Код доступа - 2015-10-24

Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45. У меня тут много вопросов про эпохальное событие, про войну в Сирии, про речь Путина в Валдае, где он в очередной раз рассказал, что проклятым американцам не удастся поделить мир против интересов всех остальных его участников. Но, все-таки, возвращаясь от этих глобальных вопросов к более земным, я хочу начать с нескольких происшествий, которые случились на этой неделе в России и которые удивительно показывают, хотя и на мелочах, что из себя представляет нынешнее российское государство, вставшее с колен.

Вот, чем смотреть возвышенную картинку про самолеты, ракеты, какие мы стали крутые, давайте поговорим про другие самолеты, вполне себе гражданские, авиакомпанию Трансаэро. Удивительная вещь происходит на наших глазах. Я обращаю ваше внимание на 2 замечательных высказывания. Первое, фантастическое высказывание министра транспорта Соколова о том, что государство не допустит, чтобы парк машин Трансаэро простаивал. Это просто за это надо выгонять без выходного пособия, потому что, извините, я вовсе не сторонник вмешательства государства в экономику, но, знаете, все-таки, банкротство Трансаэро несет с собой некоторые системообразующие проблемы, для государства в том числе.

Забота государства в этих ситуациях, первое, это устройство безработных работников. Я не хочу сказать, что государство должно заниматься устройством безработных – безусловно, это дело самих безработных, да? Но государство должно об этом думать. Так устроено, да? Государство – несколько более сложная система, чем вещь, которая охраняет рынок.

Ю.ЛАТЫНИНА: Не хочу сказать, что государство должно, задрав хвост, бросаться спасать компанию Трансаэро. Но...

Второе. Уж если государству чем-то хочется заниматься, это вопрос, как перевести тех пассажиров, которые имеют билеты не потому, что это рынок, а потому что эти пассажиры, теоретические избиратели – они могут быть недовольны, бла-бла-бла. Вот, всё, точка. Устройство безработных, если этому можно помочь, не нарушая как-то серьезно законы рынка, и перевозка тех, кто имеет билеты, избирателей, подчеркиваю, имеющих билеты.

Всё остальное – это не дело государства. Простаивают, не простаивают. Железо. Вот, вы можете себе представить, что банкротится какая-нибудь крупная автомобильная компания в Америке, действительно, та же самая головная боль в связи с налогами, избирателями, рабочими местами и так далее. И встает президент Барак Обама и говорит «Мы не допустим, чтобы станки Дженерал Моторс простаивали». Финиш, да? После этого Обаме объявляют импичмент.

Вообще я еще раз подчеркиваю, я сейчас буду говорить очень такие, осторожные вещи, связанные с вмешательством государства. Да, еще раз повторяю, я не сторонник вмешательства государства ни в чего, но я сторонник того, чтоб государство уж если не вмешивалось, так оно бы не вмешивалось на стороне одного из игроков.

Вот, есть некоторые социальные обязательства и некоторые структурные обязательства, которые возникают в связи с банкротством Трансаэро, которые прекрасно описал Михаил Прохоров. Это уход с рынка крупной компании, увеличение доли Аэрофлота в перевозках, сокращение рабочих мест, потеря банками 200 миллиардов рублей, в свою очередь приводящая к недофинансированию экономики, банкротство туроператоров, банков, косвенные и прямые потери государственного бюджета.

Не хочу сказать, что государство должно, задрав хвост, бросаться спасать компанию Трансаэро. Но! Давайте посмотрим. Вдруг нам стали говорить, что банкротство компании Трансаэро – это чисто рыночная вещь, что там слишком много самолетов, слишком много убытков. Ребят, это так или не так? Есть чисто рыночная история – совершенно не собираюсь отрицать, что да, у них много самолетов. Они их накупили, они рассчитывали, что рынок будет расти. А рынок из-за Крымнаша случился. Это не вина компании, но это ее объективная проблема. Ну, вот, они не угадали.

Помните, как в анекдоте? Когда француженка приехала в Советский Союз, упала в раскрытый канализационный люк, поскользнулась, сломала ногу и говорит «Ну, слушайте, вы бы красный флажок поставили». А ей отвечают «Мадам, вы когда приезжали, на границе красный флаг видели?» Да? Вот, авиакомпания Трансаэро когда покупала самолеты, она на границе красный флаг видела? Она их покупала за валюту. Получать она доходы стала в рублях. Классическая произошла история, ровно та же, что с дольщиками, которые взяли валютную ипотеку.

У нее были, кстати, очень крупные платежи. Говорят, что самые крупные лизинговые платежи, которые были у всех российских компаний, были именно у компании Трансаэро. Тяжелый вопрос, да? Ну, потому что когда кто-то берет на такие невыгодные деньги, то там обычно иногда имеются откаты. Но, вот, деньги-то брались у государственных банков. То есть это же, наверное, тогда не вопрос к Трансаэро, это же вопрос тогда к государственным банкам?

Да, у них большие убытки за прошлый год 14 миллиардов. А у Аэрофлота большие убытки за прошлый год 17 миллиардов. И при этом Аэрофлот еще получал роялти за пролет над российской территорией всех остальных авиакомпаний.

ЛАТЫНИНА: Два главных интересанта, чтобы «Трансаэро» померло? Аэрофлот и почему-то поддерживающий его Сбербанк

Но! Посмотрим, что происходит вокруг Трансаэро. Значит, в конце августа на совещании у Шувалова принимается решение продать Трансаэро, 75% Аэрофлоту за 1 рубль. Дальше Аэрофлот начинает управлять компанией. Что происходит за то время, когда Аэрофлот управляет компанией? Фактически он делает ее внутренний аудит. Он смотрит, где вкусно, где не вкусно, чего делать, чего можно взять. Да, и сюрприз-сюрприз, компания в итоге этого управления, естественно, еще оказывается должна Аэрофлоту 5 миллиардов рублей: ну, вот, так оценил Аэрофлот свои услуги по перевозке пассажиров.

После этого Аэрофлот говорит «Извините, я компанию не беру». Что произошло за то время, пока Аэрофлот сидел в компании и изучал, с какой стороны она вкусная? Во-первых, отсыпались другие конкуренты, та же S7, которая потом ее купила, банки. У многих банков, которые давали Трансаэро кредиты, им выгодно спасти компанию не потому, что они такие хорошие, а, вот, чисто из рыночных соображений – хоть что бы получить за деньги. То есть поведение Аэрофлота было для частной компании замечательное, для государственной компании под вопросом. А почему это поведение санкционировали государственные чиновники, вообще под большим вопросом.

Что происходит дальше, да? Кто у нас, собственно, два главных интересанта, чтоб компания померла? Первый – Аэрофлот и второй – почему-то поддерживающий его Сбербанк.

Вдруг Аэрофлот отказывается. То есть фактически это что означает? Это означает, что Аэрофлот получает все активы, так сказать, все понравившиеся ему активы компании без каких-либо обременений. То есть лучшие маршруты, возможно, какую-то часть самолетов за те же самые долги.

И вдруг тут же мгновенно на совещании у Медведева 1 октября решают обанкротить компанию. Причем, буквально на следующий же день, обратите внимание, прибегают банки к тому же самому Медведеву и говорят «Слушайте, а мы не хотим, чтобы компанию Трансаэро банкротили. Мы готовы, чтобы ее отобрали у Плешаковых – нам свет клином на Плешаковых не сошелся». Прибегает тот же банк МФК, принадлежащий Прохорову. Они готовы взять авиакомпанию в управление, они готовы как-то реструктуризировать долги, а им говорят «Знаете, уже поздно». Как это так? Вот банки, вот кредиторы, а им говорят «Уже поздно».

Более того, приходит компания S7 и покупает Трансаэро. После покупки акции взлетают. На следующий же день, внимание, министр транспорта Соколов отзывает с понедельника у Трансаэро лицензии. И, кстати, одновременно успевает заявить, что «да, может быть, S7 там чего-то и купила, но полсотни международных рейсов из 140 компании отойдут Аэрофлоту».

Ю.ЛАТЫНИНА: Систему не характеризует ошибка, систему характеризует реакция на ошибку.

Ребят, это как? Вот, я представляю себе, что, вот, в Америке было бы. Ну, скажем, банкротится системообразующий банк. Он проиграл, не попал, разворовался – не важно. И всем ясно, что лучше бы этот банк не банкротить, потому что... Ну, вот, как варианты, да? Это всё естественное течение событий, но, вот, человек больной – он может помереть, может выздороветь. И вот, допустим, есть желающие прийти его лечить. Значит, есть желающие прийти его лечить, этот системообразующий банк в Америке покупают, а на следующий день Федеральная Резервная Система говорит «Всё, мы отбираем у него банковскую лицензию».

Ребят, ну, так не бывает. Я еще раз повторяю, даже если бы российское государство не вмешивалось. И то мы видим, что сейчас у Трансаэро, вернее, у работников Трансаэро, то есть у людей, которые являются избирателями, и у пассажиров Трансаэро, то есть людей, которые тоже являются избирателями, были бы некоторые более приятные перспективы, связанные с тем, что Трансаэро либо управляли бы банки, либо ее купила бы компания S7. А сейчас в результате вот такая интересная вещь произошла, и мы видим, как на наших глазах в случае крупного банкротства системообразующей компании государство не просто играет на стороне одного игрока, который называется Аэрофлот, а оно там, я бы сказала, всеми четырьмя копытами играет на стороне этого игрока в ущерб избирателям.

Ю.ЛАТЫНИНА:Если в стране третьего мира человек задавит кого-то на дороге,вопрос решается деньгами или парой голов скота

Я понятно, конечно, что слово «избиратель» относительно России звучит смешно, потому что 90% населения одобряет Владимира Владимировича Путина. Но я как раз и хочу подчеркнуть, что слово «избиратель» звучит смешно относительно.

Другая совершенно замечательная история, которая тоже описывает, как наше государство встало с колен. Я не удержалась о ней написать в «Новой газете». Это прекрасная история с товарищем по имени Томас Левиев, студентом 1-го курса МГИМО, который был отчислен с 1-го курса МГИМО за неуспеваемость, потом восстановился на платном. И когда мальчику исполнилось 18 лет, видимо, за эти грандиозные заслуги родители подарили ему новенький Феррари за 13 миллионов рублей. Как я понимаю, 2 этих Феррари было в мире.

Мальчик решил опробовать Феррари, в него сел, разогнался с ветерком, вылетел на Крымском мосту на встречку, раздолбал 2 машины, перевернулся и сгорел. Значит, 2 человека ранены, но каким-то чудом без трупов.

Мальчик с места происшествия убежал, позже обнаружился в больнице. Там, соответственно, его то ли родственник, то ли охранник некто Мирилашвили возмутился, что какие-то холопы в лице журналистов лезут в частную жизнь мальчика, надавал им по морде, чуть не задавил полицейского. А дальше начинаются чудеса.

Собственно, я всегда говорила, что систему не характеризует ошибка, систему характеризует реакция на ошибку. Ну, для начала наши правоохранительные органы – для них оказалось непосильной интеллектуальной задачей установить имя и фамилию Томаса Левиева. Причем, я должна напомнить, что задачу эту решила за органы, пользуясь одним Facebook, Божена Рынска. Она первая написала, что Томас Левиев – это студент МГИМО, и Левиев, а не Леваев, и никакого он не имеет отношения к сыну Леваева. Перевела его замечательные фото (этого недоросля). Там совершенно есть дивный кусочек с Facebook, где видно, что в его Facebook слово «твоему» написано как «тваиму». И Божена Рынска выразила надежду, что, вот, когда с ее ЖЖ будут списывать, то ссылочку дадут, а не будут цитировать самостоятельно.

Ю.ЛАТЫНИНА: Китайское правительство очень чувствует обратную связь между собой и народом

После этого у нас проявился, наконец, Следственный комитет, господин Маркин. Не сослался, представьте себе, на Божену Рынску. Вместо этого господин Маркин рассказал нам душераздирающую историю. Оказывается, Следственный комитет не мог обнародовать имя и фамилию этого замечательного молодого человека, потому что родственники уверяли, что всего 17 лет мальчику, и российское законодательство запрещает обнародовать имена несовершеннолетних в такой ситуации. То есть господин Маркин хотел нас уверить, что установление точного возраста студента МГИМО, который там сидит в социальных сетях, ведет Facebook, получил на 18-летие вот этот самый новенький Феррари, вот это непосильная задача для российских Пинкертонов.

Но это еще не всё, потому что обратили ли вы внимание на 2 совершенно замечательные детали? Господин Маркин то ли не смог установить, то ли не посчитал нужным сказать, откуда, собственно, ехал господин Левиев. Потому что в 11 часов вечера обычно золотая молодежь ездит из одного ночного клуба в другой. А если человек ездил из ночного клуба, то, может быть, он чего-нибудь там хлебнул или чего-нибудь там нюхнул? И согласитесь, что когда потом мальчика штрафуют на 15 тысяч рублей за езду без прав, ну, да, конечно, вот такая дырка в российском законодательстве, понимаете: мальчик вылетел на встречную полосу, спалил машину, устроил аварию, чудом обошедшуюся без трупов, но вот всё, за что мы можем его оштрафовать, это 15 тысяч за езду без прав.

А если это было в состоянии алкогольного опьянения, как там с проверкой на это дело? Так я понимаю, что мальчика не проверяли, забыли, не смогли. Или как? Или где результаты? Да? То есть а как насчет повреждений, которые понесли люди, и так далее, и так далее?

Зато господин Маркин выдает у нас совершенно потрясающую идею. Он говорит, что «Знаете, вот у нас, представляете, такое дело. Давайте поэтому приравняем управление автомобилем без прав к ношению оружия». А, действительно, обратите внимание, что в российском законодательстве если управляешь автомобилем без прав и у тебя их вообще нету, то тебе штраф всего 15 тысяч. Причем, если у тебя отобрали права, то у тебя и то штраф больше.

Ну, вообще я, конечно, должна сказать господину Маркину, что да, если приравнять управление автомобилем без прав к ношению оружия, то, конечно, гаишники и следователи – они будут компенсированы в доходах, выпавших в связи с инфляцией. Но я не очень понимаю, как это поможет в таком сложном деле как установление даты рождения и имени студента МГИМО.

Но самое интересное произошло потом, когда господин Маркин стал развивать мысль о том, что Левиев и Мирилашвили – граждане Израиля. Ну, то-то я думала, в чем дело! Оказывается, во всем жиды виноваты.

И Маркин заявляет, и возникает риторический вопрос: а дерзнули бы они так шалить в государстве, гражданами которого они являются? Сомневаюсь. Их бы там припарковали еще при разгоне. Ну, просто тут я заплакала. Господин Маркин, а чего же их у нас не припарковали-то? Вот, кто же помешал? Неужели, там Обама, США, которые хотят с точки зрения Владимира Владимировича несправедливо переделить мир?

Вообще обратите внимание, что страны делятся по разным признакам. Ну, в том числе страны делятся по таким признакам, как бы, правосудие у них для всех или не для всех, и по типам поведения на дорогах.

Вот, есть тип поведения на дорогах в цивилизованных странах, где... В любой стране третьего мира если человек задавит кого-то на дороге, то вопрос решается там деньгами или парой голов скота. Соответственно, наоборот, в цивилизованных странах любой политик, чиновник или бизнесмен знают, что если он или его сын задавят кого-нибудь на дороге, то катастрофа будет двойная: во-первых, сядет, во-вторых, будет позор.

Кстати, для этого совершенно страна не должна быть демократической, потому что я хочу вам рассказать знаменитую историю, которая произошла в Китае в октябре 2010 года. Там тоже такой молодой оболтус и звали его Ли Цимин ехал, покатался, сбил двух студенток, одну насмерть. Когда его стали задерживать, закричал «Мой отец Ли Ган!» Значит, Ли Ган этот был, грубо говоря, зам начальника местного УФСБ. Оболтуса посадили на 6 лет. Вот этот вот самый Ли Ган, который отец, плакал в телевизоре перед народом и извинялся. Фраза «Мой отец Ли Ган!» стала мемом.

Я не хочу сказать, что в Китае всё так по этому поводу хорошо. Но китайское правительство как раз очень чувствует обратную связь между собой и народом. И оно, вот, когда случаются такие Ли Ганы, всегда реагирует таким образом. По крайней мере, когда они становятся публичные.

А у нас ситуация ровно наоборот. У нас этот механизм обратной связи не только отсутствует – у нас есть только механизм обратной связи между Кремлем и сильными мира сего, и, так сказать, всеми, кто там имеет деньги или имеет власть, и сигнал им посылается один – «Отмажем». Потому что если вы помните, была история с сыном министра обороны, который сбивает машиной 69-летнюю москвичку Светлану Беридзе, которая переходит дорогу на зеленый свет. Дело возбуждают против зятя Светланы Беридзе, якобы мальчика ударившего. Потому что...

Помните, кортеж председателя Верховного суда Вячеслава Лебедева едет по встречной полосе, там сбивает Жигули всмятку, которые едут в правильном для Жигулей направлении. Там трупов куча. Но поскольку водительница остается, хотя и в тяжелейшем состоянии но жива, ей предъявляют, что бы вы думали? Обвинение в том, что это она ехала по встречной полосе.

Ю.ЛАТЫНИНА: Российская пропаганда может очень долго трындеть о том, что мы встали с колен, но...

Вот у нас совсем недавно была очередная замечательная история, когда Анна Шевенкова получила амнистию. Если вы помните, Анна Шевенкова – это та дама, которая прямо под видеокамеру выехала на тротуар, сбила двух девушек, одна из них умерла. Причем, что поразило публику, потому что, действительно, был скандал не меньше, чем с Ли Ганом, что дама вышла из машины и принялась звонить по телефону и осматривать машину, но она даже не подошла к трупу. И, вот, ее отмазывали-отмазывали-отмазывали, потом дали какой-то мелкий приговор с отсрочкой исполнения наказания на 14 лет, а теперь амнистировали. Причем, весь блат ее заключался в том, что мама – член «Единой России», председатель Избиркома Иркутской области.

Вот, собственно, к сожалению, это означает, что Россия относится ровно к тем третьим странам, в которых, как понимает Томас Левиев и как понимают его родственники, проблема решается с помощью уплаты виры, причем эта вира полностью зависит от того, насколько высокопоставленной была жертва.

И это одна очень важная вещь, потому что российская пропаганда может, в общем, очень долго трындеть о том, что мы встали с колен, как нас уважают и боятся, как наши офицеры положили там на обе лопатки ИГИЛ и как донецкие шахтеры борются с украинскими фашистами. Вот, у нас Владимир Владимирович может рассказывать на Валдае, что американцам не удастся пересмотреть правила игры.

Но проблема-то заключается в том, что можно рассказывать что угодно на Валдае и можно рассказывать что угодно в ООН, но никто никогда не будет уважать страну, в которой любой богатый 17-летний сосунок... А, кстати, Левиев заплатил 15 тысяч рублей штрафа и покинул страну. Что вот этот человек может играть в кегли чужими машинами, при этом следственные органы не будут в состоянии установить дату его рождения.

И можно сколько угодно рассказывать о том, что Путин навел порядок. Но я должна сказать, что порядок – это не когда любой мент может забрать у любого бизнесмена бизнес и не когда любой чиновник может переехать беременную женщину на улице. Порядок – это наоборот, это когда они это не могут сделать. И, вот, проблема заключается в том, что наши менты и чиновники этого, я думаю, реально не понимают.

+7 985 970-45-45. И, собственно, еще одна замечательная история ровно из этой же серии, которую на этой неделе раскопал Алексей Навальный, которому впаяли 16 миллионов рублей штрафа. Это история про человека с именем Дмитрий Мариничев и удивительной должностью «интернет-бизнесмен»... «Интернет-омбудсмен», извините – я оговорилась по-фрейдовски.

Это совершенно, конечно, удивительная история, потому что не знаю, зачем вообще в стране нужен интернет-омбудсмен. Вот, США как-то, вроде, без них обходятся, они обходятся «гуглами». А у нас, вот, интернет-омбудсменами.

И это тот прекрасный товарищ, который заявил, что не надо готовить в России программистов, потому что они сбегут в Америку. А, вот, чтобы продавать IT-технологии, их надо навязывать тем странам, где у нас военное присутствие.

Ну, для начала просто практический вопрос: а в скольких странах у нас военное присутствие? И каков рынок в этих странах? Вот, я так понимаю, что эти замечательные страны – это Южная Осетия, Абхазия, Сирия, ну и Донбасс. Вот, господин Мариничев представляет себе объем рынка этих продвинутых пользователей?

Но! Что самое интересное выяснилось? Помните старую историю 2014 года, когда Дума принимает поправки в закон о персональных данных, по которым все персональные данные граждан России должны храниться на серверах на территории России? И тут же, буквально тут же господин Мариничев, собственно, и становится этим самым омбудсменом.

И, вот, Волков и Навальный выясняют, что сразу после этой истории компания Мариничева начинает строить самый большой дата-центр в России за 3,5 миллиарда рублей. Такой маленький момент, что по оценкам экспертов это очень сильный удар по интернет-бизнесу и, соответственно, по бизнесу вообще в России. У нас и так экономика падает, а это дополнительный удар где-то там почти на 0,3% ВВП, 286 миллиардов рублей.

И, вот, раскапывает Навальный, что из этих 3,5 миллиардов рублей 2 миллиарда рублей на строительство корпуса №24 технополиса «Москва» получает другая фирма Мариничева – это и есть контракт на строительство этого самого ЦОДа. И, соответственно, возникает вопрос: ну а в ситуации, когда падает объем рынка, и в ситуации, когда падает экономика, где взять клиентов под этот ЦОД, особенно если учесть, что фирма Мариничева на тот момент на рынке Центров обработки данных не входила даже в Топ-20 лидеров отрасли? И, собственно, ответ очевиден: ну как же, объяснить, что это очень патриотическая вещь, что данные надо хранить только на самых иностранных серверах. Вот тебе и получается, что главным выгодополучателем закона о персональных данных у нас оказался случайный интернет-омбудсмен. Перерыв на новости.

НОВОСТИ

+7 985 970-45-45. Юлия Латынина, «Код доступа». И я продолжаю историю про замечательного интернет-омбудсмена Дмитрия Мариничева, который, оказывается (вот, надо же, такое совпадение) имел крайне небольшие дата-центры, а после того, как стал интернет-омбудсменом, как раз был принят закон о переводе хранения персональных данных в России и, соответственно, надо же какое совпадение, господин Мариничев как раз и принялся строить дата-центр.

Вот, самое интересное в этой истории, раскопанной Навальным, мне кажется, вот что. Вот, я обращаю ваше внимание про экспертов, которые оценивали убытки российских компаний, ну, где-то в районе 300 миллиардов рублей от этой истории. И как вы думаете, сколько заработает господин Мариничев как бизнесмен и его компании? Ну, явно сумму, которая ровно на 2 порядка меньше.

С моей точки зрения, вот это то, что называется «коррупционный мультипликатор». Вот, нормальная экономика работает так: чтобы заработать рубль, ты должен произвести товаров и услуг рублей на 10. Российская экономика работает по-другому: чтобы украсть на рубль, ты должен напортить на тысячу.

Вот, помните, у нас была замечательная история с техосмотром, который можно было сделать только в ГАИ, только отстояв гигантскую очередь, ну, или, естественно, заплатив бабки? И можно было посчитать, что те бабки, которые ты платишь за техосмотр, и то количество времени, сил моральных и прочего, которые теряет в результате страна и теряет просто тупо рабочее время и, соответственно, кусок ВВП – они просто соотносятся как 1:1000. Вот, к сожалению, российская экономика – она вместо того, чтобы состоять из сергеев бринов как в Америке, она состоит из таких вот мариничевых. И соответственно, поскольку мы все должны кормить подобных субъектов, то потом, когда оказывается, что с экономикой что-то происходит, естественно, надо отвлекать народ и поэтому надо кричать «Крым наш! И Сирия наша!»

И вторая наша проблема заключается в том, что в маленьких обществах такие вещи очень видны. Вот, представьте себе там, город Афины, 14 тысяч граждан. Ну, представьте себе, кто-то там начнет наживаться на том, как обить золотом статую Зевса в новом храме. Это сразу будет очень заметно и сразу будет легко выясняться, это правда или нет.

И, соответственно, деспотии, даже когда они были очень маленькими обществами, они могли поддерживать свою власть только с помощью насилия. Вот, если у тебя маленькое общество и ты воруешь, то ты должен быть тираном, потому что ты берешь деньги, которые ты отнял у граждан, и отдаешь их своим тонтон-макутам, которые тебя поддерживают.

А в большом распавшемся обществе вы можете отдавать их кому угодно, включая Мариничевых. Я уж не говорю о более серьезных пассажирах. И ничего не случается, потому что никто не реагирует. Это слишком незаметно. Ну, вы будете до каждой российской бабульки достукиваться и говорить, что «Вот, из-за того, что компании будут переводить свои дата-центры в Москву, будет такое-то падение ВВП и ты, бабуля, потеряешь там 100 рублей». Ну... Не заметит бабуля даже 100 рублей.

Ю.ЛАТЫНИНА: Похоже, в Сирии не будет никакой наземной операции, это будет такая идеальная пиар-война

И соответственно, единственное, что при этом надо, это надо заткнуть рот тем, кто об этом говорит. Например, тому же самому Навальному. Собственно, откуда эти самые идиотские удивительные 16 миллионов долга, которые ему начитали и которые ему надо выплатить? Я напоминаю, что суть лесного дела – она же сводилась к тому, что, типа, «Кировлес» получил за свой лес 14 миллионов 700 рублей от Вятской лесной компании, а должен был по подсчетам суда, который каким-то образом определил справедливую цену, получить аж 16 миллионов. Соответственно, за это получились условные сроки Навального и Офицерова.

Ребят, одну секундочку, каким образом компании был нанесен ущерб на 16 миллионов? Все-таки, даже если принять точку зрения суда, которая и без того абсурдна, то всё равно получается 1 миллион 300. Но понятно, почему. Потому что 16 миллионов для Навального в отличие, скажем, от, ну, скажем, господина Якунина с его шубохранилищем, который у нас очень высокоморальный, очень высокодуховный человек, 16 миллионов для Навального реальная проблема, мы это всё понимаем. Это минус те 16 миллионов, которые Навальному придется выплатить. И даже если они будут собраны со всего мира, то это те 16 миллионов, которые не пойдут на исследование вот тех же самых Якуниных и Мариничевых.

Все-таки, у меня очень много спрашивают про Сирию и про то, распространится ли Сирия в Россию, и про то, будет ли у нас война с террористами. И я про Сирию должна сказать две вещи. И про Сирию, и про рейтинг в 90%, который на этой неделе насчитали Владимиру Владимировичу Путину.

Вот, у нас понемногу становится ясно, что будет представлять из себя сирийская война. Похоже, не будет никакой наземной операции и, похоже, это вот, действительно, такая, идеальная пиар-война. Владимир Владимирович неожиданно оказался верен тому, как он поступал в прошлом, потому что, в общем-то, и грузинская война, и украинская война – они, прежде всего, велись для пиара. И в данном случае, ну, вот, нам просто на экране показывают такие звездные войны – красиво летают самолеты, красиво падают бомбы.

Вопрос: в таких условиях будет ли отрезвление общества? На мой взгляд, конечно, нет. Вот, есть очень простая вещь. Аристотель сказал как-то, что человеческой натуре свойственно любопытство. Я боюсь, что Аристотель слишком хорошо думал о человеческой натуре, потому что Аристотелю-то, может быть, любопытство и свойственно, но большинству остальных особей (ну, там, 80-85%) свойственен, прежде всего, конформизм.

И, вот, представьте себе там слесаря Васю, который живет в распавшейся пятиэтажке со стенами, исписанными матом, залитой кошачьими всякими ссаками. Он работает слесарем или не работает, а пьет. Он получает гроши. Ну, в общем, он очень мало походит на Аристотеля.

Но несмотря на это, у него есть некоторое ощущение смутно, что что-то в его жизни не так. Может быть, когда-нибудь он видел американский фильм. Может быть, он на дороге видит какие-то машины, iPhone’ы. Он смутно чувствует, что он мог бы жить лучше. Что ему нужно? Ему нужен, прежде всего, духовный комфорт.

А духовный комфорт ему сообщают зрелища с самолета, летящего в Сирии, и представления о том, что его страна встала с колен. Он, правда, с колен не вставал, но ему по телевизору это сказали. Очнется ли слесарь Вася? Ответ «Никогда нет», потому что ему нужен душевный комфорт.

К сожалению, когда вот это вот... Почему-то у нас очень много говорят о том, что «Нет, за всё это придется отвечать». Ребята, с какой стати? Когда и кто в истории из правителей?.. Часто ли правители отвечали за свои поступки? Ответ очень печальный: как правило, отвечали за них их народы и в будущем.

Вот, я вам, знаете, самый простой пример приведу. Вот, знаете, какая культура была в античности самая распространенная, самая великая? Язык и народ? Греческая. На греческом языке говорили от Африки до Индии. Римская империя – она ж была не просто двуязычна: греческий был языком науки, философии. На латинском, собственно, просто не было часто тех терминов, которыми пользовались греки, как сейчас, к сожалению, на русском нет всех тех терминов, которые есть на английском.

На греческом языке там вычислили длину земной окружности, на этом языке Демокрит придумал слово «атомы». На этом языке Палатин в конце III века создал свою Теорию верховного бога, разума мирового и мировой души, которые единосущны друг другу, но при этом существуют в разных ипостасях. Если вам эта идея чего-нибудь напоминает (Палатина), например, формулировку христианской Троицы, то она вам правильно напоминает – плагиат. Но не важно.

Вот, на греческом языке разговаривало всё, что сейчас называется «Ближний Восток». Это, кстати, к вопросу о Сирии. Дамаск разговаривал на греческом языке, соседняя там Александрия, Антиохия, Никомедия – всё это были греческие города. На этом языке разговаривали вплоть до Индии (Греко-Бактрийское царство), разговаривали на юге Италии, потому что и Сицилия, и Неаполь были греческими по культуре и оставались такими, кстати, до XI-XII века.

Я уж не говорю, что всё, что сейчас называется «Турция», было греческое. В общем, всё, что называется «Ближний Восток» за исключением Ирана было греческой культурой.

Вот, что случилось с этой культурой? Один ответ – христианство. Христианство назвало богов этой культуры демонами и устроило такой разгром, который никакому ИГИЛу не снился. Потому что всё, что сейчас ИГИЛ взрывает, это, знаете там, то, что осталось после святых отцов.

Христианство было активно враждебно греческой традиции рационального мышления. Там, «Мудрствующие должны прекратить умствовать» – цитата из Григория Великого.

И самое главное, что поскольку христианство родилось как религия для простаков... И в тот момент, когда оно родилось, оно, с одной стороны, поклонялось и считало, что в мире один бог, а, с другой стороны, считало, что Иисус Христос – это тоже бог, и он распят на кресте, но этих богов не двое, а один, и они находятся в не очень понятных для ранних христиан отношениях. Но эти-то ранние христиане, поскольку они были простаки, они этим не очень интересовались. А когда христианство стало государственной религией, то возникли непреодолимые противоречия, которые каждый человек, который начинал на эту тему думать, решал по-своему. И в конце концов, родились десятки течений, которые все враждовали между собой. И в конечном итоге, получилось так, что новая христианская империя воевала с монофизитами, скажем, больше, чем с арабами, и поэтому они переходили на сторону арабов.

И как писал в середине VII века несторианский патриарх, «эти арабы не воюют против нашей христианской веры – напротив, они защищают нашу веру, они почитают наших священников и святых, и одаряют наши церкви и монастыри». И, вот, в итоге вот этой великой Греции осталось чего? Материковый огрызок с центром в Афинах, ну, плюс там Кипр и Крит.

Собственно, почему я это спрашиваю? Вот, много ли вы греков найдете, которые скажут, что христианство погубило их античную культуру и что оно фактически погубило нацию, потому что тот размах, то греческое присутствие, которое существовало в античном мире, всё оно не то, что закончилось, его нельзя найти ни следа. Я думаю, что, скажем так, эта точка зрения не встретит поддержки большинства.

Или еще более простой пример, совсем недавний. Россия. Россия, которая в начале XX века развивалась так же быстро как Америка. Которая если бы не Октябрьская революция и не Сталин, если бы она развивалась так же, имела бы сейчас одно из крупнейших в мире населений, одну из передовых в мире экономик, имело бы 600 миллионов населения. Много ли вы русских найдете, которые скажут, что Сталин погубил Россию? Ну, конечно, вы кого-то найдете, но, согласитесь, большинство вы не найдете ровно потому, что это очень страшно признавать, особенно большинству. Ровно потому, что когда ты понимаешь, какая катастрофа произошла в судьбе твоей цивилизации и страны, ты становишься, конечно, на сторону тех, кто сделал эту катастрофу, потому что ты должен найти резоны.

Вот, в этом смысле мне кажется, что у нынешнего Кремля блестящие исторические перспективы, и я даже как-то сильно сомневаюсь насчет суда истории.

Что же касается конкретно Сирии и войны с терроризмом, которая, типа, распространится в Россию, то я, вот, заметила среди наших либералов две точки зрения. Что, вот, сейчас мы ввязались в войну между суннитами и шиитами, и сейчас всё это у нас будет тоже взрываться, мы станем их объектами. И вторая замечательная точка зрения... У нас, вот, на днях предотвратила или сказала, что предотвратила, ФСБ несколько терактов. Естественно, сказала, что это были игиловцы. Но я вас уверяю, что теперь у нас любой теракт, который будет предотвращен или будет совершен, будет совершаться игиловцы – в смысле ФСБ это будет говорить. Я никак не могу сказать, действительно ли ФСБ предотвратила эти теракты или она просто имела задание предотвратить и, как бы, сказала что-нибудь такое хорошее, потому что, к сожалению, у нас ФСБ и все наши следственные органы – это такой черный ящик. Даже когда они говорят правду, вы никогда это не можете утверждать, потому что, ну, можно бросить монетку – было что-то предотвращено или нет. Ну, в общем, короче говоря, отчитались.

Но! Что я хочу сказать? Что огромное большинство либеральных комментаторов сразу стало говорить, что «Да нет, это всё вранье. Этого не может быть. Какие террористы?» Вот, я бы сказала, что эти 2 тезиса, что «если мы ввязались в Сирию, то у нас теперь будут страшные теракты», и второй тезис, что «все эти теракты абсолютно липовые, и ФСБ их предотвращает для галочки», что они как-то противоречат друг другу.

И по этому поводу я хочу сказать первое. Вот, совершенно эмпирическое наблюдение, что терактов в России с момента существования Исламского государства стало меньше. Просто потому, что теракты, в основном, дело рук исламистов, которые с Кавказа, и огромное количество их уехало в Сирию. Причем, тут, действительно, наши спецслужбы их поощряли, чтобы они уехали. И это было мудрое решение. Так вот это просто первое следствие существования Исламского государства – что терактов в России стало меньше.

Вторая вещь, которую я хочу сказать, что при всем моем уважении к вот этим паническим прогнозам... Это, конечно, легко рассказывать, что «всё, вот, у нас сейчас... Мы ввязались в войну мусульман и у нас такое начнется». Но проблема заключается в том, что мы эту войну ведем не с того момента, когда мы ввязались в Сирию, а мы ведем эту войну, вернее, мы являемся объектом этой войны с 19 марта 1999 года, когда на рынке во Владикавказе взорвалась бомба, которая была запрятана в мешок с галькой и цементом, и посекла 53, если я не ошибаюсь, человека. И, кстати, Москва-центричность и Россия-центричность нашей думающей элиты была такая, что люди просто даже не заметили, что во Владикавказе взорвалась бомба, которая убила несколько десятков людей. Они заметили, только когда взорвалось не на рынке во Владикавказе, а дома в Москве.

И, вот, с тех пор произошли десятки терактов. Они делаются именно этими самыми исламистами. Многие из них государство даже не признает терактами. У нас, например, на рынке в Астрахани считается, когда в 2001 году взорвалось, что это была какая-то разборка, хотя это был теракт. Остальные теракты государство пытается забыть. Я не думаю, что кто-нибудь у нас помнит сейчас из моих слушателей, что там взрывался рынок в Самаре, что взрывалась электричка в Ессентуках. И что удивительно, что эти теракты забывает не только государство (понятно, потому что это знак того, что оно не умеет их предотвращать, оно плохо борется с терроризмом). Удивительно, что думающая публика тоже забывает эти теракты, потому что у нас очень многие любят говорить, что теракты делает сама власть, чтобы... Ну, дальше не знаю, чего можно придумать, но чего-то придумывают: «Вот, теракты делает сама власть, чтобы запугать, чтобы в дальнейшем закрутить гайки. И всё это инсценировки».

Так, вот, поскольку взрывы в электричке в Ессентуках или 2 самолета, которые взорвались за несколько дней до Беслана, не вписываются в эту картину, то теракты у нас забываются и с той, и с другой стороны.

Так это я, собственно, к чему? Что мы давно внутри этой войны. И хорошо или плохо я отношусь к нашему вмешательству в Сирии, но, с моей точки зрения, наше вмешательство в Сирии никак на интенсивность этой войны не повлияет, разве что только в положительном смысле – в том смысле, что многие люди с Кавказа уедут и уже уехали в Сирию.

Ю.ЛАТЫНИНА: Аристотель сказал: человеческой натуре свойственно любопытство. Он слишком хорошо думал о человеке

Потому что есть у меня практическое тут соображение. Россия не США, не Европа. У нас теракты делают не те люди, которые там просят политубежище. Вот, сирийские беженцы в Европе, очевидно, представляют собой там большую террористическую опасность. Мы видели этих замечательных беженцев в лице, например, Джохара Царнаева, который получил политическое убежище в Америке, а потом он этих проклятых пиндосов стал взрывать.

Мы видели эту реальную совершенно террористическую опасность, когда мы заходим в какую-нибудь британскую мечеть, где какой-нибудь клирик-экстремист типа Анджема Чудари рассказывает, что пособие – это пособие на джихад. И там вот из этого субстрата людей, которые оказались отторгнуты от общества, которые не хотят встраиваться в это общество, которым всякие помогающие им организации делают максимум того, чтобы они не встроились в это общество и чтобы им можно было помогать дальше. Вот там реальная опасность, что количество мусульман, эмигрировавших в Европу, или те или иные люди, попросившие политическое убежище в США, что они потом что-нибудь такое сделают.

В России никто не просит политическое убежище и не эмигрирует за куском хлеба. Поэтому просто те люди, которые будут по-прежнему устраивать теракты в России, на самом деле, они будут приезжать, скорее всего, с того же самого Кавказа. Это будут те же самые ваххабиты, которые взрывают Россию на протяжении последних 12 лет. Как я уже сказала, даже если они приедут из Сирии (потому что они воевали в Сирии), это всё равно те же самые люди.

Поскольку нету в России этих терактов, я обращаю ваше внимание, которые мы видим в Голливуде, когда кто-то приезжает там, крадет супероружие, живет в пятизвездочных отелях, летает на частных самолетах. Вот, все российские теракты, если вы посмотрите историю 1999 года, это едут на сломанном грузовике, так сказать, впереди этого грузовика пускают мента (потому что грузовик сломанный, потому что взяли у соседа). Взрывчатку хранят на базе у дяди, взрывают тот дом и тот город, про который просто недавно жили и недавно знают. То есть уровень российских террористов всегда соответствует уровню российских ментов.

Вот, в терактах 1999 года, по-моему, не было ни одного из терактов, где бы ни зашел мент, не посмотрел, не сказал «Что это у вас?» В одном случае ему сказали «Картошка» и дали деньги, и он ушел, а это была взрывчатка. В другом случае ему сказали «Арбузы». Под арбузами была взрывчатка. Дали арбуз – он тоже ушел.

Вот в условиях такой вот ситуации, как я уже сказала, не влияет наша война в Сирии на количество террористов внутри самой России.

Другая проблема, что вещь, которая будет влиять, может быть, на увеличение количества терактов в России, это миграция в Россию. Потому что хотя у нас нет политубежища, потому что хотя у нас нет людей, которые живут на пособия, у нас довольно большое количество мигрантов. Мы с этими мигрантами обращаемся как с рабами. И если вы думаете, что рабы любят хозяев, вы заблуждаетесь. Если вы думаете, что мигрант, которого обирают менты или забивают менты насмерть в переходе... Или, вот, в истории как сейчас отобрали у таджикской семьи ребенка и этот ребенок просто умер у ментов. Ну, потому что, ну, это же таджикский ребенок – ну, какая разница? Это же, вот... Думаете, это первый в этом роде умерший такой ребенок?

Так вот. Представьте себе чувства если не родителей, то соседей. Представьте себе чувства тех обездоленных людей, которые хотят объяснить себе, почему они хорошие, и которые хотят объяснить себе, почему Россия, которая так с ними обращается, плохая. Вот, по мере того, как миграция в Россию будет институциализироваться, как эти люди будут обрастать корнями, я боюсь, вот тут, действительно, с этим у России будут серьезные проблемы с терактами.

Но я еще раз повторяю, что как это ни парадоксально, Сирия не имеет к этому никакого отношения. И вообще я хочу обратить ваше внимание, что, как ни странно, терроризм – это та единственная война, в которой Россия, действительно, не являлась нападающей стороной. Потому что в отличие от Грузии, Украины и даже Сирии ваххабиты в марте 1999 года объявили войну нам и они были первые.

Всего лучшего, до встречи через неделю.