Великий северный морской путь: истории и тайны - Елизавета Листова - Дилетанты - 2015-07-09
С.Бунтман
―
Добрый всем вечер! «Дилетанты» сегодня… уже как-то свыклись с этим составом.
И.Воробьева
―
Я привыкла уже.
С.Бунтман
―
Ты уже дилетант. Мы вам обещали, когда представляли номер – я «последний» здесь, в данном случае, говорю не из кокетства, потому что, действительно, перерыв у нас, но я уверен, что мы найдем, во всяком случае, до конца лета… журнал будет выходить - нас в гостях Елизавета Листова. Лиза, добрый вечер!
Е.Листова
―
Добрый вечер!
С.Бунтман
―
…Обещанная нами при обзоре последнего номера. Мы сказали, что будет у нас Севморпуть, потому что у нас Севморпуть – основная тема номера, и будет у нас Елизавета Листова, и я попытался коряво объяснить, почему. Сейчас повторю, почему – потому что серия фильмов замечательных, о которых мы много говорим и правильно – еще много будем говорить – это «Советская империя», фильмы про все-про всё. И там должен быть как увенчание всего этого, Северный морской путь.
И.Воробьева
―
Но его нет там?
С.Бунтман
―
Не-а.
И.Воробьева
―
Почему?
Е.Листова
―
Он остался на бумаге.
С.Бунтман
―
Он остался, если распечатать - вот такая кипа бумаги!
И.Воробьева
―
Сергей Александрович сейчас показывает несколько сантиметром просто буквально бумаги.
С.Бунтман
―
Вот такая – Сетевизору показываю.
Е.Листова
―
Это толстая бумага, сантиметров 7, да.
С.Бунтман
―
Просто, действительно, собрана масса материала. И те, кто видел те фильмы, должен себе представлять, что ты там накопала.
Е.Листова
―
Я думаю, на самом деле, это был уже какой-то системный рывок. И это бы был уже совсем другой фильм, на другом уровне, на другом этаже. Но, может быть, он будет еще.
С.Бунтман
―
Ну дай-то бог, потому что это вещь не стареет, но тянуть тоже не надо. Почему-то тоже сказали, что это неинтересно. Я не знаю, кому это неинтересно.
И.Воробьева
―
Мне кажется, это очень интересно, вообще, вся эта история очень интересная.
С.Бунтман
―
Давайте сейчас посмотрим на эту эпопею Северного морского пути, которая эпопея-то многолетняя и многовековая. Вроде такая простая идея: раз есть Северный Ледовитый океан, вообще, есть северный океан какой-то, обмывающий нашу замечательную Евразию с севера, то ведь по нему неплохо было бы и пройти.
Е.Листова
―
Но пройти-то неплохо – но как?
С.Бунтман
―
Вот! И вот этим мы и занимались – открытиями. Кто? И голландцы занимались, и скандинавы занимались, и мы занимались.
Е.Листова
―
Все занимались понемножку. Другое дело, что придать ускорение всей этой истории парадное, может быть, внешнее какое-то ускорение удалось только Советскому Союзу.
С.Бунтман
―
Чудовищными и большими усилиями.
Е.Листова
―
Да, но при этом, мне кажется, что для Советского Союза Северный морской путь в первой половине 20 векадо периода этих больших строек – это 30-е, 40-е, до войны – Северный морской путь – это был гигантский пиар-проект – я бы так назвала. Несмотря на все физические усилия, драмы, комедии, трагедии, которые там были, это, мне кажется, образец государственного пиара, которому можно сейчас только поаплодировать и некоторым поучиться, кое-кому надо.
И.Воробьева
―
Он был направлен, на что? Что пиарили?
Е.Листова
―
Пиарили советское могущество в первую очередь, я думаю, потому что такое количество мифов, которые подарил нам Северный морской путь, наверное, не подарила не одна стройка, ни одно начинание. Хотя бы, если говорить о том, что самое высокое звание в Советском Союзе Герой Советского Союза было учреждено…
С.Бунтман
―
Именно из-за одного из главных эпизодов Северного морского пути тогда.
Е.Листова
―
Да, причем возможность превращать трагедию в триумф… Я напомню просто, что первые Герои Советского Союза – это летчики, которые спасали Отто Юльевича Шмидта, который возглавлял к тому времени Главное управление Северного морского пути, который отправился в сквозной рейс на пароходе «Челюскин», который в свою очередь был в последний момент в Дании, и никак не объезжен, не опробован. Когда он пришел в Ленинград, выяснилось, что это на самом деле никакое не ледокольное судно. Но уже было заявлено, что сейчас мы совершим коммерческий рейс по Северному морскому пути. Они, собственно, отправились в этот сквозной рейс с зимовщиками на остров Врангеля, который совсем восточней – там сложно… сейчас пальцем не ткнешь, - но поверьте на слово, что он далеко.
С.Бунтман
―
У кого открыта карта, можете найти.
Е.Листова
―
Да. Они взяли с собой огромное количествооборудования. Для каких-то заводов они должны были заходить в какие-то порты, все это развозить, развозить зимовщиков на этот остров Врангеля. Там 4 года людей не могли поменять, потому что там льды кругом. Ну, естественно, они в этих льдах застряли. Корабль былэтими льдами раздавлен. И дальше началась знаменитая эпопея. Отто Юльевич Шмидт на льдине, с вытекающими отсюда впоследствии именами–Оюшминальда…, со знаменитыми лекциями Шмидта о творчестве Гейне, например, на этой самой льдине.Но как их спасти? Потому что льдина в дрейфе, и она движется. А из навигационных приборов, есть компас, который в высоких широтах, можете себе представить, как работает: он просто крутится и все. И вот эти летчики… Первый был Анатолия Ляпидевский, которые совершил какое-то невозможное количество вылетов: по-моему, за 13 дней у него их было 29, что ли, если я не путаю, - он их взял и нашел. Каким образом – непонятно. Как их потом нашли все остальные, непонятно тоже, потому что никаких ориентиров: просто бело и белое кругом все. А то, что черное – там могут быть тюлени, это могут быть люди, может быть вообще все что угодно.
С.Бунтман
―
Да, все что угодно. Но вот нашли.
Е.Листова
―
Да, нашли. И вот эти летчики стали первыми Героями Советского Союза. Вот вам, пожалуйста.
С.Бунтман
―
Причем все, как там пропавший Леваневский – это же все… Вот следили за челюскинцами, потом следили за летчиками, которые вылетают, их ищут. Это делали все. Это, конечно, действительно, гигантская пиар-акция. Слушай, а там ведь масса всяких деталей. Это не только лекция о Гейне. Я почему-то запомнил, как пулеметные очереди – когда заклепки из «Челюскина» вылетают.
Е.Листова
―
Это другая история. Заклепки гораздо сильнее вылетали несколько лет спустя.
С.Бунтман
―
Ага. У меня уже все мифы смешались.
Е.Листова
―
Мы можем их назвать просто, чтобы не путаться. Это первый проход Шмидта на «Сибирякове»…
С.Бунтман
―
За одну навигацию, да?
Е.Листова
―
…худо-бедно ледокольный. Они практически прошли. У них там сломался винт – они его чинили. Вышли на парусах, которые были абсолютно черные, потому что они были вручную сшиты из угольных мешков.
И.Воробьева
―
Почти пиратский.
Е.Листова
―
Как бы этот проход дал козыри в руки тем, кто хотел этот Северный морской путь считать открытым и проложенным. Ну, то есть прошли – значит, можно. И буквально на следующий год мы имеем этого «Челюскина» с эпопеей во льдах. А дальше авиация говорит о том, что гораздо проще летать через Северный полюс в Америку, чем облетать все это кругом.
С.Бунтман
―
Ну это Чкалов, Байдуков, Беляков.
Е.Листова
―
Совершенно верно. Но им нужно радио. И тогда для того, чтобы у них было радио где-то по пути следования и под этим соусом отправляется дрейфующая экспедиция на Северный полюс – знаменитые палатки со знаменитым Папаниным.
С.Бунтман
―
Который у нас на обложке.
Е.Листова
―
Тут тоже большое-большое ответвление по поводу господина Папанина, не будем останавливаться на нем.
С.Бунтман
―
Но мы обязательно на нем остановимся через некоторое время.
Е.Листова
―
Безусловно. Как бы смысл присутствия этой палатки был в обеспечении связью для пролетающих Белякова, Байдукова, Чкалова, Громова – он летел отдельно потом – и напоследок вылетел Леваневский, который пропал. И вот эта пропажа Леваневского – это была одна из причин грандиознейшей катастрофы, о которойникто, в общем, не знает, потому что все следили за дрейфующей льдиной с Папаниным.Это был 36-й год. Они дрейфовали себе на этой льдине. Но осенью полетел Леваневский. Все говорили, что уже поздно лететь, что уже погода не та: это был уже какой-то октябрь, совсем не северное время, совсем. И еще за два года до этого Шмидт говорил, что если Леваневский пропадет, мы не сможем просто объявить егопропавшим, нам придется бросить все силы на его поиски, что и произошло.
Е.ЛИСТОВА: пропажа Леваневского – это была одна из причин грандиознейшей катастрофы
В это время уже навигация довольно серьезная на Севморпути. Там что-то строится, какие-то станции метео и радио. Какую-то пушнину собирают. Там вводится советская власть ударными темпами, потому что в задачи Севморпути, в частности, входило, например: ввести денежный оборот и советскую власть одновременно. Там денег не было. А Чукотка говорила по-английски, потому что от Америки было гораздо ближе до Чукотки, и там поменять патефонную трубу на шкурку песца было гораздо удобнее из Америки, чемиз России. И все это обеспечивал Севморпуть.
И тут такая история. Все же громко заявлено, громко обещано. Все ледокольные силы, коих было полторы калеки на самом деле – это был ледокол «Ермак», который построил еще адмирал Макаров, и был еще ледокол «Красин» - такой же, как «Ермак», то есть он его, получается, что сын.
И.Воробьева
―
Ну, понятно, да.
Е.Листова
―
То есть все, что было – все самолеты, все ледоколы – все было отвлечено на поиски Леваневского. Осень. И в результате как бы на парадной стороне мы имеем вот этих четырех зимовщиков и собаку - собака там еще была смелой у Папанина, - а с обратной стороны мы имеем 26 замерзших во льдах судов самых разных. Кто-то вез лес, кто-то вез какие-то консервы в Лондон. Были какие-то целые группы испанцевзастряли…
С.Бунтман
―
И все были сняты…
Е.Листова
―
Никто не был снят.
С.Бунтман
―
Нет-нет. Все были в смысле сняты со своих заданий…
Е.Листова
―
Нет, они же идут под проводкой ледоколов…
С.Бунтман – А
―
а, да, то есть их не могли вести ледоколы.
Е.Листова
―
Ледоколы угнали, аэроразведку угнали, и они просто замерзли. Они не успели пройти до того, как их сковал лед.
И.Воробьева
―
То есть это все было на поиски этого борта брошено, да? Соответственно, все остальные остались без поддержки.
Е.Листова
―
Да. Они - кто успел встать на зимовку, кто не успел встать на зимовку… Там была какая-то группа испанцев – кошмар! – у Диксона, то есть это посередине нашей страны – вот, если посмотреть – там будет остров Диксон. Каким-то образом кого-то сняли, кто-то остался. Там были научные экспедиции. Там еще все были в этих северных морях – 26 судов и тысяча с лишним человек.
И.Воробьева
―
Погибли?
Е.Листова
―
Нет. Они зимовали вместе с Папаниным. Но, если у Папанина это было запланировано… Тогда-то эти заклепки и трещали по ночам.
С.Бунтман
―
Мне настолько это врезалось в память, когда я читал, как это описывается. Это потрясающе, конечно.
Е.Листова
―
Причем это даже не воспоминания, это дневники, которым стоит доверять особо…
С.Бунтман
―
Записывается синхронно.
Е.Листова
―
…потому что человек сидит и записывает, что происходит. Как этобыло при минус, бог знает, скольки? Никто же не планировал зимовки. Нет ни керосина толком, нет ни бумаги. Машины работать не могут Их специально – это называлось «разоружением машины», то есть она практически разбиралась-в ней останавливали пар в двигателях, разбирали это все, обмасливали, заворачивали, клали куда-то на хранение, засыпали палубы шлаком.
И.Воробьева
―
Чтобы можно было потом, соответственно, собрать и идти.
Е.Листова
―
Да, чтобы их не разорвало, и чтобы они могли потом уйти в сезон.
И.Воробьева
―
А сколько по времени продолжалась эта зимовка?
Е.Листова
―
Ну вот столько она и продолжалась. Если учесть, что в июле там начинается какая-то жизнь, они встали на год. И самое прекрасное, что все это произошло в 37-м году.
С.Бунтман
―
Да.
И.Воробьева
―
Ох!
Е.Листова
―
Да.
С.Бунтман
―
Да, это 37-й год. Так что здесь 37-й год – это окончание. Как нам говорят, что 37, а не 36. 37-й – это окончание всего.
Е.Листова
―
Да, в 37-м году их постепенно и не всех… Еще, кстати говоря, одна героическая из этой серии «Челюскина» - Папанина –героический дрейф корабля под названием «Седов», который провел в этом самом своем дрейфе 812, по-моему, дней. Дрейфа никакого не планировалось…
И.Воробьева
―
Почти три года.
Е.Листова
―
Да. Это был один из тех кораблей, которые остались на зимовку среди этих 26-ти. И летом, когда их постепенно стали доставать и освобождать, его просто не смогли поймать – его уносило. Он не мог встать на зимовку так, чтобы его не несло течением, и встали, где встали. Его просто унесло, и носило по этому Северному Ледовитому океану эти самые 812 дней, и он вышел где-то уже с западной части с той восточной, то есть проделал круг. Уже, пардон, война началась, и, когда его туда принесло – все уже, затемнения, уже Вторая мировая война во всю.Это тоже было подано, как героический дрейф. Но никому не пришло в голову снять людей – бог уже с ней, с этой посудиной. Нет, они там находились. Причем ученые, конечно, страдали, потому что он шел по тем местам, которых никто никогда не видел и не изучал. Но изучать было нечем. Они делали какой-то – по-моему, это лот-линия называется – чтобы делать промеры. Вот эти станции гидрографические – чтобы изучить воду, какая глубина. Они просто из корабельного троса, просто переплетя его и закрутив по новой, они сделали себе для промеров этот линь длиной 5 тысяч метров вручную.
И.Воробьева
―
5 километров вручную!
Е.Листова
―
Да.
С.Бунтман
―
Ну вот, смотрите, здесь говорят. Ну, Леваневский вылетел 13 августа 37-года. Ну я тоже могу сейчас посмотреть, кто когда вылетел. Спасибо!Здесь очень любопытное: «На севере Екатеринбурга есть огромная, несколько гектаров радиостанция с полутора десятками огромных вышек, построенная для обслуживания Севморпути».
Е.Листова
―
Здорово! Хорошо, что она еще есть. Очень интересно.
С.Бунтман
―
«Жилой район вокруг так и называется: Радиостанция».
И.Воробьева
―
Да, интересно. А если к началу вернутся, вот этот первый проход, который с горем пополам случился, кто эти люди, кто там был на борту, как они плыли, и как это все было?
Е.Листова
―
На тот момент у нас была, скажем так, голая северная граница. Этот тот период, когда собралась страна обратно, и, в общем, на суше было достаточно проблем, чтобы следить, что еще происходит на Севере. А на Севере происходили разные вещи. Там же есть архипелаги: Земля Франца-Иосифа, Новая Земля, Северная Земля. И эти территории по идее надо было бы столбить, потому что в 26-м, по-моему, был первый полет дирижабля на Шпицберген. И как-то все шло ктом, что если не застолбить эти территории, то…
И.Воробьева
―
Другие застолбят.
Е.Листова
―
Наше северное побережье будет вполне себе угрожаемым, что ли, так это называется. И этот первый дирижабль очень тревожил, 26-го года – это Умберто Нобиле дирижабль был. Как-то он тревожил. Но потом, их было несколько уже этих полетов, и в 28-м году Нобиле уже сам решил отправиться на своем дирижабле с какими-то совершенно головокружительными планами.
Е.ЛИСТОВА: А Чукотка говорила по-английски, потому что от Америки было гораздо ближе
С.Бунтман
―
Это тогда все было, плюс «красная палатка»?
Е.Листова
―
Да, тут она и была. При этом с ним имел общение замечательный ученый, которому, пожалуй, и нужно вручить лавры освоения этого Северного морского пути, это совсем не Отто Юльевич Шмидт. Его зовут Рудольф Лазаревич Самойлович. Он ходил в экспедициюеще с Русановым на Шпицберген. Он там поставил первые заявочные столбы на уголь, потому что, надо сказать, что все, что происходил на Северном морском пути, происходило на этом шпицбергенском угле. То есть это как бы печень, что ли, получается Севморпути.И Самойлович общался с Нобиле, он встречался с ним в Берлине как раз по поводу этой фантастической экспедиции. И буквально на гостиничных листочках из гостиничного альбома он написал в Москву, что виделся с Нобиле, что планы его, мягко говоря, не имеют под собой никакой научной почвы, что это невозможно – то, что он задумал, но, тем не менее, он собирался идти на Северную Землю, каковая является территорией Советского Союза. И они разумно ждали какого-то обращения итальянских дипломатов к нашим дипломатам на эту тему. Какового обращения не последовало. Ну а дальше произошло то, что произошло: дирижабль разбился. Он ударился гондолой об лед, половину экипажа вывалил на этот самый лед, вторую – унес – никто никогда больше не нашел.
И дальше началось самое интересное, потому что этот самый Рудольф Самойлович первый предложил: «Ребята, надо идти их спасать». Еще никого до этого никто никого не спас.
И.Воробьева
―
То есть пропадали и пропадали.
Е.Листова
―
Да, они уходили как собаки в лес и все. Именно он предложил отправить – вы сейчас удивитесь – ледокол в Северный Ледовитый океан, потому что прежде ледоколы ходили только по Финскому здесь заливу, они там лед разбивали. Ледоколов не было .
С.Бунтман
―
На Севере не было ледоколов?
Е.Листова
―
Нет.
И.Воробьева
―
Это очень интересно, да? Нелогично получается.
Е.Листова
―
Нет. Там у нас был «Ермак» и «Красин», у них у всех порт приписки – Ленинград. И они аврально погрузились на «Красин». Взяли еще с собой самолет. Чухновский, если я не ошибаюсь, летчиком был. И на этом вот ледоколе-самолете они вели поиски. Причем поиски вели все: шведы летали, Норвегия… Неудобно себя повторять, но, тем не менее, для краткости скажу: это был такой международный чемпионат по спасению на водах. И это был вопрос политический в первую очередь.
И.Воробьева
―
Кто первый найдет.
Е.Листова
―
Да. Первым нашел швед. Странным образом увез самого Нобиле. То есть он, как руководитель экспедиции первым покинул это место бедствия. А потом пришел«Красин» и спас всех остальных.
С.Бунтман
―
А «Красин шел вокруг Скандинавии, да? Как он шел.
Е.Листова
―
Да, как-то вот так он и шел.
С.Бунтман
―
Давайте здесь сейчас прервемся. Я напоминаю, что Елизавета Листова у нас в гостях в программе «Дилетанты». Ирина Воробьева, Сергей Бунтман ее ведут. И очень много ваших замечаний и вопросов про Северный морской путь, о котором как раз и говорим. Встретимся через 5 минут.НОВОСТИ
С.Бунтман
―
Мы продолжаем нашу программу. Ирина Воробьева и Сергей Бунтман. Говорим мы о Северном морском пути советского времени. Так что мы представляем себе и про «Челюскина», мы про много кого представляем себе…
Е.Листова
―
Да. НЕРЗБ, если все это должно быть в цикле«Советская империя», то…
С.Бунтман
―
Да. «А вы там были?» - спрашивает Дмитрий Елизавету.
Е.Листова
―
Я была бы там, если бы этот фильм перестал быть только на бумаге.
С.Бунтман
―
Да, и была бы там обязательно.
Е.Листова
―
Я, можно сказать, если речь вести о северном нашем побережье, я там бывала, но не по делам Севморпути, так скажем.
И.Воробьева
―
Но сейчас-то можно пройти по Северному морскому пути.
Е.Листова
―
Но в принципе он и был до этого вполне себе судоходен, по крайней мере, на своей половине отЕнисея. Сейчас он весьма судоходен. Там сложности как раз представляет восточная его половина, поскольку, она еще, ко всему прочему, еще и много выше северней. Мы на карте себе это не очень представляем, но на самом деле сложности именно там. Там намного выше широты, и там сложнее, там основные проблемы.
И.Воробьева
―
Мы закончили на том, что этот первый…
С.Бунтман
―
Мы закончили на Самойловиче. Ты ведь проследила всею судьбу Самойловича тогда, и, в общем-то, Самойловичем ты занималась отдельно, мне кажется.
Е.Листова
―
Да, это на самом деле мой любимый герой из всей этой истории. Он мне не вполне понятен происхождением своим, прежде всего, потому что сложно найти материалы о человеке, имя которого было стерто забыто. Даже основанный им Арктический институт, который ныне здравствует в Санкт-Петербурге, - он теперь носит более пышное название, он «Арктический и антарктический…», - он не носит его имени, хотя именно Рудольф Лазаревич его и создал тогда, в эти 20-е годы, когда последнее, о чем можно было думать, это как раз об арктическом институте.И, соответственно, очень сложнонайти о нем материалы, которые однозначно бы говорили о том, что он, например, геолог. Во всяком случае, в экспедицию с Русановым на Шпицберген он отправился именно в качестве геолога. И Русанов егоотправилобратнона материк с образцами этого угля шпицбергенского, а сам пошел дальше, чтобы сгинуть, как и многие.
Именно Самойлович, когда стало понятно, что только шпицбергенский уголь сейчас доступен нам, потому что угля-то много, в Воркуте, например – это просто геологоразведка, там нет никакой промышленности для того, чтобы этот уголь в потребных количествах добывать и доставлять. То есть только Шпицберген. Он тогда сделал все для того, чтобы Советский Союз возобновил свои права на эти угольные копи, которые были у России. Причем мне доводилось читать, что якобы он еще до революции владел некими акциями угольного этого предприятия на Шпицбергене и эти акции передал Советскому Союзу, чтобы подтвердить свое право на эти рудники. И потом, после этого самого 37-го года с этими 26-ю замерзшими кораблями, Самойлович был тоже там руководителем научной экспедиции.
И.Воробьева
―
То есть он тоже был одним из тех, кто был на этих льдах.
Е.Листова
―
Да. С этого корабля его выслали, если вообще можно говорить о том, что можно выслать…
С.Бунтман
―
Да, долго искала слово, что же сделать, глагол искала…
Е.Листова
―
Да, потому что он взял на себя руководство. Там замерзло тринаучных судна, которые вели, собственно говоря, свою научную работу. Это была экспедиция высоких широт. Они на тот момент думали, что легче будет ходитьсеверным путем севернее, чем ходят обычно.
С.Бунтман
―
Повыше, да?
Е.Листова
―
Да, дальше. Это будет и путь короче. И разговоры о великой северной полыньетогда имели оченьбольшое хождение, и почти были уверены, что там море чище и свободней ото льдов. Они занимались как раз изучением, и их застигла эта зимовка.Он взял на себяруководство теперь уже всей этой зимующей экспедицией: там читались лекции, там ставились спектакли, там делали елку, в общем, все как в приличных домах.
И.Воробьева
―
Чтобы люди не сошли с ума.
Е.Листова
―
Да, и при том, что у них не было бумаги, не было ничего. И мне в архиве приходилось держать эти бумажки радиограмм, которые он писал на землю. Он радисту передавал: «Передайте родным, что с нами все хорошо. Только не можем много радировать». Тамколичество слов в месяц – 30. Эта бумажка, если ее перевернуть на обратную сторону – там будет написано: «Свинина тушеная» - это просто этикетка от консервной банки.И уже на излете этой зимовки его сняли с этой должности руководителя Арктического института, естественно, обвинив в том, что он во всем этом и виноват: он один из многих, кто всей своей деятельностью привел к вредительству, к тому, что корабли встали, что они не смогли выйти; что у нас трасса не проложена, угля нет и ничего нет, и Арктический институт занимается не своим делом, тратит много денег на изучение морского дня.
И.Воробьева
―
Действительно, зачем.
Е.Листова
―
Ну это, вообще, континентальный шельф – так, на всякий случай я скажу.
С.Бунтман
―
Тот самый.
Е.Листова
―
Вот тот самый. И поэтому он был снят с этой должности, еще не вернувшись даже с этого самого своего корабля «Садко». Ну а дальшемы даже не знаем толком, когда его и где расстреляли, в какой момент и где он похоронен.
Е.ЛИСТОВА: ледокол «Красин» - такой же, как «Ермак», то есть он его, получается, что сын
И.Воробьева
―
Даже так?
Е.Листова
―
Даже так. Есть предположения, есть некоторые данные у «Мемориала». Но дело в том, что семья его, насколько мне удалось понять – сын, по-моему, погиб на войне, жена с дочерью, кажется, уехали в Америку – но это все кажется, кажется… Ничего такого внятного мне не удалось обнаружить.И возвращаясь немножечко – мы прыгнули в эту зимовку, которая стала финалом его замечательной карьеры. Он по идее после того, что он сделал с этим дирижаблем Умберто Нобиле, - это, во-первых, какой престиж был для страны молодой… Это кто это? Какие-то люди в валенках. Почему они всему угрожают, непонятно. И вдруг этот ледокол – они спасли этих итальянцев. Это был грохот на весь мир. Это действительно была такая мощнейшая поддержка этой новой стране. Они потом ездили едва ли не гастрольный тур на этом «Красине», они ходили, по крайней мере, пока они возвращались мимо Скандинавии – там были паломничества на этот Красин. Их встречали не хлебом-солью, чем положено - там приходили какие-то норвежские комсомольцы с трогательным каким-то адресомна русском языке написанным: кожаная папка и на ней золотым тиснением трогательная надпись, - Самойлович писал в книжке, - «Скатертью дорога».
По идее, конечно, Самойловичу, поскольку они были инициатором этого мероприятия, которое принесло такие козыри в карман нашему внешнеполитическому ведомству, ему бы и возглавить все это броуновское движение северное. Но нет. Комиссары нужны. И с комиссарами им в принципе – разные могут быть мнения – я считаю, что им очень повезло, потому что это был Отто Юльевич Шмидт, которые, вообще, угодил случайно в эту Арктику. Он просто удачно провел предыдущий отпуск на Памире, занимаясь альпинизмом в компании заместителя прокурора РСФСР. Этого заместителя фамилия Крыленко. Я думаю, она о многом скажет. А второй человек был глав по науке, скажем так, по советской науке, который всю эту царскую научную гвардиюобращал в новую веру. И вот этот самый глав по науке просто ему предложил: «Не хочешь на следующий год на Землю Франца-Иосифа?»
И вот буквально это воспоминание Шмидта, он пишет: «Я так хотел на Памир, но тут у Крыленко опять не задалось, в общем, я поехал на Землю Франц-Иосифа. Он поехал с Самойловичем. И Самойлович, он как бы был серым кардиналом, что ли, потому что он это все знал. И поехали на Землю Франца-Иосифа, между прочим, за тем, чтобы поставить советский флаг, потому что быливопросы. И это, конечно, все снято: и пальба из пистолета и все-все.
И такие комиссары, они присутствуют в истории этого советского Севморпути постоянно. Потому что Папанин…
С.Бунтман
―
Нет, ну Шмидт и Папанин – это все-таки такие фигуры диаметрально противоположные.
Е.Листова
―
Поменялось время – поменялись и комиссары, скажем так.
И.Воробьева
―
Я боюсь, что вы не успеете про Папанина рассказать.
С.Бунтман
―
Давай, прямо про Папанина и расскажем.
Е.Листова
―
А что вам рассказать про Папанина?
С.Бунтман
―
Все! Лучше все. Главное, всю правду.
И.Воробьева
―
Я просто скажу так. Когда мы с Сергеем Александровичем рассказывали про номер «Дилетанта», где он на обложке, Сергей Александрович сказал: «Ну а на обложке Папанин» - так как-то немножечко сжав зубы, и наши слушатели стали спрашивать. Поскольку мы проанонсировали ЕлизаветуЛистову в нашем предыдущем эфире, то решили, что Папанин…
С.Бунтман
―
Ну, у Папанина это прошлое такое замечательноебыло. Да и будущее тоже было чудесное.
Е.Листова
―
А Папанин там на самом деле тоже оказался достаточно случайно на севере. Начинал-то он в Крыму, где и закончил 4 класса школы. Потом была революция, и как-то его вынесло в ЧК каким-то волшебным образом, как многих тогда. Он описывал, как он ходил в Крыму - собирал по усадьбам всякие ценности для народного хозяйства, там были какие-то сервские посудины, из которыхон кормил собак по незнанию. А потом каким-то образом судьба его прибила – о боже! – к Розалии Землячке.
С.Бунтман
―
Да-да.
Е.Листова
―
Которую, по-моему, Солженицын называл «фурией русской революции». А он ее называл «ангелом-хранителем». И вот он поработал в этом ЧК меньше года.
С.Бунтман
―
Это как раз то самое время, когда Розалия Землячка, Бела Кун и все остальные интересные ребята, они нарушили договоренности, которые сами же красные и установили для сдавшихся белых, для жителей Крыма. Это после завоевания Крыма тогда и происходило.
Е.Листова
―
В общем, ́та служба меньше чем через год закончилась для него неврологической клиникой. Он попросил отправить его куда угодно. Его отправили служить куда-то на почту. И вот с этой самой почты он прибился к северным… Не буду сейчас рассказывать, там тоже длинная история про то, как он возил почту с одного из дирижаблей, они тогда модные были. И, собственно, сталон там работать. Где-то был на зимовке, каковых было уже много на тот момент.И, когда стали планировать эту экспедицию на дрейфующей льдине, тоже ведь думали, что во главе этой экспедиции будет ученый, что логично. И таковой ученый был, его звали Владимир Визе. Он, собственно, и оставил нам, пожалуй, самую полную летопись и собрание сведений научный о северных морях. Ему было на тот момент 50 лет, и как-то предполагалось, что он и будет руководителем. И опять-таки нужен комиссар. И Визе отстранили якобы по состоянию здоровья. В это никто не верил.
И нашли этого самого Папанина вдруг. Ну вот, зимовщик. И он, по всей видимости, был человек невероятно хозяйственный сам по себе, этот самый Папанин, потому чтоу него были какие-то невероятные полномочия. Впрочем, он где-то написал, что с ЧК они никогда не порывал, может быть, это и сказалось. И эту всю экспедицию он собирал, по сути, сам. То есть от института была кандидатура только радиста – Эрнст Кренкель, который и на «Челюскине» был, который со Шмидтом был все время. Все остальное делал Папанин, включая, например, замену механика с дизелем… Нужен был человек, который занимался бы дизелем, дизельным двигателем. Он сказал, что это все перевес и предпочел взять вместо механика 150 килограммов пельменей, которые, впрочем, слиплись по дороге на Северный полюс, но уже дизеля не было, и поэтому им пришлось изобретать некий велогенератор, то есть это велосипед, который крутит динамо…
И.Воробьева
―
Дает энергию.
Е.Листова
―
Так же все эти промеры бесконечные с океанскими глубинами совершать вручную, крутя этот трос – у них это называлось «крутить «Разлуку»» - ну шарманка, очевидно.
С.Бунтман
―
Да-да, естественно.
Е.Листова
―
Сейчас, может быть, вдруг уже кто не помнит о том, что было такое устройство под названием шарманка. И так вот он как-то вынырнул сначала в качестве руководителя этой экспедиции, а потом, после 37-го года, когда это было полнейшее фиаско Севморпути, полнейшее, когда все замерзло, и в 38-м году Шмидт был снят с должности, тогда и появился во главе этого ведомства Папанин. Другое дело, что в тот момент уже никакихгероических задач этому ведомству не ставилось. И, мне кажется, что…
С.Бунтман
―
На этом кончилось, в общем-то, да.
Е.Листова
―
Во всяком случае, пиар-нагрузку с него сняли. Сначала, мне кажется, этотСевморпуть планировался как гигантское суперведомство типа Дальстроя на Востоке, типа ГУЛАГА в западной части, то есть это должна была быть супергосмонополия, которая занимается всем. Ну вот, как Дальстрой поднимал Колыму, золото – они делали там все, туда вообще никто не мог сунуться. Так и Северный морской путь предполагался – вот Сталин говорил, что это должна быть такая Ост-Индская компания.
С.Бунтман
―
Государственная, супергосударственная.
Е.ЛИСТОВА: Первым нашел швед. Странным образом увез самого Нобиле
Е.Листова
―
«Но только без пушек», – говорил он. А вот Отто Юльевич Шмидт пришел к выводу, что без пушек-то никак. Потому что ему нужно какую-то пушнину привезти на материк, а кто там будет эту пушнину собирать. Это не работает вне системы рабского труда. Может быть, это был такойэксперимент: Вот здесь мы будем использовать заключенных, а вот здесь не будем, и посмотрим, у кого из них как получиться. И получилось, бог знает что, на самом деле. Я не знаю, как это было в ГУЛАГе, но все истории про «сорок пар колош и все правые», какие-то белоснежные манишки, доставленные на остров Диксон непонятно, с какой целью, потерянные грузы или грузы, доставленные не туда – это все про этот самый Северный морской путь периода героических подвигов. То есть в режиме подвига эта штука работала потрясающе, и она подарила нам замечательные истории, которые приятно вспомнить за столом, которыми приятно гордиться, потому что посмотрите на этих летчиков: ну, какие мужики! Вот этого ничего бы не было в истории нашей страны, этой сказки фантастической, потому что Арктика – это, как космос тогда было. Не с чем сравнить. Это абсолютно чуждая стихия человеку. Космос не покоряли, покоряли Арктику. И вот эта сказка была подарена в полной мере. А все, что касается хозяйственной деятельности – там, конечно, кромешный ужас.
С.Бунтман
―
Сейчас мы как раз про сказку и послушаем. И там есть эти прототипы. Давайте из «Семеро смелых» послушаем кусочек маленький:— Стой-стой! А ты песню-то нашу петь умеешь?
— Да, насчет песни-то – умеешь?
— А как же?
— Ну, попробуй.
Буря, ветер, ураганы
И не страшен океан.
Молодые капитаны
Поведут наш караван.
Мы не раз отважно дрались,
Принимая вызов в бой
И с победой возвращались
К тихой гавани, домой
Лейся, песня, на просторе.
Здравствуй, милая жена.
Штурмовать далеко море
Посылала нас страна.
С.Бунтман
―
Да, это дивная песня. Замечательный фильм. Там какие-то есть прототипы?
Е.Листова
―
Естественно, да. Был такой ученый, тоже отправленный впоследствии, поскольку он зимовал вместе со всеми, в Воркуту кластьрельсы. Он был и гидролог, и гляциолог и это был любимый ученик Самойловича, его звали Михаил Ермолаев, молодой довольно парень. И была у них очень лихая зимовка на Новой земле в 32-33 году. Мы сейчас уже не знаем всех этих историй, но газеты были полны этим. Это все сериалы современные вместе взятые – вот эта Арктика, как какое-то народное развлечение, честное слово, стыдно сказать. Но именно этот Михаил Ермолаев и стал прототипом одного из героев этого фильма и этой прекрасной песни. Нет уже Ермолаева, фильм никто не помнит практически, а песня, она исполняется…
С.Бунтман
―
Да, песня замечательная. Мы с вами слышали подлинную фонограмму из фильма не переозвученную, чем я очень горжусь, и это очень здорово.
И.Воробьева
―
А почему лихая зимовка тогда была?
Е.Листова
―
Их было много. Это невозможно рассказать. Поскольку времени у нас не очень много, я хочу просто сказать по поводу этих пиар-дел, которыми мне, спустя годы, кажется это все, интересная история просто со снятием Папанина с этой самой льдины, которая потом, в конце концов, все равно раскололась и что-то надо было делать. А раскололась она тогда,когда все замерзли, как мы помним. Спасать-то некому, самолетов нет. Даже ледокол «Красин» и тот умудрился зазимовать. Был только «Ермак», вот этот дед «Ермак». Просто все на него ругались, и он под проклятья убрался куда-то в ремонт, потому что он один мог их вытащить на следующую навигацию. Он стоял в ремонте. Как-то его аврально собрали. Папанинцев пошел спасать Северный флот.И его вытащили на самом деле военные под руководством Константина Душенова, который, собственно, Северный флот и создавал, флотилию преобразовывал в Северный флот. Но, что происходит дальше. На «Ермак» прыгает Шмидт. Вот у него других дел нет: у него все замерзли, но он едет за Папаниным, забирать Папанина, потому что они герои. Они на этом «Ермаке» полупочиненном, кое-как загруженном, они догоняют уже снятого со льдины Папанина и забирают у Душенова ценный груз.
И.Воробьева
―
Чтобы доставить.
Е.Листова
―
А что происходит потом? Они почему-то месяц в море. Они никуда не торопятся, они не идут ни в какой Ленинград, они где-то болтаются, они зачем-то заходят в Таллин. Оказывается, в это время в Москве судят Рыкова и Бухарина. Адский процесс. Что происходит? Они, получается, ждут первой полосы на газету. У меня другого объяснения нет этому месячному мотанию.
С.Бунтман
―
Вот потому, Таня – вот, которая спрашивает, почему же пиар - вот потому это и пиар.
Е.Листова
―
Да, более того, «Ермак» зашел в порт Ленинграда 15 июня, если я только ничего не путаю. В этот день все приговорыРыкову, Бухарину, Ягоде былиприведены в исполнение.
С.Бунтман
―
Елизавета Листова. Жалко, нужно, чтобы все-таки был фильм твой. Спасибо большое! Программа «Дилетанты», вели Ирина Воробьева и Сергей Бунтман.
И.Воробьева
―
Счастливо!