Код доступа - 2006-02-25

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. Номер эфирного пейджера программы "Код доступа" 725-66-33 и телефон прямого эфира 783-90-25 для москвичей и 783-90-26 для немосквичей. Сначала вопросы по Интернету. Много вопросов про демонстрацию водителей в Омске и много вопросов, естественно, про рухнувший рынок, потому что, на мой взгляд, вчера и позавчера мы видели совершенно некую жуткую вещь, потому что мы видели, как праздновался День защитника Отечества и параллельно, вместе с репортажами о том, какие у нас славные защитники отечества, шли репортажи о людях, которые звонят из-под завалов, которые сгорают под завалами, о том, что до этих людей не могут добраться, и никто, в общем, даже не подумал, что как-то празднование в честь защитника отечества надо, ну, немножко притушить, что ли. Я понимаю, что России не везет на торжественные даты - 9 мая взорвали Кадырова, 22 июня был захват боевиками Назрани - но все-таки все происходящее сильно напоминало Ходынку, когда 18 мая 1886 года в день коронации Николая II подавили кучу народа на Ходынском поле и Николай II не стал отменять бал. И точно так же рухнул рынок, и вместо того, чтобы как-то отменить торжества, тем более, еще раз повторяю, День защитника Отечества, мы видели, как нам стараются объяснить, что, вы знаете, ну, все равно эти люди на рынке не были москвичи, как сказал мэр Москвы Юрий Лужков, там было всего два москвича, ну, вообще, какие-то там, типа азербайджанцы. И, конечно, мы видели, как пытаются приуменьшить количество жертв, потому что, согласитесь, большинство людей, которые там были, это просто люди, которым негде было ночевать в другом месте, тем более у них нет регистрации, нет прописки и спрашивается, сколько там на самом деле жертв? Официальное число, которое, кстати, после праздников стало расти стремительно, праздники прошли и можно теперь говорить, что больше погибших, или то число, которое называлось очевидцами, 200-300, потому что, напоминаю, это люди, которые по сути дела являются коллективными рабами милиции, которые, в общем, жертвуя для тех ментов, которые их грабят в переходах, и которые не имеют юридического права на существование в России. Вот сколько там на самом деле жертв?

И к еще одному вопросу по Интернету, с которого я, собственного, и хотела начать, это вопрос о демонстрации водителей в Омске. Напомню, что сегодня там были достаточно такие беспорядки, когда водители стали протестовать против того, что их лишили лицензии заниматься частным извозом. И что меня в этой истории поразило: дело в том, что водители вот таких маршрутных такси, это частный бизнес, который удивительно привлекает внимание всех мэрий, очень многих мэрий на чисто шкурной основе. То есть там всегда технология такая: заводятся вот эти маршрутки, люди вкладывают в это дело, причем понятно, что это очень маленькие компании, иногда просто из одной маршрутки, из одного человека, потом в это дело вмешивается мэрия и говорит "так, теперь с вас денежки". Типичная история такого рода случилась во Владивостоке, когда был огромный популярный бизнес этих маршруток, и первое, что сделал мэр Николаев по кличке Винни-Пух, придя к власти, он стал проверять эти маршрутки. Аналогичная история была в Махачкале. Там ходило несколько тысяч маршруток, потом мэр Махачкалы Саит Амиров учредил государственное унитарное предприятие, которое единственное имело право перевозить пассажиров. Естественно, оно их не перевозило, потому что не было у этого предприятия машин, чтобы их перевозить, но зато оно выдавало лицензии. Лицензии стоили, по-моему, полторы тысячи рублей штука, естественно, из-за этих лицензий стали сильно повышаться цены на такси, после чего мэр еще выступал по телевизору и говорил, какие плохие частники, только мэрия заботится об интересах людей, которых возят, а плохие частники повышают цены на билеты и я с ними разберусь. Причем, если вы думаете, что вот это муниципальное унитарное предприятие, которое получало по полторы тысячи рублей с каждой маршрутки, показывало какую-нибудь прибыль, вы сильно ошибаетесь, потому что технология такая - эти полторы тысячи, их заносят наличными. Эти наличные складываются в мешок и выносятся через другую дверь, предприятие оказывается без прибыли, цены оказываются высокими, а маршрутки оказываются убыточными. Ну, то же самое происходило в Омске. Понятно, что нет никакой здесь заботы о потребителях, это чистый государственный рэкет, и водители выступили против рэкета, не имея абсолютно никаких других способов, потому что каждый раз, когда они пытаются сказать, обжаловать чего-то в суде, то выясняется, что в суде обжаловать нечего. Выясняется, что есть вот этот механизм, когда создается над частным бизнесом государственная надстройка, и в эту государственную надстройку поступают деньги, которые потом из нее спокойно вытекают.

И в значительной степени мы видим некий парадокс. Смотрите, вот есть экономически благополучная Россия, в которой все растет, и в которой население уважает президента Путина, и большинство его поддерживает, а с другой стороны мы видим, что на ровном месте начинаются какие-то мини-очаги народного недовольства, которые абсолютно не имеют отношения к реальной экономике, а которые имеют отношение только к произволу властей или психике людей, которым почему-то очень страшно. Вот, например, история в Омске, вот дело Олега Щербинского, когда на ровном месте водителя автомашины, в который врезалась автомашина губернатора Евдокимова, наказали за то, что он стоял на этом самом месте и мешал губернатору Евдокимову проехать по дороге без включенной мигалки со скоростью 200 км в час. Вдруг исчезает из магазинов соль, казалось бы, с чего она исчезает, никаких поводов реальных для того, чтобы она исчезала, нету экономических. Спросить любого человека, который схватывает эту соль - он скажет, что он верный подданный президента России и горячо его поддерживает и наверняка будет за него голосовать, но выясняется, что вот тот самый человек, который раскупает соль или который, допустим, раскупал йод, когда пошли слухи в Саратове об аварии на Балаковской АЭС, слухи, которые тоже не имели под собой никаких оснований, вот что человек одним органом поддерживает президента Путина и говорит "я за существующую власть", а другим органом, который у него отвечает за закупку соли, сахара и йода в случае аварии на АЭС, вот он начинает закупать эту соль, сахар и йод, то есть что-то очень не в порядке в государстве, в котором на ровном месте начинаются выступления таксистов или закупки соли. А сейчас телефон, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Юля. Алексей, Москва. Вот у меня будет такой вопрос. У нас очень часто говорят об отсутствии гражданского общества, общественные неправительственные организации, о которых сейчас закон, но почему-то все наши неправительственные организации и правозащитники хотят контролировать исключительно государство, как-то обходя вниманием, допустим, частного собственника или крупные корпорации, которые не меньше, чем правительство.

Ю. ЛАТЫНИНА: То есть вы хотите, чтобы частного собственника контролировали правозащитные организации?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну а почему бы, собственно, и нет? Государство же они рвутся контролировать.

Ю. ЛАТЫНИНА: Так вопрос в чем?

СЛУШАТЕЛЬ: А вопрос в том, что не являются ли на самом деле наши правозащитники, все эти неправительственные организации просто инструментов в борьбе между бюрократией и буржуазией?

Ю. ЛАТЫНИНА: Погодите, и на какой стороне они выступают?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, думаю, что не на стороне бюрократии, пока по крайней мере.

Ю. ЛАТЫНИНА: Вы знаете, мне трудно комментировать, чтобы правозащитники у нас еще и контролировали частный бизнес. У нас есть большое количество охотников контролировать частный бизнес - санинспекция, менты, бандиты, Кремль, Генеральная прокуратура, пожарная служба, Счетная палата. Знаете, если к этому замечательному сонму контролеров присоединятся еще и правозащитники, я думаю, что у нас частный бизнес вообще выпадет в осадок и умрет, поэтому эту часть предложения я не комментирую. Что касается правозащитников, то не думаю, что они являются сильно чьим-то инструментом. Для того, чтобы быть инструментом, надо там иметь острые края, ручку, за которую можно зацепиться, а как можно зацепиться за медузу? Как медуза может быть чьим-то инструментом? Я плохо отношусь к правозащитникам. Плохо главным образом потому, что я считаю, что они занимают некое место, показывая, что они есть, а их нету, за исключением, наверное, нескольких людей. Я хорошо отношусь к Людмиле Алексеевой, потому что это безусловно лично честный, порядочный и замечательный человек, а так, понимаете, я все время удивляюсь, мне приходит некий постоянно на компьютер, не могу сказать другого слова, правозащитный спам. Вот целые потоки писем: "срочно", "важно", "обратите внимание". Правозащитный этот спам делится примерно на три части, это я говорю для тех, кому этот спам не приходит. Примерно половина того, что приходит касается антифашистского движения. Вот главная проблема России, получается, что у нас есть антисемиты и надо против них бороться. Вторая половина, которая мне приходит, касается людей, которые действительно борются против режима или хотя бы, так, нарушают общественные приличия, например, защищают выставку "Осторожно, религия!" или защищают права нацболов, захвативших администрацию президента. При всем моем уважении к нацболам, это абсолютно маргинальная партия, которая была б наказана и в любой другой стране за захват администрации президента. И оказывается, что когда правозащитники защищают выставку "Осторожно, религия!" или вот этих самых нацболов, они защищают людей, которые борются с режимом, ради пиара, ради чего-то, и они совершенно не защищают людей, которые страдают от режима.

Вот поправьте меня, я, по-моему, не видела акций правозащитников в защиту того же Олега Щербинского или вот этих самых несчастных омских водителей, которых вот так только что обидели. И поскольку ситуация сейчас в России другая, это не 70-е годы, когда были диссиденты, которые боролись против режима, и все остальное население, которому, в общем. не раздирали печенку, у которого сын министра обороны никого не давил, то происходит такое некое полное неотражение реальной общественной ситуации нашего правозащитного движения. И, наконец, третье - это просто какие-то случайные, что приходит в качестве, обратите внимание, просто случайные судебные ситуации с Пупкиным, Мумкиным и с Васькиным, когда я получаю заметку, что я обязательно должна отреагировать на факт задержания какого-то Пупкина, потому что он задержан не иначе как в рамках того, что он осуществлял правозащитную деятельность. Никаких тому доказательств не приводится. В частности, очень сильно правозащитники защищают нотариуса Фаиля Сатретдинова, и вообще всех арестованных чеченцев по делу Хлебникова, но в любом случае, когда мне предлагается отреагировать на то, что, вот, нотариус Фаиль Сатретдинов, бедный, несчастный, арестованный за то, что он якобы заказал чеченцам убийство какого-то своего московского коллеги, начал голодовку, то мне все-таки хотелось бы получить некоторое количество информации, которое оправдывает этого Фаиля Сатретдинова, потому что я, в отличие от правозащитников, не готова считать Сатретдинова невиновным только потому, что его посадили. И когда я пытаюсь понять, откуда все это и почему это называется правозащитным движением, и кто является потребителем всего этого спама, я действительно прихожу к очень грустному выводу, который, несомненно, порадует гендиректора ФСБ господина Патрушева, потому что я считаю, что потребителем этого спама является грантодатель. Вот западный грантодатель, который знает, что на что-то надо выделить деньги. Он не шпион, этот грантодатель, ему не нужно разваливать Россию, ему просто нужно освоить некоторый объем денег, выделяемых, там, в Нигерии на защиту свиней, в Эфиопии на защиту собачек, в России на защиту правозащитников, чего угодно. Это некоторая бюрократическая машина, которая занимается тем, что частично она деньги пилит, потому что всякая бюрократическая машина пилит деньги, а частично просто за счет того, что чем больше ты денег выделяешь, тем более ты крутой.

Вот этот западный грантодатель, его на фиг не интересует, что на самом деле происходит в России, ему тяжело объяснять какие-то реальные вещи типа про зятя президента Карачаево-Черкесии, на даче которого образовалось семь трупов. Ему очень просто объяснить, что в России есть антисемитизм и с ним надо бороться. И вот для меня на самом деле это некая внутренняя непонятная ситуация, непонятная трагедия, потому что, еще раз повторяю, колоссальная ошибка российских правозащитников, которая лишает их возможности не то что быть участниками в политической игре, а даже инструментом в руках участников политической игры, заключается в том, что эти люди защищают в лучшем случае людей, выступающих против режима, и в глазах всего страдающего от режима населения они являются не теми, кто защищает права избитых, униженных, оболганных, обобранных, а теми, кто защищает права лимоновцев и участников выставки "Осторожно, религия!". Маленькое крошечное замечание, которое я не могу от радости сделать, кстати, тоже по поводу правозащитников. Когда я комментировала эту самую несчастную выставку "Осторожно, религия!", где люди развесили сосиски на Животворящем Кресте и сказали, что это у них такая свобода слова, это у них протест против общепринятых канонов, я, иронизируя над этим, что это никакая не свобода слова, а просто желание бездарности выделиться, люди, которые не могут ничего творить, вот они сосиски вешают и говорят, что это новое слово, сказала, что почему-то этим ребятам не пришло в голову, там, свинью зарезать в мечети и сказать, что это перформанс. И что ж вы думаете? Вот опубликовали эти датские карикатуры, и казалось бы, музей Сахарова и господин Самодуров, который проводил выставку "Осторожно, религия!", ну, в рамках поддержки свободы слова и в рамках защиты ее должен был эти карикатуры перепечатать? Какой-то, 1-й, что ли, канал сказал, что он эти карикатуры перепечатает, и господин Самодуров разразился гневным опровержением на тему того, что как, это подлая клевета, на за что не перепечатаю, быть такого не может. Простите, спрашивается, почему? Я очень не уважаю тех людей, этого господина Руге, которые напечатали впервые эти датские карикатуры, тем более, что господин Руге, кажется, просто там зять генерала КГБ и вообще какой-то странный человек. Но я уважаю тех людей, которые перепечатывают их сейчас, потому что сначала эти карикатуры напечатали недоумки, которые даже не понимали, что то, что они напечатали, проходит не по шкале свободы слова, а по шкале ценность слова, а ценность слова для мусульман, к сожалению, выше, чем для нашего выродившегося светского общества, но я уважаю тех людей, которые перепечатывают эти карикатуры сейчас, они говорят "нет, может быть, мы совершили ошибку, но свободу слова мы будем отстаивать". Господин Самодуров отстаивал свободу слова, когда речь шла о том, чтобы на Крест сосиски повесить, а когда речь зашла о том, что за эту свободу слова отвечать придется, так он кричит, что это провокация. И вот это у нас называется правозащитной деятельностью. Алло, здравствуйте, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Константин, из Петербурга. Я просто немножко хотел как бы в защиту правозащитников, вот такая тавтология получается. Дело в том, что каждый человек может стать правозащитником, в этом и особенность как бы их роли в стране. И если сейчас их мало или их недостаточно, то в этом их и беда. Вот этот молодой человек, который звонил насчет того, что в большой корпорации могут просто человека обидеть и надо защищать. Пускай он сам и защищает. Когда вот так критиковать, кишка слаба. Эти же люди не с неба нам даются. Они рождаются в гражданском обществе и они как бы являются передовым слоем людей.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Это ваш комментарий. Я сказала все, чего я хотела. Вот Лысенко Андрей, научный работник из Москвы спрашивает меня по Интернету: "Здравствуйте, Юлия, хотелось бы узнать ваше мнение о странном заболевании детей в Чечне? Было ли там отравление и почему это замалчивают? Диагноз "нервное расстройство" официально поставили, тему закрыли, но дети продолжают болеть и врачи нечего сделать то ли не могут, то ли не хотят". Действительно, на этой неделе появилась масса новых сообщений о том, что, вот, дети в Чечне болеют и никто по этому поводу ничего не делает, и тему закрыли. Опять у меня сейчас получится наезд немножко на правозащитников. Первое, что бросается в глаза по поводу этого несчастного отравления или психоза детей в Чечне, что болеют исключительно девочки, а между девочками и мальчиками и женщинами и мужчинами нет физиологический отличий, когда речь идет об отравлении, там же не случай внематочной беременности. Что те симптомы, которые описываются, это симптомы классической истерики, классическая истерическая дуга, деревенеющие руки, перчатки на руках, на ногах. Третье. Что те симптомы, которые описываются в Шелковском районе Чечни, абсолютно совпадают с теми массовыми эпидемиями психоза, которые нам известны из истории. В частности, история салемских ведьм 1692 года или история лувенских монахинь, которые обвиняли в том, что их заколдовал их исповедник Урбэн Грандье, тогда и монахини, и салемские девочки тоже бились в истериках, тоже бились в корчах, была та же самая истерическая дуга, удушье и так далее, и когда их спрашивали, что с вами случилось, они отвечали "нас заколдовали". Сейчас чеченские девочки отвечают "нас отравили". Так вот, это первое. Бросаются в глаза большие симптомы сходства.

Второе. Когда мне говорят, что это не массовых психоз, а это отравление, я хочу понять, какой командир спецназа получил этот приказ отравить чеченских девочек? Вот технологию этого дела я хочу понять. Потому что я понимаю, как наши русские командиры ведут себя в Чечне, и если мне скажут, что русский командир пришел в село изъять Ваху, а Вахи дома не было, поэтому взяли Мусу, застрелили его в лицо и сказали, что это Ваха, и оторвали голову, то я охотно, к сожалению, поверю, что русский спецназ мог себя вести таким образом. Но я просто технологически пытаюсь себе представить какого-то майора или полковника, который, в свою очередь, получает задание от генерала, а генерал ему говорит "так, вот это Шелковской район, русских там, в принципе, нет, поэтому сбросься на парашюте, переоденься чеченской старухой, зайди в школу № 1 в женский туалет, и обязательно в женский, а не в мужской, и насыпь там какой-то порошочек", то есть технология этого дела выглядит крайне неправдоподобной. Третье. Я понимаю, почему салемские девочки верили в то, что их отравили ведьмы. Салемским девочкам было плохо, они хотели объяснить, как им плохо, институционально они это не могли выразить, вот они бились в корчах, и когда их спрашивали, в чем дело, они говорили "нас отравили ведьмы", и этих ведьм начинали сжигать, двести человек сожгли. То есть я понимаю, почему в Салеме верили, что на девочек навели порчу ведьмы, а чеченцы верят, что девочек отравили русские солдаты. Так устроено народно сознание. Холера от того, что врачи отравили колодцы, град от того, что евреи съели христианского младенца, а кликуши в Шелковском районе завелись от русского спецназа. Я уважаю это сознание, сознание народа, его можно понять, но я не поняла, с каких пор последний писк либерализма это считать, что холера происходит от того, что врачи отравили колодцы. А вот кого господа правозащитники в Салеме бы защищали? Они призывали бы Гаагский трибунал разобраться с ведьмами, которые навели порчу на девочек, или как?

И, наконец, четвертый пункт, это ответственность людей за распространяемую ими информацию, а в Шелковском районе девочки действительно продолжают биться в истерике. Я очень не люблю ситуации, когда человек какой-то, как правило, это крупный генерал или большой чиновник, садится задницей, извиняюсь, в дерьмо, и говорит "пожалуйста, не освещайте, что я сел задницей в дерьмо, потому что это не улучшит ситуацию, а только ее ухудшит". Как правило, это стремление избежать ответственности и замолчать то, что происходит в реальности. Единственный случай, когда это правило не работает, это как раз когда дело касается массового психоза: чем меньше о нем говорить, чем меньше говорить, что да, вот это российские солдаты отравили девочек, тем меньше этих девочек будет биться в истерике. Когда правозащитники берут на себя смелость сказать вместе с чеченцами, что нет, это отравление, а не психоз, то они берут на себя, знаете, большую клиническую медицинскую ответственность, которую я лично не готова разделить. И пятое. Я, конечно, не понимаю, чем тезис о том, что в случившемся виновата война в Чечне, в случившемся виновата неимоверная атмосфера жути, которая в течение 13 лет происходит в республике, случившееся доказывает, что в Чечне сейчас XVI век, как в американском городке Салем, чем это утверждение является мракобесным, а утверждение о том, как я уже сказала, что врачи отравили колодцы, а русских спецназ отравил чеченских девочек, это утверждение является не мракобесным? А сейчас перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире программа "Код доступа". Телефон прямого эфира 783-90-25 для москвичей и 783-90-26 для немосквичей. И номер эфирного пейджера 725-66-33. По пейджеру Ольга Васильевна спрашивает меня: "Юлия, как вы относитесь к новости о том, что Алексий не пригласил на съезд церковных деятелей представителя католичества? Правда ли, что Алексий служил в КГБ? Спасибо за ответ". Ну, Ольга Васильевна, вот президент Путин благодарит патриарха Алексия за то, что тот пытается объединить религии, а в это время патриарх Алексий даже забывает пригласить в Москву Папу Римского. По этому поводу мне вспоминается прошлогодняя история, когда в Казань привезли икону Божьей Матери, возвращенную России последним покойным Папой Иоанном II, икону, кстати, которая висела у него все время в покоях, и комментарии были такие, что икона возвращена в Россию чудом, вот прямо по РТР, сама слышала, чудом икона вернулась. Никто из наших церковных иерархов почему-то не вспомнил о том, что икона вернулась, ну, если чудом, тогда Иоанна Павла II нужно провозгласить святым и чудотворцем, как, впрочем, и пытается сейчас сделать католическая церковь. Собственно, ситуацию с нашими миротворческими усилиями по объединению религий и с нашим заискиванием перед исламом я уже прокомментировала, потому что мы действительно, то газету "Городские вести" в Волгограде закрываем за публикацию безобидной карикатуры на пророка Мухаммеда, то мы в Нальчике 13 октября расстреливаем восставших мусульман, которые восстали не после публикаций каких-то карикатур на них в датском журнале, а которые восстали после того, как их в течение нескольких лет систематически унижали, били, оскорбляли и били беременных женщин, то есть тут восстал бы любой кавказец, не важно, экстремист он мусульманский или нет.

Еще несколько вопросов по пейджеру. Ирина спрашивает меня: "Ваше отношение к этому страшному закону об уничтожении самолетов?" Имеется в виду такой подарок, который был принят нашими силовиками себе на 23 февраля. 22 февраля Госдума приняла Закон о борьбе с терроризмом. Выглядело это действительно немножко странно, потому что у нас все время президент Путин говорит, что мы успешно боремся с терроризмом и у нас только по пещерам их давить осталось, и вдруг мы принимаем Закон о борьбе с терроризмом, в котором сказано, что с террористами должна бороться армия. На мой непросвещенный взгляд, с террористами должны бороться силовые спецподразделения, которые умеют освобождать заложников, а не просто уничтожать террористов, потому что то, что остается от штурма террористов армией, это можно отскребать от стен. И таким образом закон о применении армии против террористов, это закон, который де-факто узаконивает уничтожение населения этой самой армией в рамках борьбы с терроризмом, потому что, еще раз повторяю, армия не может бороться против терроризма. Армия это некое массовое оружие, которое может бороться либо против чужой армии, либо против собственного населения. Алло, говорите, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Скажите, кто вы образованию? Журналист?

Ю. ЛАТЫНИНА: Филолог.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Что вы кончали?

Ю. ЛАТЫНИНА: Аспирантуру Вячеслава Всеволодовича Иванова, если вы знаете такую. А, простите, можно вопрос?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Можно, но вы мне напоминаете сороку. Сорочит, сорочит, сорочит, все она знает, она знает Березовского, она просвещает кого хочет, ей никаких на возражений, и порочит всю-всю нашу жизнь. Вы обратите внимание, все-таки вас слушают. Не клевещите на нас, не клевещите. Вам места здесь нет.

Ю. ЛАТЫНИНА: Простите, "на нас" - это на кого?

ГУДКИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Знаете, у меня тут куча на пейджере, что как подло я наехала на правозащитников. Ну, видимо, женщина, которая звонила, все-таки не к числу правозащитников принадлежала. Единственное, что я могу ей посоветовать, что если я на нее клевещу, не надо меня слушать, а надо смотреть программу ОРТ. Вот еще к вопросу о клевете. Меня просят прокомментировать два происшествия, которые случились на этой неделе с Рамзаном Ахматовичем Кадыровым. Медаль, которую он получил "За службу на Кавказе", тоже подарок к 23 февраля. Вот, вообще, власть себе подарила вот этот закон о террористической операции, а Кадырову конкретно подарила медаль "За службу на Кавказе". И заявление Рамзана Кадырова о том, что он присутствовал при переговорах Бориса Березовского с чеченскими боевиками, когда Березовский сказал, что он будет финансировать боевиков, но напрямую не может, а вот пусть они пущают людей, а он будет им платить деньги. Надо сказать, что перед тем, как Рамзан Кадыров это сказал, напомню, случилась маленькая удивительная история, а именно полпред президента Дмитрий Козак направил в Генеральную прокуратуру запрос на предмет законности действий Рамзана Кадырова, который запретил деятельность датских организаций на территории Чечни. Причем, заметьте, что недовольство господином Кадыровым Козак выразил крайне скромно, он не требовал разобраться с похищениями людей в Чечни или механизмом выплаты компенсаций за жилье. Причем скромный этот запрос привел к потрясающим результатам, потому что только что мы видели Рамзана Кадырова, который ревностно устанавливал шариат на территории Чечни и запрещал спиртное, громил игральные автоматы, что не мешало ему проводить время в московских казино, и имел свое мнение решительно обо всем, начиная от важности расширения границ Чечни и кончая важностью многоженства. И вдруг сразу после запроса мы видим просто, знаете, вместо Кадырова какого-то кающегося боевика, который рассказывает, как боевиков финансировал Березовский, и вообще напоминает подсудимого, который дает те показания, которые нужны следствию. И что касается самого факта финансирования Борисом Абрамовичем чеченских боевиков, то я должна сказать, что Борис Березовский делал совершенно то же, что и Владимир Путин. Он давал деньги чеченским боевикам в надежде, что он этим чеченцев приручит. При этом возникало капитальное несовпадение в культурных кодах, потому что с точки зрения коммерсанта Березовского главный это тот, кто платит деньги, а с точки зрения чеченца главный это тот, кому деньги платят, поэтому считал себя Березовский главным, и чеченцы считали себя главными. Вот Борис Березовский платил деньги Басаеву, российские, кстати, государственные, и думал, что поэтому он является хозяином Басаева. Мягко говоря, заблуждался. Теперь товарищ Путин платит деньги Кадырову и думает, что он, президент Путин, главнее. В общем, даже по поведению Рамзана Кадырова можно наглядно заметить, что Кадыров так не думает. Алло, здравствуйте, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Юра. Я немножко присоединюсь к этой бабушке, вы действительно много говорите, а хотелось бы по существу. Обрушилась у нас кровля...

Ю. ЛАТЫНИНА: И крыша у нас поехала.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, и крыша у нас поехала, у всех причем, хором почему-то. Так вот, по вашему мнению, кто будет наказан в этой ситуации?

Ю. ЛАТЫНИНА: Я не знаю заранее ответ, это должно разбираться, как это ни банально звучит, следствие, потому что если окажется, что это конструктивные дефекты, то конструктивные дефекты, а если окажется, что там палаток налепили на этот несчастный рынок, то должны отвечать те, кто налепили палаток. Вот бабушка сказала, что я все знаю, но не знаю я, кто должен за это отвечать. Единственное что как бы меня смущает, это то, что, возможно, что решение следствия тоже будет продиктовано не объективными причинами, а давлением со стороны Лужкова или давлением со стороны архитекторов, хотя это вряд ли архитекторы, они такие, не очень умеют давить, как мы видим по истории с аквапарком. Извините, это тот вопрос, на который журналист не может ответить. Алло, здравствуйте, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Юленька. Я очень горжусь, что у нас есть такие журналисты, как вы.

Ю. ЛАТЫНИНА: Клевещущие, клевещущие.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, нет, нет.

Ю. ЛАТЫНИНА: Причем на всех, включая правозащитников.

СЛУШАТЕЛЬ: Наоборот, я очень горжусь тем, что вы все время говорите только правду, а то, что бабушка вам упрек сделала, она, наверное, мать какого-то генерала или из ельцинского окружения.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Я боюсь, что ни один человек не может говорить только правду, потому что каждый человек, он всегда, естественно… Для начала, каждый человек совершает ошибки, у нас непогрешим только Папа Римский, а я точно не Папа Римский. Другое дело, что для журналиста есть, наверное, все-таки две максимы. Первое, помнить, что ты никогда не можешь сказать всю правду, просто потому, что это технически невозможно, есть некий принцип неопределенности в журналистике, точно так же, как он есть в физике, и второе, стремиться эту правду сказать, потому что если ты не стремишься сказать правду, а стремишься сказать что-то другое, то это как бы уже тоже совсем не журналистика. Вопросы по Интернету. Один из вопросов, на который я решила ответить: "Что будет следующим после ЮКОСа?" Вот чтобы не только правозащитников ругать. Действительно, помните, когда Ходорковского съели, сразу после этого называли, "Альфа-Банк" сейчас будут есть, или "Норильский никель", или "Сургутнефтегаз". Правда, выяснилось, что все происходит гораздо тише, олигархи сразу усвоили урок ЮКОСа, и очень трудно будет понять, кто будет следующий после ЮКОСа, поскольку это, скорее всего, произойдет тихо. Например, не совсем понятно, "Сургутнефтегаз" по-прежнему принадлежит своему владельцу, своему главному менеджеру Владимиру Богданову или Богданову уже принадлежит всего 4,5% акций и некий роялти в размере 200 или 100 миллионов долларов в год, а все остальное переписано на других владельцев в совершенно добровольном порядке. То же самое с "Норильским никелем". По рынку ходят постоянные слухи, что "Норильский никель" будет переписан на людей из того или иного окружения Путина, причем трудно сказать, это уже произошло или нет, но известно, что между владельцами "Норильского никеля" есть конфликт, потому что одни считают, что надо побыстрее отдать и убираться, а другие немножко бы поупирались. В этом смысле действительно нельзя не признать, что в России кардинальным образом меняется общественная, политическая и экономическая системы, если при олигархах мы имели ситуацию, при которой люди, у которых есть деньги, заказывают все, что хотят, власти, то сейчас мы имеем ситуацию, когда люди, у которых есть власть, приказывают все, что угодно, людям, у которых есть деньги, включая "положите ключи от компании мне на туалетный столик" и идите гулять, отдыхать на яхте.

Я думаю, что даже и в этой ситуации есть какие-то исключительные выходки, которые сильно нарушают общественный консенсус. Я думаю, что есть несколько историй захватов за последнее время, которые действительно выглядят очень неприятно. Одной из таких историй захватов является постоянные попытки "Росимущества" чего-то предъявить компании "Ист-Лайн", владельцам аэропорта "Домодедово", включая практически анекдотичные судебные требования о том, что новый аэровокзальный комплекс аэропорта "Домодедово", который выстроен частными владельцами, является лучшим в России, привел к огромному увеличению пассажиропотока и стоит полмиллиарда долларов, что этот аэровокзальный комплекс должен вернуться в государственную собственность. Это даже не компания ЮКОС. Причем "Росимущество" продолжает свои нападки, несмотря на то, что там имеется ряд резолюций, начиная от Германа Грефа и кончая резолюцией самого президента Путина оставить несчастный Домодедовский аэропорт в покое, потому что ничего лучшего в России просто нет, и надо же иметь некоторое уважение к правилам игры. Есть не менее, на мой взгляд, гнусная история, это история драки за "Ависму". Напомню, что "Ависма", которая производит титан, принадлежал ее то ли контрольный, то ли большой пакет менеджменту, господину Брешту, и небольшой пакет принадлежал известному бизнесмену Виктору Вексельбергу.

У Брешта и Вексельберга было соглашение так называемой "русской рулетки", то есть это значило, что если один из акционеров предлагает другому купить акции, то другой, вместо того, чтобы продать акции, может выкупить своего партнера, при этом в соглашении было оговорено, что Брешт не может брать кредит под залог акций, и понятно, что такое соглашение давало преимущество Вексельбергу, потому что у него денег, кроме "Ависмы", довольно, а у менеджмента "Ависмы" других, кроме как с предприятия, денег нет. И вот, подгадав конъюнктуру, Вексельберг предложил Брешту выкупить у него акции, Брешт в ответ занял деньги с помощью "Ренессанс-Капитал", выкупил акции у Вексельберга, Вексельберг подал в западные суды, обвиняя "Ависму" в том, что она нарушила условия договора - взяла деньги под залог акций. В западных судах он проиграл и, казалось бы, вопрос исчерпан. Но вот, к сожалению, не таков наш российский олигарх, потому что психология олигархов в новой системе ценностей, когда не они главные, но когда они являются инструментом власти, это отдельный повод для очерка. Так вот, не таков российский олигарх, который с одной стороны вполне дружит с властью, но всегда готов утвердить свое "я" за счет тех, кто от власти дальше, чем он. На "Ависму" обрушился поток проверок, суды о законности ее приватизации проходили так, будто судили не российское предприятие, а чеченских террористов, и самое удивительное было следующее: менеджменту "Ависмы" было транслировано, что с самого верха получено указание, "Ависма", мол, должна отойти государству, это стратегический актив. Ну, отойти и отойти, понятно, изменились правила игры. "Юганскнефтегаз" отошел государству, "Сибнефть" отошла государству, "Норд-Газ" отошел государству, "Норильский никель", возможно, отойдет государству, то есть понятно, вот это новые правила игры - за то, что люди не сопротивляются государству, они получают деньги. Вряд ли в нынешней России предприниматель в здравом уме государству откажет. Но вскоре выяснилась удивительная подробность истории деприватизации "Ависмы".

Стало ясно, что "Ависма" должна сначала отойти Вексельбергу, а потом государству. Согласитесь, это уже не правилам. То есть я понимаю, когда два промышленника дерутся между собой, я понимаю, когда государство забирает актив, предъявляя в качестве доверительной грамоты некую государственную необходимость, даже если эта необходимость, по сути дела, идея пилежки денег государственными чиновниками. Но вот какая стратегическая необходимость требует того, чтобы "Ависма" сначала за полцены досталась Вексельбергу, а уже потом за две цены государству, я понять не могу. Вот это, пожалуй, почему я рассказала история с "Ависмой", потому что происходит уже некоторая вторичная эрозия сложившихся правил игры, происходит сейчас в российской экономике достаточно сложный патологический процесс, который не окончился делом ЮКОСа, и который для Кремля должен был окончиться делом ЮКОСа, очень важно понять, что, судя по всему, президент Путин очень долго сдерживал вторичную волну передела собственности, потому что было важно "построить" олигархов в рамках тех задач, которые поставил перед собой Путин, было важно наказать того олигарха, который с точки зрения Путина поступил неправильно - я сейчас говорю не о реальности, а о логике власти - и было важно, соответственно, не менее важно для власти все остальное спустить на тормозах, потому что в условиях, когда все готовы играть по правилам государства, когда все олигархи готовы отдать свои владения, лучше при этом забирать эти владения, не выбивая у них зубы. И вот отсутствие вторичное правил может привести к очень серьезным кризисам внутри новой российской экономики подобно тем, о которых я говорила в самом начале передачи: есть государственная необходимость огосударствления экономики, в том виде, в котором его ставит перед собой сейчас власть, но нет, согласитесь необходимости посадить на четыре года водителя Олега Щербинского или отобрать у несчастных омских водителей маршруток последний кусок хлеба, это приводит к непредсказуемым социальным последствиям. Вот если относительно круга промышленников будет такое же давление, которое, еще раз повторю, до сих пор сдерживалось Путиным, во всех случаях, которые я знаю, в случаях драки олигархов, там, за михайловский ГОК, за какие-то другие активы, всегда президент говорил "так, вот олигархи пусть выясняют отношения между собой без привлечения государства в качестве итогового арбитра", вот здесь происходит некоторый слом стереотипов, потому что с одной стороны государство говорит, что "Ависму" надо национализировать, а с другой стороны выясняется, что государственная необходимость требует того, чтобы "Ависму" не просто национализировали, а перед этим продали Вексельбергу. Это очень странно. Алло, здравствуйте, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу поддержать Латынину.

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну, поддерживайте, коли уж дозвонились.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, да.

Ю. ЛАТЫНИНА: А, все? Поддержали, и отлично. Следующий звонок. Алло, говорите, вы в эфире, добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Юлия, не обращайте внимания на звонившую тетушку, у вас шикарные совершенно передачи, дай вам Бог доброго здоровья.

Ю. ЛАТЫНИНА: Так, все, я прекращаю звонки из эфира. У меня тут еще есть совершенно замечательная просьба о комментарии по Интернету, в которой я не могу отказать: "Прокомментируйте, - пишет слушатель, - возмутительный отказ Генпрокуратуры от реабилитации императора Николая II". Напоминаю, что на этой неделе российская Генпрокуратура отказала потомкам царской семьи от того, чтобы признать императора Николая II жертвой политических репрессий. Признаться, я страшно рада за решение прокуратуры, потому что в случае положительного решения, то есть реабилитации, перед нашими судебными органами открывался поистине безграничный простор. Можно б было, например, устроить процесс по делу Бориса Годунова с целью установить, виновен он или нет в убийстве царевича Дмитрия. Можно было пересмотреть вердикт по делу царевича Алексея, Бирона и декабристов. Суровая рука Генпрокуратуры могла бы также настигнуть цареубийцу Григория Орлова, провести следствие по делу о заговоре против Петра I и окончательно установить все обстоятельства убийства окаянным Святополком великомучеников Бориса и Глеба. Причины решения Генпрокуратуры мне, конечно, вполне понятны, потому что если бы после окаянного Святополка, Бирона или Николая II осталась какая-нибудь завалящая нефтяная вышечка, которую можно было переделить, то не сомневаюсь, что там и Святополка бы оправдали, и Годунова бы из могилы выкопали, и с достоверностью бы установили родословную Гришки Отрепьева по его собственным показаниям, выбитым из него посмертно с помощью электрошока. Но нефтяной вышечки не светит, и Генеральная прокуратура решила не заморачиваться. И его, вообще-то, можно только приветствовать, потому что как-то не принято в обиходе суд истории подменять решениями Генеральной прокуратуры. Насколько я знаю, никто не реабилитировал ни Людовика XVI, ни Марию-Антуанетту, что, впрочем, позволяет историкам вершить свой вердикт, не ссылаясь на мнение Генпрокуратуры и не впадая с ним в противоречие. Алло, говорите, вы в эфире, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Юлия. Это Дмитрий из Санкт-Петербурга. У меня такой вопрос прокомментировать сегодняшнюю конференцию, которая была организована господином Каспаровым по выдвижению единого кандидата от оппозиции. Спасибо.

Ю. ЛАТЫНИНА: Вы знаете, вот вода на мельницу бабушки. Я не видела еще подробностей этой конференции, просто реально не видела, поэтому могу попасть впросак, если буду комментировать фактически, конкретно то, что Каспаров сказал. Если же, учитывая то, что я знаю позицию Гарри Кимовича, я думаю, что он на этот раз не изменил своей позиции, потому что в отличие от той же Генеральной прокуратуры или министра обороны, Гарри Кимович почему-то придерживается одинаковых убеждений и все время говорит одни и те же слова. Не бывает так, чтобы сегодня вечером про бузину, а завтра вечером про дядьку. Так вот, если комментировать всегдашнюю позицию Гарри Кимовича, то я, к сожалению, не верю, что единый кандидат от оппозиции возможен, потому что я вижу настроения в российских политических кругах, и я вижу, что Кремль больше всего боится существования единого кандидата от оппозиции, а согласитесь, что ломать не строить, и соблазнить или "Яблоко", или коммунистов, или даже СПС на раскол, это вещь элементарная, и напомню недавнюю ситуацию с выборами в Госдуму, когда были готовы поддержать единого кандидата от оппозиции госпожу Лукьянову, то есть, казалось бы, коммунистку, и вдруг КПРФ сказала, что мы рекомендуем госпоже Лукьяновой сняться. Так вот, с одной стороны, единый кандидат от оппозиции сейчас де-факто невозможен, потому что российская оппозиция раздроблена гораздо больше, чем российская власть, чем люди в Кремле, а, второе, я к большому своему сожалению вынуждена констатировать, что я не верю, что такой единый кандидат от оппозиции сейчас, в нынешних условиях, на любых выборах, начиная от выборов в Госдуму и кончая выборами президента, соберет не только большинство голосов, но и нечто похожее на большинство. Единственное, что можно говорить, что, конечно, в существующих политических условиях любое объединение оппозиции должно происходить не по вопросу "вы за рынок или против рынка?", а по вопросу "вы за свободу или против свободы, вы за демократию или против демократии, вы за то, чтобы выборы в России были нормальные или за то, чтобы их не было?", иными словами, за вопрос "вы за Путина или против Путина?". Никаких других способов объединиться у оппозиции, кроме как ответить одинаково на вопрос "вы за Путина или против?" просто нет. Всего хорошего, до встречи через неделю.