Юлия Латынина - Юлия Латынина - Код доступа - 2007-10-13

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. Телефон прямого эфира 363-36-59, СМС 985 970-45-45. Конечно, по количеству вопросов абсолютно лидирует появившееся на этой неделе письмо в «Коммерсанте» Виктора Черкесова, главы ФСКН, с призывом жить дружно. Письмо, судя по всему, стало еще больше информационным поводом, нежели предшествовавший ему эпизод войны спецслужб – арест генерала ФСКН Бульбова. Надо сказать, кстати, очень много людей и на прошлой неделе писали об этом аресте. Даже какой-то очевидец ареста мне написал и оставил свое письмо на сервере. А поскольку у нас грохнулся сервер, то и письмо погибло вместе с сервером. Может быть, напишет еще, если меня слышит. Так вот, возвращаясь к истории с арестом генерала Бульбова, он даже оказался менее информационным поводом, нежели письмо, потому что у нас генералов спецслужб время от времени арестовывают, а чтобы генерал спецслужб писал письмо, это редкость, потому что есть правило спецслужб золотое «если есть что сказать, молчи, а если нечего сказать, молчи тем более», тем паче что есть еще более золотое правило при Путине, что все вопросы решаются камерно и все доклады делаются Путину, а если доклады делаются газете «Коммерсант», то такое впечатление, что человек просто не может дойти до Путина.

Я уже говорила, собственно, с чем связана история войны спецслужб. Разбирались за таможню, разбирались за самого президента. Говорила о том, что президент поощряет разборки между двумя спецслужбистскими кланами как способ разделения властей и способ пребывания осведомленным. Поскольку объект разборок таким образом совершенно не печатен, то не совсем понятно, о чем писать публично. Все равно как, представляете, если бы Дон Корлеоне разбирался с Доном Таталья за контроль над Нью-Йорком и Дон Корлеоне выступил бы в печати с письмом о необходимости крепить имидж корпорации.

Собственно, как я уже сказала, на прошлой неделе я говорила об истории всей этой драки, поэтому немножко хочу теперь сказать, а что, собственно, представляют собой те две стороны, которые дерутся. И первая сторона, которая обычно связывается с именем Игоря Сечина, могущественного зам главы администрации президента, человека, которого многие называют не первым лицом в государстве, но уж и не вторым. И вторая сторона, некое коллективное руководство, среди которого, наверное, первое место все-таки занимает Виктор Черкесов по степени приближенности к президенту, а дальше следует глава Службы безопасности президента господин Золотов и глава ФСО Муров.

Ну, первая сторона – кто они? Это, во-первых, конечно, люди, которые сожрали ЮКОС. То есть это люди, которые не умели руководить бизнесом, не умели даже руководить государством, но они умели бороться с врагами и они сделали такую ситуацию, что у президента все, кроме них, стали врагами и что имущество тех, кто был объявлен врагами, в частности Ходорковского, досталось, естественно, друзьям. То есть над Россией была проделана операция – ну, нечто похожее с тем, что сделали большевики. В 1913 году Россия была накануне взлета, у нее был нормальный бизнес, нормальная интеллигенция, нормальная свобода прессы и даже Дума. Большевики со всем этим покончили, зато забрали все себе. Вот точно так же в начале 2000 года у России были более или менее вменяемые, вернее скажем даже – менее вменяемые, чем более, олигархи, которые уже покончили с накоплением активов и пытались увеличить цену собственных компаний, для этого им надо было сделать эти компании прозрачными. Этот процесс был остановлен, Россия стала опять абсолютно непрозрачной страной, в которой большинство активов принадлежит государственным компаниям, председателями совета директоров которых, однако, являются люди, близкие к президенту и, соответственно, не заинтересованные в прозрачности этих компаний, но сидящие на финансовых потоках. То есть эти люди, которые превратили страну со свободным бизнесом в страну, где президент и спецслужбы управляют всем, но это «всё» – просто сырьевой придаток, как они говорят «энергетическая сверхдержава».

Другой эпизод их карьеры – Беслан. Беслан – история, которая показала, что там, где эти люди должны быть специалистами, то есть в борьбе с террористами, их абсолютную профнепригодность. Они побоялись сделать главное, что написано во всех учебниках – вступить в технические переговоры с террористами с целью подготовки штурма и освобождения как можно большего числа людей. Но они не побоялись уничтожить террористов вместе с заложниками, тем самым уравняв себя, в общем-то, с Басаевым, уравняв себя с теми, кто хладнокровно шел убивать людей. Слушаются ли эти люди президента? Президент считает, что да. Президент, видимо, считает, что он ими манипулирует. Но напомню по этому поводу историю, связанную все с тем же эпизодом борьбы спецслужб, когда в рамках драки между сотрудниками ФСКН и собственно ФСБ за таможню началось таможенное дело о так называемых «китайских трусах», когда в Находке хлопнули несколько вагонов контрабанды, которые шли в адрес воинской части, за которой скрывался отдел снабжения ФСБ, то по этому и, в частности, по ряду других эпизодов были уволены Путиным лично, указом, несколько генералов ФСБ, и спустя несколько месяцев они продолжали оставаться на своих должностях, а один из них, господин Купряжкин, начальник управления собственной безопасности ФСБ, сидит там до сих пор.

Может быть, вы скажете, что это только в верхах такое происходит? Да нет, вот известная история с сотрудником ФСБ Сливкиным, который вместе с другими офицерами, Сачковым и Фроловым, украл дагестанца – банкира Алиева. Этого дагестанца случайно освободили во время спецоперации, потому что этот сотрудник ФСБ перепродал дагестанца чеченцам, а чеченцев решили брать в рамках дела об убийстве Пола Хлебникова. Взяли освобожденного заложника, говорят «ну, сейчас мы чеченцев посадим за то, что они заложника украли», а заложник и говорит «да нет, меня чеченцы спасли, а украли меня офицеры ФСБ». Короче говоря, судили офицеров ФСБ и, как вы понимаете, освободили, то есть получилось, что офицерам ФСБ воровать людей можно.

То есть, еще раз повторяю, это люди, которые превратили страну в Венесуэлу, при том они не исполняют своих обязанностей. С Бесланом они не смогли ничего сделать. Чечню вместо них замирил Кадыров. Как они работают с боевиками видно по Ингушетии. Зато они отчитываются в том, что они за год предотвращают 300 терактов и предотвратили, в частности, теракты на саммитах в Сочи, Санкт-Петербурге и Самаре. Вот это одна сторона конфликта.

Другая сторона – это, как я уже сказала, прежде всего ФСКН во главе с господином Черкесовым. Труба пониже, дым пожиже, доступ к президенту хуже. Даже есть некоторые заслуги, я бы сказала. Именно ФСКН в рамках оперативного сопровождения дела «Трех китов», насколько я понимаю, прослушал господина Устинова, тогда бывшего генеральным прокурором, и результатом прослушки этих разговоров между ним и Сечиным явилась отставка Устинова, за что, собственно, сейчас генерал Бульбов, видимо, и поплатился. Но, вот, я смотрю, какие поправки ФСКН принимал в течение нескольких месяцев просто в закон о наркотиках, по профильной деятельности. Поправка первая. Под предлогом того, что в России 2 миллиона долларов – вдумайтесь в эту цифру, 2 миллиона долларов, то есть копейки в государственных масштабах – уходят на закупку химически чистых наркотиков для опытов и это наносит ущерб казне, ФСКН пробивает и принимает поправку, которая позволяет не уничтожать изъятые партии наркотиков, а офицерам ФСКН, соответственно, их перевозить. Поправка эта прошла несколько месяцев назад.

Еще на следующий день после ареста генерала Бульбова в первом чтении спокойно, единодушно «Единой Россией» была одобрена поправка другого рода в тот же самый закон о наркотиках, в которой под предлогом того, что надо бороться не только с наркотиками, но и с прекурсорами, то есть химическими веществами, из которых можно сделать наркотики, в число прекурсоров были записаны такие химические вещества, как серная, соляная кислота, толуол и ацетон. Напомню, что серной кислоты в России производится 11,5 миллионов тонн и вот рынок этой кислоты и всего остального ФСКН теперь формально имеет право контролировать, потому что, как написано в поправке, каждый производитель всего этого добра должен все это заносить в особый журнал и отчитываться. Как это технически все сделать – я не представляю, потому что любой, кто был на нефтеперерабатывающем заводе или, допустим, на медно-серном ГОКе, просто знает, что это добро – серная кислота – вырабатывается тоннами, скачок напряжения – и тонна улетела в воздух. Как все это посчитать в миллиграммах, я не знаю, но перспективы открываются богатые.

И вот когда я думаю об этих поправках, то у меня ведь что возникает? Вот известно, что, к сожалению, изъятыми наркотиками приторговывают. Но чтобы законодательно это разрешить – не уничтожать наркотики – чтобы ввести такую поправку, ну, помилуйте, нужно быть как минимум вхожим к господину Черкесову, то есть это должно происходить не на уровне майора, а на значительно более серьезном уровне. И опять, я уже говорила о том, что спецслужбы у нас вмешиваются во все, начиная от контроля над химической промышленностью и кончая ЮКОСом, но они не выполняют своих прямых обязанностей. Смертность от передозировки – единственно реальный показатель объективный распространения наркомании в стране – смертность от передозировки в России растет и растет, в то время как у нас Госнаркоконтроль занимается громкими делами, процессами над ветеринарами и процессами над химиками. В связи с этим даже просто хочется сказать: конечно, Госнаркоконтроль очень полезное учреждение, когда оно слушает Устинова. Может быть, мы это как-то запишем законодательно? Ну, допустим, запишем, что в обязанности Госнаркоконтроля входит прослушка Сечина, Устинова, Патрушева и еще кого-нибудь там, а все остальное, пожалуйста, пусть не трогают, пусть не проводят поправки по неуничтожению наркотиков.

И еще одно, тоже самое важное. В письме Черкесова было сказано о корпоративной чести, о том, что своих сдавать нельзя. Вот я задумалась как раз об этом тезисе, сдают или не сдают спецслужбы товарищей. И вы знаете, какая любопытная закономерность получается? Да, очень часто не сдают. Вот офицер ФСБ Сливкин украл человека – его не сдадут. Генералы попались на контрабанде – они останутся. Госнаркоконтроль вляпался с глупейшим делом про то, как кошке кололи кетамин – от ветеринаров не отстанут. То есть там, где речь идет о защите прав на преступление и прав на произвол по отношению к народу – тут да, тут никогда человека не сдадут. А вот если попросило начальство или если это нужно для карьеры – то тут человека сдают. Вот даже простой пример. После чего появилось письмо Черкесова? После ареста генерала Бульбова. Какой самый важный вопрос у этой истории? Сдаст Черкесов Бульбова или нет? Товарищ Черкесов мог четыре слова написать в своем письме «я Бульбова не сдам». Даже вместо письма мог бы написать, всем было бы гораздо интереснее. А что товарищ Черкесов написал? Он написал, что от предателей в наших рядах мы будем избавляться беспощадно, но разрушать ряды никому не позволим. Это как перевести на русский язык? Это перевести так, видимо, что если попросит Путин, то сдам, а нет – так будет честный офицер. В общем, короче, когда в Мордере два отряда орков сражаются за кольчужку Фродо, ни на чьей стороне сочувствия не может быть.

У меня есть еще два очень интересных вопроса по Интернету, которые я постараюсь объединить. Один вопрос про то, что происходит в Грузии с министром обороны Окруашвили, а другой вопрос про интервью Степашина моему коллеге, журналисту «Собеседника» и писателю Дмитрию Быкову – мол, давал Степашин это интервью или не давал? Сейчас объясню, почему я хочу эти вопросы объединить. Сначала про интервью Степашина. Напомню, что на одном из сайтов «Прессатташе.ру» появилось интервью Степашина Дмитрию Быкову, отрывок из того, что должно печататься в «Собеседнике», в котором, в частности, было сказано, что господин Степашин не отступит от проверки НПО «Энергомаш». Так и написано «мы не отступим». И что там раскопаны достаточно серьезные нарушения и задеты интересы высокопоставленных и влиятельных людей. И вот после того, как этот отрывок появился, вдруг со Счетной палаты посыпались опровержения и сначала Счетная палата, а потом и лично Степашин заявил, что он таких слов не говорил, что интервью не завизировано, что его подставили, причем самое смешное, что вне зависимости от того, завизированный этот вариант или не завизированный, дело в том, что ровно теми же словами ситуацию с проверкой НПО «Энергомаш» господин Степашин описывал на специально созванной пресс-конференции. То есть тогда он говорил, что проверка выявила нарушения на сотни миллиардов долларов, что его аудитор Гайдуков, арестованный из-за этой проверки, за вымогательство, взятки не брал, что его подставили, что его подставили те, кто хотят сорвать проверку, и, видимо, господину Степашину следовало не только опровергать свое интервью Дмитрию Быкову, но и написать по крайней мере в ФСБ заявление о том, что его опоили, или заставили, или иным образом принудили, или в каком-то измененном состоянии сознания давал он эту пресс-конференцию, где все он эти слова говорил.

Напомню, что случилось собственно со Степашиным. Со Степашиным случилось то, что он три раза поменял свое мнение по поводу проверки НПО «Энергомаш». Сначала был арестован посредник с поличным, а уже по показаниям посредника был арестован инспектор Счетной палаты Гайдуков, который вымогал с «Энергомаша» 7 миллионов евро. Степашин сказал, что это операция совместная Счетной палаты. Потом Степашин перевернулся на 180 градусов и сказал, что сотрудника его подставили, а проверку НПО мы будем продолжать. А потом Степашин развернулся еще раз на 180 градусов, когда пошли новые аресты, и уволил уже не только Гайдукова, но и курировавшего проверку аудитора Абрамова. Что, собственно, из этого последовало? Из этого последовала, естественно, атака на Степашина, потому что, понимаете, когда человек вот так на 180 градусов поворачивается, он оказывается зайцем среди бульдогов. Вот дерутся под ковром бульдоги, а тут вдруг побежал заяц, который вертится. Это, кстати, ровно то, о чем я говорила в среде спецслужб. О том, что на самом деле не так-то уж они защищают и своих. Потому что есть две доблести: доблесть защищать правду и доблесть не сдавать своих. А тут господин Степашин, совершенно точно перевернувшись три раза на 180 градусов, один раз сказал неправду, по идее, не может же он все время правду говорить, потому что у него правда разная, и совершенно точно господин Степашин своих не защищал. Теперь вопрос – могу ли я уважать Степашина после этого? Ну, строго говоря, я его не уважала и до этого, потому что он ровно на том же вылетел из кандидатов в президенты. Его тогда назначили Абрамович, Ельцин… Собственно, Абрамович и Ельцин его назначили, чтобы он дрался против Лужкова с Примаковым, а он пришел в «Отечество – всю Россию» и говорит «а можно мне быть в списке?».

Как я уже сказала, есть два качества – верность правде и верность друзьям. Вот все по фигу, а я говорю правду. Или все по фигу, пусть он не прав, но это мой друг, мой подчиненный. И за неделю было продемонстрировано Степашиным отсутствие и того, и другого.

Так вот теперь возвращаюсь к политическому клону Степашина господину Окруашвили. Почему я эти две истории объединила? Потому что у нас тут по поводу Окруашвили все глазки попрятали, наши либералы. «Ой, он в тюрьме он признался, что он оклеветал Саакашвили, нехорошо, это попахивает троцкистско-бухаринским процессом». А, господа, троцкистско-бухаринский процесс это когда ты признался, а тебя из тюрьмы не выпускают, и ты на суде признаешься, а тебя потом еще и расстреливают. А когда ты признался и потом едешь домой и отказываешься говорить с соратниками, это значит ты не Бухарин, ты Степашин, ты то самое, чем господин Окрушавили обозвал когда-то свое собственное грузинской вино, помните? Назвал его, кажется, фекалиями. Что произошло с господином Окруашвили? Он полностью вычеркнул себя из политики. Сначала на посту министра обороны еще несколько лет назад он делал заявления о том, что, типа, буду Новый год праздновать в Цхинвале. Эти заявления были по крайней мере безответственны не потому, что у Грузии не было сил завоевать Цхинвал, а потому что было достаточно очевидно, что они идут вразрез с политикой Саакашвили. Политика Саакашвили была – максимальная экономическая открытость Грузии и либерализация экономики. В этих условиях воевать страна не может, тем более воевать с маленькой, но отчаянно гордой непризнанной республикой. Какие бы там тараканы не бегали в голове у руководства этой республики, а там большие тараканы у этого руководства бегают, было ясно, что если Грузия начнет воевать с Осетией, то она, конечно, Цхинвал завоюет, но они при этом положит гораздо больше своих граждан и убьет гораздо больше мирного населения, чем это позволительно для страны, которая хочет быть демократической.

И делая заявления, что Новый год он будет встречать в Цхинвале, господин Окруашвили, мягко говоря, как я уже сказала, шел вразрез со всей политикой Грузии. Он был уволен, в сущности, за это. И дал пресс-конференцию, на которой стал окончательно маргинальным политиком, заявив что-то типа, что у Саакашвили есть миллиарды долларов и что Саакашвили предлагал мне устранить Патаркацишвили. Ну, просто по тому же образцу, по которому Литвиненко делал заявление. Потом его арестовали, он сразу же от всего отказался, его отпустили. Отчего я должна испытывать к нему сочувствие? Я к Степашину испытываю сочувствие? На Степашина что, давили, что он переворачивался во мнениях? Я к Миронову испытываю сочувствие, что он Ройзмана сначала внес в список, а потом выкинул? Нет, он сам такой, он себя показал. На Окруашвили давили? Заяви. Вышел из тюрьмы – пройди обследование, подними крик. Даже, если помните, такой был товарищ Иван Рыбкин, в абсолютно такой же ситуации, когда, помните, он исчез перед президентскими выборами, потом появился, и хотя там была очень темная история, все-таки он собрал в себе какие-то остатки мужества и что-то пролепетал про какие-то спецслужбы, что его похитили, что ему угрожали. Как давили на Окруашвили? Семье угрожали? Вывези семью загодя. Ему лично? Просчитывай риски, не сдавайся. Выпустили под залог – ори. Видимо, Окруашвили достаточно соображает, если не дает к себе допустить врача, который освидетельствует его на предмет была психотропка или не была, потому что ясно, что через некоторое время заявит, что была. Так вот, еще раз – я не вижу, почему я к Окруашвили, полностью себя дискредитировавшему в этой ситуации, должна испытывать хоть сколько-нибудь большее сочувствие к Степашину или Миронову. Я не вижу никакого сходства с бухаринским процессом. А о том, чем для Грузии эта история опасна – после новостей.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. Телефон прямого эфира 363-36-59, СМС 985 970-45-45. Перед новостями я говорила о сходстве между господином Степашиным и господином Окруашвили, которые переворачиваются за некоторое время на 180 градусов в своих мнениях, и о том, что в силу естественных человеческих чувств я лично не испытываю симпатии ни к тому, ни к другому. Я хочу добавить к этому, что Грузия в результате всех этих историй находится в абсолютно критической ситуации. Она находится в критической ситуации не потому, что ей угрожает оппозиция, а потому, что у Саакашвили очень мало выбора и ситуация, в которой его закрыли, в принципе, чудовищна. Если он уничтожает оппозицию, которая ведет себя не просто вызывающе, а очень маргинально, и речь идет прежде всего, конечно, не о господине Окруашвили, а о Бадри Патаркацишвили, реальном и серьезном грузинском оппозиционере, который стоит за спиной Окруашвили, то этим самым Саакашвили уничтожает демократию, потому что демократия – это не когда голосует большинство, а демократия – это уважение к меньшинству. А если Саакашвили не уничтожает Бадри, он показывает свою слабость, а это в молодых демократиях не прощается. Вот этот раунд с обвинениями Окруашвили, можно констатировать, что Саакашвили выиграл. Он выиграл его на грани фола, а его противники были за гранью фола. Он раздавил Окруашвили и его отпустил. Но сколько раз можно выдержать такие раунды и сколько раз можно ставить такие подножки соседней стране, пока она не поскользнется – я не знаю.

Еще меня тут просят прокомментировать освобождение Урусхана Зязикова, который был отпущен в Ингушетии. Это дядя президента и отец начальника охраны президента Зязикова. Он был отпущен в Ингушетии накануне Уразы-байрама. Было сказано, что в результате спецоперации. Поверить в это трудно. В прошлый раз, когда похищали родственника президента, это был его тесть и тесть прокурора республики, там очень много родственников Зязикова занимали какие-то должности, так вот в прошлый раз, когда похищали Магомета Чахкиева, заплатили за освобождение 5 миллионов долларов, тоже сказали, что это спецоперация и что освобожден бесплатно. Почему 5 миллионов долларов – потому что у нас спецслужбы забывают то, что они говорили в прошлый момент времени, у нас эта система обладает тем, что математики называют «марковской памятью», она себя не помнит, и спустя некоторое время после ликвидации Абу Хавса в Хасавюрте, ФСБ же опубликовала данные о том, что Абу Хавс в мае получил 5 миллионов долларов за какого-то важного заложника, освобожденного в Ингушетии.

Поэтому можно себе представить, что в этот раз дело решалось чисто бабками. Сколько – сказать трудно. В Ингушетии называют цифру 25 миллионов. Зная страсть Кавказа к преувеличениям, я думаю, что это, конечно, преувеличенная цифра. Но, с другой стороны, Русланбек Зязиков, начальник охраны президента Зязикова, человек, как считается, не бедный. Когда о нем говорят в Ингушетии, сразу вспоминают и пропавшие паводковые деньги, и пропавшие боевые деньги. Напомню даже, что министр, бывший глава МВД Ингушетии господин Хомхоев, когда его уволили со своего поста, дал интервью, в котором говорил, что платил ежемесячно семье Зязиковых от 30 до 60 тысяч долларов, а боевые распределял исключительно так, как ему велели Зязиковы. Боевые – это те самые деньги, которые полагаются в якобы мирной Ингушетии милиционерам за операции, милиционеры этих денег не получали, в связи с чем милиционеры устраивали забастовки. То есть полный какой-то Хармс, в нашем мирном Бухенвальде палачи бастуют, потому что им не заплатили за выдранные зубы.

Были у моих знакомых предположения, что, дескать, боевики освободили Зязикова-старшего в обмен на вывод войск: были официальные сообщения, что внутренние войска выводятся из Ингушетии. Должна разочаровать авторов таких предположений дважды. Во-первых, войска как стояли, так и стоят. Я не знаю, почему были заявления. А, во-вторых, понимаете, у обеих сторон все просто – бабки. И какой там к черту народ. И вообще в этой связи не лишнее заметить, что – я, конечно, понимаю, что это не коррупция в Ингушетии умножает число боевиков – но следует понимать, что когда у вас есть очень коррумпированная власть, у которой пропадают и паводковые, и боевые, и когда у вас есть люди, которые бегают с автоматом, то люди, которые бегают с автоматом, всегда найдут возможность изъять часть паводковых и боевых в свою пользу.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Аркадий, Москва. У меня к вам такой вопрос. Скажите, вот все эти сейчас в высших эшелонах скандалы о коррупции, аресты и так далее, предвыборная ситуация для Путина – насколько это выгодно? Мне кажется, происходят какие-то либо перемены вот в этих эшелонах верхних для того, чтобы войти потом с будущей какой-то новой командой, либо вообще непонятно, зачем это делается.

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну, я уже говорила, что эти скандалы играют роль разделения властей и они вовсе не приведут к какому-то краху власти, потому что это ровно тот инструмент, который использует власть, который использует, насколько я понимаю, президент Путин для того, чтобы быть осведомленным о всем том зле, которое творится в государстве.

Что касается предвыборных трюков – у меня тут еще просьба прокомментировать повышение цен. Комментировать я не буду, цены в России повышались до выборов, причем достаточно существенно, повышаются сейчас и будут повышаться после выборов. Цены повышаются, потому что в России огромный избыток нефтедолларов и худо-бедно растут зарплаты и растут пенсии, в таких условиях цены всегда повышаются. И когда люди хорошо одетые, с виллами в Ницце, пытаются в рамках предвыборного пиара партии, которой и так набросают столько, сколько надо, пытаются объяснить, что вот мы сейчас будем бороться с повышением цен и пытаются предстать каким-то гибридом Камилла Демулена и господина Троцкого, и рассказывают, что вот сейчас будем бороться со спекулянтами – ну, выглядит это по крайней мере комично.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Борис из Москвы. Вот сейчас происходит такая вещь, что на всех каналах и в прессе людей как бы ориентируют на то, что Россия встает с колен, мы гордимся, великая наша страна. Я вот ездил за границу, в Испанию, отдыхать. Я хотел что сказать – во-первых, Гордеев говорит, что там цены в два раза выше на продукты питания, так это вранье, там цены приблизительно такие же, как у нас. А, во-вторых, там люди живут абсолютно уверенно, свободно и не так, как у нас, выживают. Чем мне гордиться? Что у нас пенсионеры на свои несчастные крохи выживают? Что два работающих человека в семье с двумя детьми сводят концы с концами, не могут ни прожить…

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Если можно, последняя фраза и последний вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ: Да. И я хотел бы вас спросить – вообще, кто определяет положение, не знаю, философский вопрос или риторический, кто определяет положение в обществе – люди или само общество? Спасибо.

Ю. ЛАТЫНИНА: Что было раньше – курица или яйцо? Знаете, это такой взаимообразный процесс. Вы, собственно, затронули очень важную историю, историю о том, чем определяется наша внешняя политика. На мой взгляд, она определяется странным желанием внушить, с одной стороны, что мы великие, а, с другой стороны, что нас все не любят. Мне, знаете, что наша внешняя политика напоминает и рассуждение о том, что мы великие, потому что нас не любят? Вот представьте себе, спрашивают девочку, почему она получила «двойку» по математике в школе? И девочка говорит, что я получила «двойку» по математике, потому что учительница меня ненавидит, а вот Саше поставили «пятерку», хотя он в математике ни черта н знает, но у него отец крупный начальник, а вот Вите поставили «четверку», хотя он ни черта не знает, потому что он заплатил 30 тысяч долларов. И, вы знаете, самое смешное, что девочка, наверное, в деталях может быть права: и Саше могли прибавить оценку, потому что отец крупный начальник, и Вите могли прибавить оценку, потому что он заплатил деньги, а уже девочку с таким настроением учительница точно ненавидит. Но проблема в том, что ее высказывания паранойя. Паранойя не потому, что она не точна в деталях, параноики как раз в деталях обычно очень точны, а потому, что вместо того, чтобы потратить душевные силы на то, чтобы учить математику, девочка тратит душевные силы на то, чтобы объяснить, как ее все ненавидят.

Вот во время президентства Путина, как я сказала, случилось две странные вещи. С одной стороны, нам стали объяснять, что Россия великая. С другой стороны, нам стали объяснять, что решительно все нас не любят, начиная от США и кончая Грузией и Эстонией. Ну, нас действительно сейчас, наверное, мало кто любит, потому что отношения между странами, точно так же, как отношения между людьми, это процесс, знаете, такой, в котором не существует позиции, не зависимой от наблюдателя, не существует позиции, не зависимой от другой стороны. Если я говорю слишком сложно, по-простому: если ты говоришь Пете, что Петя козел, то вряд ли Петя тебе скажет в ответ, что, слушай, а ты какой замечательный человек. Как только ты кого-то начинаешь называть желтым земляным червяком, как правило, отношения между вами портятся, и что было раньше – курица или яйцо, сказать трудно. Но вот что можно сказать совершенно наверняка, я уже как-то приводила этот пример, но он важный, приведу его еще.

Вот представьте себе – приходите вы в какую-то фирму и начинаете спрашивать ее сотрудников о том, что они думают об окружающих. Вы спрашиваете Витю, что ты думаешь об окружающих? Витя говорит, что я не знаю, я занимаюсь работой, мне на них плевать. Вы спрашиваете Петю. Петя говорит, ну, все они приличные люди, но Максим сволочь, он у меня жену увел. Вы спрашиваете Наташу – Наташа, а ты что думаешь об окружающих? Наташа говорит, ну, все они приличные люди, но Машку я не люблю. – А почему ты ее не любишь? – А я ее просто не люблю, терпеть не могу. И, наконец, вы доходите до какого-нибудь, допустим, Савелия и Савелий вам говорит: - Ой, они все сволочи, они меня не любят. Ну, ясно, что Савелия просто надо выгонять взашей, потому что человек может по-разному относиться ко всем окружающим, он может их всех любить, он может кого-то не любить за дело, более того, он может кого-то не любить без дела, ну просто человеческая психика так устроена – нос его мне не нравится, но как только человек вместо того, чтобы говорить «я его не люблю», начинает говорить «он меня не любит», у этого человека тяжелый случай паранойи.

Вот самое страшное, что происходит сейчас в России, это то, что нам создают не такие условия, при которых мы начинаем учиться математике, строить лучшее общество, делать себя лучше сами, а такие, при которых нам объясняют, что ничего этого нам делать не надо, потому что все вокруг кругом враги, мы и так самые лучшие, но враги нас не любят.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Юлия, скажите, пожалуйста, а не ко дню рождения Путина повысили цены? По-моему, это проделки либералов. Это будет бесконечно, потому что у нас настоящая демократия. Понятно вам? До свидания.

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну вот, видите – проделки либералов. Я думаю, что либералов по этому поводу оставшихся, конечно, надо посадить в тюрьму, конфисковать у них все, что есть, и применить, как большевики применяли в подобных случаях, такую административную меру как расстрел. Если вы не знаете, большевики в 1918 году, когда в городах исчезло продовольствие – а продовольствие исчезло потому, что каждый человек, привезший продовольствие в город, был объявлен спекулянтом и мешочником, даже если он привез это продовольствие для своей семьи – продовольствие исчезло, но к спекулянтам и мешочникам, если они везли продовольствие, применяли административную меру – расстрел. Вообще, мы движемся в этом направлении. Я должна слушателя успокоить – к либералам активно применяются меры.

Я даже могу рассказать совершенно замечательную историю, которая, например, творится с одним из самарских журналистов, с издателем «Новой газеты» в Самаре господином Куртаджиевым. История фантастическая, которая началась с того момента, как в Самарскую область пришел господин Артеков, который, если вы помните, бывший глава «АвтоВАЗа», соратник Чемезова, назначен в рамках чекистской экспансии в область. Вот что происходит, когда генералы КГБ становятся губернаторами. А происходит следующее. Дело в том, что дочка господина Куртаджиева – не сам он, а дочка 18 лет – участвовала в качестве организатора в марше «Другой России». Как только она поставила свою подпись, сразу на перекрестке к ней и стоявшему рядом с ней ее приятелю подлетели менты и сказали, что дочка наркоманка, а приятель только что украл мобильник, и стали их обоих заметать. По счастью, дочка успела позвонить папе. Приехал папа, вступился за дочку, но тут начались неприятности у папы. Теперь у папы конфисковали работники управления по борьбе с организованной преступностью – вдумайтесь в это, не чего-нибудь, а с организованной преступностью – конфисковали редакционные компьютеры со словами, что на них установлены нелицензионные программы. Параллельно работник тоже управления по борьбе с организованной преступностью пришел в типографию и потребовал, не знаю, может быть, в рамках борьбы с пиратством, расторгнуть договор типографии с печатающейся в ней «Новой газетой». Параллельно потребовали, попросили лишить «Новую газету» в Самаре лицензии на печатание. Параллельно, что самое интересное, и что самое замечательное, и уж, конечно, свидетельствует о непреклонном росте борьбы с организованной преступностью и приравненном к ней либерализмом, пришел тоже работник РУБОП в редакцию и сказал, что все гранки «Новой газеты» перед выходом в свет он, этот, не знаю, майор или подполковник, должен просматривать.

Ребята, если так активно борются с организованной преступностью в Самаре, наверное, все другие вопросы уже решены? Так я, собственно, это к чему рассказываю – что это все к вопросу о наступлении чекизма и к вопросу о выборах, потому что ведь все понятно, что происходит. На выборах поставлена задача, что новый губернатор от чекистов должен «Единой России» показать еще больше голосов, чем в соседних регионах. Вообще-то, это можно делать старым добрым способом путем вброса бюллетеней, но, видимо, никакая деталь не бывает лишней и это также производится путем зачистки информационного пространства, что народ, особенно самарский народ, он там не глупый, может озвереть и, наоборот, накидать «Единой России» меньше, это, как я понимаю, сторонникам чекистского крюка, который спас Россию, не приходит в голову. Но так или иначе, вот такая замечательная история времен борьбы с либерализмом, ростом цен и организованной преступностью.

Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Полина Львовна, Москва. Я из больницы, но слушаю вас тут с друзьями по несчастью. Скажите, пожалуйста, вопрос – в каком состоянии Павел Басанец, как спасает журналистское сообщество Андрея Новикова из Рыбинска и как судья Букреев, который засудил Буданова? Спасибо. Желаю успехов.

Ю. ЛАТЫНИНА: Вы знаете, к своему стыду, не знаю, в каком состоянии Павел Басанец. Видела только то же, что и вы, по новостям. Знаю, что Павел Басанец это сотрудник службы, если я правильно помню, внешней разведки. В любом случае, сотрудник внешних спецслужб, который на встрече ветеранов обвинил Путина в том, что он разрушил Россию. У Басанца были очень странные взгляды, их можно было сформулировать так: за Сталина и за Политковскую, в огонь, против Путина! И поскольку этот человек изнутри спецслужб, видимо, ему не простили. Некоторое время назад его довольно серьезно притравили. Что касается дела судьи Букреева, который посадил Буданова, опять же, у меня нет о нем последних сведений. Знаю так же, как и вы, и напоминаю слушателям, что судья Букреев, просто люди из спецслужб поклялись, что они от него не отстанут, и он угодил под следствие за дело о взятке, что, казалось бы, само по себе не сложно – ну, судья, ну, наверное, чего-то брал. Но там совершенно поразительные обстоятельства, при которых эта взятка якобы была ему дана. Если говорить очень коротко, он не взят с поличным. А вместо этого есть заявление одного из людей, проходивших подсудимыми по другому делу, к которому совершенно господин Букреев не имел отношения, о том, что он принес эту взятку Букрееву. То есть он эту взятку Букрееву принес, спокойно с чемоданом вышел, туда за ним никто не зашел, после этого через месяц, если я не ошибаюсь, вскрыли ячейку, которая принадлежала сыну Букреева, нашли там якобы 8 купюр из этой взятки, после чего не изъяли эти купюры, а переписали их номера и закрыли обратно ячейку, а через месяц пришли опять и сказали «вот, купюр в ячейке нет, но номера их есть» и, вы знаете, судья Букреев был арестован. Ну, все мы знаем, что если брать человека с поличным – это не так уж сложно. А тут как-то очень странная история получается.

Есть еще одна история, на которую я хочу ответить, если я успею. Это после того, как я прошлась по поводу 11 сентября и американских сумасшедших маргиналов, которые утверждают, что Белый дом сам взорвал башни-«близнецы», мне посыпалась куча писем сторонников конспирологии, которые мне объясняют, что почему это я оправдываю американцев, а наши русские спецслужбы все время обвиняю? Поэтому очень коротко постараюсь сказать. Что очень важно. Первое, что история 11 сентября это центральная история для американского сознания. Это история, которой посвящены десятки исследований, сотни фильмов уже и книг. И любому человеку, который хочет в ней разобраться, это сделать не сложно. Не надо равнять эту историю с русской историей, где нету ни одного серьезного расследования правительственного по «Норд-осту», нету ни одного серьезного правительственного расследования по взрывам на Каширке и, вообще, люди, которые взорвались на Каширке, их тела до сих пор лежат неопознанные в морге, потому что, дескать, нет денег на расследование ДНК.

Второе. Американцы жуткие сутяги. Существуют десятки родственников жертв 11 сентября – там погибло, если не ошибаюсь, 2 тысячи 972 человека – которые подали в суд на правительство США, и ни один из этих родственников не подал в суд, что правительство взорвало башни само, то есть все те люди, которые непосредственно связаны с трагедией, для которых это не фуфло какое-то, не маргинальный стеб в Интернете, эти люди не подают иски. Никакие серьезные политики об этом не говорят. Никакие серьезные инженеры и архитекторы об этом не говорят. Но об этом очень много говорят люди в Интернете, всякие озабоченные ситизены из Оклахомы, которые – замечательно, что они об этом говорят – потому что, как я уже сказала, то, что они об этом говорят, результат того, что Америка этим страшно озабочена. Это как с раком – существует сотни клиник, где борются с раком, и поэтому, естественно, существует куча людей в Интернете, которая предлагает лечить рак бензином.

Но самое главное, что есть перечень вопросов, которые эти люди задают, якобы серьезных вопросов. Вопросы эти, например, звучат так: вот почему вы нам рассказываете, что башни-«близнецы» расплавились при температуре горения керосина, если керосин горит 1100 градусов, а плавится сталь при 1500? Ответ очень простой и ответ многократно дан в десятках исследований. Ответ звучит так: мы не говорим, что сталь расплавилась, мы говорим, что она деформировалась. Процесс ковки стали, слава богу, известен с дедовских времен и проблема заключается в том, что те стальные колонны, на которых висели стальные полы перекрытия, на которые, собственно, опиралось здание – что произошло? – при нагревании стальные перекрытия деформировались, нагрелись, стали расширяться, расширяться им было некуда, они провисли. Провиснув, они потащили за собой стальные колонны. Деформировавшиеся из-за нагревания стальные колонны начали прогибаться и дальше в один момент пошел процесс. Приблизительно то же самое можно говорить по поводу замечательных вопросов – вот тоже в Интернете спрашивают – а почему в здании ниже тех этажей, которые рушились, слышались хлопки и взрывы, как будто здание взорвали изнутри? Ответ: потому что рушившееся здание действовало как поршень, который выдавливает воздух и внизу мгновенно повышалось давление и из-за этого давления вылетали стекла и слышались вещи, похожие на взрывы.

И почему я все эти ответы пересказываю – потому что этих ответов до хрена, этих ответов можно найти, если хочешь этим даже не серьезно, а хоть сколько-нибудь просто тебе интересно не на уровне трепа. И я ни разу не видела в Интернете у маргиналов, которые любят рассказывать о том, как ЦРУ взорвало здания 11 сентября, полемику с этими ответами. Они всегда начинают с чистого листа. Они всегда рассказывают, что рак нужно лечить бензином и что как вы нам объясните, что сталь якобы расплавилась при 1100 градусах. Никогда они не вступают в полемику. Нежелание вступать в полемику – это признак маргиналов. Всего лучшего, до встречи через неделю.