Код доступа - 2009-06-06

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер, в эфире Юлия Латынина, программа «Код доступа» и телефон для смсок - 985 970-45-45. Еще раз смски – 985-970-45-45. У меня огромное количество вопросов про судьбу Олега Дерипаски и про завод в Пикалево, но начну я, все-таки, с другого маленького сюжета – о том, как на происходящем Санкт-Петербургском экономическом форуме, на соответствующей панели выставили на голосование вопрос «Станет ли Россия когда-нибудь финансовым центром мира?» Эту амбициозную задачу недавно поставил перед нами президент Медведев, и, соответственно, 60% проголосовавших проголосовали, что Россия никогда не станет мировым финансовым центром, ну, вообще никогда, как в анекдоте. И после чего Герман Оскарович Греф начал оправдываться, говорить что-то, что всегда надо ставить перед собой амбициозные задачи. Что, вот, когда-то мы ставили перед собой амбициозную задачу «коммунизм», между прочим, тоже от вас с Запада притащили.

При виде этой истории с финансовым мировым центром я вспомнила одну совершенно замечательную новость, которая промелькнула по Интерфаксу на этой неделе. Промелькнула – и смылась. Звучит она так: «Российский президент с опозданием в 2 года получил новые самолеты-ретрансляторы, которые позволят ему оставаться на связи во время авиаперелетов. В понедельник 2 самолета ТУ-214СР прибыли в аэропорт Внуково, где базируется специальный авиаотряд «Россия».

В переводе на русский. В век спутниковой связи, когда Мерил Линч проводит телеконференции, которые позволяют десяткам соответствующих бизнесменов участвовать одновременно в конференции, находясь в разных городах мира. Когда в индийский Бангалор американские хирурги в рутинном порядке пересылают снимки томографические, чтобы эти снимки были обработаны прямо во время операции. В этот век президент получил в подарок 2 древних летающих мобильника ценой общей 2,6 миллиардов рублей.

Я этой новости не поверила, стала звонить своим приятелям, специалистам по связи. И у них у всех была потрясающая реакция. Первое, что они мне говорили: «Юля, это фуфло, это туфта! Этого не может быть, ты где-то ошиблась». Я им зачитывала новость, поэтому я ее дословно зачитала вам. Они начинали дико хохотать. После этого первое, что они говорили – что, на самом деле, эти самолеты связи все равно используются для того, чтобы заткнуть дырки в наших спутниках. Потому что сигнал все равно идет через спутник и все рассказы, сообщенные «Интерфаксу» о том, что радиорелейная связь – самая надежная, это, ну, она, может быть, да, самая надежная для позапрошлого века. И, конечно, эти самолеты совершенно не имеют никаких аналогов. Но, вот, если подарить президенту 2 почтовых голубя для связи, то они еще точно будут не иметь аналогов. А вот если там-там подарить, так вообще не будет иметь аналогов.

Вообще, представляете себе? К вопросу о финансовом центре мира и вообще о развитии России. Вот, приземляется в какой-нибудь авиабазе Эдвардс российский президент, за ним приземляются 2 самолета. Американцы спрашивают: «Это чего?» - «Это прилетел российский президент» - «А это чего за ним приземлилось?» - «А это его ГЛОНАСС».

Понятно, что самолеты – это просто очень высокая вышка, и по определению она менее надежна чем спутник, потому что у нее должна быть антенна, которая смотрит на спутник. Понятно, что такая связь в силу динамики передвижения ретранслятора, а самолет – это очень высокий ретранслятор, дает дополнительные погрешности. Понятно, что к безопасности связи это не имеет никакого отношения, потому что с точки зрения перехватывания каналов все равно перехватывать - спутник или самолет. Понятно, что все равно связь осуществляется через один и тот же тип связи – это сантиметровые волны, потому что на более длинных волнах пропускная способность каналов связи резко снижается. То есть чтобы передавать сигнал быстро, вы должны использовать обязательно высокие частоты.

Понятно, что безопасность связи обеспечивается в данном случае не физическим носителем сигнала, а системой кодирования. Откуда едет этот сигнал, к кодированию не имеет никакого отношения. И вся вот эта история с подарком президенту в виде 2-х древних летающих мобильников меня потому потрясла, что в свое время Дмитрий Борисович Зимин, основатель ВымпелКома мне на пальцах и чрезвычайно потрясающе образно рассказал, чем отличалась советская система связи от сотовой системы связи. И, собственно, это была разница, рассказ о разнице между СССР и открытым миром.

Дело в том, что в СССР была система мобильной связи между абонентами – она называлась «Алтай», она позволяла связываться где-то сотне абонентов. И по сути дела это был передатчик на Останкинской телебашне, у нее была сотня каналов и сотня абонентов. И все. И поскольку каждый канал соответствовал каждому абоненту, расширить ее было нельзя. А это в корне противоположно основной идее современной сотовой связи, которая заключается в том, что один и тот же дефицитный ресурс, а именно частоту дефицитную вы используете, ассигнуя ее совершенно разным людям, и более того, в каждой соседней соте у вас работает одна частота, и вы говорите на одной частоте. Если вы переходите, делаете handover в другую соту, вы переключаетесь на другую частоту. А через соту вы можете использовать ту же самую.

То есть вот это – так работает... Вот, сотовая связь – это модель работы свободного мира. И в этой модели работы свободного мира самое массовое есть самое надежное. А если вам нужна секретность, это, вот, к скремблеру. Это не к физическому носителю сигнала, это к шифрам. И идея спецсвязи, идея эксклюзивности связи, вот, выразившаяся в этих 2-х древних летающих мобильниках, она, на мой взгляд, потрясающе интересна. Потому что это вот то, что представляют из себя наши современные российские государственные понты. С одной стороны, нам говорят об эксклюзивной системе связи, которая обеспечивает сверхнадежность. И это, на самом деле, является, ну просто прошлым веком в радиотехники, в буквальном смысле слова. А во-вторых, да, посмотрим, представим себе, кто там для всего этого писал программы?

Я, конечно, не знаю. Наверное, они там написаны на высочайшем уровне, по последнему слову программирования. Наверное, эти коды нельзя расшифровать. Но вот, понимаете, какая проблема? У нас нет доступа к историям о том, как там и что там шифруется, но у нас есть аналог. Мы можем судить по истории, которая называется ЕГАИС. ЕГАИС – это программа, которую должен был написать специальный центр ФСБ, он называется «Атлас», и который как раз занимается всеми этими системами спецсвязи, спецсигналами, спецкодированием. И Атласу отдали на откуп потрясающую вещь – ему отдали на откуп монополию на информацию о прохождении технического спирта.

Идея заключалась в том, чтобы ввести государственную монополию на информацию о спирте, и с помощью системы под названием ЕГАИС проследить путь каждой молекулы спирта от спиртзавода до магазинной полки.

На самом деле, это достаточно простая задача. Достаточно сказать, что компания под названием «Wal-Mart», которая является одной из крупнейших мировых сетей торговых, она является самой преуспевающей мировой торговой сетью именно за счет того, что она использует подобную систему для контроля за товарами, с той только разницей, что, во-первых, в этой системе контролируется не один единственный вид товара, то есть спирт, а миллионы товарных позиций. И, во-вторых, это происходит не только в режиме контроля за тем, где чего лежит, но и для управления товарными остатками. То есть каждый грузчик «Wal-Mart», когда он подъезжает на своем грузовичке к полке, он знает, что лежит на полке, куда это переправить, а каждый администратор логистического центра знает, сколько этого еще надо заказать.

То есть программу под названием ЕГАИС, на самом деле, было написать несложно. Как я уже сказала, не только «Wal-Mart», но и просто огромное количество любых компаний, имеющих дело с логистикой, транспортом, перевозками грузов пользуются подобного рода программами. Но Атлас блистательно эту задачу провалил. Полгода у нас вообще не было никакой водки в магазинах кроме левой, в конце концов, просто пришлось это дело отменить. То есть программисты, которые сидят в этом секретном центре, были настолько бездарные, что, видимо, они могут либо писать программы для систем спецсвязи, либо больше ничего они не могут делать, потому что, ну, к Биллу Гейтсу, видимо, не взяли бы даже подметать полы.

И вот это второй момент – то, что нам под видом эксклюзивности впаривают людей, которые на самом деле не имеют другой работы кроме вот этой, потому что никакой другой работы они не умеют выполнять. И третье. Вот, на самом деле, за всем этим фуфлом, за всей этой историей о летающих мобильниках, насчет эксклюзивности, насчет закрытых институтов кроется не просто пилежка бабла, а кроется пилежка бабла теми, кто не имеет шансов заработать на рынке.

К вопросу о мировом финансовом центре. Телефон для смсок – 985 970-45-45. И, конечно, замечательная история про Пикалево. Очень много народу спрашивает меня, вот, Вадим спрашивает: «Юля, хана Дерипаске?» Я по этому поводу написала очень большую статью в «Новую газету», которую не могу предварительно рекламировать, поэтому постараюсь быть коротенькой.

Мы видели очень впечатлительного Владимира Владимировича Путина, который просто вытер Олега Дерипаску, хозяина градообразующего пикалевского предприятия, которое стало, после чего в Пикалеве настала полная задница и народ вышел на улицу, и стал перекрывать трассы, не имеет ни горячей воды, ни зарплаты и так далее. И мы видели, как Олега Дерипаску возили мордой об стол, говорили, что «где его социальная ответственность?» Просто выглядело все это ужасно, его смешали с землей и заставили целовать сапог. Это картинка.

Если вы посмотрите на то, какие соглашения подписал в итоге Дерипаска, то вы с изумлением заметите, что он подписал все те соглашения, которые крайне выгодны Дерипаске и которые решают все проблемы Дерипаски за счет либо государства, либо других участников производственной цепочки.

Понятно, что Олег Владимирович остановил завод в Пикалево – он его остановил не потому, что он такой злодей, что готов нести убытки, лишь бы помучить рабочих. Завод, действительно, абсолютно невыгодный. Это какая-то устаревшая штуковина. Кстати, говорят, что там 3 градообразующих завода – это неправда – там 1 градообразующий завод, именно Базэл-Цемент в Пикалево, а 2 к нему таких отнорка, гораздо меньшей мощности – Цементный завод и Метахим.

И Дерипаска говорит, что «себестоимость производства глинозема на этом заводе стоит 500 долларов, а цена, по которой я покупаю сырье у других своих собственных заводов стоит 140. Соответственно, 360 долларов убытка на каждой тонне». Так завод работать не может, особенно во времена кризиса. Завод останавливается, и что надо сделать для того, чтобы он запустился?

Первое, в интересах Дерипаски. Первое – это уменьшить цену сырья, и ее уменьшили, потому что сырье Дерипаске предлагали по 2000 рублей за тонну, а в результате подписанных соглашений – можете посмотреть – 750 рублей за тонну, вынужден поставлять бедный Фосагро на этот завод сейчас сырье.

И второе – этот завод надо было перепрофилировать. На это Дерипаска просил кредит. Сейчас ему дают кредит – полтора миллиарда рублей от ВТБ получит. Не говоря уже о том, что деньги, которые пошли на зарплату, это не деньги Дерипаски – это тоже кредит ВТБ, 250 миллионов рублей.

Ребят, так вот как интересно получается? Человека возили мордой-мордой об стол, а соглашения – ну просто для него шоколадные. И вот когда я на это посмотрела, я подумала: А что? Вот это что перед нами? Спектакль? Вот зачем это перед нами разыграли? Ведь, согласитесь, наверное, гораздо было бы более страшнее и обиднее для Олега Владимировича Дерипаски, если бы его никто прилюдно мордой об стол не возил, но так, тихонько его позвал и сказал: «Парень, да, мы понимаем, что завод остановился не потому, что ты хочешь съесть живьем рабочих. Но, вот, ты знаешь, ты говоришь, что 140 долларов – ты по этой цене покупаешь глинозем, и что тебе, соответственно, не выгодно производить по себестоимости 500. Ну, прости, парень. Ты знаешь, вот даже сейчас алюминий, даже в кризис стоит где-то там, по-моему, 1450 долларов. Алюминий – это глинозем и электроэнергия, электроэнергия и глинозем. Поэтому, пожалуйста, не парь нам мозги, что цена глинозема для твоих заводов – это 140 долларов. Это, вот, твои сложные внутренние толлинговые вещи, поэтому будь добр, купи сырье по такой цене, по которой его тебе продают – ты должен нести ответственность некую социальную».

Или того же самого Олега Владимировича взяли бы за пуговицу и, не возя, опять же, по столу лицом, сказали бы: «Да, понятно, что завод надо перепрофилировать. Сколько вы, Олег Владимирович, говорите, это стоит? Полтора миллиарда рублей? 50 миллионов долларов? Да, понятно, что ваш холдинг очень много должен, что вы должны 27 миллиардов долларов, что вам, действительно, нужно помочь с реструктуризацией этих долгов. Но вот 50 миллионов долларов, которые нужны на перепрофилирование этого завода – ну, знаете, вот, вы гольф-клуб в Целеево построили – 150 миллионов долларов, в 3 раза дороже. Ну, наверное, 50 миллионов долларов вы можете достать из собственного кармана, не обращаясь за помощью к государственному банку. Вот вы это строили? Возьмите-ка и достаньте-ка». И Олегу Владимировичу вряд ли куда-то можно было деться, и это, наверное, было бы гораздо более сильным эффектом, чем прилюдное битье с последующим подписанием всего, что нужно Дерипаске.

И когда я думала, почему это происходит, я сначала подумала, что это такая работа на публику. Но потом я подумала, что это просто способ управления. Мы просто увидели, как они внутри там управляют своими приближенными, только просто случайно нам распахнули окошечко и дали подсмотреть. Потому что, согласитесь, есть 2 способа управления. Один заключается в том, что если вы замечаете, что человек дает вам все время неправильную информацию, все время вас подставляет, все время получаются какие-то путаницы, то вы этого человека, не возя его прилюдно мордой об стол, просто увольняете, начинаете пользоваться услугами других. А другой способ управления заключается в том, что вне зависимости от того, сколько раз человек вам подставил и вами воспользовался, вы, когда вы ловите его на горячем, возите мордой об стол, но после этого подписываете все так, как ему надо, потому что у вас просто нет других источников информации.

Даже нельзя сказать, что первый способ управления хороший, а второй плохой. Это зависит от того, какую задачу вы ставите. Если вы ставите задачу, действительно, эффектного управления и разрешения конфликтов, то тогда не надо устраивать громких публичных выволочек, но надо делать так, чтобы люди, принявшие ошибочные решения, несли за них ответственность. А если вас интересует концентрация власти, абсолютная концентрация власти в своих руках, то тогда, конечно, лучше всего сделать так, чтобы люди продолжали принимать ошибочные решения, продолжали поставлять вам ошибочную информацию, очень узкий круг зависящих непосредственно от вас и людей, которых вы знаете. А когда вы их на этом ловите, вы бы их возили мордой об стол и они бы абсолютно понимали, что только от вас они зависят, только благодаря вам они правят.

И более того, я еще такой замечательный момент скажу – я на прошлой неделе об этом говорила. Что в понедельник под председательством того же Владимира Владимировича Путина на Наблюдательном совете ВЭБа было принято предварительное решение о продлении Дерипаске того самого кредита на 4,5 миллиарда долларов, который был предоставлен ВЭБом взамен кредита, который надо было погашать перед западными банками. Собственно, там было принято решение о продлении не только Дерипаске. Там было принято решение предварительное о продлении на все 11 миллиардов – там еще был Евраз, там еще была Альфа – вот всем им продлили.

Ну, согласитесь, это немножко смешно. Если нам не показывают Владимира Владимировича Путина, который продляет Дерипаске кредит на 4,5 миллиарда долларов, но через 2 дня показывают Владимира Владимировича Путина, который возит Дерипаску по столу в Пикалево.

Телефон для смсок – 985 970-45-45. Еще один вопрос – это вопрос об убийстве главы Министерства внутренних дел республики Дагестан Адильгерея Магомедтагирова. Я думаю, что на этот вопрос «Кто убил? Почему?» есть очень простой ответ. Простой ответ заключается в том, что если в республике есть вакуум власти кавказской, то вакуум власти всегда кем-то заполняется. Если этот кто-то – боевики, а в Дагестане это стали боевики и ваххабиты, то они начинают получать больше денег. А если они начинают получать больше денег, то качество совершаемых ими преступлений становится гораздо выше.

Вот здесь мы имеем закон перехода количества в качество. Боевики, более того, я думаю, что это один и тот же боевик, я думаю, что Адильгерея Магомедтагирова убил Ибрагим Гаджидадаев – это ваххабит из села Гимры, один из самых известных ваххабитов в Дагестане, который дважды, а, скорее, трижды устраивал покушение на Адильгерея. Дважды Гаджидадаев устраивал эти покушения одним и тем же способом. Один раз был взорван прокурор Буйнакского района Битар Битаров. На это место преступления выехал Адильгерей, потому что он всегда ездил на место преступления – он очень жесткий был в этом смысле человек. Его подорвали по дороге, он там лежал за машиной отстреливался, сумел отстреляться.

Другой раз взорвали сына его ближайшего друга Кураха. Адильгерей снова бросился на место происшествия. Его спасло только то, что он поехал на собственной машине, потому что его бронированный Мерс подорвали, пока тот ехал. И Адильгерей как раз стоял во дворе, услышал, что взорвали его собственный Мерс, и сказал «Наверное, это мой». Ну, то есть он не знал, какой взорвали, но понял, в чем было дело.

И третье покушение, которое устроил, видимо, тот же Гаджидадаев – это история в селе Гонода, родном селе Адильгерея Магомедтагирова. Когда боевики приехали в это село, видимо, посмотреть, что можно сделать с министром там. А село-то ж – это такая вещь, где чужой человек сразу заметен. И к ним подходят молодые мальчики, просто мальчики и спрашивают «Чего вы здесь делаете?» И боевикам пришлось расстрелять этих ребят – они расстреляли 9 мальчишек. Считайте, это тоже покушение, и считайте, это тоже личный вызов Адильгерею.

И вот, с одной стороны, было несколько покушений, и понятно, что одно из них рано или поздно должно было увенчаться успехом. Это одна вещь. А другая вещь, как я уже сказала, заключается в том, что за последние несколько месяцев, даже не лет, а именно месяцев, прошедших с момента начала спецоперации в Гимры и ухода господина Гаджидадаева в бега, обстановка в Дагестане кардинально изменилась в том смысле, что ваххабитам все боятся отказываться. Ваххабиты убили главу администрации Унцукульского района, просто зашли в кафе на перевале, расстреляли. Мотивы? Глава администрации требовал возврата кредитов, выданных под гарантии местной администрации чиновникам и ваххабитам. Ваххабиты облагают данью любой бизнес. Перерыв, извините, на новости.

НОВОСТИ

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер, в эфире Юлия Латынина, программа «Код доступа», телефон для смсок – 985 970-45-45, и я продолжаю рассказ об убийстве главы МВД Дагестана Адильгерея Магомедтагирова. И должна сказать, что меня потрясло разнообразие версий, которые прозвучали в том числе из уст наших высоких чиновников. Начался рассказ, что его там заманивали на свадьбу, что чуть ли это сделали не кто-то из... что там какие-то кроты были в окружении, что там стреляли сотрудники спецслужб.

Вот все это разнообразие версий, мне кажется, призвано замаскировать один простой факт. Факт, что вакуума власти не бывает. И что если ваххабиты в Дагестане становятся из маргинальной силы главной, если они способны собирать дань с любого бизнеса, если они способны спокойно расстреливать глав администраций, то, понимаете, большое количество денег, которые они получают из российского бюджета, заметим, превращается в хорошее качество стрельбы.

Насколько я понимаю, Адильгерея застрелили даже не из снайперской винтовки, а из пулемета. Еще раз повторяю, да? Вот везде по новостным агентствам я видела снайперскую винтовку. А то, что рассказывают люди так, говорят, что, действительно, стреляли из 2-х точек. Что, скорее всего, снял пулеметчик квартиру. И то количество людей раненых и убитых вокруг Адильгерея, потому что ранен одновременно начальник ОБЭПа, собственно на свадьбу сына которого Адильгерей приехал. Вообще, этот Маракеш, где застрелили Адильгерея – там же, ну, знаете, такое место, пользующееся дурной славой – там постоянно вспыхивают перестрелки. И даже когда сначала Адильгерея убили, там первая была реакция, что, может быть, это была какая-то случайная перестрелка, вот, опять люди не сошлись между собой и начали палить. Ранен начальник ОБЭПа, ранен тот самый Курах, сына которого убили в предыдущем покушении на Адильгерея, ранено еще несколько человек. То есть просто пулеметчик стрелял, потому что он видел, что есть Адильгерей и есть люди, которых они также не любят рядом.

И если посмотреть на эту историю не просто как на громкое покушение, а как на финансовое мероприятие, то мы видим, что это некое финансовое мероприятие, которое окупается. Потому что теперь ваххабитам после этого убийства в Дагестане никто не будет отказывать тем более, потому что у них будет еще больше денег. Потому что МВД, скорее всего, сейчас проведет несколько операций из классической серии: залетят в какой-нибудь дом, где живет какой-нибудь мирный мужик с бородой, застрелят его и скажут, что это он участвовал в убийстве Адильгерея. А гражданин Ибрагим Гаджидадаев и иже с ними – они будут продолжать наращивать свое влияние.

Собственно, последняя фраза, которую я хотела сказать. Почему я думаю на Гаджидадаева? Во-первых, как я уже сказала, потому что, судя по всему, именно он покушался на главу МВД предыдущие разы. Во-вторых, потому что, с моей точки зрения, это вот такой финал спецоперации в Гимрах. Что такое спецоперация в Гимрах, которая началась уже почти год назад и с чего она началась? Есть село Гимры, которое, кстати, родина имама Шамиля, и которая достаточно такое, ваххабитское село, в котором всегда было старшее поколение ваххабитов в лице человека по имени Газимагомед Гемринский, который был одновременно очень заслуженным человеком – он там воевал в Чечне – и одновременно агентом ФСБ. Это был такой дагестанский Азеф, который сдал в ФСБ не меньше, чем сотню ваххабитов. И у него был его ученик Ибрагим Гаджидадаев.

Между ними, Газимагомедом и Ибрагимом постепенно начались теологические расхождения, сначала на тему сотрудничества с ФСБ, потом на более простые темы. И окончательным пунктом разногласий стали бюджетные деньги, которые Россия выделила на реконструкцию Гимринского тоннеля. Потому что тогда Газимагомед пришел к строителям и сказал «Я хочу свою долю, я тут за дело Аллаха». А потом Ибрагим пришел к строителям и тоже сказал «Я тут уполномоченный по Аллаху». Строители не выдержали, сказали «Ну вы тут разберитесь, кто из вас уполномоченный», и Газимагомеда убили.

Вообще, надо сказать, что это такая, очень героическая история. Потому что обе стороны – и Газимагомед и его убийца Ибрагим – вели себя очень храбро. Сначала Газимагомед обнаружил под дверью своей 5-этажки очередной фугас, Газимагомеда очень много раз пытались убить. Газимагомед тут же понял, откуда это. Приехал сам в село Гимры – он жил рядом. Он не ожидал, что с ним осмелятся что-то предпринять. А Ибрагим просто пришел к нему домой, вызвал его на разговор, застрелил его. Пришел к родным, сказал «Это сделал я, пожалуйста, больше ни с кого не спрашивайте».

Поскольку Газимагомед Гемринский был единственный человек, который удерживал Гимры от того, чтобы в них началась спецоперация. Потому что да, было понятно, что с селом что-то надо делать, но было понятно, что это вряд ли можно сделать БТРами. То сразу после убийства Газимагомеда началась вот такая многомесячная зачистка села Гимры, в ходе которой войска и МВД, которые там было, съели кучу сушеной колбасы, украли какие-то DVD-плееры. Ну, а Ибрагима Гаджидадаева так и не нашли.

Должна совершенно честно сказать, что я не могу сказать, что это была такая зверская зачистка, что там всех переворачивали вверх дном и ставили к стенке. Это было не так, как в Чечне. Но понимаете, какая проблема? Если вы – ваххабит, если вы считаете, что там внизу на равнине правят неверные и вообще надо строить государство, которое подчиняется одному только Аллаху и живет по шариату, а все эти внизу – уроды. И если эти люди приходят к вам и всего лишь едят у вас сушеную колбасу, то вы, скорее, укрепляетесь в своем мнении.

Короче говоря, спецоперация в Гимрах привела только к тому, что МВД показало свое бессилие. И власть показала свое бессилие. Гаджидадаева так и не поймали. В конце концов, ее прекратили. И вот мы видим, кто кого поймал.

Вы знаете, меня еще просят прокомментировать страшную историю, которую опубликовала «Новая газета» - историю с похищением сына господина Ставского, вице-президента Роснефти. Это, действительно, беспрецедентное похищение, потому что Роснефть – это Сечин, это если он не первый человек в государстве, то, по крайней мере, и не второй, причем он куратор всех силовиков. И я думаю, что это похищение – да, свидетельствует о том, что степень бардака в государстве достигла такого предела, что даже самые высокопоставленные лица оказываются несвободны от эффектов этого бардака. Это, вот, как вертолеты, которые разбиваются во время начальственных охот.

Извините, я посмотрю несколько вопросов по смскам. Тут у меня есть такой... Я бы хотела, кстати, в продолжение истории о механизме принятия решений и о том, что произошло в Пикалево, добавить по поводу этого кредита – кредита в 4,5 миллиарда долларов, который был продлен Олегу Владимировичу Дерипаске. Вот посмотрите, какой интересный, действительно, механизм у нас сейчас управления российским государством.

Как я уже говорила, есть компания «Норильский никель», которая, в принципе, не закредитованная компания. Она в этом году должна выплатить, если я не ошибаюсь, 830 миллионов долларов долгов, что ничего абсолютно. При том, что сейчас себестоимость производства никеля у этой компании 8000 долларов тонна, цена никеля на рынке – 14000 долларов тонна. То есть, скорее всего, компания даже получит прибыль по итогам этого года в размере 3-3,5 миллиардов долларов.

Однако, эта компания – она сама не закредитована, но очень сильно закредитованы 2 ее главных акционера. Есть Владимир Олегович Потанин, у которого было чуть-чуть меньше 30% Норильского никеля, и которого сейчас осталось 25%, потому что часть ушла по маржин-коллам. И 17% из этих акций заложены в ВТБ, и этот кредит конвертирован в рублевый и продлен на 6 лет. Каким образом можно было во время кризиса конвертировать кредит в рублевый и продлить на 6 лет – ну, это вопрос, наверное, к господину Костину. Если я отвечу все, что я о нем думаю, то, наверное, меня можно будет привлекать за клевету, за злые слова.

Кроме этого, есть 25% Норильского никеля, которые контролируются Дерипаской – они тоже заложены теперь уже в ВЭБе. И если бы кредит Дерипаски не продлили, это бы означало, что эти акции попадают, ну, фактически в руки государства. Они попадают в руки Игоря Ивановича Сечина, и что гораздо, возможно, страшнее для Владимира Потанина, они попадают также косвенно... С ними может что-то делать Алишер Бурханович Усманов и Михаил Прохоров – 2 человека, которые имеют основание считать, что Потанин обошелся с ними не очень хорошо.

То есть, вот, если бы на этой неделе в понедельник Дерипаске не продлили кредит в 4,5 миллиарда долларов, то Норильский никель оказался, то есть, вернее, то Владимир Потанин оказался бы в абсолютно безвыходном положении, на мой взгляд. В безвыходном положении почему? Дело даже не в господине Сечине. Господин Сечин, если вы заметили, у нас, действительно, очень много значит в России, но он, как бы сказать, человек экстенсивный. Он занимается то судостроением, то еще чем-то. То есть он всем занимается. Он очень работоспособный, но экстенсивный. А вот эти 2 человека – Прохоров и Алишер Усманов – они имеют основание выставить к Потанину счеты. И они очень конкретные люди, и они люди очень технические. Они не позволят устроить с Норильским никелем такие нетехнологичные вещи, как были устроены с ЮКОСом, они сделают все очень технологично.

Напомню, что Прохоров – это человек, которого Потанин отлучил от управления Норильским никелем, воспользовавшись историей с Куршавелем. А Усманов – это тот человек, которого Потанин позвал на помощь во время борьбы против Прохорова и Дерипаски, и Усманов покупал Норильский никель в момент самых высоких цен. И была джентльменская договоренность о том, что если что-то случится, то эти акции будут выкуплены Потаниным. Она была абсолютно устная. Вы мне скажете «Почему она не была подписана? Почему Усманов не написал какую-то бумажку?» Ну, дело в том, что, действительно, у нас в верхнем кругу олигархов все происходит по понятиям, и считается, что такие бумажки подписывать неприлично.

Во всяком случае, когда диспозиция изменилась, когда случился кризис, когда Потанин объединился уже с Дерипаской против государства, которое имело какие-то виды на Норникель, то Усманов оказался за бортом. И существует знаменитая история о том, как Усманов позвонил секретарше Потанина и сказал, что «Я – это Алишер Усманов. Я не прошу вас соединять меня с Владимиром Олеговичем Потаниным. Я хочу вам сказать, что Владимир Олегович...» и дальше Алишер Бурханович произнес некоторое количество фраз, которые я опять же воспроизвести здесь не могу по причине того, что Усманов выражался предельно конкретно. И объяснял, что он сделает с Владимиром Олеговичем.

И вот понятно, что если бы не продлили эти 4,5 миллиарда долларов, то вот это бы и было бы сделано с Владимиром Олеговичем. Поэтому, с одной стороны, кредит продлили – это с одной стороны. А с другой стороны, эти 4,5 миллиарда долларов, как я уже сказала, это акции Дерипаски. И Русал находится в достаточно сложном положении. У него хуже финансовое положение чем у Норильского никеля, потому что компания, в принципе, окупается, он – самый дешевый алюминий в мире. Но она еле-еле способна платить по долгам проценты. И для того чтобы расплачиваться по основному долгу, она должна долги реструктурировать.

И для того чтобы реструктурировать долги, она должна договориться с западными кредиторами. А для того чтобы договориться с западными кредиторами по поводу 7 миллиардов долларов долга, естественно, Дерипаска должен сказать, что «вот, вы знаете, родное государство мне продлило тоже очень надолго». Потому что иначе западные кредиторы скажут: «Ну, парень, если тебе родное государство не продляет, почему мы должны продлевать?»

То есть очевидный вопрос о том, что должно было произойти в понедельник? Надо было вопрос как-то решать. Либо не продлять кредит, и тогда понятно, что происходило бы с господином Потаниным. Либо продлять кредит на несколько лет, чтобы Дерипаска мог договариваться с западными банками.

Вопрос был решен ровно так, чтобы ни та, ни другая сторона не осталась удовлетворенной: потому что кредит продлили, но кредит продлили на год. Это такое, половинчатое решение, которое, с одной стороны, мало устраивает всех участников процесса. А с другой стороны, если вы заметили, оно при этом оставляет Владимира Владимировича Путина полным хозяином ситуации.

То есть вот это к вопросу о том, как устроен механизм правления российской властью. А самое главное – это вот, как я уже много раз говорила, - это то, что у нас происходит не с Ириной Беленькой, не то, что у нас происходит на экранах телевизора в городе Пикалево, а вещи, которые решаются за сценой. Кому и как продлить кредит? Это решает лично Путин.

Мне тут по смскам пишут, что боевики убивают милиционеров, потому что милиционеры обходятся с боевиками по-зверски. Это к вопросу о Дагестане. Это такое, популярное объяснение деятельности ваххабитов. Дескать, ваххабиты – это люди, которые просто молятся не так. Ну, знаете, вот, милиционеры их достают, они начинают убивать милиционеров, исключительно защищаясь, и вот такая растет эскалация насилия. Должна сказать, что я и сама много лет назад, когда впервые приехала на Кавказ, очень доверяла такой точки зрения, которая очень сильно распространена у правозащитников. А правозащитникам, в свою очередь, эту точку зрения тоже высказывают сами ваххабиты.

Они рассказывают, что «мы просто молимся по-другому, но, вот, милиционеры начинают нас доставать...» И я должна сказать, что эта точка зрения является абсолютным враньем. А более того, эта точка является намеренным враньем, потому что эти люди нам, кяфирам врут и считают, что неверным врать дозволено. А за нашими спинами, в том числе и спинами правозащитников, они продолжают делать то, что они делают. И я напомню, что ваххабиты не являются специфически российской проблемой. Потому что проблема чистого ислама, проблема реформистского ислама, проблема фундаменталистского ислама – она существует по всему миру. И как мы видим, и метро взрывается английское, и башни-близнецы взрываются, и в Сомали получается не очень хорошо. И понятно, что если этой болезнью болеют и в Сомали, и в Лондоне, и в России, и Бин Ладен объявляет оборонительный джихад против Америки – оборонительный джихад, то, наверное, эта болезнь не имеет причины в виде российских ментов.

Другое дело, что в России сталкиваются, ну, грубо говоря, 2 вида фашизма. Фашизм, беспредел российских спецслужб и российских ментов натыкается на демагогию и популизм ваххабитского ислама. И вы знаете, есть одна ужасно интересная вещь, о которой я хочу вам сказать, наверное, вот как раз завершая передачу уже, если успею.

Некоторое время назад перечла мемуары Савинкова, которую я всем вам тоже, кстати, рекомендую к чтению. Потому что, во-первых, это превосходная русская литература, Савинков – превосходный стилист. А во-вторых, это такой живой документ времени, воспоминания человека, который был террорист, который во главе боевой организации эсеров убивал высших лиц российского государства и объяснял, зачем он это делает.

Я воспоминания Савинкова читала давно, еще когда я была, вот, только исключительно Россией занималась. И для меня они имели интерес только как воспоминания человека о том, как странно было устроено российское общество в начале XX века, что значительное количество людей поддерживали то, что надо высших чиновников убивать, и от этого чего-то исправится.

И вдруг я с удивлением обнаружила, что вот эти воспоминания человека, который описывает людей, абсолютно далеких от, казалось бы, ваххабитского ислама, человек, там... Эти люди были атеисты, как правило. Эти люди рассказывали, что они построят какое-то бесклассовое общество или коммунизм, или социализм. Про Аллаха они знать не знали, ведать не ведали. В данном случае нам ваххабиты рассказывают, что, вот, они убьют неверного, попадут в рай. А если убьют всех неверных или как-нибудь вот так организуется, то будет построен Кавказский эмират или Всемирный Халифат. Не совсем то, что хотел построить Савинков.

И вдруг я с удивлением обнаруживаю, что мотивировки поведения российских эсеров начала XX века, боевиков и тех людей, которые сейчас взрывают ментов в Дагестане или в Кабарде, они удивительно одинаковые. Эсеры – первое, что бросается в глаза – желание этих эсеров умереть, взорваться вместе со своей жертвой. Казалось бы, они не шахиды. Казалось бы, они точно знают, что они не попадут в рай. Но так они искупают свою вину.

Дальше, что бросается в глаза. Савинков точно так же, как и сейчас ваххабиты, рассказывает про то, какая страшная, подлая царская власть. И только из-за того, чтобы мстить этой царской власти, которая страшно обидела революционеров, приходится этих негодяев-чиновников убивать. И вот прямо так сидишь и читаешь, что... «Мы собрались в Финляндии, боевая организация эсеров собралась в Финляндии. на совещание. А в Финляндии в это время не было, - пишет Савинков, - договора о выдаче революционеров царскому правительству». Ну, страшный кровавый царский режим, который в Финляндии – напоминаю, что Финляндия была частью России – не выдавал из Финляндии революционеров. Потом пришел, как известно, мудрый вождь товарищ Сталин, и никто уже не ругал кровавый режим товарища Сталина, а все славили его благодетельное правление.

И видишь, что те претензии, которые предъявляют эсеры царскому правительству, они абсолютно такие же, как те претензии, которые предъявляют ваххабиты современному российскому правительству. Да, это правительство кривое, косое, коррумпированное – то у него не так, то у него не эдак. Но как только начинаешь разбираться в том, что с чего началось, то и в случае ваххабитов, и в случае эсеров видишь одну одинаковую картину. Человек куда-то стал ходить, человек чего-то стал говорить, человек кому-то стал помогать – носить взрывчатку, носить еду в лес. Потом этого человека вызвали на собеседование в милицию, потом человек сказал «Ой, меня так оскорбили – я не могу! Я этих негодяев буду убивать, потому что... вот... ради Кавказского Халифата».

На мой взгляд, это безумно страшная история. Потому что понятно, что когда человек начинает исповедовать чистый ислам, когда человек перестает пить, курить, перестает брать взятки – вот, чиновник, который начинает исповедовать чистый ислам, он перестает брать взятки – я знаю примеры. Он делает это не для того, чтобы восстать против Путина. Он очень похож на тех протестантов, которые в том же самом XVI или XVII веке могли или устроить жуткую резню в городе Мюнстере как анабаптисты. Или спустя несколько десятков лет как те же самые анабаптисты быть примернейшими представителями того, что называется «протестантской этикой» и «праведным стяжанием».

Но проблема в том, что у российского государства не получается, вот, как-то использовать эту разрушительную энергию ваххабитов в мирных целях. Не превращать, а направить ее в праведное стяжание. Не превращается сделать тех людей, которые перестают пить, курить и делают это явно не для того, чтобы просто убивать всех вокруг... И мы видим, что это история, которая превращает российский Кавказ в Сомали. А когда болезнь переходит определенный порог, то она становится как в Африке, как в Сомали, как в Афганистане – неостановимой. До встречи через неделю.