Михаил Бергер, Павел Фельгенгауэр, Андрей Солдатов - Комментарий недели - 2005-09-04

П. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Прошел год после окончания штурма школы в Беслане, когда начали разгребать развалины, считать потери и задавать вопросы, многие из которых до сих пор без ответа. Впрочем, в России власть никогда членораздельно не отвечала подданным. Обычно у нас все хранится под спудом десятилетия, пока какой-нибудь переворот не приоткроет частично архивы и не развяжет языки уцелевшим участникам. Любопытство исследователей потом иногда бывает удовлетворено, а народ к тому времени уже и думать забыл о прошлом. 3 сентября теперь официально вроде как день всех терактов, как день всех святых. Это удобно, помогает власти числить все преступления по одной графе и не отвечать за каждое в отдельности. 6 лет назад прошла серия взрывов жилых домов в Москве и вне ее. Невинных людей тогда погибло в два раза больше, чем в Беслане. Следствие по делу вроде продолжается и сегодня, официального независимого не было, никаких объективных официальных докладов не опубликовано. А вопросов множество. Что там за непонятные были учения ФСБ с подкладыванием бомбы в жилой дом в Рязани, связь взрывов с руководством чеченских сепаратистов тоже никак не доказана, ну и что? Владимир Путин с родственниками жертв тех терактов и с выжившими не встречался и не намерен. Дело спустили на тормозах, оно уже отработало свое, мобилизовало общественное мнение осенью 99-го в поддержку вторжения в Чечню, помогло выбрать Путина в президенты. Так чего тут еще публично расследовать? Митинг «Без слов» – образец поведения для верного российского подданного. О терактах в США издан огромный том материалов официального независимого расследования, публично, под присягой давали показания руководители спецслужб и другие высокопоставленные начальники. Уже очень много известно о терактах в Лондоне и Мадриде. А что знаем мы? Кто приказал лгать во время захватов на Дубровке и в Беслане, что террористы отказываются вести переговоры и не выдвигают никаких требований, кто приказал вместо переговоров начать штурм, презрев жизнь заложников? Кто разрешил использовать ядовитый газ, огнеметы и танки? Как в точности шел захват зданий штурмовыми группами, почему не было взаимодействия между службами? Почему официальный оперативный штаб ни в одном случае ничем реально не управлял и вообще не владел обстановкой. Почему во время штурма Дубровки после захвата нарочно пристрелили всех захваченных террористов? Чтобы не было неудобных свидетелей? Власти в ответ только презрительно молчат, потому что мы им это позволяем. В Беслане невозможно представить, чтобы как в Москве во время церемонии годовщины на Дубровке жертв и их родственников отжали далеко за оцепление, пока Путин и начальники не скажут слов и не уедут, и все поминовения не кончатся. Комитет матерей Беслана силен, и даже Путин вынужден как-то перед ним отчитываться, потому что его, этот комитет, поддерживает, по сути, весь осетинский народ. В этом главный урок для других и, прежде всего, для русских. Если молчите, когда вас тиранят, если каждый за себя, то обращаться с вами начальство будет всегда, как с быдлом. С днем города, дорогие москвичи, толпитесь сегодня в разрешенных местах, тем более что деньги на праздник у вас взяли.

А. СОЛДАТОВ – Сложно обойтись без эмоций спустя год после Беслана. Кто там был тогда, никогда этого не забудет, но есть вещи, совершенно объективные, которые надо оценивать с холодной головой. В Кремле никто не отрицает, что по масштабам этот теракт сравним с 11 сентября в Штатах и 11 марта в Мадриде. Наоборот, наш президент настаивает на этом. А раз так, то у нас есть полное право сравнить, что сделали в этих странах и у нас, чтобы больше таких терактов не было. За год после терактов в США и Испании произошли или, по крайней мере, начались очень масштабные реформы спецслужб. Ведь раз теракт произошел, значит, есть проблемы в сборе упреждающей информации. Сразу после теракта в Беслане, казалось, что мы пойдем по тому же самому пути, перестраивать спецслужбы, которые не смогли предупредить трагедию, тем более что для этого были все предпосылки. Ведь теракт случился как раз тогда, когда полным ходом шла реформа двух ведомств, отвечающих за борьбу с террором, ФСБ и МВД. Напомню, что в июле 2004 г. в ФСБ как раз началась структурная реформа, т.е. не надо было перекраивать устоявшуюся схему, а надо было просто подкорректировать планы уже и так идущей реформы. Сейчас реформа ФСБ давно закончилась, про реформу МВД, включая внутренние войска, тоже все известно. Поэтому уже можно оценить, во что это вылилось. И теперь уже точно можно сказать, что мы снова пошли своим путем. Прежде всего, все страны, прошедшие через такие трагедии, кинулись создавать структуры по обмену информацией между разными ведомствами. Т.е. все поняли, что главное узкое место – это когда полиция получает оперативную информацию, что странная личность появилась в этом городе, а до контрразведки, которой эта личность известна как эмиссар «Аль Каиды», эта информация доходит через полгода. Все решали эту проблему по-разному, но все ей занялись. В США, например, создали министерство нацбезопасности, которое всех объединило, в Испании – специальный координационный центр, куда вошли офицеры всех спецслужб страны, в России нет такого центра. Заикнулся один раз Патрушев в октябре в ГД, что такой центр должен быть создан, и на том все и закончилось. Конечно, некоторые перемены в структуре спецслужб все же были сделаны. В ФСБ департаменты были переименованы в службы, в МВД главки, наоборот, стали департаментами, но львиная доля всевозможных кадровых перестановок, укрупнение подразделений, развертывание новых, передача командования от одной структуры в другую и т.д., произошла и происходит до сих пор, прежде всего, на Северном Кавказе. Причем характер всех этих реформ таков, что есть уже полное впечатление, что Россия готовится к новой большой и масштабной кавказской войне. Лишь один пример, в результате этих реформ внутренним войскам снова можно будет использовать тяжелую боевую технику, т.е. танки. Такое впечатление, что Владимир Путин действует по примеру Джорджа Буша, ударили по Нью-Йорку, усилим военное присутствие в том регионе, где окопались террористы. Хотя Северный Кавказ – это все-таки наша страна, а не далекие Афганистан и Ирак. Российское телевидение так активно критикует Америку за то, что она танками в Багдаде борется с терроризмом. Хорошо, это ошибка в американской стратегии. Действительно, так теракты не предотвращают. Так зачем же мы сами даже после Беслана повторяем эту же ошибку?

М. БЕРГЕР – Завтра, 5 сентября, в понедельник должны начаться судебные слушания по делу о конфликте между министром культуры Соколовым и руководителем федерального агентства по культуре и кинематографии Швыдким. История ссоры всем хорошо известна, потому что это один из самых публичных конфликтов между чиновниками так называемой категории А. Никто прежде в подобном ранге не выяснял отношения между собой с помощью суда. Напомню, что министр Соколов, который уже достаточно долго управлял своим ведомством, решил вдруг публично пожаловаться на одно из своих подразделений, а именно на бывшее министерство культуры, мол, там процветают взятки и коррупция. На мой взгляд, жалоба странновата, если ты министр, за достаточно большой срок не смог навести порядок у себя в своем ведомстве, то нужно не в газету жаловаться, а подавать в отставку. Типа не справился со своими обязанностями, извините, ухожу, побежденный коррупцией своих подчиненных. Обвиненный подчиненный, бывший министр культуры, а теперь глава агентства Швыдкой, тоже оказался чиновником не типичным. Он потребовал либо доказательство того, что его служба погрязла в коррупции, либо публичных извинений, и обратился за защитой чести и достоинства в суд. Ход Швыдкого оказался довольно сильным, коррупция, ведь она чем хороша, тем же, чем любое другое обвинение в уголовно наказуемых деяниях. Эти обвинения нужно доказать в полном соответствии с процедурой. И сколько бы народ ни говорил о безобразиях и взятках в каком-либо ведомстве или министерстве, уголовных дел по этому поводу возникает ничтожно мало. А по бывшему министерству культуры их, кажется, вообще нет. А раз дел нет, хотя бы просто открытых, я уже не говорю о признанных судом, значит, нет никаких законных оснований для обвинений. Министр Соколов оказался явно не готов к такому повороту событий. Во-первых, он не привык никому ничего доказывать, видимо, как большой начальник категории А, он исходит из того, что любое его слово и так закон. Во-вторых, он совершенно не был готов к тому, что его прямой подчиненный обратится с претензиями и с жалобами не к президенту. Здесь-то Соколов знает, что делать. А в суд, доказывать свои обвинения Соколову нечем, а публично извиняться, что и предлагает Швыдкой, Соколов не может. Не может потому, что твердо убежден, министры не извиняются, не положено по рангу, не может министр извиняться и точка, т.е. премьер-министры, например, как японский премьер перед целыми народами извиниться может, президенты, как Владимир Путин перед матерями Беслана может признать свою вину и ответственность, а министр Соколов – никак. В минувшую пятницу аппарат Соколова распространил информацию о том, что суда не будет, состоялось примирение. Если бы Швыдкой был последовательно дотошен, он мог бы подать в суд и на это сообщение, т.к. никакого примирения не состоялось, это тут же подтвердил адвокат Швыдкого Павел Астахов. Позволю себе предположить, что Соколов совершенно не намеревался победить коррупцию в своем ведомстве, когда жаловался по этому поводу прессе. Он просто таким оригинальным способом хотел избавиться, вероятно, от своего чиновника, которого не может уволить по существующему положению дел, это прерогатива президента. Но ровно также и Швыдкой не собирается быть уволенным, по крайней мере, по обвинению в коррупции его ведомства. Оба они, на самом деле, апеллируют не к прессе и не к суду, а к президенту. Но поскольку наш президент не любит резких кадровых решений, разбираться в конфликте будет все-таки суд, а не президент.