают…
К.Александров
―
Да, да, все…
В.Дымарский
―
Давайте закончите, да.
К.Александров
―
Осенью 42 года, когда войска Вермахта достигли максимальной линии продвижения на Восток, примерно в оккупации оказалось, там разные оценки звучат, где-то 70, 75 миллионов человек. Всего в зоне оккупации Советского Союза были открыты около 9 тысяч храмов. Поэтому я и говорю, что из тех 1381 храмов, которые были на январь 47, около 9 тысяч, они были открыты в оккупации.В Ленинградской, Новгородской, Псковской областях 470.
В Курской 332.
В Ростовской, где еще было много остатков репрессированных казаков, 243.
На Кубани, Краснодарский край, 229.
Только в оккупированных районах РСФСР, я говорил о всей территории оккупированного Советского Союза. Если брать только Российскую Федерацию, было открыто более 2150 храмов. Возродились 6-7 монастырей.
И в Белоруссии, например, более 600 храмов и 6 монастырей были возрождены и так далее.
При этом, в общем-то, проповеди, которые произносили представители духовенства в оккупации тогда, они носили такой достаточно лояльный, понятно, по отношению к властям новым, характер.
Здесь нужно, конечно, еще сказать следующее. Это очень важная деталь. Вы же сами этот вопрос поставили, Виталий Наумович.
В.Дымарский
―
Да.
К.Александров
―
Что русский православный мир не ограничивался летом 41 года юридической сферой синода митрополита Сергия Страгородского. Во-первых, значит, в оккупированной Европе с довоенного времени существовал архиерейский синод русской православной церкви заграницей. Его первым иерархом был митрополит Анастасий Грибановский. Его резиденция была в Сремски-Карловцах, с 44 года в Карлсбаде, а потом с 45 в Мюнхене.И кроме того, в Европе существовал еще экзархат вселенского патриарха, митрополита Евлогия Георгиевского, который имел резиденцию в Париже.
И обе эти юрисдикции, и РПЦЗ и юрисдикция вселенского патриарха, они объединяли духовенства и верующих, которые не признавали большевистской власти и не признавали Сергианского синода в Москве, считая его не каноничным.
В.Дымарский
―
То есть попыток объединения такого не было?
К.Александров
―
Не было.Кроме того, на территории Советского Союза в оккупации оказались остатки церковного подполья достаточно разрозненного, которое органом НКВД и НКГБ не удалось к лету 41 года все-таки полностью ликвидировать, хотя в значительной степени. Это последователи так называемой «Истинно православной церкви», их по-разному называли, катакомбники…
В.Дымарский
―
Ну, да.
К.Александров
―
Еще такое слово было непоминающие, то есть те, кто не поминали митрополита Сергия. И соответственно это была ветвь.Поэтому, понимаете, Гитлер то сам, конечно, как об этом сами современники свидетельствовали, он был язычником. И на вопрос…
В.Дымарский
―
Да, там у него с религией было, как-то не задалось у них.Извините, нам сейчас придется прерваться на выпуск новостей, после чего продолжим нашу программу.
НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Дилетанты» из Петербурга. Сегодняшний наш гость петербуржский же историк, Кирилл Александров, кандидат исторических наук. Меня зовут Виталий Дымарский.И мы презентуем вам, говоря о номере майском, посвященном полностью юбилею Победы, мы сегодня говорим тоже на военную тему и рассказываем вам о русском православии в годы войны.
Мы остановились на том, что помимо православной российской церкви существовала русская православная церковь за рубежом и так далее, и другие структуры, но они не объединены, даже не пытались объединиться в силу идейных расхождений, как я понимаю, да?
К.Александров
―
Ну, и понимаете, дело даже в том, что вопрос, многие, православный мир под вопрос ставил каноничность зарубежного архиерейского синода русской православной церкви заграницей, кроме сербов, по-моему. И там было много своих достаточно больших проблем.А вот да, на чем мы прервались, я говорил, что Гитлер был…
В.Дымарский
―
Да, Гитлер.
К.Александров
―
Язычник, он на вопрос одного из бельгийских эсэсовцев, Леона Дегреля, кто он по вероисповеданию, он сказал, я древний грек, да. У него такая была фраза.Но дело в том, что в своей политике религиозной христианской Гитлеру приходилось учитывать позицию итальянцев, румын православных, болгар, а также испанских франкистов, да. И поэтому, в общем, для вот этих союзников Рейха и сочувствующих, если испанцев иметь в виду, для них то Сталин рассматривался, конечно, как богоборец.
Поэтому опять-таки эмигрантам был запрещен въезд на территорию, оккупированную нацистами, но они ухитрялись разными правдами неправдами туда попадать. Правда, из Европы в лучшем случае на оккупированной территории посылалась духовная литература и церковная утварь.
А собственно говоря, что произошло в этом возрождении православном, втором крещении Руси, наверное, об этом невозможно не сказать. Это просто действительно одно из центральных событий в этой истории. Это история Псковской православной миссии, которая связана была с именем патриаршего экзарха всей Прибалтики, митрополитом Виленского и Литовского, Сергия Воскресенского.
Дело в том, что, то есть он сохранял каноническое подчинение митрополиту Сергию в Москве, назначение экзархом он получил зимой 41-го года, незадолго до войны. При этом Сергий Воскресенский был агентом НКГБ, органов госбезопасности.
Но при этом митрополит Сергий Воскресенский питал искреннее совершенно неприятие, доходившее просто до ненависти, к сталинской власти и к органам безопасности. Даже не только, не столько, судя по его письмам, заявлениям, за тиранию, а за то, что большевики принуждали постоянно людей ко лжи, к лицемерию. Они заставляли их врать. Они заставляли людей, делать человека не то, что ему хочется, а то, что они от него требуют, выдавать одно за другое, черное за белое. Вот это такое разрушение души и подавление человеческой личности, принуждение ко лжи Сергий Воскресенский считал самым страшным последствием большевизма. И поэтому, в общем-то, он был архиереем молодым, ярким, незаурядным, и довольно популярным.
Летом 41-го года он от эвакуации в тыл советский уклонился, остался в Риге, заявил о лояльности германским оккупационным властям. И собственно, возглавил в зоне командования группы армий «Север», это Прибалтика, Северо-Запад России, тыловой район группы армии «Север». Он возглавил там фактически православную церковь.
Он создал в августе 41-го Псковскую православную миссию. Она начала работу на огромной территории с населением в 2 миллиона человек. Было там всего 14 священнослужителей, псаломщиков. Миссионеры отправлялись за германскими войсками, открывали храмы, устраивали курсы для рукоположения клириков, вели религиозно-просветительскую деятельность. При этом им приходилось, конечно, лавировать между оккупационными властями и советским подпольем, партизанами.
Одним из самых главных миссионеров был протопресвитер, Кирилл Зайц, после войны он был осужден и в 48-ом году погиб в Карлаге.
Собственно говоря, что к зиме 44-го года благодаря стараниям миссионеров было открыто на Северо-Западе оккупированном более 4000 приходов, в них служили около 2000 священников. Какая-то часть миссионеров потом ушла с немцами, какая-то осталась на родине, подвергалась репрессиям по обвинению в коллаборационизме.
А судьба самого митрополита Сергия Воскресенского была печальной, да. Во-первых, он благословил генерала Власова, когда Власов приезжал в Ригу весной 43-го года. И Власов тоже получил благословение у наместника Псково-Печерского монастыря, Павла Горшкова, который был осужден потом после войны и погиб в Сиблаге в 50-ом году.
При этом Сергий Воскресенский возмущался преступлениями нацистов, он открыто заявлял, что оккупационная политика нацистов не позволяет русским освободиться от Сталина.
Ну, и что мы знаем. Мы знаем, что 29 апреля 44-го года в пути на шоссе Вильнюс – Каунас митрополит Сергий Воскресенский был расстрелян в своей машине вместе с сопровождавшими его лицами.
До сих пор кто убийца, организаторы, разные версии. То есть одни говорят, что это германские спецслужбы, другие, что это органы госбезопасности советские. Некоторые даже полагают, что это литовские партизаны.
На патриарха Сергия Страгородского известие о гибели экзарха произвело очень тяжелое впечатление. Есть даже версия, что это известие ускорило и кончину самого Сергия Страгородского.
В.Дымарский
―
Кирилл, такой вопрос. У меня 2 вопроса тем временем, но они связаны между собой.Все-таки я не думаю, что оккупационные администрации могли оставлять без надзора церкви, в которых люди собираются между собой под боком, не везде, но во многих местах действуют партизаны, которые тоже, наверное, не могли не обращать на это внимание. И поэтому я думаю, что все-таки сами по себе церкви, как места собрания людей некоторых, они должны были интересовать как одну сторону, так и другую.
К.Александров
―
Видите, Сергий Воскресенский, люди, которые его знали, я встречался с несколькими эмигрантами, которые хорошо достаточно его знали, он такую фразу, цитировали, такую фразу ему приписывали. Она примерно звучала так: «НКВД обманывали, а уж этих колбасников сам бог велел». Потому что собственно говоря…
В.Дымарский
―
То есть это была попытка некой независимой позиции?
К.Александров
―
В какой-то степени, в какой это было возможно.
В.Дымарский
―
Ну, понятно.
К.Александров
―
Дело в том, что понимаете, немцев то что интересовало, чтобы про фюрера ничего не говорилось, чтобы произносились правильные слова по поводу роли германской армии, которая дала возможность открыть этот храм, и собственно говоря, и все. Понятно, что в открытой проповеди в голову бы не пришло ни одному священнику славить товарища Сталина и прочее.
В.Дымарский
―
Но для немцев все-таки было важно, что, они не могли следить за тем, что не пользуются ли этим партизаны, не являются ли…
К.Александров
―
Отношения партизан с духовенством тоже складывались достаточно непросто. Там были священники, которые помогали партизанам, были священники, которые, один из священников стал жертвой партизан. Поэтому партизан тоже, их тоже эта ситуация интересовала, с осени 43 года изменилась, потому что церковно-государственные отношения изменились, соответственно да, вот патриарх в Москве появился, значит соответственно нужно ориентироваться на Москву в этой ситуации.
В.Дымарский
―
Кирилл, а возвращаясь к православию, к более широкому пониманию, тот же Константинополь, да, русская церковь зарубежная, они занимали какую-то позицию в отношении того, что мы привыкли называть Великой Отечественной войне?
К.Александров
―
Я бы так сказал, что большая часть зарубежного духовенства и в общем-то, как и большая часть всей русской эмиграции, как бы сейчас е пытались картину иначе представить. Большая часть и духовенства, и русских эмигрантов, видело в целом в Германии таран, который разрушит советскую власть.И действительно, под гитлеровской властью в Европе на рубеже 30-40 годов православные общины подвергались, конечно, определённым каким-то стеснениям, но не подвергались уничтожению, верующих окормляли. Поэтому хотя зарубежного духовенству был запрещен, как я говорил, въезд на оккупированную территорию, в Европе то оказалось очень много подсоветских людей, как называли советских граждан, перемещенных за пределы Советского Союза.
Во-первых, это были военнопленные. Среди самих военнопленных начались даже попытки такого совершения богослужения мирским чином уже даже летом, осенью 41-го года.
А во-вторых, это были остарбайтеры, вывезенные на работу в Рейх, молодежь с оккупированных территорий.
В-третьих, это были беженцы, несколько сот тысяч человек, те, кто уходили с немецкими войсками. Такие первые уже беженцы в декабре 41-го года из-под Москвы появились, буквально вот московского региона. А с зимы 43 года этот поток нарастал и численность этой группы, ну, разные оценки, от полумиллиона до 800 тысяч человек. Не потому что они Гитлера любили, а потому что Сталин им казался хуже.
Кроме того, наконец была еще 4-ая категория, это многочисленные военнослужащие всяких русских антисоветских формирований, там и русский корпус, и казачьи батальоны, батальоны восточные и так далее, и так далее.
И всех этих людей нужно было окормлять. Я довольно много документов в Колумбийском университете в Бахметевском архиве видел о том, как складывалось общение старых эмигрантов и зарубежного духовенства с этими подсоветскими людьми. Это был непростой процесс, но он происходил.
И наконец, вы спрашиваете, какое было отношение, осенью 44 года зарубежный синод благословил создание Власовского комитета освобождения народов России. В войска Власовской армии были назначены военные священники. А после капитуляции Германии, 75 лет назад, в эти дни, май, июнь 45 года очень многие представители зарубежного духовенства. Например, известный такой протопресвитер, Александр Киселев, который скончался в Москве. Они участвовали в спасении подсоветских людей от насильственных репатриаций, выдач, эти люди пополнили вторую волну российской эмиграции.
Так что другое дело, что Париж был уже освобождён, в августе 44 года, поэтому позиция Евлогия Георгиевского, она такой резкой, как, естественно, митрополита, Анастасия Грибановского, не была. Но пока Франция была оккупирована, где была большая часть евлогиан, там тоже произносились достаточно резкие антисоветские проповеди и так далее, духовенства.
В.Дымарский
―
Кирилл, не могу не задать вот какой вопрос, собственно говоря, он очень часто всплывает в связи с проведением и с позициями во время войны Бандеры, очень часто к этому возвращаются, против кого, за кого. Вот по поводу православной церкви российской. Какое место, особенно на оккупированных, конечно, мы говорим, территориях, так сказать, занял антисемитизм?
К.Александров
―
Видите ли, в чем дело, ведь собственно говоря, перед любым священником, перед любым священником какая задача стояла, проповедовать Евангелие и Христа распятого. Честно говоря, все очень сильно зависело от местных установок.Если, например, среди псковских миссионеров, газету «Православный христианин» они, допустим, издавали, литература церковная и прочее. Конечно, какие-то соответственно антисемитские заявления могли быть, но по сравнению, в пропорциональном соотношении с органами нацисткой пропаганды это не сравнить ни в коем случае.
А в некоторых приходах ничего подобного и не было, потому что наоборот, были священники, которые пытались спасать евреев от гонений, преследований, исходя из человеколюбия. Это, кстати, касалось православных христиан в Европе, не только на оккупированной территории.
А вот вы про Бандеру вспомнили, я хочу как раз сказать, что дело в том, что митрополит, Алексей Громадский, глава автономной украинской православной церкви, митрополит Волынский и Житомирский, он был убит в мае 43 года в Дубенском районе на Украине, и скорее всего он был убит именно НРЗБ УПА (запрещено на территории РФ). Тоже разные версии существуют его гибели, но это была вот такая месть за то, что он все-таки не стал создавать украинскую чистую церковь, а ориентировался по-прежнему на московский патриархат.
Поэтому там ситуация была еще более сложная, потому что еще свои местные партизаны были, у которых были собственные представления о том, какие должны быть церковная жизнь, политические реалии и прочее.
В.Дымарский
―
А Кирилл, такой еще вопрос, в связи с тем, что произошло в 43 году, после войны, после 45 года, или начиная с 45 года, были ли попытки со стороны властей, что называется, разобраться с духовенством по поводу их позиции во время войны и на оккупированных территориях?
К.Александров
―
Нет. Видите в чем дело, ведь, собственно говоря, позиция митрополита Сергия Страгородского, она была государственно патриотической. 22 июня 41 года, задолго до того, как эти отношения изменились, митрополит Сергий благословил всех православных на защиту священных границ нашей родины, призвал верующих защищать отечество, на которое напали, вот по тексту я читаю, «фашистские разбойники и жалкие потомки врагов православного христианства».Другое дело, что вот эта позиция Сергия и его синода Сталина тогда не интересовала, и репрессии, и расстрелы священников были и летом, и осенью 41 года, органами госбезопасности.
Собственно говоря, отношения меняются только тогда, когда вот это происходит под контролем органов безопасности архиерейский собор, Сергия избирают патриархом, и собственно говоря, ситуация меняется. При этом в 44 году патриарх Сергий скончался в Москве.
Зимний собор 45 года избрал новым патриархом московским и всея Руси митрополита ленинградского, Алексия Симанского, и принял новое название для своей юрисдикции, которое сохраняется до сих пор.
В.Дымарский
―
РПЦ?
К.Александров
―
Да, Русская Православная Церковь. Она была абсолютно, ее позиция была абсолютно государственно патриотической, поэтому полная поддержка государства, товарища Сталина и прочее, прочее. Поэтому вопросы какие к нему можно предъявлять претензии.Тех священников, как Кирилл Зайц, которого я упоминал, миссионеров, на которых был компромат у органов, те были репрессированы, те же священники, на которых компромата не было за время пребывания в оккупации, соответственно те просто продолжали совершать свое пасторское служение уже в новых реалиях сталинской державы конца 40, начала 50 годов.
В.Дымарский
―
То есть проверки все-таки были?
К.Александров
―
Конечно, естественно.
В.Дымарский
―
Безусловно, по поводу того, как себя вел на оккупированных территориях.
К.Александров
―
Проверяли же всех…
В.Дымарский
―
Ну, да.
К.Александров
―
И в анкетах был вопрос, были ли ваши родственники…
В.Дымарский
―
Были, конечно…
К.Александров
―
На оккупированной территории.
В.Дымарский
―
На оккупированной территории.
К.Александров
―
Не только священники, но и обычные люди.
В.Дымарский
―
Да, обычные люди, я понимаю. Но в данном случае, просто как по отношению к священникам, простили ли тех, скажем, которые позволяли себе то, что можно трактовать как коллаборационизм?
К.Александров
―
На кого компромата не было, если человек не выступал с антисоветскими проповедями, если он не ругал товарища Сталина и коммунистическую партию, если не пытался стать беженцем, то, в общем…
В.Дымарский
―
То можно было жить…
К.Александров
―
Можно было существовать…
В.Дымарский
―
Можно было существовать…
К.Александров
―
Существовать, да.
В.Дымарский
―
После войны как долго продержалось наше государство родное в отношении церкви позиции 43 года, скажем так?
К.Александров
―
Это уже тема другого разговора и нужно…
В.Дымарский
―
Да.
К.Александров
―
Обращаться…
В.Дымарский
―
Ну, в целом.
К.Александров
―
Ну, в целом новый по-настоящему виток гонений начинается с закрытия храмов при Хрущеве, то есть это соответственно уже конец 50-ых, начала 60-ых годов.
В.Дымарский
―
То есть Сталин линию свою выдержал 43 года…
К.Александров
―
Видите, в чем дело, мы не знаем, я говорил, что с 48 года опять начинается репрессивная политика власти и постепенное закрытие храмов, ужесточается налогообложение. То есть, в общем-то, такие историки наши, как Михаил Шкаровский, Игорь Курляндский, они очень хорошо всю ситуацию описывали.Но Сталин умер в 53 году, понимаете, и мы не знаем. Если бы он, допустим, прожил бы он несколько лет, какая была история…
В.Дымарский
―
Ну, это понятно.
К.Александров
―
Советского Союза.Хрущев был искренний коммунист, он говорил, что он покажет последнего попа и так далее.
Но я так скажу, если память не изменяет, мы говорили, на январь 47 года 13813 храмов. По-моему, когда Горбачев пришел к власти, на всей территории Советского Союза 5-6 тысяч храмов было.
В.Дымарский
―
То есть уменьшилось…
К.Александров
―
Да, за это время уменьшилось.
В.Дымарский
―
Да.
К.Александров
―
И ситуация меняется в связи с подготовкой к празднованию Тысячелетия крещения Руси.
В.Дымарский
―
Да. По поводу Хрущева, я помню еще фактически анекдотичное. Хотя знаете, вот интересная вещь, мы тогда это анекдотами не воспринимали, когда прилетал Гагарин…
К.Александров
―
Да, бога не видел он.
В.Дымарский
―
Бога не видел он, причем на полном серьезе, там же нет, Юрий Алексеевич слетал, раз не увидел, значит бога нет. То есть такой аргумент непробиваемый, конечно.Кирилл, я бы хоте воспользоваться нашим сегодняшним разговором, тем более, что сегодня и звучала фамилия Власова, имя, у нас несколько минут осталось. Вернутся к современной истории буквально последних дней, последнего времени, это с истории пражской, да, как я думаю, все наши слушатели знают.
С одной стороны, был убран и там какая-то судьба пока не до конца ясная, но тем не менее, он не разрушен, памятник маршалу Коневу, а с другой стороны, возник вот этот полускандал с появлением доски, памятной доски, которая указывает на участие, как мы говорим сейчас, я думаю, что вы объясните, что это неправильно власовцев, да, в освобождении Праги в мае 45 года.
К.Александров
―
Значит…
В.Дымарский
―
Извините…
К.Александров
―
Да.
В.Дымарский
―
Очень важная есть деталь этой доски, собственно говоря, на этой доске цитата из Солженицына…
К.Александров
―
Ну, это понятно.
В.Дымарский
―
Это не все знают.
К.Александров
―
Я читал очень много газетных публикаций, интернет-публикаций вокруг всей этой истории, я имею в виду участия власовцев в Пражском восстании, наших…
В.Дымарский
―
Да.
К.Александров
―
Нашей версии. Это, конечно, все вызывает не просто скепсис, а смех, потому что люди пишут о том, о чем, как правило, они вообще не имеют ни малейшего понятия.Во-первых, откуда взялась цифра в 300 погибших власовцев. Дело в том, что вечером 7 мая, состоялись переговоры между Буняченко Сергеем Кузьмичом, генерал-майором, командиром Первой дивизии, и двумя представителями Чешской национальной рады, Давидом и Кнапом, это были коммунисты, члены Рады. И вот сохранилась стенограмма этих переговоров, запись их. И Буняченко заявил о том, что вот наши потери к вечеру 7 мая за сутки боев, за 6 мая и 7 мая, 300 погибшими примерно и 198 тяжело раненных.
Исследование, которое уже 2010 года проводились, там сотрудника, значит, Института военной истории Чешской республики, Томаша Якла, они показывают, что всего в Праге похоронены 326 власовцев в разных местах, в тех могилах, которые выявлены. Но эта цифра включает и тех власовцев, которые были расстреляны в госпиталях после прихода войск Красной армии. Поэтому где-то примерно с 6 мая до утра 8 потери власовцев погибшими, так называемые, демографические потери, умершими от ран, составили где-то в районе 250 человек. Так что эта надпись не сильно противоречит…
В.Дымарский
―
Там понимаете в чем дело, Кирилл, я думаю, проблема, простите такой цинизм, да, но проблема не в количестве погибших.
К.Александров
―
Нет, нет, значит…
В.Дымарский
―
Да, да. Там мог быть неточность. Я думаю, что многим нашим слушателям непонятно вообще что за власовцы, которые освобождали Прагу.
К.Александров
―
Первая дивизия, которая должна была уйти на Юг Чехии, соединиться с Южной группой, она обошла Прагу и ушла гораздо южнее Праги…
В.Дымарский
―
Надо объяснить, наверное, главное, что они решили присоединиться к американской армии.
К.Александров
―
Нет, они не собирались присоединятся…
В.Дымарский
―
Нет?
К.Александров
―
К американской армии.План заключался в том, чтобы 2 группы власовской армии, северная, которая состояла из первой дивизии Буняченко, южная группа генерала Трухина, где были штаб, вторая дивизия, запасная бригада, они соединились в одном месте и дальше двигались в район Зальцбурга, куда должны были подойти другие соединения власовской армии…
В.Дымарский
―
С какой целью?
К.Александров
―
Цель была в том, чтобы в последние, к концу войны переместиться на территорию Словении, в район Любляны, там примерно 150-180 тысяч человек.
В.Дымарский
―
Кирилл, еще раз, цель была выйти из войны или…
К.Александров
―
Цель была разместиться на территории Северной Югославии, чтобы стать буфером между Тито и западными союзниками. И в таком состоянии встретить окончание войны. В надежде, что Север Югославии, Словению удастся за этими коммунистами русскими, сербскими, югославскими, словенскими удержать, но этого не произошло, потому что война закончилась раньше и им всем пришлось сдаваться по отдельности в разных ситуациях.
В.Дымарский
―
Почему они решили выступить против немцев в Праге?
К.Александров
―
Почему решили выступить против немцев, потому что 2 мая, за 3 дня до начала восстания, комендант Праги, Рудольф Туссен, генерал, предъявил ультиматум Буняченко, о том, что если дивизия не начнет выполнять приказы немецкого командования, против нее будет применена вооруженная сила авиация. И кроме того, Туссен, по требованию командующего округом Рудных гор, генерала Гота, фельдмаршала Шернера, хотел разоружить власовскую дивизию. Они должны были сдать оружие, танки, артиллерию, тяжелое вооружение.
В.Дымарский
―
Понятно.
К.Александров
―
Соответственно говоря, в этой ситуации, уже когда к Буняченко стали обращаться представители чешского вооруженного подполья, комендатура, у него уже не было особенного выхода…
В.Дымарский
―
Понятно.
К.Александров
―
Потому что конфликт с немцами все равно был неизбежен.Единственное только, что, наверное, последнее, что в связи с этой историей я скажу, может быть этот документ можно разместить на сайте «Эха Москвы». Об этом просто никто не упоминал. У меня открытый документ. Это акт о капитуляции Пражского гарнизона, который был подписан в 4 часа дня 8 мая 45 года комендантом Праги Туссеном и всеми руководителями комендатуры Барташа и Чешской народной рады во главе с председателем, Альбертом Пражаком.
В.Дымарский
―
Кирилл, давайте так, у нас время вышло, вы присылаете документ, мы его разместим. И берем с вас честное слово и с меня тоже, что мы может быть к этой теме вернемся в более широком формате…
К.Александров
―
Да, конечно, хорошо.
В.Дымарский
―
Всего доброго! Спасибо!