Код доступа - 2012-07-21

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45 – это наши смски. По-прежнему, на мой взгляд, главной новостью остается потоп в Крымске. И на этот раз вещи, которые меня поразили на этой неделе, это, конечно, поиск власти врагов, которые распространяют слухи про неправильное количество жертв, и покаяния этих врагов, снятое на видео, которые очень походили на покаяния во времена троцкистско-бухаринских процессов. Люди говорили «Извини, мы соврали, потому что мы испытываем такую вражду к власти, что, вот, кушать не можем».

Вы знаете, я вот что подумала. Что, все-таки, уже прошло некоторое время и можно сравнить то, что произошло в Крымске, с другими природными катастрофами. Ведь, не единственная же, все-таки, это природная катастрофа в мире. Вернее, как я уже сказала, в современном мире нет природных катастроф – они всегда имеют социальный характер, потому что человек живет не только в природе, но и в социуме.

Вот, например, так уж получилось, что я на этой неделе была в Израиле и так уж получилось, что я не просто была в Израиле, а проезжала как раз случайно мимо того района, где в декабре 2010 года на горе Кармель бушевал страшный пожар. Это была очень большая природная катастрофа в истории Израиля, и погибло 44 человека, что для Израиля фантастическое количество.

Как они погибли? Из этих 44 людей не было ни одного гражданского. 38 человек – это были погибшие в автобусе курсанты управления тюрем, которых послали эвакуировать заключенных, арабских заключенных около города Хайфы. Ну, в основном, там сидели мелкие арабские преступники в тюрьме, которую их послали эвакуировать. Причем, это был ошибочный приказ, потому что тюрьма уже была эвакуирована, из нее уже вывезли даже всех собак за 1,5 часа до того, как послали этот автобус.

Фотограф Рони Софер, который тоже попал тогда в огненную ловушку, собственно, сфотографировал, как этих собак увезли, и через 1,5 часа приехал автобус. Кроме этих курсантов погибло трое полицейских и трое пожарных, вернее, двое пожарных, а один – доброволец, 16-летний мальчик. А все гражданские, подчеркиваю, все гражданские спаслись.

Как все это происходило? Как погибли эти 44 человека? Это восстановлено буквально в секундах, в том числе благодаря фотографиям Рони Софера, потому что у него на камере стоял, естественно, таймер и некоторым другим фотографиям.

Шла колонна. Колонна, которую как раз возглавлял Софер, который... Ну, это тоже такой, знаете, непростой фотограф, который цветочки снимает. Этот человек поучаствовал во многих израильских войнах в качестве военного, начиная с ливанской войны, а все остальные войны, в которых он не участвовал в качестве военного, он участвовал в качестве фотографа, вплоть до того, что он там снимал суды Линча на Гаити во время падения Дювалье. Вы можете себе представить, каково белому человеку снимать суды Линча, когда черные линчуют черных? А он снимал, вот, крупным планом, как это происходило. То есть это был, скажем так, такой, опытный человек, возможно, опытнее некоторых военных.

И вот он ехал впереди колонны, которая убегала от пожара. За ним шло еще несколько гражданских машин, за ним шла еще какая-то коневозка, за ним шел вот этот огромный автобус, пожарная машина и за автобусом ехала Ахува Томер – это начальница управления полиции города Хайфы, потому что она сопровождала этот автобус.

И вдруг оказалось, что огонь перешел дорогу, что пламя стоит стеной, языки огня 30 метров. Рони все продолжал снимать, поэтому есть соответствующие картинки в интернете. Он мгновенно разворачивается, не переставая снимать, и вся колонна разворачивается за ним. А автобус не может развернуться, потому что он большой, а дорога горная – узкая, это ущелье. И у него начинают плавиться колеса. И он сгорает прямо на глазах всех. Водитель открывает переднюю дверь, из нее успевает убежать несколько человек, но большинство их бежит коротким путем прямо в огонь. Спасаются только трое. Почему спаслись трое, которые выбежали из автобуса, и почему спаслись все гражданские? Потому что в этой колонне была еще пожарная машина. Из этой пожарной машины выпрыгнули 2 пожарника, Дани Хаят и Ури Самандаев, видимо, недавний репатриант с Северного Кавказ. И вот этот вот Дани схватил пожарный шланг, развернул его и начал поливать всех людей, которых он видел в округе, и все машины, которые он видел в округе. К этому моменту вторая стена огня перегородила им дорогу сзади и надо было прорываться через этот огонь. И вот этот фотограф Рони, он говорит, что «я выжил только благодаря пожарным, потому что они окатили мою машину водой – она смогла проехать через пламя». Она тоже расплавилась, тоже там было все нехорошо, но только благодаря, что пожарные, стоя в сердце пожара (они сгорели), продолжали один качать воду, а другой поливать гражданские машины водой, все гражданские сумели уехать. Почему не уехала Ахува Томер? Она была последней (начальница полиции города Хайфы), она ехала за автобусом, она могла развернуться быстрее всех. Развернувшись, она становилась первой. Она не могла развернуться, потому что это она послала этот автобус. Поэтому так получилось, что в этой колонне все гражданские спаслись, а все полицейские, все пожарные, почти все курсанты сгорели.

Причем, все это происходило в секунды, потому что потом по хронометражу оказалось, что огонь прошел 300 метров за 17 секунд.

Почему это так подробно рассказываю? Во-первых, потому что все это восстановлено, во-вторых, потому что... Вот, казалось бы, это невероятная цепь случайностей. Вот этот фотограф потом говорил, что «да, я спасся чудом, для меня разница между жизнью и смертью составляла 3 метра». Но как-то вот это чудо легло так, что погибли начальники и полицейские, а спаслись гражданские. Причем, гражданские спаслись, потому что пожарные до конца выполняли свой долг и, сгорая, окатывали машины и людей с тем, чтобы они могли спастись. Те единственные 3 человека из автобуса, которые выжили, они выжили, потому что они побежали по длинной, не логичной дороге, но при этом они попали под струю воды, которую пускали пожарники.

Это первое. Вот такая история. Второе, что происходило дальше. Дальше оказалось, что государство Израиль не очень готово к этому пожару, потому что, собственно, был декабрь, все химикаты были израсходованы, такого типа самолетов для тушения пожаров у Израиля не оказалось. И тогда премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху вместо того, чтобы говорить «Мы – великие, мы справимся сами, у нас самая лучшая армия обороны Израиля» и так далее, сел тупо на телефон и в течение нескольких часов обзванивал все страны, которые он мог, для того чтобы они прислали помощь. И то же самое государство Израиль в ту же секунду нашло самый большой коммерческий самолет, которым можно тушить пожары, тут же его арендовало и он прилетел буквально на следующий день. Пожар был потушен в течение 4-х дней.

Прилетели все. Прислал даже Египет, прислала даже Палестинская автономия своих пожарных. Это особо радостно отметить, потому что в тот момент, когда Египет, Турция и Палестинская автономия прислали своих пожарных бороться с этим огнем, некоторые арабские деревни, как передавало радио Хайфы, праздновали огонь, обрушившийся на проклятых жидов.

Это второе, что произошло. То есть государство оказалось не готово. Но государство не стало пыжиться и говорить «да нет, да мы самое шикарное, у нас все зашибись», а государство, осознав, что оно не готово, тут же принялось просить помощи и делать все, чтобы ликвидировать пожар.

И, наконец, потом уже наступил разбор полетов. Почему я так подробно рассказываю о том, что происходило в течение 17 секунд на горной дороге? Потому что все это восстановлено. Это восстановлено посекундно прокуратурой, это восстановлено посекундно генеральным контролером государства Израиль (есть у них такая должность) – это человек, который назначается парламентом, абсолютно независим, в течение 7 лет он работает. На его вопросы обязаны отвечать любые государственные служащие, а темы для расследования он выбирает сам. И все то, о чем я сейчас говорю, и многое другое можно прочитать на его сайте – расследование уже закончено.

И встал вопрос первый. От чего произошел пожар? Гигантскую работу проделала полиция. Было очень много слухов, кстати, о том, что это поджоги. Дело в том, что как только начался пожар, начались еще и поджоги в других местах, видимо, связанные вот с этими празднованиями арабскими. И как вы понимаете, это не очень легко доказать, если у вас сгорело на горе Кармель из 8 миллионов деревьев 5 миллионов деревьев, какое дерево сгорело первым. Управление полиции смогло доказать, что пожар произошел по небрежности, я бы сказала, преступной небрежности двух подростков из друзской деревни, которые курили кальян. Угли от кальяна выбросили в помойку, а помойка была очень сухая. Мэр Хайфы потом признавал, что, в общем, с помойкой все было очень плохо, она рано или поздно загорелась бы в такой сухой декабрь. Они, когда увидели эти подростки, что помойка загорелась, попытались справиться с огнем, не смогли и убежали. Вот это выяснила израильская полиция.

И второе, конечно, кто направил автобус в тюрьму, которая за 1,5 часа до этого уже была эвакуирована? Ответ заключается в том, что его направила начальница полиции города Хайфы Ахува Томер, та самая, которая сгорела вместе с автобусом.

И вот это такой страшный момент, чем отличаются некомпетентные начальники в нормальном обществе от некомпетентных начальников в ненормальном обществе. Во всем обществе есть люди, которые отдают не совсем правильные приказы, особенно в критической ситуации, когда информацией невозможно всей владеть. Просто если это общество устроено правильно, они сами несут ответственность за свои приказы. Ахува Томер сгорела вместе с автобусом, хотя, она могла развернуться и уехать первая.

И, вот, это то же самое... Там, к сожалению, российское командование устроено по-другому. Российское командование... Вот, в чем была проблема со сталинской Красной армией? Чем она отличалась от фашистской, гитлеровской, нацистской армии? Она отличалась, к сожалению, в том числе тем, что у нацистов, вот этих проклятых подлых нацистов, которые евреев сжигали в печках, у них начальники армии воевали вместе с армией и погибали, если отдают неправильные приказы. А в России, как замечательно отмечено автором замечательных военных мемуаров Никулиным, который воевал под Ленинградом в убойном месте, в России очень быстро сложилась каста начальников, которые сидели в тылу, пользовали девиц, жрали и пили, и посылали на убой солдат через мясорубку.

Так вот возвращаясь. Собственно, вот это то, что сделал Израиль. Сначала, как оно произошло, потом что было сделано, чтобы бороться с этим, а потом расследование, которое не щадило ничего, никого. И, вот, единственное, что Израиль, конечно, не делал – он не наказывал тех, кто пускал слухи. Когда глава МВД Израиля заявил, что автобус послала Ахува Томер, то ее гражданский муж подал главе МВД иск на 2 миллиона шекелей. И ничего не случилось, этого гражданского мужа не схватили за шкирку, не заставили каяться.

Тех арабов, которые праздновали это дело, не заставили каяться, не было против них никаких репрессий. Это их проблема с «ихними» головами, если они такие. Тех, кто писал, что это был поджог, хотя оказалось, что это не был поджог, естественно... Ну, почему эти люди писали? Потому что это было весьма вероятно. Но израильская полиция не разбиралась с теми блогерами, которые писали, что это был поджог. Израильская полиция разбиралась с тем, что произошло на самом деле.

Вот, если мы сличим то, что происходит в нормальном государстве, с тем, что происходит в России, мы видим несколько страшных моментов. Во-первых, судя по всему. никто не собирается выяснять, что, собственно, произошло на самом деле. Хотя, должна быть парламентская комиссия, которая расследует все. Более того, единственные люди, которые этим озабочены, это, как ни странно, похоже, те же самые оппозиционные экологи, тот же самый Сурен Газарян, который чуть не сел за дачу Ткачева и который первым сказал «Ребята, вы знаете, слухи неправильные. Неберджаевское водохранилище не было открыто, оно не затапливало город».

Что мы видим самое плохое для власти? Мы видим, первое, это слухи. Как я сказала, невозможно было бы представить себе, чтобы в Израиле распространялись по поводу пожара на горе Кармель слухи, что погибших не 44, а, там, 200 или тысяча. Это просто невозможно, потому что государство не дает для этого повод. Слухи – они как тараканы, они заводятся только там, где есть мусорный бачок. Вот, слухи, причем среди населения, не среди оппозиции, первые же, которые начались сразу после потопа – это о том, что открыли нарочно Неберджаевское водохранилище, чтобы спасти то ли Новороссийск, то ли дачу Путина. И второе, что количество погибших составляет несколько тысяч человек.

Если вы помните, у нас тут был в понедельник, на следующий буквально день после потопа Дмитрий Быков в эфире. Еще никого не было, собственно, никаких оппозиционеров еще не было в Крымске, еще волонтеры туда не приехали, и Быков сказал, что слухи такие ходят. То есть это были слухи среди самого населения. И парадокс заключался в том, что приходил Сурен Газарян и говорил «Это неправда», а в блогах местные жители и не в блогах ему отвечали: «Да нет, кто говорит, что водохранилище не было нарочно спущено, тот продался властям».

Еще одна неприятность для властей заключалась в том, что с появлением волонтеров вдруг был развеян миф о всеведущих спасателях из власти вообще, из МЧС в частности. Вот, оказалось, что пока репортажи с мест катастроф вели журналисты, которые прилетели самолетами МЧС, ну, мчсовцы всегда представали в роли такого единственного в России Геракла, который борется со стимфалийскими птицами, Авгиевыми конюшнями. Как только репортажи в ЖЖ стали вести волонтеры и жертвы катастрофы, то вдруг мы услышим (без обид, да?) об мчсовце, который в ответ на просьбу человека, который всю ночь вместе с дочерью провисел на дереве и чудом миновал гибели, и просит этот человек позвонить телефон домой, а мчсовец говорит «У меня свой, а не казенный».

Я еще раз повторю, что бедствие, обрушившееся на Крымск, действительно, имеет социальную, а не природную основу по той простой причине, что не может быть чисто природных катастроф в месте, где нет природы. И если у вас есть дороги, дамбы, водохранилища, ливневая канализация, незаконная застройка, низины, то вот все эти объекты самим фактом своего существования или, наоборот, отсутствия участвовали в трагедии. Но в данном случае что очень важно? Важно, что, во-первых, российская власть... С удивлением я на нее гляжу, она стала бороться не с последствиями трагедии, а с ущербом для собственного имиджа. Вот, на мой взгляд, вопрос №1 для власти заключается сейчас в том, что жителям города Крымска очень трудно платить компенсации. Им реально трудно платить компенсации, поскольку это незаконная застройка, поскольку там люди не прописаны. И как доказать, отличить тех, кто там живет, от тех, кто там не живет, это большой, серьезный вопрос. Тем более, что есть опыт 2002 года, когда еще более худшие потопы были в кавказских республиках и когда компенсации получили все родственники всех чиновников, но рядовые пострадавшие их как-то не очень получили.

И вот на мой взгляд, это первая должна быть забота власти. Вместо этого мы видим, первая забота власти – она почувствовала ущерб собственному имиджу, она пытается что-то сделать с волонтерами, она пытается принять закон о регулировании волонтеров. Это совершенно потрясающе. А, вот, как регулировать человека, который хочет от чистого сердца оказать добро? Ответ заключается в том, что нет, это нельзя, добро должно оказывать только государство, а если оно окажет само себе, то это не важно – добро оказывать запрещено.

И второе, что вместо того, чтобы расследовать причины катастрофы, мы видим эти удивительные видео, в которых люди, кстати, местные жители, которые вольно или невольно являются источником панических и несоответствующих действительности слухов, каются, что они распространяли эти слухи. Хотя, ребята, не надо заставлять этих людей каяться – достаточно было сразу после трагедии вывесить список погибших и сказать «Вот их столько-то, вот их фамилии в интернете. Если у вас есть еще назовите еще».

И что на мой взгляд тут самое важное во всей этой истории? Почему власть почувствовала опасность? Она, ведь, чувствует опасность только самой себе. Вот, когда я в марте этого года наблюдала за выборами, меня потряс тот феномен, что люди, которых привозили на автобусах, вот эти несчастные анчоусы, напиханные туда, которых привозили на специальные участки, они, в общем-то, могли-то проголосовать как хотели, но они шли и голосовали за Владимира Владимировича Путина. Честно. И я заподозрила, что, вот, мыслительная деятельность некоей части российских избирателей протекает без участия таких сравнительно недавних эволюционных образований как кора головного мозга. Ну, вот, если вы проводите выборы в стаде павианов, у вас все стадо проголосует за альфа-самца, причем самые униженные особи будут голосовать охотнее всех.

Но проблема заключается в другом. Если поддержка наиболее бесправными членами общества альфа-самца является иррациональной, это не значит, что она является вечной, это значит, что она прекращается из-за нерациональных причин. И грубо говоря, если телевидение вдолбило вам, что леса растут по воле священного царя, то когда леса сгорят, вы решите, что это произошло из-за того, что у священного царя истек срок годности. И, вот, именно эту опасность и почувствовала российская власть, мне кажется. Потому что...

Знаете, вот есть такой термин, который называется «демшиза». Это вот эти ребята, которые объясняют, что взрывы домов устроил Путин. Если самолет Качиньского долбанулся в Смоленске, это устроил Путин и так далее. Вот, в Крымске выяснилось, что у населения мыслительные процессы населения очень схожи с мыслительными процессами демшизы. Если уж какая-то беда случилась, то это население никогда не будет объяснять глупостью то, что может объяснить злой волей. И вот это, собственно, одна из вещей, почему такие мыслительные процессы, почему я никогда не хочу быть политиком. Потому что политик – это человек, который использует подобные выверты населения, подобные виражи общественного мнения. И я не хочу их использовать – я могу их только комментировать. Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа». И еще важная новость этой неделе – в Татарстане взорвана машина муфтия Татарстана Илдуса Файзова, часом ранее в упор застрелен его заместитель Валиулла Якупов. Файзов абсолютно бескомпромиссно боролся с салафитами, которые захватывали все большее количество постов в исламском обществе. Валиулла был непримиримым противником салафизма, даже у него есть большая книга на эту тему, в которой сказана одна, на мой взгляд, очень важная вещь о том, что у ваххабизма нет опыта мирного сосуществования с другими религиями, включая традиционный ислам, представителем которого был Валиулла Якупов.

Тем не менее, официальный представитель Следственного комитета Маркин тут же объяснил, что убийство не носит идеологического характера, дескать, вот там они не поделили контроль над финансированием организации, занимавшейся организацией хаджей. Меня, честно говоря, это очень удивило. Я не являюсь специалистом по Татарстану. Я тут же позвонила нашему корреспонденту «Новой газеты» Иреку Муртазину, который, собственно, сейчас сидит в Казани и обо всем этом пишет. И Ирек вот с такими вот растопыренными глазами сказал мне, что его тоже потрясли слова Маркина, потому что тот человек, который застрелил Файзова, он 6 пуль выпустил, попал только одной, еще ухитрился ранил себя, он – убежденный ваххабит, что вся Казань в шоке. Что на похороны Файзова пришло всего 100 человек, потому что кто-то пустил слух, что пришедшие будут взорваны, что менты, видимо, уважали этот слух, поскольку на похоронах стояли миноискатели, там всех ощупывали. Да? Нифига себе коммерческий конфликт.

И Ирек мне рассказал совершенно потрясающую историю, которая случилась в апреле, когда Файзов снял ваххабитского имама с одной из мечетей, вернее, снял имама в мечети Кул-Шариф со словами, что тот проповедует салафитский не ортодоксальный ислам. В ответ 100 бородачей приехало в город... Напомню, что это тот самый город, в котором после митингов протеста было арестовано 100 человек. Это тот самый город, в котором сажают ничего не сделавших людей на бутылки. Так вот 100 бородачей приехало в город, их никто не осмелился задержать, имама вернули на свое место. Причем, честно говоря, что меня удивило, что, ведь, это, мягко говоря, не первый случай убийства представителя традиционного ислама в России.

В декабре 2010 года муфтий Кабарды Анас Пшихачев в упор расстрелян. Заместитель муфтия Ставропольского края Курман Исмаилов только что, в феврале этого года был убит. 27 октября 2011 года во дворе собственного дома в Дагестане был расстрелян шейх Сиражутдин Хурикский. Чтобы было понятно, что такое шейх, это представитель традиционного тарикатского ислама, в данном случае тариката Накшбандия, того же, к которому принадлежал имам Шамиль. Это человек, который имеет несколько сотен, а то и тысяч мюридов (Сиражутдин был безумно уважаемый человек в Дагестане), которые слушаются его, которые пьют воду, оставшуюся от его омовения. Вот, чтобы было понятно, это как если бы в России по мотивам религиозной вражды убили святого Серафима Саровского.

Там я даже не буду всех перечислять, да? Там коротко. В 2009 году в Карачаево-Черкесии Исмаил Бастанов, зам главы духовного управления республики. В Кизлярском районе в апреле 2010 года имам Магомед Сайпулаев. В ноябре 2010 года в Хасавюрте имам Басир Салахгереев. Годом ранее в Дагестане в упор расстреляны ректор Института теологии и международных отношений, непримиримый противник ваххабизма Максуд Садиков, его племянник Мусаев.

Я могу зачитывать бесконечное количество. Я обращаю ваше внимание, что о каждом теракте, который направлен против федеральных сил или полицейских, становится известно, нам говорят «Опять взорвали столько-то милиционеров». Каждый раз, когда убивают исламского религиозного деятеля, противостоящего ваххабизму, как воды в рот набрали: «Знаете, это вот что-то там непонятное». Хотя, это очень важно отмечать, чтобы никто не посмел сказать, что «Знаете, мусульмане – это, вот, они все вообще убивают». Потому что убивают ваххабиты именно мусульман.

И вы знаете, я не буду... Традиционное исламское духовенство – это тяжелый вопрос. Очень многие в традиционном исламском духовенстве – они, знаете, как Патриарх Кирилл, со своими нанопылью, со своими часами исчезающими. Но они никого не убивают. Я не знаю случая за исключением каких-то совсем экзотических и мелких, когда вот эти люди, будучи духовными главами мусульман пошли и сказали «Убей того» и их ученики это исполнили. То есть очень ясно видно на этом, кто убивает кого и почему. Потому что еще можно рассказывать, что, знаете, это, вот, федеральные войска этих людей убивают за то, что они преследуют мусульман, которые не так молятся. Но вот очень трудно рассказывать, что муфтиев и имамов, представителей традиционного ислама убивают, потому что они кого-то убивают. Они никого как минимум не убивают.

У нас есть проблема религиозного исламского террора. У нас есть священник Данила Сысоев, которого убил исламист-фанатик. У нас есть журналист Сергей Асланян, которого резали со словами «Ты – враг Аллаха». У нас есть русские, которые становятся ваххабитами, у нас есть Александр Тихомиров, он же Саид Бурятский, который из своего Улан-Удэ поехал возглавлять моджахедов на Кавказе. У нас есть супруги-смертники Виталий Раздобудько и Марина Хорошева, которые в феврале 2010 года взорвались в Дагестане. У нас есть русский ваххабит, кстати, приятель Раздобудько Виктор Двороковский, который сел на 23 года, потому что он готовил теракт, положил бомбу на просушку на батарею, она взорвалась. Двороковский убежал, его поймали, он сел.

И одну секундочку, ребят. Я напомню, что это еще не все. У нас во взрывах 1999 года, во взрывах в Москве вместе с Гочияевым участвовал Денис Сайтаков, который был полубашкир-полурусский. Это было сделано намеренно. У нас в том же 1999 году в сентябре блокпост на трассе «Кавказ» останавливает пустой грузовик, в нем двое русских парней Николай Япрынцев и Игорь Мирошкин. Солдатам показалось странным, что эти люди едут на пустом грузовике в начинающую воевать Чечню. Оказалось, что Япрынцев состоит в том же самом Карачаевском джамаате, члены которого взрывали Москву и Волгодонск. Мирошкин – с ним же. Они ехали во Владикавказ, чтобы купить там грузовик с местными номерами, привести на нем из Чечни взрывчатку и взорвать в удобном месте.

Значит, одну секундочку. У нас меня интересует, например, позиция православной церкви. У нас сейчас очень много говорят о Pussy Riot. Вот скажите, пожалуйста, граждане из православной церкви, вам не кажется странным, что Раздобудько, что Павел Косолапов (еще один русский ваххабит), что они принимают ислам? Вам не кажется, что это как-то связано с нанопылью и с часами Патриарха? Что почему-то их не привлекает православие а-ля Патриарх Кирилл? Вы будете разговаривать только о Pussy Riot? Вы не будете разговаривать о том, почему русские принимают ислам, причем, в его ваххабитской форме?

Более того, у нас, знаете, как-то есть 2 способа описания того, что происходит. Причем, уже не на Кавказе, заметьте, а в Татарстане. У нас есть такой, правозащитный способ описания происходящего: «Вы знаете, вот, да, там происходит что-то такое, но оно происходит из-за того, что нехорошие кровавые силовики преследуют мирных мусульман, которые молятся не так, как другие мусульмане. А дома взорвались? А, ну дома взорвал Путин, чтобы устроить войну в Чечне». Это правозащитный способ описания того, что происходит. И у нас есть правительственный способ описания тог, что происходит, что, дескать, вот, этот террор на Кавказе устраивают иностранные агенты, чтобы развалить великую Россию. Как-то никаких других видов дискурса у нас нету. И самое ужасное, что между этими двумя видами дискурса теряются те люди, которых убивают по идеологическим причинам. Это те представители исламского духовенства, которые противостоят ваххабитскому исламу. И официальный представитель Следственного комитета Маркин после такого убийства говорит «Ну, это коммерческая разборка». Вы знаете, по-моему, это предательство тех людей, которые хотят верить в Аллаха, но при этом не считают, что вера в Аллаха подразумевает истребление всех, кто верит не так, как ты.

+7 985 970-45-45. И, собственно, я возвращаюсь к главной истории, к переменам, которые произошли в российском обществе за последние несколько месяцев, которые, кстати, очень хорошо видны на примере Крымска, потому что я уже говорила, что в 2002 году на Юге России были такие же и даже еще более сильные наводнения, ущерб исчислялся миллиардами, о добровольцах при этом не было и речи. Ну, потому что в 2002 году существовало четкое ощущение, что государство, у него – МЧС, армия, бюджет, ну, оно способно сделать для пострадавших районов в десятки раз больше, чем доброволец. В том же самом 2004 году было бессмысленно ожидать массового движения наблюдателей на выборах или, там, массовых митингов протеста по итогам фальсификаций. И на мой взгляд, самый важный вопрос – это, вот, оно началось, чем оно закончится. На мой взгляд, ключевую роль в совершающихся переменах сыграли 2 фактора. Первый фактор – это появление в России среднего класса, который нуждается для продуктивной деятельности в гражданских свободах. Ну, свобода – это вообще такой общественный продукт, спрос на который приходит со стороны третьего сословия. Ну, вот, свобода в истории человечества не была нужна фараонам, чиновникам, писцам, баронам, чернорабочим, у них просто были иные приоритеты. У баронов, например, безнаказанность, у чернорабочих – 8-часовой рабочий день. Свобода нужна собственникам.

Второй фактор, это невиданный распад государства, потому что государство эволюционировало в России от стационарного бандита до бандита бродячего. И оно не выполняет, ну, некоторых очевидных функций. Ну, вот, просто даже можно посмотреть, чем занимается государство, а чем не занимается. Оно занимается законами против митингов, оно занимается Pussy Riot, оно занимается штрафами за клевету, оно не занимается убийствами исламских религиозных деятелей в той мере, в которой оно должно заниматься. Оно не занимается, ну, скажем, вопросом о том, что на улицах Москвы мигранты вытесняют работающих русских, что нация деградирует на глазах. Или если вы посмотрите, что сейчас там Государственная Дума обсуждает наряду с историей о митингах, то мы неожиданно обнаружим, что Государственная Дума обсуждает вопрос переезда на Кудыкину гору, на Калужское шоссе. Да? С какой стати? Почему на Калужское шоссе должен переезжать, бог ты мой, Парламент? Ну, прецедентов нету. Бывает, что столицы переезжают в новое место как, там, в Санкт-Петербург или в Астану. Но чтобы из исторического центра города... Представьте себе, в Вашингтоне вдруг говорят «Вы знаете, мы Капитолий перенесем куда-нибудь за Белт-Вэй». Это невозможно. Вопрос – почему? Потому что те земли, которые там на Калужском шоссе, - земли сенатора Машковича. Ну, я понимаю, что они вырастут в цене, если на них переедут органы государственной власти и что нашлись в правительстве лоббисты этого решения. Но, простите, как это можно, когда в стране происходят такие вещи, большая забота – как поднять коммерческую стоимость земель сенатора Машковича?

Так вот я просто хочу обратить внимание и относительно появления собственника, и относительно распада государства, что интернет не играет ключевую роль в этих переменах. Он является их катализатором. Ключевые перемены связаны с необратимыми, с тектоническими процессами в обществе и власти.

И ваша покорная слуга уже писала, что сравнительный либерализм путинского режима был в свое время связан с двумя факторами. Один – это тяжело завинчивать гайки, если хранишь деньги за границей. И второй – если у тебя казенная монополия на телевизор, у тебя есть культ альфа-самца и у тебя есть изобилие нефтедолларов... Ну, реально Владимир Путин как и Уго Чавес пользовался бы поддержкой большинства населения. Ну, соответственно, можно было не обращать внимания на всяких там любителей свободы, которые партизанят в интернете, шакалят у посольств.

В декабре лафа кончилась. Стало ясно, что существующая система правления в лице партии «Единая Россия» даже с фальсификациями не получает больше 50%. А сам Путин без фальсификаций если и получает эти 50%, то с трудом. У Путина в этих условиях было 2 пути. Один – пойти навстречу требованиям оппозиции, распустить парламент, объявить новые парламентские и президентские выборы. Ну, Путин победил бы на новых сравнительно честных выборах если не в первом туре, то во втором. Обезоружило бы оппозицию, сделало бы его абсолютно легитимным президентом в глазах Запада. То есть это примерно тот же путь, которым в 1996 году пошел Ельцин. Ну, никто же, даже Зюганов не говорил, что Ельцин не выиграл выборы. Ельцин выиграл выборы. Другой вопрос, каким путем это было сделано, как изнасиловали народное мнение. Но это было выиграно.

На мой взгляд, как-то оказалось, что этот путь для Путина, очевидно, неприемлем. Возможно, благодаря внутренним психологическим установкам, потому что, ну, мне так кажется, что в Кремле мысль о том, что легитимность должна опираться на волю населения, то есть на этих, которых топят как щенков в Крымске, которым там электричество не проводят, когда рядом строится очередная резиденция, ну, вот, как-то глубоко неприятна эта мысль для правителя всея Руси.

Не думаю, что Владимир Владимирович считает себя выразителем интересов бюрократии. Он, все-таки, просто слишком много раз, насколько я знаю, жаловался иностранным лидером, что все вокруг жулики и воры, и не на кого опереться. Ну, на мой взгляд, Владимир Владимирович считает себя непосредственным выразителем воли бога. Ну, вот, бог послал Путина спасти великую Россию, опереться не на кого, все воруют – ну, вот, собственно, об этом был его недавний визит в Израиль, когда он молился.

Соответственно, оставался, очевидно, для такого психологического склада второй путь, то есть это попробовать запугать нарождающуюся оппозицию. Ограничения, штрафы. То есть техническими средствами превратить поражение в победу. Ну, плюс, конечно, надо было как-то идеологически осмыслить вызов, который бросила оппозиция, потому что... Ну, вот, если ты избранный богом правитель, ну, надо же объяснить, откуда вдруг на 12-м году правления появляются какие-то люди и требуют, как в романе у Стругацких, странного. Вариантов-то два: либо эти люди возникли из-за кричащих недостатков в системе управления страной, тогда надо менять систему управления, либо, наоборот, в стране все зашибись, она великая, у нее правитель прекрасный, поэтому враги России этому правителю завидуют и решили его скинуть, чтобы уничтожить Россию.

Ну, и очевидно, что выбрано так или иначе второе объяснение. И я хочу обратить ваше внимание вот на что. Все кричат «Ой, ужас! Там приняли один закон, приняли другой». Ну, я жутко извиняюсь: как раз никакого ужаса. Как раз самый интересный момент в том, что происходит, что репрессии не очень жестоки, что они выходят далеко за рамки всего, что возможно в демократическом государстве, но по уровню насилия они там близко не доходят до настоящей диктатуры. Потому что все законы, которые приняты Думой за последний месяц, объединяют одно. Власти пытаются остаться в серой зоне. За несанкционированные митинги не расстреливают, а штрафуют. Оппозиционерам вскрывают электронную почту, а не вены. Борются не с поползновениями на великого и божественного главу государства, а с педофилией. При этом, конечно, значительная часть этих мер возникает в результате частной инициативы. Условно говоря, я представляю это так, что вот там приходит к Путину какой-нибудь Бастрыкин и говорит «Вот у нас есть тут сведения на Навального, что он украл Кировский лес или поощрял к беспорядкам. Что делать?» Ну, ответ же очевидный? «Поступать по закону».

И, вот, на мой взгляд... Почему я об этом говорю? Очевидно, что по мере роста протестных настроений в этой серой зоне долго продержаться не удастся. Если стотысячная толпа начнет проламывать головы омоновцам, то закон о борьбе с педофилией в интернете не поможет. Нужен будет конкретный и ясный приказ – стрелять или не стрелять. Более того, по умолчанию этот приказ отдать не получится. Вот если придет кто-то и скажет «А вот у нас есть сведения, что будет несанкционированный митинг. Если они пойдут брать Думу, стрелять или нет?» Ну, не получится ответить «Поступайте по закону». Вот это очень важный момент, что очень трудно будет найти в существующей системе власти человека, который возьмется таскать каштаны из огня, понимая, что санкций нет, а шанс быть повешенным через неделю на фонаре есть. И очевидно, что если режим решится на стрельбу, он просуществует еще долго. Вот, иллюзий тут строить не надо: насилие эффективно. И все люди, которые говорят, что «вот, как только они выстрелят, так они сразу погибнут», ну, помилуйте, ребята. Если бы, значит, как они выстрелят, так сразу погибнут, так вот если бы большевиков разорвали бы сразу после стрельбы про кронштадтским мятежникам или после подавления Тухачевским крестьянских восстаний.

Опять же очевидно, что международную реакцию на подобную стрельбу не стоит переоценивать. Потому что печальный парадокс заключается в том, что Россия при Путине стала настолько слаба, что на нее не склонны обращать особого внимания.

Ну, там, условно говоря, представьте себе, вы задаете высокопоставленному американскому чиновнику вопрос «А что вы, Америка будете делать, если Путин пошлет войска на помощь Асаду?» Ответ: «Да не пошлет. Ну, некого ему посылать. Ну, кого он пошлет?»

Так вот, на мой взгляд, вероятность перехода режима из серой зоны в черную достаточно велика. И противопоставить ей можно 2 вещи. Во-первых, это четкое понимание правящей клептократией того факта, что при переходе в черную зону, они все попадут в список Магнитского. Вот, все эти тимченки, ковальчуки, ротенберги, они должны понимать, что там никаких вилл в Швейцарии и яхт на Сардинии больше не будет, отдыхать будут в Сочи, охотиться в Уссурийском заповеднике. Причем, по тем или иным причинам, не всегда связанным с Путиным. Это может распространиться на Дерипаску, на Абрамовича, на Альфу, то есть на крупных бизнес-игроков, которых трудно упрекнуть в том, что они хотели, чтобы Россия управлялась так, как она управляется сейчас. Но эти люди взаимодействуют с властью, потому что крупный бизнес – это всегда больше, чем бизнес, тем более в авторитарных странах, и очень возможно, что на них тоже выпадет осадок.

Второе, что может остановить сползание страны в черную зону, это, опять же, стратегическое понимание того, что когда рушатся кровавые режимы, по-настоящему кровавые режимы, то на смену им приходят еще более кровавые режимы. Вот, к сожалению, настоящее продуманное системное насилие никогда не останавливается лозунгом «Давайте будем жить дружно». Системное продуманное насилие останавливается еще более кровавым насилием.

Вот, если у вас есть британский король, у которого треть парламента голосует против войны с восставшими североамериканскими штатами, то да, там, конечно, в итоге победы могут образоваться Вашингтон и Джефферсон с общим счетом погибших 4 тысячи человек. А, вот, кровавого диктатора Асада могут остановить только кровавые исламисты. Если у вас есть Британская империя, которая уже уходит из всех своих колоний, то, конечно, Махатма Ганди с его лозунгом ненасильственного сопротивления – это, вот, просто ура. А если у вас есть Муаммар Каддафи, ну, хотела бы я посмотреть на ненасильственное сопротивление Муаммару Каддафи.

То есть в случае России это должно означать следующее. Господа, которые находятся во власти или при власти, крупные бизнесмены, вы не хотите в президентах, условно говоря, Навального? Ну, тогда через 3 года или через 5 лет, или через 10, в зависимости от цены на нефть получите в лидеры нации товарища Удальцова. Вот, способны ли эти стратегические соображения остановить даже не Кремль, совокупность и Путина, и всех вокруг, если честно, мне кажется, вряд ли. Потому что мы пока наблюдаем такой процесс положительной обратной связи, при котором каждый человек, который хочет возвыситься, приходит в Кремль и говорит «А вот у меня тут есть идея, ну, там, бороться с педофилией». Он не рассчитывает стратегических последствий, он рассчитывает тактические последствия, заключающиеся в том, насколько он возвысится в иерархии.

Всего лучшего, до встречи через неделю.