Код доступа - 2009-10-17

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина, программа «Код доступа». Телефон для смс +7-985-970-4545.

Очень много вопросов по поводу переговоров Путина с Китаем и особенно по поводу появившейся перед этим в газете «Ведомости» статьи, где перечислялся предположительный российско-китайский договор, в котором Китаю продается Россия вся и еще немножко. Насколько я понимаю, все такие бумаги еще пока имеют предварительный характер. А те, которые имеют окончательный характер, в них идет речь о каких-то миноритарных долях.

Насколько мне известно, в Кремле до жути, просто до колик боятся Китая. Это не такая громкая боязнь, как показная боязнь Америки. Америки мы боимся очень громко, потому что известно, что Америка нас не завоюет. А относительно Китая в Кремле, насколько я понимаю, прочли какую-то страшную книжку, написанную то ли полковником ГРУ, то ли подполковником ФСБ, из серии «Китай нас обязательно захватит». Поэтому страшно боятся проникновения Китая в любые виды российской экономики. Понимаете, тут какое дело? Это такое самовыполняющееся пророчество, как с Эдипом. Эдип очень боялся, как известно, убить собственного отца и жениться на родной матери, и в итоге так оно и произошло.

Что мы видим? Мы видим, что Китай скупает всю Африку, он во время кризиса скупил всю Африку, причем его интересует исключительно сырье, сделал очень много инвестиций в Южную Америку. Китай ведет себя как единственная последняя империалистическая держава. Китай ведет себя так, как вели западные страны в 17-18 веке, т.е. не тогда, когда они одряхлели и стали соблюдать права человека, а тогда, когда они показывали кузькину мать Китаю, Африке и всем прочим государствам.

В этом смысле, конечно, перед китайским напором любая страна очень уязвима в случае, если эта страна перестала быть государством. Ведь проблема заключается в чем? Логика у нас такая: «Китай тащить и не пущать». Что мы можем противопоставить Китаю на Дальнем Востоке? Какие благодетельные меры по развитию экономики на Дальнем Востоке предпринял Владимир Владимирович, чтобы вытеснить потенциально Китай с этого места? Можно перечислить несколько.

Я в прошлой передаче говорила о таможне. Я забыла сказать, что в числе замечательных таможенных изобретений, например, такое. Когда российский корабль после иностранного ремонта заходит в российский порт, то с него сумма ремонта берется как за импорт новых деталей. Что если российский корабль заходит в российский порт с иностранным топливом, то если он потом уходит обратно, это еще ладно, а если он потом будет совершать каботажное плавание вдоль берегов России, то за импорт этого топлива приходится платить.

Или, например, если российский корабль отправляется в путь и в аптечке есть наркосодержащие болеутоляющие вещества, то таможня их как контрабанду арестовывает. Кстати, это единственный случай, когда за это наказывают российский корабль, когда он входит в иностранный порт, потому что ему говорят: «Парни, а чего у вас нет болеутоляющих веществ в аптечках?» Поэтому наши моряки проносят всё это дело на борт контрабандой и уже потом загружают в аптечку. Очевидно, что все эти правила созданы для кормления таможенников и для убивания всякой экономики.

Что еще было сделано за это время Россией на Дальнем Востоке? Есть известный запрет на экспорт необработанного леса, который потом был отменен, потому что когда его вводили, то кто-то доложил в Кремле, что введите запретительные пошлины на экспорт леса и весь лес будет перерабатываться на российской территории. Оказалось, что никто Россию на мировых рынках не ждет, особенно в Китае. И Китай начал завозить лес из Бразилии и Африки, тем более что он там, как вы понимаете, растет побыстрее.

Есть фактический запрет на экспорт железного лома. Как только один из хороших знакомых Владимира Владимировича Путина, а именно г-н Ротенберг получил очередной контроль над очередным морским портом, то всем сразу сказали: «Ввозите лом через этот порт». Совершенно необъяснимое распоряжение воспоследовало буквально несколько месяцев назад, когда потребовали всю рыбу, которая подлежит экспорту, сначала выгружать на площади и пересчитывать. Вы можете сами представить. Вот сейчас ловит какой-нибудь корабль что-нибудь в Охотском море, вот он этот гребешок или эту треску повезет на площадь вываливать, чтобы она там, если она свежая, пролежала две недельки, пока она не стухнет. Совершенно потрясающее распоряжение.

Я уже не говорю о великом распоряжении о запретных пошлинах на импорт иномарок, потому что «АвтоВАЗом» у нас руководит г-н Чемезов, тоже друг Владимира Владимировича. Ведь выбирать приходится – либо «АвтоВАЗ», либо Дальний Восток. Вот, видимо, выбрали то, что принадлежит г-ну Чемезову. Потому что Дальний Восток ведь Чемезову не принадлежит. Вот это всё благодетельные распоряжения.

И в какой-то момент после суммы этих распоряжений, конечно, в Кремле доносят: «Слушайте, а у нас на Дальнем Востоке люди-то вымирают, работы нет, давайте что-нибудь хорошее сделаем». Тогда говорят: «О-о, давайте проведем Азиатско-Тихоокеанский саммит 2012». А что нужно для саммита? А для саммита давайте построим мост на остров Русский. Просто как в «Мертвых душах» Манилов. На острове Русский живет три тысячи человек. Никакой инфраструктуры там нет. Всю инфраструктуру для саммита планируется завозить через мост. Мост пока… Построили какие-то люди два пилона. Похоже, не успевают. То, что я знаю последнее, что кинулись к китайцам, к тем же китайцам: «Постройте нам, пожалуйста, остальной мост вовремя». А китайцы сказали: «Нет, мы не успеем». Знаете, если китайцы не успеют, то просто понятно, что никто в мире быстрее китайцев не строит.

Еще когда мост был в проекте, говорили Владимиру Владимировичу: «Вы знаете, мост, в котором пассажиропоток 50 тысяч машин, не имеет смысла строить на остров, на котором живет три тысячи человек». Ответ был потрясающий: «А давайте там еще за десять миллиардов долларов построим университет». – «А кто в университете будет учиться?» – «А китайцы». – «А с какой стати китайцы поедут в университет во Владивостоке? Они, к сожалению, давно в Гарвард уезжают». Вот это то, как ведет себя Россия.

На самом деле есть очень похожий механизм поведения. Он демонстрировался, например, Китаем в начале 20 века. Если вы посмотрите на российско-китайскую границу, там была такая штука, она называлась КВЖД – Китайско-Восточная железная дорога. И Китайско-Восточная железная дорога символизировала тогда факт проникновения России в Китай. Это была еще китайская территория, но реально там была Россия. Китай, если вы помните, в то время будучи слабой державой, будучи тем, что называется failed state (неудавшееся государство), он же ведь очень страшно боялся иностранцев, он боялся иностранцев, просто как Кремль сейчас боится, до колик, до ужаса.

В Китае была императрица Цыси, у нее были собственные проблемы с преемственностью власти, ведь она была женщина, женщины в Китае не имели права править. Поэтому она решала проблему преемственности так. Она заводила себе очередного Дмитрия Анатольевича Медведева, такого маленького императора, обычно 5-6 лет. Когда он вырастал до 19 лет, с ним что-то случалось, и заводился другой Дмитрий Анатольевич. Императрица Цыси очень не любила иностранцев. Она фактически поощряла движение ихэтуаней, тех самых китайских боксеров, которые собирались вокруг местного китайского озера Селигер и рассуждали, что они на самом деле как китайцы гораздо круче всех на Западе, что они всех на Западе могут уделать одной лаптёй, и что они по ночам летают над вражескими городами Париж и Лондон, насылая на них чуму и смерть.

Если вы помните, в конце концов ихэтуани подняли восстание, они были полностью убеждены в своем собственном моральном превосходстве над Западом и в том, что пули их не берут. Но, к сожалению, западные коммерсанты этого не знали и поэтому их просто расстреливали. Это потом из ихэтуаней сделали монахов Шаолиня, и потом Голливуд стал снимать фильмы про замечательных китайцев, которых не берут пули. А тогда еще Голливуда не было, и поэтому иностранцы не знали, они были еще империалистами, они еще не были сторонниками прав человека и любителями голливудских картин.

Это я всё к чему? Несмотря на то, что императрица Цыси была очень против иностранного проникновения в Китай, вследствие качества управления г-жой Цыси и качества китайской бюрократии оно всё так и произошло. Вот сейчас Россия находится в том же самом состоянии. Китай, видимо, будет проникать в Россию. Причем, если мы видим, что в африканских странах, в Южной Америке он скупает источники сырья, платя что-то государству, то вследствие характера российского бизнеса что произойдет? В какой-то момент станет ясно, что имеющиеся у нас технологии не достаточны для освоения нефтяных и газовых месторождений, которые уже принадлежат разным людям из Кремля. Станет нужно договариваться. Договариваться с Западом… Западу скажут: «Пожалуйста, мне как-нибудь вот так вот косо…» Западу плохо договариваться косо. Китай в этом смысле гораздо гибче, Китай умеет договариваться косо, поэтому у него есть преимущество.

Как я уже сказала, вся проблема заключается в том, что, в отличие от стран Запада, Китай ведет себя не так, как Запад вел в 20-м веке, а так, как Запад вел себя в 17-18-м. И в связи с этим Россия является таким же failed state, как Китай был в начале 20-го. В связи с этим – боятся они, не боятся Китая, будут они подписывать, не будут – вряд ли это будет форма территориальной экспансии. Трудно себе представить, зачем Китаю холодные территории. Но вот что это будет форма такой же экспансии, как в самом Китае в начале 20-го века, когда чиновники были китайские, но этим чиновникам платили и покупали их. Вот это будет примерно так же, наверное: чиновники будут российские, а платить и покупать их будут китайцы. Поскольку мы видим, что Россия не контролирует уже собственные территории, например, ту же Чечню, то трудно представить себе, как при таком раскладе она будет контролировать Дальний Восток.

Тут мне пишут, что у Путина была очень грустная физиономия в Китае. Вы представьте себе – только одна мелкая деталь. В Шанхае несколько лет назад построили первый в мире поезд на магнитной подушке – «Маглев». Он идет из аэропорта. Купили эту технологию у «Сименса» за шесть миллиардов евро. Причем «Сименс» разработал ее уже давно, но ее никто у «Сименса» не покупал, просто было физически слишком дорого. А Китай ее купил. Построил поезд, он идет со скоростью 430 километров в час. Это невероятно. Сорок километров дорога. А после этого Китай быстренько эту технологию передрал, как он передирает всё, и теперь уже строит свои. «Сименс» рыпнулся, говорит: «Ребята, вы нарушили наши авторские права. Мы сейчас пойдем в суд». «Хорошо. Если вы пойдете в суд, идите в суд, – говорят китайцы. – Но после этого вы ни одного контракта в Китае не получите». И не пошел «Сименс» в суд. Я думаю, Владимир Владимирович оценивал вероятность того, что в России можно построить к Олимпиаде вот такой поезд на магнитной подушке за шесть миллиардов евро, да еще потом расколоть технологию.

У меня есть вопросы о продолжающейся, вернее о затихающей травле «Нашими» Александра Подрабинека. Что меня изумило в этой истории? Почему-то никто не обратил на это внимание. «Наши» заявили, что они защищают ветеранов. При этом эти молодые парни, 17, 18, 19 лет, которые оставляют вокруг озера Селигер пустые бутылки и презервативы, они травили старого, пожилого человека, который отсидел. Это вот такая несколько немыслимая ситуация. Потому что есть определенное уважение молодых людей к возрасту. Оно составляет основу всякой нормальной цивилизации. И если «Наши» говорят, что они уважают ветеранов, почему же они в данном случае не уважали пожилого человека? Почему же они набрасывались на него стаей? Это такая деталь, которая невозможна на Кавказе. Я думаю, невозможна в том же Китае, кроме как во времена хунвейбинов. Очень много это говорит о состоянии наших российских общественных умов. Это первая вещь, которая очень важна.

А вторая вещь из всей этой истории, она же очень смешная. Впервые в связи с тем, что эта история прекращается, Владислав Юрьевич Сурков, куратор «Наших», оказался в комическом положении. Это очень опасно. Великим идеологам можно быть страшными, можно быть ужасными, можно быть проклинаемыми. Вот пусть ненавидят, лишь бы не смеялись. Ведь что произошло? Была хорошо отлаженная машина, которая залупалась то на эстонское посольство, то на поляков, то на грузин. Она работала по очень странному принципу: кнопочка нажималась – оно включалось, и две недели мы слышали проклятья в адрес поляков или эстонцев, потом кнопочка нажималась – всё выключалось, и про поляков или эстонцев ничего. Так, кстати, не бывает. Потому что если у какой-то нации или у какой-то группы людей хроническая ненависть или к полякам, или к эстонцам, или к грузинам, или к евреям, она проявляется постоянно, она не проявляется после того, как включилась кнопочка. И никогда в это особо не вмешивались.

И тут вдруг то ли в связи с международным потеплением, то ли в связи с перезагрузкой – нельзя ругать кого-то за рубежом, давайте нападем на Подрабинека. Нажалась кнопочка – напали на Подрабинека. И вдруг оказалось, что за Подрабинека вступились так, как не вступались за эстонцев. То говорит Франция, то говорит еще кто-то, то говорит Элла Памфилова. А президент, вместо того, чтобы поддержать «Наших», вдруг дает понять, что есть масса людей, которые очень хотели бы быть его подметками, и он не всех пускает в свои подметки. И «Наши» сказали: «Мы прекращаем».

Как я уже сказала, здесь этот комичный момент, он очень важен. Он совершенно смертелен, мне кажется, для нынешней идеологии, для нынешних идеологов. «Наших» сейчас сравнивают с Гитлерюгендом или с комсомолом. Неправда же это. На самом деле в истории человечества очень мало движений, в которых использовалась когда-либо разрушительная сила молодежи. Ведь человек устроен как? Из-за того, что у него появились мозги, у него начался некий большой промежуток между 15-ю годами, когда происходит физическое созревание, и человек физически может завести семью, убивать врага (на Кавказе с 15 лет мальчик считается совершеннолетним), и тем периодом, когда происходит интеллектуальное созревание.

И в течение всего этого времени – не важно, в средневековье, в античности – полностью созревшему человеку говорили: «Нет, ты поучи пока еще логику, нет, ты поучи пока еще математику, нет, ты поучи пока еще сопромат». Естественно, что молодая душа против этого протестует – собственно, это и называется подростковый протест, – она ненавидит в этот момент взрослых. Эту энергию очень опасно использовать. Эту энергию на самом деле практически никто никогда не использовал.

Если мы посмотрим, допустим, на тот же комсомол, то ведь комсомол не занимался тем, что унижал пожилых. Комсомол, помимо того, что это была доктринерская организация с самого начала 20-х годов… Какой был лозунг комсомола? Рабфак. Стремимся к знаниям. И одна из немногих организаций, в которых использовалась эта деструктивная энергия молодежи, это был Савонарола. Вот когда начался Ренессанс, вот тогда Савонарола собрал маленьких мальчиков, которые ходили по всей Флоренции и отбирали у людей тщеславные вещи и сжигали их на кострах. И это были мальчики, которые были в пользу невежества против Ренессанса.

Другой случай, когда это использовалось, это был Мао, хунвейбины во время культурной революции. Тогда происходили совершенно невероятные вещи, потому что заслуженные партийцы – какие бы они ни были, но они были партийцы, они были пожилые люди, актрисы, представители интеллигенции, – они мгновенно были уничтожены вот этой нахлынувшей наглой молодой толпой 17-ти, 18-ти, 20-летних юнцов, которые не просто ничего не знали, а которые этим гордились. Старых заслуженных профессоров вытаскивали посреди толпы, били их палками, выдавливали им глаза, срывали с них одежду, разграбляли их дома, из этих домов вытаскивали самое ценное и говорили: «Вот это старье, этого нам не надо». Это Мао сделал специально, чтобы расправиться со старой партийной элитой. Хунвейбины, будучи людьми очень невежественными, молодыми, думали, что теперь-то они получат всё. Как известно, хунвейбины ничего не получили. Потому что, естественно, уж если ты расправился со старой элитой, то хунвейбинов всех ждала очень плачевная судьба.

Тот факт, что в России существует движение добровольных хунвейбинов, людей, которые ни в Гарвард собираются, они собираются на озеро Селигер. Я года два здесь ехидничала, что удивительное движение «Наши». Во всем мире молодежные движения означают какую-то норму образования, во всем мире – не важно, в Казахстане, в Корее, в Китае – одна из целей молодежных движений – отправить людей за рубеж, чтобы они там учились. Кто из «Наших» поехал за рубеж учиться? По-моему, мои слова возымели что-то, потому что, я видела, в печати промелькнуло, что «Наши» посылают куда-то кого-то учиться. Так и не поняла, послали ли.

И вообще, эти люди могут по своему интеллектуальному уровню пройти в Гарвард? Потому что до этого мы видели, что на озере Селигер совершенно потрясающие конкурсы организовывались: кто хочет работать в такой-то администрации, кто хочет работать в «Газпроме». Т.е. потрясающая жизненная цель у людей – работать в «Газпроме». 17 лет мальчику. Я уже говорила, что удивительно то, что подлость не окупается в современной России, что парень, который будет работать над собой и поедет в Гарвард, он, конечно, заработает больше, чем эти молоденькие хунвейбины. Страшно, что этот парень поедет в Гарвард, но посмотрит на этих людей с озера Селигер и там, в Гарварде, и останется, не вернется.

У меня очень много вопросов про выборы. Откровенно говоря, я не считаю, что в России случилось что-то интересное в воскресенье. Вот если бы выборы в прошлое воскресенье были честными, это была бы новость. А так меня заинтересовали в выборах только две истории. Одна – это снятие, вернее попытка снятия «Яблоком» Галины Хованской с выборов с Мосгордуму. Это как-то странно, от «Яблока» этого не ожидаешь. Ожидаешь это от «Наших», от «Единой России». Тем более что если «Яблоко» пыталось таким образом заслужить благосклонность Лужкова, которому мешает Хованская, насколько я понимаю, то ведь не заслужило. Я уже говорила, что подлость не окупается. Это удивительная черта современной России, что такое количество холуев, жаждущих услужить власти и получить свою копеечку, что если бы всем им раздавали копеечки, то ни на какого «Гунвора» бы не хватило. Поэтому их всех кидают.

Вторая история, которая меня сильно удивила, это были выборы в Дербенте. Меня удивил не столько весь бардак, который внутри этих выборов произошел. Ведь там что произошло? Глава Дагестана Муху Алиев потратил чуть ли не несколько месяцев на то, чтобы обеспечить победу Феликса Казиахмедова, нынешнего мэра. Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Я продолжаю программу «Код доступа». Телефон для смс +7-985-970-4545. Итак, я говорила про выборы в Дербенте, где не столько меня удивили те безобразия, которые творились… А там безобразия творились с обеих сторон. И я хочу просто объяснить, что тот человек, который рассчитывал на победу, бывший прокурор Дагестана Имам Яралиев, это человек, который эту систему безобразий создавал. Вот при нем это начиналось. И когда он был прокурором, он по поводу этого никогда не протестовал.

Он вообще довольно замечательный человек. Ведь когда он был прокурором Дагестана, там появилось довольно много имущества всякого – минеральная вода «Рычал-Су», – и оно было записано на дядю прокурора, если я не ошибаюсь. И дядя почему-то решил, что это принадлежит ему. После этого на дядю было заведено уголовное дело. Это не характерная для Дагестана история. Потому что после этого дядя стал очень много рассказывать о самом прокуроре Яралиеве, рассказывал, как тот оружие возил.

В общем, много интересного мы услышали о том, как устроена прокуратура в Дагестане. Так вот огромное количество безобразий, которое там творилось, насколько я понимаю, творилось именно сторонниками прокурора, там 15-20 тысяч рублей давали за голос, это нормально в Дагестане, но обычно все-таки в горных селениях, в которых одновременно проходили другие выборы, там было полторы-две тысячи рублей за голос. Насколько я понимаю, эти закрытые участки, они тоже были связаны с тем…

Короче говоря, все там были хороши. Меня удивило другое. Ведь с чем связана идея недопущения прокурора быть мэром Дербента? С тем, что он нехорошо отозвался о Муху Гимбатовиче Алиеве, президенте Дагестана, и назвал его в паре телевизионных интервью желтым земляным червяком. Меня удивил уровень проблем, которые решает президент Дагестана. На всю страну скандал.

Вот есть Дагестан. Вот есть регион, который в 1999 году спас Россию. Потому что когда Басаев вторгся в Дагестан, он считал, что это называется освобождением Дагестана. Басаев был уверен, что весь Дагестан его поддержит. И если бы весь Дагестан, или хотя бы половина Дагестана, или хотя бы треть аварцев его поддержала, то России бы сейчас на Кавказе не было. И Россия настолько неблагодарна, что она даже этого не заметила, она искренне решила, что вторжение с Басаевым выиграли ее войска. Но бог с ним. Вот есть республика, которая, когда в ней оказались чеченцы, сказала: «Мы не с чеченцами, мы с русскими. Мы не с ваххабитами». Тогда ваххабизм в Дагестане оказался внезапно маргинальным движением.

Сейчас ваххабиты всё больше облагают данью бизнес, всё больше облагают данью бюджетные деньги, практически ничего бюджетного без участия ваххабитов уже нет. И это президента Дагестана не волнует. Его волнуют выборы человека, который назвал его желтым земляным червяком. Его волнует тот факт, что его сын был уволен из налоговой инспекции Мокрецовым, начальником московской налоговой службы, после того как этот сын угрожал российскому чиновнику, присланному из Москвы. Потом этого чиновника бандиты вывезли на свалку и там выкинули. Вот две вещи, которые президента Дагестана волнуют. На мой взгляд, это показывает, что позиции России на Кавказе сильно слабеют.

Что же касается выборов… Господа мои хорошие, в 2007 году в России был проведен замечательный опрос: вращается солнце вокруг земли или земля вокруг солнца? 27% людей ответили, что солнце вращается вокруг земли. Поэтому когда я вижу, что «Единая Россия» получает гораздо больше, несколько больше, чем 27% голосов на выборах, я, конечно, не удивляюсь. Я не демократ, я не считаю, что люди, которые считают, что солнце вращается вокруг земли, имеют какое-то право голоса, должны обязательно его иметь, до тех пор, пока они не выучатся хотя бы астрономии на начальной стадии. Сколько у нас получила «Единая Россия»? Если честно, не следила, то ли 109, то ли 120% голосов. Господа, я вам хочу сказать, что 120% голосов она и получила. Потому что если никто не вышел, если никто не вякнул, если все утерлись, значит, 120% голосов. Хотите? Будет 150.

Есть одна вещь, которая называется фальсификация на выборах, которую, если честно, как я уже сказала, мне не интересно обсуждать. Потому что если никто против фальсификаций громко не протестует, то, считайте, их и нет. Есть другая страшная вещь. Она называется «а если бы фальсификации не было». Если я не ошибаюсь, на том участке, где голосовал Владимир Владимирович и где в связи с этим было много журналистов, поэтому не было фальсификаций, по-моему, именно на этом участке КПРФ у нас взяло 40%, «Единая Россия» – 25%, «Яблоко» – 17%. Я точно не помню, как в стихах, но приблизительно эти цифры. Кстати, это же всё центр Москвы, если не ошибаюсь, университет рядом. У нас так интеллектуалы голосуют: КПРФ – 40%.

Вот не было бы фальсификаций. Что бы было? Это довольно страшная история, о которой я много раз говорила и которая связана с тем, что сейчас, когда нам объяснят, что такая хорошая вещь демократия – объясняют в России, объясняют на Западе, – то почему-то считается, что, если весь народ допустить голосовать без фальсификаций, он проголосует за свободу. А потом приезжаешь куда-нибудь в Боливию и видишь, что народ с восторгом голосует за товарища Эво Моралеса, который всем раздает по 200 боливиано при средней зарплате 500. И все боливийские заборы усыпаны словом из трех букв, только не тем, которое в России, а на них написано «Эво». В Венесуэле точно так же голосуют за замечательного товарища Чавеса. И в Иране точно так же голосуют за Ахмадинежада.

Что, кто-нибудь действительно считает, что результаты выборов в Иране были сильно поддельные? На том основании, что образованные люди в Тегеране, в столице, у которых высшее имущество, у которых высшее образование, которые действительно понимают жуть всей этой политики, на том основании, что эти люди вышли на улицы, кто-нибудь сомневается, что глубинка проголосовала за Махмуда Ахмадинежада, который говорит: «Мы, Иран, передовая держава, покажем Западу кузькину мать»? Это такой парадокс, который почему-то не могут никак оценить в той же Европе сейчас и ответ на который знал еще Аристотель, ответ на который знал еще Макиавелли. Если страна нищая, то в ней не может быть демократии, потому что демократия в такой ситуации кончается диктатурой, кончается Моралесом, кончается Сальвадором Альенде.

А когда какой-нибудь Пиночет приходит и свергает Сальвадора Альенде и втаскивает насильно свою страну в общество богатых – и сейчас Чили процветает, – то, понимаете, какая парадоксальная вещь… Приезжаешь в Боливию и видишь, как я уже сказала, эти боливианские заборы, украшенные тремя буквами, и видишь очередь, которая стоит на центральном бульваре города Ла-Паса, единственном безопасном месте в городе Ла-Пасе, и эта очередь из крестьян, которые приехали получать паспорт, чтобы проголосовать за доброго президента Моралеса. И кого ни спросишь, все говорят: «Ой, какой хороший президент Моралес».

Едешь после этого в Чили. Едешь тысячу километров по полному бездорожью, 60-полосное шоссе, хочешь – по колючке, хочешь – по кактусу. Приезжаешь в Чили. Как только пересекаешь границу Чили, природные условия меняются – появляется четырехполосное шоссе идеальное. Приезжаешь в Сантьяго. Вокруг небоскребы необыкновенной красоты. Представьте себе Нью-Йорк. Только небоскребы поновее, улицы пошире, и народ улыбается.

Фантастическое зрелище, особенно после Боливии. Спрашиваешь: «Ну и как вам Аугусто Пиночет?» «Ой, он столько народу убил, он такой нехороший человек». Почти каждый, кого спросишь, все знают, что Пиночет нарушил их гражданские права и убил сколько-то тысяч человек. А у нас в России Сталин убил несколько миллионов человек с противоположным результатом, и никто его не ругает особо. Т.е. есть такая парадоксальная вещь, что демократия в нищей стране кончается диктатурой, кончается Шариковым – народ хочет всё поделить.

Почему победил Мао в Китае, проигрывая все битвы? Потому что на его стороне был народ, который хотел всё поделить. Что будет с Китаем, если сейчас там будет демократия? Там проголосует 700 миллионов крестьян. На самом деле не 700 миллионов, там где-то миллиард, потому что в деревне он плодятся без паспортов. Вот этот миллиард проголосует или просто скажет своё слово – и не будет никакого китайского чуда, а будет опять новый Мао. Другое дело, что все те, которые отстаивают и которые говорят, что не нужна демократия, а нужна диктатура… Тут же важен вопрос качества диктатуры.

Если мы посмотрим на европейские страны того времени, когда создавалась Европа – 17-18 вв., то это же не были демократии, это же были авторитарные режимы. Но успех той или иной страны зависел от качества этого авторитарного режима. Если это был авторитарный режим как в Англии королевы Елизаветы, который защищал торговца и поощрял частное предпринимательство, это было одно.

А если это был такой авторитарный режим, как в Испании, которая умудрилась всех своих конкистадоров казнить и заменить чиновниками, которая умудрилась изгнать или сжечь на костре и евреев, и маранов, и вообще всех, кто свободно мыслил, Испании, в которой приблизительно треть населения стала тунеядцами, т.е. или чиновники, или монахи, в крайнем случае аристократы, которые ничего не делали, то вдруг мы видим, что эта страна с великолепными природными данными, она вдруг как-то выпала из соревнования.

К сожалению, сейчас Россия идет путем Испании, она скатывается на другое место в мировом порядке. И это непосредственно зависит от качества правления. Потому что быть диктатурой совершенно недостаточно, важно быть хорошей диктатурой. Важно быть как в Сингапуре, или как в Чили, а не как на Филиппинах или как на Гаити. Важно употреблять доставшуюся тебе власть на то, чтобы обеспечить жесткие правила игры, а не на то, чтобы набить себе карманы и оффшоры.

И в этом смысле замечательно в свое время сказал тот же самый Аристотель. Он же делил режимы очень просто. Он их делил не только по количеству правящих. Есть монархия, когда правит один. Есть аристократия, когда правит несколько. Есть демократия, когда правит народ. Он их делил по качеству управления на плохие и хорошие. Он говорил, что есть хороший режим, когда правит один, – это монархия. А есть плохой, когда правит один, – это тирания. Есть аристократия, хороший режим, а есть олигархия, точно такой же, но плохой. Есть демократия – хороший режим, а есть охлократия, точно такой же, но плохой. И на самом деле это очень глубокая мысль.

Парадокс заключается в том, что режимы делятся не по форме, а по качеству управления. И несмотря на то, что, конечно, очень трудно дать определение, какая диктатура хорошая, а какая плохая… Точно так же, как очень трудно определить роман – какой хороший, какой плохой. Но на самом деле это чувствуется с помощью носа. И это выражается, спустя пять лет, в том, что происходит в стране, – строятся на ней поезда на магнитной подушке или строятся в ней исключительно резиденции президента.

Есть одна замечательная история, которую я не могу не прокомментировать, она случилась на этой неделе. Arctic Sea. Адвокат подсудимых, захвативших или якобы захвативших этот несчастный Arctic Sea, некто Омар Ахмедов, заявил, что он будет жаловаться в Европейский суд по правам человека, что права его подсудимых нарушены и так далее. Мне стало жутко интересно, кто же это такой Омар Ахмедов, который так храбро вступается за своих подзащитных, что даже в Европейский суд собирается.

Я смотрю, что это дежурный адвокат на ФСБ-шных процессах, что в 2002 году он был адвокатом сотрудника спецслужб Александра Сыпачева, обвиняемого в шпионаже. Кстати, добился для него вместе пятнадцати восьми лет. Потом был другой шпион, Игорь Вялков, тоже военнослужащий, подполковник. Его адвокатом тоже был Омар Ахмедов. Причем – удивительное дело – на первом заседании суда Вялков Омару Ахмедову заявил отвод. Но судья не удовлетворил этот отвод, и Омар Ахмедов продолжал быть адвокатом несчастного подполковника.

Но самое потрясающее произошло в 2004 году, когда Омар Ахмедов оказался адвокатом тех катарских бойцов, которые были арестованы после того, как в Катаре были арестованы наши офицеры, замочившие Яндарбиева. Смешно было то, что г-н Ахмедов... Казалось бы, что можно сказать, когда там, в Катаре берут убийц – может быть, они хорошие, может быть, они для государства старались, но они убийцы, – а в ответ Россия по какой-то хамской привычке просто арестовывает двух катарских бойцов? Можно сказать «беспредел», «позор». Что говорит Омар Ахмедов? Цитирую: «Всё было предельно корректно». Во какой адвокат.

И этот замечательный адвокат, у которого всё время было так хорошо со спецслужбами, он сейчас защищает этих гавриков и обещает жаловаться на наш беспредельный режим в Европейский суд по правам человека. Почему всё это выглядит смешным? Потому что часть этих людей, насколько я понимаю, граждане Эстонии и Латвии. Так пусть они обратятся в соответствующие консульства своих стран за защитой, если им нужна защита, а не спектакль. Мы уже понимаем, что это спектакль. Мы понимаем это, потому что мы читали в «Газете.ру», как подсудимые в ожидании следователя кладут ноги на стол, чего обычно подсудимые не делают. Нас пытаются заставить обсуждать не то, что вез Arctic Sea, а нас пытаются заставить обсуждать заявление адвоката Омара Ахмедова. Вы знаете, а мы не будем.

Есть еще вопросы про заявление Патрушева о возможности нанесения Россией превентивного ядерного удара. Как раз очередная перезагрузка, а Патрушев говорит, что Россия нанесет превентивный ядерный удар. Вы понимаете, какая проблема?.. Советский Союз, он никого не пугал, он не говорил, что нанесет превентивный ядерный удар. Он, наоборот, говорил, что страшное миролюбивое государство, а его все боялись. А представляете трагедию нынешнего Кремля? Они то бомбардировщик пошлют к берегам Америки, то флот туда пошлют, то над авианосцем пролетят, то скажут, что нанесут превентивный ядерный удар, а эти наглые люди на Западе всё равно не верят, что ни превентивный, ни какой-либо ядерный удар будет нанесен по стране, где эти ребята покупают свои виллы, и по банкам, где эти ребята держат свои счета.

Есть у меня еще один вопрос, очень тяжелый вопрос – про «АвтоВАЗ», который на этой неделе собрался на забастовку, и вообще про возможность народного протеста в России. Народные-то протесты в России возможны, особенно если будет ухудшаться экономическая ситуация. С тем же «АвтоВАЗом» понятно, что если «Ростехнологии» делают убыток в тысячу долларов на каждой машине еще по результатам 2008 года, если они показали такие выдающиеся результаты, которые никогда не показывал даже Каданников, то «АвтоВАЗу» придет конец.

Вопрос не в том, возможен ли протест. Вопрос в качестве протеста. Это ровно то, о чем я говорила только что, когда говорила о качестве демократии. «АвтоВАЗ» абсолютно не конкурентоспособное производство. Его же рабочие бастуют для чего? Для того чтобы его сохранить. Как? Мы же знаем, что в цехах «АвтоВАЗе» можно спокойно по сотовому телефону договариваться о вывозе деталей с завода, людям, которые этим занимаются. Я не говорю, о чем договариваются менеджеры. Понятно, что они вывозят детали не ведрами. Понятно, что у них другие способы. Вот как устроен этот завод. «Идеальная площадка для тренировки бульдозеристов», – как сказал один японский менеджер, его посетив. В чем состоит народный протест? В том, чтобы этот завод сохранить.

Когда я в свое время была в очередной командировке на Алтае, так получилось, что я объехала несколько мест, где был этот самый народный протест. Выглядело это примерно так. Вот город под названием Акташ. Город в свое время существовал на ртутном руднике, который начал разрабатываться в 1949 году и, соответственно, к настоящему моменту полностью выработан. Последнее, что сделали хозяева рудника – они завезли для переработки ртуть, ртутьсодержащие отходы. Но поскольку к этому времени рудник был полностью растащен, всё горно-обогатительное оборудование, то эти отходы не переработали, а просто зарыли. В результате чего ртуть текла физически по дорожкам на город. Я приехала через год после того, как это произошло, но я всё равно видела эти капельки ртути. А до этого они были ручейками.

Там глава региона Бердников обещал построить школу после землетрясения. Не построил. Люди перегородили трассу. Школу им начали строить. Люди мне рассказывают с вдохновением о том, как они перегородили трассу. Я говорю: «Господа, а почему вы отсюда не уезжаете?» Люди на меня смотрят и говорят: «Это наша родина». Простите, какая родина? Это с 1949 года образовалось. Эти люди живут в пятиэтажках, у них ни клочка земли, у них ни одной собственной коровы. Город просто мертв, потому что мертв рудник, рядом с которым он стоял. Более того, этот рудник страшно опасен, т.е. все там будут рождаться уродами. Люди не уезжают. Зато они протестуют, они хотят, чтобы власть им чего-то сделала.

Другая история из того же рода. Село Урлу-Аспак. Село в свое время имело землю. Когда землю раздавали всем в паи, приехали какие-то начальники из Горно-Алтайска, сказали: «Ребята, вы лучше эту землю не трогайте, оставьте ее в государственном ведении, вам будет рай». Люди согласились. Потом второй раз приехали начальники, сказали: «Отдайте земли компании «Система», у вас будет рай». Люди второй раз согласились. «Система» евтушенковская построила нормальный санаторий на этой земле. Естественно, огородила его стеной.

Стена была очень высокая, потому что к этому времени всё село спилось. Село занималось охотой, оно ездило в тайгу охотиться на барсука, вытапливало этого барсука, из этого барсука получалось где-то треть барреля жира, и на это жило. И шишки кедровые собирало. И пило. Взять его работать на эта базу не было никакой возможности, потому что иначе с посетителями базы произошло бы то же, что с барсуками – их бы стали обворовывать. Поэтому высокая стена. За этой стеной вертолетная площадка. В тот момент, когда комплекс, расширяясь, перегородил уже дорогу в лес, где водится барсук и кедрач, вот тут село ощутило социальный протест. Вот тут оно услышало, что, кажется, на Алтай прилетает Путин. Поскольку ОМОН соседние места смотрел на предмет «вдруг Путин прилетит», то село решило, что Путин прилетит на ту самую вертолетную площадку, которая рядом с этими высокими стенами. И они собрались, они перегородили федеральную трассу, они выложили камнями «Путин, верни наши земли», и они пребывали в полной уверенности, что если бы Путин прилетел, то земли бы вернули.

Вопрос о качестве, как я уже сказала, социального протеста. Я не говорю, что в России все протестные движения такого рода. Мы видим «Марши несогласных». Мы видим в той же самой республике Горный Алтай, когда произошла безобразная история с охотой на горных баранов, во время которой разбился полпред президента Косопкин и которую пытались замять, вот тогда вышли на улицы действительно содержательные люди, которые сказали: «Мы не хотим, чтобы нами правил подобный глава региона, чтобы у нас творились подобные дела».

Но на один такой случай сознательного протеста приходится 90% случаев маоистского протеста – «сделайте нам хорошо». Еще раз повторяю, ужас заключается в том, что если в стране нищета – а модель, принятая Путиным, сознательно воспроизводит нищету и необразованность, – то такая нищета порождает авторитаризм, такая нищета даже в случае демократии кончается диктатурой, которая является ее естественным следствием. Она кончается приходом к власти любого, который скажет: «Я всё поделю». Люди не говорят «дайте нам работать». Люди говорят «дайте нам хорошо». Всего лучшего. До встречи через неделю.