Это является одним из существенных, весомых доказательств, наконец-то, симпатии американцев не только лично к президенту Путину, но и к Рос - Комментарий недели - 2002-06-07

Все экономические последствия этого уже многократно прокомментированы специалистами, я говорить не буду. Я бы отметил здесь психологическое важное дипломатическое последствие, как раз подкрепление позиций Путина, который, по мнению многих, и не безосновательному мнению, очень много шагов навстречу сделал США, а они навстречу России гораздо меньше. Вот, наконец, что-то существенное пришло, и без преувеличения это можно оценить, как большой внешнеполитический успех Путина. Хотя, я сказал бы, тактический. Потому что все, кто живет в России, уже давно понимают, что Россия это страна с рыночной экономикой, иначе бы они жили несколько иначе. Это видно невооруженным глазом.

И второе, чисто внутреннее событие, - это дискуссия, развернувшаяся вокруг законопроекта об экстремизме. Пока, как я считаю, гораздо убедительней критики этого законопроекта, как справа, так и слева. Кстати, они в этом сошлись, что само по себе наводит на мысль, что истинна именно их позиция, потому что тут уже глубинные политические инстинкты прорастают, которые не контролируются даже словесной риторикой. Судя по всему, если закон пройдет в том варианте, в котором он сейчас предлагается, то, конечно же, во-первых, это нисколько не поможет борьбе с экстремизмом. Во-вторых, скорее всего, этот закон, если и будет использоваться, то он будет использоваться против оппозиционных сил, не собственно экстремистских, а собственно оппозиционных, перешедших или не перешедших какую-то, одному богу известную грань.

И, наконец, самое существенное. Все, что я слышал в комментариях к этому законопроекту, в цитировании его статей, это, конечно же, нисколько не дает ответа на основной вопрос, а что же такое, собственно, экстремизм. Это отдельная большая тема, но экстремизм отнюдь не новация нашего времени, тут можно долго рассуждать. Но то, что грань между радикальной забастовкой и тем, что может быть, по мнению некоторых, считаться экстремизмом, очень зыбка. Этим, конечно, можно пользоваться. Но, в общем-то, само по себе понятие экстремизма слишком обтекаемое, слишком размытое, для того чтобы быть ориентиром для каких-либо наказаний, тем более уголовных. Между прочим, вся история человечества развивалась с помощью экстремизма. Не зря существует известная, не только марксистами выведенная формула, что насилие есть повивальная бабка истории, и что во всей истории человечества конкретные формы этого насилия были более мягкие и более жесткие, но, в конечном итоге, это то, что называлось революцией. Французская революция, английская революция, русские революции, как бы к ним ни относиться, действительно двигали историю вперед. Все эти революции есть в чистом виде экстремизм. А коль скоро они должны быть запрещены, допустим, этого удастся добиться, то история просто остановится. Нужны какие-то другие формулы, это отдельный вопрос. Но то, что предлагается сейчас, - это неубедительно, неэффективно и достаточно политически двусмысленно, а следовательно, и действительно опасно для общества.