Код доступа - 2019-02-16

Ю.Латынина

Хочу похвастаться, что кажется уже пятый тираж моей книги «Иисус. Историческое расследование» вышел. Но я уже, честно говоря, потеряла счет этим тиражам с ноября. Я буду о ней и не только о ней говорить в Праге 27 марта и 28 марта в Питере на «Дилетантских чтениях». Все ссылки на билеты можно посмотреть на моем сайте «Латынина ТВ».

И переходим к событиям недели. Потому что два документа вышли на этой неделе. Историческая статья Суркова про наш суверенный лапоть, а другой — в среду пять сенаторов, включая демократа Роберта Менендеса и республиканца Линдси Грэма внесли в конгресс новый вариант законопроекта о защите безопасности США от кремлевской агрессии. Это ужесточенная версия августовского законопроекта.

И что интересно, от первой — рубль не поднялся и не упал. Оказалось, что в отличие от Фейсбука рублю совершенно накласть на замечательную статью Суркова.

А вторая новость вот только чуть прозвенела — ведь еще неизвестно, как примут законопроект, в каком виде, на самом деле, он не такой страшный, — а рубль уже начал падать. Да чего там рубль, откровенно говоря, мне еще в декабре говорили о руководителе одной крупной российской госкомпании, который якобы приказал не рассчитываться с контрагентами по возможности по платежам до февраля. Я еще тогда думала: почему до февраля? Вот когда внесли законопроект, мне, естественно, стало понятно.

И вообще, в некотором роде это такое ноу-хау. Я вообще, думаю, что его можно усовершенствовать. Ведь у нас до сих пор всё это — Скрипали, Керченский пролив — это всё происходило явочным порядком. А это можно превратить в такой финансовый инструмент. Госкомпания набирает долгов, задерживает деньги поставщикам, потом в нужный момент щелкает пальцами и говорит: «Давай!» Выпускает какого-нибудь очередного Чепигу или Баширова — вот тут у них третий отыскался соучастник этой истории, — и там устраивают стрельбу в Керченском проливе. После этого немедленно принимают санкции, рубль падает — ребята расплачиваются с долгами. На мой взгляд, это замечательный способ превратить нашу российскую внешнюю политику… ну, хоть какой-то с козла молока иметь прок.

И вот, я думаю, если бы можно было как-то совместить — у нас же тут куча законов принято: за дизлайки штрафовать, за неуважение штрафовать, — вот если бы можно было принять закон о том, что можно штрафовать рубль, если он, гад, будет падать от законов, внесенных в американский сенат. Вот это было бы здорово. Или наоборот, написать закон, согласно которому рубль должен подниматься от статьи Суркова. Вот бы мы зажили!

Ю.Латынина: Можно бы было штрафовать рубль за то, что он падает, вот бы было здорово

Собственно, я обо всех этих историях поговорю потом. А сейчас начну с истории, которая меня абсолютно потрясла. Не то что она меня изумила и не то что она изумила всех моих собеседников, с которыми я обсуждала, — потому что в России давно пробивается очередное дно, — но она привела в состояние такого бесконечного призрения. Это, конечно, история с задержанием Майкла Калви, которое произошло аккурат к инвестиционному форуму в Сочи. То есть он в четверг, по-моему, начался.

Майкл Калви — это глава крупнейшего в России иностранного инвестфонда Baring Vostok. Я сразу скажу, что я тут буду петь ему осанну, и что я с ним лично не знакома. Вместе с ним до кучи задержали еще 5 человек.

И еще раз повторяю: решительно все люди, с которыми я говорила — я очень много обсуждала это с людьми, — они, как я уже сказала, не в изумлении, но в омерзении. Причем абсолютное единодушие. Вот ни один человек даже не усомнился, что Майкл Калви не виноват, в чем его обвиняют, и все люди как один мне называли причиной ареста конфликт с человеком, которого зовут Артем Аветесян. Это человек, который был владельцем банка «Юниаструм». Это такой директор направления «Новый бизнес» в Агентстве стратегических инициатив. Это имя называл и сам Калви во время суда. Причиной конфликта является банк «Восточный».

Прежде всего, меня потрясло вот это заведомое недоверие… вернее абсолютно интересным является это заведомое недоверие к позиции обвинении, которое можно сформулировать так: Вот если вам ФСБ скажет, что мать Тереза содержит бордель, не верьте ФСБ, особенно если вы знаете, кто заказал мать Терезу. Почему? Потому что Калви, еще раз повторяю, я с ним не знакома, но имя это я, конечно, знаю — это тишайший травояднейший инвестор, человек, который пришел на российский рынок — на минуточку! — в 94-м году. Инвестировал в Россию где-то около 3 миллиардов долларов. 25 лет инвестиций. За всё это время… люди на рынке друг друга знают... Как сказал как-то. по-моему, Морган, выступая в Нью-Йоркском суде: «Главное — это репутация» — на финансовом рынке. Вот у Калви есть определенная репутация, которая, во-первых, абсолютно безупречная. Ну, вот нет человека до сих пор, который бы на него жаловался до вот этой истории с Ааветесяном.

И сделки он инвестировал, никогда не связанные с государством. Коронной инвестицией в этом смысле была «Яндекс». Потому что «Яндекс» он купил 5% за 5 миллионов долларов в начале 2000-х. Когда в 2011 году «Яндекс» выходит на NASDAQ, пакет становится этот 2,8 миллиардов. Это Ozon.ru, это «СТС Медиа», это банк «Тинькофф», есть такая сеть магазинов Кусвелл, Gett такси, сеть пиццерий «Папа Джонс». То есть еще раз обращаю внимание: частные компании, частный бизнес, без малейшего контакта с государством. То есть это образец того, как должна была бы выглядеть инвестиция в Россию.

Именно поэтому, обратите внимание, абсолютно лояльные люди стали выступать в защиту Калви. Борис Титов, бизнес-омбудсмен, человек, которого не заподозришь… ну, абсолютно сервильный человек сказал: «Ребята, если бы были какие-то сомнения в порядочности Калви, то такого количество инвестиций и партнеров у него бы не было». Потому что деньги в инвестиционном фонде — это же абсолютно летучая вещь. Они просто испаряются от мгновенного слуха. Это же даже хуже, чем банк, из которого забирают деньги вкладчики, если начинаются какие-то сомнений в этом банке.

Кирилл Дмитриев, глава РПФИ лично поручается за Майкла Калви, не зная, в чем дело. Вы, понимаете, какой это уровень доверия? Герман Греф даже удивился. А это вообще фантастическая история, потому что сын Грефа 8 лет работал в консалтинговой компании, которая называется «НЭО Центр», и как раз эта компания была Артема Аветесяна. Как говорили, что Греф-младший в ней партнер, можно только сказать, что он там был топ-менеджером. И как раз этот «НЭО Центр» консультировал кучу госпроектов, например, «Сухой Суперджет» или «Красную Пояну».

И по счастливой случайности «Сбербанк» становился кредитором или совладельцем этих проектов.

То есть даже в этой ситуации Герман Греф, глава «Сбербанка» занял сторону не владельца «НЭО Центр», а занял сторону человека, у которого конфликт с партнером его сына.

Вот значит, этот самый Аветесян, «Юниаструм» — легко посмотреть просто по Википедии, мы знаем, как пишутся в Википедии такие статьи, — что там прямо раз за разом отмечается, сколько у человека постов, связанных государством. Написано, что он назначен лично Владимиром Владимировичем Путиным директором направления «Новый бизнес» в Агентстве стратегических инициатив. Чем занимался он там? Вы будете смеяться — улучшением инвестиционного климата.

Значит, там идет: Межведомственная группа по защите прав предпринимателей при Генпрокуратуре. Уже прекрасное название: «Защита прав предпринимателей при Генпрокуратуре»!

Интересно, вот в Америке есть аналогичная общественная группа «Защита прав предпринимателей» при General Prosecutor's Office. Там у него еще Экспертный совет при правительстве РФ, Общественный совет при ФНС.

И, собственно, почему я об этом говорю — потому что не только все мои собеседники, но и Калви напрямую заявляет на суде, что конфликт между ним а Аветесяном связан с банком «Восточный». Я не буду пересказывать всего, что говорил Калви, но, насколько я понимаю, Калви сказал примерно следующее — что у него есть доля в «Восточном», у «Юниаструм»; вот как раз аветесяновский банк слился с «Восточным», и что при слиянии были внесены какие-то активы «Юниаструма», и они оказались, мягко говоря, не той стоимости, о которой говорил «Юниаструм». И ЦБ приказал докапитализировать банк — 90 миллиардов.

И не буду разбирать даже, кто прав в этой ситуации и прав ли Калви , что это говорит. Да, и самое главное, что Калви подал на группу инвесторов во главе с Аветесяном в арбитражный суд в Лондоне. Вот, на мой взгляд, конечно, то, что есть иск в Лондоне и позиция ЦБ, который приказал докапитализировать банк, говорит сама за себя… Но я сейчас не об этом, а о том, что это предмет арбитражного разбирательства.

И вот между людьми идет арбитражный процесс в Лондоне. Вдруг в этот процесс с космической скоростью вмешивается ФСБ, сажает инвестора с безупречной репутацией, который на рынке с 94-го года. Это как если бы вы играли в шахматы, и вдруг один из игроков нанимает киллера, и этот киллер стреляет сопернику прямо в лоб. Если вы нанимаете киллера во время шахматной партии, вы вряд ли правы.

И, конечно, дело это ни с какой стороны не политическое. Это не то что в Кремле существует план по искоренению иностранных инвесторов в России или там в ФСБ есть график по окончательному уничтожению репутации страны, или даже это не в коем случае не ответ на тот самый законопроект, который только что внесен в конгресс. Это, действительно, глубоко частное дело. И именно это частное дело характеризует то, во что превратилась страна, потому что перед нами пропасть мировоззрения.

Вот она, эта пропасть открылась, потому что для Грефа, для Дмитриева Майкл Калви — это, собственно, осколок того, как могла выглядеть экономика России: процветающие частные компании, международные деньги, интернет-компании, сети магазинов, пиццерий, частные телеканалы, инвестиции, и причем, конечно, не 3 миллиарда долларов — гораздо больше. Потому что, наверное, когда в 94-м году Майкл Калви приходил в Россию, он же думал не о 3 миллиардах. Он-то думал, что он станет как Джордж Сорос. Не его вина, что это не получилось. Конечно, такие люди, как он мечтали о крупной, интегрированной в мир экономике, соответственно, которая позволит им заработать очень много денег.

Ю.Латынина: Ни один человек из тех, с кем я говорила, не усомнился, что Майкл Калви не виноват

А вот для чекистов бизнесмены — это преступники, а иностранные — еще и шпионы. А вот арест их — это такое очищение земли русской от иностранной нечисти. Что при этом от земли русской остается… полностью исчезает частны бизнес и возможность бизнеса как-то кредитоваться, кроме как в госбанках, — для чекистов это не трагедия. Наоборот это плюс. Как же здорово! Никто не возьмет денег, кроме тех, кто лоялен государству. И, собственно, вот это прекрасное представление о том, как должна быть устроена страна, и позволяет им выполнять коммерческую заказуху за деньги.

Это разница в мировоззрении. Перескакивая через океан, — прекрасная демократическая социалистка Оказия Кортес, которая сейчас в конгрессе от Нью-Йорка добилась того, что компания Amazon отменят свое строительство штаб-квартиры в Нью-Йорке. Нью-Йорк тем самым лишается 25 тысяч рабочих мест, приблизительно 10 миллиардов долларов налогов в течение 20 лет. И когда Оказия Кортес об этом пишет, она пишет: «Сегодня был день, когда групп упорных обыкновенный ньюйоркцев и их соседей победила кооперативную жадность Amazon, эксплуатацию его рабочих и власть самого богатого человека на земле». Вот два мир — два Шапиро.

70% ньюйоркцев одобряли, что у них будут деньги, рабочие места, налоги и возможности. А для госпожи Оказии Кортес ровно такая риторика диктатора третьего мира: «Вот эти гады, корпоративные эксплуататоры!». Вот госпожу Оказию Кортес, если бы ей работать в Российском ФСБ, то она бы с радостью арестовывала иностранных инвесторов типа Майкла Калви , потому что у нее и у эфэсбэшников такое мировоззрение. Два мира — два Шапиро.

И это совершенно поразительно, потому что Сурков может сколько угодно рассказывать начальству, что Россия превращается в образец для всего мира, а на самом деле мы превращаемся в туземцев с бусами. Вот помните тех туземцев — кажется это было на Андаманских островах — которые в прошлом году убили американского миссионера.

Замечательные люди, живут в каменном веке, не знают огня, занимаются собирательством и охотой, но зато стреляют в каждого, кто появился. И вот является ли убийство миссионера политической акцией? Конечно нет. Это является следствием образа жизни. Хотели кушать — и съели Кука. Но эти прекрасные андаманские туземцы, у них, наверное, тоже есть духовные скрепы. У них, конечно, нету ФСБ, но те люди, которые с луками во всё стреляют, выполняют, конечно, обязанности нашего ФСБ. У них нет ничего там, как я сказала: огня, письменности, домов, я не говорю о развитой медицине…

Но, очевидно, у них внутри общества люди понимают, что они лишатся всего, своего привычного образа жизни, если эти злые люди к ним придут и что-то такое ужасное сделают, ну, например, больницы построят или грамотности научат. И андаманские туземцы искренне не понимают, что они не являются центром мира, и что мир не собирается им следовать, и что на них глядит мир и думает: «Вот идиоты!».

И, конечно, чем кончится эта история — ну, вряд ли Майкла Квалви посадят на 10 лет. Скорей всего, это будет домашний арест как уже отработанная процедура с Каменщиком, с Евтушенковым: сначала наезд — потом откат. При этом домашнем аресте, как с Серебренниковым, оставляют обязательно заложников, поэтому арестованы еще 5 человек. И это, видимо, будет аргумент в переговорах: «А вот отзови-ка ты в Лондонском арбитраже иск, если не хочешь, чтобы у тебя заложники сидели».

Ю.Латынина: Деньги в инвестиционном фонде — это летучая вещь. Они испаряются от мгновенного слуха

После ареста Ходорковского всё к этому шло. Я уже много раз говорила: нет никакого плана по превращению России в отхожее место. Просто если вы не будете убирать дома и будете сознательно гадить, то дом ваш будет превращаться в отхожее место. Это происходит такая эволюция режима естественным путем и схлопывание финансовых рынков, потому что — еще раз повторяю — в этой ситуации самое главное — репутация господина Калви, а она у него безупречная. И в этой ситуации самое главное, что у него есть акционеры… Кстати, я там вообще не знаю, что эти акционеры… Вот в пандан к тем проблемам, которые имела России из-за дела Магнитского и так далее, если всё пойдет совершенно в раздрай, если, Калви действительно сядет, в чем я сомневаюсь, потому что если не совсем сумасшедшие этим делом заведуют, то им не нужно международного скандала, им нужно решение частной истории, — то, конечно, в каком-то следующем законопроекте, наряду с Керченским проливом, Солсберецким собором появится еще эта история.

И вот, собственно, возвращаясь к законопроекту, который внесен в американский конгресс. Там есть две важные детали в законопроекта. Одна — что американская разведка должна доложить о личном состоянии и активах Владимира Путина. И другая — о том, что госсекретарь и директор Национальной разведки должны представить доклад об убийстве Немцова, включая имена организаторов и заказчиков.

Напоминают, чем грозит стране первое. Вот есть Алексей Навальный, который не располагает теми возможностями, которыми располагает разведка США. И может случиться очень некрасиво с нашим суверенным духовным путем, о котором столько распинается Сурков, если окажется, что вот наша уникальная общественная формация… если выясниться, что король не то чтобы голый — голый король это было раньше, — а если выяснится, что король с оффшорами. Потому что одно дело, когда мы просто видим эту кошмарную коррупцию или Ролдугина с двумя миллиардами, а другое дело, когда разведка США нам еще объясняет, кому на самом деле принадлежат эти 2 миллиарда с выкладками.

Потому что после того, как Навальный рассказал о мясокомбинате «Дружба» — всё, Золотов теперь никак не завешает своими золотыми погонами эту несчастную капусту. Вот из-под погон Золотова теперь всегда будет лезть капуста, потому что мы это видели своими глазами, мы это пощупали. Показал Навальный дворцы Медведева. И сколько бы Усманов не подавал на него в суд, мы всё понимаем, мы всё видим, мы это пощупали. И в этом смысле если окажется, что можно пощупать какие-то вещи, связанные с Владимиром Владимировичем, это, конечно, произведет особенно в условиях падающего рейтинга очень неприятное впечатление, потому что вдруг окажется, что это можно пощупать.

Вот у нас в Кремле долго мечтали, чтобы США, наконец, заметили, что мы существуем; долго режим кричал: «Да посмотрите — я ваш враг!» Он определял себя через борьбу с США. На самом деле огромное количество режимов определяет себя через борьбу с США. Если вы приедете в какую-нибудь Венесуэлу или Боливию, или в Судан — ну, страны-то ужасные, но зато вы узнаете в Судане, что Судан — главный враг США, а США — главный враг Судана. Вот Декарт говорил: «Я мыслю, значит, я существую». «У меня враг — США, значит, я существую», — это вот лозунг такого рода режимов. Чем хуже в стране, тем больше они это любят говорить.

И, наконец, нас заметили! Наш Судан заметили, на нас обратили внимание. Правда, обратили внимание в рамках внутренней разборки демократов с Трампом deep state — «глубокого государства» с Трампом, но обратили внимание. И как-то выяснилось, что это не есть хорошо.

Ю.Латынина: Для Грефа, для Дмитриева Калви — это осколок того, как могла выглядеть экономика России

Что же касается истории с Немцовым, у меня очень странное чувство, потому что, с одной стороны, я рада, что расследовать убийство Немцова будет Национальная разведка США, она точно не сможет хуже расследовать, чем Следственный комитет, потому что Следственный комитет пробил дно в этом расследовании.

С другой стороны, у меня все-таки насколько вопросов, не к столу будет сказано. Во-первых, Немцова убили в 15-м году, президент был Обама. И как-то странно, почему тогда, при Обаме не расследовали? Если это расследуют при Трампе, то почему это Трамп — друг Путина, а вот Обама, оказывается, не был другом Путина?

И самый простой мой вопрос — это, извините, вопрос юрисдикции. Безусловно, в мире есть масса страшных преступлений. Но США или любое другое государство нормальное не могут их расследовать, потому что они вне их юрисдикции. Сколько исков не принималось в суде того же города Нью-Йорка ровно потому, что судья говорил: «Да-да, я вижу, что вас обнесли. Но это вне нашей юрисдикции. Американцы не могут решать за весь мир».

Я хочу, чтобы вы поняли: вопрос юрисдикции, он не формальный. Потому что настоящее расследование — это фейковое досье Кристофера Стила про «золотой дождь» и про Трампа и не публицистическая статья Юлии Латыниной. Вот центр «Досье» Ходорковского расследовал смерть журналистов в ЦАР. Были вещи, которые они смогли сделать. Фантастически много они смогли сделать. Вот последнее, что они сделали — мы видели, они передали The Insider данные браузера Кирилла Романовского.

Я напомню, что Кирилл Романовский — это тот человек, который, собственно, и свел убитых журналистов с несуществующим фиксером Мартином. Параллельно этот человек работал на Федеральное агентство новостей, на пригожинскую структуру.

И вот сейчас выясняется, что мало того, что это человек свел журналистов с человеком, который, как выясняется, не существовал, так он еще, судя по данным браузера, до официальных известий об убийстве журналистов начал искать в этом браузере что-то на тему «русские в Банги».

То есть естественное предположение заключается в том, что та сторона ему позвонила и сказала что-то такое, отчего он лихорадочно стал искать, что на самом деле случилось с теми людьми, которым он дал этот телефон. Я опять же говорю сейчас здесь чистое предположение, но, конечно, я не могу себе представить, что этот человек думал, что людей, которым он дал этот телефон, убьют. Скорей всего он думал, что их там в перьях вымажут, как-то опозорят, выставят. И вдруг следует звонок о чем-то таком, что у него холоде сердце, и он начинает искать это и он начинает искать статью 105-ю, «убийство». Напомню, там сообщники есть.

Но ведь полицейское расследование заключается не в браузере. Оно заключается в том, что после этого Романовского вызывают на допрос и спрашивают: «Милый человек, вот ты посоветовал людям Мартина, которого не существует. Вот ты стал лихорадочно искать, что случилось с русскими в Банги до того, как стало всем известно, что их убили. Расскажи, пожалуйста, с кем ты контактировал и кто тебе звонил». Если этой составляющей нет, то это всё бла-бла. Это не расследование, это предположение, это публицистика, которой я сейчас занималась.

Вот Следственный комитет, как известно, так и не смог вызывать Геремеева на допрос по поводу убийства Немцова. Но, извините, Национальная разведка США тоже же не может его вызывать на допрос. У них нету способов. Хорошо, если американцы смогут, если у них есть, допустим, разговоры кадыровского окружения, но если это будет типа либеральная публицистка типа статьи Пионтковского, то это убивает саму идею расследования, потому что в делах такого рода самое главное, чтобы как раз не было публицистки. Публицистка — это к нам, журналистам. А в таких делах должны быть только факты. А как только в них возникает публицистка, немедленно возникает политическая составляющая.

И мы видим, допустим, что расследование прокурора Мюллера — это позорное расследование, абсолютно политизированное. Оно идет по типу диктатора Стресснера: Друзьям — всё, врагам — закон. Вот если этот хоть чуть-чуть будет похоже на расследование прокурора Мюллера, это будет гораздо хуже, чем если бы этого не было вообще. Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю.Латынина

И вот на фоне всех этих историй, конечно, прекрасно звучит статья Суркова о нашем суверенном и необычном пути, которая написана, конечно, для одного читателя, который не факт, что ее читал. Вот этот вот жестоко. Понимаете, вся либеральная общественность ее обсуждает, а этот читатель задумался и сказал: «Много буков. Я лучше программу «Время посмотрю». Там тоже самое, но в коротком виде и более доходчиво». Кроме того, она еще написано для того, чтобы обсуждали, «ах, что сказал Сурков» и напомнить о себе. Правильно сказал Пархоменко, что сослали Суркова на самые провальные проекты, а хочется все-таки более интересных проектов.

Вообще, как-то Лев Толстой сказал, что человек похож на дробь, и вот в числителе — то, что думают о нем люди, а в знаменателе — то, что он думает о себе сам. И вот то, что сказал Толстой о людях, можно сказать о режимах, потому что у каждого режима в знаменателе — то, что думают окружающие.

Я по поводу этой статьи только одну вещь хочу сказать. Рассказывать, что Путин — это такая новая общественная формация — на самом деле неправда. Программа во времена Саргона то, что происходит в России, смотрело бы органично и очень даже прогрессивно. И, конечно, можно потрясать в современном мире кремневым топором и говорить: «Вот мы какие необыкновенные и духовные». Но дело в том, что как раз в том-то и состоит цивилизация, что этот кремневый топор, он преодолевается.

Ю.Латынина: Третий итог правления Путина — это именно превращение России в страну-изгой

Вот король Генрих в Англии тоже казнил жен, но я как-то не могу себе представить, что Тереза Мэй захочет казнить супруга и будет ссылаться на прецедент короля Генриха. Или, скажем, в Торе описаны самые нехорошие вещи, которые делают патриархи — вырезали города Шехем, оттого, что обидели их сестру Дину. Но как-то вот нельзя сказать, что Биньямин Нетаньяху встанет и скажет: «Вот у нас тут есть прецедент в Торе. Давайте снова вырежем город Шехем, тем более, что он как раз находится на палестинской территории».

Я не знаю, успею ли я еще поговорить о статье, но я хочу сначала поговорить о законах, которые у нас приняты на этой неделе в первом чтении. Один — по поводу отключения от интернета, а другой — по поводу штрафов за фейковые новости. Напомню, что этот последний закон, который вносил сенатор Клишас, там очень смешная была кривая колебаний. Сначала этот закон вызывал такой откровенный ужас, что даже правительство возмутилось и затопало ногами, и там было ответное заключение, которое в переводе гласило, что это мрак и ужас.

А потом выяснилось, что они спросили мнение президента. Потому что, судя по всему, мы можем по этой кривой колебаний судить с большой уверенностью: похоже, что президент сказал: «А чё? Хорошая идея. Вот, пожалуй, только штрафы маловаты». И с космической скоростью проскочило, и теперь, наверное, авторы кусают руки — ну, чего же они предложили маленькие штрафы за неуважение к власти и чего же они не предложили расстреливать?

Вот я по этому поводу вспоминаю очень смешной скандал несколько месяцев назад, который, кстати, был замят. На Западе авторы решили поиздеваться над современным феминизмом и политкооректностью и разослали несколько абсолютно фейковых бумаг в разные журналы, которые представляли собой откровенные издевательские пародии на разные феминистские и политкорректные идеи. Это было оформлено как нормальные статьи. И в одной из этих статей было предложено, чтобы белые мальчики в школах, чтобы они проникались мыслью о белой привилегии, чтобы они посреди класса садились на пол, посыпали голову пеплом и каялись за все преступления своей расы, которые, напомню, включали такие вещи, как изобретение грамотности, интернета, космических путешествий и прочего. И вот им надо было каяться.

И вот в одном месте эту статью, написанную явно с издевкой, принимали к публикации, написали: «А чего так мало? Вот надо больше как-то их наказать, этих белых мальчиков, которые виноваты за грехи предков».

Вот, видимо, с Клишасом случилось то же самое. Люди написали закон, который вызвал сначала оторопь в правительстве, а потом сверху пришло известие, что даже мало.

И, конечно, в связи с этим законом о штрафе за фейковые новости у меня два вопроса. Вопрос первый. Вот сразу после взрыва дома в Магнитогорске — помните, 31 декабря? (почему-то эта тему совершенно исчезла и общественного обсуждения) — эфэсбэшники активно сливали, что там произошел теракт. Они рассказывали анонимно совершенно душераздирающие подробности о том, как они предотвратили только что не ядерный взрыв в центре города, ликвидировали каких-то страшных исламских террористов. Рассказывали о взрывном устройстве, найденном у супермаркета. А взрывное устройство было найдено у супермаркета в урне, с проводами. Возникает вопрос: Если это был не теракт, то кто же его туда положил? Допустим, это был муляж взрывного устройства. Допустим, оно не должно было взорваться. Но кто-то же его туда положил? И если не исламисты, о кто?

Я напомню, кстати, какая была последняя новость по поводу Магнитогорска. Там оказалось, что киргиз, которого звали Хуснидин Зайнабидинов, его забрали, зверски избивали в ФСБ, требуя признаться в причастности к теракту. Поскольку он был ни сном ни духом, то есть он не знал тех людей, которые взорвались или были расстреляны или что там с ними случилось в маршрутке… И понятно, эта новость сильно насторожила, потому что, ребята, если вы нашли, всё опубликовали, слили через какой-тот там Телеграм-канал, то зачем задерживать непричастных киргизов и пытать их, чтобы что-то на них повесить?

И вот возникает два вопроса. Первый: что это все-таки было в Магнитогорске? Потому что если был теракт, то почему ФСБ героически скрыло, что оно можно сказать спасло город то ли от захвата, то ли от ядерного взрыва, то ли от уничтожения? И зачем оно пытало этого несчастного киргиза? А второе: если ничего не было, то согласно этому новому закону о намеренном вранье, вот те эфэсбэшники, которые сё это сливали, они как должны ответить? Я подчеркиваю: не СМИ, которые воспроизводили эти сливы. Они как раз делали правильно, потому что если тебе что-то сказал эфэсбэшник, то почему не напечатать? Я имею в виду именно те люди, от которых исходила инициатива этих сливов.

Ю.Латынина: В путинской России люди деньгами стали обязаны воровству, а карьерой — невежеству

И второй. Вот у нас тут взяли замечательно сенатора Арашукова. Если бы я три недели назад сказала, что Арашуковы воруют газ ведрами, я что, тоже была бы привлечена за неуважение к власти? И вот когда Бастрыкин и Чайка вошли в Совет Федерации и сказали, что сейчас будем брать тут коррупционера — они по этому закону — Бастрыкин и Чайка — привлекаются к ответственности или нет?

Вот у нас тут был персонаж замечательный некто Руслан Горринг. Это была ненастоящая его фамилия. Это был человек родом с Кавказа. Легко можно предположить, каким, если учесть, что на Кавказе распространена практика покупки должностей, оказался вдруг в Росгеологии, а этот человек до этого фигурировал с другой фамилией, со своей настоящей в каких-то уголовных делах. Ну, и он играл в какую-то компьютерную стрелялку или что-то и приэтом громко рассуждал о том, как он имеет на работе всех девиц, которых он называл почему-то «кошаками», объяснял человеку, который против него в игре, что он сейчас пошлет с ним разберется. И вообще, это была такая речь… ну, как сказать… если примата научить разговаривать… Нет, вру, я не буду клеветать на приматов. Вот Люси умела разговаривать знаками, и она никогда ничего подобного не говорила.

Так что вот возникает вопрос: публикация этого видео с этим прекрасным Горрингом, она является оскорблением власти? И можно ли самого Горринга привлечь к ответственности за то, что он в своем лице оскорбляет российскую власть и выставляет ее в таком ужасном свете? Вот где кончается оскорбление?

Я вам расскажу прекрасную историю. Жил был в Брянской области в поселке Локоть некий Владимир Иванченков, который выхаживал много лет трех беркутов. Одна птица была со сломанным крылом, другая с раной. На его несчастье у него было сосед полицейский. Звали этого прекрасного человека Владимир Шустров. И, видимо, именно господин Шустров — то ли они что-то не поделили, то ли просто из любви прекрасному — рассказал, что у этого Иванченкова есть «краснокнижные» птицы. После этого у этого гада птиц, которых он выхаживал, изъяли. В процессе изъятия одну просто задушили. Другая погибла чуть попозже. С третьей — неизвестно. Птицы, которых человек выхаживал, в процессе изъятия погибли. А на самого Иванченкова возбудили уголовное дело. Он теперь обвиняемый. Он незаконно содержал трех редких птиц.

Вот вопрос: рассказ об этом деле не является ли оскорблением нашего Российского государства, или само это дело является оскорблением Российского государства? Потому что проблема заключается в том, что наше российское государство постоянно оскорбляет само себя.

Вот Иисус рекомендовал: «Если тебя ударили, подставь щеку». А наше государство, что в процессе Майкла Калви, что в истории с Ходорковским, что в истории с Магнитским, что вот с этими безумными законами, оно само хлещет себя всё время по щекам. И просто рассказ об этих вещах является, собственно, как вам сказать… произнесением слов, которые в нехорошем свете выставляют наше государство.

И, собственно, если подводить итоги путинского правления и если подводить их не по-сурковски, то можно сказать следующее — что они заключаются в том, что за третий срок президентства Путина по данным Росстата страну покинуло 1,7 миллиона человек, а по данным издания «Проект» цифра занижена в 6 раз. То есть всего в мире сейчас проживает больше 10 миллионов россиян, покинувших страну. Мы на третьем месте в мире по бегству человеческого капитала после Индии, у которой 1,5 миллиарда и Мексики, у которой неохраняемая граница с США. И понятно, что это население не худшее. Особенно среди них я бы выделила детей советской элиты. Потому что мы часто вспоминаем детей путинских чиновников, которые оказались на высоких должностях, о том, что сын Патрушева — министр сельского хозяйства, сын Бортникова — вице-президент ВТБ, сын Сергея Иванова — во главе АЛРОСА.

А, на мой взгляд, не менее показательно отсутствие в госкомпаниях настоящих детей олигархов, то есть детей тех предпринимателей, которые реально сделали себя сами — детей ученых, детей ельцинских чиновников. Вот Арашуков в сенате — это, пожалуйста. А где дети Авена? А где дети Фридмана, Абрамовича? То есть та элита, которая получила прекрасное образование, те, кто в нормальной стране, действительно, являются представителями бизнес-династий и продолжателями дела отцов, они не считают нужным связываться с путинской Россией. Сын Хрущева у нас в США преподает.

Конечно, второй итог — это третье и окончательное разрушение Российской империи. Первое разрушение произошло в 17-м году, когда к власти пришли большевики, создав вместо прежней империи фиктивную систему национальных республики. Большевики деятельно поощряли национальные языки, которые исчезли бы в России просто, как, скажем, за XX век во Франции исчез бретонский или там кельтский исчез в Шотландии. Второе разрушение произошло в 91-м году, когда эти фиктивные республики вдруг стали геополитической реальностью. А сейчас третье разрушение происходит, когда Россия утрачивает статус метрополии, когда Москва перестает быть тем местом, куда едут учиться и делать карьеру, а становится местом, откуда распространяется агрессия, гибридная война и ложь.

И, в общем, благодаря агрессии Путина Украина стала настоящей нацией, Россия потеряла украинский рынок. Или, скажем, грузинская молодежь сейчас чаще говорит по-английски, чем по-русски.

Конечно, третий итог правления Путина — это именно превращение России в страну-изгой. Потому что наша международная политика — не надо рассказывать, как все нас боятся. Нас презирают, но нас не боятся. Конечно, иногда нами пугают, когда надо выбить из конгресса ассигнования на военные нужны или когда леваки пытаются объяснить британскому обывателю, что это русские финансировали брекзит.

Но главное отличие путинской России от СССР в том и заключается, что Кремль неспособен сейчас причинить вред развитой, состоявшейся стране. Вот жертвами уличного хулигана становятся дети, больные и старики. Точно так же мы можем причинить вред стране только в том случае, если у нее без того серьезная уязвимость, и, собственно, так же, как уличных хулиган, мы не получаем от этого ничего, кроме удовольствия от сознания: «Ах, как я эту сучку в углу прижал!»

Эта деградация страны является естественным следствие деградации ее экономики. Потому что на рубеже тысячелетия экономика развивалась гигантскими темпами. Она походила, конечно, на экономику Америки конца XIX века времена Вандербильта, Рокфеллера, Меллона. У нас создавались крупнейшие IT-кампании, которые претендовали на мировой рынок, как Касперский, по крайней мере, на весь рынок СНГ как Яндекс. Вот Baring Vostok как раз был зерном того, во что могла превратиться российская экономика. Потому что к 2003 году наши Рокфеллеры — ЮКОС, «Лукойл», «Альфа», «Свересталь» — они закончили период беспорядочного накопления активов, начали заботиться о росте стоимости этих активов, что по определению означало: а) более открытую компанию, б) более демократическую страну. Все они планировали разместиться на международном рынке, все они планировали свопы со своими западным аналогами.

При этом есть такая маленькая деталь: конечно, стоимость российских компаний была значительно ниже западного аналога. Но поскольку западный капитал, он очень дисперсен — там миллионы акционеров, — то российская компания при свопе, конечно, получала пакет, который реально позволят контролировать компанию. И в этом смысле в результате таких обменов российские Рокфеллеры — Фридиманы, Ходорковские — могли, действительно сосредоточить в своих руках реальное управление значительной частью мировой нефтянки и металлургии.

И к вопросу о весе России в мире. Это, действительно, повлекло бы не просто интеграцию России в мировую экономику ,а именно высокий вес российского бизнеса в мире. И, собственно, именно этот путь развития страны в Кремле восприняли как преступление, потому что сценарий, при котором российский бизнес владеет половиной мира, одновременно означал, что Путин не сможет приказывать российскому бизнесу. Ходорковский, который первым планировал такое слияние, был посажен, то есть было открытое предпочтение, чтобы российский бизнес был бессилен на мировом рынке, зато полностью зависел от воли Путина.

Потом, как латиноамериканские диктаторы, арабские шейхи, Кремль забрал нефтяной, газовый бизнес под себя, то есть Россия из страны Вандербильтов превратилась в типичную петрократию. А главная экономическая особенность петрократии — то, что государство не заинтересовано в самостоятельном бизнесе. Потому что вот в нормальной стране власть заинтересована в развитии бизнеса, потому что она питается с налогов, которая он платит. Чем больше экономическая активность граждан, тем больше налоги. Чем выше налоги, тем большей ресурсной базой располагает власть. К увеличению ресурсной базы власти ради увеличения армии стремились даже китайские легисты, которых трудно заподозрить в либерализме. В петрократии наоборот власть получает деньги от экспорта углеводородов. Она экспортирует углеводороды, импортирует всё остальное. Она заинтересована в том, чтобы экономическая активность граждан была минимальная, а тот бизнес, который существует, во всем зависел от власти. Потому что тот бизнес, который зависит от власти, не будет претендовать на власть. И наоборот, чем больше активность граждан, тем больше они влияют на власть.

Заметим, естественно, что такая петрократия существует только в режиме, при котором отсутствуют военные угрозы и более того, при котором отсутствуют цивилизационные угрозы. Забегая вперед, я вообще должна сказать, что и то, что сейчас происходит в России при Путине — все эти Венесуэлы, Суданы и так далее — всё это возможно только в условиях полной капитуляции Запада, в условиях стремительной бюрократизации Запада, в условиях стремительного полевения Запада. Потому что в XVIII, 19э веке такие режимы просто не выживали в виду некомпетентности, в виду того, что они просто становились жертвами военных захватов.

И до 2014 года режим продолжал пользоваться поддержкой деловой элиты, потому что нефти хватало на всех, все жили на нефтяную ренту, а вот после 2014 — нефтяная российская элита привыкла к роскоши — роскошь кончилась, и, собственно, Кремль стал искать поддержки у большинства просто потому, что то привыкло у нищенскому уровню жизни и поддержка нищих обходится гораздо дешевле поддержки элиты. Вот преданность сотни нищих купить дешевле, чем преданность одного олигарха.

Соответственно, на государственные посты стали назначать людей, которые являются откровенными выразителями этого нового курса. Началась эра Хирургов, Мединских, Анны Кузнецовой с ее телегонией. И я уже об этом говорила — в современном мире главный экономический ресурс — это интеллект. Он приносит в открытой экономике наивысшую прибыль.

В путинской России люди деньгами стали обязаны воровству, а карьерой — невежеству. Соответственно, экономика страны начала входить в штопор, потому что нефти для поддержания новой верхушки было уже мало, и цена упала. В качестве новой нефти стало использоваться население, и началась эра внедрения госмонополий, псевдогосмонополий, когда государство тот или иной сегмент рынка отдавало приближенному человеку: там школьные завтраки л Пригожину, водителей большегрузных автомобилей — Ротенбергу. И в результате всю прибыль от новой монополии получало частное лицо, а все политические издержки в виде того, что детей просто кормят бортовыми завтраками, как будто они летят в самолете, несло государство.

Это привело к стремительному схлопыванию рынка вообще, потому что современная российская компания, даже если она пытается соответствовать мировым стандартам, она обнаруживает, что она попросту не имеет внутри страны покупателей на свою продукцию или не имеет внутренних поставщиков, которые способны ей продать необходимые высокотехнологические компоненты.

Мы видим, что люди, которые имели шанс на зарубежную реализацию — вот Касперский подвергся санкциям, незаслуженно, на мой взгляд, начал терять западный рынок; «Яндекс» будет вот-вот поглощен «Сбербанком», если, конечно, его не спасет белый рыцарь в лице Абрамовича. Вот бизнес любой от строительства до супермаркета все больше сосредотачивается в руках друзей Путина, госхолдингов, госбанков. И, собственно, государственные компании, во-первых, не являются оптимальной формой управления бизнесом. А в случае России, где государственная компания обязана наполнять так называемый «бассейн», то есть серый бюджет, это демотивирует чрезвычайно менеджера вообще, потому что получается, что работа твоя оценивается не по тому, сколько ты заработал денег, а по тому, насколько налился «бассейн». На 1 рубль, попавший в бассейн, конечно, приходится 5 украденных.

И вот этот мертвый штопор, в который попала российская экономика, целиком определяется нуждами политической системы, потому что политическая система боится рынка, поскольку рынок производит не только товары. Рынок производит также самостоятельных рыночных агентов, которые хотели бы принимать участие в политической жизни. И в этом смысле вся российская политическая система построена на том, чтобы таких политических агентов не появилось.

И еще две вещи я добавлю. Во-первых, когда мы всерьез говорим, что мы пытаемся оказывать какое-то влияние на интеллектуальную, политическую жизнь Запада, то в отличие от СССР или Саудовской Аравии режим не обладает идеологией, которая способна привлечь западных интеллектуалов, потому что идеология наша сводится к величию России в безбрежном воровстве. И вот агенты Коминтерна, они манипулировали Эйнштейном, Уэллсом, но трудно себе представить, чтобы те люди, которые в 30-х годах восхищались коммунизмом, всерьез считали, что венцом человеческой истории является воровство российского бюджета.

Второе: в Кремле претендуют на то, что наша система является оригинальной, духовной и необыкновенной. Так вот ничего оригинального в ней нет. именно так со времен Саргона было построено большинство деспотий, и где-нибудь в XII, XIII веке на фоне династии Юань, на фоне халифата Аббасидов, на фоне Каструччо Кастракани, герцога Лукки режим Путина не казался бы чем-то необычным. К сожалению, со времен халифата Аббасидов мировая экономика ушла далеко вперед. А мы остаемся с нашем суверенным лаптем. И в общем, я надеюсь только на одно, что в отличии от Нигерии и Судана Россия и суверенный лапоть все-таки несовместимы. У нас другая страна. Всего лучшего, до встречи через неделю.