Вице-адмирал Михаил Кедров в истории флота России - Денис Козлов - Цена Революции - 2021-06-20
20.06.2021
Вице-адмирал Михаил Кедров в истории флота России - Денис Козлов - Цена Революции - 2021-06-20
Скачать
Михаил Соколов
―
Сегодня в программе «Цена революции» у нас гость Денис Козлов, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН и руководитель Центра военной истории России. Поводом для нашего разговора сегодня стала публикация автобиографии адмирала Михаила Кедрова. Он был начальником морского генерального штаба в 17-м году и организатором эвакуации Белой армии из Крыма в 20-м году. Денис, добрый день! Вот как появилась идея публикации этой автобиографии? Она находилась в госархиве России, но, в общем, никто за неё не ухватился всерьёз до Вас.
Денис Козлов
―
Добрый день, уважаемый Михаил, уважаемые слушатели! Да, действительно текст, который сам автор озаглавил «Моя автобиография. 1878-1933 годы», она отложилась в Государственном архиве Российской Федерации в коллекции так называемого пражского архива. Это собрание бывшего эмигрантского русского заграничного исторического архива, который после Второй Мировой войны оказался в нашей стране. Это текст, я повторяюсь, не является абсолютно неизвестным, так сказать, нашей профессиональной корпорации. Достаточно сказать, что первая запись в листе ознакомления этого архивного дела датировано аж 1960 годом. Ссылки на этот текст можно встретить во многих исследованиях по истории отечественного флота, скажем так, первой четверти прошлого века, по истории Гражданской войны, по истории эмиграции военной и военно-морской. Но повторяю, такой полноценной академической публикации этого источника, чрезвычайно ценного, репрезентативного, на мой взгляд, не предпринималось. И, в общем-то, мысль эта, которая давно витала в воздухе, как мне сообщили вот во время презентации недавней коллеги из ГАРФа, предпринимались такие попытки уже раньше, но по разным причинам не были доведены до завершения. Вот. В связи со столетием крымской эвакуации, которое отмечалось в ноябре прошлого года, Михаил Александрович сыграл очень важную роль, поскольку он руководил окончательной подготовкой и собственно проведением этой грандиозной совершенно акции, вот возникла мысль, ну, если 100-летие крымского исхода не является поводом для издания мемуаров Кедрова. Что тогда может появляться… стать таким поводом? Мы решили всё-таки несмотря на все сложности, за эту работу взяться. И она была приведена до публикации. В конце прошлого года эта книга вышла.
М. Соколов
―
А это издательство «Квадрига». Можно их за это тоже похвалить. Тем более условия пандемии, конечно, не способствуют издательской деятельности. Ну, давайте теперь поговорим собственно о русском флоте и о личности Вашего героя. Вот в молодости Кедрова была ли, так сказать, мода такая на службу во флоте?
Д. Козлов
―
Мода, мне кажется, здесь не вполне, так сказать, корректно, корректный термин. Россия и её в частности, так сказать, верхняя социальная прослойка, аристократия, из которой собственно комплектовался в подавляющем большинстве офицерский корпус флота, ну, не настолько была, так сказать, поражена идеями маринизма, чтобы считать профессию моряка модной. Хотя очень многие семьи почитали за честь, чтобы их отпрыски избрали себе флотскую карьеру. Многие молодые люди из царствующей династии, так сказать, тоже избрали себе военно-морские услуги. Вот. Но Кедров избрал именно морскую службу, хотя, казалось бы, я понимаю, что в этом протест Вашего вопроса, казалось бы, ничто об этом не говорило. Он вырос в провинциальной Епифани и, будучи отнюдь не аристократического происхождения, блестяще окончил, благодаря своим недюжинным способностям, кадетский корпус в Москве, Морской корпус в Санкт-Петербурге, а затем, что было весьма нехарактерно для флотского офицера, Михайловскую артиллерийскую академию первым в своем выпуске…
М. Соколов
―
Скажите, а вот я хочу уточнить, вообще офицерский состав флота был чисто дворянским? То есть он как бы вот исключительно комплектовался из людей, которые имели там личное или потомственное дворянство.
Д. Козлов
―
Ну, фактически да. Не фактически, а да. Больше того, ну, флот пополнялся в основном из двух источников. Это морской кадетский корпус. Он на разных этапах своего развития там имел разные названия. Вот туда существовали очень жёсткие сословные правила приёма. Кроме того морские офицеры инженерных специальностей, механики корабельные, кораблестроители, до определённому момента офицеры, пополнявшие флотский корпус флотский штурманов, они готовились в морском инженерном училище в Кронштадте, которое имело менее жесткие требования по приёму, но безусловно офицерский корпус флота был чрезвычайно кастовой корпорацией в отличие от армейского офицерского корпуса. Были исключения, когда люди не из, так сказать, верхних слоев, не из аристократических слоев общества пополняли по-простому… Вот Степан Осипович Макаров, например, яркий пример. Ну, это, я бы сказал, исключение, подтверждающее правило.
М. Соколов
―
А вообще сама карьера Кедрова во флоте до русско-японской войны, она достаточно типична, вот если там посмотреть послужной список будущего адмирала?
Д. Козлов
―
Да, она совершенно типичная вот для этого поколения офицеров. Вообще судьба Кедрова, она с одной стороны парадоксальным образом, ну, достаточно характерна для вот этого поколения, которое участвовала в 3-х больших войнах, я имею в виду русско-японскую, Первую Мировую и Гражданскую. Вот с другой стороны она характеризуется целым рядом совершенно уникальных особенностей. Но до русско-японской войны да, действительно специфика нашего флота состояла в том, что он очень много плавал, что было связано помимо прочего с освоением дальневосточного театра. Но при всём том, что наши, так сказать, военные моряки были прекрасными мореходами, но они оказались, как показала русско-японская война, неважными вояками. То есть тактическая подготовка, артиллерийская подготовка страдали целым рядом изъянов. Это отдельный большой разговор для, так сказать, анализа причин этого явления. Но до русско-японской войны да, когда до того, как его заметил Степан Осипович Макаров и пригласил с собой в Порт-Артур в качестве НРЗБ офицера своего штаба, я думаю, что учеба и карьера были достаточно типичными.
М. Соколов
―
Ну, то есть мичман, лейтенант. И вот как объяснить, что адмирал Макаров взял его в свой фактически штаб там флаг-капитан, если я не ошибаюсь.
Д. Козлов
―
Флаг-офицером. Да.
М. Соколов
―
Флаг-офицером.
Д. Козлов
―
Вы знаете, я не… У меня нет на этот вопрос однозначного ответа. Сам Степан Осипович по понятным причинам мемуаров не оставил. Он погиб в 1904 году. Кедров об этом тоже или намеренно, или из каких-то, так сказать, этических соображений не упоминает, но остается предположить, что вот такие выдающиеся способности Кедрова к службе в артиллерии в частности, – да? – они начали проявляться уже рано, привлекли себе… к себе внимания Макарова, который очень ценил инициативных, грамотных, подготовленных подчинённых, поощрял всячески, как собственно в свое время поощряли его, благодаря чему он сделал собственно карьеру, хотя, казалось бы, никаких предпосылок сословно для этого не было. Я думаю, что просто те… Степан Осипович рассмотрел очень перспективного офицера и приблизил его к себе.
М. Соколов
―
Ну, а вот Макаров, Вы уже сказали, что он погиб, там взрыв на броненосце «Петропавловск». А как уцелел-то его коллега, который молодой собственно? Что? Ему просто повезло?
Д. Козлов
―
Да, это по чистой случайности произошло. Кедров отпросился у Макарова сходить вместе с отрядом миноносцем в разведывательный рейд к островом Эллиот, где, как предполагалось, находилась маневренное база японского флота, и благодаря этому собственно он уцелел, потому что, ну, большинство офицеров штаба с самим Макаровым погибли и подавляющее большинство команды броненосца «Петропавловск» тоже, к сожалению, погибли. Он уцелел по случаю. Да.
М. Соколов
―
А на Ваш взгляд, вообще сама гибели Макарова, она предопределила дальнейшие неудачные действия флота вот все это… или как-то это всё преувеличивали в то время и традиционно, так сказать, мы на это смотрим вот глазами, так сказать, людей, потрясенных тем, что на их глазах гибнет броненосец, значит, адмирал талантливый и очень энергичный?
Д. Козлов
―
Ну, Вы знаете, то, что вот исключительно гибель Макарова предопределила катастрофу в Порт-Артуре и вообще поражение в русско-японской войне на море, ну, и вообще следовательно поражение в русско-японской войне, но имеет под собой основание безусловно, потому что Степан Осипович и во вовремя всей своей службы проявлял себя очень неординарным человеком. И собственно его действия вот в эти короткие несколько недель, когда он, приехав в Порт-Артур, взялся за наведение порядка, взялся за подъём уровня боеготовности флота, потому что он получил должность командующего флотом в отличие от своего предшественника. Вот. Хотя… Вот, конечно, все перспективы и потенции указывали на то, что дело изменится и пойдет совершенно по-другому. Флот будет действовать активно, эффективно, наступательно. Японская блокада не будет проходить, так сказать, исключительно под диктовку японцев, и они будут иметь крупные проблемы с ее реализацией и потом с высадкой десанта. Но с другой стороны, конечно, тот огромный массив причин, которые вот предопределили катастрофу на Дальнем Востоке, он не исчерпывается кадровыми вопросами. Конечно, это была важная предпосылка поражения, но, конечно, не единственная, я бы так сказал.
М. Соколов
―
Ну, там был насколько, я помню, еще такой интересный эпизод, что уже просто гибели Макарова очень удачно поставили минное заграждение, и на нём подорвались два японских броненосца. И действительно удивительно, что такую практически победу не использовали совершенно никак. То есть, видимо, от личности тут все-таки что-то зависело…
Д. Козлов
―
Ну, вот это действие вот этого заградителя Амура, о котором Вы говорите, его командира, капитана 2-го ранга Иванова, это как раз вот то, что очень поощрял Макаров. Ну, то, на что он настраивал своих подчиненных. Да, это произошло уже после его гибели, но это безусловно произошло не без влияния его идей, его самого вот этого, так сказать, наступательного порыва, стремления к активным действиям.
М. Соколов
―
Ну, а сам Кедров вот после этого, он, насколько я понимаю, уже становится сотрудником штаба следующего командующего флотом и попадает, так сказать, на «Цесаревича», на броненосец во время боя, двух попыток, так сказать, прорваться флота из Порт-Артура. Вот как выглядит этот сюжет его глазами, скажем так? Ну, и как на него смотрит сегодняшний историк.
Д. Козлов
―
Да, действительно после гибели Макарова командование флотом принял на себя наместник, адмирал Алексеев, и, в общем-то, Кедров был принят в его штаб. Потом когда Алексеев уже уехал из Порт-Артура после того, как японцы высадились, и, в общем-то, возникла угроза, и она потом была реализована – блокада и с суши тоже. Он состоял флаг-офицером в штабе Витгефта. Он был… Витгефт был контр-адмиралом. Он не командующий флотом. Он был командующим порт-артурской эскадрой. Командующий флотом затем Скрыдлом уже вводился из Владивостока. Да, действительно Кедров принимал участие в бою в Жёлтом море, в сражении в Жёлтом море, которое стало следствием попытки вырваться во Владивосток. И здесь наша задача облегчается тем, что помимо собственно того, что он написал в своей автобиографии, достаточно подробно этот сюжет изложен, он еще давал показания следственной комиссией соответствующей, морским ведомством сформированной. Существует в документах, опубликованных после русско-японской войны, его подробный рапорт Матусевичу, начальнику штаба эскадры. Мы эти документы оба тоже опубликовали, приложили к автобиографии, изданной вот сейчас. Да, действительно он стал свидетелем вот этого, так сказать, тяжелейшего удара, который понесла русская эскадра, когда одним снарядом уничтожен фактически весь штаб, штаб эскадры во главе с командующим. В ходе последующей от части дезорганизации, от части деморализации, потому что, ну, действительно и сами японцы это признавали, если бы русские проявили немного больше настойчивости и все-таки попытались довести дело до конца, они имели шанс на прорыв, потому что японцы сами понесли очень тяжелые потери и повреждения. И, кстати, по этому вот… вот по опыту этого боя вот в одном из первых руководящих документов оперативного уровня в проекте наставления для боевой деятельности лучших соединений флота, в 14-м году проект НРЗБ, там было отдельной строкой прописано, что бой следует вести с исключительным упорством там до последней возможности и, так сказать, максимально прилагая усилия для достижения конечной цели. Это такой практический… практическая реализация этого опыта уже в руководящих документах. И да, действительно попытка не удалась. Опять же это произошло не исключительно в результате гибели адмирала Витгефта, в силу опять целого комплекса обстоятельств, но сам факт остается фактом, что «Царевич», на котором находился Кедров… Отказался когда утром пришедший в себя командиры и Матусевич, который тоже получил ранение, приняли решение… оценили состояние корабля и приняли решение идти в Циндао и там интернироваться. И Кедров последовал за ними естественно…
М. Соколов
―
А всё-таки шансы на победу в этом бою у русского флота, так сказать, имелись. Да? То есть где-то вот случайность сработала, а где-то… Ну, что? Неудача? Вот не удалось передать командование эскадрой – да? – после гибели адмирала.
Д. Козлов
―
Ну, там, я считаю, целью было не достижение победы над японским флотом. Вот этой акции. Целью был прорыв во Владивосток. Когда прорыв был, и это признают многие участники и последующие исследователи, он был возможен, прояви вот командиры и адмирал Матусевич, он был ранен, начальник штаба Витгефта, его трудно в чем-то упрекать, потому что он сам был тяжело ранен и только на следующее утро в себя. Но сама общая дезорганизация, она не позволила вот реализовать этот замысел. Хотя я повторю, предпосылки для этого были и достаточно весомые.
М. Соколов
―
Но то есть вот не повторялась история, которая… которая… точнее повторилась в Цусиме. Там говорили, что снаряды как бы не совсем хорошо взрывались там и так далее, и так далее. А здесь-то они взрывались нормально, попадали куда надо?
Д. Козлов
―
Ну, я повторяю, здесь вот в русско-японскую войну и её результаты, ну, во всяком случае касающихся действий на море, они стали следствием широчайшего спектра причин начиная, от самой, так сказать, прочной стратегии, которую правительство Николая II проводило без увязки с какими-то внешне… точнее отсутствие увязки между НРЗБ приоритетами и внешнеполитическим вот этим экспансионистским курсом на Дальний Восток и кончая всеми изъянами подготовки нижних чинов, нижних чинов офицеров и материальной части НРЗБ, тоже в этом ряду стоит. Поэтому выделять какой-то здесь качестве решающего фактора я бы затруднился во всяком случае.
М. Соколов
―
Вот Кедров выпадает это в Циндао это, по-моему, немецкая была колония или там арендованная территория в этот момент. А как он оказался потом на второй тихоокеанской эскадре адмирала Рожественского?
Д. Козлов
―
Он воспользовался содействием светлейшего князя Ливена, своего приятеля, который командовал крейсером «Диана». «Диана» ушла ещё дальше. Она спустилась аж в Сайгон. И вот благодаря его помощи он пробрался сначала туда и затем смог, путешествовав какую-то часть пути там на коммерческом проходе, смог присоединиться на Мадагаскаре к эскадре Рожественского. Это, кстати, очень уникальный случай. Я сейчас не скажу точно, сколько всего было таких офицеров, но я думаю, что пальцев на одной хватит, чтобы перечислить, которые сумели поучаствовать и в порт-артурской эпопеи, затем участвовал в цусимском сражении.
М. Соколов
―
По-моему, еще Семенов был такой…
Д. Козлов
―
Да, Семенов. Совершенно верно.
М. Соколов
―
… автор книги «Расплата».
Д. Козлов
―
Совершенно верно. Да.
М. Соколов
―
Пожалуй, я-то больше и не помню.
Д. Козлов
―
Ну, может быть, были и другие. Я говорю, что сейчас я просто затруднюсь на этот вопрос однозначно ответить. Но это были единицы. Совершенно точно.
М. Соколов
―
Ну, и что? Вот адмирал с ним встретился, как-то общался или проигнорировал появление, так сказать, живого свидетеля этих боёв, так сказать, порт-артурских.
Д. Козлов
―
Нет. Совершенно он его не проигнорировал. Он ему предложил должность артиллерийского офицера на «Императоре» Александре III». Вот. Но поскольку, ну, юридический статус Кедрова был не вполне… не вполне – что ли? – легален, потому что он по условиям интернирования не имел право принимать участие в военных действиях, вот он его назначил на вспомогательный крейсер пока. Вот. И опять же, как пишет Кедров, это его спасло, потому что, как известно, «Император Александр III» под командованием капитана 1-го ранга Бухвостова, потомка 1-го петровского солдата, он погиб со всем экипажем полностью в ходе и… в ходе цусимского сражения.
М. Соколов
―
Ну, вот это, кстати говоря, любопытно тоже. Этот крейсер второго ранга «Урал», такой вооруженный пароход, как понимаю, а зачем вообще тащили, так сказать, в сражении, ну, солдат, которые пригодны, наверное, только для рейдерства?
Д. Козлов
―
Ну, у них были свои задачи посильные. Они должны были осуществлять охранение отряда крейсеров… Извините, трансотряда транспорта, который следовал совместно с эскадрой. Ну, и они… Им были назначены, поставлены определённые задачи и в действиях совместно вот с крейсерским отрядом. Вот. Они, в общем-то, и приняли участие в результате, в результате сражения, хотя, конечно, безусловно полноценные, Вы правы, полноценной замены крейсерам, НРЗБ построек они не являлись. Поэтому это не от хорошей жизни было сделано.
М. Соколов
―
А как пережил Ваш герой собственно Цусиму, да? Всё-таки тоже не так много людей спаслось там.
Д. Козлов
―
Ну, да, этот эпизод, он тоже описывает. И мы приводим некоторые свидетельства других участников, Евдокимов в частности об этом в последствии писал. Да, этот корабль был оставлен… оставлен командой, по мнению, которое, на мой взгляд, не лишено некоторых оснований. Это было сделано преждевременно. Корабль можно было ещё… можно еще спасти, но так или иначе это решение было принято командиром, и Кедров его поддержал. И они, так сказать, были в последствии подобраны транспортом «Анадырь», по-моему.
М. Соколов
―
«Анадырь». Да.
Д. Козлов
―
Да. И вернулись в Россию благополучно. В этом смысле опять же Кедров, вот он все время пишет, что судьба его хранила. Вот в очередной раз здесь ему опять очень крупно повезло. Но том фоне огромных потерь людских, которые понес… понесла 2-я и присоединившаяся к ней 3-я эскадра, конечно, здесь да, судьба его хранила. Это бесспорно.
М. Соколов
―
Ну, ощущение такое, что в Цусиме всё-таки шансов на победу было гораздо меньше или там на удачный исход, чем бой… в предыдущем вот этом бою в Жёлтом море 1-й эскадры.
Д. Козлов
―
Вы задаете вопросы, каждый из которых может – да, – являться темой многочасовых дискуссий с огромным количеством мнений, аргументов. Но по большому счету я думаю да, НРЗБ.
М. Соколов
―
А какие выводы были сделаны из вот этой цусимской катастрофы, которая в значительной степени революцию провоцировала как и в другие поражения русской армии сухопутной, ну, здесь флота собственно моряками молодыми, которые, так сказать, хотели, видимо, все-таки улучшить, так сказать, ситуацию и восстановить, фактически восстановить флот, который, в общем, я думаю процентов на 80 фактически был выбит за счёт русско-японской войны?
Д. Козлов
―
Да, да. Ну, конечно, общеизвестно, что катастрофа вот в русско-японской войне, она стала предпосылкой, поводом и причиной одновременно для таких достаточно масштабных реформ, реформы морского ведомства, которые стали такой видовой составляющей общей реформы, у нас она в историографии реформы 5-12-го годов, как правильно, называют… называется. Реформа морского ведомства, она шла по очень многим направлениям, я сейчас не буду об этом много говорить. Это тема тоже для отдельного огромного разговора. А я скажу об одном. О том, что её уникальной чертой, абсолютно уникальной являлось то, что она стала образчиком реформы снизу, если угодно, поскольку ее генераторами и, так сказать, интеллектуальными, и основными носителями вот этих реформаторских идей стала эта группа сравнительно молодых людей, молодых офицеров, которые в большинстве своем были участниками этих событий, которые привели к катастрофе на Дальнем Востоке, своими глазами это прочувствовали все эти причины, все пороки военно-морской организации, которые существовали в период русско-японской войны. Именно они стали вот движцущей силой и основными исполнителями вот этих реформаторских замыслов. И вот как раз Кедров вот вошёл в состав вот этого первого кружка. Он первоначально назывался кружок младших офицеров НРЗБ, а затем стал именоваться санкт-петербургским военно-морским кружком. Получил в верхних этажах адмиралтейских вот такое НРЗБ прозвище Младотурок. Вот они делали доклады, обменивались мнениями, составляли проекты. Ну, кстати, один из этих проектов, который обсуждался на одном из первых заседаний привел, например, к созданию морского генерального штаба. Впервые в нашей истории был создан самостоятельный орган для НРЗБ планирования и управления силами флота в военное время в том числе. Вот. В этом специфика. И Кедров, надо здесь об этом безусловно сказать, он являлся вот одним из активных членов этой группы.
М. Соколов
―
А политическую поддержку кто им собственно оказывал? Гучков?
Д. Козлов
―
Нет, об этом никаких данных у меня нет. Им оказывал не политическую поддержку, я бы сказал, они нашли доступ, ну, если говорить о проекте морского генерального штаба конкретно, благодаря тому, что вот 7-му автору этого проекта удалось довести его до сведения флаг-капитана, точнее начальника морской походной канцелярии императора графа Гейдена, который был другом Николая II, как говорят современники, свидетельствует император, он был товарищ детства… товарищ детства императора, и император называл его на «ты», обращался к нему на «ты». Вот император смог… ну, вернее император ознакомился с этим проектом и его одобрил. В последствии и, кстати, руководители морского министерства, которые сначала отнеслись к этому с некоторым, так сказать, скепсисом, с некоторым опасением. В конце концов многие из этих идей, вот идея создания морского генерального штаба в частности, они были реализованы. Говорить о какой-то политической поддержке, я думаю, ещё рано, потому что вот с создания морского генерального штаба начались собственно контакты морского министерства, это случилось позже, и с думскими деятелями, и политическими кругами, и… Ну, тогда уже можно говорить о каком-то влиянии общественного мнения, политических элит на эти процессы. Пока это была такая сугубо внутриведомственная кухня…
М. Соколов
―
Но Кедров, в общем, делал такую неплохую карьеру. Я так понимаю, что он ещё и попал на глаза Николаю II, и тот сделал его флигель-адъютантом. И это тоже дало какие-то новые возможности ему.
Д. Козлов
―
Да, безусловно. Его карьера после русско-японской войны очень, так сказать, интенсивно развивалась. Он все-таки смог закончить обучение в Николаевской морской академии, которое было прервано русско-японской войной. Вот. Он очень успешно исполнял обязанности помощника начальника учебно-артиллерийского отряда и сделал, кстати, очень многое для совершенствования и артиллерийской части, и в материальном смысле, и в смысле отработки, так сказать, ее применения боевого. Вот. Он исполнял должность флагманского артиллериста штаба Балтийского флота, точнее НРЗБ Балтийское море туда входило, НРЗБ они тогда назывались. И получил очень высокую оценку, его деятельность получила очень высокую оценку со стороны Эссена, который Николай Оттович фон Эссен, воссоздателя балтийского флота, который как его учитель Макаров тоже очень ценил эффективных, хорошо подготовленных, инициативных подчинённых. И вот хвала из его уст, она очень на самом деле дорогого стоит. И вот Кедров такой НРЗБ удостоился. Этот приказ мы тоже опубликовали в качестве приложения к автобиографии Кедрова.
М. Соколов
―
Ну, вот в начале Первой мировой войны Кедров вел работу по сотрудничеству с британским флотом. Что удалось здесь сделать?
Д. Козлов
―
Ну, не совсем, я бы сказал, с начала Первой мировой войны. Он… Война его застала в должности командира «Петра Великого». Он занимался, так сказать, организацией там морской обороны подступов к Ревелю. Затем он стал флаг… флаг-капитаном, начальником штаба только что сформированной бригады линейных кораблей вот новых НРЗБ. И вот после этого, когда в руки, так сказать, российского командования попали секретные документы по связи германского флота с крейсером «Магдебург», который потерпел навигационную катастрофу осенью 14-го года. Вот эти… часть вот этих документов, копии было решено, так сказать, направить союзникам. Вот. И одновременно было принято решение о создании вот такого института представителей русского флота на НРЗБ, на главных силах британского флота наряду с существованием военно-морского агента, атташе, как тогда называли, военно-морских атташе. И вот Кедров вместе со Смирновым отправились туда в Англию, передали англичанам эти документы и очень подробно ознакомились с состоянием дел в британском флоте, состоянием взглядов и высшему командованию. Кедрову удалось пообщаться и с видными английскими адмиралами и с корабельными офицерами, и с командирами кораблей, посмотреть организацию боевой подготовки, познакомиться более подробно с материальной частью. И в этом смысле его донесения в морской генеральный штаб, они очень информативны, очень интересны и полезны, потому что многие новшества, которые были или применены или готовились к применению в Англии, например, центральная наводка артиллерийских орудий на больших кораблях в последствии опять же с участием Кедрова были реализованы в России. С другой стороны многие наши достижения в части, касающейся применения минного оружия, организации противоминной обороны тоже мы активно и охотно делились с англичанами в этом смысле. Поэтому вот тот небольшой период, который Кедров провёл в Великобритании, он был очень полезен и интересен для обеих сторон, и для самого Кедрова, я думаю, тоже.
М. Соколов
―
Ну, после этого он командовал линкором «Гангут» новый. И вот там был сюжет, так сказать, с беспорядками на корабле, но тем не менее это почему-то не помешало его карьере. Там он легко как-то вышел из этого внештатного, скажем так, положения.
Д. Козлов
―
Да. Ну, этот акт коллективного неповиновения матросов, низших чинов линейного корабля «Гангут» – это один из таких первых тревожных звонков, я бы так сказал, которые прозвенели у нас на флоте. Вот. Они были связаны с очень многими тоже обстоятельствами. Считается, что формальным поводом послужила, ну, какая-то там совершенно нелепая бюрократическая проволочка со стороны там интендантской службы этого корабля, когда они дали вместо матросов… вместо традиционных там макарон по-флотски кашу, там другого какого-то наименования. Вот они отказались от ужина. Потом все это переросло в какие-то вот эти массовые волеизъявления, выражения недовольства офицерами с немецкими фамилиями, а с немецкой фамилией был там барон Фиттингоф, старший офицер, который по своей должности естественно был не любим матросами, поскольку это главный человек, отвечающий за порядок и дисциплину на корабле. Вот. Кедров, надо сказать, да, действительно он к этому отнесся достаточно легкомысленно, сошел на берег. Он был в это время, кстати, холостым, проводил все время на корабле и действительно внес… внес в данную конструкцию корабля некоторые усовершенствования. Вот. Но, как он пишет, решил размять ноги, на несколько часов сошёл на берег. И вот в это время случилось вот это вот событие, за что его потом совершенно справедливо… он, так сказать, понёс за это наказание. Вот. Оно могло быть гораздо более суровым. Григорович, в частности на этом морской министр настаивал, но, так сказать, командующий флотом адмирал Канин решил ограничиться вот такими достаточно, ну, не серьезными, я бы сказал, наказаниями и для него, и для других должностных лиц этого корабля.
М. Соколов
―
Ну, может быть потому, что Кедров там повел себя достаточно решительно. Он когда вернулся на корабль, всех построил и, так сказать…
Д. Козлов
―
Да, когда… Когда он вернулся…
М. Соколов
―
… они собственно подчинились.
Д. Козлов
―
Да, да. Он быстро навел порядок. Но ему собственно инкриминировалось не это. а ему инкриминировалось то, когда он получил доклад от старшего офицера о том, что назревает ситуация вот с этим ужином, он, так сказать, не придал этому значение и, так сказать, тем не менее и сошел на берег. Вот это ему, так сказать, ставилось в вину.
М. Соколов
―
Ну, в общем, карьере это не помешало. В 16-м году вместо Колчака он становится командиром минной дивизии с производством контр-адмирала в 37 лет. Наверное, довольно редкий случай такого быстрого опять же продвижения. Да?
Д. Козлов
―
Да, да, да. Был очень редкий случай. И вообще его карьера, она уникальна по своим темпам. Ну, сравнить, может быть, ее можно только с карьерой Колчака в это же время. Вот. Хотя на завершающем этапе Кедров Колчака обошёл, поскольку он был в 17-м году… стал, ну, де-факто управляющий морским министерством. Хотя это… Хотя до этого он не командовал флотом в отличие от Колчака. Да, действительно…
М. Соколов
―
Вот…
Д. Козлов
―
Да, это очень-очень интенсивная карьера, и которая повлекла за собой очень сложное отношение к нему со стороны целого сослуживцев, которые считали его таким беззастенчивым карьеристом беспринципным. Вот. В то время как многие, ну, опять же мы публикуем некоторые и сведения… вернее оценки с обеих сторон. Да? и обличительно-гневные, и комплиментарные. Многие отдавали должное. Да, действительно он карьерист, он иногда высокомерен, может быть, но как Белин написал, он имеет для этого все основания.
М. Соколов
―
Ну, вот если говорить о действиях его во главе вот этой минной дивизии, она там не стояла в Гельсингфорсе, а активно действовала, можно ли говорить, что он действительно был хорошим флотоводцем?
Д. Козлов
―
Ну, Кедров – флотоводец, мне кажется, здесь немножко больше… больше такой более масштабный, чем для вот начальника соединения даже такого крупного. Минная дивизия была крупным соединением, интенсивно действующим в отличие, Вы совершенно правы, от там соединений тяжелых кораблей, которые находились в основном в Финском заливе. Да, действительно я бы сказал, что Кедрову… недолго он командовал минной дивизией, но его за это время удалось, во-первых, он смог завоевать себе авторитет. Это было непросто, потому что и отношение к нему после ухода Колчака было очень настороженным, но он, так сказать, своими… своей храбростью, он лично участвовал во многих очень опасных предприятиях, связанных вот в частности с минными установками в Финском заливе, с разведывательными действиями. Ну, вот он сумел в конце завоевать себе авторитет. И минная дивизия, она продолжала действовать активно и эффективно. Там решали задачи содействия сухопутным войскам. Линия фронта упиралась в русский залив, это в районе русской Двины, в районе Риги. Вот. Там активно велись и минные, и противоминные действия обеими сторонами. Начала активно применяться авиация. Вот. То есть там была… были такие вот в формате НРЗБ действия, но вот событий происходило очень много, и Кедров был вполне на высоте положения.
М. Соколов
―
Ну, если взять революцию, вот в каком-то смысле она опять поспособствовала его карьере. Вы уже сказали, что он стал начальником морского генштаба, фактически управляющим морским министерством при Александр Иванович Гучкове, который всех… всем этим и морским, и сухопутным, так сказать, формально руководил. Вот что можно сказать об этом периоде 17-го года?
Д. Козлов
―
Ну, революционно он застал действительно в Гельсингфорсе, где находилась, зимовала часть его, так сказать, минной дивизии. Он был свидетелем вот всех этих событий кровавых: избиений, убийств, убийств офицеров. На минной дивизии они имели не такие, конечно, масштабы как, например, на второй бригаде линейных кораблей, где были убиты… где были убиты, ну, много офицеров, унтер-офицеров. И начальник бригады, контр-адмирал Небольсин стал жертвой вот этой расправы. В минной дивизии все это не имело таких масштабов, хотя там тоже случаи НРЗБ офицеров имели место. Вот. Он не до конца… Он не застал гибели командующего флотом, получив вот телеграмму от Гучкова с предложением прибыть в Петроград для занятия новой должности, он уехал, ну, до того, как вся эта кровавая драма в полном масштабе там реализовалась в Гельсингфорсе. И он получил назначение вот… Называлась эта должность помощник военного и морского министра по морской части, но фактически он был управляющим морским министерством, то есть главным, высшим лицом должностным военно-морской иерархии НРЗБ, потому что Гучков, конечно… Ну, ему было не до флота в это время. И он, так сказать, я полагаю, полностью отдал все это дело на откуп Кедрова. И в конце концов Кедров стал начальником морского генерального штаба флота. Обстоятельства этого назначения, они подробно изложены и самим Кедровым, и Гучков по этому поводу в последствии тоже давал интервью НРЗБ, когда описал эту встречу. Всё было решено на свидание Гучкова, Савича с Григоровичем. Вот первые дни после назначения Гучкова Кедров… Извините. Они пришли к Григоровичу. Он уже был отстранен от должности, но находился еще в своей казенной квартире в адмиралтействе. И там собственно Кедров… НРЗБ опять Кедров. Григорович предложил после длительных, так сказать, обсуждений, вот кандидатуры Колчака, Кедрова и Бакилева. Колчак был, так сказать… Кандидатура Колчака была отклонена, хотя все признали его наиболее подходящим к этой должности, потому что он сумел удержать в руках Черноморский флот и собственно успешно его, ну, где-то до конца мая, до начала июня и удерживал. Поэтому чтобы не потерять и контроль над Черноморским флотом тоже Колчака было решено оставить. Бакилев там по другим причинам был отставлен. И вот в результате Михаил Александрович там в свои совершенно молодые годы, ему не было еще и 40, вот по существу стал управляющим морским министерством совершенно неожиданно и для себя, и для всех остальных, я думаю, тоже. И вот к этому периоду… Он о нем пишет очень лапидарно. Он пишет, я в основном реагировал на постоянные жалобы на притесняемых, арестованных офицеров, занимался вот такого рода, так сказать, оперативной работой. И совершенно он не упоминает о собственно важнейшем элементе своей деятельности в это время, потому что вот этот короткий период исполнения им должности морского… начальника морского генерального штаба предпринята попытка вообще коренной перестройки системы стратегического руководства нашим флотом. Она состояла в том, чтобы вернуть морскому генеральному штабу статус, который собственно ему было и задумано предать ещё в 1906 году при его создании. То есть статус основного органа стратегического руководства флотом и в мирное, и в военное время. Как известно, с началом Первой мировой войны морской генеральный штаб так же как, кстати, и сухопутный, главное управление генерального штаба, оно было по существу выведено за рамки вот контр-управления действующей армией и флотом. Всё полностью было сосредоточено в ставке, где были созданы свои оперативные органы. Вот. И генеральные штабы стали по существу генеральными штабами тылов. Да? Как говорили злые языки. Их персонал был раздерган вот в эти вновь созданные, так сказать, военно… Я сейчас уже говорю о НРЗБ морском генеральном штабе, вот в эти вновь созданные морские органы ставки, морское управление при главкоме 6-й армией, которому был причинен Балтийский флот одно время. Да? Вот и Кедров из всего, так сказать, я думаю… Я думаю, что это была его инициатива. Хотя вот повторяю этот вопрос совершенно ещё не исследован тоже. Вот. Может быть, Беренса, но скорее всего все-таки, я думаю, Кедрова. Они сумели убедить Гучкова в целесообразности такой меры. Был подготовлен проект нового штата, очень расширенный, морского генерального штаба. Он был принят в последствии. Ну, к сожалению, вот когда с уходом Гучкова Кедров тоже оказался не у дел в июне 1917 года, этот проект по существу до ума доведен не был. Поэтому вот его деятельность в этот период, она характеризовалась такими очень серьезными проектами. Ну, нереализованными.
М. Соколов
―
Да. Да. Но после этого если мы, так сказать, проскочим, наверное, коротко, он уехал в Великобританию, занимался там вопросами, связанными с дипломатией и только в 20-м году фактически его… ему предлагают вернуться к флотской деятельности уже в Крым, генерал Врангель, в качестве командующего флотом. Собственно вот теперь я бы хотел от Вас услышать, что же он там сделал действительно за тот недолгий период, когда он находился, если не ошибаюсь с сентября 20-го года.
Д. Козлов
―
Да, он был приглашен буквально за несколько недель – да? – до эвакуации, как оказалось, впоследствии. Конечно, когда он туда ехал, этого еще не было ясно. Вот. В связи с тяжелой болезнью вице-адмирала Саблина, который умер от рака уже НРЗБ сразе же по приезду буквально Кедрова. Кедров согласился возглавить флот. И собственно основное его достижение на этой должности стало в том, что он руководил окончательной подготовкой, иногда говорят, что он организовал эвакуацию. Это неверно. Она… Подготовка к эвакуации началась еще задолго до него. Она началась еще… еще весной 20-го года, когда были созданы первые, так сказать, изданы первые документы, где архивные НРЗБ. В обстановке секретности был приведён целый ряд подготовительных мероприятий. Ну, вот собственно самой сложной технически организационной, как угодно, завершающей стадией этой подготовки и самой ее реализацией руководил Кедров. Здесь его заслуга безусловна и никакому сомнению подлежать не может. Это было связано с огромными трудностями и организационными, когда войска зачастую, так сказать, пытались уйти… выйти не в те пункты посадки, когда не хватало тоннажа в последний момент, когда не хватало топлива. Топливо было главной проблемой. Даже не столько тоннаж, сколько уголь. Вот они сумели, так сказать, зачастую преодолевая противодействие гражданской администрации, врангелевской, так сказать, убедить их всех в том, что это первоочередная задача. И вот это совершенно беспримерная, первая вообще в нашей истории такого рода эвакуация, когда 150 000 человек там на более, чем 120 судах были вывезены. То есть здесь просматриваются все вот эти основные элементы такой классической эвакуационной операции. Это предварительное составление графика похода, – да? – сосредоточение войск в пунктах посадки, сосредоточение соответствующего тоннажа, назначение комендантов посадки, наделение их определенными полномочиями, диктаторскими в конце… как оказалось в конце, потому что они буквально там, размахивая пистолетами, наводили порядок на этих посадках. Вот. Вот всё это в совокупности создало предпосылки для того, чтобы… для того, чтобы удалось эвакуировать, ну, всех, кто хотел, ну, или почти всех во всяком случае, кто хотел. Конечно, надо сделать скидку на то, что это проводилось без противодействия противника. Это, конечно, облегчило несколько функцию, верее решение этой задачи сложнейшей, но она была сложнейшая и без того, настолько, что это, конечно, безусловно следует считать очень крупным достижением Кедрова и его подчиненных, вот эту эвакуацию, и затем ещё и многотрудный переход в Константинополь, а затем в Бизерту.
М. Соколов
―
Ну, по-моему, там вообще и этот… потерь в кораблях, насколько я понимаю, каких-то серьезных не было. Один миноносец… Да?
Д. Козлов
―
Да, миноносец живой погиб. Да. Он был без хода. Его вели на буксире. Буксир там, так сказать, оборвался. Штурмово… Попали в шторм серьезный. Там некоторые, кстати, группы этих кораблей. И просто его не смогли взять обратно на буксир, он погиб очевидно вот просто в этом штормовом море. Но в основном да, в основном потерь не было.
М. Соколов
―
А судьба самого флота? Кедров, я так понимаю, привел его уже в Алжир, в Бизерту, во французский Алжир. Вот – да? – после этого?
Д. Козлов
―
Тунис. Да. Тунис.
М. Соколов
―
Тунис. Извините.
Д. Козлов
―
Да, да. Флот на… при приходе в Константинополь был переименован в русскую эскадру. Кедров получил чин вице-адмирала, был приставлен, был… присвоен ему Врангелем. После этого эскадра несколькими отрядами в сопровождении французских кораблей совершила переход в Бизерту, это французская морская база в Тунисе, вот где она собственно ещё пробыла после этого там почти 4 года. Вот. На содержании французов. Команды, как могли, там все поддерживали эти корабли в отличном состоянии. Там продолжал действовать морской порт, который был эвакуирован тоже из Севастополя. Вот. Но Кедров уже… Как сказать? В это время его там не было. Он передал командование контр-адмиралу Беренсу, убыл в Париж для того, чтобы там вместе… вместе с Деникиным заниматься проблемами собственно финансирования этой эскадры НРЗБ. И, в общем-то успешно эту проблему решал. И до того момента, когда уже начала играть роль высокая политика, именно когда СССР был признан Францией официально, уже, так сказать, французы отказались от дальнейшего финансирования и содержания этой эскадры, и она была… прекратила свое существование. Андреевские флаги были приспущены. Ну, до того момента, когда это случилось, то, что французы продолжали эти корабли содержать, это тоже здесь безусловно немалая заслуга Михаила Александровича Кедрова.
М. Соколов
―
А как складывалась его личная биография в эмиграции? Насколько я понимаю, его таланты опять как-то так проявились достаточно ярко?
Д. Козлов
―
Да, он воспользовался тем, что он имел очень недурное базовое образование техническое, инженерное. Он поступил… получил еще одно образование во Франции и нашёл работу. Он работал инженером, занимался строительством, выпустил научную работу там по использованию железобетонных конструкций, вообще возглавил организацию общественную русских инженеров в эмиграции. Вот. Он – да, – фактически он зарабатывал себе на труд… на хлеб трудом инженера и при этом вел активную общественную жизнь в качестве члена военно-морского эмигрантского общества, стал создателем и бессменным руководителем военно-морского союза. Это такой по большому счёту… в сущности это такая военно-морская часть НРЗБ. Вот и он фактически являлся таким лидером военно-морского эмиграции, я бы сказал, может быть, не всей, потому что часть все-таки, ну, в основном офицеров, адмиралов старшего поколения, они находились несколько на других позициях, часть там являлась экстремистами и так далее. Но вот в основном молодежь, офицерская молодежь, конечно, пошла за ним. И вот он являлся таким лидером военно-морской эмиграции, во всяком случае вел значительную часть.
М. Соколов
―
Ну, а во время Второй мировой войны у него какая-то ясная политическая позиция была?
Д. Козлов
―
Во время Второй мировой войны совершенно ясно, что к концу во всяком случае Второй мировой войны он занял такие очень ясные… явно выраженные просоветские… просоветские позиции, хотя есть определенные указания на то, что в начале НРЗБ оккупации Парижа немцами он оказался в числе лиц, которые… лиц, вот руководителей военной эмиграции, которые там под воздействием там известного деятеля Жеребкова, подписали некий документ о лояльности Гитлеру, как они там писали. Шатилов об этом в своих воспоминаниях.
М. Соколов
―
Ну, то есть он качнулся…
Д. Козлов
―
Ну, да, да.
М. Соколов
―
… из одной стороны в другую. Да?
Д. Козлов
―
Вроде бы. Вроде бы да. Но документов никаких нет, кроме свидетельства Шатилова на этот счет. А к концу войны совершенно чётко он, так сказать, занял такие просоветские позиции. Он участвовал вот в этом известном посещении советского посольства группой эмигрантских деятелей вместе… вместе с адмиралом Вердеревским они там приняли участие. И после дня Победы опубликовал очень большую статью о Красной Армии. И вот последние месяцы своей жизни, а он умер в 45-м году, он… да, он был таким очень просоветски настроенным человеком.
М. Соколов
―
Ну, что ж? Я благодарю сегодняшнего нашего гостя. В программе «Цена революции» был Денис Козлов, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, руководитель Центра военной истории России. А говорили мы о судьбе адмирала Михаила Кедрова, который был и видным, так сказать, морским командиром, начальником моргенштаба и главным, видимо, организатором эвакуации белой армии и населения из Крыма в 1920 году. Вел эту передачу Михаил Соколов. Всего вам доброго! До свидания!