Выпуск второй книги двухтомника Александра Солженицына "200 лет вместе". - Комментарий недели - 2002-12-21

В понедельник на прилавках книжных магазинов Москвы должна появиться вторая книга двухтомника Александра Солженицына "200 лет вместе". На закате жизни писатель дебютировал в качестве историка и исследователя. "200 лет вместе" труд научный. Солженицын исследует отношения русских и евреев на протяжении всей истории расселения последних на территории России. Когда-то, выйдя на эту тему в работе над "Красным колесом", Солженицын увлекся и 12 лет, с 90 по нынешний год, проработал над книгой. Правда, в это же время он не бросал и других своих творческих дел. Возможно, ни за одну из своих книг Александр Исаевич не был так бит критикой, как за "200 лет вместе". Записные антисемиты увидели в первом томе благорасположение к евреям. Критики либеральные разнесли книгу в пух и прах как националистическую и нагнетающую страсти. Могу предвидеть, что если страсти так кипели по поводу тома, хронологически заканчивающегося революцией, то уж сейчас, когда писатель доводит свою историю до середины 70-х гг. 20 века, громить его будут из критических орудий всех калибров. Боюсь, обвинения в антисемитизме писателю обеспечены. И это несмотря на то, что именно его контрпропагандисты из КГБ называли "Солженицером", а националисты вешали на забор записки "что, Солженицын, готовишь своих жиденят на русский престол?" Не простят, видимо, сам факт обращения к теме. Не простят и того, что неожиданно исторический труд писателя и желтые антисемитские листовки шизоидных национал-державников совпадут в подсчет, сколько евреев было в революционной власти, и какие они носили псевдонимы. Дважды встречаясь после выхода каждого из томов с Александром Исаевичем и его женой Натальей Дмитриевной, так много помогавшей в исторических изысканиях писателя, хочу заметить, что к труду Солженицына никак нельзя относиться как к очередному сухому полену, брошенному в костер вечного российского спора, кто виноват в том, если в кране нет воды. У Солженицына другая, не бытовая точка обзора, другая, лишенная писательского тщеславия, задача. Солженицын, вовсе не нуждаясь в нашем одобрении, хочет выступить неким рефери в затянувшемся историческом споре. И его, кажется, даже не волнует, остался ли кто-то на ринге, или российские евреи восприняли язык и культуру, полностью ассимилировались, а антисемиты, за неимением другой работы для своего небогатого ума, будут талдычить свое даже в случае, если на Земле не останется ни одного человека с неприятным им пятым пунктом. На мой вопрос, как чувствует себя писатель после окончания книги, Александр Исаевич ответил: "Полегчало, потому что такая ответственность огромная. На каждой странице, каждой сноске, каждом абзаце ответственность. Мысли и чувства евреев, особенно с русской культурой, особенно людей, глубоко мыслящих, я вошел к ним и почувствовал себя как с персонажами художественного произведения, близость. Но если бы я знал, сколько труда займет, может быть, я бы и не брался. Я не представлял себе, что это отнимет столько работы". Своей книгой с оценками царей и Хрущева, Берии, Галича, Жаботинского, цитированием от Ленина и Сталина до Григория Померанца или Лидии Корнеевны Чуковской, Солженицын вторгся на абсолютно заминированное поле еврейской темы. И спокойно по нему пошел. Может, потому уже, что нет мины, которая в состоянии подорвать его авторитет.