Второе поясняющее письмо Михаила Ходорковского, собственно, подтолкнуло, наконец, высказаться по этому поводу. - Комментарий недели - 2004-04-17

Высказаться хотелось давно и высказаться хотелось, собственно, по существу того, что Ходорковский написал в своей статье. Кстати, в этом втором письме он как раз и просил рассматривать по существу его статью, а не рассуждать и не делать скидку на те обстоятельства, в которых она написана. Тем не менее, все-таки скидку делать приходится в каком-то смысле хотелось бы высказать некие соображения по поводу тех выводов, которые Ходорковский сделал из своего анализа. По поводу анализа здесь говорить нечего, особенно мне, поскольку все, что там написано два года долдоню каждый день, просто раньше почему-то это не разделялось, теперь Михаил Борисович признал свои ошибки. Я что хотел подчеркнуть, что Михаил Борисович признал свои политические ошибки. Никаких признаков никакого раскаяния в этом письме нет. Вообще вопрос о раскаянии в данном случае не стоит, это совершенно отдельная тема. Уголовное дело, вопросы и претензии к ЮКОСу, весь ход этого процесса находятся вне рамок этой статьи. Было бы крайне вежливо к человеку, который все-таки сидит в тюрьме, послушать его и не путать эти вещи, а говорить о существе вопроса. По существу вопроса что бы хотелось сказать, что, опять же, еще раз повторяю, нет никаких претензий к негативному анализу, но выводы, которые сделаны Михаилом Борисовичем, никак не могут удовлетворить, поскольку, расписав все очень точно, что происходило с либеральной идеей, он, тем не менее, продолжает настаивать на том же, т.е. вектор его никаким образом не изменился, хотя те выводы, которые он сделал, прямо говорят о том, что неплохо было бы подумать о существе вопроса. Но сейчас я буду говорить не об этом, потому что полемика с человеком, который сидит в тюрьме, по существу вопроса крайне затруднена. Но я считаю, что эта полемика нужна, она нужна обществу, она мне лично была бы крайне интересна. Она нужна многим. Ходорковский инициировал тему, хотелось бы создать условия, при которых ее можно обсуждать. Я, собственно, на что намекаю, дело передано в суд, процесс этот идет своим чередом и должен идти своим чередом. Влиять на ход дела Михаил Борисович не может никаким образом. Быть политическим оппонентом власти, как он четко совершенно сказал, просто не хочет. Смысл его пребывания в тюрьме до суда испарился, нет более. Мне кажется, что вопрос об изменении меры пресечения сейчас может быть рассмотрен по существу, достаточно быстро и понятно. Не вижу я никаких вменяемых причин. Существуют другие меры пресечения, если кто-то боится, что он куда-то скроется, в конце концов, существует мера пресечения под названием "домашний арест". Это создало бы возможность в обществе беседовать, общаться между собой, если не договариваться, как говорит Михаил Борисович, но говорить хотя бы. Что важно, я всегда полагал, что эта мера пресечения, которая была в отношении Ходорковского признана, она была абсолютно правильна. Она была правильной, в первую очередь, потому, что институциональное состояние государства было такое, что государство не способно было противостоять давлению Ходорковского, если бы мера пресечения была другой, оно было неспособно. За это время институциональное состояние, состояние власти как таковой, стабильность качественно изменилось, на мой взгляд, в лучшую сторону. Изменение меры пресечения Ходорковскому было бы прямым свидетельством для общества, для мира, для всех, что такие изменения произошли. Он бы это просто зафиксировал. Это касается, кстати, не только дела Ходорковского, это касается очень многих аспектов. Я вообще считаю, что меру пресечения, в целом, надо менять. Нет никакой целесообразности, может быть, я ошибаюсь, но, во всяком случае, мне кажется, никакой целесообразности в тех мерах пресечения, которые практиковались в последнее время, более нет. Они были целесообразны, они свою роль сыграли, пора чуть-чуть ослабить меру пресечения.