Альтернатива комсомолу - Ярослав Леонтьев - Цена Революции - 2018-12-16
М. Соколов
―
Добрый вечер! В эфире программа «Цена революции», ведёт её Михаил Соколов. Сегодня у нас в гостях в прямом эфире профессор, доктор исторических наук Ярослав Леонтьев. И в центре внимания у нас тема молодёжи после революции. Так сказать, альтернативы комсомолу. Я думаю, что тема любопытная, поскольку в этом году отметили 100-летие Ленинского коммунистического союза молодёжи, который был создан в 1918 году, и многие по этой организации даже ностальгируют. Я напомню: у нас для смс-сообщений телефон +7-985-970-45-45 и твиттер-аккаунт vyzvon, так что можно задавать вопросы Ярославу Леонтьеву. Добрый вечер!
Я. Леонтьев
―
Добрый вечер, дорогие радиослушатели!
М. Соколов
―
Давайте начнем немножко с такой экспозиции. До 1918 года было что-то такое детское, молодёжное в прекрасной императорской России? Или всё возникло, когда началась такая разморозочка?
Я. Леонтьев
―
Всегда что-то есть. Например, ещё в 1909 году Столыпин вместе со своим малолетним сыном Аркадием вступил в Петербургское отделение молодежной организации «Союз русского сокольства». «Сокол» вообще была довольно известная организация.
М. Соколов
―
Но напомнить не вредно.
Я. Леонтьев
―
Не вредно. Она и в эмиграции потом себя, конечно же, проявляла. Существовал такой международный «Союз славянского сокольства», который был ещё в конце XIX века в Чехии (тогда в Австро-Венгерской империи, конечно) создан чешским доктором философии и эстетики Мирославом Тыршем. Он выступал с такими панславистскими, наверное, можно сказать, идеями в идеологическом плане. Ну а в плане просто развития акцент делался, например, на физическом развитии, на физкультуре.
М. Соколов
―
Такая гимнастика. Сокольская гимнастика.
Я. Леонтьев
―
Да.
М. Соколов
―
Ну а вот ещё скауты — тоже же была мода в начале ХХ века, и Россию она тоже захватила, насколько я понимаю.
Я. Леонтьев
―
Совершенно верно. И тут даже лично государь император, последний государь Николай Александрович, покровительствовал до некоторой степени. В 1908 году он ознакомился с книгой британского полковника Роберта Баден-Пауэлла «Юный скаут». Баден-Пауэлл — как раз очень известная фигура в мировом скаутизме. И под впечатлением от прочтения этой книги он принял решение инициировать скаутское движение в России.Оно действительно активно развивалось повсеместно. Оно просуществовало какое-то время и после революции. Потом там был раскол, потому что, конечно, немалая часть скаутов участвовала в Белых движениях, самых разнообразных, либо занимала такую нишу оппозиции по отношению к прокоммунистическим молодежным организациям. Но некоторые организации красных скаутов трансформировались в первые пионерские отряды, между прочим. Был такой очень известный скаут-мастер и одновременно скульптор Иннокентий Жуков. Вот он, например, активно продвигал.
М. Соколов
―
Был такой Пантюхов — тоже один из организаторов этого движения, потом в эмиграции тоже очень активно работал.
Я. Леонтьев
―
Да, конечно, тоже офицер, только русской императорской армии.
М. Соколов
―
А вот насчёт подпольных партий, скажем: у них были молодежные организации или, поскольку люди молодые, они и так составляли костяк этих партий, и они не нуждались?
Я. Леонтьев
―
Понимаете, получается такая любопытная картина, что этот вопрос на заре XX века несколько раз ставился. В РСДРП, допустим, принималось решение о создании такой Всероссийской юношеской социал-демократической организации. Например, Всероссийская социал-демократическая организация учащихся средних школ. Особенно во время первой русской революции, когда шла активная самоорганизация учащихся, в том числе, вот такие инициативы были. Но, в принципе, поскольку костяк только что возникших партий — и РСДРП, и ПСР, эсеров и других каких-то организаций — в общем-то, действительно преимущественно составляла сама по себе молодёжь, какой-то разветвлённой организации и структуры, в общем-то, и не было создано.
М. Соколов
―
Я, кстати, вспомнил знаете кого — Илью Эренбурга. Он ведь работал таким агитатором, бросив учебу, вместе с Бухариным и ещё некоторыми молодыми социалистами, скажем так, большевистского толка в Москве. И это всё началось как раз с гимназических организаций.
Я. Леонтьев
―
Конечно, можно хоть Эренбурга, хоть Осипа Мандельштама, который, наоборот, относился к эсеровским организациям вместе со своим другом Борисом Синани. Сколько угодно людей начало свою революционную деятельность, биографию именно когда они были гимназистами, реалистами, семинаристами и так далее. Понимаете, такая интересная, парадоксальная ситуация уже сложилась позднее, когда это поколение выросло — уже в 1917 году, я имею в виду. Им было уже за 30 и далее. Вот тут как раз и возникла задача оформления смены, что называется, нового поколения. И действительно, при всех всероссийских партиях как раз начали возникать свои молодежные структуры.
М. Соколов
―
Но это уже революция, 1917 год?
Я. Леонтьев
―
Да, непосредственно.
М. Соколов
―
Ну и что, собственно, происходит? Тут нам, кстати, уже сразу вопрос пришел: «А были ли у кадетов и октябристов молодежные организации?». Ну, это довольно возрастные, кстати, партии были.
Я. Леонтьев
―
Да. Кадеты тоже работали в студенческой среде. Вообще, мы не сказали, что до революции ещё существовали различные отдельные студенческие организации при партиях. Конечно, их можно тоже квалифицировать как молодежные организации. В Партии народной свободы тоже были свои студенческие организации. Например, в Москве лидером оной являлся сын Владимира Ивановича Вернадского, тогда студент, естественно, и молодой кадет Георгий Вернадский, будущий известный историк.Кстати, я забыл ещё упомянуть тоже известную инициативу. Она пока как-то в меньшей степени изучена. Это история так называемых потешных. То, что сейчас мы называем историческими реконструкторами.
М. Соколов
―
Тогда тоже были такие?
Я. Леонтьев
―
Были, в том-то и дело! И вообще эту традицию можно вести, если угодно, от Петра I, от его потешных преображенцев и семёновцев. Вот в начале XX века состоялась такая реинкарнация этих потешных. Да, довольно во многих городах возникли такие инициативы. Вот накануне Первой мировой войны было такое патриотическое...
М. Соколов
―
Мне кажется, Бородинское сражение — там была какая-то реконструкция к юбилею. Что-то такое делалось.
Я. Леонтьев
―
Ну, самая первая реконструкция — это тогда уж, опять же, Пётр I по отношению к Полтавской битве сделал спустя 10 лет. Да, делались реконструкции. Или просто, опять же, начальная военная подготовка. Это были вот такие потешные.
М. Соколов
―
Хорошо, боевой 1917 год. Что происходит с молодежным движением? Вот все эти инициативы — что было действительно заметно? Скажем, вот какой-то Социалистический союз рабочей молодёжи, я тут вычитал, появился в Петрограде.
Я. Леонтьев
―
Скорее, это по сетевому принципу. Вот сейчас у меня в руках протоколы 1-го съезда РКСМ, как раз упомянутого.
М. Соколов
―
Это уже у нас 29 октября 1918 года.
Я. Леонтьев
―
Да. Но если мы откроем список делегатов, мы как раз увидим, что подавляющее большинство из них — хотя и не все, некоторые принадлежали и к другим организациям — очень многие как раз именно так и именовались. Вот я прямо по списку иду: Астраханский Союз рабочей молодёжи, Витебский Союз рабочей молодёжи, Юггерт-Ферейн (они ещё тут были Молодёжный Бунд), Владимирский Союз рабочей молодёжи (кстати, одним из делегатов был поэт Безыменский, небезызвестный потом в советское время), Воронежский Союз социалистической рабочей молодёжи, Ивано-Вознесенский Союз рабочей молодёжи и далее по списку.То есть этих союзов рабочей молодёжи было много и в Москве, и в Петрограде, и в ряде других городов. И довольно нередко они назывались, как мы видим здесь, в протоколах съезда, ещё с добавлением «3-й Интернационал». И как раз это добавление...
М. Соколов
―
То есть это те, кто за большевиков.
Я. Леонтьев
―
Да. Именно отсыл: те, кто за большевиков или хотя бы за левых эсеров, которые тоже поддерживали лозунг 3-го Интернационала.
М. Соколов
―
То есть лозунг был, а Интернационала ещё не было?
Я. Леонтьев
―
Интернационала самого ещё не было. Тогда, когда создавался РКСМ, конечно, ещё нет. Как известно, учредительный съезд Коминтерна прошёл уже в марте 1919 года. Скоро тоже будет отмечаться 100-летие. Так вот, возвращаясь к вашему вопросу: то есть не Союз рабочей молодёжи, а союзы, которые возникли вот по такому сетевому принципу. Естественно, они там друг с другом начинали договариваться, начинали координироваться. Причём некоторые из них попадали под влияние большевиков, а были и такие, которые были под влиянием меньшевиков. Были, соответственно, союзы эсеровской молодёжи, социал-революционный молодёжи.
М. Соколов
―
Это тоже в 1918 году возникло?
Я. Леонтьев
―
Да, вот я специально для вас, Михаил...
М. Соколов
―
И для слушателей.
Я. Леонтьев
―
И для слушателей, и для уважаемого ведущего — я принёс и даже вам вручу устав Олонецкого народнического клуба молодёжи. Это начало 1918 года.
М. Соколов
―
Это Карелия.
Я. Леонтьев
―
Да, это Петрозаводск. Тут расписаны задачи клуба.
М. Соколов
―
Какие задачи?
Я. Леонтьев
―
Задачи. «Клуб ставит своей целью дать подрастающему юношескому поколению возможность непрестанного общения с другими, научить развивать свои социальные чувства, ума, трудиться, делать крашу свою и чужую жизнь, находить свое счастье и счастье окружающих в общем благосостоянии и бесконечном росте своей и чужой личности». В общем, достаточно такая.
М. Соколов
―
Ну, большевизмом здесь и правда не пахнет.
Я. Леонтьев
―
Так мы же говорим в данном случае о клубе народнической молодёжи. Петрозаводск тогда находился под большим влиянием левых эсеров, Олонецкая губерния. Это была их инициатива при губернском исполнительном комитете. Да, видите, тут самые такие общие вещи, которые для любого молодёжного возраста, для любой эпохи. Пожалуйста: физическое развитие под руководством специалистов. Организуются крокет, тир, рюшечное поле, лаун-теннис, футбол, огородные и полевые работы. Интересен девиз клуба, который сейчас активно используется футбольными фанатами - «Все за одного, один за всех». Как раз известный мушкетерский лозунг.
М. Соколов
―
То есть, идёт из того времени?
Я. Леонтьев
―
Да, он повторялся. Это зачастую встречалась.
М. Соколов
―
А я тут встретил знаете что: не коммунистическая, а христианская молодежь, оказывается, тоже самоорганизовывалась. Какие-то у них были свои организации. И я даже натолкнулся, знаете, на такое слово — видимо, уже более позднего времени — христомол. Типа, конкуренты комсомола.
Я. Леонтьев
―
Я думаю, мы чуть позже поговорим ещё и об анархомоле. Я тоже такой термин употребляю. Но если говорить о христианском молодежном движении, то речь идет о Российском христианском обществе молодых людей «Маяк». Это самая первая организация, которая была зарегистрирована в 1905 году в качестве отделения Международного союза молодых христиан. Дальше тоже были вариации разных названий. Наверное, не будем сейчас углубляться во всякие богословские парадигмы, но всё-таки здесь, наверное, с точки зрения какого-то современного православного богословия как раз такой какой-то экуменизм присутствовал. Потому что здесь общехристианский союз молодых людей. Здесь не указывалось, что сугубо православная молодежь, допустим. Но в тоже время это начинание уже в дальнейшем одобрял, например, первый патриарх Тихон.
М. Соколов
―
То есть, в принципе, был у нас такой молодёжный плюрализм в 1917 году, как мы видим? И мог бы сохранится, если бы не всякие большевистские безобразия. Скажите, а вот всё-таки с комсомолом, там ключевые фигуры — кто выступает в качестве лидеров этого движения, организации, проведения этого съезда? Вот называют, например, Лазаря Шацкина. Вот есть такой персонаж, он якобы и придумал этот комсомол, был первым секретарем и, собственно, запустил эту инициативу в такое развитие, что она в конце концов стала монополией в молодежном движении.
Я. Леонтьев
―
И в чём вопрос?
М. Соколов
―
Удачливый ли был политик Лазарь Шацкин?
Я. Леонтьев
―
До поры до времени, наверное. Он действительно стоял у истоков создания РКСМ. И до этого он как раз был одним из организаторов Союза молодёжи при Московском комитете РСДРП(б) ещё в 1917 году. Кстати, члены этого союза активно отметились, например, в боях со своими сверстниками-юнкерами. Некоторые из них погибли. Имена некоторых из них запечатлены в московской топонимике.
М. Соколов
―
Вы про Люсиновскую улицу?
Я. Леонтьев
―
Например. Или помните, были такие персонажи — они потом всплыли в одном из произведений Пелевина: Барболин и Жебрунов в «Чапаеве и Пустоте». Соответственно, Лазарь Шацкин действительно поначалу был удачлив. Был первым секретарем ЦК РКСМ с сентября 1921 по апрель 1922. Действительно в протоколах съезда видна его весьма активная организационная роль, в том числе в дебатах по поводу названия самого РКСМ. И именно ему Ленин давал субсидии. Как тоже здесь видно, ему передавались средства на организацию комсомола. Он был впоследствии редактором журнала «Комсомольская летопись». Ну а в 1935 году он был репрессирован. Сначала попал в Суздальский политизолятор. Я не так давно как раз был в Суздале. Его фамилия, наряду с другими узниками политизолятора, тоже там сейчас.
М. Соколов
―
Это бывший монастырь, который переделали...
Я. Леонтьев
―
Да, Спас-Ефимов монастырь. Нет, он не был переделан. Он был древней, ещё монастырской тюрьмой. Там сидел и декабрист Шаховской, например, и разные узники совести непосредственно по каким религиозным мотивам. Там много кто сидел и до Шацкина, и до эсеров с меньшевиками, которые тоже были узниками Суздальского политизолятора. Так что закончил Шацкин, конечно, печально. Говорят, что его дочь была на последнем оглашении списка имен у Соловецкого камня в этом году, накануне 30 октября.
М. Соколов
―
Ну вот если говорить об этих молодёжных лидерах, есть такое мнение (я тоже сталкивался), что они скорее политически были как-то ближе к Троцкому. Не к Ленину и традиционным большевикам, а к тем, кто недавно пришёл в большевистскую партию вместе с Львом Троцким, и как-то у них были особые отношения. Можно ли об этом говорить? В частности, я вижу, что действительно когда был 2-й Съезд РКСМ в Петрограде, там с приветственный речью выступал именно Троцкий. Это уже 1919 год.
Я. Леонтьев
―
Да, я понимаю. Ну, думаю, что там хватало, конечно, сторонников всех, как всегда. Например, потом, немножко позже, появился такой термин «дунаевщина». Был такой Владимир Дунаевский, тоже очень активный участник молодежного движения в 1917 году, сначала Союза молодёжи «3-й Интернационал», потом он тоже был делегатом съездов РКСМ, а затем стал лидером крыла, которое получило название «юношеский синдикализм». Это как раз когда происходила борьба с рабочей оппозицией, такой термин появился применительно к молодежному движению - «дунаевщина».
М. Соколов
―
Они любили так заклеймить по фамилии. Это такой большевистский способ. Сразу вспоминается «ударим по пилатовщине».
Я. Леонтьев
―
Да, допустим. Он прожил интересную жизнь. Даже дожил до Великой Отечественной войны, но не был репрессирован. Дослужился до полковника, был награжден высокими правительственными наградами — Орденом Ленина, Красной Звезды и так далее. А после войны ему вдруг это вспомнили, и он был репрессирован уже в 1949 году. И как раз термин «дунаевщина» снова всплыл. Бывало и такое. Но вряд ли его можно отнести к сторонникам Троцкого. Он явно сторонник Шляпникова, например. Поэтому, я думаю, хватало разных. А если возвращаться к альтернативному союзу...
М. Соколов
―
Вот-вот. Про альтернативу, это интересно. Вот анархисты, например, тоже ведь активничали в молодежном движении.
Я. Леонтьев
―
Анархисты — конечно. Я уже упомянул предложенный мною термин «анархомол». Нужно, наверное, вспомнить такой замечательный журнал — причём это действительно был один из лучших журналов, на полном серьёзе — «Жизнь и творчество русской молодёжи».
М. Соколов
―
Это какой год?
Я. Леонтьев
―
Он начал выходить с августа 1918 года в Москве. Очень красочный, хорошо иллюстрированный. Они привлекли туда, в общем-то, достаточно такие завидные литературные силы.
М. Соколов
―
А деньги-то откуда? Экспроприациями добывали?
Я. Леонтьев
―
Нет. Изначально журнал издавался коммуной молодёжи «Единение», то есть на такой кооперативной основе. Редактировался он таким Николаем Васильевичем Марковым, который выдвинул идею создания Общероссийской федерации союза вольной молодёжи как раз в качестве альтернативы РКСМ. Между прочим, один представитель журнала был в числе делегатов на этом октябрьском съезде, который учреждал комсомол.Так вот, кого они привлекли из литературных имен? Например, неожиданным автором там являлся Андрей Платонов. Совсем юный Андрей Платонов из Воронежа. И как мне удалось выяснить, за псевдонимом одного из секретарей будущий Всероссийской федерации анархистской молодёжи скрывался его земляк. Он выступал в этом журнале под псевдонимом Леонид Чиволов, а вообще-то речь идёт о Евгение Иосифовиче Габриловиче, лауреате Сталинской и двух Государственных премий, знаменитом драматурге, сценаристе, которого все старшие поколения прекрасно помнили по фильмам «Два бойца», «Коммунист», «В огне брода нет», «Убийство на улице Данте». Это вот тот самый Евгений Габрилович, который потом отошёл. Он был из Воронежа. И вот именно он, вероятно, и привлёк своего Воронежского земляка и сверстника Андрея Платонова к авторству в этом журнале.
А позже туда пришли вообще и имажинисты. Одним из лидеров создававшейся Всероссийской федерации анархистской молодёжи (а она декларировала о своём создании в январе 1919 года — как раз скоро 100 лет как, уже после съезда комсомола) становится один из поэтов-имажинистов Вадим Шершеневич, которые приводит целую компанию своих друзей, в том числе Сергея Есенина, который тоже начинает публиковаться на страницах этого журнала. Уже левоэсеровские органы печати — помните, мы с вами как-то вели разговор...
М. Соколов
―
Да, их прикрыли.
Я. Леонтьев
―
Когда Есенин сотрудничал с левыми эсерами, они были прикрыты. И вот теперь он начал публиковаться на страницах этого журнала. И вообще они очень активно развились в целом ряде городов и на Украине, и в России. Им удалось создать ячейки, отделения. Они настолько интенсивно развивались, что стали реально опасны комсомолу. Они встретились с Кропоткиным, целая делегация — Габрилович, Марков — съездили в Дмитров. Кропоткин очень одобрил молодёжную инициативу, молодых анархистов. Собирались созвать съезд. Точнее, они его и созвали 29 июня 1919 года. Он открылся. Но на третий день съезда...
М. Соколов
―
В Москве?
Я. Леонтьев
―
В Москве. Легально. Ещё не было взрыва в Леонтьевском переулке, анархистского подполья, когда они взорвали Загорского и других. Многие анархисты еще существовали легально как «советские анархисты». Они собрались на легальный съезд. Как раз Шершеневич должен был там делать доклад «Анархистская молодёжь и искусство». И тут пришло ЧК, как всегда, и всех на двух автомобилях, весь состав участников Съезда анархистской молодёжи увезли на Лубянку.Мне довелось отыскать очень любопытный архивный документ в Фонде Кропоткина о Государственном архиве Российской Федерации. Они жаловались: «Дорогой любимый дедушка Пётр Алексеевич! Вам пишут 23 арестованных делегата 1-го Всероссийского съезда анархистской молодёжи». Вот, что их повязали. «По дороге мы пели «Интернационал», «Вы жертвами пали» и прочие песни и кричали «Да здравствует анархия!». Ну и так далее. За них заступились, нашлись заступники, они были выпущены. Но движение было прервано. Дальнейшее развитие именно Всероссийской федерации анархистской молодёжи на этом закончилось.
М. Соколов
―
А журнал тоже закрыли?
Я. Леонтьев
―
И журнал был прикрыт. И вот часть из них ушла в анархистское подполье и как раз даже была расстреляна по этому делу о взрыве в Леонтьевском переулке в сентябре 1919 года.
М. Соколов
―
То есть тут же наступила такая радикализация? Сначала людей арестовывают, а потом они бомбы взрывают, получается.
Я. Леонтьев
―
До некоторой степени да. Хотя, конечно, не всегда происходило именно так. Но вот с анархистами произошло как вы только что слышали.
М. Соколов
―
Ну что ж, я думаю, что здесь мы сделаем небольшую паузу для объявлений. Напомню, что у нас в студии доктор исторических наук, профессор Ярослав Леонтьев. В центре внимания у нас молодёжь после революции, альтернативы комсомолу и всё вокруг него. Давайте сделаем паузу.РЕКЛАМА.
М. Соколов
―
Мы продолжаем наш разговор с Ярославом Леонтьевым об альтернативах комсомолу, молодежному большевизму. Скажите, а вот у белых было что-то такое альтернативное? Они подумали о том, что надо молодёжью заниматься? Или только юнкерские училища, кадетские корпуса сохранялись, а какой-то организации нигде не возникло?
Я. Леонтьев
―
Скорее они возникли позже, уже в эмиграции именно как организации. Например, мне приходилось видеть одну любопытную публикацию в журнале «Родина» о том, что существовала в Харбине (уже позже, конечно, в конце 20-х годов) такая организация «Мушкетёры». Кстати, такая профашистская скорее, потому что «Мушкетёрами», как известно, называлась гвардия Муссолини. Им противостояли как раз красные, дети рабочих и инженерного персонала, технического персонала КВЖД. У них там была самая настоящая поножовщина, стрельба, кастеты, пистолеты и так далее. Просто такая фа и антифа конца 20-х — начала 30-х готов. Но это позже.
М. Соколов
―
В конце концов, можно сказать, что в эмиграции был создан сначала Союз русской национальной молодёжи, потом Национальный союз русской молодёжи, а потом это всё долго называлась Национальный союз нового поколения, будущий НТС. Там, кстати говоря, было забавно: они же ввели возрастной ценз. Только те, кто родился после 1895 года, были достойны участия в организации, дабы оградить себя, свой союз от тех, кто виноват в гибели настоящей, хорошей, позитивной России. Интересная организация, заслуживает отдельного разговора.
Я. Леонтьев
―
Я согласен. Но знаете, если говорить об эмиграции, вспоминать, то был такой поэт и литератор Борис Варшавский. Он придумал применительно как раз к этому поколению, к этим молодежным эмигрантским организациям такой термин «забытое поколение».
М. Соколов
―
«Потерянное поколение». Владимир Варшавский, писатель — очень хороший, кстати говоря.
Я. Леонтьев
―
Владимир Варшавский, да, конечно. Соответственно, я пользуюсь этим же термином, но применительно к «забытому поколению». Немножко перевернем - «потерянное поколение» 20-х годов.
М. Соколов
―
Ну да, гражданская война закончилась, и были надежды на некую политическую либерализацию. НЭП-то ввели, в конце концов.
Я. Леонтьев
―
Да, отчасти она и происходила. Потому что, по крайней мере, и молодые меньшевики могли собираться в Москве в клубах.
М. Соколов
―
Долго ли они собирались?
Я. Леонтьев
―
Не так долго. В самом начале НЭПа были такие же клубы у левых эсеров, например, у анархистов. И вот снова началась интересным образом такая самоорганизация молодёжи, в том числе, и на платформе оппозиции комсомолу. Потому что к этому времени комсомол очень активно, например, внедрял коммунистические ячейки в вузах, на производстве, само собой. Вот особенно в вузах развернулась целая борьба за сохранение автономии университетов.Такой лозунг ставило как беспартийное студенчество, и члены снова возрождавшихся старых союзов молодёжи — как социал-демократических, так и эсеровских и анархистских. Их было достаточно много в разных городах. Другое дело, что они тоже не были, как правило, объединены в единую структуру, а скорее были организованы по сетевому принципу. Но периодически инициатива по созданию какой-то централизованной организации тоже делалась.
И вот это поколение я называю «забытым поколением». Мне довелось поработать в разных городах, причём и в Москве, и в Петербурге, и в Нижнем Новгороде, и в Воронеже. Вот из Томска мне любопытные документы из управления ФСБ по Томской области были присланы о таких молодежных организациях. Совершенно неизвестные, забытые имена. Иногда имена, связанные с революционными традициями. Потому что порой это было младшее поколение — дети, племянники каких-то известных революционеров.
М. Соколов
―
Кстати говоря, сын Виктора Чернова, Борис, играл очень активную роль в студенческих организациях Петрограда, и в конце концов погиб в ссылке.
Я. Леонтьев
―
Совершенно верно. Вы сами об этом писали, я помню ваши публикации. С другой стороны, можно вспомнить племянника Мартова, Андрея Кранихфельда, который был одним из главных организаторов Российского социал-демократического рабочего союза молодёжи. Они даже попытались в 1923 году провести съезд в Киевской губернии. И тоже полностью, целиком съезд был арестован на другой день работы.Между прочим, эта активная молодёжь у социал-демократов уже успела побывать на фронтах гражданской войны, потому что была партийная мобилизация на деникинский, потом на врангелевский фронт. Они успели побывать и под арестами. Некоторые к этому времени совершили побеги из тюрем и ссылок. То есть это были уже закалённые ребята, уже достаточно опытные, и им удавалось многое сделать. Как они сами говорили, даже сама партия меньшевиков, РСДРП, в это время была более пассивна, чем эти молодежные структуры. Как раз они были двигателями каких-то инициатив, каких-то прокламаций, каких-то призывов к забастовкам.
М. Соколов
―
Подпольные журналы были.
Я. Леонтьев
―
Да, «Юный Пролетарий» и другие. Кстати, иногда названия повторялись. До этого «Юный пролетарий» было довольно популярное название в ряде городов у Союза рабочей молодёжи, в 1917-1918 году издавали. Ну, названия повторяются. Крайне любопытные, действительно, страницы.То же самое можно сказать и об эсерах. Вот у меня в руках материалы, присланные из Томска, о том, как осенью 1922 года среди студентов Томского университета и Томского технологического института возникло объединение, назвавшее себя Центральный комитет студенческого демократического объединения. Что они делали? Они как раз боролись за сохранение выборного старостата, против старост, которых как раз назначали, в том числе и по линии комсомола, которые были уже коммунистическими назначенцами. Они призывали к бойкоту назначенцев-старост, собирали деньги на помощь арестованным студентам, своим коллегам, сорвали красный флаг в ночь на 6 ноября 1922 года, который был вывешен на здании университета. И вот по этому делу...
М. Соколов
―
И много народу пересажали славные чекисты?
Я. Леонтьев
―
Конкретно по этому делу прошло 20 студентов. Вот материалы другого дела. Речь идёт в данном случае о группе студентов 1-го МГУ, которые в начале лета 1922 года инициировали Социалистический студенческий союз. Мария Бученкова, Борис Юрковский, Михаил Ганьшин. Вот они также размножили на пишущей машинке прокламацию с протестом по процессу эсеров (как раз лето 1922 года), создали оргбюро и выдвинули свой план борьбы. Борьба за автономию университета, борьба с привилегированным положением студенчества из членов РКП(б) и комсомола, борьба за свободу всех студенческих союзов, развитие самодеятельности союзов в области политической, общественной и кружковой, борьба с насильственными мероприятиями правительства.
М. Соколов
―
Но опять всех посадили?
Я. Леонтьев
―
Да, 12 человек было арестовано по этому делу тоже.
М. Соколов
―
Что ни инициатива, так обязательно посадят. Вот так комсомол и вырастал, искореняя конкурентов с помощью чекистов и репрессий.
Я. Леонтьев
―
Тем не менее, как бы то ни было... Следующая группа документов у меня из Воронежского университета. Там такой великовозрастный студент, 28-летний Николай Сахаров, студент физико-математического факультета, организовал сначала такой кружок по изучению левого народничества, а затем Союз трудового студенчества они там пытались организовать. Там до 50 человек участвовало в этом союзе. Тоже, конечно, они были арестованы и посажены. Но вот я об этом и говорю: это и есть вот это «забытое поколение». Среди них было действительно немало крайне интересных людей. С некоторыми из них мне удалось повстречаться.
М. Соколов
―
Вы, по-моему, с Борисом Сапиром встречались.
Я. Леонтьев
―
И не только.
М. Соколов
―
Это известнейший меньшевик, один из последних, с кем можно было поговорить.
Я. Леонтьев
―
Борис Сапир 1902 года рождения, умерший в 1989 году в Амстердаме. Да, у нас была незадолго до его смерти встреча в Амстердаме. Он потом получил известность как историк, археограф. Он работал в Институте социальной истории в Амстердаме, много публиковал там интересных документов. А начинал он действительно тоже как участник вот этого как раз Российского социал-демократического союза рабочей молодёжи. Даже был членом его центрального оргбюро вместе с племянником Мартова и племянником Дана — еще один родственный участник. Он попал на Соловки, как и они тоже. Но после Соловков он бежал и оказался за границей. Вёл уже работу по линии «Социалистического вестника», заграничной делегации меньшевиков.
М. Соколов
―
Рассказывал, как бежал, кстати говоря? Известно?
Я. Леонтьев
―
Ну, в принципе, там были налажены специальные кордоны, переходы через границу, там использовали контрабандистов. Тогда была специально отработанная техника, ещё с дореволюционного времени, перемещений и побегов заграницу, ухода. Но кому-то иногда было проще из Петрограда по льду Финского залива переходить в Финляндию. А другие часто бежали, допустим, через белорусскую границу.
М. Соколов
―
В Польшу.
Я. Леонтьев
―
Да, конечно, через Польшу. Так вот, помимо Сапира, ещё я мог бы вспомнить о знакомстве с крайне интересными анархистками. Были такие две сестры Гарасёвы. Между прочим, они упоминаются в числе 257 «свидетелей Архипелага», как их назвал Александр Исаевич Солженицын, столетие со дня рождения которого недавно отмечалось. Вот сёстры Гарасёвы были очень активны в Рязани.Вообще, надо сказать, в Рязани были крайне любопытные страницы молодежного движения. При этом там был такой очень интересный Союз социалистической молодёжи, который контролировался левыми эсерами, ещё в 1918 году они издавали такой орган «Заря молодёжи». Там тоже были интересные персонажи. Будущий директор Рязанского краеведческого музея (он очень много сделала для рязанского краеведения) Владимир Остапченко был одним из главных лидеров. Будущий писатель, тоже очень известный, лауреат Сталинской премии, кстати — Степан Павлович Злобин.
М. Соколов
―
Это роман «Стенька Разин»?
Я. Леонтьев
―
Да. Но менее известно, что он родной сын одного из подсудимых на процессе 1922 года эсера Злобина. А мама его и вовсе была дочь известного сибирского областника Ядринцева, тоже эсерка. Степан Злобин в 15-летнем возрасте вступил в Союз социалистической молодёжи там, в Рязани. Сначала был левым эсером, потом перешёл на анархистские позиции. А мои собеседницы, сёстры Гарасёвы, тоже были юные анархисткы. Одна из них вспоминала: когда она была студенткой тоже МГУ в 1921 году, она входила в студенческую фракцию анархистов и участвовала в похоронах Кропоткина, между прочим.
М. Соколов
―
Тех самых, на которые отпустили часть анархистов — то ли 7, то ли 10 человек, сидевших в тюрьме. Под честное слово.
Я. Леонтьев
―
Совершенно верно. В отличие от Льва Пономарёва, которого не выпустили на похороны Людмилы Михайловны Алексеевой. Как раз сейчас часто сравнивали в социальных сетях вот эти истории. А тогда анархисты действительно вернулись. Но в том-то и дело, что Татьяна Михайловна Гарасёва мне рассказывала один любопытнейший нюанс. Оказывается, не просто так добрый Дзержинский выпускал анархистов. Именно студенты-анархисты составили список заложников. Их должны были арестовать, если бы анархисты — Барон и другие — выпущенные на похороны Кропоткина, не вернулись бы обратно. Поэтому им ничего не оставалось делать, как вернуться, конечно же.
М. Соколов
―
Да, ну вот тут, к сожалению, заложников не нашлось.
Я. Леонтьев
―
Ещё Михаил, можно, я упомяну интересные знакомства.
М. Соколов
―
Можно. Можно всё, что интересно.
Я. Леонтьев
―
Действительно вспоминаются такие представители забытого поколения. Была у меня среди моих знакомых и респондентов Екатерина Борисовна Тарасова. Она тоже в 15-летнем возрасте, как и Степан Павлович Злобин, вступила в Союз эсеровской молодёжи. Это происходило в Чите в 1922 году.
М. Соколов
―
Но там демократия слегка подзадержалась в связи с Дальневосточной республикой этой буферной, наверное.
Я. Леонтьев
―
Да, и поэтому там-то как раз была неплохая организация союзов эсеровской молодёжи — нескольких в Иркутске, в Чите, в ряде других сибирских городов. У них было Дальбюро, свое дальневосточное бюро, в котором, кстати, между прочим, тогда состоял и племянник Эренбурга, вами упомянутого — Дальский, входил в состав этой структуры.А моя собеседница была дочерью министра земледелия Дальневосточный республики. И вот в 15-летнем возрасте она вступила в Союз эсеровской молодёжи. Дальше тоже последовали аресты, ссылки. Они выпускали интереснейшие листовки в Питере, когда она поехала поступать в вуз. Потом неё сослали в Красноярск. Они там наладили контакт с другими ссыльными, тоже попытались там проявлять инициативу. Даже выпустили такую листовку, после того, как начала выпускаться первая советская водка — так называемая «рыковка». Они, вот эти молодежные активисты, выпустили листовку, что вот опять, как в царское время, пытаются спаивать народ.
М. Соколов
―
Кстати, я ещё хочу, чтобы не забыть: у меня в руках, раз уж я принёс, замечательный справочник. Он называется «Подпольные молодежные организации, группы и кружки. 1926-1953 год». Вышел в 2014 году в издательстве «Возвращение». Там довольно большой блок посвящен скаутам, которые арестовывались и в 1926, и раньше. Фактически, гонения на них были очень серьёзными: ссылки, высылки, много людей пострадало. Это всё очень интересно читается. И потом, конечно, позже, как фабриковались дела за разговоры, за какие-то обсуждения. Эти маленькие группы чекисты, конечно, раздували.Но вот история со скаутами очень любопытна. Кстати говоря, последнее открытое их выступление было в 1923 году. Весной 1923 года милиция разогнала слет скаутов во Всехсвятском, это на Соколе нынешнем. Они были, кстати, в форме и даже со знаменами. Ну как большевикам какие-то с другими знаменами, да ещё и в форме? Потерпеть этого они не могли. Долго охотились, кстати, за лидерами движения, которые скрывались в подполье, дважды или трижды создавались свой скаутский Центральный совет. В общем, очень интересная история.
Я. Леонтьев
―
Вот видите, никто ничего об этом не знает, об этих страницах. Я видел этот справочник, который был выпущен Музеем ГУЛАГа. Но, к сожалению, моих сюжетов, тех дел и организаций (именно организаций), которыми мне приходилось заниматься, я совершенно здесь не обнаружил.
М. Соколов
―
Насколько я понимаю, тема, конечно, необъятная.
Я. Леонтьев
―
И абсолютно малоизученная.
М. Соколов
―
Так слушайте, сколько людей вообще пережило эти годы. В конце концов, практически все попали под террор. Вот нам пишет Валерий Августов: «Стоит, вероятно, упомянуть, что никто из генсеков комсомола, кроме Мильчакова, который в 1956 году вышел из ГУЛАГа, не пережил Большой террор». Собственно, не пережили Большой террор и некоммунистические деятели молодежного движения. Собственно, они это предчувствовали. У нас есть такое замечательное стихотворение. Если вы прочитаете и про этого человека расскажете, буду очень благодарен.
Я. Леонтьев
―
Хорошо. Ну, во-первых, я хотел бы еще адресовать к своей собственной публикации. В интернете её очень легко найти. Она называется «Все организации осведомлением обеспечены». Это «Отечественные архивы», номер 5, 2008 год. Вот если слушатели наберут в поисковиках, там целый ряд документов как раз об инициативах, и там публикуются листовки молодых эсеров 20-х годов.Стихотворение в данном случае другого племянника Мартова, только двоюродного племянника. Он был сыном Фёдора Цедербаума — между прочим, секретаря Плеханова. Виктор Хородчинский — он носил фамилию мамы, потому что под фамилией Цедербаум уже просто было опасно жить в Советской России. Он очень рано был арестован. Первый арест у него случился чуть ли не в 13-летнем возрасте, в 9-м классе, за выпуск рукописной листовки. Был довольно быстро выпущен как раз по просьбе сына Плеханова и Екатерины Пешковой. Поступил в Ленинградский металлургический институт. Потом снова был арестован как лидер молодежного меньшевизма, уже в 1932 году. Получил Соловки.
И вот он написал такое пророческое стихотворение. Собственно, он был, конечно, расстрелян, как многие другие представители этого «забытого поколения». Стихотворение так и называется — «Расстрел».
И меня расстреляют. Печален, спокоен, Я пройду сквозь тюремную сизую муть. Перед взводом поставят. И точен, и строен Ряд винтовок поднимется, целя мне в грудь. Мимолетно припомню судьбу Гумилёва, Лица милых расстрелянных где-то друзей. На солдат посмотрю — будут странно суровы И угрюмо-бездушны глаза палачей. И спешащим вдогонку годам отгремевшим Будет страшен секунд утомительный бег. Залпа я не услышу. Лицом побледневшим Вдруг уткнусь в окровавленный колющий снег.
5 октября 1937 года Виктора Фёдоровича Хородчинского постигла как раз эта участь. Вообще это стихотворение можно даже в каком-то смысле сделать таким эпиграфом на выступлениях около Соловецкого камня на Лубянской площади.
М. Соколов
―
Да, ещё хотел воспользоваться тем, что вы принесли книгу Нины Луговской «Хочу жить». Наверное, было уже следующее поколение, которое какие-то традиции всё-таки от того, о котором мы говорим, восприняло. Писали дневники, в душе тяготели к политической борьбе.
Я. Леонтьев
―
Тот же Хородчинский 1913 года рождения. А Нина Сергеевна Луговская... Это она тоже носила фамилию матери, потому что под фамилией отца было опасно жить. Её отец был членом ЦК левых эсеров Сергей Фёдорович Рыбин, один из разработчиков экономической программы партии левых эсеров. Она 1918 года рождения, ровесница Солженицына, Галича.
М. Соколов: 100
―
летие, значит.
Я. Леонтьев
―
Ей исполняется 100 лет 25 декабря. Поэтому я и захватил эту книгу, чтобы пригласить желающих, пользуясь случаем, на вечер, который мы проводим в «Мемориале» 27 декабря. Потому что в этом году даже двойная дата — ещё 25 лет со дня смерти Нины Сергеевны. Конечно, Луговская вышла недавно. Она тоже типичное «забытое поколение». Но она действительно посмертно стала мировой знаменитостью благодаря этой книге «Хочу жить. Из дневника школьницы. 1932-1937 годы». Книга выходила впоследствии под разными названиями, переведена на кучу языков, во всём мире стала уже известна как такой интеллектуальный бестселлер. Это действительно дневники.Смотрите: 1932 год, когда Нине 14 лет. Она даже ещё раньше начала вести дневники, только они не сохранились. Отец бесконечно ссылается, он только изредка появляется в семье. Это целая гамма чувств. Там действительно психология школьницы. Она описывает, там, конечно, свои романы, конечно, и историй с мальчиками в книге хватает. Но в тоже время неслучайно эти тексты называют антисталинским дневником, потому что она мечтает однажды... это особо подчеркивалось следователем...
Я видел эти дневники в Государственном архиве Российской Федерации, потому что многие не верят, многие считают, что это некий фейк. Нет, они существуют. Вообще надо, конечно, просто издать эти дневники в факсимиле, тогда всем будет очевидно. Там эти подчеркивания красным карандашом, что «я лежала в постели и мечтала, как убью этого тирана, отомщу за отца». Собственно, за это она и получила.
К её счастью, она была арестована немножко раньше, чем развернулась расстрельная волна Большого террора. Она была арестована в самом начале 1937 года. Отец её был расстрелян, конечно, а Нина получила 5 лет Колымы. Там она познакомилась с мужем, Виктором Темплиным. Они потом стали художниками, интереснейшими художниками во Владимире. Крайне творческая, интересная личность, но по дневникам видно, что она могла бы реализоваться и как интереснейшая писательница. Не получилось.
Точно так же, как не получилось... Меня сейчас влечет судьба этого героя — был такой украинский левый эсер Юрко Панебратцев. Недавно в журнале «Вопросы философии» была опубликована его переписка с Бердяевым. Тоже и интереснейший слог, и философские размышления. Человек, который начинал как толстовец, потом стал эсером-максималистом, а потом ушёл к катакомбным христианам.
М. Соколов
―
Мы должны попрощаться, и это, скорее, предисловие к следующему разговору. Вы нам обязательно об этом тоже расскажете. Ярослав Леонтьев, профессор, доктор исторических наук был в студии «Эхо Москвы». Нам вот тут пишут: «Ну, идеалисты были». Да, идеалисты, замечательные люди. Всего доброго!
Я. Леонтьев
―
До свидания!