Трагедия американских финнов в советском Эльдорадо - Ирина Такала - Цена Революции - 2020-04-12

12.04.2020

Трагедия американских финнов в советском Эльдорадо - Ирина Такала - Цена Революции - 2020-04-12 Скачать

М. Соколов

―

В эфире радио «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ведет ее Михаил Соколов. Мы в Петрозаводске, в гостях у Ирины Такала, доцента Института истории политических и социальных наук Петрозаводского государственного университета. Она же - старший научный сотрудник Карельского научного центра Российской Академии наук. Еще и иностранный член финской Академии наук. Кроме того, автор замечательной книги (вместе с Алексеем Голубевым) - она называется «В поисках социалистического Эльдорадо. Североамериканские финны в советской Карелии 30-х годов». Собственно, об этом мы и будем говорить. Добрый вечер, Ирина Рейевна! О ваших героях. Они попутешествовали в две стороны - сначала из Финляндии в Америку, потом из Америки в Советский Союз. По крайней мере, многие. С чем была связана такая волна эмиграции в Соединенные Штаты в XIX - начале XX века?

И. Такала

―

Добрый вечер! Да, действительно, был большой исход из всех стран Северной Европы в конце XIX - начале XX века. Финляндия присоединилась немножко позже - вначале норвежцы. Это было вызвано для Финляндии, например, с тем, что с экономическим развитием, с проведением реформ, которые начались в 60-е годы XIX века, возник большой рынок перенаселения рабочих рук. То есть, фактически, людям негде было работать. И начинается этот исход. Движение было довольно большое, особенно в конце столетия, в 90-е годы, и в самом начале XX века. То есть, в общей сложности, в Соединенных Штатах Америки к концу 20-х годов ХХ века оказалось свыше 320 тысяч финнов, и еще 43 тысячи в Канаде. Искали работу, искали новую жизнь, но не у всех это хорошо получилось.

М. Соколов

―

А вот если говорить о финнах, которые эмигрировали после гражданской войны в Финляндии - насколько многочисленна была эта группа? Какие политические позиции она заняла в Советской России?

И. Такала

―

Это уже совсем другая история. Насколько многочисленной была группа, до сих пор точно неизвестно. По примерным расчетам, от 10 до 13 тысяч человек. Первая, основная группа уплывала пароходами из Выборга прямо в мае 1918 года, когда красные потерпели поражение, вместе с семьями. Потом постепенно перемещались и другие. Некоторые эмигрировали в Швецию, потом приезжали в Советский Союз. До 13 тысяч человек таким образом перебрались в Советскую Россию. В основном они концентрировались как раз в северо-западных регионах. То есть их было очень много в Петрограде, в Ленинградской области. В Карелии их сначала было немного. Но поскольку Карелию тоже возглавили представители красных финнов (в частности, Эдвард Гюллинг), они постепенно стягивались и в Карелию тоже. Хотя к середине 20-х годов там была небольшая группа - где-то 2500 человек.

М. Соколов

―

Можно ли сказать, что именно эти люди (Гюллинг, Ровио и другие), собственно, и добились у Ленина разрешения на создание этой Карельской трудовой коммуны, которая потом стала автономной республикой и получила особые права внутри Советской России?

И. Такала

―

Да, роль Гюллинга здесь достаточно велика просто потому, что он помог правительству Ленина решить очень сложный карельский вопрос. Необходимо было урегулировать отношения с Финляндией. Необходимо было готовиться к Тартускому миру. Финны требовали для карелов автономии или передачи Восточной Карелии Финляндии. Предложения Гюллинга были очень вовремя, они подошли, потому что Гюллинг предложил решить сразу 3 проблемы. Предоставить карелам автономию с тем, чтобы снять финские претензии на Восточную Карелию. Еще решить карельский вопрос таким образом, чтобы привлечь на свою сторону, на сторону советской власти, карелов, дав им автономию и новые условия существования. Это, опять же, предложили сделать сами финны, которые считали, что карелы поймут их лучше, чем русские. И фактически снять проблему, связанную с отсутствием тогда в Восточной Карелии большевиков (тогда там практически не было союзников Ленина, а Гюллинг считался его союзником еще по 1918 году), и отсутствием национальной карельской интеллигенции. Всё это красные финны заместили собой. В принципе, тогда это вполне устраивало советское правительство. Тем более, что и трансграничные связи финнов тоже были очень важны. Предвиделась мировая революция, и Карелия должна была стать тем форпостом, откуда всё пойдет дальше на запад.

М. Соколов

―

Об особых правах. Всё-таки Ник Бэрон (есть такой британский исследователь) показывает, что Карелия действительно имела специальный статус и разные льготы. По крайней мере, весь период НЭПа до начала раскрестьянивания и сталинского «большого рывка». Что именно позволяло ей жить несколько иначе, чем другие регионы Советской России?

И. Такала

―

Это действительно так. В этом, опять же, огромная заслуга правительства Гюллинга, потому что он добился для Карелии особых бюджетных прав. То есть Карелия получила финансирование, субсидии из центра на развитие. Но при этом дальше она должна была выйти на самофинансирование. Особые бюджетные права заключались в том, что четверть всех доходов от карельского экспорта (от того, что отправлял на экспорт «Кареллес») оставалась в республике на развитие своей экономики. В результате строительство пошло очень быстро. Эти бюджетные права сначала были даны на несколько лет. Потом они продлевались и просуществовали они до конца 20-х годов - до 1928. Как следствие, в течение 20-х годов очень быстро растет промышленность. Скажем, валовая доля промышленности в начале 20-х была 2%. К 1927-1928 году она выросла чуть ли не до 60%. То есть промышленность была фактически построена. Ну и доход населения вырос в 4 раза. И это действительно позволяло выделять средства и на образование, и на культуру. В 20-е годы 13% карельского бюджета тратилось на образование и культуру. Для сравнения, в то время это раза в 2 выше, чем по Советскому Союзу в среднем.

М. Соколов

―

Это была финнизация Карелии?

И. Такала

―

Это немножко другой вопрос. На самом деле в экономике это тоже можно проследить. Гюллинг и его правительство в своих планах учитывали опыт Финляндии. Потому что они, точно так же, как и в Финляндии, планировали всё это строить с тем, чтобы равномерно развивать все отрасли промышленности. Не только сырьевую сторону, но и строить производство на основе этого сырья. По планам железнодорожного строительства, и вообще дорожного строительства в Карелии, тоже просматривается опыт Финляндии. Они сами это понимали. Собственно, они имели хорошее образование, полученное в Финляндии. Они понимали, как это делать. Вслух об этом не говорилось. В большей степени финнизация прослеживается в области культуры и образования. И здесь сам факт того, что финский язык стал вторым официальным после русского языка, уже имеет большое значение. Правда, официальное название было карело-финский язык. Произошло это с полного одобрения Москвы. Подчеркиваю: всё, что проводило правительство Гюллинга, в любом случае одобрялось сверху. Иначе было просто нельзя. Не только одобрялось, но и поддерживалось. То есть когда финский язык уже начинает очень серьезным и иногда насильственным способом внедряться, скажем, в образование, в школы, когда Совет национальностей начинает возражать против этого, тем более, когда Бубрих изобретает карельский язык для тверских карелов в 1930 году, и от Карелии начинают требовать того же самого, именно на самом верху, на уровне Политбюро ЦK ВКП(б) поддерживается вот эта линия дальнейшего распространения финского языка. Это тоже были, в общем, стратегические планы.

М. Соколов

―

Можно ли говорить, что это была какая-то такая анти-Финляндия с точки зрения планов мировой революции и вообще привлечения интереса финского населения к идеям коммунизма? Кстати говоря, была даже специальная карельская егерская бригада - видимо, авангард этой революции для Финляндии.

И. Такала

―

На самом деле территориальные войска тогда были везде, на всех территориях. Другое дело, что название «егерская» - это, конечно, уникальное, тоже заимствованное из Финляндии. Создание этих отдельных войск - для обороны Карелии и Петрозаводска в случае нападения. Конечно же, на первых порах, собственно, вся автономия строилась таким образом, чтобы это была не анти-Финляндии, а наоборот, такой образец для финского пролетариата замечательного социалистического строительства с тем, чтобы убедить их поднять революцию. То есть для начала - да, идеи мировой революции. И Карелия планировалась как очаг, как источник дальнейшего ее распространения. Но к концу 20-х годов эта идея уже уходит. Сталин объявляет о том, что строит социализм в отдельно взятой стране, что мы живем в капиталистическом окружении. И вот это строительство такого форпоста уже не соответствует центральным планам. Хотя до 1935 года финское руководство Карелии пыталось продолжать хоть что-то из начатого. Хотя свои бюджетные права к 1930 году, когда «Кареллес» переходит в союзное управление, Карелия теряет полностью. То есть экономическую автономию она теряет. Но так или иначе пытались еще поддерживать культурную и национальную автономию. И в этом плане, если как раз вернуться к вопросу о языке, всё-таки в целях будущих столкновений с Финляндией Москва до последнего момента поддерживала вот это развитие и распространение финского языка в Карелии.

М. Соколов

―

Если говорить об образе этой Советской Карелии, был ли он привлекателен? Например, сначала для левых элементов в самой Финляндии. Вот у вас в книге, я так помню, говорится о достаточно большом потоке перебежавших из Финляндии в Советскую Карелию. То есть, наверное, порядка десятка тысяч. Правда, судьба у них была не очень хорошая.

И. Такала

―

Это движение перебежчиков - это самое начало 30-х. Где-то 1930-1933 годы. Здесь много факторов. Да, велась пропаганда. Карелии нужны были рабочие руки. Карелии нужны были кадры. Гюллинг был заинтересован в том, чтобы в Карелию ехали люди финской национальности с тем, чтобы не размывать местное население. Например, 1933 год - по переписи треть населения Карелии уже было родом не из Карелии. Они не родились здесь. Это многочисленные сезонные рабочие. Большой поток пошел с Украины во время голода. Заселение Карелии за счет украинцев выросло в 70 раз. Гюллинг и его правительство были заинтересованы в том, чтобы национальный элемент не размывался. Пропаганда была. Хотя в Финляндии она вообще-то пересекалась. Там была запрещена компартия, там были запрещены леворадикальные движения. Но в это время в Финляндии экономический кризис. В это время в Финляндии политический кризис, лапуасское движение. И люди просто от голода, от безработицы начинают самостийно большими группами, семьями переходить границу на всем ее протяжении в Карелию и Ленинградскую область. В общей сложности порядка 12-15 тысяч человек в те годы ушло из Финляндии. Но здесь судьба у них была самая мрачная. Во-первых, абсолютное большинство их, естественно, было задержано на границе. Потом обязательно были фильтрационные лагеря. Для некоторых и дальнейшие лагеря - тогда давали 3 года за переход границы. А потом тяжелейшие работы в спецпоселках под надзором ОГПУ, где они просто погибали, особенно дети и женщины. То есть судьба перебежчиков - это, наверное, самая незавидная судьба финнов в России. Причем большинство из них просто исчезли, исчезали целыми поселками. Повторяю, всё под надзором НКВД. Они были без документов. На самом деле до сих пор неизвестно, сколько их было и куда они делись.

М. Соколов

―

Давайте теперь о проекте заселения или переселения в Карелию из Соединенных Штатов и Канады. Когда, собственно, начинается этот проект? То есть была ли какая-то инициатива оттуда, или это был проект, организованный из Советского Союза, из Петрозаводска вот этой группой красных финнов?

И. Такала

―

Нет, это, конечно же, был обоюдный проект. Начался он не в 30-е годы, а в 20-е. Первые небольшие группы американских финнов приезжают в Советскую Россию в самом начале 20-х годов. Это и коммуна в Ростове, это и рыбацкие поселки на Севере. Но потом в Советском Союзе эта программа была свернута. Трудовых переселенцев не принимали практически все 20-е годы. А в 1930 году, с принятием первого пятилетнего плана, обнаружилось, что квалифицированных рабочих, инженеров, людей, которые будут выполнять эти пятилетние планы, мало. И тогда на 16-м съезде было принято решение о том, чтобы пригласить иностранных специалистов и квалифицированных рабочих помогать строить социализм. Что касается американских финнов в Карелии, правительство Гюллинга пыталось добиться разрешения на приглашение финнов, в том числе и из Америки. Сначала ставка делалась на Финляндию и Швецию, но и из Америки тоже. На протяжении всех 20-х годов им не разрешали. Однако после этого постановления всё пошло гораздо легче. Хотя, опять же, и НКВД, и наркомат иностранных дел возражали против этого.

М. Соколов

―

Почему?

И. Такала

―

НКВД считал, что в пограничную республику вообще нельзя пускать иностранцев.

М. Соколов

―

Шпионы.

И. Такала

―

Конечно, кругом шпионы. Бедные финны-перебежчики все были отнесены к шпионам. Так же, как, собственно, и жители Карелии, как беженцы, которые во время гражданской войны сходили в Финляндию и вернулись - они же все считались шпионами. А тут еще из Америки - примерно по таким же соображениям. Но в конечном итоге Гюллинг получил разрешение, опять же, на самом верху - от Молотова, Сталина, судя по документам. Хотя самого подписанного документа не сохранилось, но в нескольких местах есть сведения о том, что разрешение было получено на самом высшем уровне. Что касается американцев, у них было ответное желание тоже по нескольким причинам. Во-первых, далеко не все прижились в Америке. Главный камень преткновения - английский язык, который, особенно для глав семейств, казался очень сложным. Жили они, в общем, своими диаспорами, колониями. Разговаривали на таком появившемся специальном языке - финглише, когда берутся английские слова, возводятся в финские падежи и произносится это всё очень любопытным образом. НРЗБ Плюс, опять же, экономический кризис - многие теряли работу. Плюс далеко не всем нравилась эта страна, куда они попали - «страна носорогов», как они ее называли.

М. Соколов

―

Почему носорогов?

И. Такала

―

Я не знаю. Я пыталась это спрашивать, но никто из тех потомков финнов не может объяснить. Ну, как-то так, может быть, какое-то созвучие. Плюс да, в Америке эта пропаганда, наверное, было еще сильнее, чем в Финляндии, потому что там ее никто не запрещал - пропаганда советской Карелии, Советского Союза, светлого будущего. Общество левое. Пресса Америки с 20-х годов очень активно это рекламировала. А потом, когда было получено разрешение, был просто создан специальный комитет технической помощи в Америке. Конторы были в Нью-Йорке и в Торонто - в 2-х местах. Они занимались вербовкой. А в Петрозаводске тогда же было создано переселенческое управление, которое должно было этим заниматься. То есть процесс уже пошел довольно активный и целенаправленный.

М. Соколов

―

А кто были ключевые фигуры этого процесса?

И. Такала

―

Ключевые фигуры? Был такой Матти Тенхунен, который ездил туда-сюда, потом возглавил здесь переселенческое управление в Петрозаводске. Контору в Нью-Йорке возглавляли по очереди Калле Аронен и Оскар Корган, а в Канаде был Юсси Латва. Он единственный, кто не поехал сам, остался в Канаде. И Аронен, и Корган приехали сами после того, как завербовали кучу народа. Приехали, прекрасно понимая, куда они едут. И все они кончили одинаково - и Тенхунен, и Аронен, и Корган были расстреляны в 1937-38.

М. Соколов

―

Скажите, а был ли это в каком-то смысле бизнес? Платили ли вербовщикам за каждого приехавшего?

И. Такала

―

Отчасти небольшой бизнес был, да. Например, Тенхунена в Америке вообще называли торговцем иголками. У него был свой маленький бизнес. Деньги они получали небольшие - те, кто работал в этих конторах. Но это был неплохой бизнес и для пароходных компаний, которые осуществляли перевозку, потому что там шли отчисления. Это был бизнес и с точки зрения карельской экономики. Может быть, хуже с точки зрения Амторга, мимо которого проходили эти средства. Первый вопрос в анкете для вербуемых был, какими средствами они располагают. Они платили средства в Машинный фонд. Американцы практически все сами оплачивали проезд. Канадцам иногда собирали деньги просто потому, что у них не было этих средств.

М. Соколов

―

Ехали не нищие.

И. Такала

―

Ехали далеко не нищие люди, особенно из США. Они жили там уже совсем по-другому. Дом, машина - это было нормально для финской семьи. Некоторые были с небольшим или даже с большим бизнесом - когда у тебя ферма в 20 тысяч долларов стоимостью, и ты ее продаешь и едешь строить Советскую Карелию, закупив при этом материалы...

М. Соколов

―

По идейным соображениям?

И. Такала

―

По идейным - да, тоже. Но если думать, что стояло в первую очередь... НРЗБ написала об этом. Она считает, что это были идейные люди, которые ехали строить новую жизнь. По нашим подсчетам получается, что, во-первых, там было не более 15% членов компартий США и Канады. Леворадикально настроенных людей, конечно, было больше. Но всё-таки во главу угла надо ставить экономические причины - кризис, боязнь, что станет еще хуже. Плюс социальные причины - это важно. Карелия и вообще Советский Союз, как они считали, это место, где обеспечивают старость. Где заботятся о детях, где твой ребенок обязательно получит бесплатно не только школьное, но и высшее образование. Более того, на родном финском языке - это очень важно. А старик может жить спокойно, не заботиться о черном дне. В это верили. Тем более, что агитаторы говорили это, хотя очень многие агитаторы честно объясняли, что будет трудно. Люди это тоже знали, но ехали. Я просто думаю, что здесь всё в комплексе. Такие вещи, как просто, не знаю, дух странствий, если это так называть - это тоже надо принимать во внимание. Люди, которые однажды уже кардинально поменяли свою жизнь и куда-то уехали, поднимутся и во второй раз, и поедут дальше. То есть если смотреть на всё в комплексе, то получается, что действительно самое главное - наверное, социально-экономические вещи.

М. Соколов

―

Еще один вопрос. Всё-таки популярность социалистических идей среди финской диаспоры в Штатах и в Канаде была выше, чем у других? Скажем, они же были в основном рабочие, лесорубы, сельскохозяйственные рабочие и так далее. То есть можно ли сказать, условно говоря, что в этих штатах, откуда они ехали, скажем, те же организации компартии в значительной степени были связаны в том числе с этим самым эмигрантским финским или скандинавским населением?

И. Такала

―

В принципе, можно сказать. Потому что финны, например, были значительной частью компартии США. Дело в том, что вообще эта финская диаспора в Америке уже на рубеже веков довольно четко разделилась на две части. С одной стороны, такие религиозные финны, которые вели правильную, непубличную, размеренную, консервативную жизнь. У них были свои приходы, свои объединения вокруг церквей. И вторая часть - это вот эти клубные финны, активные, которые вели вполне светскую жизнь, которые во многом верили в социальные идеи, и которые как раз и были легки на подъем, потому что из той части мало кто ехал - ехали вот эти. И потом на самом деле надо, наверное, еще принимать во внимание просто финскую ментальность. Они не включились в американское общество, но они были очень близки друг к другу. Это тот коллективизм, корпоративизм, если хотите: все едут - что я тут один останусь? И ехали вот так, целыми поселками или, там, какими-то соседскими соединениями. Тут всё в комплексе. Но да, в основном ехали вот эти активные. Если говорить о профессии - да, большая часть из них действительно была такого достаточно простого люда. Хотя уже неплохо живущие, урбанизированые. Действительно было довольно много специалистов, которые помогли Карелии. То есть люди со специальным образованием - инженерным или каким-то узконаправленным, что было важно. Как, например, инженеры-целлюлозники, которые строили Кондопожскую фабрику.

М. Соколов

―

Вот, к примеру, та же компартия США как относилась к этому проекту? Они участвовали в этом, помогали, или у них были какие-то претензии к этому?

И. Такала

―

Как раз компартия США относилась к этому не очень хорошо. В Канаде проще и лучше, а компартия США даже установила квоты, разрешающие уезжать, просто потому, что она теряла своих самых активных членов. Дело в том, что там была своя финноязычная левая пресса и была англоязычная, которую финны не читали. И вот этот раскол в компартии США был по такому национальному признаку. Да, они не хотели терять своих членов партии.

М. Соколов

―

А что можно сказать о самих едущих? Например, посылали ли они людей посмотреть, как оно там на самом деле? И как они реагировали на тех, кто возвращается? Потому что процесс этого переезда из Америки в Карелию был не один год. Какие-то люди, наверное, ехали обратно. В общем, у них не всегда была позитивная информация.

И. Такала

―

На самом деле да, информация была, потому что некоторые уезжали сразу же. Увидев те условия, в которых им предлагали жить, уезжали сразу же. И почти сразу же стали писать в газетах о том, что видели.

М. Соколов

―

А что они видели, кстати?

И. Такала

―

Те, которые сразу уезжали, видели не так много, но вполне достаточно. Когда человек продал свой дом, продал машину, свой бизнес, приехал, а тебе предлагают жить в бараке еще с 60 такими же людьми, семьи отделены занавесочками, барак грязный, кишащий бог знает кем, естественная реакция - шок. Его испытали все. Культурный шок был сразу же у всех.

М. Соколов

―

Еще и таможенные встречи, видимо.

И. Такала

―

Таможенные встречи тоже были разные. Уже в Ленинграде их грабили. Очень многие недосчитались имущества, которое везут. Было разное. Потом они садились на поезд, приезжали на вокзал в Петрозаводск и видели грязь, слякоть, никаких тротуаров, какие-то развалины вокруг. Да, культурный шок сразу же был огромный. Об этом сразу стали писать газеты. Хотя это тормозили - там же была своя самоцензура в финской левой прессе. Некоторых это остановило. Но вера - это чувство, и так просто расстаться с ним сложно. Хотя даже в тех интервью, которые мы брали, дети рассказывают, что родители говорили: типа, допивай свое молоко, ты теперь долго его не увидишь. Они понимали, куда ехали. Тем более организаторы типа Коргана, который приехал и привез свою семью уже в 1933 году, прекрасно понимая, куда он едет.

М. Соколов

―

Известно ли, какие суммы в валюте были привезены этими финно-американскими переселенцами? Какая-то техника и так далее. Насколько я понимаю, советские власти очень ожидали каких-то новых технологий и прочих, так сказать, достижений цивилизации, чтобы использовать их в Советском Союзе.

И. Такала

―

Полностью посчитать очень сложно. Скажем, считали по архивным документам - было как минимум около миллиона просто прямых денежных вложений в долларах. Но при этом ведь каждый еще и сам вез деньги. Очень многие везли с собой оборудование, машины, а иногда везли и целые заводы. Вот приедет, привезет кирпичный завод, а потом с ужасом смотрит, как он просто гниет на улицах Петрозаводска под каким-то покрытием. Тоннами везли гвозди, везли инструменты. Плюс они сдавали деньги на Машинный фонд, и на это закупалась техника. Закупались машины, закупались трактора, закупалось оборудование для каких-то заводов. То есть вклад был большой. Как его оценить, трудно сказать, потому что вклад был и профессиональный. Например, американские инженеры при строительстве водопровода в Петрозаводске, который строила, в частности, отдельная специальная бригада американских рабочих, понимая, что разработчики из Ленинграда всё неправильно продумали, потому что не учли рельеф местности, пытаются это исправить. То есть вот этот вклад тоже был очень важен. Правда, для них он был не очень полезен, потому что именно тогда, когда в 1934 году строился петрозаводский водопровод, американцы предупреждали, что прокладка трубы на Онежское озеро делается неправильно и будет авария, их обвинили в саботаже, когда они отказались делать неправильную работу. В результате случилась авария, которую они предсказывали и в которой их же и обвинили. Даже завели целое уголовное дело под названием, естественно, «Труба». Но тогда это еще ничем не кончилась. Это 1934 год. Гюллинг их спас. Но вот этот технологический вклад, может быть, даже иногда был важнее, если посмотреть на эту лесную отрасль. Они фактически ее здесь создали.

М. Соколов

―

Были какие-то особые технологии лесопереработки, пиления? Чего-то здесь не было до них?

И. Такала

―

Не было. На самом деле они привезли начиная от элементарных инструментов - канадский топор и лучковая пила, которых здесь не было. Во-вторых, техника валки и, главное, вывоза леса просто отсутствовала. По сути, они первые начинают механизировать эту лесную отрасль. Первые машины были американские, первые шоферы на этих машинах были американские. И первая автолежневая дорога в Советском Союзе появилась у нас здесь. Практически начало 30-х годов - 2% механизации. И благодаря американским финнам и получились эти 2%, потому что все остальные механизмы были в тех леспромхозах, где они работали. То есть вокруг Петрозаводска - поселки Матросы, Лососинное.

М. Соколов

―

Это были образцовые предприятия.

И. Такала

―

Образцовые поселки, образцово-показательные. Там были сделаны специальные школы по обмену опытом. Туда приезжали со всего Советского Союза, где этим занимаются. Отдельные, специально набранные из американских рабочих передовые бригады отправлялись по Советскому Союзу делиться этим опытом. И собственно, да, лесная отрасль Карелии - такая серьезная, настоящая, не просто махание топором сезонными рабочими - появляется тогда.

М. Соколов

―

А американские финны как-то пытались изменить здесь быт? Вот вы говорите об этих бараках, об ужасных условиях и так далее. Ну, затеять какое-то строительство - кооперативное, частное. Что-то сделать в этом плане. Культурное, так сказать, строительство тоже и так далее.

И. Такала

―

Да, конечно. Собственно, профессиональных строителей среди них тоже было довольно много. И когда они поняли, что так жить нельзя, они начинают сначала строить для себя жилье. В Петрозаводске было как минимум 3 так называемых американских или иностранных городка. Они компактно ставят дома (для начала деревянные) для своих семей. Причем строили с намеком на будущее. То есть они изначально строили дома с ванными комнатами, хотя водопровода в Петрозаводске еще не было. Повторяю, и водопровод тоже построили они. Потом уже начинают строить и каменные дома. Вот первые дома внизу: на Куйбышева, Ленина - там были каменные дома. Они назывались «элитные дома». То есть возникают строительные кооперативы, которые работают и которые с удовольствием приглашают. Но это в основном Петрозаводск, Кондопога. Кроме того, они вообще меняют сам быт. То есть в этих американских деревянных городках всё было очень компактно. Посередине обязательно была спортивная площадка, чтобы дети играли. Даже эти туалеты на улице тоже съезжались в абсолютно идеальном порядке. И плюс людей шокировало полное отсутствие какой-либо культурной жизни. Они уже привыкли к немножко другому образу жизни, а наше население просто не понимало, как люди полуголодные, после тяжелой работы хотят еще и заниматься спортом или, там, играть на трубе, или петь хором. А вот у них был такой немножко другой подход к жизни. Появляются вот эти самодеятельные оркестры, появляются самодеятельные драматические кружки. Да, играли джаз - в городе был даже детский джаз-банд. Дачную культуру фактически привносят американские финны. В Карелии не было не то что дворянской, а практически городской культуры. Именно финны первыми начинают основывать здесь эту дачную культуру. Директор лыжной фабрики Илья Туомайнен приобрел землю на дальнем берегу напротив города и начал строить там дачи. То есть там был кегельбан, там был клуб, там была баня. Плюс раздавались участки земли под индивидуальную застройку, людям давали материалы. Так появляются эти дачи, где рабочие проводили свободное время, постоянно курсируя в лодке через губу. Ну и спорт - в том числе бейсбол. На самом деле спорт здесь тоже начинают развивать. Во-первых, бокс здесь фактически был основан американскими финнами. Бейсбол - да, было несколько бейсбольных команд, включая женскую. Причем играли очень успешно. Бейсбольные команды тогда были везде, где были иностранные рабочие. В Москве их было несколько. Так вот наши обыгрывали московские команды - сначала здесь, в Петрозаводске, дважды, а потом на стадионе имени Сталина в Москве тоже обыграли москвичей с Автозавода.

М. Соколов

―

Вы описываете достаточно успешный модернизационный проект, никак не противоречивший вот этому социалистическому строительству. Почему же всё вдруг случилось как-то плохо? Гюллинга сняли с должности лидера карельской автономии, потом убрали других. Началась русификация - точнее, я бы сказал, сначала карелизация, потом русификация. Ну и постепенно вот эти массовые репрессии. Почему 1935 год - это такой рубеж для советской Карелии?

И. Такала

―

Это началось не вдруг. 1935 год - я думаю, просто потому, что к тому времени Москва окончательно убедилась, что ей не нужен этот карельский проект. Это совсем уже другое время, другая страна, в отличие от 1920 года, другие цели. На самом деле «большой террор» ведь тоже случился не вдруг. Он готовился долго. Это просто апогей.

М. Соколов

―

Тут же было, вы пишете, «дело финского генштаба». По-моему, поначалу посадили 1,5 тысячи человек.

И. Такала

―

Около 3 тысяч человек. «Дело финского генштаба» - это составная часть огромной операции ОГПУ, которая была проведена по всей западной границе. То есть все территории, которые соприкасались с Финляндией, Польшей, Эстонией, Латвией. Зачистка была довольно большая (1932-1933 год). То есть это первая массовая зачистка приграничных территорий, когда по всей стране было арестовано 19 тысяч человек. Часть этой операции в Карелии и Ленинградской области называлась «дело заговора финского генштаба». Якобы финский генштаб НРЗБ шпионов и террористические организации - около 3 тысяч. 15 районов Карелии и 8 районов Ингерманландии тогда были зачищены. Это были первые шаги, первые подходы. Собственно, правительство Гюллинга находилось в достаточно сложной позиции к центру уже на протяжении всех 30-х годов. Где-то с 1930 по 1935 год это всё только нарастало. В 1933 году правительство обвинили в том, что оно не справляется экономически. Но уже 1-ю пятилетку здесь провалили просто потому, что Карелия использовалась центром теперь уже просто как сырьевой придаток.

М. Соколов

―

Еще и заключенных нагнали.

И. Такала

―

Дело в том, что фактически и Мурманская железная дорога, и ГУЛАГ никакого отношения к Карелии и карельскому руководству не имели. Это были общесоюзные ведомства. Это изымалось из налогообложения Карелии. Карелия с этого ничего не получала. Более того, она должна была тоже что-то туда вкладывать. А Мурманская железная дорога - это большой кусок лесных ресурсов. И ББК, естественно, тоже. То есть, фактически, экономически Карелия сразу начинает отставать, когда лишилась собственных доходов. Всесоюзные наркоматы совершенно не желали вкладываться и что-то инвестировать в республику. Была провалена 1-я пятилетка, за исключением только вывоза леса - здесь справились. 2-я была провалена полностью. И потом, по мере того, как растут вот эти фобии и всё больше педалируется угроза извне, угроза войны, финское происхождение руководства Карелии уже как бы совсем не устраивало. Теперь уже стоял на кону не карельский вопрос. Вполне естественно, что к 1935 году решили избавиться от этого республиканского статуса и полностью унифицировать республику, подвести под центр.

М. Соколов

―

Это значит, что в этот момент еще были «элитные» репрессии. Они не затронули массу людей, в том числе и переселенцев из США? Те попали под топор уже ближе к 1937 году?

И. Такала

―

Трудно сказать, что такое «элитные» репрессии. Собственно, верхушку номенклатуры по всей стране под лозунгами борьбы с троцкистами-зиновьевцами начинают чистить как раз тогда. Скажем, верхушку красных финнов в лице офицеров Карельской егерской бригады начинают чистить именно тогда - с 1933 года их начинают сажать и расстреливать. В 1935 году бригада была ликвидирована полностью. Потом начинаются уже московские процессы. То есть постепенно поезд идет. А пока для финнов Карелии на уровне перевода в другие места. Вот Гюллинга и Ровио переводят в Москву. Там они еще трудятся 2 года. Хотя уже в начале 1937 всё, что здесь было с их именем, переименовывается, хотя они еще живы-здоровы и работают. Гюллинг жил на улице имени себя, улице Гюллинга. Потом ее переименовали. Апогей, большинство из них - это, конечно, с лета 1937 по конец 1938 года. Это уже просто массовые аресты и расстрелы всех групп финнов, кроме перебежчиков. Перебежчиков чистили и занимались «изъятием» (язык документов) регулярно с момента их появления все 30-е годы.

М. Соколов

―

Скажите, а у тех, кто не принял советское гражданство, еще была возможность выехать или нет?

И. Такала

―

Возможность выехать так или иначе была до 1935-1936 года. Потом было уже совсем плохо. Сколько было непринявших гражданство, трудно сказать. Есть цифра, сколько было иностранных граждан - это на самом деле очень мало. Потому что гражданство как-то меняли автоматически. Вот человек сюда приехал, у него кончался паспорт, и для того, чтобы продлить гражданство, надо было ехать отсюда в Ленинград или в Москву. Из Петрозаводска это было сделать довольно сложно. Иногда люди просто не понимали, как. Они как-то автоматом переводились в советское гражданство, получали советские документы, а потом уже делать обратный ход было еще сложнее. Но до 1935 года уехать можно было более-менее легально. Нелегально тоже пытались уходить - опять же, прежде всего, перебежчики.

М. Соколов

―

Была ли специальная «финская операция» НКВД по уничтожению финнов наподобие «польской», когда было расстреляно до 100 тысяч поляков, живших в Советском Союзе, «латышской» и так далее? Или такого приказа, спецуказания Ежова не было?

И. Такала

―

Операция была, специального приказа не было. Приказ готовился. Хлыновский готовил приказ, но он, видимо, не потребовался, потому что к тому времени подоспел «латышский приказ», и, собственно, по «латышскому приказу» финнов туда присоединили. Хотя их, естественно, начали сажать и до операции. Это уже, собственно, декабрь 1937 года, когда полностью шла так называемая «финская операция». Но финская линия есть во всех документах НКВД. Она специально отмечалась, специально фиксировались все данные по ней. Но приказа не было.

М. Соколов

―

А за последнее время удалось посчитать, сколько всё-таки погибло, скажем, этих финно-американцев, финно-канадцев, которые приехали, и вообще финского населения в Карелии?

И. Такала

―

Повторяю, посчитать можно только приблизительно. Скажем, если говорить по американцам, то, по нашим подсчетам, мы знаем имена около тысячи. Конкретно имя человека, который арестован, который расстрелян или отправлен в лагерь.

М. Соколов

―

А приехало где-то 5 тысяч.

И. Такала

―

Приехало 6,5 тысяч. Но примерно 1,5 тысячи уехало либо домой, либо в другие регионы.

М. Соколов

―

То есть 20% репрессировано.

И. Такала

―

Да, по нашим подсчетам примерно получается, что каждый четвертый взрослый мужчина из вот этой американской диаспоры был репрессирован. Среди других групп (то есть красные финны и перебежчики) ситуация еще хуже. Такое впечатление, если смотреть и пытаться считать, что там все взрослые мужчины уничтожены. А среди финнов-перебежчиков - целыми семьями: и женщины, и дети тоже куда-то исчезли, непонятно куда. То есть посчитать сейчас очень сложно. Мы знаем одни цифры, но знаем гораздо меньше имен. Я смотрела документы, которым верю - в архиве нашего управления ФСБ в начале 90-х, когда это еще показывали. Там есть полный отчет 1939 года об операциях «большого террора». Причем эти цифры первичные, они из местных отделений. Я склонна им верить. Там не нужно было никого обманывать. Они сами подводили итоги. Так вот по этим цифрам получается, что репрессировано было около 5 тысяч финнов. Если учесть, что за эти 2 года общее количество репрессий по этим документам чуть больше 11 тысяч, то финны - это 41% всех репрессированных за 1937-1938 годы в Карелии.

М. Соколов

―

И последний вопрос. Собственно, книга у вас называется «В поисках социалистического Эльдорадо». Хотя я бы еще сказал, что это такая потонувшая Атлантида - совершенно забытая история, трагическая и так далее. Что сейчас? Можно ли сказать, что эта память еще не возвращена? Большинство потомков этих переселенцев вообще покинули Российскую Федерацию.

И. Такала

―

Да, именно так. Вполне можно сказать просто потому, что сам факт того... Я, например, занимаюсь этим почти 30 лет - страшно сказать. И то, что выход этой книги - это полное откровение для всей общественности, говорит о том, что этого не знают, не помнят, не хотят знать. Да, большинство уехало - потомков, детей, внуков. В Карелии, в Петрозаводске остались единицы из тех, чьи корни из американских финнов. Большинство уехало либо в Америку, либо в Финляндию. НРЗБ уже не видят.

М. Соколов

―

Ну что ж, спасибо! Гостем программы «Цена революции» была Ирина Такала, доцент Петрозаводского государственного университета, иностранный член финской Академии наук и вместе с Алексеем Голубевым автор книги «В поисках социалистического Эльдорадо. Североамериканские финны в советской Карелии».