Реплика Черкизова - 2006-04-10
"Когда же кончится этот бордель?" - спросил меня француз в баре Севра в прошлый четверг.
Спросил часа в три дня, когда барвуменша узнала по телефону о событиях в Париже - шел второй за неделю "день массового протеста" против "Закона о первом трудовом контракте", который, кстати говоря, уже вступил в действие. Правда, вступил в действие без того положения, которое поставило на уши всю страну - о праве работодателя увольнять молодого работника без объяснения причин. Действие этого пункта приостановил подписавший закон г-н Ширак.
Так вот, мой собеседник, открыто признающийся в своих глубоких симпатиях к левым, и тот считал, что в стране - форменный бордель: десятки тысяч молодых людей лежали и сидели на рельсах всех парижских вокзалов; стояли тысячами на всех въездах в Париж; не работало метро; крайне редко ходили автобусы. И это только в Париже...
"Когда отменят закон, тогда и кончится бордель", - ответил я. "Но Ширак уже подписал его", - возразил мне собеседник. "Как подписал, так и отменит", - подытожил я.
Прошло три дня, и утром понедельника Ширак, после переговоров с де Вильпеном, французским премьером, объявил о том, что закон отменен и будет заменен новым, который коснется только тех молодых людей, у которых были сложности с получением образования. Новый закон будет разработан в самое скорое время - с тем, чтобы Национальная Ассамблея смогла его принять до пасхальных каникул - до 17 апреля.
Вопрос, который меня интересует, таков: почему высшая власть страны согласилась отменить закон, который, вообще-то, если честно говорить, мало кто внимательно прочитал.
"Я хотел действовать быстро; это было вызвано тяжелейшей ситуацией и отчаянным положением многих молодых людей. К сожалению, не все это поняли", - сказал премьер.
Что не поняли, понятно: никто не хотел слушать де Вильпена. Молодежь и профсоюзы, находились в абсолютном протестном раже: в борделе как раз, напротив, обычно, порядок. Так что мой собеседник в данном случае оказался не прав.
И все же: почему власть пошла на отмену закона?
Ответ первый, лежащий поверх других: чтобы снять вопиющее напряжение общества; чтобы прекратить волну негодования, которая, продлись она еще какое-то время, могла нанести стране совершенно непоправимый ущерб.
Ответ второй, лежащий глубже: власть сочла себя обязанной прислушаться к массовым протестам.
Ответ третий: французская бюрократия, отлично организованная, поняла в очередной раз: либо она сохранит свою власть и все присущие ей преимущества, либо полетит в тартарары.
Если, тем не менее, суммировать ответы, то получится вот что: власть, просчитав возможно большее количество обстоятельств, включила механизм самосохранения.
Не инстинкт, подчеркиваю, а механизм.