Новая структура российского кабинета - Комментарий недели - 2004-03-11

Постоянно приходится слышать, что ничего не изменилось, что те же самые люди, что то же самое правительство, что знаем плавали, вся эта административная реформа это фигня. Но собственно, чего еще мы хотели слышать от "доброжелателей". На самом деле, надо признать, что уровень административной реформы такой, что, действительно, это бывает раз в сто лет. И поскольку 100 лет эти люди не жили, которые гундосят, то их можно извинить, поскольку у них нет опыта наблюдения за подобными реформами. Первое, что хотелось бы сказать, что кадровый вопрос явно уступает структурному. И в принципе, на кадровые назначения можно наплевать, это неважно. Важна абсолютно новая структура правительства. Правительство, которое мы имели при советской власти, это была система, которая контролировалась партией, и партия обеспечивала выполнение задач, которые этому правительству вменялось. Правительство российское было неуправляемо в принципе. Была система, в которой существовало действительно несколько контуров принятия решений, абсолютно блокирующих друг друга. И правительство выступало как оппонент президента. У него была легальная форма оппонирования, которую, собственно и использовал Михаил Михайлович Касьянов, объясняя президенту, что то, что он считает жизненно важным, является фигней, и была некадровая форма, структурная, оппонирования, которое заключалась в системном саботаже, вытекавшем из структуры организации правительства. Президент начал с того, что назначил Михаила Фрадкова премьером. Михаил Фрадков это идеальный, грамотный исполнитель. И дальше реформа подчинялась тем же самым принципам. Мы впервые имеем правительство, построенное по функциональному признаку, а не по персонально-человеческому. То есть, мы имеем министерства, которые наделены исключительной функцией, они политикой занимаются, политикой в отрасли. Мы имеем службы, которые занимаются контролем и надзором. И мы имеем агентства, которые оказывают государственные услуги. Всем этим трем структурам прямо вменено в обязанности не заниматься другими вещами. Если эта система сохранится, это очень толковая структура исполнительной власти. Второй момент, говорящий о том, что может эта система сохраниться, аппарата нет у министров, которые теперь уже практически вице-премьерами по-прежнему остаются, у них нет аппарата вообще. Они сидят в Белом доме, а аппарат у них один. И этим аппаратом руководит Дмитрий Козак. Теперь все-таки одно персональное назначение надо отметить. Это назначение Козака. Президент захеджировал свои реформы, и это говорит о серьезности его намерений, потому что до сих пор главным инструментом саботажа вообще любой политики в любом правительстве был аппарат, он назначил на аппарат своего доверенного человека. В этом смысле, конечно, назначение Козака это не возвращение его в прежнюю роль, а это совершенно иная функция качества. И я думаю, что это такая мера переходная, но очень достаточная для того, чтобы не дать превратить в аппарат, в структуру, в которой гибнут всяческие решения, начинания, стратегические вопросы. О чем это все говорит? Говорит о том, о чем мы говорили все время. Что президент, во-первых, взял ответственность за стратегию экономической политики на себя и построил исполнительный механизм. Мы можем что-то такое судачить по поводу того, что нехорошо парламент превращать, губернаторов, какую-то вертикаль власть. Исполнительная власть уж точно должна исполнять. У нет другой функции. Это не коллегиальный орган. Это не место для обсуждений и дискуссий. Это место для проведения определенной политики. В этот инструмент правительство превращается. Президент сейчас не только хочет и может, он должен теперь уж отвечать за результаты своей политики. Сознательное решение, и я думаю, что это принципиальные вопрос, отличающийся, что мы видели до сих пор, от того, что мы будем видеть последующие 4 года.