100-летие Западно-Сибирского крестьянского восстания - Владимир Шишкин - Цена Революции - 2021-06-27

27.06.2021

100-летие Западно-Сибирского крестьянского восстания - Владимир Шишкин - Цена Революции - 2021-06-27 Скачать

Михаил Соколов

―

В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ведёт её Михаил Соколов. И гость нашей сегодняшней программы Владимир Шишкин, доктор исторических наук, профессор и автор знаменитого двухтомника, который называется «Сибирская Вандея». Говорим мы сегодня об одном из крупнейших в России XX века крестьянских восстаний. Оно произошло в Западной Сибири в 21-м году 100 лет назад. Но в отличие от Кронштадтского и Тамбовского восстаний как-то немножечко, на мой взгляд, оказалось, к сожалению, в тени. Такое огромное белое пятно. Добрый день, Владимир Иванович! Ну, вот тема действительно немножко, так сказать, недоизученная. Почему так случилось? Вот или есть какой-то уже прогресс в изучении этой сибирской трагедии?

Владимир Шишкин

―

Добрый день, Михаил Владимирович! Действительно западно-сибирский мятеж долгое время замалчивался, был табуирован. Причина общая. В советские времена не очень любили говорить о крестьянских, казачьих, антисоветских, антикоммунистических восстаниях. Замалчивали. Сибири в этом смысле не повезло еще больше, поскольку она далеко от столицы. Кронштадт рядом с Питером. Тамбов ближе к Москве. Мы далеко. Мы за Уралом. Мы за камнем. И о Сибири вспоминали редко. Но со времен Перестройки, значит, начал наблюдаться прогресс. Прогресс заключался в том, что были обнаружены некоторые источники, свидетельствующие о том, что было мощное выступление. Назвать его долго правильно не пытались. Говорили контрреволюционное, белогвардейское, эсеровское, белогвардейское, кулацкое. Далее квалификации грамотной профессиональной не было. И ушёл постепенно… шло постепенное прозрение, постепенное понимание того, что же это была за событие. Ну, и в конечном счете всё же после Перестройки, после 91-го года удалось получить доступ к основному массиву документов, который находился и в военных архивах, в центральном государственном архиве Советской Армии, раньше ГАСА, значит, и в ГАРФе в нынешнем, Государственный архив Российской Федерации, и в центральном партийном архиве бывшем, так сказать, при ЦК КПСС. А но и много документов оказалась на местах в государственных, партийных архивах и, конечно, в архивах органов государственной безопасности, органов ФСБ. Великолепные материалы в управлении ФСБ по Тюменской области. Прекрасные материалы. Просто великолепные материалы. Я на протяжении многих лет работал над этой темой, выявил, я думаю, основополагающий материал, который дает представление по основным вопросам: причины восстания, масштабы, состав участников, количество, состав участников, боевые действия обеих сторон, результаты восстания и так далее, и так далее. Вот, кстати, прошу прощения по слову сразу же ключевое слово «восстание». Ведь в советской литературе, до недавних пор даже в нашей литературе это мероприятие, это событие называлась мятежом.

М. Соколов

―

Ну, потому что неудачный.

В. Шишкин

―

Ну, это Вы вслед за Маршаком. Да? Перевод… Маршаком. Хотя Маршак перевёл неправильно. На самом деле у англичанина речь идет об измене, был перевод Маршака. Но да, так было принято. Но здесь ещё и Пушкин Александр Сергеевич ,наше всё, тоже ведь написал, что русский бунт, так сказать, такой вот он беспощадный. Хотя это событие, это неправильно называть бунтом, потому что бунт – это в каком-то смысле стихия, низовая стихия без четкого понимания того, к чему люди стремятся, чего они добиваются, чего они хотят. Мятеж сродни бунту, но он выше статусом. Это антиправительственное, конечно, антигосударственное выступление, вооруженное зачастую. Но правильнее называть, конечно, это мероприятие восстанием. Именно так называли себя люди, которые участвовали в борьбе против советской власти и Коммунистической партии. Восстанцы или повстанцы. Я думаю, что они правильнее себя понимали, называли. И мы должны в данном случае следовать, по-моему, за ними в этом вопросе по крайней мере.

М. Соколов

―

Владимир Иванович, ну, вот если говорить о территории, о границах как бы этих событий, это же огромный такой район, как я понимаю, почти от Северного Ледовитого океана, от нынешнего Салехарда и до Алтайского края и Казахстана, так сказать, вот если мы обрисуем.

В. Шишкин

―

С севера на юг с запада – совершенно верно.

М. Соколов

―

А с запада на восток?

В. Шишкин

―

А с запада на восток – это, ну, скажем почти камень. Это восточные районы Екатеринбургской губернии, Пермской губернии, Челябинской, она была позднее создана, Челябинской. Это Курганский уезд, почти полностью Курганский уезд с нынешним центром – городом Курганом, так сказать. Это Шадринский уезд. Это Камышловский уезд. Это западная граница восстания. Восточная граница восстания – это западная часть нынешней Омской области. И, конечно, значительные территории нынешнего Казахстана. Это Петропавловский уезд, когда-то наш русский уезд. Это Кокчетавский, Акмолинский уезды. Это атбасарский уезд. А на юге, кстати говоря, Вы сказали об Алтае, это Зайсан, город Зайсан, небольшой городишко, уездный Зайсан. Но там восстания как такового не было. Туда дошла, отступая из эпицентра восстания, целая дивизия во главе с Токаревым, повстанческая дивизия. Коммунисты. Там был гарнизон коммунистический советский, так сказать, бросили город, а повстанцы захватили его, причём захватили во время заседания партийной организации города Зайсана, арестовали, часть расстреляли, некоторые остались живы. Вот до Зайсана. Потом эта дивизия токаревская ушла за рубеж, и она влилась в те белогвардейские формирования, которые находились на предельной с советской Сибирью территорией. Кстати, и просуществовали они там довольно долго. Около года примерно.

М. Соколов

―

Скажите, а вот каков был образ жизни крестьян на этой территории собственно? И сколько их было так? Ну, примерно тоже, наверное, знаем. Вот сколько… Каково население? И чем оно занималось?

В. Шишкин

―

До восстания или во время восстания?

М. Соколов

―

Ну, вот Гражданская война идёт перед восстанием, так сказать, вот что там происходит?

В. Шишкин

―

Да. Парадоксальность ситуации заключается в том, что в этом районе раньше ни против советской власти, ни против белой власти. Это был более-менее спокойный район. Более-менее спокойный район. И полыхнуло вот в этом районе в конце января – начале февраля 1921 года. Полыхнуло вот по какой причине, я думаю, дело в том, что Ишимский уезд, он передавался из одной территории, из одной губернии в другую, из одного административно-территориального подчинения Сибревкома в другое Совета трудовой армии, 1-й трудовой армии. А происходили передачи территории там меньше было порядка, элементарного порядка в управлении, меньше соблюдались законы. Это закономерность Гражданской войны. На стыках разных административно-территориальных объединений было меньше порядка и больше злоупотреблений. Именно так случилось в Ишимском уезде. Его перебрасывали из одного места в другое, и при этом у… при этом на ишимских крестьян, на ишимских крестьян наложили сверх развёрстку. Она была невыполнима изначально. Это примерно 7 миллионов пудов хлеба, фуража. Это не так много по сравнению с Сибирью. Но у Сибири, скажем, были уезды… Славгородский уезд. Там больше десятка миллионов пудов было. То есть больше. Ишим был переобложен. Да. Но и в Ишиме было больше злоупотребления. Больше злоупотребления. И оно было связано вот с чем: возглавивший тюменский губродком, новый губпродком комиссар, который получил назначение в августе 1920 года, это был новый человек Инденбаум, он хотел отличиться. Дело в том, что существовало ведь соревнование среди продовольственных работников, чья губерния раньше выполнит продразверстку, больше даст и так далее, и так далее. И вот несмотря на то, что продразверстку в Тюменской губернии должны были выполнить первоначально на 1 марта 21-го года, он сократил сроки и добился того, что её сдали в размере 102% в начале января 21-го года. За это он получил благодарность от Наркомпрода. Вот. За это боролся. И он получил вот такой заслуженный, так сказать, такую заслуженную награду.

М. Соколов

―

А вот правильно ли я помню, что когда Красная армия, так сказать, пришла туда, колчаковцы отступили, то какое-то время продразверстки там вообще не было. И потом был…

В. Шишкин

―

Совершенно верно.

М. Соколов

―

… издан декрет Ленина вот специально, значит, по продразверстке. То есть вот первая причина – это такое решение центральной власти.

В. Шишкин

―

Вы абсолютно правы, что когда освобождали западную Сибирь, то продразверстку не вводили. Было несколько причин, по которым некому было изымать хлеб. Технически не были… Технически, политически не были готовы. Нужны были хранилища для хлеба и так далее, и так далее. Были работы… нужны работники. Этого не было. Но это техническая сторона проблемы. Но была и политическая. Суть этой политической проблемы заключалась в следующем: только что крестьяне ждали советскую власть, Красную армию как освободительницу от Колчака, они её дождались, и советская власть не рискнула сразу ввести продразверстку. Она взяла временной интервал с тем, чтобы успокоить немного население, показать, что да, пришла родная, своя советская власть. Они сначала должны были создать аппарат партийный, советский, продовольственный, и только после этого уже приступать к продразверстке. И по поводу ленинского декрета. Причина появления этого уникального документа… Это единственный советский документ, в котором написано «изъять все излишки хлеба». Он был подписан Ленина 20 июля 1920 года «Об изъятии хлебных излишков в Сибири». Инициатор этого декрета Петр Кириллович Коганович, сибирский продовольственный комиссар. Ну, фамилия Коганович довольно распространённая. Это костромской человек. ОН писал, что он русский. Вот. Кагановича Петра Кирилловича путают многие и исследователи, особенно писатели с Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Но у Кагановича Лазаря Моисеевича было несколько братьев. Но Петр Кириллович не был братом. Петр Кириллович – человек был очень честолюбивый. Более того он известен тем, что стал первым человеком, который получил орден Красного Знамени, не будучи военным. Первый гражданский, получивший орден Красного Знамени. За что? За то, что из Костромской губернии, которая была голодной, бедной, он поехал собирать урожай, хлеб на Волгу, в Поволжье, в Ульяновскую губернию, и он смог создать там такую ситуацию, продотряды, продармии и собрал хлеб, с помощью которого, как сказал Александр Дмитриевич Цурюпа, нарком продовольствия, на 7-м всероссийском съезде советов: «Коганович спас советскую Россию от голода». Из-за этого Когановичу дали орден Красного Знамени, назначили председателем Тульского губисполкома. Ну, а потом когда вот возникла необходимость взять сибирский хлеб, а в Сибири-то продовольствия было больше, чем в Поволжье, Когановича направили сюда сибпродкомиссаром в Омск. И он, когда приехал в Омск, объехал три губернии Омскую, Алтайскую и Семипалатинскую, и после Костромской губернии голодной, он пришел в ужас, здесь же изобилие, здесь же настоящий коммунизм…

М. Соколов

―

Есть, что пограбить.

В. Шишкин

―

Рай! Рай! Дело в том, что на полях стояли скирды, скирды хлеба. Дело в том, что сибирский крестьянин, он ведь имел, как правило, годовой запас продовольствия, потому что из 5 лет 2 обязательно неурожайных. И поэтому был продовольственный запас. А хранили где хлеб? В кладях и в скирдах на полях. Собрали, сделали вот эти НРЗБ скирды и оставляли до нужной поры. А потребовался хлеб, приехали, эту скирду раскидали, положили, так сказать, на сани снопы, привезли в гумно, обмолотили там. Потом обмололи… смололи. Вот хлеб. И он когда увидел это богатство, он не выдержал. Он вопреки всем нормам и правилам, не отпросившись у наркома продовольствия Цурюпы, поехал в Москву к Ленину. Приехал к Ленину, добился приема и добился того… Написал проект декрета, что Ленин этот декрет подмахнул. Цурюпа, когда узнал, был зол, грозился снять его с должности, но было поздно. Есть подпись Ленина. Есть подпись Ленина всё забрать, но и помочь. Декрет был опубликован в центральной прессе в «Известиях» ВЦИК, но не полностью. В этом декрете не говорилось о том, что в Сибирь направляются автомобильные части для транспортировки из степных районов, направляются части ВОХР дополнительно, это войска внутренней охраны, что направляется 25 000 продотрядников, а продотрядники из европейской голодной России, составлены из рабочих и крестьян, голодающих губерний, которые должны были приехать в Сибирь с молотилками и помочь сибирским крестьянам обмолотить хлеб, потому что сами крестьяне не смогли бы быстро это обмолотить. Это было непосильно для них. Вот такая была ситуация. Поэтому вот изъят весь хлеб, а сколько сначала не определили. Это потом Наркомпрод только определил общую сумму на Сибирь – 110 миллионов пудов хлебов фуража. Это почти четвертая часть от того, что должна была заготовить вся советская России, 4-я часть. Там 423 миллиона пудов по всей России. 110 на Сибирь. Вот такая…

М. Соколов

―

Я так понимаю, что продразверстку – да? – эту практически выполнили, а потом еще решили забирать уже вот зимой еще и семенное зерно. Это, так сказать, уже вот это последняя была капля, видимо, которая привела, так сказать, к первым выступлениям против советской такой замечательной в кавычках власти?

В. Шишкин

―

Михаил Владимирович, Вы хорошо подготовились к нашему разговору. Дело в том, что мало…

М. Соколов

―

Я стараюсь.

В. Шишкин

―

… кто из историков знает об этом. Действительно парадокс заключался в том, что в Тюменской губернии продовольствие собрали, продразверстку выполнили. Дело в другом. В Омской губернии, в Алтайской губернии и в других губерниях пока не выполнили продразверстку, но в Тюменской собрали. Но здесь ведь в конце 1920 года 22-29 декабря в Москве проходил 8-й всероссийский съезд советов. Это любопытный съезд, который принял очень важное решение, в том числе по сельскому хозяйству. В том числе. Вот один из секретов… Один из… Одна из резолюций называлась «О мерах укрепления и развития крестьянского сельского хозяйства». Что ж замеры такие? Вот коротко со ссылкой на гражданина Каменева, известного деятеля политического Каменева Льва Борисовича говорю, цитирую его. Каменев утверждает: «Мы приняли с вами постановление о государственном вмешательстве». Вот это… это решение, это постановление о государственном вмешательстве. Народ-хозяин хочет вмешаться в дело земледелия, чтобы помочь в первую очередь крестьянину для того, чтобы доставить земле тот уход за ней, при котором она только и может обеспечить наше существование. То есть это вмешательство. А в чём должно было заключаться вмешательство? Вот есть конкретные пункты. Это значит собрать у крестьян семенное зерно. Собрать. То есть провести семенную развертку. Ссыпать это семенное зерно в амбары с пометкой, сколько взяли у какого владельца, значит. Дальше перераспределить это семенное зерно, если у кого-то не хватало. Перераспределить. А что значит «семенное зерно»? Крестьянин ведь его берёг, как неизвестно что. Он мог голодать, но никогда не пустил бы на корм семенное зерно, потому что он понимал, что иначе он не выживет. Вот. И семенное зерно – это самое качественное, самое лучшее. Каждый крестьяне знал, на каком участке надо какое зерно посадить. Это районирование так называемое. Вот. И так далее. А здесь оказывается, собрать, ссыпать в одни амбары, так сказать, перемешать, дать тем, у кого нет, и так далее, и так далее. Крестьяне пришли в ужас от такого вмешательства в их дела, потому что это противоречило здравому смыслу. И более того они испугались. Если свозить зерно в амбары, это, значит, возьмут в продразверстку и вывезут в центральную Россию. И это началось реально, где принудили крестьян собрать в общественные амбары, оттуда начали вывозить зерно к станциям железных дорог. И крестьяне поняли, они останутся без зерна. Посева не будет. И они в следующем году не получат урожая, будут голодать. Вот это было последней каплей, действительно последней каплей. Более того ведь поскольку это всё делалось одновременно по приказу сверху во всех волостях, во всех селах, во всех уездах, во всех губерниях, крестьяне вздрогнули. И было ощущение, почему одновременно вспыхнули восстания в разных местах? Вот почему. Потому что был сигнал вот этот советский, и он спровоцировал одновременно всех людей. Не подполье… Никакое подполье не могло организовать такого…

М. Соколов

―

А не было там какого-нибудь крестьянского союза, какой-нибудь подпольной организации, которая могла бы скоординировать эти выступления? Действительно с точки зрения конспирологов это подозрительно. Почти одновременно там с одного села в другое и, так сказать, в разных местах вдруг действительно где-то беспорядки, а где-то уже и восстания начинаются.

В. Шишкин

―

Да. Чекисты естественно объясняли восстания наличием контрреволюционной организации. Ну, были разные объяснения, почему в Сибири. Потому что зажиточные крестьяне, высокий удельный вес кулачества, мало пролетариата, слабые органы советской власти, молодые там и так далее, и так далее. Вот. Но главное, что была контрреволюционная мощная организация в лице Сибирского крестьянского союза. Действительно такую организацию в Барнауле в декабре 1920 года местные чекисты взяли. Во главе ее стоял бывший НРЗБ Игнатьев. Значит, он в Северном архангельском правительстве когда-то был, а потом оказался вот на Алтае. Он вёл подпольную работу на самом деле такую, создал несколько десятков ячеек в Алтайской губернии, но за пределы Алтайской губернии, точнее 2-х уездов Барнаульского и Каменского он не выходил в своей работе. У него сил было недостаточно. Его арестовали. Ну, как многие социалисты, он сразу стал болтать. Он стал спасать себя и наговорил чекистам такого, что вот он руководит крупнейшей организацией. Он стал говорить о том, что под его началом находятся структурные подразделения в Омской, Томской, Енисейской, Тюменской губернии, Семипалатинской области. Наговорил. Наговорил для чего? Наговорил для того, чтобы придать вес собственной личности, что вот он такой крутой парень и пообещал чекистам, я вам всех их сдам, но вы сохраните мне жизнь за то, что я вам помог. Началась игра. Чекисты приняли условия игры, потому что чекистам тоже выгодно было разоблачить такой заговор. И они начали хватать всех, кого попало. Они стали создавать искусственно ячейки и контрреволюционные подпольные, которых не существовало в природе за исключением Омска. В Омске там было небольшое белогвардейское подполье. Но они в Красноярске арестовали, например, всё руководство енисейского губземотдела. Всех арестовали. Всё руководство. Привезли их в Барнаул. Год продержали в тюрьме. Через год всех выпустили, не предъявив никаких претензий. Вот. В Ишиме организовали группу из 6 человек. Арестовали всех, расстреляли. В Тобольске организовали, причём во главе группы контрреволюционной поставили племянника Гермогена. Расстреляли. В Тюмени небольшую группу из 12 человек арестовали, всех расстреляли, причём там провокатор был. И в состав группы включили даже чекисту, девчонку-чекистку, комсомолку, которая техническую работу осуществляла и к секретно-оперативным документам не имела никакого отношения. А её отец был один из первых советских работников в Бодайбо. В общем, как он не плакал, не ходатайствовал, девчонку не отпустили, не освободили и расстреляли. То есть чекисты начали создавать, они уже умели к 21-му году это делать, создавать псевдоконтрреволюционные группы и организации. И вот в конечном счете они слепили так называемый Сибирский крестьянский союз. Слепил это Полуновский, полномочный представитель ВЧК по Сибири. За разоблачение этого Сибирского крестьянского союза он получил в середине 21-го года орден Красного Знамени. Емельян Михайлович Ярославский, который был секретарем ЦК РКП (б) в то время, написал огромную статью о Сибирском крестьянском союзе, опубликовал её в «Вестнике агитации и пропаганды». И потом даже в 30-е годы переопубликовал, так он уверовал в то, что на самом деле такой союз был. На самом деле союза, повторяю, не было. Были небольшие группки в Алтайской губернии, и была военная структура, военная организация в Омске. Но она тоже была небольшая. И потом её искусственно раздули, туда включили студентов местных и в состав этой группы включили ещё и очень одну известную женщину, супругу товарища министра юстиции Временного правительства. Вот. Женщина была учительницей. У неё было четверо детей. Мал мала меньше. Вот. Её арестовали и расстреляли.

М. Соколов

―

Ну, а в реальности-то, что было, всё-таки вот если мы вернемся к крестьянскому восстанию? То есть с одной стороны вот это чекистская липа. С другой стороны восстают крестьяне…

В. Шишкин

―

Да.

М. Соколов

―

И как, значит, они как-то само организуются, да?

В. Шишкин

―

Совершенно верно.

М. Соколов

―

В январе 21-го года.

В. Шишкин

―

Естественно. Дело в том, что крестьяне прошли через Первую Мировую, через Гражданскую войну, ведь как раз началась демобилизация Красной армии, и приходили из Красной армии непросто рядовые солдаты, красноармейцы, проходили и командиры, вплоть до командиров батальонов. Некоторые награждены были орденами. И они увидели, что пока они воевали, их семьи-то грабят, жен насилуют, над детьми издеваются. Вот. И они возмутились. Вот одним из руководителей первого восстания как раз на севере Ишимского уезда был командир батальона Красной армии. Вот. Опыт организации был. Унтер-офицер – это ведь ключевая фигура в армии. Вот. И они быстро стали создавать отряды. Сами же их возглавляли. Сначала они брали на себя руководство, потом стали командиров выбирать, когда отряды стали побольше. Ну, а потом стали организовываться, так сказать, по территориям. Но всё равно, значит, я могу назвать дивизии, полки как… Назывались, как правило, по месту формирования. Дивизии, полки, армии, фронты целые созданы были. Фронты. Ну, фронт условный, конечно. Они пытались…

М. Соколов

―

А наступали они в основном на города и на транссибирскую магистраль? То есть все-таки у них была какая-то стратегия в этой стихии-стихии, а как, так сказать, как-то они пытались, так сказать, серьёзно надавить на советскую власть?

В. Шишкин

―

Вопрос хороший. Вели себя по-разному в зависимости от того, где находились. Иногда они ограничивались тем, что арестовывали продработников, советских работников, коммунистов, расправлялись с ними, уничтожали коммуны сельскохозяйственные и артели. Вот. Раздавали хлеб, собранный, так сказать, который был в хранилищах. Но те повстанческие отряды, которые были близки к железной дороге или к крупным городам, действительно выходили на Транссиб и стали Транссиб брать. 7 февраля уже Транссиб был перерезан. Это была первая попытка, так сказать. Ну, вот у меня есть статистика, в какие дни, значит, какие брали станции. 7 февраля взяли станции Вагай и Голышманово, 9-го – Мамлютку, 10-го – Маслянскую, Токуши, 14-го – Мутинскую, 15-го – Булаево, Петухово, 17-го – Исилькуль, 20-го – Макушино. Перерезали обе ветки Транссиба. Всё встало. Хлеб не пошёл. Перерезали соединение телеграфные, и Омск общался через Ташкент, Алма-Ату, значит, через Верный с Москвой. Передавали с большим трудом, так сказать, информацию. В результате продовольственный кризис в столицах, в промышленных центрах, в Красной армии резко обострилась… обострился. Было два только района, которые давали хлеб – это Северный Кавказ в меньшей степени и Сибирь. Ситуация возникла критическая. Матросы Кронштадта поднялись ведь не случайно, потому что ничего стало есть. Забастовали рабочие Петрограда. Неслучайно туда поехал Михаил Иванович Калинин, значит, вот уговаривать пролетариат. По сути дела советская власть оказалась на краю пропасти. Если бы повстанцы, вот я так размышляю, хоть и говорят, нельзя в сослагательном наклонении говорить, продержались бы чуть подольше на линии Транссиба, то, возможно, советскую власть свергли сами бы красноармейцы и краснофлотцы, она бы не устояла, не удержалась, потому что кому нужна такая власть, которая не может накормить армию, собственную армию. Вот. Вот ситуация была примерно, мне кажется, такая.

М. Соколов

―

А ведь кроме того, что они создали свои отряды, там же была ещё даже попытка создать какую-то форму государственности. Ведь был взят Тобольск. Там крестьянско-городской совет. То есть, в общем, так сказать, некая такая… То есть некое сибирское крестьянское государство могло прям появиться.

В. Шишкин

―

Ну, дело в том, что я не договорил. Я… Вы правильно задали вопрос насчёт Транссиба и городов. На самом деле крестьяне пытались взять и города как административные политические центры. И им это удалось. Они взяли, значит… Да, они штурмовали прежде всего Ишим. Штурмовали Ишим. Они два брали Петропавловск, но их выбивали из Петропавловска. Они взяли Кокчетав. Они подошли… Они взяли на короткий срок Ялуторовск, близко подошли к Тюмени. Они близко подошли к Кургану. Есть даже утверждение, что штурмовали Курган. Но вот я не могу подтвердить этих данных. И наконец они взяли Тобольск. Это губернский центр Тобольск. То есть красные бежали из Тобольска, и повстанческая армия Тобольского уезда во главе с Желтовским зашла в город. Зашла в город. Вот. Что значит потеря губернского центра? В Красной армии за потерю уездного центра – расстрел ревтрибунала. Красным командирам, которые... начальникам гарнизона, там чекистам сразу вышка почти всегда. Вот. А здесь губернский город оставили. Вот. Ну, и повстанцы пытались наладить там жизнь. Они стали издавать свою газету. Они сохранили профессиональные союзы. Они начали создавать городской совет, уездный городской совет. На самом деле вот попытки такие предпринимались. Но что очень важно, повстанцев не поддержали горожане Тобольска. Рабочие, организованные в профсоюзы, не поддержали. В значительной мере виноват в этом единственный политически грамотный человек, который оказался на всей повстанческой территории. Не было политических деятелей. Не было. Это был некто Коряков. Значит, он изображал из себя деятеля профсоюзов. На самом деле чекисты… Он потом остался в Тобольске. Чекисты его арестовали, целый год почти допрашивали. Он не раскололся, кто он на самом деле. Он говорил о себе правду, но неполную. Правду, правду, только правду, но не всю сразу. Вот. Благодаря этому он долго держался. На самом деле он был секретарь акмолинского областного комитета партии эсеров, известный политический деятель. Вот он скрывал это. Он скрывал это от повстанцев, что он видный эсер и никак не светился. А будучи формально лидером профсоюза города Тобольска, он сыграл, я бы сказал, роль с одной стороны умиротворяющую. Он не допускал там злоупотреблений каких-то со стороны повстанцев, так сказать, грабежа, насилий. В этом его позитивное значение. Он сыграл нормальную роль. Но с другой стороны он подговорил профсоюзников не поддерживать крестьян, потому что вот за спиной их стоят опять держиморды какие-то, священники лезут, черносотенцы и так далее, и так далее. То есть как и всякий социалист он был революционером. Вот. И он был близок большевикам. Он был близок большевикам так или иначе. Ему советская власть симпатична была, нравилась несмотря на то, что совет был, так сказать, вот совет…

М. Соколов

―

Лозунг-то был у многих повстанцев «Советы без коммунистов».

В. Шишкин

―

Да. Вот так и называлась моя книжка, вот первая она «За советы без коммунистов. Крестьянское восстание в Тюменской губернии». Руководство Тюменского областного архивного управления, когда узнав, что я назвал так книжку, а основной массив документов я взял у них, оно негодовало по этому поводу. У нас были договоренности о том, что за то, что я подготовлю эту книжку, а там стоит на титуле два их архива, и она подана как совместный труд, что они мне за проделанную работу заплатят гонорар. Я в результате ни копейки не получил. Более этого я эту книгу издал за собственный счёт. Вот так получилось.

М. Соколов

―

Ну, хорошо, что книга-то есть. А вот…

В. Шишкин

―

Книжка есть.

М. Соколов

―

Владимир Иванович, а как всё-таки действовали большевики? Ну, вот повстанцы наступают, там народные армии какие-то создают. А что… Что делает большевистское руководство? Вот есть там, так сказать, сибирский Ленин Иван Смирнов, есть там военные. Как они, так сказать, противодействуют восстанию?

В. Шишкин

―

Ну, начались… В первую очередь, конечно, начались локальные бои. Местные коммунисты, милиция, ЧОНовцы оказывали сопротивление. Затем ведь были гарнизоны на местах. В Ишиме гарнизон там НРЗБ целый полк стоял, во главе которого находился Лушников, имевшую орден Красного Знамени. Командир полка Лушников, местный крестьянин из Ишимского уезда. Он был совершенно безжалостным человеком. Он мотался по уезду, и где только какие-то вспышки, он моментально, так сказать, наводил порядок, не стеснялся. То есть местные локальные гарнизоны, местная части сначала участвовали. Но потом когда восстание стало расширяться, приобретать такие очень опасные масштабы, и на линию железной дороги вышли, значит, были приняты чрезвычайные меры. Была создана тройка, во главе которой встал председатель сибревкома Иван Никитич Смирнов, член ЦК. Он не поехал даже на съезд партии. На Х съезд партии. Это же надо, чтобы… Это высший форум там. Там же решается вопрос, быть или не быть тебе членом ЦК. Так вот он остался. Более того когда его уговоривали… Ему задают вопрос, а почему ты не проводишь профсоюзную дискуссию. Он сторонником Троцкого был в профсоюзной дискуссии. А он отвечает, а мы теперь дискутируем с сибирским кулаком, нам не до профсоюзной дискуссии. То есть…

М. Соколов

―

Ну, я видел его телеграмму. Он там пишет, нужна еще кавалерийская дивизия из голодных местностей.

В. Шишкин

―

Совершенно верно.

М. Соколов

―

Вот как.

В. Шишкин

―

Но и не одна дивизия так… так что восстал сибирский кулак. Сибирские крестьяне зажиточные. Они не хотят помочь рабочему классу. То есть шла обработка политическая. Тогда как некоторые сибирские дивизии, знавший реальное положение, без особого энтузиазма участвовали в подавлении восстания. То есть были такие моменты. Что еще очень важно? Смирнов действовал очень жёстко. Очень жёстко. И вот в значительной мере еще почему. Территория-то Тобольской губернии, она подчинялась не сибревкому. Не сибиревкому. В партийном советском отношении только. Только в чекистском и военном отношении она подчинялась сибревкому. Поэтому в принципе ответственность за тот бардак, который был в Тюменской губернии и там в Пермской, Челябинской и Екатеринбургской, несли другие люди. И поэтому он действовал очень жёстко. Очень жёстко. Вот. И когда Носвоселов, он цыкнул на него. У коммунистов ведь был свой сленг, свой язык, который понимали только они, кто есть кто. Смирнов ему телеграмму одну отбил, и Новоселов сразу, так сказать, перестал оказывать какое-либо сопротивление. Они брали там пленных в Тюменской губернии, и завозили их в Омскую губернию и использовали на хлебо… на лесозаготовках и для обмолота хлеба, скажем.

М. Соколов

―

А вообще массовые репрессии были существенные, да? Там чуть ли не каждого 5-го расстреливали в некоторых селах.

В. Шишкин

―

Ну, сошлюсь на Ивана Никитича Смирнова, вот есть такие данные, приведённые им самим. Значит, 12 марта… 12 марта 1921 года только в Ишимском и Петропавловском это 22 тысячи повстанцев. Ну, ясно, что эта цифра приблизительная. Приблизительная. Никто ведь толком не считал. В братские могилы всё сваливали… всех сваливали. Давили жестоко. Давили жестоко. Давили бронепоездами. Были бронепоезда пущены с запада и востока, чтобы пробить линию железной дороги. Важно было пробить. Пробить. Важно было хлеб, мясо, сало вести в европейскую Россию. Бронепоезда. Дальше вот эти вот дивизии голодные, в том числе и кавалерийская дивизия, она безобразничала по страшному просто. Но она была нужна, потому что в среде повстанцев были и казаки ведь. И лучше всего организованы были казаки. Ну, военное сословие, организация, так сказать, вековая можно сказать. Они создали наибольшее количество штабов, и они лучше всех сражались. Ну, они и ушли… Целая дивизия ушла за кордон. Вот. Что ещё было? Ну, были случаи, когда на сторону повстанцев переходили милиционеры, коммунисты, местные советские работники и чекисты, которые видели злоупотребления. И вообще некоторые из них не могли понять, как коммунисты могут так себя вести по отношению к крестьянам, что вообще-то это не коммунисты, это какие-то, видимо, белогвардейцы пробрались в коммунистическую партию и, пользуясь вот этими билетами партийными, безобразничают, насилуют крестьян и казаков. И такие представления существовали.

М. Соколов

―

Владимир Иванович, к какому времени вот уже можно говорить, что восстание, в общем, было подавлено, и остались такие разрозненные партизанские отряды?

В. Шишкин

―

Дело в том, что никогда некого единого целого не существовало. Было несколько крупных группировок. Крупных группировок по несколько тысяч там. 2-3. До 8 000. Несколько группировок. Они пытались координироваться, проводили совещания. Но расстояния огромные, связи никакой. Связи никакой. Только нарочными, так сказать. Поэтому координации, конечно, не было. И громили их поочередно. Громили их поочередно. Очищали одну территорию, потом другую. Ну, вот когда пробили вот эти линии, рассекли, двумя линиями рассекли их и начали последовательно уничтожать самые крупные группировки. Но целые дивизии долго существовали, до лета 1921 года существовали целые дивизии. Вот. Бригады и полки существовали почти до осени. Были крупные отряды, боевые отряды. Ну, вот скажем, был очень мощный отряд такой Шевченко, популярный… популярнейшей командир был. Значит, вот о нём мы немножко знаем, так сказать, удалось раскопать его биографию, и то, как этот отряд погиб. Вот. Против отряда Шевченко бросили целую бригаду под командованием дважды орденоносца Буриченкова. Буриченкова. Командир бригады кавалерийской вот против отряда вот этого, так сказать, Шевченко. И удалось врасплох захватить, ну, там продался цыган один, знал, где стоянка этого Шевченко, и за коня, которому… которого пообещал Буриченков этому цыгану, цыган выдал Шевченко. И они ночью окружили этот табор и весь отряд перестреляли по сути дела. Те не смогли оказать сопротивление. Вот поэтому. Но мелкие отряды существовали в разных местах до конца 1921 года. Конечно, они никакой реальной силы не представляли уже.

М. Соколов

―

Владимир Иванович, если нам подводить итоги вот этих событий…

В. Шишкин

―

Да.

М. Соколов

―

… чего все-таки добились крестьяне вот этими массовыми выступлениями, огромными жертвами и так далее?

В. Шишкин

―

Ну, вот Пушкин говорит, что бунт бессмысленный и беспощадный. Я не согласен с такой оценкой. Да, бунт жестокий, но бунт не бессмысленный. Хотя прямых доказательств того, что восстание ишимских, петропавловских крестьян, казаков, так сказать, не оказало якобы влияния на Ленина. Оказало, я думаю. И в значительной мере под влиянием этого восстания Х съезд принял все же решение о замене разверстки продналогом. Хотя прямых показаний, что вот так вот непосредственно из Ишима или из Тюмени, откуда-то там были требования, просьбы, этого нет. Но я думаю, что вот восстание – это крупнейший, важнейший фактор, повлиявший на Ленина. Ленин ведь дольше всех сопротивлялся, не хотел отказаться от военного коммунизма. И есть причины, по которым, так сказать, он этого не хотел. Это первое, что повлияли все же на политику, вынудили советскую власть отказаться от военного коммунизма. Это первое. Жертвы, конечно, были колоссальные. Безусловно колоссальные. Хуже того Ленин решил наказать сибирских крестьян, и весной 1921 года из Ишимского уезда, в первую очередь из Ишимского уезда, эпицентра восстания, вывозили не только хлеб, но и зерно. И вот я называл уже Буриченкова, комбрига и дважды орденоносца, его послали… Новое восстание грозилась в Ишимском уезде на севере, вот новое восстание. Вот Буриченкова послали туда давить восстание. И он оттуда телеграфирует: «Я выходец из рабочего класса. Я боролся за дело рабочего класса. Я получил 2 ордена. А теперь я вынужден бороться против крестьян, против трудящихся крестьян. У нас же на рабоче-крестьянская республика. Как это мне понимать?» То есть у него возник соответствующий дискомфорт, или можно, наверное, с точки зрения психологической назвать это даже иначе. Вот. Он был в шоке, в панике. Но в конечном счете его призвали к партийной дисциплине, и он продолжал давить повстанцев. Вот. Изъяли семенной хлеб, и крестьяне не отсеялись. И осенью 1921 года Тюменскую губернию накрыл неурожай. Не отсеялись. Наступил голод. И крестьяне… Трупоедство, людоедство. Бежать оттуда стали. В общем, 1921 год в Ишимском уезде, на западе Омского… Омской губернии это – страшный неурожай равный Поволжью. Только о Поволжье писали, потому что это большая территория, и там вроде бы стихийное бедствие, засуха и так далее, и так далее, а здесь наряду с засухой, засуха действительно тоже была, ещё и фактор социально-политический – это изъятие…

М. Соколов

―

Ну, что ж? Я думаю, что здесь мы поставим если не точку, а многоточие, т обязательно ещё поговорим с нашим гостем Владимиром Шишкиным, доктором исторических наук, профессором не только о западно-сибирском восстании, но я думаю, что надо вообще поговорить о крестьянстве в Сибири, о его судьбе и после этого восстания, и о коллективизации. Спасибо, Владимир Иванович. Вёл передачу Михаил Соколов. Всего вам доброго! До свидания!