Код доступа - 2013-09-28

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире – Юлия Латынина, «Код доступа» как всегда в это время по субботам. И крупнейшая, конечно, международная новость – это захват террористами из Аш-Шабаб торгового центра «Вестгейт» в Кении, в Найроби. До сих пор, поскольку это Кения, не совсем понятно, сколько там погибло. Террористы утверждают, что правительство Кении, цитирую, «виновно в смерти 137 заложников, которых держали моджахедины». Цитата закончена. То есть обратите внимание на светлый ход мыслей товарищей. Убили заложников моджахедины, а виновно в их смерти правительство Кении. Редко когда теракты в Африке становятся новостью. Но здесь, все-таки, погибло, допустим, 10 британцев, еще много белых. Ну и вообще представьте себе, что, все-таки, захватили не какую-то лачугу и даже не Норд-Ост, а, вот, представьте себе, что в Москве захватили там торговый центр Европейский, причем это был бы торговый центр единственный приличный на всю Москву и туда вся элита бы ходила.

Не первый раз, напомню, происходят теракты в Кении. В 1998 году Бен Ладен начинал именно с кенийского посольства (видимо, не в последний). Вряд ли я скажу что-то новое по поводу вот той эпидемии терактов, которая разворачивается.

Скажу, что в XIX веке был такой социализм. Люди хотели построить светлое будущее. Нельзя сказать, чтобы все социалисты мира управлялись из единого центра, но это был такой тренд. Вот сейчас есть тренд мировой исламизма. Исламизм в качестве тоталитарной идеологии влачил жалкое существование до 1991 года. После 1991 года в тех странах, где строили светлое будущее. начали строить царство Аллаха.

Например, в Алжире, где строили светлое будущее и где, когда воевали против Франции, воевали исключительно под светскими лозунгами, с начала 90-х годов образуется несколько крупных исламистских партий, и одна из них (группа Исламик Арми) занимается тем, что в самом Алжире она только вырезала 100 тысяч человек, которые были виноваты, что они верят в Аллаха. Тоже мусульмане, но они не такие мусульмане, они неправильные, поэтому их можно вырезать. Поскольку это были мусульмане, которых, в общем, резали в Алжире, это мало кто заметил.

В Курдистане еще в 1991 году курдское сопротивление Саддаму Хусейну было представлено исключительно светской Пешмерга. Прекрасно ее бойцы знали, что такое (НЕРАЗБОРЧИВО), не знали, что такое джихад, не зная, в какую сторону молиться. Как после «Бури в пустыне» Курдистан оказался за гранью нищеты и территория, которая жила во многом за счет иностранной гуманитарной помощи, обнаружила, что западная помощь исчезла из страны, а на ее место пришла Саудовская Аравия, которая давала помощь, но, знаете, только тем, кто правильно верит в Аллаха. И, соответственно, уже к 1993 году вооруженные исламские экстремисты нападали на улицах на неподобающе одетых женщин.

Абсолютно то же самое с Сомали. Сиад Барре в Сомали строил социализм. После 1991 года всё это распалось и начался сначала Совет исламских судов, который американцы раздолбали, думая, что вот это страшные исламисты. Американцы хотели как лучше, получилось как всегда, потому что Совет исламских судов был сменен еще более страшными группировками, в частности той же самой Аш-Шабаб.

Я признаться ровно когда услышала новость об этой атаке, вспомнила те части книги, которую я вам крайне рекомендую, которая называется «Неверные», которую написала Аян Херсе Али, молодая сомалийка, которая в будущем станет депутатом голландского парламента и которая станет соавтором антиисламского фильма режиссера Тео ван Гога, за который тот был убит. Аян Херсе Али в этой книге описывает 1985-й год, когда она была еще маленькой, училась как раз в том самом Найроби, в одной из лучших кенийских школ. Напомню, что она была сомалийка.

И, вот, когда ей было 16, исламский класс в ее классе стала вести сестра Азиза. В отличие от других учительниц, которые носили только платок, сестра Азиза была закутана в черное с ног до головы. Цитирую Аян: «Черная плотная материя ниспадала с кладками с ее головы и к кончикам ее перчаток и к самым кончикам стоп. Это было дивно. Ее бледное в форме сердечка лицо выплывало из океана черноты. Сестра Азиза была молода и прекрасна. Прозрачная кожа, изящный носик, ее глаза улыбались. Она не кричала на нас как другие учителя. Сестра Азиза объясняла детям, что они не настоящие мусульмане и что Аллах огорчен, глядя на них.

Ее уроки завораживали, но я не сразу была обращена, - пишет Аян. – И самым привлекательным в сестре Азизе было то, что она не возражала. Она не возражала, если мы не носили белых брюк под нашими юбками, чтобы скрыть ноги. Она не возражала, если мы не молились 5 раз в день. Она объясняла нам, что Аллах не хочет, чтобы мы что-то делали, даже если речь идет о молитве без внутреннего влечения. Аллах хочет внутренней искренней покорности. Ислам и значит покорность. «Аллах и пророк хотели, чтобы мы одевались именно так, - говорила она. – Но вы должны сделать это, только когда вы будете внутренне готовы. Если вы сделаете это раньше, а потом снимете платье снова, вы будете еще большими грешниками. Но когда вы готовы, вы выберете и не снимете никогда».

Напомню, собственно, что всё это происходило в 19785 году. Да, кстати, и Аян Херсе Али была очень вдохновлена, она была обращена, она стала носить исключительно черную одежду. Она знала, что если она снимет с головы платок, то она соблазнит мужчин и этим введет их в смертный грех. И когда она впервые оказалась на улице европейского города и сняла платок, и никто при виде ее не упал в обморок, она удивилась, что мир, оказывается, устроен как-то не так. Значит, я напоминаю, что это случилось в 1985 году с молодой сомалийкой в той самой Найроби, с сомалийкой, которая потом стала одним из самых ярких антиисламистов, собственно, наверное, самый яркий антиисламист в существующем мире.

И понимаете, к современному, к нынешнему времени, конечно, таких людей в Сомали и в Кении гораздо больше. Собственно, 10% Аш-Шабаб комплектуются бойцами как раз из Кении.

Что, на мой взгляд, в этой идеологии исламизма есть то, что ее роднит и что отличает от предыдущей чумы XX века – социализма? Ну, во-первых, есть своеобразная... Ну, во-первых, эти люди строят царство Аллаха на Земле. Социализм строил на Земле материальное процветание. И, собственно, социализм рухнул, когда стало понятно, что он не выдерживает своих обещаний. Вот, стало ясно, что в Советском Союзе люди живут хуже, чем на Западе – это элита не могла скрыть. Поскольку в данном случае речь идет о другой идеологии, которая говорит «Да, мы живем плохо, и будем, может быть, жить плохо, но зато мы духовные», то эта идеология, как бы, неопровергаема с материальной точки зрения.

Во-вторых, у Советского Союза, мне кажется, унаследовал исламизм ту черту идеологии, при которой террорист, агрессор считает себя жертвой. Вот это абсолютно параноидальное состояние, потому что Советский Союз был агрессором, но все время рассказывал, что сейчас на него нападут. Вот, точно так же устроен исламизм. Вот, фетва Бен Ладена 1998 года знаменитая гласит, что, во-первых, он имеет право убивать американцев везде. Во-вторых, террористами являются американцы, а не он. А в-третьих, эти проклятые американцы почему-то считают настоящих мусульман головорезами. Вот, если добавить к этим трем символам веры четвертый, который провозгласил один из организаторов теракта 11 сентября Анвар Аль-Авлаки... После того, как эти теракты случились, он, будучи организатором, по крайней мере, человеком, знавшим об этих терактах, сказал, что эти теракты устроили сами проклятые американцы, чтобы скомпрометировать мирный ислам.

Вот это удивительное двоемыслие как у Оруэлла (с одной стороны, великолепные 19, которые взорвали башни-близнецы, а, с другой стороны, это проклятые американцы сделали сами, чтобы на нас напасть) делает принципиально невозможным любой компромисс. Идеология, основанная по этому принципу, она, как бы, окукливает мир своих сторонников, и примирение с другим миром невозможно.

В-третьих, мы видим, что современная западная цивилизация оказалась чрезвычайно уязвима перед такой идеологией. Она оказалась неуязвима потому, что Запад не готов отстаивать свою правоту. Вот, Кортес сносил богов-людоедов в Америке и считал, что он прав. А нынче существует такая терпимость, которая совершенно замечательная вещь, но которая совершенно не отвечает на вопрос «Что делать, если ты терпим к нетерпимости?»

Во-вторых, есть долгая на современном Западе традиция все сваливать на колониализм и проклятого белого человека, и на то, как, вот, если что-то нехорошее происходит в Третьем мире, так это потому, что его колонизовали и, соответственно, колонизаторы до сих пор виноваты. Это такая традиционная интеллектуальная, левоинтеллектуальная традиция, которая никогда не задает себе вопроса, что, может быть, вы знаете, а, может быть, надо спросить, почему этот мир колонизован был? Какие в нем были недостатки, что именно он оказался колонизован, а не наоборот?

В-третьих, есть мощное правозащитное движение, которому крайне по душе пришлась вот эта точка зрения, что, в принципе, джихад возможен, если он оборонительный, и что, в принципе, главным объектом критики должны являться не террористы, а те, кто с ними борется неправовыми методами. Эта точка зрения подкреплена некоей солидной материальной составляющей, которая заключается в том, что если ты создаешь какую-то организацию для помощи, то помогать можно только бедным и обиженным. Вот, несчастным узникам Гуантанамо помогать можно. А согласитесь, нельзя же создать фонд помощи ЦРУ – оно как-то само без помощи обойдется.

Ну и четвертый важный факто это, конечно, то, что социалисты правящей Европы давно заинтересованы в увеличении числа бесполезных праздных наблюдателей. Вот этих безработных люмпенов-наблюдателей они долго увеличивали за счет безработных, за счет матерей-одиночек, потом они переключились на оптовые поставки мигрантов. Мы видим, что голоса мусульманского меньшинства во Франции решили судьбу голосования. И мы видим, собственно, ползучий рост исламизма в двух формах, вот, как чума бывает легочной и бубонной. Есть регионы типа Сомали или Палестины, где исламисты демонстрируют эффективность насилия, где регион сваливается в ситуацию, когда невозможен никакой рост экономики, никакой рост просвещения, где только насилие является эффективным, где оно является способом увеличения влияния и добычи денег. И, соответственно, этот регион начинает поголовно сползать к исламизму.

И есть регионы типа Европы, где искусственно создаются или мусульманские, или хуже того исламистские анклавы, потому что, конечно, когда вы искусственно держите некоторую часть приехавших к вам мигрантов на пособиях, не давая им не только возможности, не создавая у них заинтересованности в работе, не создавая у них заинтересованности в том, чтобы влиться в то общество, в которое они приехали, наоборот, когда местная бюрократия заинтересована в том, чтобы держать их на пособиях, то получается, опять же, злокозненная среда, в которой легко размножаются идеи, связанные с тем, что да, вот мы бедные несчастные, но мы зато правильные мусульмане.

Вот эти 2 сообщающихся сосуда, 2 типа исламизма – они, к сожалению, приводят к тому, что сама по себе исламистская угроза не очень сильна. Например, если сравнивать ее с советской угрозой, то даже смешно. Но проблема заключается не в силе исламистов, а в слабости современного Запада.

Еще один из вопросов, которые у меня есть, это вопрос по поводу письма Толоконниковой. Напомню, что Надежда Толоконникова, пребывая в Мордовии в ИК-14, написала письмо, в котором сказано 3 вещи. Первое, что рабочий день в колонии продолжается по 14-16 часов, включая воскресенья, что происходит из-за невыполнимых норм – 100, а теперь 150 полицейских костюмов должна пошить бригада в день. Второе, что в колонии введет принцип коллективной ответственности, то есть если ты отказался работать, то наказывают из-за тебя весь коллектив, благодаря чему, конечно, весь коллектив вымещает это на тебе. То есть это абсолютно та же самая структура, которая там, скажем, применялась в Освенциме, когда самыми жестокими надзирателями были сами заключенные. Ну и там же говорится о запредельно унизительных бытовых условиях.

После этого довольно много народу приехало в колонию, каждый отреагировал по мере своей честности. То есть даже смирная президентская комиссия по правам человека сказала, что всё правда. Но ФСИН решительно сказал, что всё вранье. Тем самым уже за то, что происходит в колонии, отвечают не конкретные люди, которые ее возглавляют, с моей точки зрения, а именно руководство ФСИН. Потому что всегда отвечает тот, кто покрывает. То есть пока проблема не сделалась публичной, то преступник – это тот, кто совершает преступления. А когда преступление сделалось публичным, то преступником становится тот, кто это преступление покрывает.

Меня больше всего в этой истории интересует другое, потому что Толоконникова пишет, что она за один месяц труда заработала 29 рублей. А норма, как я повторяю, для бригады – это 100, а теперь 150 комплектов полицейской формы в день. Заходим в интернет, смотрим, за сколько государство покупает полицейскую форму. 28 тысяч рублей – комплект. Вот, 29 рублей в месяц и 28 тысяч рублей за комплект. То есть понимаешь, что этот ГУЛАГ с коммерческим уклоном, и я хочу помимо всего прочего понять, как эта дельта образуется.

И, собственно, пока речь идет о политзаключенных (а Толоконникова, несомненно, политзаключенная), я хочу рассказать еще об одном процессе, который происходит в Чертановском районном суде. Это процесс над националистом и над лидером довольно воинственной организации, которая называется «Лига обороны Москвы», Даниилом Константиновым. Его обвиняют в убийстве. И, собственно, почему я рассказываю? Потому что это один из первых процессов, на котором власти решились предъявить одному из своих политических противников полностью сфабрикованные обвинения в уголовном, то есть не в экономическом преступлении. Не в том, что лес какой-то куда-то пропал и так далее.

Собственно, я расскажу эту историю по порядку, потому что Константинов обвиняется в том, что вечером 3 декабря в 19:20 в подземном переходе у метро Улица Академика Янгеля он убил некоего Алексея Темникова вместе с пятью своими друзьями, и действовал на почве то ли внезапно возникшей неприязни, то ли потому что Темников выглядел как панк. И все это заключалось в том, что Темников и Сафронов стояли в переходе, Константинов к ним подошел, завязалась драка, Темникова убили, Сафронова ранили, все разбежались.

Я совершенно честно скажу, что когда эта история впервые всплыла, я не увидела ничего невозможного в том, что человек, который, в общем-то, связан с боевыми группами националистов, задерется где-нибудь в подземном переходе. Я очень скептически отношусь к нашему правозащитному сообществу (это известно хорошо), которое любого человека, который сидит на скамье подсудимых, сразу начинает кричать, что его обвинил кровавый режим. Поэтому никакого внешнего отторжения вот эта фабула (националист и довольно воинствующий националист задрался с кем-то в переходе и убил) у меня не вызывала.

Проблема заключается в том, что когда я с этим стала разбираться, я увидела, что у господина Константинова есть железобетонное алиби – он в это время был на другом конце Москвы, в ресторане на Проспекте Мира, он праздновал там день рождения матери вместе с женой. И более того, не то, чтобы он просто праздновал, да? Там есть его маршрут. Он выезжает вместе с женой Мариной на машине из своего дома в Алтуфьево, он заезжает в магазин М-Видео у Крестовского моста. Они там покупают пароварку в подарок матери. Пароварка имеется, чек от нее имеется. Девушка опознала жену, которой продавала пароварку. Они заезжают потом за родителями в Останкино и везут их в ресторан на Проспект Мира. И там еще с ними другая супружеская пара (пожилые), пара Альденбург-Свинцовых, кинорежиссер и его жена, и сидят там до ночи.

Там есть такой момент, что в тот момент, когда Константинов сидел в ресторане, телефон у него не звонил. То есть по биллингам нельзя доказать, что в 19:20 он был именно в ресторане. Но, понимаете, это доказывается массой других вещей. Это доказывается, например, временем на фотографиях, которые снимала мать Даниила в ресторане. Причем, там случилась потрясающая история, потому что следствие сначала сказало, что время снимков невозможно определить, а потом сказало, что потеряло фотоаппарат.

Во-вторых, алиби Даниила подтверждается тем самым чеком из магазина на Крестовском, который пробит за час до убийства. То есть, есть чек, есть пароварка, подтверждаются все слова. Есть, как я уже сказала, девушка, которая опознала жену Даниила. Она не помнит самого Даниила, она только помнит, что с девушкой был молодой человек. Ну, сложно, согласитесь, предположить, что жена Даниила приехала в магазин, купила пароварку, повезла ее в качестве подарка на день рождения маме Даниила, но проделала всё это в компании своего любовника, а сам Константинов поехал убивать Темникова в случайной драке.

Наконец, есть вот этот журнал заказов ресторана «Дайкон». Есть показания вот этой самой пожилой пары Альденбург-Свинцовых о том, что, действительно, Константинов весь вечер сидел в ресторане с женой и друзьями. Ну вот я, конечно... Мне легко представить себе ситуацию, при которой будут лжесвидетельствовать родители. Но вот такой объем доказательств меня вполне устраивает, не говоря уже о том, что, хотя Даниил звонить не звонил, он где-то около 8-ми решил продемонстрировать матери, как выходить с iPhone’а в интернет. Понятно, что место, откуда он вышел, легко установить. Следствие отказалось это делать.

То есть еще раз, первый момент для меня – я вижу, что у Даниила Константинова есть совершенно реальное алиби. Но это еще не все, потому что когда я стала смотреть на само это убийство, я пришла, мягко говоря, в опупение. Собственно, в тот момент, когда вам говорят, что в подземном переходе около метро кого-то убили, у вас же какое первое впечатление? Что кто-то шел в метро, а кто-то вышел из метро, вот они встретились и так произошла эта драка и убийство. Но оказывается, 2 потрясающих вещи, которые заключаются в том, что потерпевшая сторона, то есть Темников и его приятель Сафронов жили рядом с метро, они встретились около метро в подземном переходе, но они ни в какое метро не шли – они просто там стояли и чего-то ждали.

А с другой стороны, те люди, которые на них напали, тоже не вышли из метро – их камеры не зафиксировали. Они пришли в этот подземный переход зачем-то... Сразу забегая вперед, могу предположить, что на стрелку с Темниковым и Сафроновым. И вот эти 2 компании подрались и разбежались.

Значит, почему они подрались? Профессию покойника Темникова трудно определить, потому что на момент убийства он был без работы. А, вот, его приятель Сафронов трижды, насколько я понимаю уже сейчас, судим. И, вот, просто график его рабочего дня просто по дням. 14 марта 2012 года – кража с незаконным проникновением в жилище. 15 марта – кража. 16 марта – кража. 17-го – кража. 25-го – кража. 26-го – кража. 27-го, 28-го – кражи, кражи, кражи. То есть человек работал, не покладая суток. Поэтому утверждение его, что он пошел к своему приятелю, встретился со своим приятелем вечером в подземном переходе, чтобы поговорить с ним насчет работы, поскольку тот был безработный, и предложить ему работу, ну, создается впечатление, что это все какие-то там достаточно странные уголовные ребята.

То есть обратите еще раз внимание, нам утверждают, что это была случайная встреча, случайная драка и случайное убийство. Ну, когда смотришь на то, что происходило в этом метро, то ощущение, что Сафронов и Темников не шли в метро, они просто стояли в подземном переходе и кого-то ждали, и дождались. Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Снова Юлия Латынина. Я возвращаюсь к делу Даниила Константинова. Я кончила историей о том, как 2 человека, один из которых совершенно точно был уголовником, стояли и ждали что-то в темном переходе, не заходя в метро, и, видимо, дождались, потому что к ним подошли люди, после чего сразу же началась драка. Сразу же. Темников (убитый) побежал в одну сторону, Сафронов, оставшийся в живых, в другую. Темникова зарезали, Сафронова ранили. После этого сразу прибегают на место происшествия менты. То есть обратите внимание, не Сафронов обратился в полицию, а он был вынужден давать показания потому, что его ранили с поличным на месте происшествия. Когда его спрашивают «В чем дело?», то Сафронов отвечает удивительное. Он отвечает: «Я ничего не знаю, я этих людей никогда не видел. Драка завязалась. Ну да, но она завязалась потому, что кто-то подошел и плюнул Темникову на куртку». Начинают искать след ДНК от плевка и не находят никакого ни ДНК, ни плевка, ничего не находят.

А когда Сафронова спрашивают «Какой у тебя телефон?», он отвечает. что у него нет мобильного телефона. А когда находят мобильный телефон у убитого Темникова, и телефон находят, и фотокамеру, и их следствие теряет. То есть обратите внимание, что, в общем-то, всё это выглядит очень странно. Потому что «я никого из них не знаю, они просто подошли, плюнули и выхватили ножи», это показания профессионального уголовника, который, скорее всего, прекрасно знает, кто и за что дрался, но понимает, что если он назовет имя убийцы, то сядет сам, потому что причина убийства неприглядна. И, собственно, это можно было изобличить очень легко. Во-первых, проверив детализации телефонов Сафронова и Темникова, один из которых следствие не установило, а другой из которых потеряла. И если честно, я совершенно потрясена непрофессионализмом адвокатов Константинова, которые тоже это не сделали и которые не обратили внимания на фантастический момент в показаниях Сафронова, который написал, что перед встречей он позвонил на домашний номер Темникова, которого не помнит, со своего домашнего номера, которого тоже не помнит. Ну, вы сделайте запрос, был ли этот звонок с домашнего номера на домашний номер. Потому что еще раз. Поскольку, с моей точки зрения, это стрелка была с людьми, которые друг друга знают, то и на биллингах всех это отпечаталось.

То есть это потрясающий непрофессионализм местной полиции, который, ну, можно объяснить, видимо, только презрением, что, вот, «Ну, пусть эта гопота режет друг друга», пока за это дело не ухватился отдел по борьбе с экстремизмом.

Но еще третий момент, о котором я хочу сказать, что, ведь, согласно версии следствия, Константинов резал вот этих двоих товарищей не один, а в компании еще пятерых друзей. При этом никаких следов связей с этими друзьями и присутствия этих друзей из окружения Константинова на месте происшествия не наблюдается.

То есть согласно версии следствия, произошло следующее. Константинов поехал на день рождения родителей вместе с женой, купил пароварку, отвез их в ресторан. После чего мать Константинова, чтобы создать ему алиби, поменяла время на фотоаппарате, сняла его несколько раз, поменяла время обратно. После этого Константинов телепортировался на улицу Академика Янгеля. Он именно телепортировался, потому что система «Поток» не засекла его машины, а в метро он не был. Там всадил нож в Темникова в ходе случайной ссоры, телепортировался обратно в ресторан, откуда, видимо, и вышел после 8-ми в интернет. Но мало того, он сделал это с пятью сообщниками, ни с кем из которых он не созванивался.

А вот тут-то вы понимаете, что если ссора и встреча случайная, и если тебе надо договориться с пятью людьми, то ты, конечно, будешь с этим созваниваться со своего телефона.

Вот, по поводу митингов эти люди созванивались многократно постоянно. А перед тем, как собраться вшестером в ходе случайной ссоры и убить человека на улице Академика Янгеля, нет.

Так вот, как я уже сказала, по моему глубочайшему убеждению это дело сфабриковано от начала и до конца. Напомню, что дата убийства значится ровно за 2 дня до митинга 5 декабря. И для меня важно в этой истории вот что. Потому что несмотря на глубокое убеждение маргинальной части нашей интеллигенции, что мы живем в страшной стране, где кровавый режим взрывает дома и обвиняет невинных чеченских мальчиков в убийстве Политковской, режим фальсифицирует уголовные дела чрезвычайно редко. Вот там он может раздуть пьяный треп Удальцова и Таргамадзе, он может взять реальный факт, например, продажу леса через ВЛК и навертеть на него с 3 короба. ради бога. Но, вот, взять труп, который обнаружился на улице Академика Янгеля, и тупо повесить его на человека, который в это время в часе езды от трупа праздновал день рождения родителей, это абсолютно новая история.

И, кстати, я напоминаю отцу Даниилу, который любезно переслал мне все материалы дела, что вообще является хорошим признаком, что он обещал повесить эти материалы в интернет. Я считаю, что он должен это обязательно сделать. Это связано с некоей технической трудностью, которая, конечно, заключается в том, что там существуют реальные данные людей, которых разглашать нельзя. То есть там тяжело – всё это надо вымарать. Но я прошу отца Даниила это сделать в ближайшее время.

Еще несколько вопросов у меня про Координационный совет оппозиции, что с ним будет – он объявил новые выборы в свой состав. Кстати, Константинов там участвует (отец). Алексей Навальный уже отказался участвовать в этих выборах, Яшин сказал, что не видит смысла. Я думаю, что это замечательно, потому что будущее Координационного совета решится путем голосования. Вот, в прошлом голосовании приняли участие сколько, 80 тысяч человек? Ну, в будущем примут там, условно говоря, 20 или 30.

Я лично голосовать за КСО не пойду ровно потому, что в моих глазах КСО перестал быть легитимным органом, я не хочу своим голосованием участвовать в его легитимизации. Он утратил в моих глазах легитимность после того, как у нас, во-первых, появилась гораздо более мощная организация оппозиции под названием «Предвыборный штаб Навального», который в кратчайшие сроки организовал беспрецедентную по эффективности и степени самоорганизации волонтеров предвыборную кампанию. И все это время Координационный совет оппозиции не проявлял себя никак, а индивидуальные его члены изощрялись как могли. От них мы узнали, что Навальный – проект Кремля, что он – будущий Гитлер, и проиграл только потому, что отказался сотрудничать с остальной оппозицией. А вот теперь эти маргиналы просят нас легитимизировать их.

Ну, давайте посчитаем. Как я уже сказала, в прошлом голосовании приняло участие 80 тысяч человек. Инициатива Навального о запрете на дорогие иномарки собрала подписи 100 тысяч. За самого Навального на выборах мэра Москвы проголосовало 600 тысяч человек.

Ну, очевидно, что если выборы в новый Координационный совет соберут там меньше 60-70, то легитимность его будет нулевой.

Я думаю, что они не соберут этих голосов, потому что, во-первых, многие будут думать как я. Во-вторых, я не думаю, что просто эти люди способны что-то организовать, включая голосование за себя любимых. Потому что я напомню, что прошлое голосование организовывал Леонид Волков, который начальник штаба Навального. И я не вижу никаких причин, по которым Волков будет писать софт, организовывать голосование для тех, кто систематически поливает Навального грязью.

Я сильно подозреваю, что вот... Прошлое голосование было хорошо организовано, и я при всей моей любви к демократии голосовала только потому, что недалеко от моего дома была группа волонтеров, мне было легко пройти регистрацию. Вот, я думаю, что в этот раз чего-то не будет – или волонтеров, или софта, или, наоборот, будет слишком много неправильного софта, и там безопасность будет нулевой, и получится вроде мечети «Сердце Чечни», за которую там при 1,5 миллионах чеченцев в качестве символа России проголосовало 36 миллионов человек. Ну и будет у вас какой-нибудь Мавроди в качестве главного оппозиционера России.

Проблема КСО очень проста. Он был создан Навальным как попытка построить из российской оппозиции некую организацию, которая могла бы работать. Выяснилось, что члены Совета в подавляющем большинстве своем работать не хотят, а хотят только лидерствовать. И в штабе Навального, реально работающей организации, которая сделала очень много и которая сейчас будет продолжать существовать в каком-то другом качестве, им места нет.

Это ничего страшного – мне тоже нету места в штабе вместо Навального, я там не нужна. Я листовки разносить не буду, писать программы для развития электронной демократии не умею. Но поскольку я это понимаю, я как-то и не рвусь в политическую жизнь, потому что это полноразмерная работа. А значительная часть членов Координационного совета этого не понимает и рвется, и в результате они оказываются маргиналами, потому что политический маргинал – это по определению человек, который не умеет быть организатором, но хочет быть лидером.

Еще раз. Вот, когда я говорю «штаб Навального», это не значит, что там Навальный обречен на победу или что победа Навального будет победой России. Вот это просто значит, что на сегодняшний момент организация, которая создана именно Навальным, работает по принципу центрифуги. Потому что весь обогащенный уран, люди, которые согласны работать и согласны работать в организации, они собираются в одном месте, вокруг Навального. А, вот, вся шелуха собирается в другом и, видимо, это как раз Координационный совет.

И моя, конечно, гипотеза заключается в том, что в новых выборах в КС примут участие, в общем, лишь маргиналы, в основном, и в качестве кандидатов, и в качестве голосующих. Ну, когда выборы провалятся, то, разумеется, объяснят это саботажем со стороны Навального, который как агент Кремля хочет погубить окончательно настоящую российскую оппозицию. Но боюсь, что это услышат только сами члены Координационного совета.

Гигантское количество у меня вопросов по поводу Гринписа, по поводу фотографа Синякова: «Как можно арестовывать фотографа за исполнение профессиональной деятельности?», не поменяла ли ля свою точку зрения на Гринпис после того, как там маячат такие страшные обвинения гринписовцам?

Тут у меня ряд вопросов, потому что первый вопрос «Как отвечать на провокации?» Проблема заключается в том, что на провокации такого рода нету хорошего ответа. То есть некие люди лезут на платформу, которая, кстати, является чрезвычайно опасным объектом. Уже одно их пребывание, действительно, и странная деятельность может вызвать ту самую экологическую катастрофу, против которой они протестуют. Они лезут, они не останавливаются и они говорят «Мы – мирные люди, а те, кто хочет нас остановить, те – кровавый режим». Ну, как-то странно. Вы представьте себе, что вы живете в квартире, вы – Иван Иванович Пупкин. К вам лезет в окно хорошо подготовленный альпинист, потому что понятно, что люди, которые лезут на платформы в арктических водах, они хорошо подготовлены. Если Иван Иванович ничего не делает, то в окно к нему влезают, разбивают у него дома палатку и говорят «Это в протест, потому что ты, Иван Иванович Пупкин, негодяй». И Иван Иванович, вроде как, в дураках, да? У него дома разбита палатка, он не может там себе яичницу приготовить.

Если он вызывает полицию и сдает этих людей в полицию со словами «Вы – воры» и так далее, то они говорят «А мы были мирные, мы только хотели протестовать, что Иван Иванович – негодяй».

То есть, вот, на провокацию такого рода нет хорошего ответа. Если ты даешь 15 суток, они выходят героями, пострадавшими, чего ровно и добивались. Если даешь им 2 года, вроде как много за мирный протест.

Собственно, провокация этим и отличается от содержательного диалога. Если люди хотят переговоров, они всегда оставляют позицию для противоположной стороны. Если люди принципиально переговоров не хотят, а хотят только унизить противную сторону и поставить ее в безвыходное положение, то это и называется провокацией, да? Это как ракеты Хамас. Вот, Хамас запускает ракеты по Израилю. Что делать? Ничего не отвечать – полетит больше ракет, рано или поздно что-то попадет в мирный дом. Ответить – попадешь в дом с детьми, на крыше которого стоит установка с ракетой, или тебя обвинят в том, что ты попал.

Ведь, собственно, в прошлом году Гринпис уже влез на эту платформу, и тогда власти вообще ничего не сделали. Всё равно они были виноваты.

Вот, это первое. Вот, Войтенко написал, что гринписовцам надо было дать 15 суток и их отпустить, Вот, у Войтенко есть ответ на вопрос, а у меня нет.

Второй вопрос – чрезвычайно неприятный вопрос о Денисе Синякове, которого я, собственно... Первый блог, который я прочла о том, что случилось на платформе Приразломной год назад и сейчас, это был как раз блог Дениса Синякова, и он показался мне блогом активиста. То есть это был блог активиста, который честно писал как мирные гринписовцы крючьями штурмуют эту платформу, а эти кровавые пограничники почему-то сопротивлялись. То есть у меня было впечатление, человек понимает, что он пишет? Да?

Естественно, человек имеет право на такую позицию. Но за такую позицию надо нести ответственность. И проблема заключается в том, что, как я понимаю, Синяков един в двух лицах – он, с одной стороны, фотограф, а, с другой стороны, активист. Если бы существовала возможность Синякова-активиста посадить, а Синякова-фотографа отпустить домой, то я была бы там абсолютно за то, что Синякова-фотографа отпустить домой. В нынешней ситуации ответа я не знаю.

Третья вещь, которую я хочу сказать. Есть экономическая сторона вопроса. По ней у меня есть суждение. Это суждение заключается в том, что добыча Россией нефти в арктических водах – это очередной Штокман или, если угодно, очередная там Олимпиада, Универсиада.

Помните, Путин носился со Штокманом как с писаной торбой, всем предлагал купить, что у нас есть уникальное газовое месторождение? И казалось, что за это Россия получит весь мир и все газовые сети Европы. Потом цена на газ пошла вниз, Штокман не окупается при цене ниже 250 долларов за тысячу кубов, и мы уже ничего не слышим о Штокмане. Вот, с моей точки зрения, увлечение этой арктической нефтью – это очередной мираж путинского режима: «Поставим Европу на колени. Мы нашли, наконец, курицу, несущую золотые яйца», Ну вот ею увлекаются как средневековые правительства увлекались поиском философского камня, который, наконец, решит все денежные проблемы страны.

Уже в настоящий момент всё это выглядит очень уныло, потому что платформа Приразломная сооружается аж с 1995 года, стоит 3 миллиарда долларов. В 2002 году стало понятно, что Севмаш, знаменитый в кавычках, печально знаменитый Севмаш не может ее нормально построить. Поэтому купили списанную платформу 1984 года рождения западную, срезали верх и присобачили на эту нижнюю платформу Приразломной вот этот списанный верх от платформы Хаттон. Там, насколько я понимаю, 80% поставляемого оборудования – там сам Газпром жалуется, возвращенный брак.

И как я уже сказала, с моей точки зрения, с точки зрения экономики это кончится как Штокман кончился со сланцевым газом, так и вот эта арктическая нефть кончится. Когда начнут добывать сланцевую нефть, цена упадет. Ну, конечно, всобачат туда миллиарды, и это афера вроде Олимпиады или Универсиады. Миллиарды неокупаемы.

Но Гринпис же протестует не против экономики, а против того, что вот эти нехорошие ребята загрязнят Арктику, что, кстати, вполне может быть, и вообще затеплят планету.

А вот это я уже много раз говорила, принципиальная вещь. Потому что я только что говорила об исламском фундаментализме как одной из историй, серьезных идеологических историй, которые угрожают современной цивилизации так же как социализм ей угрожал в конце XIX века.

Другая идея, которая угрожает современной цивилизации, это, конечно, идея о том, что все беды современного человечества связаны с загрязнением окружающей среды. Это экофундаментализм, который в отличие от исламизма является респектабельной идеологией, его приверженцы учат с кафедр университетов, проповедуют со страниц газет, имеют, кстати, сильные позиции внутри всякого рода бюрократий. Причем, заметим, что эти люди полностью встроены в мировой бюрократический истеблишмент, они владеют массированным арсеналом промывания мозгов, они собирают миллионы пожертвований с полезных идиотов. Но одновременно они почему-то позиционируют себя как борцы против истеблишмента.

Вот тут я хочу сказать несколько серьезных принципиальных вещей. Первое. Согласно экофундаменталистам наша технологическая цивилизация отравляет окружающую среду. То есть по умолчанию предполагается, что дотехнологические цивилизации себя и среду не отравляли.

Так вот я могу привести десятки примеров использования дотехнологическими цивилизациями чрезвычайно вредных технологий. Например, свинцовый водопровод у римлян. Или мышьяковая бронза, которую в IV тысячелетии в некоторых регионах делали с добавлением мышьяка, а не олова. Кстати, мышьяк в XIX веке с удовольствием добавляли в обои. То есть бывали лежачие больные в Англии, которых выносили наружу и их состояние мгновенно улучшалось, просто потому что их выносили из комнаты, где были испарения мышьяка.

Вспомним там иконы, которые целовали во время эпидемий. Кстати, одним из самых канцерогенных веществ в мире является дым от очага. Это не значит там, что в Верхнем Палеолите от рака умирало больше людей, чем сейчас. Просто они умирали от других причин раньше, чем успевали умереть от рака.

То есть я бы хотела подчеркнуть, что доиндустриальные цивилизации пользуются чрезвычайно вредными технологиями и ровно наоборот, только технологическая ситуация может понять, почему не надо, скажем, пользоваться свинцовым водопроводом.

Второе. Согласно экологическому фундаментализму, современная цивилизация губит природу. По умолчанию предполагается, что дотехнологическая цивилизация живет с оной в гармонии. Ответ. История человечества усеяна обломками дотехнологических цивилизаций, погибших в результате экологических катастроф. Вот, все древние земледельческие регионы от Междуречья до Средней Азии – это пример экологической катастрофы: рыли каналы, засолялась почва.

Есть такая цивилизация индейцев Анасази, которые тысячу лет назад на территории современного Колорадо и Нью-Мексико строили каменные дома по 4 этажа высотой. Она тоже погибла в результате экологической катастрофы, потому что Анасази располагались в речных долинах. По мере увеличения численности населения долина распахивалась, затем распахивался слон. В какой-то момент случался оползень, склон сползал в долину, погибало поле и на склоне, и в долине, перенаселение, недостаток еды, классический мальтус, людоедство. Вот в этих самых 4-этажных домах археологи находят сваренные и высосанные человечьи кости.

По похожему сценарию рушилась цивилизация майя. Остров Пасхи в момент его заселения был покрыт пышными лесами. Люди извели леса на поля, вдобавок на катки для статуй, которые каждый соперничающий клан старался сделать погромаднее. Чем суше становился остров, тем выше становились статуи. Чем выше становились статуи, тем больше пальм рубили на катки. Чем больше пальм рубили на катки, тем более безлесым становился остров. Опять в итоге был чистый мальтус, война, людоедство. Самая большая статуя, кстати, так и осталась недовырубленной в скале.

Вот, очень полезно понять, что, наоборот, технологическая цивилизация нередко преображает природу со знаком плюс, потому что, например, Палестина в начале XX века в ее, кстати, естественном состоянии представляла из себя пустыню пополам с малярийными болотами. А теперь Израиль – это страна-сад. Да, собственно, и Европа где-нибудь в IV веке это был такой мрачный тысячекилометровый лес. Вот, скажите, вам как приятнее жить? В этом лесу или когда вы едете по дороге, вокруг которой рододендроны цветут, за рододендронами поле стоит? Еще раз, отсутствие технологий не гарантирует, что цивилизация не погибнет от экологической катастрофы. Ровно наоборот: оно гарантирует, что цивилизация не сможет ее избежать и предвидеть.

Наконец, я бы заметила еще один момент, что есть европейская цивилизация, которая избежала перенаселения и сопутствующей ему экологической катастрофы. Ну, во-первых, конечно, за счет природных условий, потому что ей в отличие от третьей династии Ура не надо было заботиться о засолении почвы оросительными каналами. А во-вторых, за счет эпидемий и постоянных войн. Во время одной только 30-летней войны в Германии погибло до 40% населения. В-третьих, за счет эмиграции в Новый Свет. Но тем не менее, к началу промышленной революции Европа была страшно заселена. Та самая Англия, которая была сплошь покрыта лесами так, что белка могла перечь Англию, не спускаясь на землю, была вся вырублена на уголь для металлургии. И, собственно, Англию ждала бы деградация и перенаселение, если бы с древесного угля промышленность не перешла на каменный и тем самым избегла экологической катастрофы.

Вот это очень важно понимать, что если бы цивилизация получала металл с древесным углем вместо коксующегося, пользовалась биотопливом вместо нефти, ей бы пришлось вырубить все дождевые леса, все национальные парки, вскопать каждый сантиметр земной суши, все равно ей не хватило бы 10-й части потребляемой ныне энергии. И о том, какая участь ждала Европу конца XIX века без невозобновляемых источников энергии, можно представить себе, посмотрев на Японию, которая к концу XIX века жила за гранью экологической катастрофы, где все леса были вырублены, животных в стране практически не было. Даже самураи передвигались пешком.

То есть вот те дотехнологические цивилизации, которые, в общем, были основаны на симбиозе человека с животным, вот, к середине XIX века в Японии всё это исчезло, потому что поля удобряли человечьим калом, пользовались крестьяне исключительно собственной мускульной силой. Круг смыкался, ресурсов уже не хватало на поддержание жизни животных. Вот, во всех этих древних перенаселенных обществах типа Китая, Японии и Индии крестьянин к середине XIX века жил хуже, чем тысячу лет назад. То есть вот это то, что я очень хочу подчеркнуть: невозобновляемые источники энергии – это не источники экологической катастрофы, это то, что позволило Европе в XIX веке избежать мальтузианской гуманитарной и в том числе экологической катастрофы.

Ну и, наконец, самое главное, ребят. А если мы должны от чего-то отказаться, то в пользу чего? Где золотой век? Вот, возможно, идеалом является земледельческая цивилизация? Но земледельческая цивилизация ни в коей мере не живет в первоначальной гармонии с природой. Земледельческая цивилизация вырубает лес, засоряет почву. Подсечно-огневое земледелие – одна из самых разрушительных экологических практик, которой когда-либо занимался человек. Я уж не говорю, что там 6 миллиардов человек не может прокормиться за счет доисторического земледелия.

То есть если земледельческие технологии так разрушительны, возможно, мы должны вернуться в эпоху собирательства и охоты. Вот проблема. Охотящийся Хомо Сапиенс – тоже один из самых больших разрушителей экологии. Проникнув в Австралию и в Северную Америку, охотники за тысячу лет истребили тамошнюю мегафауну, которую нельзя было потом приручить. На севере Европы они истребили мамонта. Ну что ж, тогда отказаться и от охоты? Заниматься только собирательством? Однако, охота – это наше общее занятие с шимпанзе. Шимпанзе, вообще-то, в принципе, хоть и питаются листьями, но они как раз ловят мелкую дичь, и самец отдает мясо самке в обмен на совокупление. Видимо, вот из этого обычая и выросла человеческая охота.

То есть, значит, надо отказываться не от охоты, а от орудий и от огня. Но вот проблема, человек использовал огонь раньше, чем стал человеком. Мозг – затратный орган, он потребляет 30% необходимой человеку энергии. Развитие его стало возможно только после того, как приготовление пищи на огне позволило человеку усваивать намного более недоступных ранее для него калорий. Огонь известен, по крайней мере, миллион лет, Хомо Сапиенс – 140 тысяч лет назад.

С орудиями то же самое. Первые орудия появились 2,6 миллиона лет назад, Хомо Сапиенса еще не было. Из изготавливало неразумное еще существо, для которого производство этих орудий было частью его расширенного фенотипа как для бобра частью расширенного фенотипа является умение строить плотины.

То есть вот тут-то мы и подошли к самому скальному основанию, потому что получается, что род Хомо начал менять природу, изобрел огонь и стал пользоваться орудием раньше, чем появился вид Сапиенс. Изменения окружающей среды – это часть нашего расширенного фенотипа, это такая же неотъемлемая наша черта как крылья у птицы.

И вот нам предлагают экологические алармисты отказаться как от первородного греха от того, что физиологически является основой нашего существования. Это еще круче, чем отказ от частной собственности.

Всего лучшего. До встречи через неделю.