Анархисты подполья. Взрыв в Леонтьевском переулке - Ярослав Леонтьев - Цена Революции - 2019-10-06
М. Соколов
―
В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ведёт её Михаил Соколов, а гость наш - профессор, доктор исторических наук Ярослав Леонтьев. Мы сегодня продолжим наш разговор о событиях 1919 года, о такой Организации анархистов подполья и о крупнейшим антибольшевистском теракте того времени - взрыве в Леонтьевском переулке. Я думаю, что нам сначала всё-таки надо напомнить общую диспозицию - какая была ситуация к началу 1919 года. Ярослав, в каких отношениях были разные социалистические (я бы сказал, советские) партии с диктатурой Ленина?
Я. Леонтьев
―
Добрый вечер, уважаемые радиослушатели и уважаемый ведущий! В разных, совершенно в разных. Если одни стремились к легализации и строили какие-то надежды на мирное сосуществование с правящей партии, то другие по мере продолжавшихся репрессий, которые уже перешли все границы и уже не ограничивались только посадками (вовсю практиковались расстрелы - против левых тоже, и анархистов в частности), они перешли, конечно, к радикальным действиям. Были готовы перейти и начинали переходить.
М. Соколов
―
То есть меньшевики рассчитывали на легальность. Правые эсеры (ну, «правые» я говорю условно - классические эсеры) неожиданно тоже были на какое-то время легализованы в связи с угрозой Деникина. А, например, те же левые эсеры - в каком они были положении? Сторонники Марии Спиридоновой.
Я. Леонтьев
―
Ну, с меньшевиками я тоже поправлю. Дело в том, что как раз весной тоже произошли максимальные аресты меньшевиков. Их - иногда справедливо, иногда надуманно - обвиняли в организации рабочих забастовок. Это было очень серьёзно, потому что рабочие ведь в это время, с конца 1918 года, по сути, были прикреплены к заводам. Был новый трудовой кодекс, который принуждал их работать.
М. Соколов
―
Ну да, военный коммунизм.
Я. Леонтьев
―
Конечно. И меньшевики применили своё традиционное оружие - забастовки. На тульских заводах, на петроградских заводах. Эсеры также активно участвовали в организации этих забастовок, поэтому они тоже подверглись репрессиям. Поэтому у меньшевиков тоже на самом деле был разный настрой. Что касается левых эсеров, то хотя основная часть активистов сидела по тюрьмам и была сконцентрирована в основном в Москве (даже из Питера привозили сюда, в Москву), а конкретно находились в Бутырской тюрьме, кое-кто оставался на свободе. Мария Спиридонова бежала, как мы вспоминали в прошлый раз, некоторые другие члены ЦK тоже. В частности, один из наиболее левых членов ЦК Донат Черепанов, который, кстати, не всегда занимал такую позицию.Он начинал, в общем, как правовед, даже был ассистентом Московского университета, юристом. Сначала он, надо сказать, занимал довольно умеренные позиции в партии. Ещё осенью 1918 года на последнем съезде левых эсеров он оппонировал радикалам. Но его направили руководитель обезглавленной к этому времени организацией в Петроград, и вот там неожиданно произошла его собственная радикализация. Потому что в Питере как раз действовали очень отъявленные радикалы. Там была довольно серьёзная боевая дружина во главе с матросом Сандуровым. Он был убит во время перестрелки с чекистами. Кстати, вообще у левых эсеров всё чаще случались такие перестрелки. Например, в Казани тоже весной 1919 года был организован побег из тюрьмы - тоже с перестрелкой и с жертвами с обеих сторон. Так вот Черепанов появился в Москве с очень радикальными настроениями.
М. Соколов
―
Он был противником красного террора, как я понимаю.
Я. Леонтьев
―
Конечно, и вообще не только красного террора, а самого Совнаркома, самой политики не только ЧК, но и Совнаркома как такового, потому что к этому времени он перешёл на синдикалистские позиции. Но при этом у левых эсеров были и те, кто тоже выступал за легализацию. Группа Штейнберга - в прошлый раз мы рассказывали радиослушателям, как они вели переговоры с Оргбюро ЦК РКП(б). То есть, другими словами, позиции были разные. У анархистов тоже. Тоже была часть анархистов - московских анархистов, выросших на руинах разгромленной в 1918 году Московской федерации анархистских групп. Существовал такой Союз монархистов-синдикалистов-коммунистов - такой как бы синтезированный союз.
М. Соколов
―
То есть близких к большевикам.
Я. Леонтьев
―
Да, они приняли постановление о том, что тоже остаются политическими критиками большевиков, но при этом выступают за единый революционный фронт. Вот это определение - «единый революционный фронт» - и было таким камнем преткновения. Кто признавал единый революционный фронт (естественно, на внешних фронтах Красной Армии), те старались легализоваться. Те, кто выступал с позиций «третьей революции», как начали выступать «левейшие» во главе с Черепановым и многие анархисты, особенно после расстрелов, которые произошли в Харькове, о которых мы тоже вспоминали в прошлый раз - те строили свою собственную Всероссийскую организацию анархистов подполья. Это чисто анархисты, а вместе с левыми эсерами, вместе с черепановцами - Всероссийский штаб революционных партизан, так они назывались.
М. Соколов
―
А кстати, сам Кропоткин, основатель русского анархизма - какую позицию занимал он?
Я. Леонтьев
―
Кропоткин в это время удалился от большой политики. Жил в подмосковном Дмитрове, работал над своей последней книгой, которую так и не успел закончить - «Этика». Но он встречался с активистами анархистского движения. Например, в мае 1919 года к нему приезжали лидеры Всероссийской федерации анархистской молодёжи. Кропоткин очень одобрил деятельность молодых анархистов. Всячески рекомендовал им действительно заниматься поисками собственного пути, ратовать за самоуправление - не за государство, конечно. Он критиковал государственный террор большевиков, писал обращения к Ленину - ещё в дни красного террора, и позже тоже будет писать, это известно. Даже добился встречи с Лениным в Кремле, пытался его усовестить.Кропоткин был ещё и автором известного труда по Великой французской революции. Поэтому он критиковал большевиков как раз за излишнее якобинство, за кровожадность. Но при этом сам он удалился от политики, хотя вот, повторяю, встречался и поддерживал. Иногда он писал правозащитные письма в поддержку арестованных, и к нему адресовались. Когда была разгромлена Всероссийская федерация анархистской молодёжи, в конце июня 1919 года был полностью арестован съезд, они, конечно, в первую очередь адресовались к «дедушке Кропоткину».
М. Соколов
―
Но он, в общем, такие насильственные методы не одобрял - экспроприации и так далее.
Я. Леонтьев
―
По крайней мере, в его писаниях и речах этого периода этого не прослеживается.
М. Соколов
―
Давайте теперь про Харьков. Всё-таки надо напомнить (мы коротко обсуждали), что происходило на юге. Вот Нестор Махно и его крестьянская армия. Там есть идеологи анархизма, в то время тоже участвуют в её организации. Тоже такая сила «третьего пути». Что с ней происходит в 1919 году?
Я. Леонтьев
―
Не совсем так, потому что ведь махновская армия как таковая родится в августе-сентябре 1919 года, уже после того, как Махно будет объявлен товарищем Троцким вне закона. Когда уже произойдут расстрелы его штабистов в Харькове - начальника штаба левого эсера Якова Озерова. А до этого Махно был комбригом Красной Армии, даже пытался создать дивизию - Днепровскую дивизию - и при этом проводить свою тактику «вольных Советов». Только лишь когда произошло объявление вне закона (но самому Махно удалось уйти), он действительно начал создавать свою собственную крестьянскую повстанческую армию.
М. Соколов
―
Но всё-таки кто виноват в этом конфликте - Троцкий или Махно?
Я. Леонтьев
―
Нет, Махно здесь ни при чём. Махно держал фронт вместе с 14-й армией Ворошилова. Его объявили вне закона. То есть, может быть, с точки зрения большевиков, с точки зрения режима он проявлял самовольство. Вот они решили созвать в Гуляйполе очередной съезд «вольных Советов», в которых, надо сказать, участвовали и коммунисты. Они предоставляли место в президиуме и коммунистам. Особенно левые коммунисты неплохо сотрудничали с ними - поначалу. Но в итоге, поскольку они, естественно, критиковали режим, особенно за репрессии в отношении анархистов, за закрытие левоэсеровских органов печати, анархистских органов печати, за действия ЧК, за красный террор, на своей территории они всё равно требовали выборов в Советы, свободы агитации, в этом плане они становились, мягко говоря, неудобными. Съезд в Гуляйполе был запрещён.
М. Соколов
―
Его провели или нет?
Я. Леонтьев
―
Нет. Делегаты начали избираться, и тут их начали арестовывать, задерживать.
М. Соколов
―
То есть, в принципе, это всё, этот конфликт был продуцирован руководством большевиков и лично Троцким, которые желали полной унификации и монополии большевистской партии на власть?
Я. Леонтьев
―
Конечно. К тому же, лето 1919 года - это такая серия загадочных смертей. Я не хочу очень углубляться в конспирологию. Я думаю, мы сегодня ещё, наверное, коснемся этой темы, потому что существуют разные версии по поводу взрыва в Леонтьевском. В тоже время всё-таки до сих пор вызывают некоторые вопросы обстоятельства смерти некоторых популярных полевых командиров. В частности, Николая Щорса или Анатория Железнякова - того самого, который стоял во главе отряда, который помогал большевикам распустить Учредительное собрание.В это время Анатолий Железняков был командиром бронепоезда как раз на деникинском фронте. И вот по некоторым свидетельствам его сослуживцев - в частности, такого известного в будущем советского разведчика, а потом многолетнего сидельца ГУЛАГа Улановского (того самого Улановского, у которого в Китае находился в подчинении Рихард Зорге) - Улановский, который сам в это время служил на бронепоезде, свидетельствовал, что Железняков во время боя был убит в спину. Конечно, это не документальное свидетельство. Так же и с гибелью Киквидзе, о котором мы тоже некогда говорили - бывшего начдива Железнякова.
Кстати, довольно интересно. Железняков гибнет в конце июля. Если бы он не погиб, я почему-то не сомневаюсь, что он в конце концов привёл бы свой бронепоезд в Повстанческую армию Махно. Другое дело, как бы они ужились. Он тоже был слишком харизматичный. С Махно не всегда легко уживались харизматичные фигуры. Можно вспомнить другую легендарную анархистку, которая, тоже, кстати, погибнет в сентябре 1919 года. Здесь точно всё прозрачно, потому что её приговорит к смертной казни военно-полевой суд. Я имею в виду известную атаманшу Марусю Никифорову - Марию Никифорову.
М. Соколов
―
Но её белые...
Я. Леонтьев
―
Да, конечно. Её казнили белые, потому что они со своим мужем, Витольдом Бжостеком, польским анархо-коммунистом, поехали на подпольную работу в Крым. Её-то казнили белые, но просто я к чему - когда Никифорова находилась в Гуляйполе, она постоянно ссорилась с Махно, потому что тоже была фигурой харизматичной. У батьки на самом деле был тяжёлый характер, и, конечно, он не вполне терпел конкурентов, не всегда терпел. Поэтому я и говорю, что, как мне кажется, Железняков привёл бы свой бронепоезд. Как, помните, в песне Михаила Голодного: «он шёл на Одессу, а вышел к Херсону». Но, мне кажется, в конце концов он вышел бы к Гуляйполю. А вот что было бы дальше, как бы они ужились с батькой - здесь уже второй вопрос. Но это оставим тем, кто любит историческое фэнтези, порассуждать на эту тему.
М. Соколов
―
Кстати говоря, судьба таких видных небольшевистских командиров, как Миронов и Думенко. Их уж точно застала гибель от рук большевиков. Они, в общем, заставляют задуматься, что чекисты вполне могли убирать неугодных командиров.
Я. Леонтьев
―
Да, но, понимаете, всё-таки в каждом случае всегда нужно разбираться очень конкретно и дифференцированно. Потому что как раз Филипп Миронов, которого вы только что вспомнили, между прочим, тоже начинал без партбилета Коммунистической партии. Он начинал как эсер-максималист, но потом перешёл в РКП(б). И вот Филипп Миронов был арестован как раз в это время, в 1919 году, за так называемый Саранский мятеж. Но в том-то и дело, что во время деникинского наступления в сентябре, во время апогея этого наступления Миронова освободили. Поэтому нельзя сказать, что занимались только лишь устранением. Миронов в этот момент покаялся, и его освободили. Иногда бывали и другие случаи.
М. Соколов
―
Кстати говоря, раз вы про характер Махно, тоже вспомним про мятеж Григорьева. Собственно, отмечается 100-летие этих событий. Вот два известных атамана, в общем, не ужились. Я уже сейчас не помню, лично ли Махно застрелил Григорьева, или его охрана убрала.
Я. Леонтьев
―
Адъютанты Махно. И сам Махно, конечно, стрелял. Действительно была перестрелка.
М. Соколов
―
Ну а если бы они как-то ужились, это была бы какая-то единая большая сила - с одной стороны, антибольшевистская, но и выступающая против белых?
Я. Леонтьев
―
Сомнительно. Потому что в это время Григорьев уже не представлял большой силы. Это были как раз уже остатки григорьевцев. Боюсь, что сейчас я не вполне готов рассказывать о до сих пор полной загадок и противоречий биографии Григорьева, так же, как, скажем, когда-то мы разбирали биографию Муравьёва, погибшего в похожей перестрелке, только с Варейкисом в Симбирске в июле 1918 года. Просто я хочу сказать радиослушателям, что если кто-то заинтересован в поиске действительно настоящей, научной биографии Григорьева, пусть обратятся к 3-й части нашего 2-го тома «Партия левых социалистов-революционеров» издательства «Росспэн». Один украинский исследователь, Юрий Кравец, предоставил блестящую справку, действительно выверенную. На сегодняшний день это, наверное, наиболее научная биография атамана Григорьева.
М. Соколов
―
Ну и теперь уже, собственно, к этим арестам и репрессиям против махновцев. Как происходили эти события? Поскольку они в определённом смысле закладывают основу для версии о том, что события потом в Москве, взрыв в Леонтьевском переулке - это месть Махно большевикам.
Я. Леонтьев
―
Но только не Махно лично. Его окружение, конечно, участвовало в этом. Я уже упомянул фамилию Бжостека, мужа Марии Никифоровой, тоже казнённого белогвардейцами вместе с ней. Он считается основателем - по крайней мере, инициатором - вот этой Всероссийской организации анархистов подполья. К 1 мая 1919 года по его инициативе в Харькове была выпущена такая листовка от его имени.Хотя на самом деле, как показывают новейшие исследования, первые группы анархистов подполья начали действовать ещё раньше. Например, в Москве они начали проявлять себя ещё с ноября 1918: уже совершили несколько экспроприаций - например, Центртекстиля, уже были задержания. Кстати, там тоже один из руководителей самой начальной группы анархистов подполья Бозенко были близким другом Железнякова. Они потом вместе работали в одесском подполье - антифранцузском, антиантантовском. То есть какие-то предпосылки были и раньше. Но, по крайней мере, та организация, генезис которой прослеживается дальше, ведёт начало от Витольда Бжостека и другого активиста - Казимира Ковалевича.
Это московский железнодорожник. То есть по происхождению он был крестьянином Минской губернии, белорусом или поляком - это надо будет уточнять. По крайней мере, белорусским поляком. Соответственно, он был популярной фигурой среди московских анархистов. Он был членом железнодорожного ревкома, активным участником октябрьских событий 1917 года. Сотрудничал с Красной гвардией, был популярным, обладал хорошим литературным даром, был автором многих статей в газете «Анархия», в других органах - по-моему, «Думы железнодорожника», был такой орган.
Не так давно один петербургский коллега, Александр Ермаков, выпустил очень неплохой сборник. Кстати, впервые. Если говорить о том, что к этому юбилею, к взрыву в Леонтьевском переулке, вышло действительно дельного, а не фейкового, о чём я тоже обязательно хочу сегодня сказать - фейки тоже продолжаются. Так вот вышла книжка «Святые огоньки революции» - Александр Ермаков выпустил сборник статей Казимира Ковалевича. В магазине «Фаланстер» ещё до сих пор можно приобрести эту книгу.
Ковалевич тоже приехал к Махно. Многие съезжались под крыло Махно - и левые эсеры, и анархисты. И как раз активные участники дальнейшей Всероссийской организации анархистов подполья были выходцами из махновской контрразведки - в том числе Пётр Соболев. Ковалевич тоже успел побывать в Гуляйполе. Яков Глагзон, тульский анархист, который тоже успел побывать у Махно и в дальнейшем стал активным боевиком. Они действительно сотрудничали с Махно, они действительно мстили за расстрел своих соратников, своих командиров, представителей штаба Махно.
М. Соколов
―
Это 17 июня 1919 года в Харькове большевики расстреляли семерых крупных деятелей махновской армии, в том числе начштаба, левого эсера Озерова.
Я. Леонтьев
―
Да, совершенно верно, имеется в виду это.
М. Соколов
―
По приказу Троцкого, видимо.
Я. Леонтьев
―
Да-да, и Ворошилова. И они мстили за это. Они выпустили листовку «Правда о махновщине» - уже здесь, в Москве. Они развернули несколько нелегальных типографий, у них появились деньги за счёт очень дерзких экспроприаций, совершённых в ряде мест.
М. Соколов
―
То есть грабежей, скажем грубо.
Я. Леонтьев
―
Ну, вы знаете, грабежи - это когда идёт на личное обогащение. Наверное, это можно назвать и так, но вы сейчас поменялись на язык чекистов того времени. Или царских жандармов, если угодно. А если пользоваться языком революционеров, то экспроприацией всё-таки называется вооружённое нападение для захвата денег, но не для личного обогащения.
М. Соколов
―
Они ограбили или, хорошо, экспроприировали Народный Банк - 2 отделения, патронный завод в Туле. И это всё было на подготовку борьбы с большевиками?
Я. Леонтьев
―
Да, причём пролилась кровь. Они тогда уже перешли определённую границу. Например, в Туле во время нападения на перевозчиков денег патронного завода. То есть был совершён такой экс на людей, которые перевозят деньги.
М. Соколов
―
Нападение на инкасаторов.
Я. Леонтьев
―
Да, на современном языке можно назвать инкассаторами. И там были погибшие. Был убит охранник-красноармеец.
М. Соколов
―
Получается, что всё-таки от Махно выдвинулась некая такая боевая группа анархистов, которые собирались отомстить большевикам.
Я. Леонтьев
―
Да. Но только вот всё-таки продолжает оставаться вопросом, насколько за этим стоял сам Махно. По моим наблюдениям, всё-таки не стоял. Потому что у Махно в это время произошёл довольно резкий конфликт с Марией Никифоровой. Естественно, муж и жена - одна сатана. Муж стоял на стороне своей жены, и они вместе создали эту общую группу вместе с теми анархистами, которые уехали от Махно. Заметьте, не остались с Махно, а уехали.Но замысел был ещё более грандиозный - организовать теракты не только против большевиков, но и против лидеров Белого движения. Вот почему путь самой Никифоровой и Бжостека с частью денег лежал как раз в белый тыл. Сначала был замысел взорвать Всеукраинскую ЧК в Харькове - как непосредственно месть за расстрел 17 июня. Но затем, подумав и немножко остыв, решили всё-таки нанести удар в центре, в главный удар. В чёрном списке анархистов подполья номером 1 стоял Феликс Дзержинский. Первым. Ленин там значился, кажется, на 4-м месте.
М. Соколов
―
А почему? Они всё-таки считали главным злом чекистов?
Я. Леонтьев
―
Конечно! По крайней мере, непосредственную угрозу им создавали чекисты. Хотя Ленин тоже намечался одной из первых жертв.
М. Соколов
―
И как они собирались действовать? Это уже, как я понимаю, осень 1919 года.
Я. Леонтьев
―
Действия порой выглядели спонтанно. Вот если перейти к самому грандиозному акту, как раз к 25 сентября 1919 года, решение было принято абсолютно спонтанно, в тот же день. Черепановым, Ковалевичем и Соболевым, даже без проведения общего собрания, днём принимается решение. Правда, к этому времени у них уже готовы бомбы. То есть они готовятся исподволь.
М. Соколов
―
У них уже была база, какие-то конспиративные квартиры, дача за городом.
Я. Леонтьев
―
И не одна. Были типографии, были лаборатории, где изготовлялись бомбы. Естественно, всегда в этих случаях было паспортное бюро, где изготовляются фальшивые документы. То есть всё это было заранее подготовлено. И вот, вычитав в газете (эта публикация была растиражирована в «Известиях») о том, что намечено собрание агитаторов, большевистского актива... Это объявление публиковалось от имени Московского комитета.Кстати, там, в этом объявлении, прилагался целый список лиц, которые были обязаны посетить, прийти на это собрание. В частности, Инесса Арманд, Александра Коллонтай, Бухарин (главред «Правды»), Стеклов (главред «Известий»), Емельян Ярославский, Михаил Покровский - известный историк и тоже известный пропагандист. Именно пропагандисты. И ещё целая куча рядовых - десятки рядовых агитаторов из московских районов. Простые рабочие, работницы были тоже приглашены на это собрание.
М. Соколов
―
Ленин не собирался?
Я. Леонтьев
―
Вы знаете, не очень понятно.
М. Соколов
―
Он же в этот день ещё где-то выступал.
Я. Леонтьев
―
Он выступал, да. На собрании должен был обсуждаться вопрос о партшколах. Правда, Бухарин, выступавший там докладчиком, ещё делал извещение о раскрытии заговора белогвардейского Национального центра. Как раз накануне 25 сентября произошли массовые расстрелы - свыше 50 человек членов Национального центра: профессор Щепкин и другие. В основном кадеты - правые кадеты, действительно сотрудничавшие с белым подпольем. И поначалу об этом и думали. Тот же Бухарин в первой же своей статье списывал это на кадетов. Думал, что это, конечно, месть за вот эти расстрелы.А вот некоторые современные авторы, занимающиеся конспирологией... Есть такой автор Владимир Воронов, автор «Совершенно секретно», немножко ваш коллега по другой радиостанции - по «Радио Свобода». Вот он пишет просто какой-то конспирологический бред - причём уже не первый раз. Просто человек, который абсолютно не разбирается ни в анархистском движении, ни в левоэсеровском, ни в большевистском, собственно, но всё сводит к конспирологии: что всё затеяла «кровавая гэбня», чекисты. Что они организовали 6-е июля, про пули Каплан - заказ от Свердлова. Просто абсолютное непонимание.
М. Соколов
―
А здесь тоже заказ от Свердлова?
Я. Леонтьев
―
Здесь, получается, заказ от Свердлова с того света, потому что не то чекисты убрали Загорского как бывшего ставленника Свердлова. Они действительно когда-то вместе учились в нижегородской гимназии. Партийная кличка Владимира Загорского - «Денис», а настоящая его фамилия - Лубоцкий. Действительно, может быть, Свердлов в качестве председателя ВЦИК протежировал его. Загорский до этого был первым секретарём полпредства в Германии, в Берлине. Как раз после событий 6 июля его вызвали в Москву, с конца июля 1918 года он занимал пост первого секретаря Московского комитета. Но я не знаю. Правда, в одной полемике следователь, который занимался Екатеринбургом, а потом занимался и Каплан - кажется, Соловьёв, не помните?
М. Соколов
―
Да-да, Соловьёв.
Я. Леонтьев
―
Полный тёзка. Для тех, кто не в теме - не телеведущий, естественно. Следователь прокуратуры. Вот он просто говорил в одном из интервью, что просто настолько существует непонимание, какая «группировка Свердлова», в какой истории КПСС, в какой истории ВКП(б) когда-либо существовала «группировка Свердлова». Ну не было вообще никогда такой группы как таковой. Свердлов и так обладал максимальной властью. Он и так был первым лицом. Вообще-то всё-таки председатель ВЦИК был выше, чем председатель Совнаркома. В партии ещё не было какого-то поста генерального секретаря и так далее. В руках Свердлова и так была сконцентрирована максимальная власть - куда больше-то?
М. Соколов
―
Ну да, приказал расстрелять Каплан - тут её и расстреляли, прямо во дворе в Кремле. Без всякого суда и следствия.
Я. Леонтьев
―
Вот именно. Да, но вот находятся авторы, которые до сих пор занимаются фейками. Несмотря на то, что к вам в студию приходят уважаемые профессора. Константин Николаевич Морозов, который посмотрел все тома процесса правых эсеров и который не сомневается, что Каплан участвовала в покушении и, скорее всего, стреляла именно она. Ваш покорный слуга проработал в Архиве ФСБ все 18 томов, связанных с деятельностью комиссии Стучки-Кингисеппа по раскрытию обстоятельств так называемого левоэсеровского мятежа.А Воронов утверждает, что, опять же, организовали чекисты, что Блюмкин в этот момент уже работал на Дзержинского и так далее. Ну, обыденная галиматья, которой в этих случаях пользуются такие публицисты, которые и близко не подходили к этим архивам. Ну, ребята, работайте с документами! Всё опубликовано. Ещё раз говорю для радиослушателей, для тех, кто забыл или не в теме: мы опубликовали целиком левоэсеровский архив. Почти уже целиком. По крайней мере, за этот период - за 1918 и большую часть 1919 года - уже опубликован.
М. Соколов
―
Ну а что всё-таки на самом деле происходит с этим взрывом? Вот вы сказали, это было спонтанное решение группы лиц. Как они действуют?
Я. Леонтьев
―
Между прочим, возвращаясь, опять же, к нашим публикациям. О роли Черепанова мы тоже говорим в этих уже вышедших томах. И о роли его соратников, Крушинского, который тоже активно сотрудничал с анархистами подполья. Мы публикуем его интереснейшие показания (тоже из архивов ФСБ), где есть любопытные детали и тоже вскрываются связи с махновским движением. Вот это обстоятельство - что Черепанов в этот момент был членом ЦK левых эсеров.Нет, я оговорился, когда сказал, что он бывший член. Как раз именно в силу его особенно радикального накала 20 сентября левые эсеры постановили распустить Московскую организацию левых эсеров, которую в это время возглавлял Донат Черепанов. Он сам ещё не был отстранён от партийной работы. Это произойдёт позже, в середине октября, когда уже появится отпечатанное извещение от имени Всероссийского штаба революционных партизан, что они ответственны за взрыв в Леонтьевском переулке.
М. Соколов
―
И что, собственно, происходит 25 сентября? В 6 частов вечера собираются вот эти агитаторы. И что они делают?
Я. Леонтьев
―
В 3 часа Черепанов, Соболев и Ковалевич неожиданно приходят к этому решению о том, что нужно нанести удар. Возможно, у них был неверный информатор, который информировал их, что Ленин там всё-таки появится. Они преувеличивали значение этого собрания, которое должно было всё-таки рассматривать главный вопрос о партшколах. Воронов пишет: откуда там взялись Арманд и Коллонтай? Что, дескать, это якобы была какая-то приманка, заманиловка. Но простите, господин Воронов, возьмите «Известия ВЦИК» и посмотрите. Их фамилии как раз есть в списке тех лиц, которые приглашались в обязательном порядке именно на это заседание к товарищу Загорскому. Загорский не председательствовал на этом собрании, поэтому тоже ничего удивительного, что он сам опоздал и появился уже ближе к заключительной его части. На этом собрании председательствовал Мясников. Ну и так далее.Черепанов, прекрасно зная все входы и выходы в этом помещении. Леонтьевский переулок, дом 18 - это никак не связано с моей фамилией, случайное совпадение, так же, как ваша фамилия, уважаемый Михаил, с лидером эсеров-максималистов. Мы тоже это, помните, когда-то вспоминали. Ну, бывают иногда такие совпадения. Тем не менее, поэтому я обязан разобраться досконально, считаю себя обязанным разбираться с Леонтьевским переулком. И самому неоднократно приходилось прохаживаться вокруг и около. Внуть не попадал - там сейчас находится посольство Украины. Сейчас вообще трудно даже близко подойти - там стоят металлические ограждения.
М. Соколов
―
И что, они туда притащили 1,5-пудовую бомбу. Это 24 килограмма.
Я. Леонтьев
―
Да, в коробке из-под торта. Нормально притащили. Проходили через садик, прошли с другой стороны - через Большой Гнездиковский переулок. Вот они прошли и бросили бомбу. Кстати, этот момент показан в фильме «О друзьях-товарищах», где Загорского играет Валерий Золотухин.
М. Соколов
―
И каков был, собственно, эффект этого взрыва? Сколько людей пострадало, сколько погибло?
Я. Леонтьев
―
Погибло 12 человек. По какому-то злому капризу истории или иронии истории, как хотите, ровно столько же, сколько было расстреляно 6 июля во главе с Александровичем. Вот нарочно не придумаешь. Там погиб один из крупных лидеров левых эсеров, здесь погиб первый секретарь Московского комитета. Было и много раненых. Когда, опять же, нам сегодня пытаются внушить, что это были какие-то рядовые большевики - ну полноте! Там был ранен Бухарин, был ранен Стеклов, был ранен Покровский. А где были гарантии, что их именно ранят, а не убьют? Поэтому тут тоже начинается какой-то конспирологический бред.
М. Соколов
―
Ярославский и Мясников тоже были ранены.
Я. Леонтьев
―
Совершенно верно. Тоже фигуры далеко не последние среди большевистских идеологов. Это вообще, так сказать, был весь главный кремлёвский агитпроп, на тот момент главные пропагандисты Кремля. Анархисты потом сами взяли на себя ответственность. Но это произойдёт немножко позже, в середине октября. А поначалу были уверены, что это месть за расстрел Национального центра. И Троцкий во время похорон говорил об этом в своей траурной речи.
М. Соколов
―
А они обещали какие-то новые террористические акции? Я имею в виду анархистов подполья.
Я. Леонтьев
―
Обещать они не обещали - публично. Но, естественно, они об этом думали. То есть публично они не объявляли, что будут устраивать, но, конечно...
М. Соколов
―
Чуть ли не взрыв Кремля готовили.
Я. Леонтьев
―
Хотели такие, так сказать, «подарочки» в виде взрывов и «красных петухов» преподнести к 7 ноября.
М. Соколов
―
Чуть ли не через водосточные трубы пытались проникнуть в Кремль, через канализацию, видимо - не знаю что. Есть даже версия, что заложили какую-то одну из бомб, но не заю, так ли это.
Я. Леонтьев
―
Был даже чуть ли не замысел захвата аэродрома в Тушино и возможной бомбардировки Кремля. Замыслы были разные.
М. Соколов
―
Но чекисты не теряли времени. Как шла охота на анархистов?
Я. Леонтьев
―
Охота шла вовсю. Во-первых, после того, как они сами взяли на себя ответственность, здесь и так без дураков всё стало ясно. Но пронюхали уже раньше, ещё в начале октября. Одна активистка проговорилась, споря с рабочими на вокзале. То есть по следу они уже ушли. Хотя при этом прорабатывались и белогвардейские следы тоже, белогвардейского подполья. То есть работали по нескольким версиям. Конечно, начинаются массовые аресты, особенно после того, как появилось извещение от имени самих анархистов подполья. Аресты действительно были массовые. Под них подпал и такой легально живший лидер анархистов, как Лев Чёрный, который, например, был брошен в концлагерь до конца Гражданской войны.
М. Соколов
―
Его потом расстреляли, по-моему.
Я. Леонтьев
―
Позже, в 1921 году. Это как раз была последняя попытка тоже создания группы анархистов подполья. Это к вопросу о том, были или не были анархисты подполья. Да конечно же были! Когда нам опять говорится, почему, дескать, они взрывали в Москве - где Махно и где Москва? Да вот именно потому что хотели нанести удары именно в центре. Махно в это время вообще занимался немножко другими делами. Он в это время как раз бился и выходил из окружения в Киевской губернии. Под Уманью как раз шло одно из самых его кровопролитных сражений со слащёвцами. Именно в эти самые дни - вот такое случайное совпадение: 25-26 сентября, прямо в эти дни. Поэтому, конечно, Махно непосредственно не мог руководить оттуда взрывом. Это абсолютная правда. Но, конечно, это была месть, и они сами вообще-то об этом писали.Действительно, зачистки были очень широкие. Допустим, был арестован поэт Вадим Шершеневич, друг Есенина. Он был одним из деятелей Всероссийской ассоциации анархистской молодёжи, привлёк Есенина к сотрудничеству в этом журнале «Жизнь и творчество русской молодёжи» Анархистского Комсомола, Анархомола.
Более того, Воронов утверждает, что в это время в Москве не было анархистов, что, дескать, анархисты в это время все были разгромлены или, по крайней мере, везде была насажена агентура. Да нет, конечно. Вот это и есть незнание фактического материала. В Москве как раз летом 1919 года, к началу лета сложилась вот эта очень мощная новая волна анархистского движения - прежде всего в лице анархистской молодёжи. Почему как раз некоторые лидеры анархистской молодёжи - тот же Марков - стали активными деятелями анархистов подполья? Именно ввиду этого разгрома их съезда.
М. Соколов
―
А всё-таки, значит, получилось так, что и Ковалевич, и Соболев попали в засаду, и потом чекисты наконец нашли эту дачу в Красково, и там был просто настоящий бой.
Я. Леонтьев
―
И там был бой, и в Москве. Правда, Ковалевич раньше попал в засаду. Ещё раз повторю: убирали не только анархистов. Щупальца раскинулись достаточно широко. Например, максималистов тоже иногда брали с перестрелками. Напомню для радиослушателей: эсеры-максималисты соучаствовали анархистам подполья в экспроприациях. В частности, как раз тульским эксам. Максималисты вместе с Яковом Глагзоном, очень активным деятелем, и Фёдором Николаевым, левым эсером-черепановцем, который также принимал участие во взрыве в Леонтьевском. Они перед этим ездили в Тулу, устраивали там эти эксы. Это действительно были настоящие боевики, прошедшие в том числе и школу Махно, уже побывавшие в махновском движении.
М. Соколов
―
А кто всё-таки взорвал вот эту дачу в Красково? Сами анархисты, оборонявшиеся, или какой-то случайный взрыв?
Я. Леонтьев
―
На самом деле это, конечно, загадка до сих пор. Я не исключаю, что действительно ввиду отчаянного положения это, конечно, мог быть самоподрыв. Впрочем, конечно, поскольку в таких случаях применялись и ручные гранаты, во время ожесточенной перестрелки могло и сдетонировать. И так, и так могло быть. Вы знаете, Михаил, на все вопросы мы сейчас всё-таки не сможем ответить. И вот почему. Когда мы, продолжая работу над томами о левых эсерах, сделали очередной запрос в Центральный архив ФСБ, чтобы наконец познакомиться в полном формате, как удалось познакомиться с процессами над эсерами 1922 года и над левыми эсерами в 1918 году, мы хотели получить доступ к материалам по анархистам подполья, этим томам по Леонтьевскому переулку.
М. Соколов
―
Но не получили.
Я. Леонтьев
―
Не получили на том основании, что они не реабилитированы.
М. Соколов
―
Ну, это опять их очередная демагогия. По крайней мере, мы знаем приговор - 8 человек расстреляли. А вот сам Черепанов, который был одной из ключевых фигур - какова была его судьба?
Я. Леонтьев
―
Да, я сейчас доскажу. Просто нас слушают не только непосвящённые радиослушатели, но и профессионалы тоже. Можно всё-таки маленький источниковедческий штрих? Дело в том, что хотя пока временно отказано, я всё-таки надеюсь, что рано или поздно... Ну невозможно не получить доступ к материалам 1919 года! Я думаю, что мы будем пробивать и пробьём эту дорогу. Может быть, и с вашей помощью тоже. Может быть, вместе попробуем это осуществить.Но в том-то и дело, что так устроены архивы, что в других архивах всё равно нет-нет да и всплывают концы. Понимаете, например, часть показаний по анархистам подполья всплыла в ГАРФе, Госархиве Российской Федерации, в материалах суда над эсерами-максималистами в мае 1920 года в Верховном революционном трибунале. Там есть копийные материалы. Там есть и материалы и о Соболеве, и о Ковалевиче, Глагзоне. Точно так же в некоторых других следственных делах тоже есть дублирующие материалы. В Туле мы нашли очень интересный пласт документов. Поэтому на самом деле многие документы ещё будут вводиться в научный оборот. Они сделают нам картину более ясной.
Что касается Черепанова, по Черепанову я нашёл прекрасные новые документы. Они частично уже введены в научный оборот. Тоже в Архиве ФСБ, но петербургского. Мне предоставили дела как раз по активистам петроградской организации, которые устраивали забастовки на Путиловском заводе, тоже имели там боевую организацию. Потом часть выживших в перестрелке с чекистами людей как раз перебралась в Москву. И по самому Черепанову, по его окружению там действительно оказался очень интересный материал. Но судьба его тоже непонятна и неизвестна. Мне пришёл официальный ответ из Архива ФСБ, что они не располагают сведениями о его конце.
М. Соколов
―
Он не был расстрелян?
Я. Леонтьев
―
Да, он не был расстрелян. В «Красной книге ВЧК» было примечание, что он будто бы был сослан в Сибирь.
М. Соколов
―
Та часть, где он говорил: «Я сожалею, при аресте меня схватили сзади, я не успел пристрелить ваших агентов». Это про чекистов.
Я. Леонтьев
―
Другие авторы, которые пытались с этим разбираться (ещё Марк Алданов в своё время) считали, что он просто был задушен вместе со своей подругой, Тамарой Гаспарян - она же Тамара Азарянц, тоже очень активная участница движения. Настоящая фамилия всё-таки Гаспарян, а не Азарянц, как иногда тоже пишут. Они просто были задушены в тюремных камерах здесь, в Москве, во внутренней тюрьме ВЧК. Но с этим ещё действительно надо разбираться. Здесь действительно остаются загадки, хотя часть загадок мы уже всё-таки сняли. Не могу сказать, что приблизились к решению всех вопросов, но двигаемся, и я считаю, что находимся на правильном пути движения.Пожалуй, последнее относительно Черепанова - в этой публикации на «Свободе», о которой мы говорили, есть ссылка на якобы загадочную фразу в биографической хронике Владимира Ильича Ленина о том, что уже 25 сентября он знакомился с показаниями Черепанова. И что якобы на этом основании были заранее сфальсифицированы... Что якобы всё было сфальсифицировано. Нет, конечно. Это просто опять же невнимательное чтение биохроники Ленина.
М. Соколов
―
Черепанова арестовали 18 февраля 1920 года.
Я. Леонтьев
―
Совершенно верно. Но там, в этой хронике, загадочная фраза. Там написано не «25 сентября», а «после 25 сентября». Просто некая абстракция. По-видимому, всё-таки составители биохроники Ленина... А я же тоже работаю в архиве, в Центре документальных публикаций, который продолжает Институт марксизма-ленинизма и при нём Центральный партийный архив (сейчас это, как вы знаете, называется РГАСПИ - Российский государственный архив социально-политической истории). И теперь меня действительно заинтересовало это обстоятельство: почему составители хроники так опростоволосились. Мне хочется проверить.Но всё-таки для внимательных слушателей и читателей там стоит не «25 сентября», а «после 25 сентября». Может быть, он знакомился с этими показаниями уже в начале следующего года, когда, собственно говоря, и арестовали Черепанова. Но допуск к самим этим показаниям мы всё-таки до сих пор не имеем, а хотелось бы и с ними тоже поработать и в оригинале, а не только в «Красной книге ВЧК».
М. Соколов
―
Спасибо! Я благодарю нашего гостя - профессора, доктора исторических наук Ярослава Леонтьева. Должен сказать, что я согласен со многими выводами. Ещё просто коротко скажу, что согласен и с Александром Шубиным, тоже доктором исторических наук, который в своей недавней публикации подчеркнул, что, конечно, это событие - взрыв в Леонтьевском переулке - безусловно принесло негативный эффект, радикализовав и большевиков, спровоцировав волну террора. Всего вам доброго, до свидания! Вёл передачу Михаил Соколов.