Скоро 7 ноября День примирения и согласия. Примирения с тем, что никогда уже не будет суда над красной чумой. - Комментарий недели - 2000-11-04

Пепел Клааса стучит в мое сердце. Общество "Мемориал" и издательство "Звенья" выпустили расстрельные списки: 4527 биографических справок на тех, кто был расстрелян вт 1937-1941 годах и похоронен (если можно так сказать о тех, кто свален в общий ров) на территории бывшего совхоза "Коммунарка", он же бывшая дача Генриха Ягоды. Эти списки не первые, всего ведь в Москве расстреляли за те 4 года более 32 000 человек. Найдены и опубликованы имена тех, кто был сожжен в Донском крематории, зарыт в Бутове, "Вечерка" помещала буква за буквой, год за годом перечисление казненных, многое пока еще неизвестно. Да и расстрел это ведь только страшная и явная верхушка ледяной горы репрессий, в подводной части миллионы заключенных, тюрьмы, лагеря, сиротские дома. Но для меня и для моей семьи последний выпуск это точка: я, наконец-то, знаю, куда могу поехать и положить цветы хотя бы с точностью до километра-двух, там, в списке, есть мой дед и двое его братьев. Да, мы с сыновьями съездим в "Коммунарку", но я не знаю, как моя мама сможет выдержать такое посещение. Она ведь помнит декабрьскую ночь 37-го, когда жизнь остановилась. Это ведь она стояла в очереди на Кузнецком мосту, пытаясь что-то выяснить и передать. Это ведь над ней издевались и врали в лицо, рассказывая про 10 лет без права переписки. И ей же врали в 56-ом, выдавая справку о реабилитации, в которой дед мой якобы скончался от болезни в 41-ом. Коммунисты делали свою статистику и списывали на войну тех, кого сами убили. Пепел Клааса стучит в мое сердце. Скоро 7 ноября День примирения и согласия. Примирения с тем, что никогда уже не будет суда над красной чумой. Согласия на то, что ветераны сталинского гестапо могут свободно глумиться над памятью своих жертв. Я могу примириться и вспомнить с благодарностью начальника лагеря, который за волосы вытащил заключенную мою бабушку из лесного пожара. Я вспомню дворника Пиксайкина, служившего понятым при всех арестах, но не давшего забрать мою маму в НКВД-шный детский дом. Или того следователя, который, то ли сдуру, то ли в просветлении каком-то, дал моему измученному деду очную ставку со старшим братом, после которой он воспрянул духом и перед самым смертным приговором отказался от всего, что наговорил на себя. Но ведь 7-го пламенные революционеры понесут не их портреты, а своего хозяина, чья закорючка утверждала каждый список на расстрел. Слава Богу, во вторник, 7 ноября, у меня будет нормальный рабочий день.