Реплика Черкизова - 2000-04-25

Партизан Василий Кононов, которого некоторые российские СМИ упорно называют "красным партизаном", решением Верховного суда Латвии освобожден из-под ареста под подписку о невыезде, а дело его отправлено на досследование.

Президент Латвии Вике-Фрейберга в интервью журналу "Власть", говоря о деле Кононова, упомянула о том, что тот расстрелял беременную женщину.

Все это предстоит уточнить именно на доследовании и на суде.

Однако, мы задали вопрос нашим радиослушателям: "можно ли оправдать человека, который, выполняя справедливую миссию, погубил невинных людей?"

Нам позвонило 1073 слушателя. 63 процента опрошенных считают, что они не могли бы оправдать таких людей, тогда как 37 процентов оправдать таких людей могут.

Да-да, я понимаю эти тридцать семь процентов, - кстати, какое занятное совпадение цифр! - " лес рубят - щепки летят".

Хорошо, впрочем, когда летящие щепки к тебе - персонально к тебе - никакого касательства не имеют. А вот ежели щепки - от тебя самого; твоего рода - осколки? Твоих близких - следы?..

Я давно заметил, что благоволят к этому императиву - насчет леса и щепок - как раз те, кто полагает, будто их лично это не касается и не коснется; что же до чужих щепок - то почему бы, превратив их в опилки, не набить ими пару-тройку несмышленных голов?

И ко всякой диктатуре такие люди относятся с пониманием, наивно, увы - наивно - предполагая, что они-то как раз и будут теми, кто диктатуру устанавливает, и уж никогда не выпадет им жребий быть установленной диктатурой подмятыми, расплющенными, уничтоженными.

Якобинский террор, пожирающая своих детей всякая революция - это все так книжно, так агитационно...

А меня никак не отпускает одна история. Год - примерно - 37-38-й; в Париж к одному из руководителей 1У-го, троцкистского, Интернационала приезжает молодой человек - блестящий, остроумный, просто - денди; становится его личным и рабочим секретарем; служит - верой и правдой - свыше полутора лет... И однажды уговаривает пойти в гости, где этого руководителя - убивают...

Тем секретарем был мой отец. Мой единственный друг. Без которого - от тоски - я вою вот уже четверть века. Без которого родился мой сын, без которого он вырос ...

Я почти все понимаю: отцу было всего-то 22 года, этот литовский еврей свято верил МОПРу и его каунасскому резиденту Эйтингону; не было веры слаще, чем в советский опыт...

Но ведь - куда деться - поцелуй-то иудов...

Так я могу оправдать или нет?

И как бы не любил отца - все-таки нет.