Георгий Гапон: гибельный путь в революцию (1905-1906) - Валерий Шубинский - Цена Революции - 2021-01-31

31.01.2021

Георгий Гапон: гибельный путь в революцию (1905-1906) - Валерий Шубинский - Цена Революции - 2021-01-31 Скачать

Михаил Соколов

―

В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ведёт её Михаил Соколов. Напомню, что 9 января 1905 года, 116 лет назад в Санкт-Петербурге была расстреляна и разогнана мирная манифестация во главе со священником Георгием Гапоном. На этой дате мы остановились в прошлой передаче. Сегодня мой собеседник снова автор биографии Георгия Гапона, она вышла в серии ЖЗЛ, историк и писатель Валерий Шубинский. Валерий Игоревич, давайте напомним результат расстрела вот этой мирной манифестации. Сколько было убито? Сколько ранено?

Валерий Шубинский

―

Существуют официальные цифры, когда там речь шла о 178 человек и так далее, и в несколько больше раз было ранено. Но назывались цифры разные. Назывались цифры до 5 тысяч человек. Существует официальный список убитых и раненых. К слову говоря, среди раненых был один известный впоследствии человек. Рабочим он, правда, не был. Это был студент Петербургского технологического института Михаил Васильевич НРЗБ. Да? Впоследствии такой известнейший советский военный гений. И всё это закончилось около 2-х часов дня. После этого 2 дня столица бурлит. На Невском постоянные манифестации с кровавыми эксцессами тоже, на Васильевском – уличные бои. Всё это продолжается несколько дней. Ещё несколько недель продолжается начавшаяся в первых числах января всеобщая забастовка в Петербурге. Затем всё это перекидывается в провинцию. Так начинается революция 1905 года.

М. Соколов

―

Было ли расследование? И какие результаты оно дало? Всё-таки было выяснено, кто виноват вот в таком трагическом развитии ситуации?

В. Шубинский

―

Ну, для властей очевидно, виноватым был, кто угодно, но не они. Да? Именно что виноват был Гапон, были виноваты какие-то революционные силы. Естественно обвиняли в этом японцев, шла война с Японией, говорили о японских деньгах. Причем в данном случае говорили совершенно НРЗБ тут никак никакого ко всему этому японцы не имели. Хотя японское участие, японские деньги в русской революции – это, в общем-то, реальные вещи. Об этом мы чуть дальше скажем. И для левой части общества, она тут НРЗБ большая часть общества, большая часть интеллигенции, естественно виноватым был царский режим. Нашли неких людей, которых можно было эффектно обвинить, тогда же говорили о Великом князе Владимире Александровиче, дяди Николая II. И мы говорили в прошлой передаче, что и Владимир Александрович и сам Николай II виноваты во всем этом прежде всего, что они самоустранились, потому что они не взяли на себя ответственность, которую должны были взять. И, конечно, виноватыми с точки зрения правительства были не справившиеся министры, прежде всего либеральный министр внутренних дел Святополк-Мирский, который покинул свою должность. Был назначен впервые за долгие годы петербургский генерал-губернатор, которым стал Дмитрий Федорович Трепов, человек, пользующийся репутацией твердо… твердой руки, скажем так. Насколько заслуженный, это уже другой разговор. И, конечно, были сделаны выводы, касающиеся вообще системы госуправления, потому что впервые в России появилось единое правительство во главе с премьер-министром. Потому, что до этого представитель кабинета министров, эту должность занимал Витте. Это была, в общем, протокольная должность. И предполагалось, что все министры замыкаются непосредственно на царе. И оказалось, что это система не работает. То есть вот такие выводы были сделаны сразу. Но Николай принял в Царском Селе депутацию рабочих вот по совету Трепова. Но это закончилось еще большим конфузом, потому что то, как отбирались эти рабочие, и то, что сказал им Николай, это вызвало в обществе только еще большее ожесточение. Ну, а дальнейшая судьба, судьба самого Гапона – это тема отдельного и долгого разговора.

М. Соколов

―

А как вёл себя новоназначенный генерал-губернатор Трепов? Как он усмирял Санкт-Петербург?

В. Шубинский

―

Петербург усмиряли уже более традиционными способами. Да? Понимаете? Например, при обсуждении того, что произошло вечером того же дня, была высказана такая точка зрения военными, то, что в город надо было ввести не пехотные, а кавалерийские части, потому что кавалерийские части, они могли бы действовать, там не знаю, нагайками, потому что разгоняли демонстрацию, что все-таки привело бы к меньшему количеству жертв. Да? А пехота, у них никаких нет спецсредств. Тоже надо понимать, что не было ни дубинок, ни там водомета, ни слезоточивого газа. Времена варварские были совершенно. Да? Ну, вот что? Вот стрелять. А уже вечером того же дня действовали более грамотно, но вот у Трепова, у него была идея, что все-таки с людьми надо говорить. Он не был на самом деле таким НРЗБ как его изображают. Вот. Но как говорить? Приказали работодателям выбрать рабочих по своему выбору. Этих рабочих послали в Царское Село. И Николай сказал им, что мы понимаем ваши проблемы, будем что-то делать, но мятежной толпой заявлять о своих нуждах преступно, и добавил к этому, что восьмичасовой рабочий день вам совершенно не нужен, потому что если у вас будет свободное время, вы будете думать о политике и бунтовать. Я сам работаю 9 часов, а я работаю больше, чем… потому что я должен думать обо всей стране. Ну, понятно, что такой разговор никого удовлетворить не мог. Но беспорядки в Петербурге закончились просто потому, что у рабочих деньги закончились. Люди бастовали. Поскольку больше никто не мог платить пособий… Да? Не было этого Собрания фабрично-заводских рабочих, которое какие-то пособия забастовщикам выплачивало. Люди просто снимали деньги в сберегательных кассах. И когда деньги у них закончились, а потом сберегательные кассы перестали выдавать деньги забастовщикам, то люди естественно вышли на работу. Но это было только начало. Только начало событий более глобальных.

М. Соколов

―

Валерий Игоревич, а что происходило в этот момент с Гапоном? Вот ранен его соратник Васильев, точнее уже убит, видимо. И он куда-то бежит. Вот что происходит 9 января и дальше в Петербурге с этим?

В. Шубинский

―

Его, Гапона, выводит из-под огня Рутенберг. И дальше Гапон попадает в течение дня… Сначала он попадает к Савве Морозову, потому что Савва Морозов как с одной стороны предприниматель, с другой стороны социалист НРЗБ из Москвы ещё до 9 января мирить рабочих с предпринимателями. Этого он не сделал, но он участвует в спасении Гапона, которого он глубоко презирает. Да? Он… Известна фраза Морозова, что если бы царь вышел на Дворцовую площадь, одного его слова достаточно было бы, чтобы рабочие разбили об Александровскую колонну куриную голову этого попа. Тем не менее он вот участвует в спасении Гапона. Гапона остригли, состригли его длинные волосы священника. Вот. Переодели его в студенческую тужурку, форменную студенческую тужурку Петербургского университета. Затем он, оказывается, был у Горького. Вот. И он в течение дня при участии пишутся какие-то воззвания к рабочим, воззвания к офицерам и так далее, и так далее, причём они все более и более яростные. Интересная вещь, что Гапон в… еще накануне 9 января это человек очень умеренный, центрист, человек, который рассчитывает на царя, хочет реформ. Вечером 9 января это кровожадный революционер, который хочет крови, крови царя, крови… крови династии и так далее. Ну, вот это отчаяние, оно выливается вот в такой бешеный радикализм. Да? И вот мы дальше увидим, как у Гапона в течение оставшихся… оставшегося года с небольшими его жизни постоянный вот этот маятник между умеренными взглядами и яростно-радикальными, террористическими и так далее. И вечером того же дня он произносит речь имени Георгия Гапона. Да? То есть он вроде бы на нелегальном положении, но он произносит речь от своего имени на заседании Вольного экономического общества, значит, зачитывает некий якобы попавшие ему в руки документы о том, что царь уже собирался вернуться в город, но накануне было совещание в Царском Селе с участием великих князей Владимира Александровича и Сергея Александровича, теперь уже НРЗБ, и войскам был передан приказ, запечатанный приказ в пакете, который они были должны открыть в 6 утра. Все это было придумано на коленке. Кем это было придумано, совершенно непонятно. Да? Вот затем Гапон прячется. Прячется он в Петербургской губернии. И дальше уже начинается просто детектив, потому что его прячет Рутенберг. Рутенберг – эсер. И эсеры предполагали вывезти Гапона за границу. Но к тому времени, как Рутенберг добрался до Гапона, он его не застает на месте, потому что кто-то Гапона спугнул. И Гапон стал выбираться за границу самостоятельно. Такими сложными способами с помощью контрабандистов он добирается наконец до Швейцарии и является не к эсерам, а является к Плеханову. То есть за Гапона начинается борьба между эсерами и социал-демократами. И тем, и другим он нужен как важная символическая фигура. Так начинается эмигрантская эпопея Гапона.

М. Соколов

―

А как его Плеханов принял, кстати говоря? Он же такой барин был.

В. Шубинский

―

Есть очень интересные воспоминания о том, как… как это произошло. Сначала его приняли недоверчиво. В конечном итоге ему как-то удалось добиться приема соответствующего его НРЗБ. Вот. Ну, впоследствии… впоследствии отношения Плеханова и меньшевиков к Гапону оставалось настороженным. В основном Гапона обхаживал Ленин. И между ними такая неизвестная советскому читателю часть истории, – да? – потому что Ленин в течение нескольких месяцев 905-го года, Ленина и Гапона связывала, можно сказать, дружба. Они постоянно встречались за чашкой чая, за кружкой пива. И с одной стороны Ленин обхаживал Гапона. А с другой стороны беседы с Гапоном повлияли на… по свидетельству Крупской, повлияли на аграрную программу большевиков.

М. Соколов

―

А что предлагал Гапон?

В. Шубинский

―

Дело в том, что для большевиков, поскольку они были социал-демократами, для низ вопрос о распределении земли был совершенно неважен. Да? Они не придавали этому значения. И вот в результате бесед с Гапоном, почему-то именно с Гапоном, хотя Гапон был человеком… Гапон занимался рабочим классом, а не крестьянским. Но он сам был из крестьян. Причем из крестьян украинских. Тоже важный момент. И в ходе этих бесед Ленин пришел к выводу о необходимости включения в программу пункта о перераспределении помещичьей земли. Тогда декрет о земле появился. В принципе это была же не социал-демократическая, это была эсеровская программа. Но большевики поняли, что в России без этого не победить. А, кстати, сам Гапон, когда уже… когда было совещание революционных партий с его участием, под его председательством, а это уже чуть позже. Это было весной. Он во время этого совещания настаивал на том, что распределение земли между крестьянами, распределение помещичьей земли не должно быть бесплатным, что крестьяне должны хотя бы символически что-то за это платить, поскольку иначе они не будут эту землю ценить. И вот это, кстати, очень интересный такой абсолютно не великоросский взгляд. Да? Это взгляд украинского крестьянина, хозяйствующего…

М. Соколов

―

Ну, хуторянина. Да.

В. Шубинский

―

Хозяйственного и да, южного крестьянина, который… который, в общем, совершенно не общинник. Ну, вот. Ну, конечно… конечно, крестьянский вопрос для Гапона не был… не был главным. Но самое главное, что он был харизматической фигурой на тот момент, стал всемирный знаменитец. Его портреты были выставлены в витринах книжных магазинов. Его окружала слава. И, значит, его как человека впечатлительного, немножко наивного при всей своей… сложности своей игры, он был немного наивным человеком, произвело очень сильное впечатление. И он в какой-то момент представления реальности, – да? – о своем…

М. Соколов

―

А с эсерами-то как он построил отношения? Вот с одной стороны есть Ленин и Плеханов, которые его заманивают к себе. А с другой стороны, наверное, эсеры-то с ним тоже работали.

В. Шубинский

―

Сначала он живёт у социал-демократов. Потом приезжает Рутенбергу, и он переселяется уже на эсеровскую НРЗБ. И те, и другие, значит, с ним работают. Он в какой-то момент вступает в одну партию, через неделю берёт это назад. И он побывал короткое время и эсером, и социал-демократом. Ну, в общем, он остается на таком внепартийном положении. Внутри каждой партии есть какие-то люди, с которыми он находит общий язык. Причем это очень разные люди. Например, внутри партии эсеров его собеседниками и какими-то его соратниками в странных замыслах оказываются князь Хилков, Брешко-Брешковская, бабушка русской революции, и князь Хилков. Ну, это не НРЗБ колоритные люди. Хилков – это князь, который побывал сначала толстовцем, потом стал свирепым революционером-эсером, уже лет в 50. А потом в 14-м году уже накануне Первой мировой войны он во всём разочаровался, попросил разрешения вернулся в Россию. В 14-м году, ему уже было под 60 лет, добровольцем ушел на фронт и геройски погиб за царя и отечество. В общем, фантастическая биография. А с другой стороны Гапон дружит с Анатолием Матюшенко, глава мятежа на броненосце «Потёмкин», в общем, довольно страшный человек на самом деле, который своими руками убивал офицеров на «Потемкине», добивал судового врача и так далее. Довольно разные люди. Ну, и, конечно, центральный эпизод эмигрантской эпопеи Гапона – это история с пароходом «Джон Крафтон». Когда Гапон действительно имел некий шанс всё стать одним из главных вождей революции. И этот шанс оказался… оказался в пути.

М. Соколов

―

Но ещё была конференция же, где Гапон пытался сыграть роль объединителя. Вот что это такое было? И что получилось в результате?

В. Шубинский

―

Но тут важный момент, что японцы в какой-то момент начинают выделять средства на объединение революционных партий, на проведение конференций и так далее. Причем это началось еще в 4-м году, в 904-м, когда была большая конференция в Париже с участием и революционных, и либеральных партий. Эсеров там представляли три человека, в том числе Азеф, который был активнейшим участником конференции и, в общем, с одной стороны добился того, чтобы конференция была доведена до конца и были приняты какие-то осмысленные резолюции. С другой стороны сообщил имена всех участников конференции полиции. А в 905-м году была проведена вторая конференция уже под председательством Гапона. Другое дело, что она оказалась не представительной, потому что меньшевики в ней участвовать отказались. Вообще меньшевики были единственной партией, которая брезгливо относилась к японским деньгам. Они были идейными. Значит, у них были свои отношения с японскими социал-демократами, которые выступали против войны. И поэтому они не хотели брать деньги у японского правительства. В принципе люди частные. У Ленина таких соображений не было. Он брал деньги у кого угодно. И интересно что либералы-освобожденцы тоже закрывали глаза на то, откуда эти деньги взялись. С неба упали. Ну, и эсеры. И эта конференция… В ней участвовали в основном эсеры и какие-то национал-сепаратисты ближе. Ленин пришел, посидел несколько часов и ушел. В основном там были кавказские, польские и прочие национал-сепаратисты и эсеры. И никакого объединения в итоге не получилось. Но японские деньги каким-то образом вроде бы начали осваиваться. И занимавшийся этим генерал Акаси доложил своему начальству, что дело идет. А потом был вот этот пароход «Джон Крафтон», снаряженный тоже на японские деньги с оружием для левых революционеров. Это был уже результат этой конференции. Да? Вот…

М. Соколов

―

А можно ли сказать, что Гапон возглавлял эту экспедицию, или он был каким-то координатором?

В. Шубинский

―

Там какая была история? В этом участвовали представители сначала… Сначала в основном эсеры. От эсеров этим должен был ведать Азеф, которому совершенно всё это было не нужно, и в силу его двойной игры это было ему не нужно, ну, и просто потому, что он терпеть не мог… Как профессор Преображенский не любил пролетариат. Он любил какие-то одиночные теракты, там точечные с минимальным количеством жертв. А все эти массовые мятежи – это было совершенно не по его части. Поэтому он предложил, что давайте этим займется Гапон, у него же огромное количество людей в Петербурге. Он вывел на улицу 150 000 человек. И Гапона привлекли к этому. А с другой стороны, когда об этом узнали социал… большевики, они тоже захотели в этом участвовать. И в итоге это было как такое большое межпартийное мероприятие. Корабль снарядили. Он отплыл. А дальше нужно было принять это оружие. И Гапон, ну, действительно приехал в Финляндию. Финляндия – это с одной стороны часть Российской империи, с другой стороны это абсолютно автономная территория, где собственная полиция, которая Российскую империю нежно любит, и которая на деятельность революционеров на своей территории не обращает никакого внимания. Поэтому там происходит вообще всё, что угодно. Да? И Гапон отправляется в Финляндию и сидит в Финляндии, и ждёт, пока прибудет этот транспорт с оружием. А в Петербург к его гапоновским рабочим отправляется сначала один эмиссар, потом другой. Там выясняется, что приехал иностранец, не знающий русского языка. Потом должен с ними связаться Рутенберг, который должен заниматься организацией революции… восстания в Петербурге. И Рутенберга арестовывают. И, в общем, начинается полная… полная неразбериха. И эсеры, социал-демократы и Гапон в итоге не могут понять, кто должен это оружие принять, где его разместить, как его доставить в Петербург. Плюс это НРЗБ происходит. То есть обвинить в этом Гапона нельзя, потому что он проявил ничуть не большую бестолковость, чем все остальные. Но в итоге этот транспорт с оружием просто сел на мель. Оружие было частично конфисковано российскими властями, частично оно было просто растащено местными финскими крестьянами. И, ну, и каким-то образом использовано в дальнейшем.

М. Соколов

―

А как это повлияло-то на Гапона, что такая вот авантюра, в которую он ввязался, но она провалилась, и что дальше делать?

В. Шубинский

―

Ну, дальше он пытается всё-таки что-то ещё делать. Он сближается в этот момент с таким литератором, анархистом-синдикалистом НРЗБ, он НРЗБ собирает представителей своей организации. Они проводят учредительный съезд. Но это НРЗБ Собрание русских фабрично-заводских рабочих. Люди, которые входили в руководство этого собрания: Варнашев, Наземцев и так далее, Карелин. И вот они все приезжают в Териоки. То есть вот такая свободная малоподконтрольная правительству территория, она начинает… Там в часе езды отсюда.

М. Соколов

―

Это уже… уже после манифеста происходит…

В. Шубинский

―

Нет, это всё происходит до манифеста. Да? До манифеста происходит. Автономия Великого княжества Финляндского, она всё-таки была… была и раньше. Вот они приезжают в Териоки. Это всё происходит в сентябре. Они проводят учредительный съезд вот этой организации анархистов-синдикалистов, но в ходе этого съезда все друг с другом рассорились. И непонятная очень была очень история с деньгами на вот этот мятеж, который передали Гапону финляндские сепаратисты. НРЗБ. Представители финского сепаратистского движения. Он их передал Гапону, А источник этих денег японский. Да? Он передал Гапону, чтоб организовать вот этот мятеж с оружием с «Джона Крафтона» в Петербурге. Деньги ему не понадобились. И деньги исчезли. И одно из обвинений против Гапона, которое потом было выдвинуто, это о похищении этих денег. Но явно эти деньги были не в кармане Гапона. Гапон сам жил очень скромно и в деньгах… в деньгах нуждался до последнего дня своей жизни. Скорее всего эти деньги он передал Ленину под обещание каких-то еще больших денег, которые должны были пожертвовать гапоновской организации НРЗБ. И эти деньги, видимо, вот оказались в кассе большевиков. Но это одна из версий, наиболее вероятная. И он остается у разбитого корыта. И это продолжается полтора месяца. Он бессмысленно живёт в Париже, в Берне, там в Женеве.

М. Соколов

―

И заезжает в казино?

В. Шубинский

―

Нет. В казино он потом уже… В казино он заехал уже потом. В этот момент ему не на что особо было играть. Вот.

М. Соколов

―

И тут манифест. Правильно я так считаю?

В. Шубинский

―

Да, тут манифест. И манифест даёт, создает какие-то совершенно новые возможно. И Гапон возвращается в Россию и пытается добиться нового открытия своей организации. И вот уже начинается та цепочка событий, которая закончилась его гибелью.

М. Соколов

―

Ну, он, я так понимаю, пытается с одной стороны открыть заново эту организацию, проводить съезд, а с другой стороны пытается наладить отношения с официальными лицами и вернуть конфискованные деньги. Вот что из этого получается?

В. Шубинский

―

Дело в том, что как бы одно без другого невозможно. Да? Потому, что, во-первых, он должен… во-первых, НРЗБ там. То есть для этого ему нужны какие-то контакты с властями. С другой стороны НРЗБ действительно были конфискованы деньги. И сначала достигается некая договоренность с Витте. Гапону предлагается уехать на некоторое время за границу опять в обмен на восстановление организации и возвращение денег. С деньгами тоже интересный момент. Да? В 905-е год… Год, когда огромное количество денег просто гуляет совершенно вот непонятно куда. Революционные партии, которая всегда в этом смысле не были особенно богаты, вдруг оказываются при огромных деньгах. Деньги, пожертвованные японцами. Деньги от… данные японцами. Деньги, пожертвованные американцами. Деньги, добытые в ходе экспроприации. Это совершенно невероятные деньги. Они гуляют по рукам и тратятся, непонятно на что. Уходят сквозь пальцы. С другой стороны правительство, находящееся в отчаяние, в ужасе готово платить огромные деньги не за что. И в этой ситуации Гапон говорит, да, пожалуйста, вернем эти деньги. Сколько вы говорите? 30 тысяч? Вернем 30. Неудачная же цифра 30. Вот нельзя было цифру Гапону называть – да? – потому что она… Он священник. Он должен был понимать, какие вызывает ассоциации у человека число 30. Да? И с чем. Да. Вот. Ну, вот… Вот он не подумал. И в итоге ему… ему предлагается уехать за границу и вести там… агитировать против восстания.

М. Соколов

―

Что он и делает.

В. Шубинский

―

Что он и делает. Да. Интересная вещь, что вот буквально пару месяцев назад во время эпопеи с «Джоном Крафтоном» и позднее он такой… такой яростный террорист, сторонник бешеного кровопролития и так далее. А в конце года он вдруг опять становится центристом, умеренным человеком, агитирующим против восстания. Ну, конечно, на него очень сильно повлияло то, что оказался среди революционеров, эмигрантов. А это люди, которые с одной стороны очень радикальны на словах, и, в общем, для них там любая кровь ничего не стоит, человеческая жизнь ничего не стоит. С другой стороны это за редким исключением люди, которые лично в своей жизни мухи не обидели.

М. Соколов

―

Но еще и манипуляторы.

В. Шубинский

―

Да, они себя… Они сидели и сидят в эмиграции. Да. Но есть какие-то боевики, которые действительно убивают или организуют убийство и так далее. Там Азеф и его НРЗБ команда, там какие-то люди такие есть и у социал-демократов, там занимающиеся мокрыми делами. Да? Но, в общем, по большей части это тихие эмигранты-журналисты. И, конечно, на Гапона общение с этими людьми очень сильно подействовало. И вот в конце года он опять становится таким очень умеренным человеком, начинает проповедовать там отказ от насилия, отказ от восстания, сотрудничество с правительством. И вот интересная вещь, что в начале года все знали про прежнее сотрудничество Гапона с полицией. Да? Значит, в первой половине 905-го года, когда Гапон был национальным героем, как бы одним из символов революции, харизматической личностью, кем угодно, он же не скрывал ни одной минуты, что он имел дело с полицией, получал деньги полицейские и так далее.

М. Соколов

―

В мемуарах написал об этом.

В. Шубинский

―

В мемуарах написал. Да. В Лондоне, где… пребывания в Лондоне весной 905-го года он… Ну, он не пишет мемуары. Он…

М. Соколов

―

Диктует.

В. Шубинский

―

Не диктует. Он рассказывает. Он рассказывает. И эти мемуары записывает журналист Джон Роу. Эти мемуары, их нет по-русски. Да? Они существуют только-только по-английски и в переводах с английского, потому что по-русски Гапон эти мемуары не писал. Когда он сам писал, это… Он писал совершенно иначе. Да? Вот, например, его просили написать прокламацию против еврейских погромов. И он ее написал сам. Она совсем иначе написана. Это такой очень колоритные и в каком-то смысле очень талантливый текст.

М. Соколов

―

Вернёмся к полиции. Да. Всё-таки тогда это было не преступление, потому что он их обманул. А теперь это грех.

В. Шубинский

―

Да, это было… Да. Теперь это грех. Да. Потому, что сразу же… сразу же всё, что можно про него плохого вспомнить, вспоминают. И он становится как бы просто изгоем в революционных кругах. И он… Именно в этот момент он там играет в рулетку и вообще тоскует, и не знает, что ему делать. А при этом в его организации, возрожденной в России, тоже начинает происходить, черт знает что, потому что те деньги, которые были ему выданы в качестве компенсации конфискованных счетов, эти деньги не были выданы официально. Они были выданы через журналиста Матюшенского. И об этих деньгах никто из руководителей организации кроме Гапона не знал. А Матюшенский взял и с этими деньгами сбежал, украл. И Гапону приходится срочно возвращаться в Россию и сообщать обо всей этой эпопеи своим товарищам. Это всё заканчивается очень печально. Заканчивается самоубийством одного из руководителей гапоновской организации. И с одной стороны самоубийство, но с другой стороны публичным скандалом, когда…

М. Соколов

―

То есть вот этот Черемнухин застрелился, а Метров начинает разоблачать Гапона.

В. Шубинский

―

Да. Да. Если Черемнухин – это конспиративная фамилия… фамилия этого рабочего. Он спилился. Да? А Петров, Николай Петров, тоже один из руководителей организации, он предает всю эту историю гласности. Историю с деньгами. И Гапон оказывается в крайне трудном положении внутри своей организации. А с другой стороны восстание, против которого он агитировал, оно уже произошло в декабре.

М. Соколов

―

И провалилось.

В. Шубинский

―

Да. И уже подавлено. И уже оказывается, что он правительству Витте он уже ни для чего не нужен. Если он ни для чего не нужен, зачем тогда эту его организацию создавать. Да? Ну, да, вот эти 30 000 ему выделены. Да. Они уже есть. Но никакой деятельности гапоновская организация вести не может. И эти 30 000, они уходят просто на аренду. Да? На аренду помещения. Вот сняты помещения для отделений, за них надо платить. Делать ничего нельзя. Всякая деятельность парализуется. И Гапон, он опять ищет каких-то контактов в…

М. Соколов

―

Ну, и тут он начинает вот какую-то такую хитрую игру с полицией, с Герасимовым, с Рачковским. И вот тут непонятно, то ли его вербуют, то ли он их хочет надуть и денег снова получить. Вот какова Ваша версия?

В. Шубинский

―

На самом деле не очень понятна мотивация Рачковского, потому что Рачковский был очень циничный и очень хитрый человек. Он человек, по приказу которого были составлены «Протоколы сионских мудрецов». Это был человек, который в молодости был другом и соратником полковника Судейкина. Полковник Судейкин – это… Чтобы всем было понятно, вот история Судейкина. Она в притворенном виде… Она в романе Акунина и в фильме «Статский советник». Пожарский. То есть человек, который пытался использовать революционеров для ликвидации своих конкурентов по службе. И то есть Рачковский – это человек, который был совсем не дураком, который был способен на всё, что угодно. И непонятно, то ли он действительно хотел с помощью Гапона получить какую-то информацию о революционном подполье и завербовать каких-то представителей революционного подполья, то ли он просто таким образом с помощью революционеров полагал Гапона убрать. Это непонятно. А игра самого Гапона, она как раз более или менее понятна. Он сначала в разговорах с полицией начинает как бы косить под дурачка. Его спрашивают про революционеров, он начинает рассказывать о том, как, кто живёт, у кого столько денег, значит, описывать быт революционеров какой-то вот, какие-то совершенно неинтересные полиции вещи говорить. Да? Умело создает представление о себе как об абсолютном идиоте и обывателе. А затем предлагает полиции, что он их сведёт с действительно важным в революционных кругах человеком. И в роли такого человека оказывается Рутенберг. Ну, дальше идет очень интересный момент, что Гапона, хотя он общался с эсерами, он был лично знаком с Азефом, он знал, Азеф – это глава боевой организации. Тем не менее он почему-то, почему-то считал Рутенберга очень важным в боевых эсеровских делах человеком. Он считал его одним из руководителей боевой организации. В боевую организацию Рутенберга никогда не ставили. И встретившись с Рутенбергом, он предложил ему начать совместную игру с полицией. Причем эта игра, которую Гапон предложил Рутенбергу, она была очень похожа на ту игру, которую в реальности вел Азеф. Да? Только Гапон предлагал вести эту игру не в личных целях, а в интересах дела. Он говорил, ну, вот можно какой-нибудь вот подготовленный теракт выдать полиции. Ну, разумеется, сделать так, чтобы люди ушли, чтобы людей не схватили. А деньги, которые полиция даст, использовать на другой теракт как бы более масштабный. Ну, вот подумай сам, как всё это интересно. Ну, а мой интерес? Мой интерес в том, что мою организацию возобновят и разрешат мне работать. И вот эти переговоры, они продолжаются. Продолжаются довольно долгое время. И когда Гапон говорит о своих планах, он… Ну, звучит тоже странная вещь. Ну, с одной стороны говорит о том, что мы создадим кооперативные мастерские, потом кооперативную фабрику, ты будешь ее директором. То есть он возвращается, в общем, к тем идеям, которые были у него с самого начала. А другой стороны вдруг он начинает говорить о том, что а вот можно при встрече с Рачковским, с Витте там, с Герасимовым, ну, и так далее, их всех убить. Как будто он сам кого-то когда-то в жизни убивал, да?

М. Соколов

―

Ну, в общем, можно сказать, что он сильно запутался, а главное, что его взяли на подозрение сами эсеры. И фактически получается, что ЦК эсеров на специальном заседании в Генсильгфорсе приговаривает Гапона к смерти и получает убить его самому Рутенбергу. Вот этот, конечно, какой-то безумный уже сюжет. Почему это случилось?

В. Шубинский

―

Значит, там очень интересный момент ЦК не поручал Рутенбергу убивать одного Гапона. В общем, было поручено убить при встрече Гапона и Рачковского. Причём поручено это было сделать Рутенбергу, человеку, у которого было также мало опыта мокрых дел – да? – как и у самого Гапона. И тут тоже игра. И эту игру ведёт уже 3-й человек. Человек, который был игроком гениальным. Это Иван Николаевич, партийный псевдоним. Это Азеф. Да? И Евгений Филиппович, Евно Фишелевич, Иван Николаевич, Валентин Кузьмич. Много у него было имен-отчеств. Да? Вот. И вот глава боевой организации эсеров и одновременно высокооплачиваемый агент полиции. И понятно, что проявление Гапона Азефу было совершенно не нужно. Да? Не нужны были ему такие дополнительные игроки на его шахматной доске, не нужны были ему конкуренты и так далее. Но в тоже время ему очень важно было, чтобы убийство Гапона не висело лично на нем. И поэтому он, видимо, начинает такую очень сложную шахматную партию. Он поручает убийство Гапона и Рачковского человеку, который явно с этим справиться не может. Значит, когда он этим не справляется, когда встречи срываются, он в частном разговоре на… очень резко, грубо разговаривает с Рутенбергом, кричит на него и фактически поручает ему убить одного… одного Гапона, но таким образом, что это не является… не выглядит как официальное поручение, а выглядит как, ну, я не знаю, подначка. И Рутенберг, просто чтобы спасти свою революционную репутацию, берется за вот это дело, которое для него на самом деле очень… очень тяжело, потому что у него некая дружеская привязанность к Гапону была. И, в общем… И, в общем, он понимает, что… что Гапон пока ничего… ничего такого, что его можно было бы убивать, не совершил. Но чувство долга перед партией и стремление как-то реабилитировать себя в глазах парте, оно оказывается сильнее. И это, в общем, удивительная вещь, потому что Рутенберг был человеком очень незаурядным. Его дальнейшая жизнь удивительная. Там много было любопытных вещей. Но он закончила свою жизнь в Палестине. И не исключено, что если бы он прожил там еще лет десять, он мог бы стать первым президентом Израиля.

М. Соколов

―

Ну, если… если к убийству всё-таки Гапона нам вернуться или сосредоточиться на нём, получается так, что Рутенберг фактически спровоцировал убийство вот таким откровенным разговором о полиции.

В. Шубинский

―

Да. Так и произошло. Вот. И если говорить о рабочих на самом деле тоже интересно, кто там был. Да? Потому, что известно только… только одно имя участника убийства Гапона. Это НРЗБ – человек, который рабочим не было отнюдь. Там есть какие-то имена как положительно… положительно известны участников убийства. Но если ещё любопытное свидетельство о том, что один из участников убийства был агентом полиции. То есть там совсем всё было любопытно. И полиция, в общем, знала обо всем происходящем. И да, вот происходит… происходит убийство, убийство на даче, на даче в Озерках. И на этом заканчивается жизнь Гапона, заканчивается его… Заканчивается эта эпопея. Вот. Но обнаружено тело Гапона было только через месяц. И его история обнаружения тела, реакция на гибель Гапона и так далее – это тоже отдельный и любопытный сюжет.

М. Соколов

―

Какова была реакция общества на убийство Гапона? Были у него собственно защитники? Или все осуждали его как человека, который пошел на сговор с полицией?

В. Шубинский

―

На самом деле, конечно, реакция… реакция была разная. Да? И среди людей, которые имели дело с Гапоном, были люди, защищавшие его. И, например, журналист Стечкин. Вот. Другое дело, что, конечно, вот того… того опьянения, того хмеля, того восхищения Гапоном, которое было год назад, его уже не было. И если люди и обсуждали убийц Гапона, то, в общем, каких-то иллюзий в отношении его личности уже не существовало. Но вот как бы образ Гапона, попа-провокатора, который якобы там НРЗБ организовал 9 января специально, чтобы рабочих расстреляли, он возник только в 20-30-е годы там на страницах краткого курса истории ВКП (б) и там… ну, и вообще в рамках… в рамках большевистской пропаганды послереволюционной. И тоже не сразу. Тоже НРЗБ 20-х годов еще более реалистичное описание событий НРЗБ. Вот. Но в кругу рабочих последователи… последователи Гапона были. Были его похороны, на которых говорилось, говорилось много высоких и горьких слов. Да? Похороны после того, как через месяц после убийства, 27 марта его убили, 30 апреля на даче в Озерках был обнаружен его труп. Хотя полиция знала об этом скорее всего раньше. Просто специально не искали. Да. Вот нашли случайно и нашли. Вот. А месяц… Месяц обсуждалось исчезновение Гапона. Ходили самые разные, самые фантастические слухи о том, каким образом он мог исчезнуть. Обсуждалось во всей прессе и так далее. Причем о его исчезновении заявила его гражданская жена Александра Уздалева, вот которую упоминали в прошлый раз. И после этого его вот полиция якобы начала искать.

М. Соколов

―

Валерий Игоревич, предположим, что Гапон вдруг чудом спасся. Вы увидели его судьбу во время новой революции?

В. Шубинский

―

Я думаю, что его политическая карьера была, в общем, завершена, потому что вот он слишком запутался и… Хотя у него были последователи среди рабочих и… НРЗБ очень долго держалась. То есть прям вот повесть Вадима Шефнера «Сестра печали», там в 30-е годы, в конце 30-х годов в Выборге жила женщина, у которой на стене висит портрет Гапона. Сцена… Так долго вообще задержалось. Это реальная история. Но… Ну, в общем, ему… Он никому был не нужен, и никто ему не доверял. И я думаю, что, в общем, всё равно всё это закончилось бы плохо. Вообще харизматики очень редко… долго держатся на плаву. Вспомним… Даже если они физически выживают. Вспомним Керенского. Требует ли Гапон моральной реабилитации?

М. Соколов

―

Да, да.

В. Шубинский

―

Ну, смешно сейчас говорить о моральной реабилитации людей, действовавших более, чем 100 лет назад. Мы… Они не моральной реабилитации требуют. Они требуют понимания. Вот. Даже, например, Азеф, которой был, конечно, негодяй, – да? – он нуждается в понимании. Когда мы понимаем его, понимаем его мотивы, понимаем его личность, то мы по-другому смотрим на его действия не в том смысле, что они становятся похвальными, а в том смысле, что они становятся более… более понятными по-человечески. Да? И то же самое с Гапоном, конечно. Он… Несомненно он был человеком, действовавшим… скажем, идеалистом. Да? У него были некие… некие представления об общественном благе, исходя из которых он действовал. Он был очень честолюбивым человеком. Ему нужно было быть на коне, – да? – нужно было быть в центре событий. Почему у него в кругу революционеров не очень получилось? Потому, что там его никто не признавал лидером. И на него смотрели сверху вниз, потому что не разбирался в политической теории, НРЗБ революционных партий и так далее, не любил читать политическую литературу, ну, и… А в кругу рабочих он был… он был лидером, он был вождем. Ему это нравилось. Ну, вот такая у него была слабость. Да? Он склонен был к сложным играм и… и заигрывался очень часто. Ну, в общем, тоже про многих политиков можно сказать худшее.

М. Соколов

―

Спасибо. Я благодарю Валерия Шубинского, автора биографии Георгия Гапона. А вел эту передачу Михаил Соколов. Подробности в книге, которая издана издательством ЖЗЛ. Всего вам доброго! До свидания!