Юный Пётр, будущий тиран - Максим Кузахметов - Дилетанты - 2018-04-26
26.04.2018
В.Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Дилетанты» и я ее ведущий Виталий Дымарский. Мы сегодня выходим из Санкт-Петербурга, сразу же представлю своего сегодняшнего гостя, петербургский историк, Максим Кузахметов.Как обычно наш журнал, наша, извините, наша программа, так или иначе, связана со свежим номером журнала, и вот апрельский выпуск, он посвящен, я хотел сказать, Петру Первому, но на Петра Первого нужен не один номер, а может быть и годовой подписки не хватит. А вот такой отрезок его жизни, как детство, отрочество, юность, он вызвал у нас интерес, и в надежде, конечно, что он вызовет интерес и у вас, я имею в виду наших слушателей и читателей, поскольку, во-первых, это намного менее известно, чем деятельность Петра в уже в роли правителя, уже в роли императора, и во-вторых, вот мы таким занялись психоанализом фактически, чтобы попытаться узнать, а что же из хорошо известных всем черт Петра Первого, Петра Первого, как правителя, закладывалось в него, собственно говоря, как и во всех нас в детстве, вот в этот период его жизни.
Вот после такой преамбулы я задаю тогда первый вопрос Максиму Кузахметову. Максим, ну, вообще-то, если уж так разобраться, то в детстве никакой карьеры, если говорить современным языком, политической, Петру Первому вроде никто не обещал?
М.Кузахметов
―
Да, это правда, как ни парадоксально, но у Петра Первого в детстве даже не было шансов возглавить страну. Ну, напомним, да, что это 14-ый ребенок в семье царя Алексея Михайловича, нашего знаменитого «тишайшего», да, несмотря на то, что его правление вовсе не было тихим, но он скорее так вот вошел в историю, как человек набожный, никогда не пропускал богомолье, был достаточно такой, ну, не то чтобы скромный в быту, но умел решать все вопросы без лишнего шума. Может быть, поэтому там «тишайший», хотя вовсе он не был таким добрячком, да, как иногда представляется, безответным, ничего подобного, там мог кого-то и в ссылку отправить, но в целом, не такое, конечно, кровожадное чудовище, как Иван Грозный, да, где там, людей на сковородах не жарил, во всяком случае. Ну, так вот, и сложность даже для Петра Первого была не в том, что он 14-ый ребенок там, но не все дети благополучно выживали, даже в царской семье, потому что к моменту рождения Петра четверо из его старших уже умерли, из его старших братьев и сестер. А там еще одна, ну, такая условная бомба замедленного действия, что он родился от второй жены царя Алексея Михайловича, это тоже там длинная запутанная история противостояния двух кланов, Нарышкиных и Милославских. Ну, и вот все последующие события, они потом многократно пересекались с этими, казалось бы, странными эпизодами.Ну, так вот возвращаясь, да, рождается сын в царской семье, а мы до сих пор даже точно не знаем, где именно он родился. Это такой яркий показательный эпизод, а почему? Да потому что это было уже для царствующей династии неважно, это не рождение первого наследника. Там, кстати, еще не получило такое развитие, чтобы на рождение наследника писали оды, да, поэтические, но там уже при дворе был выдающийся, ну, как бы мы сейчас сказали, гуманитарий, да, Симеон Полоцкий, который занимался воспитанием старших детей. Вот он готовил их к царствованию, ну, там самый старший был царь, ну, будущий это царевич там соответственно, пока мальчик еще Федор, которого вот готовят там, учат. Он специальные книги, выписали в выдающегося ученого человека, ну, его даже не выписали, он случайно, Полоцкий, оказался в Москве, а вот наслышав о его учености, его там оставили, уговорили, убедили. Вот он занимается воспитанием, потом там еще один сын Иван, и тут рождается третий сын. Ну, и так как, ну, вот в журнале там иронично мы это упоминаем, даже сам царь, судя по всему, не приехал там поздравить свою жену, ну, где-то там родила, наверное, а у него были какие-то более серьезные заботы, он вот писал книгу, как инструкцию целую там по соколиной охоте, вот это было ему важно, да, вот это было серьезно, богомолья были у него. Он был к тому времени, кстати, еще сравнительно молодой человек, ему 40 лет было, когда он второй раз женился, несмотря на то, что до этого тоже вот рождаемость, а еще 13 детей у него было от первой жены, ну, еще раз повторимся, там, правда, четверо уже умерли. Так вот, блестящее образование получил Федор, старший сын, которому и пророчили царствование, который и должен был продолжить…
В.Дымарский
―
Должен был быть Федором Третьим, да?
М.Кузахметов
―
Да, ну, формально он там как будто бы и был, если там всех Рюриковичей упоминать. На Петра Первого никто не рассчитывал, и сведения о его детских годах настолько скудны, что мы в основном просто, ну, догадываемся, что где-то в это время он был в такой пригородной резиденции, где-то вот в такой, тут вот в Коломенском, Преображенском, тут вот, ну, может быть, он с отцом там на какое-то богомолье ездил, но по сложившейся традиции, конечно же, там няньки, да, там до 5 лет чего там еще с ребенком делать. Нам сейчас кажется невероятным, что родился ребенок, тут же его отдают нянькам специальным, они его кормят, там следят за ним, не для того же там царская жена рождена, чтобы еще и ребенка грудью кормить, не хватало…
В.Дымарский
―
Кормилица.
М.Кузахметов
―
Кормилица там, да, заботиться о ребеночке, а если даже он умер, ну, что ж, это вот, ну, бог так решил, ну, что ж поделать, ну, еще ребеночка родим. Ну, то есть от второй жены, опять-таки возвращаясь ко всем этими Милославским, Нарышкиным, трех детей успела она родить, то есть в сумме там у Алексея Михайловича 16, ну, еще один умер, а сестра родная Петра Первого Наталья была с ним достаточно близка последующие годы, тоже благополучно пережил этот сложный детский возраст. Ну, сложный почему, смертность просто была несусветная, даже в царской семье. Так вот на каком-то этапе, то есть у нас там получается 5 лет практически никаких серьезных сведений о Петре Первом то нет, когда там в него должны были закладываться, казалось бы, там какие-то…
В.Дымарский
―
Вроде говорят, что ничего не закладывалось…
М.Кузахметов
―
Конечно, ничего не закладывалось.
В.Дымарский
―
Он вообще человек был достаточно, ну, я имею в виду, что грамоте несильно был обучен и наукам.
М.Кузахметов
―
Ну, вот да, добираемся до этих всех…
В.Дымарский
―
А вот интересно тогда такой вопрос, откуда у него потом появилась страсть к знаниям, я бы сказал, ну, я не хочу сказать к науке, но к знанию, да, он компенсировал вот эти свои, свой дефицит вот этот вот детский почему?
М.Кузахметов
―
Ну, это, скорее всего, не то чтобы какой-то выдающийся учитель, ну, учителем у него был Никита Зотов, да, там тоже знаменитый впоследствии, правда, знаменитый персонаж, граф даже, который фактически случайно там оказался учителем царевича, ну, просто под руку подвернулся там. Еще раз повторимся, никто же не рассчитывал, что этот человек станет императором, так вот…
В.Дымарский
―
Дьяк, да?
М.Кузахметов
―
Да, это простой человек грамотный, ну, Симеон Полоцкий проверил его, так, давайте хоть проверим его, как он там, чему он там вообще обучен, ну, вроде читать умеет, ну, у него была посольская работа у этого дьяка Зотова, то есть он реально там администратор, чиновник, да, по нынешним временам. Ну, на каком-то этапе в царской семье наконец-то задумались, что надо чего-то делать там с третьим сыном, старшие два там благополучно живы, растут, ну, может быть, они не очень крепенькие, и там не прыгают, не скачут, но что ж поделать, опять-таки никого это не смущало, мало ли кто ходил там, сгорбившись, и доживал там до 80 лет, вот в английской истории, там знаменитые эти горбуны, но неважно. Тут вот своя история, ну, надо бы чему-нибудь ребеночка поучить. И опять-таки характерный пример, ничего особенного то не ожидали от Петра Первого, хорошо бы его там научить читать и писать, и в принципе это действительно все чему он и научился, и на это ушло 5 лет. Вот даже мы сейчас можем представить, если ребеночка там, ну, примерно с 6 до 10 лет учили-учили, учили-учили, а он выучился только читать и писать, причем как, это многократно упоминают, он писал непросто с чудовищными ошибками, в конце концов, с ошибками писал, например, Александр Третий, ну, точнее не с ошибками, еще очень косноязычно, когда лично писал, так Петр Первый писал каракулями там, никакой каллиграфии, а между словами не делал пробелов. Ну, правда, в то время многие не делали пробелов между словами, но Петр Первый, ну, просто вот если посмотреть на его письма, то это хаотическое нагромождение букв, хотя и лично писал, не секретарям там доверял, а норовил там сам. Да, еще это, кстати, и буквы печатные, как правило, ну, в то время не было в нашим понимании такого рукописного письма развитого, но если бы занимались его образованием, то, наверное, это бы все пришло, это вообще было важно владеть там чистописанием, но Петру Первому не пригодилось. Ну, возвращаясь к его учителю, там это просто, конечно, в какой-то степени выдающийся персонаж, ведь впоследствии он стал знаменит вообще-то не как учитель, да, императора, а как его собутыльник, вот если так называть вещи своими именами. И получается, судя по всем последующим событиям, что пристрастился Петр Первый к радостям вот этих всех попоек в принципе в компании своего учителя, взрослого, серьезного мужчины, ну, тот может и сам любил закладывать, чего уж там в процессе обучения. Ну, надо еще, правда, оговориться, что, судя по всем последующим, по всему, что мы знаем о Петре, ну, будем грешить, да, нам то вообще сложно, потому что мы вот петербуржцы, это город вот наш основан этим Петром Первым, но как говорят, вот у нас тут мои коллеги-историки иногда, в принципе это единственная его заслуга, такая реальная, вот основание нашего города, потому что все остальное, все, что он делал…
В.Дымарский
―
НРЗБ.
М.Кузахметов
―
Ну, противоречиво, как там деликатно говорят, да, потому что и с кровищей, и с разорением страны, да, неоднозначные достижения, и даже если уж и прививал все это европейство, то такими варварскими методами, что не поймешь, что и хуже. До сих пор, в общем, расхлебываем, патриаршество там упразднил, вообще методы были очень специфические, казни там. Самая крупнейшая казнь вот которая была, массовая в Москве, это же все тоже при Петре Первом, расправился с Стрелецкими бунтами, которые там обычно деликатно умалчиваются, когда там за неделю 2000 человек, ну, это там позже все было. Так вот, и если и пристрастил его к выпивке Никита Зотов, то, может быть, потому что мальчик то был непростой тоже по-своему. В принципе защитники Петра Первого все это называют деликатно, живой был мальчик. Особенно все это было видно в сравнении с его не самым старшим братом, а со вторым его…
В.Дымарский
―
С Иваном.
М.Кузахметов
―
Средним, да, получается, из братьев, Иваном, который был, ну, судя по всему, просто и слабоумный, и вот сидит и улыбается.
В.Дымарский
―
Ну, с которым он потом делил…
М.Кузахметов
―
Впоследствии, да, двоецарствие.
В.Дымарский
―
Да.
М.Кузахметов
―
По сути, там троецарствие. А Петр Первый вскакивает, не может сидеть на месте, ну, как вот подвижный, казалось бы, это хорошо, а по сути вот, как сказали бы психологи, если гиперактивность, то это все тоже сложно. Во-первых, он не может внятно, например, обучаться, то есть усидчивость за Петром Первым не заметил, по-моему, никто, как бы он там не обожал вот кораблестроение, но это все тоже у него хаотично, он никогда не мог заниматься системным образованием, и уж тем более, тоже будем грешить там, забегая вперед, не осталось никаких воспоминаний, чтобы кто-то видел Петра в задумчивости, вот чтобы он размышлял, как нам дальше вот обустроить Россию, ну, картина есть, а свидетельств очевидцев нет.
В.Дымарский
―
И решения принимал очень спонтанно…
М.Кузахметов
―
Да еще как, и на дню мог там их по 10 раз менять. Никто не видел, чтобы Петр Первый в задумчивости читал книгу, например, ну, ладно там Библию сложно читать, да еще старославянскую, ну, чтобы он хотя бы по кораблестроению. Нет, знания практические, так объясните, покажите, тут же перескакивая с места на место, тут же нетерпение, тут же он норовит начать строить корабль, еще не уяснив, что откуда берется и как что называется. Он, конечно, практические знания впоследствии получил там впечатляющие, он действительно наизусть знал названия всех частей, ну, вот рангоут корабля, он реально все это знал, выучил, запомнил.
В.Дымарский
―
Ну…
М.Кузахметов
―
Что до сих пор непросто.
В.Дымарский
―
В Эрмитаже там целый такой цех его токарный…
М.Кузахметов
―
Он любил мастерить лично, но опять-таки, все это хаотически, ему очень нравилось что-то, но потом он мог мгновенно переключиться с одного на другое. Быстренько смастерить сапоги, интересно, тут же потерял интерес, что-нибудь на токарном станочке выточить, тут же потерял интерес, так срочно там вырубить топором какое-нибудь сложное устройство. Ну, так вот, но возвращаясь к радостям, которые невозможно не упомянуть, в журнале есть отдельный небольшой материал, я боюсь цитировать имена, которые Петр Первый придумал там своим собутыльникам, но видно, что Никита Зотов учил его не только чтению богословских книг, а еще какие-то интересные слова Петр в детстве усвоил, потому что уже в юности достаточно рано начались у него праздники…
В.Дымарский
―
Скажем прямо, матерные слова.
М.Кузахметов
―
Это абсолютно матерные слова, причем подчеркнем особую демократичность Петра Первого, который и себя не обходил. Так вот, Никита Зотов, его бывший учитель, еще до того, как стал графом, в этих во всех попойках, которые были интересно регламентированы, это же все выглядело как специальные мероприятия, и вот он там был верховным князь папой, ему, наверное, тоже было весело там выпивать, там в журнале это упоминаем, как были предусмотрены. Петр Первый был в этом плане очень креативный человек, выдумщик там потрясающий, там кого в какую бочку посадить, на кого какую корону нахлобучить. Там был целый регламент, кто в какой последовательности должен к кому ходить, кланяться, и все это сопровождалось, опять-таки, упомянем, ну, непомерным количеством выпитого спиртного. Это при всем при том, что впоследствии Петр Первый, он же целую медаль учредил за пьянство, то есть тем, кто, выпивать все должны были, это вот правило святое, а с утра чтобы все были как огурчик. Причем Петр Первый, наверное, тоже имел какое-то потрясающее здоровье, если сам выпивал, ну, в то время водка может не по 40 градусов была, послабее, но тем не менее, это удар. Причем если смотреть на эти штопы, которые преподносили, да, там штрафная так называемая, это, ну, там литр практически туда помещается, если там гость припозднился, давай вот штрафную выпивай, ну, что там с человеком может произойти, даже если это двадцатиградусный спиртной напиток. Так вот, и это все в детстве, это никогда то там в 30 лет кто-то его там напоил.
В.Дымарский
―
Не в 5 лет же, да.
М.Кузахметов
―
Ну, в 13-14 лет явно Петр Первый уже был знаком. Да, потому что, ну, вот упомянем, есть известный фильм, снятый еще в советское время, «Юность Петра», ну, там все вот эти, все эти щекотливые темы, они как будто бы в стороне, да, там кораблестроение, там эти враждебные бояре, ретрограды проклятые не хотят перемен. Причем там же все легко уже во внешнем облике, если бородатый, то уже все, значит там вражина, а если побрил бороду, значит прогрессивный. Ну, вот не можем не упомянуть в этой связи, что на самом деле вот эта знаменитая история там с бородами, вообще еще в момент детства Петра Первого людей, которые брили бороды, в Москве было много, там было много европейцев, это были не только иностранцы, которых тоже было много, там несколько тысяч жило людей, которые там, ну, Немецкая слобода, да, этот Кокуй, где тоже Петру Первому впоследствии невероятно понравилось, оказал явно большое влияние на него, хотел все по-голландски устроить у себя тоже, правда, варварскими методами. Так вот, при всем при том он вокруг себя даже среди русских встречал много людей одетых, ну, в то время европейская одежда считалась польской, да, польский кафтан, да, тоже не можем не упомянуть, что, например, его старший брат, Федор, знал латынь, знал польский язык. Ну, то есть вот Польша в то время была сравнительно таким для нас очагом образования. И несмотря на то, как бы там не притесняли православных, образование, ну, хоть какое-то подобие, может быть, не высшего, но это было вот именно в тех областях, это вот соответственно Восточная Польша, ну, Смоленск был уже наш. А дальше вот, это почти все нынешняя Белоруссия, там были сравнительно независимые города, там школы были, а в Москве, вот еще раз упомянем, ну, нам все хвалят Греко-латинскую академию, в основном все при монастырях, а внятного образования, ну, спасибо Петру, он хотя бы попробовал это декларативно впоследствии учредить, а так вот ребенка просто некуда было даже отдать на обучение, если вы не видите будущего своего ребенка непременно в монастыре, то вы можете только выписать откуда-то там учителя, который, хорошо, если научит его грамоте. Там, кстати, это любопытно, потому что впоследствии давая характеристику людям, как правило, это всегда упоминали, а «грамоте не обучен» или «грамоте обучен». Ну, это все было позже, а вот до того времени, еще раз вернемся, да…
В.Дымарский
―
Не каждый еще мог себе позволить.
М.Кузахметов
―
Да это и дорого, казалось, ну, там с иностранцами, казалось, было немножко попроще, потому что человек, который знает язык, это вообще уже хорошая карьера, это же можно в Посольском приказе, это уже можно значит заграницу поехать. Хотя, тоже еще раз оговоримся, Петр Первый, ну, это все в будущем, он уникален тем, что это был первый монарх, ну, из Романовых то точно первый, который не вовремя войны, а всерьез мог поехать заграницу, потому что для людей, среди которых он жил, ну, атмосфера была непростая, это же, куда там к врагам ехать к этим католикам проклятым, чему-нибудь дурному у них научишься. И тоже забегая вперед, это Великое посольство, и потом эти слухи о том, что Петра там нашего Романова, нормального, подменили, ну, там с этим невозможно было бороться, потому что каким он вернулся из-за границы, где пробыл, кстати, больше года, он курил соответственно, он был без бороды, хотя по возрасту уже должен быть бородатым, он был одет по-европейски, ну, все, это уже не наш царь. И там на полном серьезе люди ходили друг другу рассказывали, да он потому такие ботфорты и носит, потому что ноги то у него с копытами уже, и шляпу эту, треуголку, не несвойственно нам носить, потому что у него же рога, все, это же дьявол воплоти, и дым у него изо рта идет, курит потому что, а курили то там не как сейчас сигаретки, трубку там уж трубку, уж там вдохнул, так уж дым там все в помещении заполонил. Так еще Петр Первый же требовал и от соратников, ладно там иностранцы, так и вы все давайте вот мои, вы обязаны курить, ну, там тоже для непривычного человека это не так просто, затянуться этой трубкой, но это все было в будущем. А это мы там возвращаемся в детство, и все-таки, кроме того, что он там вот выпивает, он учится, еще раз напомним, возвращаясь к истории, что а никто и не ждет, что он сядет там царствовать, потому что вот умирает его отец сравнительно молодым, там Романовы все были болезненные, очень долго были болезненные. И тоже вот любопытный эпизод, там мы его уже упоминали в наших радиопрограммах, дольше всех прожила Екатерина Вторая, которая вообще не Романова.
В.Дымарский
―
Не Романова.
М.Кузахметов
―
Да, из мужчин дольше всех Александр Второй прожил, и то его убили, единственный фактически кто дожил до так называемого «пенсионного» возраста, до 60 лет из мужчин. Так вот царь умирает, Алексей Михайлович, в 46 лет, хотя он там многодетный был, ну, вот просто тихо заболел и умер, мы сейчас не знаем, там диагнозы не ставили, там что угодно могло быть. И на трон совершенно официально старший сын Федор, которого к этому готовили, мальчику вроде бы всего лишь 15 лет, но он подготовлен, бояре все готовы. Там тоже любопытный эпизод, что вообще-то формально законодательство никак не оговаривало, кто должен был прийти к власти, все это впоследствии сделал Павел Первый, только он хоть какое-то внятное придумал законодательство передачи власти.
В.Дымарский
―
Устав дома Романовых.
М.Кузахметов
―
Да, что только по мужской линии, только там старшему сыну, но чтобы там всю эту смуту, там, правда, он, наверное, ненавидел свою мать и больше не хотел, чтобы женщины приходили к власти. Петр Первый только все запутал, ведь Петр Первый впоследствии принял тоже специфический такой закон, ну, у него было 20000 указов, он там указами все руководил, что он сам назначит себе преемника, там уже неважно, кто это будет, сын, жена там, племянник, неважно кто, внучатый племянник, там у него был небольшой ассортимент. Так вот, а в то время это просто традиция, ну, вот старший сын, хотя у Рюриковичей далеко не всегда это были старшие сыновья, приходили к власти. Так вот, приходит к власти Федор, садиться на престол, и рождение у этого Федора наследника, сына, оно для Петра Первого, ну, уж точно должно было перечеркнуть будущее нахождения у власти, тем более что, еще раз вот вернемся к этой истории, там совершенно другой клан Милославские, которые реально об этом беспокоились.
В.Дымарский
―
Хотел спросить как раз, насколько вот это влияние было вот этой борьбы двух кланов, Милославских и Нарышкиных?
М.Кузахметов
―
Влияние было, сопротивление было двух кланов серьезным, родня и там многочисленная, и здесь многочисленная. Ну, Петр Первый в детстве, ну, я не думаю, что он, будучи там шестилетним ребенком, как-то вот участвовал в этих интригах или что-то до него доходило…
В.Дымарский
―
Могло оказать влияние на его воспитание.
М.Кузахметов
―
Может быть, нервировало, но просто подобная атмосфера, она же всех сопровождала, явно и Иван, и Федор жили в нервной, в непростой атмосфере, но судя по всему, ну, вот Иван ходил и улыбался, ну, наверное, слабоумный был, то есть, ну, не на всех отражалось, были какие-то особенности психики.
В.Дымарский
―
Блаженные.
М.Кузахметов
―
Блаженных уважали. Но мы знаем государей, которые могли слабоумными по 30 лет просидеть на престоле, и всех все устраивало, если там отлаженная система. Кстати, в Западной Европе, там мало ли кто слабоумный там сидел на троне, ходил, улыбался, а от его имени там регенты принимали решения. Это, то есть, ничего не значило, необязательно лично сам государь должен был, особенно, кстати, в русской традиции, в русской традиции вообще он должен был на богомолье уходит, а чтобы там со шпагой в руке возглавить атаку, это Петр был таким первым и невероятным, решительным человеком. Ну, вот забегая вперед, скажем, что таким, по сути, уникальным то он и остался, и впоследствии каких бы орденов себе не выдавали Романовы, вот брать корабли на абордаж, это вот только Петр Первый мог, больше никто впоследствии. Отдадим должное, все-таки человек был явно очень решительный и смелый.
В.Дымарский
―
НРЗБ.
М.Кузахметов
―
Не с холма, не всегда с холма наблюдал за происходящим сражением, как там уже впоследствии Александр Первый, его потомок, хотя и не по прямой линии.
В.Дымарский
―
Да.
М.Кузахметов
―
Так вот, садиться Федор на престол и принимает совершенно реальные законы, то есть вообще вот тоже вся история, может быть, повернулась бы по-другому, если бы ему хватило здоровья или если бы у него там благополучно с наследником, потому что, вот возвращаясь к противостоянию кланов, там беспокоились все, и вот Милославские ждать не хотят там, давай Федор жениться срочно, все, давай подберем тебе нормальную невесту, в то время еще это же Петр Первый все запутал, что жениться надо на немецких принцессах, а тут выбор невест. Прекрасная история, через нее проходили уже его отец и дедушка соответственно, выбираем девушек получше, из хорошей семьи. Тут, правда, Федор невероятно заупрямился, он влюбился в Грушецкую Агафью, которую ему вовсе не пророчили, она там по меркам того времени даже была такой, как бы мы сейчас сказали, противницей всех этих старых устоев, могла там с непокрытой головой пойти, могла одна женщина на улицу выйти, что было так для патриархальной Москвы неслыханно. Ну, вот влюбился в нее царь, там как-то даже вся его суровая родня не могла этому противиться, поженились они, и все складывалось благополучно, родился сын Илья. Все, казалось бы, Петру Первому окончательно должно было перечеркнуть путь к власти.
В.Дымарский
―
И вот тут на самом интересном месте мы сейчас прервемся на выпуск новостей, после чего продолжим программу «Дилетанты».НОВОСТИ
В.Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Дилетанты», у микрофона Виталий Дымарский, мой сегодняшний гость – Максим Кузахметов, выходим мы из Санкт-Петербурга, ну, о Петербурге и речь, собственно говоря, об основателе Петербурга, Петре Первом, но в тот период его жизни, который признан называться детством, юностью, отрочеством. И мы остановились на такой интриге, я бы сказал, на интригующем моменте династии Романовых, когда у Федора Алексеевича родился сын Илья, который, собственно говоря, и должен был быть наследником престола даже в силу слабого характера самого, слабого, извините, здоровья самого Федора Алексеевича, да?
М.Кузахметов
―
Ну, да, это 1681-ый год, Грушецкая, например, явно отличалась неплохим здоровьем. Ну, во всяком случае, если про Федора Алексеевича мы знаем, что иногда его там на носилочках носили, иногда он там по несколько недель лежал там, не вставал с постельки, то про Софью Грушецкую ничего подобного нет, крепкая там девица, здоровая там, и мог вполне родиться здоровый ребенок, и вот, казалось бы, Милославские должны быть счастливы. Для Петра Первого перечеркнуто все, потому что в семье его старшего брата родился наследник престола, там праздник, счастье. Вот когда старший в семье рождается, все знают, где он родился, при каких обстоятельствах, здравница, там не такая запутанная история, где там Петр Первый родился, где там 13-ый ребенок в семье родился. Так вот, ну, и казалось бы, кстати, тоже упомянем, ведь Федор, несмотря на то, что был человек не злобливый и полезные законы принимал, но тем не менее, он тоже немножко подстраховался, например, главу, неформального главу клана Нарышкиных, боярина Матвеева он в ссылку отправил, а ссылка то была таким надуманным предлогом, якобы он там посла какого-то оскорбил, ну, в общем подальше…
В.Дымарский
―
Подальше от Милославских.
М.Кузахметов
―
На берег Северного Ледовитого океана отправил этого Матвеева с семьей, чтобы не вмешивался в дела здесь в Москве. Ну, так вот, ну, Петр Первый еще мальчик, он то точно в этом никак не участвовал, ну, вот все казалось бы для него должно было завершиться, но дальше череда несчастий, умирает несчастная эта Агафья Грушецкая, через 3 дня буквально после родов, вот тоже медицина это в царской семье, это жена царя умирает, что ж там было с медициной. А еще буквально через неделю умирает этот мальчик Илья, и тут вот явно это удар был для Федора, это вот его как-то подкосило, потому что он явно Агафью Грушецкую любил, явно он рассчитывал на наследника. И вот смерть и жены, и ребенка, вот такая скоропалительная, ну, тут он просто, по-моему, из всего того, что мы читаем, явно слег вообще, практически перестал ходить. Не успокоилась, правда, его родня, там такая началась уже у них паника, суматоха, тут они вообще не стали спрашивать этого Федора, хочет он, не хочет, ему срочно просто привели новую жену, Марфу Апраксину, не стали там дожидаться ни сроков, ну, там как будто бы год подождать там, никакого осмотра невест, вот просто хорошая девочка, срочно, все, давай делай с ней, что хочешь, рожай наследника.
В.Дымарский
―
За что позднее, намного позднее попало Александру Второму, да, который не сильно дождался…
М.Кузахметов
―
Да, ну, там уже времена были, да, что не дождался, не выдержал там траура и поскорее там на Долгоруковой женился, но здесь все не так, потому что как бы там родня не водила к одру там фактически полуживого царя Федора девушку, да, из хорошей семьи, ну, мы не знаем там деталей, ну, может они не успели разделить семейное ложе, потому что умирает там царь, ему там всего 20 лет. Еще раз повторимся, ничего плохого то он не сделал, там грешат на него, да какой там тоже царь, ножки у него больные были. Но то, что он, например, законы, которые он принял, что он местничество то запретил, то есть этот стародавний, допотопный, бессмысленный закон, что надо занимать должности по происхождению. Ну, Петр Первый вообще может на это не заморачивался, но был серьезный закон, кто кого родовитее, тот и должен занимать должности в государстве, не по заслугам, уж тем более не по образованию, ничего подобного. Это все были сожжены все эти книги местнические, кто кого родовитее, и это всё Федор, еще раз повторимся. Так вот, умирает этот несчастный Федор Алексеевич и дальше, опять-таки, он же не оставил никаких распоряжений, никакого внятного закона нет о престолонаследии, и у него остается 2 младших брата. И тут фактически происходит переворот, это вот семья Нарышкиных решительная срочно возвращает из ссылки Матвеева, этот серьезный мужчина тут же всем объясняет, так, Федор непросто умирал, а перед смертью успел позвать своего младшего братика Петра и сказать ему, ты то, я смотрю побойчее, получше моего этого непутевого братца Ивана, в общем, я тебя царем назначаю, вот мы все это слышали, мы Нарышкины это слышали, он так сказал, так что царевич Петр, так вот патриарх на нашей стране, Иоаким, Иоаким реально был на стороне Нарышкиных, потому что чем-то ему не приглянулся этот Иван, может быть родственные у них там были более запутанные взаимоотношения, связи. По сути, переворот, потому что Ивана тихо как будто бы отодвигают от власти, Петра сами, по сути, Нарышкины назначают, и все бы, может быть, тоже так сошло для Петра, может быть, он там не ожесточился бы, потому что то, что дальше произошло, как вот многие считают, и перевернуло его вот этот внутренний мир, и превратило его в этого кровожадного деспота. Якобы до 10 лет он был просто таким подвижным, живым ребенком, а потом превратился уже в человека, который не гнушался лично головы рубить, и лично там пытать, в том числе и своего собственного сына, да. Вот там, конечно, он был по нынешним меркам, ну, чудовище в принципе. Так вот, но тут оказалось…
В.Дымарский
―
Извините, я вас здесь перебью, поскольку у нас программа «Дилетанты», я сразу хочу сказать, что и в майском номере журнала выйдет или уже вышел он, вышел материал, в том числе там есть материал Алексея Кузнецова, историка, по поводу как раз процесса над Алексеем Петровичем и вообще о взаимоотношениях как раз Петра со своим сыном.
М.Кузахметов
―
Ну, ужасная история, да, то, что у Петра дальше произошло с его собственным сыном, никому не пожелаем, да, лично вот с Петром Первым так никто не обращался, как он со своим собственным сыном. Так вот, мы еще не упомянули ее, мы как будто бы говорим, да, что там многодетный Алексей Михайлович, у него там в сумме 16 детей, 4 умерли, вот 3 сына, остальные дочери, там 6 дочерей, которые к тому времени многие были уже взрослыми, и одна из них стала знаменитой, это Софья Алексеевна.
В.Дымарский
―
Самая продвинутая, как пишут…
М.Кузахметов
―
Она не старшая, она четвертая была из своих сестер, но тут вот редкая воля.
В.Дымарский
―
Самая энергичная.
М.Кузахметов
―
Непросто энергичная, мало ли, кто там был энергичный, а еще и властолюбивая. Тоже она вот получила хорошее образование, что было, кстати, несвойственно, ну, чего там жене, ей зачем там грамота, скорее вот ее личные особенности, потому что она очень отличалась от своих сестер, которым там вот на богомолье съездили, вот в светелке сидим, крестимся истово и ждем, пока за нас решат нашу судьбу. То есть, тоже забегая вперед, упомянем грустную историю всех этих несчастных женщин, никто замуж то не вышел, причем почему, потому что за них все должны были решать, не она там себе кого-то присмотрела, а вот ждет пока там решит папенька или братец, за кого замуж меня выдадут, кого-то мне хорошего подберут, ведь все тоже могло сложиться иначе, если бы этих пораньше выдали бы замуж, были бы у них какие-то более влиятельные бояре, а может быть, заграничные принцы мужья, и уж они бы эту свою династию Милославских уж, наверное, как-нибудь сохранили бы у трона своим более могущественным кланом. А тут они все как-то не замужем оказались, ну, в общем, не пригодились эти сестры практически никак, большая часть из них закончила жизнь в монастырях, даже мы ничего о них не знаем, они не оставили воспоминания, как они там грустили или радовались, своей это новой судьбе. Так вот, но Софья была женщина энергичная, и она тут вот не смирилась с тем, что произошло, и то, что вот дальнейшие события разыгрались. Я бы остановился подробнее, у нас в журнале есть отдельный материал, это Стрелецкий бунт, потому что если бы
В.Дымарский
―
Первый Стрелецкий бунт?
М.Кузахметов
―
Первый Стрелецкий бунт, да, потому что если бы, наверное, у кого-то из наших радиослушателей в детстве на глазах такое произошло, то, что случилось бы с психикой, страшно представить, когда на твоих глаза людей рубят на части, а это непросто люди, а это твой родной дядя, который тебя там на ручках носил, подарочки дарил, и все это с кровищей, с ужасными там деталями, ну, расскажем подробнее. Так вот, Софью это все не устраивает, от власти их отодвинули, ну, там опять-таки вот почему-то в этой длинной всей истории Романовых, вот чтобы сразу на всякий случай всех передушить, ну, то есть как там в Османской традиции там же много сыновей, а всем своим братьям быстренько там шелковый шнурочек, чтобы удавили и не было, и на будущее избавить себя от претендентов на престол, традиции такой не сложилось, в худшем случае должны были сослать куда-нибудь, отправить. Так вот, и придя к власти, Нарышкины, они же тоже не на погибель отправили там всех этих женщин, старшего этого Ивана, а просто как-то деликатно отодвинули, стали своих людей назначать на должности, но Софья и ее родня не смирились. И что происходит в это время в Москве, Москва в то время это реальная столица, огромный город, куда еще со времен и Василия Третьего, и Ивана Четвертого норовили цари под присмотр свести всех, кого только можно, просто там вывозить всех, кто чуждом остался жив в Новгороде, в Москву под присмотр, в Пскове не убили там боярина, в Москву. И помимо всего прочего там 20000 стрельцов, вообще какое-то несусветное количество, это же непросто гарнизон, это как будто бы войско, которое должно в случае войны отправляться куда-то там в поход, а в мирное время должно находиться здесь, и вот вроде бы там и Москву сторожить, ну, в принципе уже набегов на Москву давно не происходило, последний такой серьезный был еще во времена Ивана Грозного, когда крымские татары пришли и вообще сожгли всю Москву, там Кремль только не смогли взять, но это было сравнительно недавно. И вот здесь находится 20000 стрельцов, а это тоже не какая-то гвардия в нашем представлении, которая ходит на парады, которая там опора трона, а это такое удивительное сословие, которых много и чтобы им поменьше платить, им разрешают заниматься, как бы мы сейчас сказали, мелким бизнесом, они держат лавки, у них там семьи, они живут в отдельных домах, в слободах. Там соответственно никакого в нашем понимании обучения такого военного, чтобы они на занятия ходили, не было, они проходили все это, ну, так, передавали из уст в уста друг другу, но в то же время это служба такая, 20 лет служишь, серьезный бородатый мужчина, а тут же у него дома, тут же у него лавка, тут уже у него тоже какое-то кустарное, может быть, производство, то есть вот а куда то отправляться в поход лишний раз ему было совершенно неинтересно, это значит бизнес свой оставить не пойми куда, а если меня убьют, а у меня тут жена, дети, и все это не нравилось. По сути это как вот, ну, гарнизон, эти все стрельцы в других городах еще могли обитать, но как войско, конечно, оно было очень специфическим. Так вот и здесь царевна Софья среди этих людей нашла просто вот, ну, то, что ей было нужно, любые слухи они поддерживали очень охотно, для стрельцов это просто был повод всегда выколотить себе каких-то новых привилегий, не платить налоги там или какое-то повышение оклада, ну, еще раз повторимся, там оклад был небольшой, там 3-5 рублей, ну, не бешеные деньги, прилично, но не бешеные, а тут вот пришли, да пообещали там и денег, и привилегий, да еще напугали, что а Нарышкины то хотят Стрелецкое войско упразднить, причем вообще, забегая вперед, скажем, что это и произошло, Петр Первый непросто упразднил Стрелецкое войско, но он его уничтожил так, что памяти практически никакой…
В.Дымарский
―
Да.
М.Кузахметов
―
Не осталось вообще, такая у него ненависть была к стрельцам, слово исчезло. В принципе эти люди служивые там в других категориях, переведенные в другие полки еще долго там и в Северной войне участвовали, но это уже, конечно, были не те слободские стрельцы.
В.Дымарский
―
Не сразу…
М.Кузахметов
―
Не, не мгновенно, где же там наберешь еще 20000 служилых людей. Ну, так вот, и здесь стрельцам все понравилось, как, приходит к нам не последняя девушка, царевна, говорит: «Я за вас, а там хотят вас упразднить», а там все эти какие-то непонятные, младшая жена там, какие-то люди, которые хотят отстранить от власти законного Ивана, он более старший, а давайте за него вступимся, а мы вам там чего-нибудь еще привилегии, долги погасим, чего хочешь можно, в общем, наобещать. И начинается вот этот страшный бунт. Начинается с чего, стрельцы обращаю свой гнев для начала против своих командиров, ну, там все это грустная история тоже. Среди командиров, кстати, было много иностранцев, что тоже было логично, выписать из-за границы полковника, офицера, который все знает, как организовать, как строиться, как вот управлять артиллерийским огнем, это важно все, где же своего такого возьмешь, а он иностранец, а он еще там, не дай бог, протестант, католик, ну, как с ним под шумок не расправиться, а еще и дом у него богатый, почему бы не разграбить. А мы сейчас затащим его на колокольню, сбросим оттуда, там у стрельцов сложилась какая-то еще жутковатая традиция, не просто бросить человека и разбить, а снизу свои копья вот эти…
В.Дымарский
―
На копья…
М.Кузахметов
―
Стрелецкие, да, еще на кусочки порубить. Началось вот с этого, с расправы с неугодными, тут где-то полковой командир на меня не так посмотрел, тут полковой командир с меня чего-то вычел не то, то есть личная месть, они не со всеми так полковыми командирами расправились, а для начала с теми, кто им особенно не нравился, а во вторую очередь с теми, ну, кто, наверное, там в доме побогаче жил, ну, как им вот это не припомнить. И дальше, когда все это начинает происходить, тут логика какая любого бунта, если ты уже чего-то натворил, ты не можешь остановиться, ты уже должен идти, грубо говоря, до конца, кровью, да, там повязаны если. И тут, в том числе люди Софьи говорят, так все, идем в Кремль, там же убили царевича Ивана эти проклятые Нарышкины, да что же это такое творится. И вот происходит этот бунт, вот когда он разрастается. Уже доходит все до Кремля, и уже в Кремль врываются тысячи вооруженных людей, требуют расправы над этими проклятыми Нарышкиными. Тут отдадим должное матери Петра Первого, этой женщине…
В.Дымарский
―
НРЗБ.
М.Кузахметов
―
Да, которая была явно решительная, она просто выходит на крыльцо и показывает, вы что тут, кто вас обманывает, вот 2 мальчика, вот оба царевича, вот Петр, вот Иван, вот они живы, здоровы, вас обманывают. И вот дальше логика бунта еще такая вот специфическая, убиты оказались как раз те, кто был наиболее решителен, кто стрельцам говорил: «Не смейте против закона династии идти, против Романовых, как вы можете, кто вы вообще такие, вы служилые люди, это ваш царь, наследник престола», так вот все вот эти решительные погибли, а все, кто попрятался, все остались живы, ну, и кто потом там и был вокруг царского трона, да, сколько еще поколений прошло, прежде чем кто-то посмел царю не то чтобы дерзить, там свое мнение иметь. Ну, грустная история до сих пор, в принципе, все такое же, кто-то вот в окружении нашего нынешнего самодержца посмеет ему возразить, не можем себе такого представить, да. Ну, может когда-то там во времена Стрелецкого бунта все и началось. Потому что для начала убили Артамона Матвеева, нет, сначала убили князя Михаила Долгорукова, который посмел с крыльца стрельцов призвать к ответу, ну, судя по всему, судя по воспоминаниям современников, он серьезно, грубо с ними разговаривал: «Вон отсюда! Вы кто такие? Не смейте здесь вот свои какие-то порядки устанавливать». Ну, дальше это бунт, стрельцы, подогретые, может быть, в том числе с утра уже и спиртным, да кто он нам такой, чтобы указывать, сами себе будем полковых командиров выбирать и князьев, сбрасывают этого Михаила Долгорукова на копья, рубят там, ну, они практически всех, по-моему, могли растерзать там на части. Дальше выходит Артамон, ну, он там был, наверное, сразу на крыльце, Артамон Матвеев тоже серьезный мужчина, вернулся недавно из ссылки, он отсюда: «Не смейте поднимать там свой голос против царской семьи, вот вам показали двух царевичей, вон из Кремля!», ничего подобного, стаскивают Матвеева, дальше там расправа над ним. И все, тут уже теряют контроль над собой и стрельцы, там выходит же патриарх и ничего патриарх не может их угомонить, это неслыханно. Тут, правда, есть одна из версий, что среди стрельцов было еще очень много сторонников старообрядчества, и Иоаким был для них как будто бы недостаточно истинный патриарх, это приверженец никонианства, а мы хотим, чтобы все по-старому там было. Там, кстати, тоже забегая вперед, скажем, что как бы там Софья науськивала стрельцов, она там этих староверов тоже недолюбливала, и потом когда устроили как будто бы диспут, потом быстренько казнили этого пустосвята, который посмел там настаивать на возвращении к старообрядчеству. Так вот дальше вытащили, Афанасия Нарышкина нашли, князя Михаила Черкасского тоже убили, ну, Нарышкина просто за родство, потому что все эти Нарышкины, они злодеи, они там не пойми чего хотят, ну, уже там начинают хватать и убивать неповинных людей, одного из-за того, чтобы дом побогаче, другой за то, что не так посмотрел, посмел возразить. Там, например, Федора Салтыкова, стольника, убили только потом, потому что показалось, что он уж больно похож на одного из братьев Натальи Нарышкиной, ну, просто за сходство, уже просто не разбираясь, случайно. То есть вот эта череда смертей, и это не какие там реальные преступники, людей казнят не за что. Вообще получается первое время просто на глаза у Петра, вот крыльцо, ну, там высокое, правда, крыльцо это было, вот перед ним толпа вооруженных людей, орущих, наверное, не выбирали, они выражений не стеснялись, и явно Матвеева, ну, это просто на глазах у него…
В.Дымарский
―
А НРЗБ тоже хотели?
М.Кузахметов
―
Убили. Тут вот Петру Первому повезло, ну, наверное, может быть, все-таки не было такого, как бы они не были пьяны и агрессивны, но убить, поднять руку на ребенка, наверное, все-таки не хватало духа у них, хотя, еще раз напомним эту грустную историю, началась династия Романовых с того, что повесили трехлетнего ребенка, да, сына Марины Мнишек и Лжедмитрия, на воротах Кремля, ходили и смотрели на него еще пока он в петельке еще живой был, долго там не хватало весу этому ребеночку, жестокосердечие все-таки было свойственно этим людям, но вот чтобы убить Петра Первого, тут они как-то не решились. Они все ходили за взрослыми мужчинами, потому что следующей жертвой стал, например, Василий Ларионов, ну, там неочевидная, да, хронология событий, причем тоже за что, когда они пошли там уже просто по домам, там когда выкрикивают, а кто там еще был из Нарышкиных или не скрывается какой-то Нарышкин там, а он еще начальник Стрелецкого приказа, да пойдем к нему, он же нас там притеснял, он нас строиться заставлял, а мы, что это мы должны, мы стрельцы, да мы сами знаем, что нам делать, пришли в дом Ларионова, и к несчастью его сына, находят там чучело каракатицы, а это просто было у него дома, ну, как невидаль такая, как сувенир какой-то заморский, что-то такое необычное, а дальше в глазах стрельцов это же какое-то чудище, каракатица, да не с ее ли помощью, этой каракатицей погубили нашего, да, может быть, и царя Федора там, издалека. Да все, казнить этого Ларионова, этого Василия тоже там растерзать. Потом там дальше добрались до князя Ромодановского, причем там тоже это грустная судьба, там и князя, его сын там растерзали, казнили, причем им уже надоело просто так убивать, там начались мучения этих людей. То есть они хватают, например, этого князя за бороду и волокут его на площадь, это и больно, и унизительно все. Тоже невозможно не упомянуть там судьбу вот несчастного сына Андрея, который провел в плену почти 13 лет у крымчан, у крымского хана, там была длинная сложная история, требовали за него несусветный выкуп, думали убить, не убить. В конце концов, через 13 лет после торга сторговались, ну, там на обмен пленными, возвращается младший Ромодановский к своему отцу, счастье то какое, в Москве его только женили, и тут Стрелецкий бунт, и погибель, за что, ни за что, потому что вот сын, потому что подвернулся, потому что кто-то на тебя там какие-то наветы. А это тоже были не последние люди, потому что, например, князь Григорий Ромодановский, он участвовал в Русско-польских войнах, это реальный, как бы мы сейчас сказали, боевой командир, который там был смел в бою, который командовал, война там закончилась, ну, сравнительно благополучно для России, там на том этапе, что хотели там за собой сохранить, сохранили. Ну, я боюсь продолжать там цепочку этих смертей и погибелей…
В.Дымарский
―
Это долго.
М.Кузахметов
―
Да, потому что все это продолжалось не один день, этот страшный Стрелецкий бунт. Ну, из всего того, что мы знаем впоследствии, я все-таки не считаю, что именно это превратило Петра Первого в параноика, все-таки у него какая-то предрасположенность, наверное, была, и к жестокости, и к хаотичности. Но впоследствии стрельцам он мстил лично, это точно, может быть не сразу, но вот уже, будучи сравнительно молодым человеком, ему не было еще 20, когда он участвовал в казнях над стрельцами, то, что мы уже упоминали, 2000 человек были казнены в Москве, ну, потому что второй Стрелецкий бунт, когда он был далеко. Ну, кратко упомянем, что бунты вообще погасили очень быстро, но когда Петр Первый вернулся в Москву, он потребовал возродить это все следствие, и немедленно начал казни, в том числе и лично, как минимум пятерым или шестерым стрельцам он голову отрубал сам, и заставлял бояр делать тоже самое.
В.Дымарский
―
Смотрите картину Сурикова «Утро стрелецкой казни».
М.Кузахметов
―
Ну, там да, если, да, упоминать эту картину, это же в журнале есть, там же тоже любопытный рассказ современников, что сначала Суриков хотел передать особенный драматизм, и там изобразил виселицу с повешенными, и якобы вошла там служанка, там эскиз, правда, еще был картины, увидела повешенных, упала в обморок, и, в конце концов, там Суриков на картине непосредственно повешенных не нарисовал, там просто виселицы нарисованы, и там как будто бы люди гибнут фактически ни за что, за веру за свою, но если знать подробности предыстории. Мы еще не все эти жуткие смерти упомянули, которые, если не на глазах Петра, то явно он знал, потому что, например, его второго дядю, это же тоже грустная история, не можем не упомянуть, это уже бояре ходили к Наталье Нарышкиной и говорили: «Слушай, что же нас тут всех стрельцы перебьют, там твой брат спрятался где-то тут в Кремле, пусть выходит, а то нас же всех тут перемучают», и уговорили его, он вышел с иконой, что вот я выхожу, ничего подобного, эти стрельцы у алтаря его просто схватили, растерзали. И это все, если не на глазах, опять-таки, у Петра Первого, но он явно все это знал и рассказывали ему.
В.Дымарский
―
Наше время подошло к концу, понятное дело, мы даже за этот почти час не успели рассказать вам, вернее Максим Кузахметов не успевал вам рассказать всего, что можно рассказать о детстве, отрочестве Петра Первого, но поэтому это называется программа «Дилетанты», поскольку программа связана с журналом «Дилетант», и в номере, в этом апрельском номере журнала можно прочитать много материалов на эту тему, так что все, что вы не дослушали сегодня, дочитайте в журнале «Дилетант», всего доброго, до встречи!