Код доступа - 2006-02-04

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире "Код доступа" с Юлией Латыниной. Номер эфирного пейджера программы 725-66-33 и телефон прямого эфира 783-90-25 для москвичей и 783-90-26 для не москвичей. Сначала вопросы по Интернету. Событий на этой неделе было мало, и больше всех вопросов касаются истории Олега Щербинского, водителя, осужденного за аварию, в которую попал и разбился губернатор Алтая Михаил Евдокимов. И надо сказать, что больше всего меня среди этих вопросов заинтересовало не то, какие вопросы задавались, а тот вопрос, который отсутствовал, потому что удивительным образом вообще отсутствовали среди вопросов по Интернету какие-либо вопросы по конференции Владимира Владимировича Путина. Надо сказать, что вообще реакция на эту пресс-конференцию какая-то достаточно маленькая. Президент говорил больше всего времени, поставил рекорд для Книги Гиннеса, и мы видим, что каждый раз чем больше говорит президент, тем меньше реакции даже, в принципе, официальной на его выступление. Понятно, что мы все привыкли, что слова президента значат достаточно мало в том смысле, что хотя он человек, который все решает в России, в общем-то, он вырос из такого ведомства, где любая публичная информация воспринимается как способ дезинформировать противника, а любой публичный слушатель как раз воспринимается, как противник. И понятно, что в этом смысле действительно ничего не означают слова президента Путина о том, что он не будет возглавлять "Газпром" после 2008 года, как ничего и не означали его слова, что он не останется президентом после 2008 года, но самое интересное, это действительно то, что на этой пресс-конференции все-таки было сказано, вернее, интересны не сами подробности, а структурный состав. Это не я заметила, это первым заметил мой коллега Архан Джемаль, который только что выступал по совершенно другому вопросу. Он сказал, что это очень было похоже на список лоббистских вопросов, которые задавались президенту. Это абсолютно естественно, потому что если президент отказывается говорить некие значимые для страны вещи относительно своих планов, вернее, он их говорит, но они ничего не значат; если ему не задают структурные вопросы о самых существенных для страны вещах, на которые президент не хочет отвечать, например, о расследовании теракта в Беслане, о конкретных фактах коррупции среди чиновников, о случаях реальной национальной розни, резне в Бороздиновской, зачистке в Бороздиновской, событиях в Нальчике, то понятно, что то, что остается президенту, это отвечать на вопросы как в Краснодарском крае лучше провести газопровод.

Понятно, что свято место пусто не бывает. Известно, например, по крайней мере, рассказывают, что за то, чтобы попасть на прием к президенту, иногда приходится платить достаточно большие деньги. Я не знаю, как это там все в Кремле устроено, рассказывают самые замечательные подробности, причем рассказывают, что существуют разные списки как попасть на прием к президенту. Существует просто ситуация, когда с людей берут деньги и все-таки заводят, а существует специальная ситуация, когда с человека берут деньги, но даже не планируют на самом деле его завести к президенту, а просто заводят его в приемную и говорят "у вас встреча на 14 часов", потом, естественно, график меняется, ему говорят "извиняюсь, на 14 часов не получилось, надо подождать", человек пять часов ждет, оказывается, что нет, до следующей недели или до следующего месяца. Ну, это такие достаточно типичные чиновничьи разводки. Очень похожая ситуация сейчас происходит с назначениями на должность. Потому что у нас тот случай, когда должности продаются, даже если ты заплатил деньги, это не факт, что ты ее купил, потому что после этого тебе могут сказать, что, извини, ты деньги заплатил, но ты в анкете не указал, что у тебя бабушка была за границей, и мы на такую ответственную должность не можем ставить человека, у которого бабушка была за границей, ты, значит, нас подвел, и начальник когда это увидел, вот уж все было утверждено, но тебя вычеркнули. И человек оказывается еще и виноват и, естественно, денег обратно тоже не просит. Вот когда вокруг системы конкретных решений, принимаемых одним или небольшим числом лиц завязывается такая кутерьма, то вполне естественно, что пресс-конференция тоже очень хороший способ получить такие решения, услышать такие ответы, тем более известно, что президент Путин всегда говорит "да-да", это тоже привычка всегда говорить "да-да" любому собеседнику и такая вещь дорого стоит. Чем проситься на прием к президенту Путину, достаточно договориться попасть на пресс-конференцию, задать правильный вопрос, и поскольку на этот правильный вопрос ответ будет "да", то, значит, дальше можно с этим вопросом ходить, козырять и показывать его.

Вот, действительно, если посмотреть на те вопросы, которые задавались Путину, то это просто поразительно. Значит, первый вопрос задает газета "6 соток" и сразу радостно получает комментарий Путина по вопросам сельского хозяйства. Дальше задается вопрос из города Магадана о золотодобыче, и Путин отвечает про золотодобычу в Магадане. Дальше задается вопрос из Краснодарского края по поводу того, как Красная поляна, будет ли в ней проводится зимняя Олимпиада, и президент Путин горячо поддерживает Сочи в качестве кандидата на зимнюю Олимпиаду. Дальше человек с Волги задает вопрос о поддержке автомобильной промышленности. Газета "Импульс" из города Зеленогорска, в котором расположены предприятия "Росатома", задает вопрос о том, что будет с "Росатомом". Некто Гусельников из Уральского федерального округа задает вопрос о реализации программы "Промышленный Урал - Полярный", ну и так далее, и так далее. Можно множить эти примеры, примерно две трети пресс-конференции или, по крайней мере, половина посвящена этим совершенно конкретным вопросам, и выглядит это, конечно, достаточно смешно.

СЛУШАТЕЛЬ: Григорий, Москва. Юлия, мне всегда было интересно слушать ваши комментарии и часто очень обоснованную критику по поводу действий властей на Кавказе, и в то же время вы неоднократно, сколько мне помнится, утверждали, что лично вы не знаете, какая политика могла бы там посчитаться правильной. В этой связи следующей вопрос: вам не представляется, что такой подход немножко аналогичен присказке "носить вам, не переносить".

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо за вопрос. Я действительно не считаю, что проблема Кавказа имеет простое решение и действительно было бы абсолютно наивным утверждать, что кто-то знает рецепт, что сделать с Кавказом, тем более, что слово Кавказ - это глупое слово и неправильное слово: есть совершенно отдельно проблема Чечни, есть совершенно отдельно проблема Дагестана, есть совершенно отдельно проблемы Карачаево-Черкесии. Это просто разные республики с разными вопросами, хотя есть, конечно, что-то и общее. На вопрос "что делать в Чечне?", я честно скажу "да, я не знаю, что делать в Чечне", и, более того, я думаю, что если мы воюем с народом одиннадцать лет и до сих пор этот народ не сумели победить, значит, мы не сумеем победить его никогда. Это тяжело, это неприятно признавать, но лучше признать этот факт, чем продолжать сосуществование с режимом Кадырова, который, с одной стороны, не является марионеточным, потому что не может являться марионеточным режим, от которого мы зависим больше, чем этот режим зависит от нас. Не может являться марионеточным режим, у которого премьер правительства, когда он еще был жив и здоров, господин Абрамов, живет на даче Кадырова, вернее, не на даче, а в укреплениях Кадырова в селе Центорой, то есть не Кадыров живет в Ханкале под защитой русских штыков, а Абрамов живет в Центорое, в домиках рядом с другими друзьями Кадырова, гусями, курами, утками, и даже бывали такие случаи, что собаки кадыровские бегают по территории, тут приезжает русский премьер, они бросаются, или намеренно как-то, или случайно выпускаются на русского премьера, который бежит обратно в дом.

Так вот, режим Кадырова сейчас обладает большей свободой внутри Чечни, чем когда-либо от Москвы просил Масхадов и Дудаев. И в этой ситуации поддержание этого режима - это просто какая-то странная пиар-акция, и мы платим деньги, мы платим большие деньги. Напомню, что мы выплатили компенсации за прошлый год за 140 тысяч уничтоженных домовладений и 500 тысяч уничтоженных квартир в республике Чечня. С учетом того, что до войны население Чеченской республики составляло около миллиона человек, можно себе представить, сколько лишнего мы выплатили. Так вот, мы выплачиваем деньги за то, что поддерживаем, с одной стороны, режим, весь позор которого ложится на нас, а все доходы от которого достаются Рамзану Кадырову. Это действительно странно и это действительно ситуация, которая чревата не просто потерей Чечни, а чревата потерей авторитета России на Кавказе. Что же касается всех других кавказских республик, то там вполне есть совершенно ряд конкретных болевых точек в каждой республике, которые надо решать. Например, есть совершенно ряд вещей, которые можно и нужно сделать. Я могу назвать такие болевые точки для каждой республики. В Карачаево-Черкесии, например, это, без сомнения, процесс по делу зятя президента Мустафы Батдыева Алия Каитова. Напомню, что на даче Алия Каитова в центре Черкесска было расстреляно семь человек, что весь город слышал выстрелы, что Каитов, который вообще там человек своеобразный и, мягко говоря, потерявший всякие представления о границах после того, как он стал зятем президента. В частности, например, его обвиняют не только в других многочисленных преступлениях, молва, его, например, обвиняет молва впрямую в том, что предыдущей его жертвой был племянник президента Казбек Байрамуков, тоже убитый в ходе промышленной ссоры чуть ли не на глазах самого президента.

Так вот, процесс этот, соответственно, убийство на даче президента, целую неделю кончалось ничем, то есть милиция говорила, что ничего не произошло, и это продолжалось до тех пор, пока разъяренная толпа родственников не ворвалась на дачу и не обнаружила там просто гильзы и не смытую кровь. Потом толпа родственников заняла дом правительства, потом в шахтах нашли расчлененные и сожженные тела убитых, теперь продолжается процесс над Алием Каитовым, и в ходе этого процесса, поскольку президент Батдыев не снят и поскольку вообще у нас, видимо, убийства такого рода не повод для отставки, в ходе этого процесса защита и, собственно, вся власть доказывают, что Али Каитов, оказывается, никого не убивал, а просто вообще защищался. Очевидно, что этот процесс является в значительной степени ключевым для того, останется Карачаево-Черкесия в составе России или нет, потому что карачаевцы очень радикально настроены, в Карачаево-Черкесии происходит приблизительно те же процессы, что в Чечне в 93 году. В горных районах Карачаево-Черкесии примерно из десяти сел за последние несколько лет было выдавлено русское население. Точнее, из девяти сел было выдавлено русское карачаевцами, а из одного - абазинское, примерно теми же методами, которыми чеченцы из Грозного выдавливали русских. И очень много ваххабитов в горах, и ваххабитам в горах очень трудно объяснить то, что можно объяснить в Москве федеральным чиновникам, что, дескать, зять президента Каитова, он, видите ли, хороший человек и от кого-то защищался. Это трудно себе представить, что имам на пятничной проповеди говорит, что, вы знаете, тут какие-то нехорошие родственники заняли дом правительства, из-за этого в Москве пришлось арестовать зятя президента Каитова, но на самом деле он очень хороший человек и никого не убивал, и ему надо дать медаль героя, вот адвокаты из Москвы приехали, во всем разобрались. Так очевидно, что этот процесс является ключевым не просто с точки зрения правосудия, а с точки зрения доверия или нет карачаевцев, которые, еще раз повторяю, такой же высланный народ, как чеченцы, и тоже очень сильно настроены недовольно по отношению к Москве и очень сильно религиозный народ, потому что в Черкесске, например, до сих пор нет мечети. Вот отъедешь от Черкесска, пойдут карачаевские села, в каждом есть мечеть или две. Очевидно, что структурный вопрос можно ли доверять этой власти или больше никогда к этой власти нельзя обращаться, даже тогда, когда речь идет о таких вопиющих преступлениях, а надо обращаться к обычаям гор, и надо обращаться, опять же, к тем же самым ваххабитам, у которых есть простой ответ, простое описание того, что происходит: все это безобразие происходит от того, что нами правят неверные. Это относительно Карачаево-Черкесии.

Относительно Дагестана. Есть масса проблем в республике Дагестан, и очень трудно представить себе устойчивость власти в республике, где одна должность там продается в две-три разных руки, и потом люди, которые купили эти должности, выясняют друг с другом отношения с автоматами и гранатометами. Очень часто нам тот же Дагестан, как и другие многие кавказские республики, говорят, что там главная проблема терроризм. На самом деле главная проблема это даже не терроризм, а главная проблема это именно то, что люди не верят в правосудие. В Дагестане я могу назвать много ключевых проблем, когда народ смотрит и думает "решат или не решат?". Одна из ключевых проблем это, конечно, ситуация в Бороздиновской, это ситуация, когда аварская станица Бороздиновская была зачищена, двенадцать человек было фактически убито, как утверждают сами бороздиновцы, бойцами отряда "Восток" Сулима Ямадаева, и до сих пор Москва по этому поводу ничего не нашла, и на вопрос почему не арестован Хамзан Гаирбеков, начальник разведки этого батальона, глава "Единой России" по Шелковскому району и тот самый человек, который по утверждению бороздиновцев производил зачистку и, собственно, убивал людей, следует ответ военной прокуратуры, что он был в другом месте по показаниям чеченцев.

Страшность всей этой ситуации заключается в том, что можно понять много вещей. Можно понять, например, почему бороздиновцам не дают статус политических беженцев, потому что слишком много людей иначе побегут из Чечни. Можно, но нельзя понять, почему, действительно, не арестованы люди, которые реально уничтожали аварцев. Создана потенциальная ситуация, когда аварцы будут резать чеченцев, а чеченцы будут резать аварцев, потому что очевидно, что если такое преступление пройдет безнаказанным, а оно практически уже безнаказанно, это приглашение для чеченских федералов, будь то отряд Ямадаева или будь то силы Кадырова, продолжать такие зачистки дальше, что кончится рано или поздно плохо. В данном случае речь идет о бессилии федеральной власти не на каком-то глобальном уровне, а просто о том, что всем, грубо говоря, все равно, и проблему решает какой-нибудь старший лейтенант или майор. А старший лейтенант понятно, как решает проблему. Скорее всего, он просто берет деньги, и нам говорят, что Хамзан Гаирбеков был в другом месте.

Точно такой же проблемой, допустим, для Кабардино-Балкарии является Нальчик, оценка нальчикского восстания. Да, в Нальчике восстали ваххабиты, да это люди, я с ними беседовала, это люди, которые не держат траура больше трех дней, которые вполне счастливы, потому что их сыновья сейчас находятся в раю, то есть я никогда не видела такого большого количества родственников, которые должны скорбеть, и которые, в общем-то, не скорбят, потому что их сыновья в раю. Да, все это правда. Но следует понимать несколько вещей, что когда в Нальчике, когда в Кабардино-Балкарии люди собирались исповедовать чистый ислам, когда они вступали в Кабардино-балкарский джамаат, тот самый, который восстал, они вступали не для того, чтобы восставать против президента Путина. Аллах и Путин - это несовместимые понятия, они рядом не стоят, где Аллах, и где Путин. Эти люди собирались для того, чтобы верить в Аллаха. Более того, эти люди, будучи, с одной стороны, религиозными фанатиками, но не религиозными экстремистами изначально, подчеркиваю, будучи религиозными фанатиками, так же, как и многие другие религиозные фанатики, например, протестанты в XVI веке, являлись носителями очень сильной этики: они никогда не пили, не курили, не употребляли наркотиков, все они работали на двух-трех работах - это в безработном Нальчике, и вполне могли составить такую основу новой деловой этики. Что происходило с ними вместо этого? Их не просто били и унижали. Милиция не просто провоцировала их на восстание. Сотнями их забирали из мечетей, их били, очень часто, они утверждают, что их били в присутствии министра Шагенова. У них, я видела лично заявления на эту тему, состригали кресты на головах, выжигали бороды. С ними милиция обращалась так, как, с одной стороны, она обращается вообще с бесправным населением, с другой стороны, она обращалась с ними так, как будто специально подталкивала их на восстание. Более того, можно посмотреть, волна репрессий, которая накатывалась на мусульман в Кабардино-Балкарии, каждая эта волна репрессий следовала за глупостью какой-нибудь самой милиции.

Пример. Несколько лет назад, по-моему, в 2001 году, я могу ошибиться, это 2001 или 2002, взяли в Москве Зарему Мужахоеву, шахидку, которая не взорвалась, спросили, где ее готовили, она сказала, что это было в таком-то доме в Баксане - Баксан это пригород Нальчика, пошли постовые в этот дом проверять, их встретили автоматным огнем, пока собрали подкрепление, источник автоматного огня ушел огородами, выяснилось, что это был Шамиль Басаев с женой. Значит, Шамиль Басаев с женой отстрелялся и ушел, а поскольку людей, которые были в доме, их взяли, то выяснилось, что Шамиля Басаева по Нальчику возили менты. И вот после этой истории, а менты официально осуждены во Владикавказе, как раз и произошел первый налет на мечеть в Вольном ауле, когда было забрано несколько сот человек и избито. То есть менты компенсировали свою неудачу, причем свой собственный позор. И тогда, после этой истории, Муса Мукожев, руководитель Кабардино-балкарского джамаата, тогда еще не находившийся на подпольном положении, тогда еще вполне легальное лицо, на одном из заседаний правительства спросил у министра Шагенова. Он спросил буквально следующее, он сказал: "Почему Басаева по Нальчику возили менты, а ты арестовываешь моих прихожан?" Был другой разговор, который состоялся спустя несколько месяцев, вернее, за несколько месяцев до восстания. Если я не ошибаюсь, это была последняя попытка диалога Кабардино-балкарского джамаата, его представителей с официальной властью, потому что они пришли в надежде на какой-то диалог, их встретили бранью. После этого Анзор Астемиров, другой из руководителей, выходя из места, где была встреча, спросил, насколько я помню, прокурора из республики… вернее, сказал Руслану Нахушеву, который тому самому пропавшему ФСБшнику, который очень много пытался сделать для того, чтобы ваххабиты не восстали, сказал Руслану Нахушеву, что "Басаев тянет нас к себе, и эти толкают нас к Басаеву. Мне кажется, что власти республики и Басаев заодно".

Вот когда смотришь на результаты того, что случилось в Нальчике, действительно было впечатление, что министр МВД Шагенов и Шамиль Басаев действовали заодно, в том смысле, что министру МВД Шагенову было важно показать свою власть, сначала власть над беззащитными молящимися, потом представить себя человеком, подавившим мусульманское восстание, которое действительно случилось, потому что, знаете, мусульман нельзя так провоцировать, как провоцировали людей в Нальчике, нельзя не предоставлять им никаких возможностей защиты, и оправдания, и какой-то легальной помощи, и Шамилю Басаеву было нужно то же самое, потому что Шамилю Басаеву нужно было, чтобы какая-то часть населения в Нальчике восстала, после этого последовали жесткие зачистки и репрессии, после этого последовали тотальные пытки, а после этого начал раскручиваться тот же маховик, который раскручивается сейчас в Ингушетии, маховик пыток и казней, за которыми следует полное отделение народа от власти и полное неприятие народом власти. Ключевым в данном случае вопросом относительно того, что делать в Нальчике, является оценка того, почему произошло восстание ваххабитов в Нальчике, и вопрос, что делать дальше. Очевидный ответ очень прост. Министр Шагенов, который в значительной степени несет ответственность за то, что произошло, с моей точки зрения, так же, как и Басаев, если не больше, в конце декабря этого года должен был уйти на пенсию. Так вот, как минимум, ему контракт почему-то продлили, он у нас, видите ли, победитель, он у нас решил тут проблему, которой без него бы не было. Вот представьте себе, как сейчас Нальчик, весь Нальчик, не только молящиеся, воспринимает тот факт, что министр Шагенов, победитель собственного народа, не ушел в отставку, и что Москва считает, что это выигранное восстание.

Вот я просто назвала три республики, три ключевых вопроса. Накажут кого-то за Бороздиновку или нет, будет справедливый приговор по делу Алия Каитова в Карачаево-Черкесии или нет, снимут хотя бы министра Шагенова, я уже не говорю о том, чтобы выдать трупы погибших или нет? Вот ответов, допустим, на эти три вопроса очень сильно конкретно зависит судьба России на Кавказе. А сейчас перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Программа "Код доступа", у микрофона Юлия Латынина. 725-66-33 это пейджер, телефон прямого эфира 783-90-25 для москвичей и 783-90-26 для не москвичей. По Интернету у меня тот самый вопрос, который чаще всего повторялся до начала программы, это вопрос о водителе машины, которая участвовала в аварии губернатора Евдокимова, Олега Щербинского, которому дали четыре года поселений, и вот Михаил спрашивает, надо ли подавать в суд на березу, которая не дала преимущества автомобилю с мигалкой. Михаил, я думаю, что наши власти, когда судили водителя, который участвовал в аварии с губернатором Евдокимовым, они оказались перед двумя огнями. С одной стороны, было понятно, что, собственно, действительно, Щербинский в аварии не виноват, потому что если все было так, как утверждает следствие, то Щербинский просто не мог видеть машину, которая шла на скорости приблизительно 200 километров, причем без включенного проблескового маячка. Там был такой бугорок, и собиравшись поворачивать налево, он просто не видел, что может вынырнуть из-за этого бугорка сзади него. С другой стороны, существует довольно много слухов, которые логически, подчеркиваю, логически обоснованы, о том, что эта авария не была случайной. У Евдокимова была масса недоброжелателей, и, как я уже как-то говорила, Михаил Евдокимов был тот редкий губернатор, при котором в крае, с одной стороны, царил бардак и воровали все, а с другой стороны, Михаил Евдокимов совершенно не участвовал в этом воровстве, и в силу этого, даже в значительной степени не мог управлять краем, потому что у нас воровство и коррупция сейчас является существенным механизмом элемента управления.

Более того, не имея денег, он не мог заплатить за продление своих полномочий, в связи с чем там все время рождались ажиотажные слухи о том, что вот сейчас-сейчас мы его снимем и сядем на его место, плюс Евдокимов, когда он видел, что воруют, а время от времени он понимал, что воруют, он увольнял тех, кто ворует. То есть раз в три-четыре месяца тем сменялась команда и приходила очередная команда, которая продолжала делать то же самое. Количество недовольных Евдокимовым было огромным, в числе их были, насколько я понимаю, руководители всех силовых структур области. Буквально за несколько недель до своей гибели Михаил Евдокимов отказался подписывать запрос о переутверждении местного начальника МВД, который в ответ лишил полагающихся Евдокимову машин сопровождения, и было достаточно ясно, что если эта авария подстроена, то как раз водитель Олег Щербинский тот человек, который должен был участвовать в этой постановке, и поскольку, судя по всему, авария подстроена не была, то давая ему этот срок, власть как бы доказывала, что на самом деле авария не была подстроена: вот, смотрите, мы даже срок водителю дали. Так я примерно представляю себе расклад.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Юлия, у меня вопрос по поводу армии. Я вчера пытался у Матвея Юрьевича сформулировать, но не получилось, сейчас еще раз попробую. Вот у нас очень часто встречаются случаи, когда солдаты ударяют друг друга, а ведь каждый такой факт, это все-таки уголовное преступление.

Ю. ЛАТЫНИНА: Что, ударил - и сразу уголовное преступление?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, по-моему, да.

Ю. ЛАТЫНИНА: Да, вы знаете, солдаты ударяли друг друга во всех армиях, это все-таки, знаете, надо немножко по-другому ударить, чтобы сразу было уголовное преступление.

СЛУШАТЕЛЬ: Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете следующий способ борьбы с такими фактами. Если солдата ударил кто-либо из его коллег, он должен обратиться с констатацией факта к начальству, и если сам он это стесняется делать, то коллеги, которые видели это, должны это сделать.

Ю. ЛАТЫНИНА: Настучать он должен, да?

СЛУШАТЕЛЬ: А почему вы считаете, что это называется настучать?

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну, я считаю, что если человек, в любом случае, не важно, за что его ударили, как ударили, почему, вместо того, чтобы дать сдачи или просто промолчать и каким-то образом потом взять верх, если он сразу будет бегать к начальству… Вот представьте себе, если не в армии, а в школе, ученики дерутся и один такой храбрый мальчик все время бегает к начальству. Это как? Он вырастет кем?

СЛУШАТЕЛЬ: Юлия, в данный момент это, на мой взгляд, наиболее реалистический выход из такого положения. И если этот факт, как только он стал известен, тот, кто совершил это, должен быть сразу же арестован и меры должны быть к нему применены, и солдат не должен выполнять свои служебные обязанности до тех пор, пока не будет арестован тот, кто его ударил.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Идея ваша понятна, и ваше представление о реалистическом выходе из тупика, в котором сидит наша армия, мне сильно напомнила анекдот о заседании колхоза по поводу ремонта коровника. "Так, - говорит председатель колхоза, - есть два варианта, как мы будем ремонтировать коровник. Вариант реалистический и вариант фантастический. Вариант реалистический это если прилетят инопланетяне и сделают это за нас, а фантастический это если мы починим коровник сами". Ну, понимаете, ситуация, при которой солдаты дерутся, после чего побитая сторона немедленно бежит и жалуется к начальству, она нереалистична по ряду причин. Например, в нашей армии она немедленно получит, пожаловавшаяся сторона, еще и от начальства в репу. Справедливо это или нет, я не буду обсуждать, но это факт. Я уже говорила об этом и в прошлой передаче, что глубинной структурной проблемой является несоответствие существующей российской армии, в том виде, в котором она существует, массовой армии, собранной по подписке, несоответствие ее реальным техническим задачам, стоящим перед современной армией.

Российская армия в таком виде, в каком она есть, это советская армия 40-х годов, предназначенная в качестве пушечного мяса для массированного пролома фронтов и обороны противника. Это армия, про которую генерал Жуков в своих мемуарах, вернее, не генерал Жуков, а в мемуарах Эйзенхауэра генерал Жуков ответил Эйзенхауэру на вопрос, а как же ваша армия преодолевала немецкие минные поля? "Как преодолевала? - удивился генерал Жуков. - Вот наши солдаты шли и разминировали своими телами". Это армия, которая в 53-м году приняла участие на учениях на Тоцком полигоне. Напоминаю, тогда, по разным данным, или 45 или 60 тысяч человек отрабатывали технологию проникновения на территорию противника после нанесения ядерного удара. То есть ситуация была такая. Оборона противника была взломана ядерным ударом, уже не солдатами, которые идут по минам, и после этого в наступление пошли, как я уже сказала, по разным данным, или 45, или 60 тысяч человек - просто неизвестно, 15 тысяч, они… В общем, скорей всего, 45 тысяч человек. И, собственно, понятно, что армию, которую вы бросаете в наступление на гипотетическую Западную Германию и которая должна пройти по месту, по которому был нанесен ядерный удар, нечего эту армию серьезно тренировать, нечего этих солдат учить высшей математике, учить обращению с высокоточным, интеллектуальным оружием. Эти солдаты - пушечное мясо, и вперед их гонят кнутом, вперед их гонят дедовщиной. Этот солдат берет массой. Он запуган. Он запуган начальством, он запуган политруками, он запуган, в первую очередь, своими товарищами, которые тоже не являются профессиональными военными сержантами, которые просто старше его на год. Это, по сути дела, армия рабов. Эта армия рабов, дело не в том, что она плохая, морально нехорошая, вот это ужасно, а дело в том. что эта армия рабов не выполняет существующих военных задач, потому что эпоха массового взлома фронтов кончилась. Те войны, которые ведутся сейчас, это войны локальные, это войны высокоинтеллектуальные, это войны, которые, как мы видели, допустим, на примере войны американцев в Афганистане, у нее там своим проблемы, но она заключалась все-таки в том, что американцы отбомбились с высоты 20 тысяч метров и все-таки иногда по чему-то попали.

Так вот в этой войне, в которой солдат напоминает гораздо больше терминатора, чем раба, киборга, вооруженного оборудованием, которое стоит десятки тысяч долларов, а иногда и больше, это солдат совершенно другой, но этого солдата невозможно заставить делать те вещи, которые заставляют делать российского солдата российские генералы. Его невозможно заставить строить дачу. У него невозможно воровать рацион, как это любят делать российские генералы. Словом, грубо говоря, это профессиональный работник, а не раб. Российским генералам нужны рабы, и в этом основная проблема реформы и не реформы российской армии. Вот парадоксально, что случай Андрея Сычева, он стал общественно значимым не только потому, что он слишком вопиющий, а просто из-за драки в кремлевских верхах, во-первых, потому что Кремль все-таки задумывается о реформе армии и понимает, что он с этой армией не может выполнять нормальную функцию существования государства, а, во-вторых, потому что тот же прокурор Устинов, тот же такой влиятельный человек, как Игорь Сечин, им не нравится конфигурация, при которой Сергей Иванов может стать потенциальным преемником. Обратите внимание, сколько прокурор Устинов уделил в своем ежегодном докладе внимания проблемам армии. Он просто на эту армию обрушился и резче меня выступал. И эти люди пытаются разобраться даже не столько с армией, а сколько в своих подковерных интригах они пытаются разобраться с министром обороны, и замечательно, что у нас даже такие вещи, как вопрос существования боеспособной армии, рассматривается как инструмент кремлевской интриги, и поэтому выплывает на поверхность. Это достаточно страшно.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я хочу спросить у вас. Вот недавно один мужчина задавал вопрос идти докладывать, если солдата ударят молодого. А вы предлагаете так - око за око, зуб за зуб?

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Давайте переключимся на другой вопрос и не будем обсуждать до бесконечности одно и то же.

СЛУШАТЕЛЬ: Юлия, здравствуйте. Меня зовут Алексей, я из Москвы. Я сам занимался, ко мне подойдешь - убью сразу. А другой слабее, не может. Нет мягче кулака. Вот и все. Завтра вы можете взять, убить его. Дед второй, с которым я служил, подойдет, вас завтра не будет. Закон должен управлять, закон.

Ю. ЛАТЫНИНА: Алексей, я в принципе поняла, что вы спортсмен, это было заметно.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Юлия, это Владимир из Петербурга. Уж лучше вы на вопрос предыдущий ответили, это вам было бы легче, вот теперь на мой вопрос ответьте. Вот вы очень много так рассказывали, как там взятки берут для того, чтобы на прием к Путину попасть, как Шамиля Басаева возят и прочее, прочее. Вот, значит, информация откуда есть такая. Очень характерный случай в прошлую передачу вашу произошел. То есть я к этому инциденту с камнем. Звонит женщина и говорит "вот я по телевизору видела эту начинку и там шлицы допотопные советские".

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну что ж я могу сделать?

СЛУШАТЕЛЬ: И у вас даже как бы не родилась идея, что как она могла рассмотреть по телевизору малюсенькие эти винты? Вы сразу принимаете ее версию и начинаете поддакивать, да-да, это ФСБ. То есть это принцип "одна баба сказала". Вот на этом, может быть, и все ваши факты, в общем-то, и держатся?

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Я стараюсь факты проверять, потому что, например, что касается Шамиля Басаева, то, вот, к сожалению, менты, которые его возили, осуждены и сидят во Владикавказе, но это, наверное, вопрос к нашей прокуратуре за что она осудила этих невинных людей, если они его не возили. Что касается женщины и "философского камня", который… Понимаете, если бы просто позвонила женщина и мне это сказала - камень, кстати, достаточно подробно показывали по телевизору в увеличенном объеме, я лично этих шлицов не рассмотрела, и, более того, я сказала, что "если это так, то…", значит, я "проложилась", что называется. Так вот что касается "философского камня", то тут, согласитесь, есть совокупность факторов, достаточно комических, причем обращаю ваше внимание, что прошло уже где-то две недели со времени замечательного фильма Аркадия Мамонтова, а МИД ничего, кто там должен это делать, ФСБ ничего не предъявило англичанам. Эти англичане так и работают до сих пор в английском посольстве, что является абсолютно неслыханной ситуацией, то есть все публично долго говорили о том, какие они шпионы, а их до сих пор даже не выгнали. Более того, заметьте, что на этой неделе история с камнем почему-то совершенно заглохла, и возникает впечатление, что люди, которые показывали фильм Аркадия Мамонтова, что они немножко перестарались, они не ожидали такого эффекта.

А эффект, видимо, был связан с тем, что, действительно, шпионская история, она интересная, она красивая, всем всегда интересны шпионские истории. Так вот на чем была основана моя подозрительность относительно этой шпионской истории? Для начала она была основана на статистике. Вот есть такое понятие, как анамнез, история болезни. Статистика свидетельствует о том, что наше ФСБ не очень сильно раскрывает теракты, и не очень сильно раскрывает шпионские истории, но есть очень много историй, которые дурно пахнут. Например, кто у нас предыдущие пойманные террористы-шпионы? Предыдущие пойманные террористы-шпионы у нас самые главные, это, конечно, история с домами в Рязани. Сразу после взрыва домов в Москве обнаружили в подвале рязанского дома мешки с гексагеном, сначала сказали, что это террористы хотели взорвать дом, потом, когда местная милиция нашла людей, которые положили эти мешки в подвал и они оказались сотрудниками ФСБ, то было сказано, что, вы знаете, это была операция по проверке бдительности населения. Мне кажется, тезис о том, что это была операция по проверке бдительности населения в момент всеобщей истерии мало выдерживает логики, и существует всего два логических варианта, что это было. Либо ФСБ действительно собиралось взорвать дом, во что я лично мало верю, либо ФСБ собиралось раскрыть, громко устроить предотвращение теракта - найти вот эти мешки с гексагеном и сказать "мы по своим каналам пробили и нашли". Если вы не придерживаетесь моей версии о том, что это была провокация ФСБ, вам просто придется поверить в то, что ФСБ взрывала дома.

Другая история, которая случилась сразу после Беслана. Александра Пуманэ поймали в машине "Жигули" с минами, он успел сказать, что ему дали чеченские террористы, чтоб взорвать российские власти, и тут же был убит и избит на допросе. Согласитесь, история крайне подозрительная, которая заставляет предположить возможность ФСБшной провокации, и если это так, то видно, что ФСБ не останавливается перед убийством своего собственного агента, который должен был сказать, перевести стрелки на чеченских террористов. Я уже не говорю о десятках случаев, это была просто эпидемия какая-то, когда и в Москве, и по всей России находили взрывчатку, говорили, что обнаружен тайник террористов, при этом вопреки всяким нормальным оперативным правилам не дожидались, когда за этой взрывчаткой придут хозяева, а просто говорили, что мы раскрыли тайник террористов, вот я был лейтенант, теперь я должен стать майор. Напомню случай в Воронеже, когда террорист взрывал автобусные остановки, взрывал удачно, после того, как от них отходил очередной автобус, полный людьми, один раз получилось неудачно, потому что на остановку пришла женщина и была убита, а потом этого террориста быстренько поймали и он признался тоже, что он, конечно, исламский террорист и показал место, где у него вместе со взрывчаткой был закопан Коран. Ну, любой человек, который хоть немножко знаком с мусульманами, скажет вам, что никогда мусульманин Коран в землю не закопает, потому что это, вообще, жуткое бесчестие для Корана, Коран нельзя носить ниже пояса, не говоря уже о том, что Коран не является подрывной тайной литературой и человек может его спокойно держать на полке. То есть это очень низкий еще уровень исполнения подобной провокации, и еще раз подчеркиваю, что все-таки в ходе этой провокации были трупы, то есть при этом ФСБ или МВД, кто это был, не знаю, делал, не останавливается.

И если мы соберем все эти случаи, я могу перечислить их еще несколько, то возникает вопрос некоего тотального недоверия к тому, что нам показывают, когда ФСБшники что-то раскрыли. У нас есть статистический ряд, что мы можем заподозрить, что это липа. Более того, в данном случае есть абсолютно несообразные моменты, о которых я уже говорила в прошлой передаче, потому что нам показывают неясный силуэт, которого за кадром представляют, как шпиона, этот силуэт забирает камень и уходит. Соответственно, кино такого можно наснимать километрами, причем самое удивительное, что дальше камень, который забрал этот неясный силуэт, все-таки находится и представитель спецслужб вертит его в руках и объясняет его устройство, при этом нам говорят, что это второй камень, выявленный в результате тщательной оперативной работы. То есть получается парадоксальная ситуация. ФСБ то ли вследствие непростительной промашки, то ли вследствие чего-то другого не задержало с поличным сотрудника иностранной миссии, который забирает этот камень, при этом нам велят поверить, что второй камень, ФСБ прочесало всю Москву и нашло, при этом неизвестно, где его нашли, около него забыли поставить телекамеры, снять проходящих мимо англичан, вот нам просто предлагают поверить, что прочесывали Москву в поисках камней и нашли еще и второй. Я уже говорила, опять же, в прошлой передаче о том, что да, для съема информации с помощью беспроводных технологий камень не нужен и представляет собой дополнительный риск, он необходим лишь для художественной съемки, как антураж.

Снимается фильм тогда так: подкидываешь в сквер возле посольства свой же собственный камень, потом, когда мимо камня идет английский дипломат, идешь в метре за ним, скидываешь что-то на этот камень, потом изымаешь этот камень, а потом его же предъявляешь в качестве второго найденного камня. То есть там масса технических нестыковок в фильме Мамонтова, которые были заметны, и которые, на мой взгляд, можно объяснить двумя вещами - либо, либо. Один - это то, что наши спецслужбы просто опозорились в этой операции, они наблюдали за английским тайником и не взяли шпиона с поличным, при этом опозорились не только наши спецслужбы, но и английские, потому что они в принципе применяли ненужные технические устройства. Это бывает со спецслужбами, все спецслужбы любят осваивать деньги, я вполне могу допустить, что англичане такие дураки, что вместо того, чтобы заниматься нормальными беспроводными технологиями, что можно сделать с помощью любого Интернет-кафе, они освоили деньги и соорудили эти камни. Да, я могу допустить, что одна спецслужба сделала глупость и другая спецслужба опозорилась. Но это один вариант. А другой вариант заключается в том, что это художественная постановка. И я не могу при этом не подумать о том, что это была не новость, то есть это было не задержание шпиона, это было непредъявление обвинения какому-то российскому шпиону, что это абсолютно не получило развития в качестве новости, то есть англичанам по-прежнему не предъявлено обвинение, что эту историю стремятся куда-то сейчас запихать. Она неделю прозвучала, и все, больше о ней ничего не говорят. И что, возможно, просто когда снимался вот этот фильм Мамонтова, не рассчитали резонанса. Ну, Мамонтов до этого много фильмов снимал - про врачей-вредителей, которые торгуют органами, про иностранцев, которые забирают детей на усыновление и тоже разрезают их на части, и это не имело такого большого резонанса. Вот, собственно, почему, когда позвонила женщина и сказала, что и шлицы у этого камня были неправильные, я немножко удивилась, потому что спецслужбы обычно о таких деталях думают, но, черт его знает.

И еще одна маленькая деталь перед самым заключением передачи. Когда я говорила о Кавказе и когда я говорила о процессе над зятем президента Карачаево-Черкесии Алием Каитовым, я не могу отметить одного радостного события, которое произошло на этой неделе. На этой неделе генеральный прокурор Владимир Устинов, делая свой большой доклад, в котором он коснулся абсолютно всех проблем российской общественно-политической жизни - нравственности, состояния умов, духовности, душевности и так далее, то есть чувствовалось, что у нас прокуратура осуществляет глобальный надзор над обществом, в общем, много в этом докладе было смешного, но я просто за одну фразу готова очень много простить генеральному прокурору Устинову. В этом докладе генеральный прокурор подчеркнул, что в российских изоляторах разные условия. В частности, сказал он, есть изолятор в Карачаево-Черкесии №1 с коврами, хрусталем и телевизорами - я не помню, как он точно выразился, но смысл был такой - имелся в виду, конечно, изолятор, в котором сидит зять президента Карачаево-Черкесии. Вот это меня сильно обрадовало, и я за это много готова простить нашей Генеральной прокуратуре, потому что это показывает, что все-таки отчасти наша власть, даже в лице прокурора Устинова, понимает, в каком мире она живет, и понимает - речь в данном случае, подчеркиваю, идет не о коррупции, не о том, правильно или неправильно эта власть управляет государством - а о возможности выживания этой власти и предпринимания ею неких логических шагов. Вот то, что сказал генеральный прокурор Устинов, свидетельствовало о том, что генеральный прокурор Устинов и прокуратура понимают, где они будут, и где будет Кавказ, и где будет Карачаево-Черкесия, если суд над Алием Каитовым будет, скажем, таким же комфортным, как его следственный изолятор. Всего лучшего, до встречи через неделю.