Андрей Солдатов - Комментарий недели - 2004-12-05

На этой неделе стало известно о двух новых инициативах в области работы спецслужб. Обе очень характерны. Во-первых, Владимир Путин на судейском съезде заявил, что к проверке кандидатов в судьи необходимо привлекать спецслужбы. При этом он добавил: «Я сам работал в спецслужбах и знаю, как формируется там информация. Я доверяю нашим спецслужбам». Между тем, в спецслужбах «информация формируется», по выражению президента, в основном, двумя путями. Первый – это проверки по базам данных, второй – это работа с людьми, в том числе – агентурная работа. Вряд ли президент говорил только о проверке по учетам и базам. Это уж такая привычная процедура, что с ней сталкивается каждый российский гражданин, когда получает новый загранпаспорт. Значит, президент имел в виду именно агентурное проникновение. А это, прежде всего, вербовки. Т.е. фактически Путин дал спецслужбам разрешение, если не сказать указание, заняться вербовкой судей. В этом году мы узнали много новых специальных терминов, например, оперативное сопровождение судебного процесса сотрудниками ФСБ, под чем в нашей стране, как выяснилось на процессе Сутягина, подразумевается подбор нужных присяжных. Теперь выясняется, что работу спецслужб в судах надо понимать намного шире. Поскольку президент доверяет своим спецслужбам в работе с судьями, то чем больше у спецслужб будет информации по судьям, тем лучше, а чем больше в судейской среде будет агентов федеральной службы безопасности, тем надежней, что и требовалось доказать. Вторая инициатива – это законопроект о противодействии терроризму. Конечно, отдельного рассмотрения в проекте заслуживает статья № 29 «Информирование общественности об обстоятельствах, связанных с террористической акцией». Судя по тексту, журналистам в случае теракта лучше вообще не отходить далеко от Лубянки, потому что все равно никакую информацию не из ФСБ передавать нельзя. Но как раз эта статья никаких неожиданностей не принесла. Первые попытки закрыть доступ к информации с места начались сразу после «Норд-Оста». И тогда закончились ничем исключительно потому, что штурм «Норд-Оста» было решено считать победой. Поскольку Беслан победой считать нельзя, то после него уж точно надо менять порядок работы СМИ на терактах. Но в тексте законопроекта меня лично поразило другое. Проект готовился при непосредственном участии федеральной службы безопасности, там вроде работают люди, которых нельзя заподозрить в наивности и романтизме. Но такое впечатление, что у авторов проекта та же проблема, которая есть у всех детей младше 3-х лет. В таком возрасте ребенок считает, что лучший способ спрятаться, это закрыть глаза. Потом он взрослеет, понимает, что в этом мире, кроме него, есть еще объективная реальность, и все становится на свои места. В дальнейшем он прячется за шкаф. Такое впечатление, что авторы проекта эту проблему осознания объективной реальности для себя так и не решили. Там есть такой удивительный пункт «Ведение переговоров с террористами». По нему строго устанавливается, что к ведению переговоров допускаются только специально подготовленные лица. Удивительно. Вообще-то, судя по последним захватам, переговорщиков назначают сами террористы. Они выбирают, с кем им разговаривать. С Аушевым, Рошалем, Кобзоном или со специально подготовленными людьми в сером. Это, к сожалению, их инициатива и никакой закон тут ничего не изменит. С тем же самым успехом можно принять закон о запрещении проведения терактов на территории Российской Федерации. В результате складывается впечатление, что весь законопроект написан с целью ограничить в правах тех, кто и так соблюдает закон. Средства массовой информации, прежде всего. Но какой от этого толк, когда инициативы, по определению исходят от террористов. Они же решают, где и что захватывать. Это объективная реальность. Можно, например, вообще запретить российским СМИ освещать теракты. Но кто помешает террористу, как это было в Беслане, снова позвонить в редакцию «Нью-Йорк-Таймс»? Может, лучше все-таки думать, как бороться с самими террористами.