Код доступа - 2009-07-04

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина, программа «Код доступа». Телефон для смс +7-985-970-4545.

Если вы заметили, я стараюсь начинать свои программы не с тех новостей, которые сообщают по телевизору, а с того, что, на мой взгляд, является самым главным за прошедшую неделю. На мой взгляд, самым главным за прошедшую неделю было следующее событие, которое очень широко обсуждалось в московских бизнес-кругах. Очень мало о нем писалось, практически только в «Ведомостях» я нашла одну статью, в которой сообщалось, что компания «Газпром нефть» купила контрольный пакет компании Sibir Energy. Само по себе это не важное событие, и не очень важная компания – Sibir Energy, относительно некрупная по сравнению с другими нефтегазовыми гигантами.

Важность события и то, что обсуждалось в московских бизнес-кругах, заключалось в том, что это корпоративный конфликт, в котором впервые фактически принял участие Рамзан Кадыров. В Sibir Energy был акционер, с которым обходились несправедливо, он был чеченец, его звали Руслан Байсаров. И так получилось, что в итоге Кадырову вмешался в конфликт, и, естественно, после этого та сторона, с которой обходились несправедливо, получила полное удовлетворение. Сейчас акции купила «Газпром нефть». Фактически, насколько я понимаю, всё исчерпано. Но это очень настораживающий прецедент. Потому что власть, как газ, заполняет весь выделенный ей объем.

Кадыров – это человек, у которого есть власть. А в России власти нет, в России есть бардак. И конечно, если у вас есть волк и у вас есть шакалы, то волк всегда будет выигрывать у шакалов. И когда очень часто говорят о конфликте российской власти с Кадыровым, возможном в Чечне, я всегда думаю, что гораздо вероятнее этот конфликт именно в России, когда еще очередная группа очередных обиженных акционеров (а у нас акционерные конфликты достаточно часты) обратится к тому человеку, который, по ее мнению, конфликт может решить, – к президенту Чеченской республики.

Еще одна замечательная история, которая случилась на этой неделе. Это распоряжение президента Дмитрия Медведева об экономии электроэнергии, сопровождающееся даже угрозой отменить лампочки накаливания. Я об этом судьбоносном распоряжении подробно пишу в «Новой газете», поэтому долго растекаться мыслью по древу не буду, скажу коротко. Какая последняя страна нас кинула? Последней нас кинула Киргизия. Взяла кучу денег за то, чтобы выкинуть американцев с военной базы в Манасе, и не выкинула. Вы знаете, кто у нас главный импортер лампочек накаливания в Россию? Вы будете смеяться – Киргизия. И вот как Киргизия нас кинула, президент Медведев решил экономить электроэнергию. Если бы лампочки были съедобные, наверное, хватило бы Онищенко. А тут потребовался целый президент Медведев.

Кстати говоря, перед экономией электроэнергии случилась еще одна забавная история. Президент Медведев подписал в Азербайджане с Ильхамом Алиевым договор, согласно которому Россия покупает у Азербайджана газ, 350 долларов за тысячу кубометров. Мы такой же примерно договор и с теми же примерно целями – не допустить газ в альтернативный российскому проекту газопровод «Набукко» – подписали с Туркменией несколько месяцев назад. Тогда кончилось очень плохо. Потому что мы вынуждены были у Туркмении покупать газ по 350 долларов за тысячу кубов, на рынке в Европе он стоил где-то 190. Мы просто прекратили забирать газ у Туркмении, упало давление в газопроводе, взорвалось, началась малая газовая война уже из Туркмении.

Вот это решение президента Медведева о том, что газ мы покупаем у Азербайджана, выставлено как очередная победа советской власти. Если честно, я одного не понимаю в нашей газовой политике. Мы затеяли ее с целью извлекать прибыль, с целью продавать Европе наш газ и получать за это деньги, причем у российской власти странное представление об укреплении вертикали власти. По-моему, оно совпадает с представлением о том, что укрепление вертикали власти – это увеличение количества денег, которые попадают в оффшоры, правильные оффшоры. Ну хорошо. Но ведь продать можно только товар. Если мы одновременно позиционируем наш газ как некое энергетическое оружие, которое возьмет Европу в клещи – нет, мы все равно вам продадим только через наши трубы, то понятно, что оружие нельзя продать.

Весь газ, понятно, не скупишь. Всё, что мы можем сделать, если мы всерьез пытаемся скупить весь газ, это поднять цену нашим конкурентам. Конечно, они скажут нам спасибо. Конечно, Азербайджан продал нам газ по 350 долларов. Еще бы не продать. Но если целью этой сделки является извлечение прибыли и взятие Европы в газовое кольцо, то, очевидно, что мы уже несем убытки такими сделками. Если целью таких сделок является политическое принуждение Европы к чему-то, то, очевидно, что товар – это плохое оружие, что товар не может быть оружием по определению, потому что когда Европа видит, что Россия предлагает ей уже не газ в качестве товара, а газ как нечто угрожающее, что должно поставить его на колени, то Европа вряд ли это будет покупать на условиях России.

Очень много у меня вопросов о том, чего можно ждать от встречи Медведева и Обамы. Я думаю, что, прежде всего, надо ждать, что президента Медведева через некоторое время мы увидим в ужасно унизительном положении. Понимаете сами, президент Обама встречается с президентом Медведевым, премьер Путин стоит где-то рядом. Ну, обидно. И наверняка через некоторое время или президент Медведев будет вынужден подписать какой-нибудь странный указ, типа как о борьбе с фальсификацией истории, или мы увидим его на каком-нибудь ярославском заводе резинотехнических изделий, дающим мудрые указания, в то время как премьер Путин будет где-то делить миллиарды. В общем, тут очень интересно, что будет.

Что касается того, станут ли у нас лучше отношения с Америкой… Скажите, могут ли у моськи стать лучше отношения со слоном? Я за слово «моська» здесь готова извиниться, я готова употребить любое другое слово. Понимаете, слон может помириться со слоном, он может помириться с крокодилом, он может помириться с гиппопотамом, т.е. с тем, кто представляет реальную опасность. Вот Советский Союз был крокодил, и Советский Союз и Америка, несмотря на взаимные угрозы, находили общий язык. А если содержанием жизни моськи является то, что она лает на слона, она же не будет мириться со слоном, иначе исчезнет содержание. Вот самоутверждением Кремля, самоутверждением наших нынешних правителей является то, что они говорят: «Наш враг – Америка». Если вы посмотрите на то, как строятся наши отношения с Америкой, вы с удивлением заметите, что они не соотносятся никак с тем, что делает Америка. Они соотносятся с ценой на нефть.

5 ноября прошлого года президент Медведев произнес в Госдуме речь, в которой пообещал в ответ на ПРО разместить в Калининграде ракеты. Это произошло на следующий день после избрания Барака Обамы президентом. Барак Обама, в принципе, был настроен против ПРО. Понятно, что такая речь, она свидетельствовала об отсутствии корреляции между собственно содержательной частью американской политики и российской на нее реакции. Но потом кризис стал всё хуже и хуже. И куда-то прекратили летать наши самолеты над американскими авианосцами, как-то и с ракетами из Калининграда не вышло. Т.е., еще раз повторяю, наши отношения зависят не от того, что делает Америка, а от того, какая цена на нефть.

Вообще, можно заметить очень много интересных вещей по поводу наших отношений с Америкой. Посмотрите, кто у нас друзья. У нас друзья – я об этом многократно говорила – Иран, Северная Корея, Венесуэла, Ливия какая-нибудь. Если спросить, почему они наши друзья, то содержательного ответа на этот вопрос тоже нет. Потому что Северная Корея роняет на нашу территорию ракеты, Иран называет нас «малым сатаной», Ливия берет в заложники кого-нибудь из наших граждан – например, представителя «ЛУКойла» Александра Цыганкова и называет его российским шпионом. Если бы всё это сделала Америка, ее бы просто давно разорвали бы на куски.

Тем не менее, с этими странами мы дружим. Почему? Ответ очень простой. Мы дружим с теми странами, с которыми лично можно договориться о каких-то сделках. Вот с Нигерией можно договориться о каких-то сделках. И совершенно не важно, что потом обе стороны, разбежавшись, подумают, как им друг друга кинуть. И совершенно не важно, что в Нигерии мы ничего не построим, как и в Алжире, – в лучшем случае. А в худшем случае – если построим, просто наших инженеров либо съедят, либо так отнимут.

Важно, что это страны, в которых руководство понимает процессы хозяйственной деятельности, как в 16-м веке, – распил бабла. А с Америкой, как с Нигерией, или как с Муаммаром Каддафи, нельзя договориться. Поэтому мы как-то инстинктивно обижаемся и всё время не находим общего языка. Посмотрите, очень интересный момент, о чем мы все время пытаемся договориться. Мы все время пытаемся вести переговоры на военную тему. Все время ПРО, ДОВСЕ… Скажите, мы только что объявили, что у нас количество танков в армии снижается до двух тысяч штук. Какой при этом смысл угрожать, что мы выйдем из договора ДОВСЕ, который, если я не ошибаюсь, ограничит количество российских танков на данном театре предполагаемых военных действий 20 тысячами штук. Почему мы все время сворачиваем на военную тематику? Не потому что мы собираемся воевать с Америкой. А потому что там есть общая почва для обсуждения. Вот там есть наследие Советского Союза, там можно обсуждать про ПРО. А ни о чем другом нечего.

И наконец, самое печальное (я уже об этом писала). Вряд ли можно договориться с Америкой, если мы выходим на переговоры с тем, чтобы не договориться. Вот если люди приходят на переговоры с тем, чтобы не договориться, у них всегда это отлично получается. Это очень интересный психологический момент, на мой взгляд. Я пытаюсь понять, какие различные исторические организации или страны строили свою политику на том, чтобы не договариваться.

Например, сейчас есть такая грузинская оппозиция. За что я не люблю грузинскую оппозицию? За то, что ее отношение с Саакашвили строится на том, что грузинская оппозиция выходит на переговоры с тем, чтобы не договориться. При этом она, естественно, говорит, что мы говорим от имени всего народа и так далее. Сама по себе манера грузинской оппозиции является точной копией того, как вели себя коммунистические партии 3-го Интернационала. Тогда они тоже со своими буржуазными правительствами выходили на переговоры и выставляли такие требования, которые либо были неисполнимы, либо выставлялись для того, чтобы не договориться. Грузинская оппозиция или 3-й Интернационал – это самые мягкие варианты.

Самые худшие варианты подобного поведения – это, например, поведение «Хамаса», который не просто не хочет договариваться с Израилем, а который обстреливает Израиль. В случае отсутствия реакции обстреливает больше, а в случае наличия реакции говорит: «Так это Израиль на меня напал». Вот почему я говорю об этих примерах поведения? Потому что тактически они кажутся очень выгодными. Тактически всегда бандит, который прикапывается к любому слову коммерсанта, грузинский оппозиционер, который прикапывается к любому слову Саакашвили, коммунисты из 3-го Интернационала, которые прикапываются к любому слову какого-нибудь Чемберлена, – ему кажется, что он из ничего сделал позицию. Но если мы посмотрим на историческую перспективу, то все, кто хотел не договариваться и не договорился, они проигрывают исторически, они проигрывают стратегически.

Еще раз повторяю телефон для смс – +7-985-970-4545. Огромное количество у меня вопросов про «Черкизон», который закрыли. История с «Черкизоном» является очень важной, вернее – очень симптоматичной. Сама по себе она иллюстрирует очень простую максиму, о которой я уже говорила в самом начале кризиса, что самым опасным в России в смысле экономического кризиса будет не собственно падение доходов населения, а тот факт, что количество взяток останется постоянным – соответственно, доля взятки в каждом заработанном рубле возрастет, и это приведет к очень серьезным столкновениям лоббистских группировок, расплачиваться за которые будут те, кто не имеет лоббистских представителей, т.е. народ.

Черкизовский рынок очень яркий пример. Сейчас я объясню почему. Сначала немножко заговорю о другом. Есть замечательный американский экономист Артур Лаффер, который в свое время сказал, что если вы повышаете количество налогов, то рано или поздно налоговые сборы у вас падают. Понятно, если вы установили налоги в 90%, а потом их установили в 120%, то вы не будете собирать 120%, вы будете собирать еще меньше.

И есть такой средневековый арабский историк Ибн Хальдун, который в свое время предложил следующую историческую теорию. В начале всякой династии, говорил Ибн Хальдун, налоги низки, потому что нравы правителей просты. И так как налоги низки, развиваются ремесла и торговля. Поскольку развивается ремесло и торговля, нация начинает богатеть, и нравы правителей становятся всё более взыскательными. По мере того, как растут потребности правителя, растут, естественно, и налоги. По мере того, как растут налоги, приходят в упадок ремесло и торговля. Но так как нравы правителей по-прежнему продолжают оставаться взыскательными, то налоги всё увеличиваются и увеличиваются. И ремесло и торговля приходят во всё больший и больший упадок. И этот печальный цикл прерывается только тогда, когда с гор спускается новая династия завоевателей. Они варвары, нравы их просты, налоги невелики – ремесло и торговля начинают развиваться.

Чем отличается теория Лаффера от теории Ибн Хальдуна? Тем, что Лаффер живет в стационарном американском обществе, в котором нет представления о том, что изменения в экономике – это что-либо, кроме изменения в экономике. Налоги – это налоги. Ибн Хальдун живет в гораздо более непостоянном обществе, и его теория описывает то, что любые экономические подвижки кончаются катастрофами вовсе не в экономике. Они разрывают саму ткань государства.

К сожалению, мы живем в гораздо более нестабильной России, где экономический кризис может (подчеркиваю – может), это зависит от цены на нефть, разорвать саму ткань государства. Посмотрим, что происходило с момента начала кризиса. Сразу лоббистские группировки, которых у нас очень много, часть из которых представлена очень близкими людьми, стали отстаивать свое право на рубль. Первое, что мы видели, – 25 млрд. рублей помощи «АвтоВАЗу», и премьер Путин, который, не оставив, впрочем, своего бронированного шестисотого «Мерседеса», заявил, что во время кризиса это измена родине – покупать иномарки.

Это было сказано после того, как в Приморье ввели запретительные пошлины на импорт иномарок, которые в Приморье практически в каждой семье, других машин там нет. В общем, это, знаете, было немножко, как Мария-Антуанетта сказала: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». Это достаточно тяжелое было заявление для приморцев, мне кажется. Тем более что оно сопровождалось заявлениями властей о том, что люди, которые вышли на митинги против повышения пошлин, они чьи-то там шпионы и действуют по чьей-то указке.

После этого тому же Приморью был нанесен другой удар. Опять же лоббистские группировки. Опять же что-то мы там делили по случаю таможни с Китаем. Запретили в ноябре экспорт леса-кругляка. Вся российская лесообрабатывающая промышленность просто встала. Быстро спохватились, разрешили снова. Потому что мы-то думали, что мы накажем Китай таким образом, что он станет более сговорчивым. Оказалось, что наказали не Китай, а самих себя. Потому что свято место пусто не бывает, на рынке много желающий поставлять лес – с Африки, с Бразилии. Он, знаете, там быстрее растет, у нас в Сибири трава растет с такой же скоростью, как у них в Африке лес растет. И рынки оказались заняты. И промышленность до сих пор на боку.

Дальше начались, мы видим, лоббистские истории с супермаркетами. Про лоббистские танцы вокруг закона о торговле я рассказывала в прошлой передаче. Не имею желания повторяться. Напомню только, что я говорила о возможности страхования производства еды, по образцу обязательного страхования автогражданской ответственности, которое у нас было введено. Страхование автогражданской ответственности, кстати, является типичным примером того, как даже не очень крупная, но очень могущественная лоббистская группировка может улучшить свою жизнь за счет огромного количества российских граждан, потому что, помните, когда ОСАГО ввели, просто пробки на дорогах сразу стали в два раза больше. Потому что наше ОСАГО оказалось по духу противоположным западному ОСАГО. Потому что западное ОСАГО – это даже не столько вопрос финансов, сколько способ регулирования транспортного потока.

Западное ОСАГО – это когда два водителя сделали незначительную аварию, обменялись друг с другом визитками и тут же разъехались. А у нас по пять часов надо было ждать автоинспекторов. И было не понятно, каким образом такую гигантскую группу – все-таки автолюбителей у нас очень много – обидели, просто пролоббировав закон, который максимизировал прибыли страховых обществ. Ответ был очень простой. Потому что человек, который тогда занимался «автогражданкой» – Андрей Кигим, он считается человеком, достаточно близким к Игорю Ивановичу Сечину. Вот сейчас он занимается промышленным страхованием. Есть опасность, что за счет лоббистских различных решений увеличится цена на товары в супермаркетах, увеличится цена еды еще на этапе производителя.

То же самое с Черкизовским рынком. Я совершенно не хочу защищать г-на Тельмана, который, кажется, вырос как в начале 90-х годов: с какими-то красными пиджаками, с какими-то перстнями на пальцах. Все мы прекрасно понимаем, что «Черкизон» – это, действительно, контрабанда, что другого товара в России нет, что Тельмана делят различные властные группировки, которые всегда тоже занимались контрабандой, что Россия – это вообще единственная страна, где контрабандист имеет официальный статус и называется таможенным брокером. Но дело-то в другом.

Дело в том, что «Черкизон» – это логистический центр, куда съезжались оптовые партии товара, и по всей России развозился мелкий опт. Дело даже не в вопросе покупателей, которые будут этот мелкий опт покупать. Дело в тысячах и десятках тысяч водителей и торговцев, которые сейчас лишились работы, просто потому что лоббистские группировки что-то делят. Это недопустимо. Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина, программа «Код доступа». Телефон для смс +7-985-970-4545. По смс просят меня прокомментировать новость о закрытии казино. Насколько я понимаю, закрытие казино – это личное желание премьера Путина. Откровенно говоря, особого экономического смысла ни запрещать, ни разрешать казино я не вижу. Потому что рассказы о том, что, дескать, казино могут приносить большие деньги в российский бюджет… ха-ха-ха. Может быть, и таможня может приносить большие деньги в российский бюджет, но как-то, знаете, брокерами таможенными обходимся.

Другое дело, что закрытие казино, на мой взгляд, как раз будет связано с процессом провоцирования дальнейшего распада российской правоохранительной системы. Извините, мы видим происшествие в Госнаркоконтроле. Двое сотрудников на рабочем месте в бане (у них на рабочем месте баня была оборудована) упоролись наркотиками до смерти. Как вы думаете, как такой контингент будет контролировать закрытие казино? Это даже в Америке самая взяткоемкая вещь – это как раз казино продолжают функционировать (естественно, подпольно, маленькие закрытые), а полицейские берут за это взятки. Америка с этим не справилась, а нашим орлам из Госнаркоконтроля справляться.

Есть несколько замечательных историй, которые я вам хочу сейчас рассказать, которые, на мой взгляд, являются и очень интересной иллюстрацией того, насколько разложилась наша правоохранительная система, и очень интересной иллюстрацией того, как это разложение связано с непосредственными нуждами власти, как очень часто в этом, казалось бы, исключительно снизу идущем разложении, как в лесу прячут лист, так в этом разложении скрыты некоторые другие моменты.

Я хочу рассказать историю, которую долго копал криминальный корреспондент «Новой газеты» Сергей Канев и которую можно прочесть в «Новой газете» несколько раз. История банды Шилина. Сколько банда Шилина занималась похищением людей, сколько людей она похитила, не известно. Но два раза она почти попалась. Один раз она попалась благодаря Алексею Ушакову. Он был банкир, они его украли. Ушаков как-то уболтал их освободить его. Они говорили ему: «У нас всё схвачено, поэтому всё равно, кроме тебя, деньги никто не заплатит, просто не сможет организовать, поэтому мы тебя выпускаем, но деньги ты нам всё равно заплатишь».

Ушаков оказался храбрым человеком. Вместо того, чтобы просто заплатить деньги бандитам, которые держали его в ужасном состоянии, он организовал проводку этих денег, он заплатил всем людям в отделе по борьбе с похищениями людей, всё как положено. И в банке, куда бандиты, куда лично Шилин, главный бандит, пришел получать деньги, Шилина взяли, причем со стрельбой. Шилин отстреливался, повредил себе ногу, попал в плен. Алексей Ушаков его опознал как своего главного похитителя. И на следующий день Алексей Ушаков приходит в отдел по борьбе с похищениями людей и говорит: «Ну как там Шилин?» А ему отвечают: «А мы его отпустили. Против него не было никаких улик». Это история номер один. Это фильм ужасов какой-то: спишь, тебя преследуют кошмары, проснуться не можешь. Вот тут примерно так. Человека взяли с поличным и со стрельбой при получении денег за выкуп. И отпустили, потому что против него нет никаких улик.

Поскольку Шилина отпустили, он воровал людей дальше. И следующим в той же самой яме, что и Ушаков, оказался молодой парнишка Максим Паршин. У него мать была богатая женщина, занималась перевозками. В отличие от многих других родственников заложников, она тоже решила бороться, она была абсолютно бессильна делать это с помощью российской правоохранительной системы – у нее просто брали деньги и ничего не делали. И она наняла знакомого рубоповца, его звали Алешин, который дальше повел себя как русский Рембо. Этот самый Алешин вычислил тех, кто посылал по электронке письма о выкупе, т.е. там была целая система, анализировались камеры, анализировались мобильники и так далее. Этот человек, который посылал письма, был взят. Через него взяли другого человека, которого звали Кан, который был правой рукой Шилина в банде.

Дальше представьте себе, что всё это было не в рамках официального расследования, т.е. вот эти бандиты сидели у Алешина где-то в яме, и они дали полный расклад и по банде Шилина, они звонили Шилину на телефон, с телефона договаривались о дальнейших похищениях. После этого Алешин фактически обменял Кана, т.е. одного из им взятых заложников, на мальчика. Мальчика отпустили. А всю банду Алешин сдал в милицию. Как вы думаете, кого посадили? Вы, наверное, правильно догадались. Посадили рубоповца Алешина.

Как только это произошло, так сразу нашлись какие-то пленки двухгодичной давности, что якобы Алешин тоже сам принимал участие в похищениях. Я товарища по имени Алешин не идеализирую, наш русский Рембо, он очень похож на нашего русского Чикатило, Алешин крайне крученый и верченый человек. Достаточно сказать, что он друг опера РУБОПа Сергея Хаджикурбанова, который проходит по делу Политковской. И у нас в «Новой газете» большие претензии уже поэтому, наверное, к г-ну Алешину могут быть. Но очевидно, что в данном случае Алешина посадили, что бы другое он там ни делал, за то, что он порушил людям бизнес, сорвал прибыльные дела. И сидит.

Кстати, еще одна маленькая деталь. Вот этот мальчик Максим Паршин, когда его освободили, его просто выкинули на улицу, он подошел на Лубянке к дежурному и говорит: «Меня украли, освободили, сообщите моей маме». А дежурный ему говорит: «Пошел отсюда вон». Мальчик пополз, потому что он идти не мог, так с ним обращались в яме. Дополз до патрульной машины, которая стояла рядом, говорит менту: «Меня украли, освободили. Сообщите маме». «Пошел вон», – говорит патрульный.

Почему я эту историю рассказываю? На первый взгляд, она кажется хорошей историей для голливудского фильма, особенно подвиги г-на Алешина, который, как я уже сказала, не однозначный персонаж. В принципе, это история бардака. Может быть, заплатил Шилин деньги – освободили его. Да, почему-то его не ищут, не объявлен он у нас в международный розыск. Вот Чичваркина мы объявили в розыск по «Интерполу», а Шилина, похищавшего людей, и его товарища Кана – нет. Случай с дежурным на Лубянке, это, действительно, несчастный случай. Потому что понятно, что нашелся бы нормальный дежурный, помог бы мальчику.

Но во всей этой истории есть одна замечательная деталь, а именно: когда в результате деятельности Алешина все-таки взяли тот гараж, где держали заложников, там оказались установочные данные на женщину, которую зовут Ольга Миримская, руководительницу компании «Русский продукт». Ольга Миримская и ее муж, г-н Голубович – это два единственных близких Ходорковскому человека, у которых всё в порядке. И г-жа Миримская продолжает руководить компанией «Русский продукт». Я абсолютно не хочу бросать в них камень, люди оказались в очень тяжелой ситуации, и по тем или иным причинам г-н Голубович должен был в интервью рассказывать… Он давал множество интервью, в которых рассказывал, какая «ЮКОС» плохая компания, как Ходорковский воровал деньги, какой Невзлин убийца, негодяй и уголовный преступник. Просто эти установочные данные у бандита Шилина на Ольгу Миримскую нашлись ровно тогда, когда Голубович давал эти интервью про то, что Невзлин бандит. Представьте себе, что было бы, если бы в этот момент у Голубовича пропала жена. Все бы, наверное, сказали, что это дело рук бандита Невзлина.

А вот теперь, благодаря случайному стечению обстоятельств, и храбрости нескольких заложников, и храбрости родителей заложников, мы совершенно случайно знаем, что кто бы ни заказывал г-ну Шилину похищение – не состоявшееся, слава богу – Ольги Миримской, это совершенно точно не был Невзлин. Это были какие-то другие люди, благодаря которым до сих пор Шилин не находится в международном розыске, благодаря которым Шилин был отпущен на следующий день после взятия с поличным по звонку. Это очень интересный момент, который показывает, как в лесу прячется лист, как то, что, казалось бы, является просто бардаком, оказывается чем-то гораздо более страшным.

Еще две истории этого же рода. На этой неделе наконец выяснилось, по крайней мере для меня, в чем было дело с г-ном Чичваркиным, почему были такие странные новости всю прошлую неделю, что г-на Чичваркина сейчас выдадут российскому правосудию. Было понятно, что Евгения Чичваркина, бывшего главу компании «Евросеть» ни за что не выдадут, так же как и Березовского, как Закаева, и будет очередной сплошной позор. Тем не менее у нас есть характерный прием – сообщение новостей в будущем времени. Новость еще не случилась, но говорят, что подпишут, или заключат, или выдадут. А потом не подписывают, не заключают и не выдают, но это проходит мелким петитом.

Так вот выяснилась очень простая вещь. Оказывается, параллельно с тем, как в наших новостных агентствах звучали фразы о том, что мы уже договорились с английскими коллегами и сейчас Чичваркина выдадут, Чичваркину звонили и говорили: «Дай бабло, всё разрулим». Т.е. СМИ использовались в качестве инструмента для получения выкупа. Вытекающий отсюда позор, последующий для российской правоохранительной системы, людьми, видимо, не принимался в расчет.

Еще одна замечательная история из той же самой серии. Мой коллега Георгий Бовт в «Газете.ру» написал колонку, которая называлась «История Светланы Гладышевой». История очень простая. Женщина Светлана Гладышева купила в Москве квартиру, была добросовестным приобретателем. А после этого оказалось – по крайней мере, якобы оказалось, – что квартира неправильно приватизирована, представитель московских властей сказал, что квартиру отберут, если не дать взятку. Светлана пошла в милицию, в отдел по борьбе с коррупцией. Товарища, который просил взятку, приняли. Тем не менее, у Светланы продолжают отбирать эту самую квартиру. И г-н Бовт в своей колонке недоумевает. Потому что, действительно, опять такое же ощущение кошмара, как и в деле Шилина. Ну как, у женщины вымогали деньги, у женщины отбирают ее последнее – квартиру. Она поймала тех, кто вымогал деньги. Квартиру продолжают отбирать беззаконно.

И Георгий Бовт был очень удивлен, говорил, что, наверное, это исключительный случай, он других таких не знает. Я должна разочаровать моего коллегу Георгия Бовта. Это стандартный случай. Я уже третий или четвертый раз вижу подобный случай (и мы в «Новой газете» такие случаи знаем и, вероятно, будем ими заниматься, систематизируя), когда какие-то люди в московских властях работают по одной и той же схеме: добросовестному приобретателю говорят, что предыдущие хозяева неправильно приватизировали квартиру. В одном случае, который я знаю, этот добросовестный приобретатель – парень, который купил квартиру на те боевые, которые он заработал в Чечне, больше у него денег не было, это были его последние деньги. Ничей не сынок. Понятно, что у него мало денег.

И что поражает во всех этих историях – и с Чичваркиным, и с Гладышевой, и с бандой Шилина – это то, что всё это превосходит слово «коррупция». Потому что коррупция – это когда берут бабки и закрывают дело. А когда берут бабки, закрывают дело, а потом возбуждают опять, это уже не коррупция, это какая-то новая ступень. Пытаешься понять: вот у г-на Шилина, у его банды есть какие-то покровители. Наверное, это высокопоставленные покровители. Наверное, это люди, которые, учитывая состояние российского бизнеса, могут обложить данью любой бизнес. Им совершенно не обязательно делать деньги еще из похищения людей. Вот московские власти… Но Москва не бедный город. Наверное, можно делать деньги не только с того, чтобы отбирать квартиры у простых граждан. Это же обеспеченные чиновники.

Если вернуться к истории с Чичваркиным… За что страдает бедный Чичваркин? Он страдает за то, что, по крайней мере, однажды – не знаю, как насчет других случаев, но однажды – ввез в Россию мобильники, которые правильно растаможил. И правоохранительным шайкам, которые специализируются на отъеме неправильно растаможенных мобильников это показалось страшно обидно. Настолько обидно, что они всё равно забрали эти мобильники. А когда выяснилось, что эти мобильники и правильно растаможены, и не являются поддельными, они сказали, что эти мобильники слишком излучают и сделали вид, что они их уничтожили. И тоже не уничтожили, а продали.

А когда Чичваркин пожаловался, вернее не Чичваркин, а компания «Моторола», мобильники которой были конфискованы, пожаловалась Бушу, и Буш пожаловался Путину, то началось уголовное дело, в котором зафиксировано, что эти люди, эта правоохранительная шайка действительно существовала и действительно украла у Чичваркина вполне нормальные мобильники. И получается, что эти люди, которые мстят Чичваркину, во-первых, есть документальные доказательства их существования именно как шайки, потому что даже один из людей, который сейчас работает в бригаде по Чичваркину, он получил аж 50 тысяч рублей за это самое от нашего самого справедливого и независимого суда в мире. А во-вторых, получается, что эти люди не могут простить того, что Путин вмешался за Чичваркина.

Это очень интересный вопрос. Потому что оказывается, что, несмотря на то, что у нас говорят «вертикаль власти», у нас вертикаль власти очень особая. У нас вертикаль власти, когда договариваются с Азербайджаном о покупке за 350 долларов тысячи кубов газа. У нас вертикаль газа, когда заключать договор с Нигерией или когда «ЮКОС» потрошить. А когда, например, президент, тогда еще президент Путин велел оставить Чичваркина в покое, то выясняется, что в этом направлении вертикаль власти не работает. Потому что бабло важнее.

Еще один вопрос. По Интернету меня как раз просили прокомментировать сокращение российской армии до двух тысяч танков. Я не знаю, хватит ли у меня времени, поскольку это очень серьезный вопрос. Это вопрос коренного изменения российской военной стратегии, отхода от идеи массовой армии второй мировой войны, вот этих танковых клиньев, которые будут что-то рассекать, куда-то вонзаться, и трезвая констатация того факта, что, наверное, примерно столько, как я полагаю, современных танков на ходу в российской армии и есть. Вот пусть их столько и будет, не надо это масло размазывать тонким слоем по бутерброду, чтобы бутерброд был несъедобный. Давайте это масло соберем в одном месте и будем иметь маленький, но хороший бутерброд с маслом. Не надо, чтобы было, как во время последней войны против Грузии, когда, действительно, стояли колонны в 200 километров танков, и она стояла. А вокруг нее ехали люди на «Гелендвагене» и видели, как один танк на сцепке тащит два других, или еще БТР тащит.

Но, на мой взгляд, это такая вещь, которая внушает бесконечный оптимизм мне. Я уже говорила об этом в прошлой передаче. По счастью, тот строй, который у нас есть, он не заключается в том, что обязательно надо делать что-то плохое чиновнику. Он заключается в том, что каждый чиновник в меру собственной профессиональной пригодности и собственного понимания чести решает, делать ему благо для России или делать ему вред. И получается, что у нас может быть президент Зязиков, который решил для себя одним способом, а может быть президент Евкуров, который решил совершенно другим и стал, действительно, командовать республикой, что, кстати, не понравилось боевикам (думаю, и коррупционерам тоже).

И выясняется, у нас с Министерством обороны произошла потрясающая вещь. Туда пришел человек по имени Сердюков, который изначально был настроен исключительно на административную реформу. Вот он просто стал разбирать эти Авгиевы конюшни. Он не хотел никаких глубинных военных реформ. Он просто пришел, допустим, и спросил: «А сколько у нас в Генштабе человеков?» Ему ответили: «10 тысяч 500». По-моему, там цифра 10 543 по штатному расписанию. Сердюков, который налоговик по изначальному месту работы (если помните, он даже выиграл для российской власти войну против «ЮКОСа», единственную победоносную войну, которую наши власти в путинское время, к сожалению, выиграли), он что-то стал считать, делить количество площадей, которые занимает Генштаб, на количество площадей в кабинете, и сказал: «Нет, что-то у меня получается гораздо больше».

Выяснилось, что да, 10 тысяч с хвостиком – в самом Генштабе, еще 16 тысяч – в аппарате обеспечения Генштаба, еще 26 тысяч – еще где-то там, в аппарате обеспечения аппарата обеспечения… Итого: за 50 тысяч человек. И 40 тысяч человек было сокращено. Как вы понимаете, Генштаб от этого не стал хуже работать. Наоборот, Генштаб, в котором в 5 раз больше человек, чем полагается по норме, не работает в 5 раз лучше. Он работает в 20 раз хуже. И мы от этого не умерли все. И понятно, что все эти 40 тысяч человек из Арбатского военного округа, с квартирами, с машинами, жутко ненавидят Сердюкова. Потому что они только расплодились, как вши, на этой малине, а их вдруг взяли и вычистили.

И Сердюков стал инспектировать военные училища. Знаете, сколько у нас военных училищ? 65. А в США три. Ничего, достаточная военная подготовка в США. А у нас 65 военных училищ, и в некоторых из них (допустим, в Рязанском военном училище), если считать русских курсантов (там еще есть иностранные), на 150 с небольшим военных курсантов приходится где-то 400 преподавателей. Причем вы понимаете, что такое преподаватель в нашем военном училище. Скажем так, это не Эйнштейны. Скажем так, в некоторых наших военных училищах преподаватели не умеют пользоваться компьютерами, в отличие иногда от курсантов. Но учат.

И Сердюков стал сокращать военные училища. Просто для того, чтобы они учили людей. Потому что эти наши военные училища – это ничто, это остатки той идеи гигантской мобилизационной армии, которая давно уже обслуживает только сама себя, она не обслуживает власть, она не обслуживает Россию. Сразу же начались крики: «Сердюков сокращает элиту интеллектуальную…» Какая, господи, интеллектуальная элита, которая не умеет пользоваться компьютером?

Дальше Сердюков начал делать тоже совершенно экономическую вещь. Потому что выяснилось, что огромное количество российских военных частей недоукомплектованы. Они недоукомплектованы почему? Я не говорю сейчас о тех военных частях, которые просто кадрированы, т.е. там остались офицеры, а солдат вовсе нет, в ожидании мобилизации. Я говорю о недоукомплектованных частях, которые были связаны с тем, что была гигантская армия в Советском Союзе. Эту армию сократили в несколько раз, а количество частей осталось прежним. Соответственно, количество солдат уменьшилось, количество офицеров уменьшилось гораздо меньше.

И выясняется, что такая часть (допустим, та же самая бердская бригада ГРУ), она называется бригадой, а реально там в лучшем случае батальон. И выясняется, что для того, чтобы эти части были боеспособны, просто чтобы они умели воевать, их надо сливать. Потому что когда спрашивают, почему наша армия не умеет воевать, то первый ответ, как в анекдоте: «Потому что не было патронов». Потому что части недоукомплектованы. Они недоукомплектованы, потому что они не сокращены, потому что они не слиты вместе. Сердюков стал это делать. Ему стали кричать: «Ах негодяй, он губит российскую армию».

Сейчас то же самое произошло с танками. Количество танков уменьшилось до разумного предела, который диктуется нормальной современной военной доктриной. Но сразу же появились где-то комментарии о том, что как же мы без танковых клиньев (видимо, как мы будем наносить военный удар по Западной Европе).

На мой взгляд, реформы Сердюкова – это совершенно поразительный пример, когда человек пришел как администратор, как экономист, он просто сидел и бумажки перебирал, и его желание проводить здравые экономические реформы превратилось в полную, замечательную и глубокую реформу разложившейся российской армии. До встречи через неделю.