Мультфильмы по сказкам народов России - Александр Татарский - Детская площадка - 2007-07-14

А. ВЕНЕДИКТОВ: Александр Михайлович, у нас дома есть все сборники мультфильмов «Гора самоцветов». Это совершенно замечательная история. Мой сын роется в них, я имею в виду, прокручивая и просматривая, ему 6,5 лет, знаете, он выбирает то, что ему нравится. Как вообще пришло в голову собрать столь разные сказки на одном диске. Сколько их уже, девять?

А. ТАТАРСКИЙ: Ну, нет, их шесть. Если к нам внимательно будет государство, то мы сделаем все 150 фильмов по числу национальностей, которые живут в нашей стране. Это идея очень давняя. Дело в том, что трудно поверить, но когда-то мне тоже было около шести лет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, это невозможно!

А. ТАТАРСКИЙ: Ну, было, было, поверьте на слово. Я не умел тогда читать и писать – тогда дети до школы не читали и не писали, а уже в школе складывали «мама», «Шура мыла раму». В детский сад я не ходил. Я где-то в четвертом классе учился, когда к нам пришла открытка, что подошла наша очередь в детский сад и меня можно отдать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Бывает.

А. ТАТАРСКИЙ: Да. Поэтому читать я не умел, был больной ребенок, и доктор сказал, что надо летом поехать в Евпаторию отдыхать. И мы с мамой поехали, а это был 1956-й год. Удивительно, но там еще были дома, разбитые немцами после войны. И не было во многих домах электричества. Там, где мы сняли будочку, была керосиновая лампа. И на вокзале, когда мы уезжали, мама купила мне книгу с этим названием - «Гора самоцветов» сборник сказок в изложении замечательного автора Булатова, то есть это народные сказки, но он их как-то по-своему пересказал. И мама там мне при свете керосиновой лампы в Евпатории читала. Я уехал в Евпаторию мальчиком из Киева. Если бы меня спросили: «Где живешь?» - я бы сказал: «Улица Кирова 4, квартира 18». Все. Но я знал свой двор, пьяницу Игоря, то есть это был мой мир. А когда я вернулся после этой книжки, - я абсолютно серьезно говорю, это не высокопарные слова – я вернулся маленьким гражданином СССР. Я этого не осознавал, я таких слов в голове не крутил, но я с изумлением узнал, что я живу в великой огромной стране, где живут еще, помимо пьяницы Игоря со второго этажа, какие-то эстонцы, киргизы, казахи, татары.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я помню эту книгу.

А. ТАТАРСКИЙ: Что встречаются какие-то северные народы. Имена отличаются, кушают разную пищу, охотятся по-разному, костюмы носят разные, религии разные. Об этом не думал, но я все это воспринял. И все это – одна страна!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Все это – одна книга!

А. ТАТАРСКИЙ: Одна книга! И я вдруг ощутил, что мир намного больше. Эта книга взяла меня за талию, которая еще была у меня тогда, и подняла намного выше, горизонты раздвинулись. И я вдруг ощутил, что это очень важно для ребенка. Ощутил, что я живу в очень большой стране. Не в Люксембурге, не в Бельгии, которых названия я тоже тогда еще не знал, но вот это ощущение ко мне пришло и очень потом в жизни мне помогало. У меня не было никаких проблем. Когда подростки избивают негра, играющего за их же любимую воронежскую команду «Факел», понимаете, они это делают еще и потому, что они думают, что их родина – Воронеж, и тогда этот негр у них дома чужой человек. А если бы они были воспитаны на том, что они живут не в Воронеже, а они живут в гигантской империи, а это гигантская империя, даже потеряв все это подбрюшье, в ней живет больше 150 народов, и все они соотечественники - это абсолютно другой менталитет, абсолютно другое мироощущение! И если так воспитывать детей, у нас исчезнут когда-нибудь многие проблемы, стыдно о которых вспоминать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы просто на другой технологии собираете эту книгу, возвращаетесь в свое детство?

А. ТАТАРСКИЙ: Да, да. Я много лет мечтал к этому вернуться. И, поверьте, это очень странно, но мы с величайшим трудом нашли поддержку для этого проекта. Обращались - куда мы только не обращались! В итоге - Госкино все-таки, нынешняя служба кинематографии. Тоже не могу сказать, что там все идет по маслу, мы должны были бы больше. Наша студия рассчитана на производство 20 фильмов в год, мы могли бы делать 20, но мы делаем 10. Но не важно. Мы делаем. Слава Богу, делаем. Мы готовим сейчас «пилот», не название студии, а уже пилот, в смысле пилотный проект, полнометражного мультфильма, который, Венедиктову это будет приятно, называется «Сумасшедшие волосы».

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да!

А. ТАТАРСКИЙ: Хорошее название?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да!

А. ТАТАРСКИЙ: Еще обычно, знаете, у фильмов бывает рабочее название, а потом его по-другому называют. А здесь, я надеюсь, он так и будет называться.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я тоже надеюсь! Должен сказать, что сейчас уже стало трудно найти Ваши сборники «Гора самоцветов».

М. ПЕШКОВА: Невозможно было купить, и нам предоставила студия, специально, «Первая видеокомпания».

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я в свое время успел, когда у меня ребенок появился.

А. ТАТАРСКИЙ: Для меня это загадка. Этим занимается «Первая видеокомпания». Почему – не знаю. Я не очень публичный человек, я же не киноактер. Все равно: я прихожу в магазин «Ашан», ко мне обязательно подходят 5-6 женщин и спрашивают: «А где купить Ваши…». То есть узнают в лицо. Для меня это загадка. Мы сейчас будем об этом... Единственное, что они не скиснут. Мы каждый год добавляем 7-8 фильмов. Значит, выйдут в следующем году. И дети появляются. Так что это не денется. Но продаются плохо, не в смысле, что плохо покупаются, а в том смысле, что купить негде. Вот что для меня загадка.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Купить очень тяжело. Эти сборники, если кто не знает, «Гора самоцветов» - это сборники мультфильмов сказочных, сказок. И вот у меня ребенок берет обложку, смотрит: это что, а вот это? Прокрутил, посмотрел, потом вернулся назад, посмотрел. Что-то начинает любить, что-то перестает любить. Но это нормально.

А. ТАТАРСКИЙ: Но мы старались делать фильмы – я всю жизнь так делал и своих учеников этому учил – пригодные для многоразового просмотра. Когда смотришь десятый раз и вдруг видишь то, что не увидел. То есть там есть двойное и тройное дно. В каждом фильме невозможно на потоке, но мы к этому стремимся.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И еще с тем, что дети растут, они начинают снимать другие слои, возвращаться к этому.

А. ТАТАРСКИЙ: Конечно, но надо, чтобы они там были, эти слои. Это как «Наполеон»: мы смазываем обильно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А как Вы сейчас оцениваете, Вы же председатель, как я понимаю, жюри «Крока»?

А. ТАТАРСКИЙ: Нет, я не председатель жюри «Крока», я президент российского фестиваля анимационного кино.

А. ВЕНЕДИКТОВ: «Суздаль».

А. ТАТАРСКИЙ: «Суздаль». «Крок» - это просто, поскольку я киевлянин, там мои друзья.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не важно, не о чинах речь. Как Вы оцениваете сейчас мультипликацию? Давайте с нашей.

А. ТАТАРСКИЙ: Она болеет, очень тяжело.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему? Только финансы что ли?

А. ТАТАРСКИЙ: Нет. Не только. Как ни странно, финансы иногда бывают. Она болеет потому что… Ведь все болезни нашего общества не сейчас возникли. Это проще всего сказать, что они все из-за Гайдара. Они возникли очень давно, а проявились только в эпоху Ельцина. Самая главная болезнь – произошел по ряду причин чудовищный разрыв в поколениях: старые мастера ушли на покой или на полный покой уже, и я тихонечко стал уже вторым мастером, а новое поколение не училось на студиях. Раньше, еще в 70-е годы – это последние годы, когда это происходило, - попадали на студию молодые, и они попадали в то, что я называю бульоном: они варились в одном котле с Хитруком, с Ивановым и другими, и другими. В этом бульоне вырастал Назаров, Угаров, другие люди, хорошие очень. Это не значит, что они во всем подражали. Они могли учится у мастера, могли спорить, могли его ниспровергать, ненавидеть – это не важно! Важно, что они были в этом бульоне. И если посмотреть на списки людей, которые делали мультфильмы в советское время, то поверьте мне, на 90%, не знаю, у меня нет статистики, но глобальная часть этих людей были не из ВГИКа, как ни странно! Они были воспитаны на самой студии. По ряду причин это нарушилось, этот бульон пролили в конце 80-х начале 90-х. вылили его, этот бульон. И в мультипликации сегодня очень много молодых людей, немыслимое просто количество, потому что компьютер дал возможность всем эти заниматься. Любой человек может. Вот после передачи пойдем, купим компьютер и будем этим заниматься - никто не помешает.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Клепать!

А. ТАТАРСКИЙ: Клепать. Вот именно клепать. И появилось немыслимое количество графоманов от мультипликации, но то количество талантливых людей, которое есть, оно всегда и во все годы одинаково. Всегда есть один Пушкин, 8 Лермонтовых, ну, есть какая-то статистика. Они есть, но они оказались вне студии, и они болеют всем болезнями детскими: свинкой, скарлатиной, корью ,которыми можно было не болеть на студии, потому что мастера от этого уберегали, был опыт некий, который расплескали, и пошло сейчас опять изобретение велосипеда. Эти молодые люди вдруг изобретают югославскую школу мультипликации 60-х годов и так далее. Мало что знают и теряют время. Это отбросило нашу мультипликацию, как иглу на пластинке.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А чем Вы объясните тогда, если говорить чуть дальше - слово «мультипликация» здесь, может быть, не уместно, а может быть, уместно – безумные успехи фильмов «Полярный экспресс», «Шрек», «Рататуй»? Вот такие полнометражные мультипликации, куда ходят целыми семьями, сидят толпами?

А. ТАТАРСКИЙ: Успех прежде всего, на мой взгляд, обусловлен потребностью.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А в чем потребность?

А. ТАТАРСКИЙ: Потребность пойти посмотреть интересное зрелище, магическое. Это все же не реальная жизнь.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну есть «Гарри Поттер», а есть «Шрек». Это разное!

А. ТАТАРСКИЙ: Ну и что? И на «Гарри Поттера» ходят.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть это сравнялось? Раньше мультяшки – это все-таки были мультяшки.

А. ТАТАРСКИЙ: Нет, секундочку! Вспомните, вот давайте на 20 лет назад отмотаем пленку. Просто наша мультипликация по ряду причин, чаще всего таких омерзительно-профсоюзного характера, не выпускала, а научившись, перестала выпускать полнометражные фильмы. Был период, когда «Союзмультфильм» делал замечательные фильмы. Лучший фильм моего детства – я на нем воспитан – «Заколдованный мальчик», «Нильс и гуси», помните?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, конечно!

А. ТАТАРСКИЙ: «Снежная королева». «Союзмультфильм» мог бы быть сегодня такой же успешной студией, как «Disney». Но по ряду причин он взял и вместо этого умер бесславно. Но эти фильмы перестали делать уже в 70-е годы, потому что решили уравниловку: если делается полный метр, значит один режиссер забирает себе полстудии под производство. А там 28 режиссеров, все платят профсоюзные взносы, все по очереди должны получить пайку и сделать 10-минутный фильм. 10-минутный фильм – на него не ходят семьей, его смотрят по телевизору, потом на диске, если они появились. Программа телевидения была готова показывать раз в год мультфильм. Помните, там так стояло обезличенно – «Мультфильм». Вот, а сейчас и этого нет, потому что телевидение по-другому устроено. Но потребность у людей есть. Когда к нам попадали по-настоящему полнометражные фильмы, первыми были японские, все же тоже ходили тогда.

А. ВЕНЕДИКТОВ: «Кот в сапогах».

А. ТАТАРСКИЙ: Да. Все ходили. Так что ничего нового нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничего нового, только техника?

А. ТАТАРСКИЙ: Абсолютно, да. Поэтому ходят, есть потребность. Второе: люди смотрят и потребляют то, что им дают кушать. Извините, я сейчас скажу жуткую гадость, мне один доктор сказал: если маленького ребенка кормить какашками, он не знает что это, он всю жизнь будет кушать и думать, что это еда.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Посолить, поперчить, да.

А. ТАТАРСКИЙ: Понимаете, поэтому что показывают – то и смотрят. «Полярный экспресс» - плохое кино, «Шрек» - очень приличное, «Рататуй» я не видел, говорят, очень смешное.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Смешное.

А. ТАТАРСКИЙ: «Ледниковый период-2», на мой взгляд, хорошее, коммерческое, успешное кино. Есть похуже. Я сейчас видел новейший фильм Диснея – «В гостях у Робинзона» - он более утомительный. Все равно народ пойдет и будет смотреть то, что ему покажут. Посмотрит даже «Князя Владимира», хотя это по ту сторону добра и зла.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но надо же и потусторонние фильмы делать, я бы сказал.

А. ТАТАРСКИЙ: Но оказалось так, что наша мультипликация отброшена назад. Второе: мы не создали эту индустрию, она только-только сейчас начала зарождаться. А обидно что, понимаете: если бы мы сейчас с вами обсуждали производство автомобилей – ну не умеем мы делать автомобили, это же уже понятно, что столько лет выпускается «Жигули» и все равно это «Жигули», то не наше это дело.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А мультипликация – наше дело.

А. ТАТАРСКИЙ: А мультипликация – наше дело. У нас всегда были замечательные художники. Я же повторяю, я занимаюсь преподавательской деятельностью очень много, приезжают люди из провинции, не важно, из Красноярска, из Омск, Томска, Новосибирска, из Донецка, с Украины – откуда хотите. Люди окончили училище художественное, среднее заведение, я Вам клянусь, я это знаю, - они рисуют на голову выше, чем какой-нибудь их одоногодок американский, который в Канзасе, в Сиэтле, в Чикаго окончил заведение с названием Академия, ну, супер-пупер. Даже сравнить их нельзя! И то же самое с Европой. То есть уровень наших художников фантастический по мировым меркам!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Знаете, я удивился: я прочитал Ваше интервью недавно, как Вы выступили в защиту «Симпсонов». Вы выступили вообще в защиту…

А. ТАТАРСКИЙ: почему удивило?

А. ВЕНЕДИКТОВ:Ну, Вы знаете, модно ругать, а Вы человек модный.

А. ТАТАРСКИЙ: Я всегда со своим умом и имел…

А. ВЕНЕДИКТОВ: С другой стороны, «Симпсоны» почему-то не легло, не смотрят. Может, маленькие еще.

А. ТАТАРСКИЙ: Маленькие. И потом, у нас же несколько стереотипов. Первое: если мультики – то это детское. Неправда! Никакое искусство не бывает детским. Когда говорят, что мультипликация - это детское искусство, это нонсенс! Есть балет – бывает детский балет, ест книга – бывает детская книга. Не бывает детское искусство. Искусство всегда априори взрослое, но какая-то часть искусства адресована детям. В мультипликации просто количественная произошла замена: большая часть мультипликации детская. Но как искусство – это взрослое. И нет никакого усреднения. Естественно, «Симпсоны» не рассчитаны на маленького мальчика, «Симпсоны» – это тинэйджерское кино, на мой взгляд остроумное, показывающее… Это же, понимаете, такая советская отрыжка, когда если показывали плохую Бабу-Ягу, то надо показать еще и хорошую. Непонимание, что еще часть фильма – это зритель. Зритель – это катушка, на которую провод намотан, а фильм это магнит. Когда магнит всовывается катушку, возникает ток – вот что в результате фильма возникает! Значит, ребенок – это катушка, в него нужно всунуть фильм, и у него что-то возникнет, а не там на экране. Там на экране реклама и пропаганда, а фильм это нечто другое. «Симпсоны» снимают отрицательную энергию, я в этом убежден. Они показывают зрителю, как плохо быть глупым, жадным, тупым, недалеким, недальновидным, непрактичным. В этом смысле это очень замечательное кино, и сделано это очень легко и остроумно. От того, что там произносят, извините, слово «жопа» - ну и что? Что, наши дети не слышали его в школе?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наши дети его слышали раньше. Скажите, пожалуйста, а Вы знаете эту историю с каналом «2#2», который теперь вот круглосуточно. Как Вы к этому относитесь?

А. ТАТАРСКИЙ: Я к этому отношусь двояко, 2#2. С одной стороны я все-таки приветствую потому что это первый канал, который появился – и слава Богу! Под лежачий камень вода не течет - вот у нас есть канал. Вы знаете, у меня есть один друг, который, когда что-то начинает рассказывать, начинает с ремарки «Действие происходит в советской стране», потому что без этой ремарки дальше непонятна логика происходящего. Поскольку мы с вами еще частично, к сожалению, живем в советской стране, то происходят перекосы. Сам канал меня абсолютно не пугает, хорошо, что он есть как таковой. Но если мы возьмем за образец Америку – там таких каналов 50! Есть канал про слоников, пони, Барби-канал, там есть классический диснеевский и много других. И среди прочих есть такой канал, который ориентирован на откровенно брутальную мультипликацию.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Тоже для подростков, грубо говоря.

А. ТАТАРСКИЙ: Да. Она имеет месть быть. Бороться с тем, что есть, бессмысленно и глупо. Раз оно есть – значит оно есть. Но там этот канал на MTV, значит: а) за него надо платить деньги, б) там есть кнопка, и родитель любой сам решает, будет ли он своим детям оплачивать, даст ли он это им смотреть или нет. И второе: есть огромный выбор всего другого. Здесь произошло немыслимое: у нас не было канала мультипликации, вдруг он появился, и он начался с брутальной мультипликации, где, извините, слово «жопа» - может, мне просто так везет, - но как я ни включу, мне рассказывают, что это за предмет и что туда еще можно всунуть. Для меня это не совсем правильно. Потому что если бы ребенок мог выбрать…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если ему можно растворить этот канал в других каналах.

А. ТАТАРСКИЙ: В других, конечно. А так, это чудовищно перекошено. Ну и что с ним теперь делать? Если это закрыть, у нас тогда вообще никакого не будет. На мой взгляд, надо просто быстро делать 10 остальных.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А у нас хватит продукта?

А. ТАТАРСКИЙ: Это вторая проблема. Они все это превратили в мусорный бак. Я это вчера отчетливо понял. Если ребята приняли для себя такое решение смелое, что это будет брутальная мультипликация, достаточно грубая, играйте в эту игру. Когда я включил вчера и увидел там украинских казаков и другие устаревшие мультфильмы моей студии, где я вырос, - что они-то там делают.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но они хороши!

А. ТАТАРСКИЙ: Это все равно, что прийти в Ленинскую библиотеку и читать там любовные романы, которые продаются в мягких обложках. Тогда мне непонятен принцип этого канала, и он просто превращается в такой сбор мусора. Вот это проблема: а что показывать? И сразу отвечаю Вам на вопрос, который Вы мне не задали, но обязательно зададите: а где наша мультипликация. А она очень маленькая, она всегда была маленькой. Это абсолютно советская легенда, что когда-то у нас была великая мультипликация количественно. Она была великая в качестве. У нас всегда она была. Кстати, и не бывает этого много: пять, шесть, восемь режиссеров, которые на любых фестивалях во всем мире забирали награды. И не надо думать, что мы первые в мире, есть и другие страны, но мы хороши. То есть мы всегда в десятке: иногда первые, иногда десятые, иногда пятые, седьмые – не важно, это же не спорт. Но мы всегда хороши. И сегодня на международных фестивалях. Но нужно понимать что то, что видят на фестивалях – это узкая, извините, тусовка людей фестивального толка. И когда Норштейна называют мультипликатором номер один в мире, что, на мой взгляд, соответствует действительности, надо понимать, что таковым его называют 150 журналистов, которые пишут профессионально о мультипликации. То есть это внутри тусовки. Кто знает Норштейна вообще в мире? Никто. Какого-нибудь другого мультипликатора кто знает? Никто. Но, правда, Вы сказали, что «Рататуй» смешное кино, но готов поспорить, что Вы не знаете, кто режиссер, и никто не знает. Так же, как создателей «Шрека» никто не знает! Их никто не знает. Получается следующее: наша мультипликация всегда была количественно маленькой, мы ее не развили в индустрию, хотя имели все для этого основания. Это же не нефть, не газ, не технологии – мозги, которые тут есть. И сегодня могли бы еще. Но это делается крайне экстенсивно, через то самое место, которое чаще всего употребляется на канале «2#2». И сегодня у нас мало фильмов. Если завтра в приказном порядке скажет президент: вот детский канал только не брутальный, а сказки. Хорошо, мы соберем наши сказки, «Союзмультфильм», казалось бы с 30-х годов делал, но это все, как говорит бабушка моего друга кажущее. Это через три недели, через месяц кончится, исчерпается и пойдет по кругу. Мало! Надо больше производить, и намного. А это – деньги, и это люди, которых не хватает. Дальше начинается пучок проблем.