Трагедия попутчиков большевизма - Ярослав Леонтьев - Цена Революции - 2018-01-21

М.СОКОЛОВ: Добрый вечер! В эфире «Эхо Москвы» программа «Цена Революции». И у нас в гостях Ярослав Леонтьев, доктор исторических наук, профессор и молодой отец, с чем их с супругой и поздравляем. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Всем добрый вечер! М.СОКОЛОВ: Добрый вечер! Ну, что ж, у нас есть, кстати говоря, телефон, телефон для смс сообщений с вопросами: 985-970-45-45. «Твиттер» аккаунт @vyzvon. Сегодня мы поговорим, я это назвал: «О попутчиках большевизма в 17-ом, 18-ом году» по мотивам новой книги нашего гостя в соавторстве с Евгением Матониным, она называется «Красные», очень такая солидная, толстая книга. Кто нас смотрит через интернет, может ее увидеть. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Вот это вы имеете в виду? М.СОКОЛОВ: Да, да, да, вот за Ярославом как раз там главы о левых эсерах: Ирине Каховской, Дмитрии Попове, Борисе Камкове, ну, и потом удивительная история о белом командире Борисе Фортунатове. Ну, вот, добрый вечер еще раз! Ярослав, такой простой и сложный вопрос, как вот приходят в революцию такие яркие люди? Есть ли какой-то алгоритм? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Я думаю, единого алгоритма нет, если брать вот моих героев конкретно из этих очерков, то, конечно, пути самые разные. Ирина Константиновна Каховская, вот здесь очерк о ней называется: «Жанна Дарк из сибирских колодниц», понятно, что это из поэмы Пастернака «Девятьсот пятый год», там собирательный, думаю, образ был у Бориса Леонидовича, и Спиридоновой, и Каховской и других каторжанок вернувшихся тогда. Но все-таки «Каторжанка в вождях, ты из тех» это абсолютно относится к Каховской, потому что если ее подруга по Нерчинской каторге Спиридонова возглавила Крестьянскую секцию ВЦИК, то Ирина Каховская, единственная женщина из левых эсеров была в Смольном тогда в ту самую историческую ночь. От большевиков там была Коллонтай, а Спиридонова в это время находилась в поездке по югу, она заочно была избрана. Так вот Ирина Каховская, она была избрана вместе с Володарским, она возглавила Агитационно-пропагандистский отдел ВЦИК, то есть все-таки очень важный тоже пост на тот момент. «Жанна Дарк из сибирских колодниц, Каторжанка вождя» опять же по Пастернаку. И вот она пришла неожиданным путем, она была все-таки аристократического рода достаточно известного. «Каховка, Каховка - родная винтовка» - это уже в советское время песня взялась, да. А город Каховка в честь графа Михаила Каховского, получившего это графское достоинство, того самого человека, который первый раз аннексировал Крым, ну, тогда у Османской Империи, да, Крым был сателлитом тогда Османской Империи, Крымское ханство. И вот, собственно говоря, она училась себе в этом благородном пансионе, оставшись сиротой по отцу, мама жила в Петербурге. Окончила пансион, поступила соответственно в будущий Педагогический университета имени Герцена, тогда вот Филологическое отделение Высших женских курсов, которое протежировал великий князь «К.Р.», Константин Романов. Вот учителем ее главным там был профессор Платонов, очень известный, академик Платонов будущий, «Дело академиков», тот самый Сергей Федорович Платонов… М.СОКОЛОВ: Монархист. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, монархист, который заступался всегда за своих учеников эсеров, за Каховскую в частности, за своего другого ученика, Любомирова Павла Григорьевича, там потом автор известной книжки о Нижегородском ополчении в Смутное время. Так вот, Каховская пошла писать реферат, студенчески реферат в Публичную библиотеку 9-го января в воскресенье, воскресный день был, на Невском проспекте, знаете, где публичная библиотека? Вот она пошла писать реферат: «Царь и Земские соборы». И тут в этот момент врывается через несколько часов Горький, еще группа представителей петербуржской интеллигенции из «Русского богатства», из журнала, Аннинский, Пешехонов, Мехочин. Горький прямо залезает на стол, встает и начинает толкать речь, молодежь, курсистки, студенты, людей на улицах убивают, народ убивают, а вы здесь пишите рефераты. И вот Каховская вышла в этот день на улицу, пошла в тот же вечер на конспиративное нелегальное собрание, туда Гапона уже со стриженной бородой привезли в «Вольное экономическое общество». У Гиппиус там есть хорошее это описание. Андрей Белый туда как раз приехал в этот тоже момент из Москвы. И Каховская в этот день стала революционеркой, она пошла писать реферат «Царь и народ», и вот она увидела, как царь расстреливает народ, в этот день она стала действительно революционеркой. У Камкова другая история… М.СОКОЛОВ: Да, там что, сопротивление еврейским погромам? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. Сын уважаемого земского врача, из Бессарабской губернии, выкрест, по-видимому. Борис Давидович был студент Новороссийского университета в Одессе, и тут начинается как раз «Кишиневский погром», 1903-ый год, вот. Видимо он тогда уже НРЗБ, вступил в следующем году в «Партию социалистов-революционеров». А в 1905-ом году, у меня здесь есть тоже глава такая под названием «Антифа 1905-го года». Они с товарищами, и с еврейскими, и с русскими товарищами там в Кишиневе организовали сопротивление, организовали боевую дружину эсеровскую, привлекли каких-то хулиганов из Одессы «Отряд черноморцев», как его Департамент полиции охарактеризовал, то есть типичный такой случай субкультурный, да. И они просто сорвали черносотенную следующую демонстрацию, там были тоже жертвы, были погромы, но они не дали разгуляться. М.СОКОЛОВ: Хулиганы против хулиганов? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, да, в некоторой степени, но не только хулиганы, потому что Камков был уже идейным человеком, уже был партийным человеком, вот. Камков потом станет доктором в Гейдельберге… М.СОКОЛОВ: В эмиграции, да? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Это была не эмиграция, это был побег из Туруханской ссылки уже и продолжение своей учебы он возобновит уже в Гейдельберге, вместе, повстречаясь там еще с рядом будущих известных эсеров и левых эсеров. С братьями Штейнбергами, например, с Коганом-Бернштейном, с Брюлловой-Шаскольской. И там он защитит диссертацию, и потом он очень интересный… М.СОКОЛОВ: Проблема свободы там что-то, да, такое? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: Доктор философии. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, доктор философии, потом Лавровым займется уже здесь в России, историко-философские взгляды Лаврова, вот его книжка выходила в 17-ом году. А потом уже станет теоретиком Партии левых эсеров или лидером, председателем ЦК даже был избран. Тогда как Ирина Каховская, вернувшись с каторги и вот я уже сказал, что она была в 17-ом году во главе Агитационно-пропагандистской отдела ВЦИК. Она ездила повсюду, там, наверное, не было в Петрограде, в красном Петрограде митинга, где не выступала бы Каховская. Но она ездила и в Ревель, и в Гельсингфорс, и в Кронштадт, конечно, где она повстречалась со своим другом, с которым она потом поедет, когда они организуют Боевую организацию Партии левых эсеров с Борисом Донским, с матросом Борисом Донским из крестьян Рязанской губернии. Они поедут убивать генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна в Киев летом 18-го года. М.СОКОЛОВ: А я вот хотел вас просить еще о деятельности Бориса Камкова в эмиграции, собственно, он во время Мировой войны занимает такие леворадикальные позиции, антивоенные, да… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Сформировались, он участвует… М.СОКОЛОВ: Потом смотрите, а в 18-ом году, когда Брестский мир, он за революционную войну, вот нет ли здесь такого двойного стандарта? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Я думаю, что нет, потому что они то как раз рассматривали вот левейшее крыло Циммервальда, это лозунг, который выбросил Ульянов тогда. И большинство циммервальдцев его не поддержало тогда, что войну гражданскую, войну империалистическую точнее перевести в войну в гражданскую, ну, это внутренние как бы дела, но левые зашли еще дальше. Конечно, интернациональный террор, конечно, война против всего мирового капитала. И когда они принимают решение на Втором съезде, как раз Камков там рулит, в апреле 18-го года организовать этот интернациональный террор, послать своих переговорщиков и террористов в Берлин для организация покушения на Кайзера Вильгельма Второго, на…Гинденбурга и Людендорфа, между прочим. Вот кто бы тогда Гитлеру передавал бы жезл, так сказать, канцлера, да, если бы они бы организовали, вот, не получилось. Но также параллельно они хотят организовать на Уайт Джорджа, на Клемансо и Вильсона, вот. И в Лондон они посылают своего человека, да… М.СОКОЛОВ: Но не получилось. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Не получилось. Получилось в Москве и в Киеве. М.СОКОЛОВ: Да. Ну, вот еще там у вас есть такие герои, ну, вот, например, этот матрос Попов, Дмитрий Попов, да. Он все-таки появляется как фигура только в 17-ом году, да, на волне, ну, я бы сказал, таких мартовских эсеров. Карьеру делал видимо из молодых, но такой активный, агрессивный, энергичный. Может там с офицерами на флоте расправлялся, такие люди тоже были нужны? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Я все-таки здесь показываю в книжке, что он лично, нет свидетельств, что он участвовал в расправах, там не так все просто было, хотя расправы были и Гельсингфорсе, и в Кронштадте. Но вот от того транспорта «Кама», откуда был избран Гельсингфорсский совет, конкретно Дмитрий Попов, вот там как раз они офицеров не уничтожили, а наоборот даже реабилитировали, и потом вернули им их должности, начальнику этого транспорта, инженеру, офицеру морскому и другому офицеров, вот. Я бы не сказал, что он появился только в 17-ом году. Конечно, это смотря как оценивать. Дмитрий Попов появился из Клина, я не так давно посетил, наконец, его родину, очень интересное место оказалось под Клином, вот, деревенька сохранилась. Вот он появился то в Москве гораздо раньше, и я его уподобляю здесь как раз в книжке, параллельно стараюсь смотреть биографии таких похожих типажей, таких отходников, Есенина из Рязанской губернии, тогда же появившегося, они примерно ровесники, Анатолия Железнякова. М.СОКОЛОВ: Да, это тот, который Учредительное собрание закрыл. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Совершенно верно. Из Федоскино, совсем из подмосковного, но который тоже учился в Москве, в Пресненском училище. Да, они тоже все ровесники. И Железняков попадает на этот же Балтфлот, одновременно с Поповым, с Донским его мобилизуют. А соответственно Попов уже тогда начал интересоваться эсеровскими какими-то кружками, какой-то литературой. Он начал работать чернорабочим вместе с родителями на одном из московских производств, а потом стал конторщиком, то есть уже и начал заниматься, начал работать при газетах. То есть человек, который уже тогда какое-то литературное все равно дарование его, проявившееся потом, потому что потом он опубликует интересные стихи. Он будет публиковать постоянно как публицист вот в этих «Известиях Гельсингфорсского совета», совершенно неожиданное как бы такое амплуа, потому что Попова обычно представляют советские люди, старшее поколение, он известен… М.СОКОЛОВ: Ну, кино видели, наверное, да, «6-ое июля»… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, «6-ое июля» ладно, он там, актер Январев играет благородного Попова, а я вот недавно посмотрел фильм, который снимался, в 53-ем году начал сниматься, но вышел на экраны в 56-ом году и там вырезали Сталина, там главный идет фильм про Дзержинского, «Вихри враждебные», там главные герои: Ленин, Дзержинский и Свердлов, а Сталина вдруг неожиданно вырезали. И вот знаете, кто играет там Попова? Евгений Моргунов, вот. И там вообще просто такая анархия в отряде, и там Дзержинский просто туда приходит, и просто одним словом как бы заставляет поповцев повернуть штыки против своих вождей. Конечно, то, чего не было, потому что фильм «Шестое июля» Карасика, уже где играет Спиридонову - Алла Демидова, где играет Джигарханян, где играет Лановой – Дзержинского, там это совершенно другая, там уже действительно хорошая историческая картина, а тот фильм, конечно, карикатурный. И вот Попов он мелькал то там, то сям, то в фильме «Маршал революции» про Фрунзе, то в фильме про Петерса пьяный Попов там мелькнул, он мелькал, поэтому он запомнился даже, но на самом деле это совершенно другой человек был. М.СОКОЛОВ: Но у вас это, наверное, первая его такая подробная биография? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: То есть никто этим не занимался? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Никто не занимался. И более того, я поблагодарю, пользуясь случаем, коллегу из Запорожья, Юрия Кравца, потому что, конечно, все-таки надо собирать материалы из разных мест, а поскольку Попов потом стал крупнейшей фигурой в Махновском движении, то вот благодаря украинским коллегам тоже некоторые материалы сюда в книгу попали, легли. М.СОКОЛОВ: Ярослав, ну, давайте, вот эти все люди, собственно, они сходятся на этих на левоэсеровских съездах, собственно, на периоде 17-го года и на расколе Партии социалистов-революционеров, вот как все-таки Борису Камкову и его товарищам удалось отколоть значительную часть эсеров от вроде бы исторической партии? Почему за ними пошли люди? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, вопрос на счет значительной части остается дискуссионным, потому что всегда в советской историографии прежней утверждалось, что действительно они ввели 45 тысячную Петроградскую организацию за собой повели, это не так. Когда я еще работал над докторской диссертацией, я просто конкретно и дифференцировано, у меня вообще есть склонность к такому дифференцированию и к оригинальным подходом, да. И в том числе эти подходы в оригиналистике можно применять не только в проекцию на Россию в целом, но и применительно к отдельным районам Петрограда, Москвы, тогдашним мегаполисов, да. И ситуация была разная… М.СОКОЛОВ: То есть вы их поштучно посчитали? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Более или менее, да, и что… М.СОКОЛОВ: В организациях. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. И что часть районов действительно перешла четко на левоэсеровские позиции, но далеко не все, далеко не все районы Петрограда перешли на левоэсеровские. По сути дела там было 2 параллельных Петроградских комитета, то есть один из них возглавил действительно Борис Камков, вот. Они провели учредительный съезд левых эсеров и тот самый Крестьянский съезд, который последовал за Съездом рабочих солдатских депутатов во главе со Спиридоновой, с Марусей Спиридоновой, которой вот тоже подписался под большевистские декларации, да, о мире и о войне, и о земле, конечно, вот. Но при этом был и Второй съезд крестьянских депутатов, который за учредительное собрание, то есть раскол крестьянских депутатов. И вот такая же проекция была и в самой Петроградской организации, там тоже часть районов свой альтернативный комитет создали. Это был еще момент, когда не учредилась и не откристаллизовалась сама партия левых эсеров, я имею в виду вот этот временной отрезок, ноябрь, первая половина ноября 17-го года. Ну, а дальше все-таки произошла эта самоорганизация, да, левых эсеров, поскольку их в то же время ЦК эсеров исключил из партии. ЦК тоже здесь приложил усилия к расколу. Не было поиска компромиссов, было исключение однозначно тех, кто остался в Смольном с большевиками. Левые эсеры оказались загнаны в тупик, они пошли на вот самоорганизацию отдельной самостоятельной партии. И такие же расколы резонансом, эффекта домино сработал, тут же пошел по всей России. Да, были отдельные организации, например, Харьковская, которая практически вся была на позиции левых эсеров. Но во многих городах произошли расколы, в Казани ли, в Самаре ли, в Москве ли… М.СОКОЛОВ: Идея, так сказать, главная идея это углубление революции, да, вот любой ценой, получается, да? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, не совсем так. М.СОКОЛОВ: А как? Я.ЛЕОНТЬЕВ: На этот момент. Просто смотря, какой временной отрезок берем. М.СОКОЛОВ: Я имею в виду вот как раз ноябрь, декабрь 17-го года, перед вхождением левых эсеров в советское правительство. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, я не соглашусь с такой оценкой, хотя бы потому что левые эсеры не сразу вошли в правительство Ленина. М.СОКОЛОВ: Ну, они что-то за однородное социалистическое сначала были. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Вот в том то все и дело. А кто протежировал это однородное социалистическое правительство? Правые большевики во главе с Каменевым, о нем здесь тоже есть очерк, но не мой, а Евгения Матонина. Во главе с Ногиным, председателем Московского совета. Меньшевики-интернационалисты, Мартов, конечно, вот. И левые эсеры были более осторожны здесь, они не сразу из огня да в полымя как бы ринулись, но поскольку выдавливание из партии продолжало происходить, то да, вот как раз правые большевики после первые правительственного кризиса ушли из правительства. Места правительства освободились, вот на эти места и пришли левые как раз эсеры. М.СОКОЛОВ: А в чем была все-таки логика? Ну, хорошо, они отказались от своей позиции широкого, так сказать, фронта, да, и пошли к большевикам во служение, получается? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Не совсем. Есть такая точка зрения, она скорее доминировала вот у оппонентов, у представителей белого лагеря, они так и называли там чуть ли не шестерками большевиков. Это, конечно, далеко не так, скорее левые эсеры всегда считали, что они должны выпрямлять советскую линию, и с самого начала они это делали. Штейнберг, простите, став наркомом юстиции, освободил из Петропавловской крепости не только одних лишь правых эсеров, ну, и все после убийства Кокошкина и Шингарева особенно, всех министров Временного правительства повыпускал, всех других арестантов, вот. И конфликтовал с ВЧК уже с первых же шагов создания ВЧК, потому что считал, что ВЧК лишь исполнительный орган при Совнаркоме, а вообще-то есть еще и Наркомюст, который располагает гораздо большими полномочиями. М.СОКОЛОВ: Ну, а разница все-таки вот между Лениным и тем же Борисом Камковым вот в чем принципиально? Что у Ленина диктатура рабочего класса, но на самом деле верхушки партии, а у Камкова это идея диктатуры трудящихся, так сказать, независимо от классов, рабочие, крестьяне там и так далее? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, конечно, это же вообще левоэсеровский конек, чтобы трудовое крестьянство наряду с пролетариатом, плюс еще трудовая интеллигенция, которая тоже всегда в парадигму эсеровских представлений входила, то есть та трудовая интеллигенция, которая сама является как бы наемным у капитала, да, не использует, не эксплуатирует никого, не применяет наемный труд, да. То есть врачи, учителя, агрономы - вот это трудовая интеллигенция. И понятие трудового крестьянства .Вот это вся из трех элементов: промышленный пролетариат, трудовое крестьянство, трудовая интеллигенция - вот, собственно, база левых эсеров. М.СОКОЛОВ: Ну, а вот, скажем, такой судьбоносный момент, юбилей мы как раз отмечаем, это вот разгон Учредительного собрания. У тех же лидеров левых эсеров, у Камкова, у Спиридоновой не было ли все-таки сомнений, вот насилие над впервые свободно избранным России парламентом или они были недовольным тем, что они были, ну, в предвыборной кампании недостаточно представлены, вот, получили мест мало, ну, и значит нас мало, значит и парламент не годится? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Не в этом дело, велись ожесточенные споры, и допустим, Фельштинский, когда в своей книге о левых эсерах… М.СОКОЛОВ: Юрий Фельштинский, да? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, Юрий Фельштинский, представлял, что Натансон договорился с Лениным и как бы, ссылаясь на мемуары Крупской, что дал добро как бы на этот насильственный разгон. Но есть и интересная другая точка, я привожу ее здесь в книге «Красные», в очерке о Фортунатове как раз. Идет собрание депутатов-фронтовиков таких правых эсеров, да, настроены воинственно на борьбу с большевиками, на вооруженное сопротивление. Идет собрание депутатов-фронтовиков, к ним приходит Чернов и просит их не выступать с оружием в руках в день открытия Учредительного собрания. Спрашивают: «Почему?» А он говорит: «Потому что Натансон и Мартов ходили на переговоры с Лениным, и Ленин им объявил, что не будет применено насилие» М.СОКОЛОВ: Против демонстрантов? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Против демонстрантов и самих депутатов. Конечно, Ленин просто обманул, они повелись, хотя точки зрения, и у левых эсеров там не все далеко были склонны на это, на применение насилия, нет, ничего подобного, там тоже велись свои дебаты, и кто-то был склонен как раз к компромиссу, еще связи то не потерялись, понимаете, Михаил? Ну, это же только что разделение произошло, а люди то они учились в одних университетах, сидели в одних окопах, вместе там были на каторге и так далее. Ну, как эти связи можно моментально так оборвать? Это просто невозможно. М.СОКОЛОВ: Ну, вот они же проиграли, собственно, на голосовании в Учредительном собрании. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Кто? М.СОКОЛОВ: Ну, я имею в виду левые эсеры… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Левые эсеры… М.СОКОЛОВ: Я имею в виду, за председательский пост, они выдвинули же Марию Спиридонову. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. И в этом может быть тоже, как мы на одном из круглых столов обсуждали вчера буквально в Сахаровском центре, что может быть это тоже была ошибка, может быть и со стороны наоборот более такой умеренно правой части учредительного собрания, потому что, возможно, если бы Спиридонову, все-таки сделали бы компромисс на фигуре, провели бы в председательницы, как символ такой еще Революции 1905-го года, что, может быть, как раз это было бы поводом не разгонять, по крайней мере, левые эсеры бы… М.СОКОЛОВ: Я все равно представлял все-таки не правых эсеров, а левоцентристских. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Совершенно верно. М.СОКОЛОВ: Так значит он был скорее компромиссной фигурой? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Это так, но партия то уже раскололась, а тут как раз был бы такой возможный мостик, это может быть и последний шанс был бы, что левые эсеры тогда бы не пошли за большевиками, а анархисты, которые всегда любили левых эсеров, может быть, они тоже не так бы тогда бы действовали. И вполне возможно, что был последний шанс, но он был упущен. М.СОКОЛОВ: Ну, что ж, мы продолжим наш разговор в программе «Цена Революции» с Ярославом Леонтьевым, доктором исторических наук, вот этот разговор о трагедии попутчиков большевизма после недолгих объявлений. НОВОСТИ М.СОКОЛОВ: Продолжаем наш разговор с Ярославом Леонтьевым, доктором исторических наук, о попутчиках большевиков или партнерах большевиков, о левых эсерах, в 17-ом, 18-ом году, ну, вот на основе хорошей очень книги, которая называется «Красные», там много разных интересных открытий. Вот теперь о конфликте, собственно, левых эсеров и большевиков, ну, вот я уже спросил про Брестский мир, про логику… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Столетие скоро, столетие. М.СОКОЛОВ: Да, и я думаю, отдельно это обязательно обсудим. Но я все-таки не понимаю логику Камкова, ну, хорошо, вот разжигать, разжигать войну в тот момент – это уже не популярно, ведь на лозунге мира, собственно, большевики и сделали себе достаточно приличные, как бы сейчас сказали, рейтинг, да, вот на том, что эсеровские лозунги по земле перехватили… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ага. М.СОКОЛОВ: И вот мир без аннексии и контрибуции, переговоры, перемирие и все прочее. Ну, в конце концов, почему такая жесткая вдруг позиция, давай воевать с немцами? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, вообще-то это рефлексия, немцы то продолжали наступать, немцы уже взяли не только Ригу, до этого взяв всю Польшу, Литву, значительную часть Белоруссии, немцы уже Псков взяли, простите, уже путь на Петроград был открыт, уже все записывались в боевые дружины, все, понимаете? Сергей Есенин вступил в партию левых эсеров и записался в боевую дружину блока, там есть в записных книжках об этом, вот. Уже народные социалисты во главе со Станкевичем там пришли, уже начинали переговоры, это другая ситуация была. Путь на Петроград вообще открыт, на пороге Петрограда стоят немцы, вот, ну, как… М.СОКОЛОВ: НРЗБ бы навели порядок. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Это ваша точка зрения, мы вам ее возвращаем, да, пожалуйста, вот. М.СОКОЛОВ: Многие ждали немцев. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Они и в 41-ом году ждали и дождались, и потом я помню, как умирал от голода писатель замечательный фантаст, Александр Беляев, там есть воспоминания коллаборационистские такие, что в Пушкине происходили, когда они ждали немцев, но когда увидели виселицы и когда начали сами смотреть, что там происходило вообще вокруг и около, вот, как-то потом, знаете. И может быть, конечно, немцы в 18-ом году – немножко другие немцы были, я понимаю, в Киеве все-таки дождались. Но, простите, и в Киеве очень быстро, когда земля начала возвращаться помещикам и когда зашумело, загремело, когда Махно туда вернулся… М.СОКОЛОВ: Ну, свергли, да, Раду, свергли. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Не только Раду, земля начала возвращаться, пороть крестьян стали, расстреливать, кто сопротивлялся, виселицы появлялись, вот тогда все повстанчество. Неважно, одно было петлюровское, националистическо-украинское, другое было лево-националистическое, там повстанческое или просто анархистское, или левоэсеровское, туда группа за группой ехали, там другая ситуация. Вот здесь бы немцы, наверное, тоже бы вот такой же порядок навели. Нет, русские крестьяне уже не собирался никакому ни немцу, ни русскому барину земельку то отдавать. Вот поэтому и записывались в боевые дружины, и вступали в Боевую организацию левых социалистов-революционеров, и другие тоже. М.СОКОЛОВ: Да, да, да. Дыбенко там бежал, я не знаю, на Урал куда-то после этих… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Не на Урал, а в Самару, там был центр НРЗБ, его просто большевики исключили из партии, Коллонтай вместе с ним уехала. М.СОКОЛОВ: Нарву сдал, да, пропил, вот, неудачно воевали, что ж… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну… М.СОКОЛОВ: Записываться то записывались, а воевали то не очень. Я.ЛЕОНТЬЕВ: По-разному, по-разному. Научился потом воевать, не переживайте. М.СОКОЛОВ: Борис Камков, его коллеги, как они собирались своих коллег большевиков, у которых, собственно, большинство было на Съезде Советов и так далее, убедить? Или они думали, что они могут расколоть большевистскую партию? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Они думали, что могут расколоть. Левые коммунисты, простите, можно их перечислять, просто это же цвет потом последующий, мы этим, не мы, может быть, покойный Виктор Иванович, царство небесное, Анпилов, гордились этими людьми. Бухарин, Дзержинский, Покровский, Бубнов, кого там только не было среди левых коммунистов, Радек, Пятаков и так далее, ну, Пятаковым, может быть, не гордились, да, поскольку записали потом в презренные троцкисты, но, тем не менее, это действительно была довольно мощная сила. Куйбышев, например, Самарский весь губисполком, там целый ряд других, целыми губисполкомами, целыми губкомами большевики, левые коммунисты тоже протестовали против Брестского мира. М.СОКОЛОВ: То есть у Ленина в этот момент твердого большинства не было? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Твердого не было, там в Таврическом дворце, когда шло это голосование, там, вот, вот, вот, кстати, Спиридонова тогда голосовала в пользу Ленина, у левых эсеров тоже был свой раскол, ну, просто у левых эсеров было меньшая часть в поддержку Ленина, большая часть против Ленина, понимаете? Ситуация действительно была сложная и запутанная. М.СОКОЛОВ: А вот все-таки был ли, мы в конспирологию сейчас погрузимся ненадолго, реальный заговор левых эсеров и левых коммунистов, нейтрализовать Ленина и продолжить войну с Германией? У вас приведено удивительнейшее письмо Марии Спиридоновой, из которого, видимо, впервые опубликовано, из которого можно понять, что заговор на самом деле был всерьез, что это не Сталин придумал там на этих открытых процессах, а на самом деле это было серьезное такое мероприятие, скажите? Я.ЛЕОНТЬЕВ: До всякого Сталина задолго-задолго это огласил еще Зиновьев как раз в борьбе с оппозицией, еще когда он был союзником Сталина, вот, это было оглашено Зиновьевым еще в начале 20-ых годов, да, против… М.СОКОЛОВ: Ну, нужны были другие свидетели… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Конечно, конечно, но Спиридонова не выступила свидетелем, поэтому это частное письмо, я не знаю, может быть его как-то и использовали чекисты впоследствии, но дело в том, что продолжают документы раскрываться, когда у нас говорят о том, что только лишь в Киеве, как вы говорите, в СБУ раскрываются, нет, не только, у нас тоже все-таки идет определенное рассекречивание. Нет, у нас есть и обратные процессы, я с этим тоже соглашусь, действительно сложный процесс именно оборот, ограничение доступа к документам, но в то же время продолжают и рассекречиваться. И вот в РГАСПИ было рассекречено очередная опись, относящаяся к основному фонду ЦК РКПБ, ВКПБ, КПСС, к 17-му фонду, где есть опись, которая касается вот документов разных партий, вот. И вот это письмо я обнаружил там, это перлюстрация, конечно, вот, точнее нет, это конфискованное письмо… М.СОКОЛОВ: То есть оно не дошло до адресата? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, оно не дошло до адресата, да. Письмо было адресовано уже упоминавшейся Ирине Каховской, «Ируле», оно начиналось так, то есть Мария Спиридонова из своего заключения пишет Каховской, которая в это время находится в ссылке в Калуге, вот. Письмо не доходит до адресата, и там оно действительно, это потрясающий действительно документ, где она… М.СОКОЛОВ: Я процитирую. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, пожалуйста. М.СОКОЛОВ: «Насколько я помню, предложение ареста Ленина и других наркомов, стоявших за Брестский мир, исходило от Бухарина и Радека. И вся инициатива совещаний, конспирирования, заговорщичества была с их стороны. Наши только поддержали Бухарина и компанию в принципе, дали физическую подмогу в лице боевиков. И только в последние минуты Бухарину и компании не хватило духу затеянное предприятие, взяла верх рефлексия, когда они прибежали к нашим просить все кончить ничем, увести дружинников и так далее». Во как! Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: То есть значит дружинники были, какой-то планы был, что-то было такое. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Конечно, возможно… М.СОКОЛОВ: На денек арестовать Владимира Ильича… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Якобы, возможно… М.СОКОЛОВ: Якобы в шутку Бухарина. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Возможно, в карауле около арестованного под домашним арестом Ленина стоял бы Сергей Есенин, который как раз записался в боевую дружину. М.СОКОЛОВ: Попов ваш. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, Дмитрий Попов не мог стоять, нет, он не мог стоять, потому что не было в это время Боевого отряда ВЧК, он был создан уже в Москве после того, как правительство переехало в Москву. В этот момент Попов героически сражался с Маннергеймом на Карельском перешейке, шла Гражданская война Финляндии, и Попов там формировал как раз красных финнов, вот, и матросов Балтфлота, командовал ими, этими подразделениями, его там не было в этот момент, Попова. А вот Есенин как раз был. Так вот, вы знаете, что самое интересное, чего нет в книжке? Что ведь был похожий модельный такой домашний арест, он случился чуть позже в Таганроге, когда левые эсеры уже вышли из правительства и решили перенести центр тяжести своей работы на места. И в том числе они отправились в Таганрог для организации сопротивления наступавшим немцам и австрийцам, и организовали там главный военный штаб. В этот момент там проходил Второй Всеукраинский съезд Советов, который избрал там разными манипуляциями, хотя левых эсеров там было больше, но за счет поддержки очень маленькой фракции Независимых социал-демократов, незалежных, вот, украинских, то большевики провели свое правительство, Народный секретариат во главе с Миколой Скрипником. Что делают левые эсеры? Потому что у них там боевые как раз дружины в Таганроге, и там Камков находится, Штейнберг, Карелин. Они взяли под домашний арест как раз Миколу Скрипника в гостиничных номерах и принудили… М.СОКОЛОВ: Демократы, в общем. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Принудили как раз украинских коммунистов создать паритетное правительство, вот. А что, так они же ничего плохого, волоса не упало с головы Миколы Скрипника, также как волоса не упало, простите, с головы Дзержинского, когда его Попов взял под арест 6 июля в Трехсвятительском переулке. М.СОКОЛОВ: Да, литератор Амфитеатров, значит, вы его цитируете, написал, что только там кто-то один из левых эсеров разумно предлагал повесить арестованного Дзержинского, но вместо этого они там какую-то телеграмму отправили, сидели и ждали… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Белогвардейский литератор Амфитеатров… М.СОКОЛОВ: Понимал, как надо проводить перевороты. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Он много очень феников написал, говоря современным языком, поэтому это надо его еще читать так под микроскопом, вот. Я говорю вам, клянусь, что ни одного волоска из бороды Дзержинского не выдернули. М.СОКОЛОВ: Ну, да. Зато потом расстреляли, по-моему, 12… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: Левых эсеров… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: И заместителя Дзержинского. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Совершенно верно. Про одного, кстати, я там писал уже в других НРЗБ левых эсеров, потому что там тоже фантастическая история вот эта, и ты не застреленный, как по Высоцкому, юбилей которого мы будем скоро отмечать, да. Когда одного расстреливали, просто ранили, Владимир Немцов, вот тоже вот вообще просто потрясающие какие-то такие переклички, да, тут и Высоцкий, и Борис Немцов, да, и вот. И потом целая тяжба была, когда его раненого нашли в больнице, разыскали, просто видимо, потом могильщики приехали. Тоже интересный вопрос мы тут обсуждали с коллегами из «Мемориала», где хоронили тогда вот расстрелянных, и где все это происходило, там есть версия, что на Калитниковском кладбище, на Ходынке, да, на Ходынском поле, да, вот. И вот находят этого одного из этих 12, вот Владимира Немцова, а он жив, оказывается, в Яузской больнице, вот. И идет целая тяжба, ВЧК его требует к себе, Петерс. Стучка, сменивший Штейнберга в Наркомюсте говорит, что нет, невозможно, тем более, мы расследовали, что он никакого отношения к самому заговору не имеет, там освободить, и вот. Ну, это другая немножко история, мы сейчас… М.СОКОЛОВ: Да. Вот если все-таки мы еще последствия Брестского мира. Ну, левые эсеры проиграли эту борьбу, да, заговор тоже не удался. И вот дело идет собственно к событиям 6 июля, вот, к этому то ли перевороту, то ли не перевороту… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Недовороту. М.СОКОЛОВ: Недовороту. Вооруженные демонстрации и так далее. Вот ваш герой, ваш герой Камков, что он делает в это время, собственно? Он оказывается вроде бы и не за переворот и не против него. Выжидает, да? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, вообще Камков, если строго говоря, входит в партийную пятерку, которая была выделена ЦК, он являлся председателем ЦК, я уже это говорил. Вместе со Спиридоновой и ее будущим мужем, Ильей Майоровым, тогда он еще мужем её не был, вместе с Владимиром Карелиным и Лазарем Голубовским, был такой тоже деятель, казначей ЦК. Они такую пятерку составляли, ей были вручены диктаторские полномочия над партией, как это говорилось, то есть они могли действовать, не собирая никакого ЦК, просто видимо отдавая действительно распоряжения. Кроме того, создается вот этот Штаб обороны, он назывался. Попов, как начальник Боевого отряда ВЧК возглавлял этот штаб, у него был начальник оперативного отдела, начальник, там начальник штаба, вот Юрий Саблин, который вами упоминался и так далее, вот. Но в принципе, понимаете, вот мне это очень напоминает, я об этом пишу и в книжке, и в других своих работах писал, декабристов. То есть это такая, был очень такой план стратегически сформирован, там все назначены на эти посты, там оперод, там не оперод, начштаб, не начштаба… М.СОКОЛОВ: Стояние? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. И Трубецкой там свой, и Оболенский, и все такое прочее. При этом они ничего не делают, они могут первыми наступать на Кремль, они не наступает, то есть это такая вот… М.СОКОЛОВ: Ну, они даже в Большой театр не пошли своих коллег освобождать. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, там много крови могло быть, и коллеги в первую очередь могли бы пострадать. Тут это невозможно было, это немножко другая. Но зато они захватили, простите, ВЧК, они захватили Телеграф, то есть они все-таки некоторые вещи осуществляли. Но при этом все-таки они проиграли главное. И опять же, понимаете, тут вообще какие-то фантастические параллели. Вспомните, что потом последовало в Симбирске с полковником, с бывшим подполковником точнее, Муравьевым… М.СОКОЛОВ: Ну, он объявил войну Германии… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: И собрался идти со своими… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Это правильно, он объявил себя русским Гарибальди, вообще назвал там своим… М.СОКОЛОВ: НРЗБ. Я.ЛЕОНТЬЕВ: В манифесте, это дальше произошло, да. Но вспомните историю опять же, декабристы и Муравьев опять же, только Апостол, под Киевом там пытается уже потом что-то начать. И здесь тоже самое, вот эти июльские декабристы, вот которые не действуют, и именно Штаб самообороны, да, создают, Штаб обороны… М.СОКОЛОВ: Я подозреваю, что… Я.ЛЕОНТЬЕВ: И Муравьев. М.СОКОЛОВ: Воевать за революционную войну с Германией вряд ли кто-то особо хотел, вот за прекращение Продразверстки и в защиту крестьян, может быть, и пошли бы, а они это как-то не очень акцентировали. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Как не акцентировали? Еще на Пятом съезде Советов в Большом театре именно Камков сказал: «Мы выбросим за шиворот ваши комбеды из деревни!», и ваши продотряды, простите, не комбеды, продотряды, да. То есть нет, как раз этот конфликт тоже уже был, это еще заседание июньское во ВЦИК, когда большевики навязали этот декрет о продналоге и продразверстке, а комбедов нет, левые эсеры тогда по нему очень резко, вся крестьянская секция во главе со Спиридоновой высказалась крайне резко, а Спиридонова потом говорила, что вот она голову готова там себе отсечь за то, что она крестьян положила к ногам большевиков, позволив объединиться независимой структуре, Всероссийскому съезду крестьянских депутатов с Всероссийским съездом рабочих и солдатских депутатов, то есть, положив крестьянство к ногам большевиков. Очень каялась. М.СОКОЛОВ: Да большевики просто очень удобно использовали тех же левых эсеров, и это следует из вашей… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да никого они не использовали. М.СОКОЛОВ: Слушайте, из вашей книги это замечательно видно, как и левых эсеров, и анархистов, и других разнообразных сторонников той или иной формы социализма, они были нужны воевать с немцами, воевать с белыми, партизанское движение, вот этот странный теракт с убийством фельдмаршала Эйхгорна… Я.ЛЕОНТЬЕВ: А почему странный? М.СОКОЛОВ: Ну, смысл то в нем большой был. Вот все это, пожалуйста, не на нашей территории, а на нашей территории вы сидите все, пожалуйста, в тюрьмах и голосуйте, как сказала Коммунистическая партия. Ну, правда, выглядит вот именно так. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, ну, на самом деле… М.СОКОЛОВ: Они были нужны только как внешняя сила на фронте. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Вот тут вы немножко ошибаетесь на счет небольшого эффекта, потому что Роза Люксембург и другие немцы писали, что это наоборот было такой бомбой для самой Германии, вот убийство Эйхгорна, всесильно окруженного там кучами караулами, солдат там, адъютантов и так далее, вот. Как туда проникнуть вообще было? Там самое логово, там штаб, простите, командующий оккупационными вообще всеми войсками, группы армий «Киев», генерал-фельдмаршал, тот самый, который разгромил русскую армию на Чудском озере, вот, так сказать, отмстив за Александра Невского, но ему потом… М.СОКОЛОВ: Повесили этого Донского, пытали Каховскую, вот… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Донской, отомстили потом наоборот за Чудское озеро, ответку, как сейчас мои студенты сказали, кинули. М.СОКОЛОВ: Ну, вот видите, я же говорю, это может быть один эпизод. А се другие эпизоды, вся Гражданская война – это использование вот этих попутчиков и союзников в своих интересах, а потом их репрессирование после захвата территорий, захвата власти и так далее. Как также поступили с Махновцами или с тем же Дмитрием Поповым, который был, собственно, переговорщиком, я так понимаю, от Махновцев, на, в Харькове, когда Махно им перестал быть нужен. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: То и Попова взяли и расстреляли. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Крым когда взяли Махновцы, да, совершенно верно, после этого пришли, арестовали Попова, Богданова, там был такой деятель, и Хохотву, других командиров, там Ольгу Таратуту, и привезли в Москву, нет, расстреляли только Попова. М.СОКОЛОВ: Все это история политически недальновидных людей, вот трагическая очень. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, так это были большевики. Вы что не читали Бердяева про природу и смысл русского большевизма? Еще я вот в студенчестве читал, как бы с большевизмом все ясно. Иванов-Разумник писал, да, как вот этот большевизм все лопал, сначала слопал анархистов в апреле 18-го года, потом левых эсеров в июле, потом вот, а потом сам себя начал пожирать, это же такое тоже, левиафан такой был, понимаете, он сам себя пожирал, революция поедает своих собственных детей. М.СОКОЛОВ: Ну, нелогичнее ли тогда поведение вот одного из ваших героев, эсера Бориса Фортунатова, присоединился к Комучо… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да. М.СОКОЛОВ: Пошел на фронт, создал отряд, воевал… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Рубил красноармейцев. М.СОКОЛОВ: И даже при Колчаке воевал, не уходил с фронта, хотя, конечно, наверное, был под подозрением. Я.ЛЕОНТЬЕВ: И под красным знаменем… М.СОКОЛОВ: Почему же те же левые эсеры, большая часть, ну, кроме, наверное, этого Черепанова, не стали бороться с большевиками всерьез? Я.ЛЕОНТЬЕВ: А точно также была надежда, как НРЗБ, как у Устрялова, как у многих других, на перерождение большевизма, что они смогут создать альтернативу, потому что шли, продолжались рабочие забастовки, в 21-ом году Кронштадт вспыхнул, да, крестьянские движения, что они смогут предложить альтернативную программу, вот такой синдикалистскую программу. А у них, кстати, программы в 17-ом году то и не было ведь толковой, они только ее и создадут уже позже, там в 18-ом, в 19-ом году, вот. И понимаете, ну, да, были такие определенные… М.СОКОЛОВ: А сторонники уходили к большевикам. Тот же Саблин, например, тоже стал, в конце концов, советским… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, НРЗБ много было из всех партий, и из анархистов, и из других партий, не только как бы, здесь левые эсеры, конечно, грешны этим, можно и вспомнить в декабре как рубился с большевиками во главе юнкеров, стоявший во главе Иркутского военного округа бывший политкаторжанин, правый эсер Аркадий Краковецкий. Но потом он тоже пришел к большевикам, да, и ряд других… М.СОКОЛОВ: Был одним из деятелей, по-моему, Дальневосточной республики, да? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, он в НРЗБ служил там, наоборот, по таким делам. Нет, в ДВР он как раз не был, там были немножко другие люди. Ну, не знаю, вот такие вот, увы, действительно странные парадоксы истории, но все-таки целый ряд людей остался несгибаемыми. И Камков, и Каховская, при этом их не расстреляли, как Попова в 21-ом году, они всегда оставались в своих и мировоззренческих, и идейных позициях, за это вынесли всю чашу. Каховская вообще рекордсменка, вот когда я начинал ей заниматься, меня это поразило, 45 лет неволи, понимаете? Сначала 10 лет царской каторги, потом бесконечные ссылки в лагерях, там в одних ссылка она, там неплохо, может быть, было, она там с дочерью Циолковского дружила в Калуге там, которая меньшевичка была и тоже репрессировалась, да, Константина Эдуардовича Любовь Циолковская. Соответственно потом она дальше там в Самарканде и так далее, потом получила свой десятилетний срок, Краслаг там, Красноярский край, но она несгибаемая была. Она еще и стихи писала, она Сент-Экзюпери переводила, она первая переводчица «Маленького принца» Сент-Экзюпери, вот. Удивительный человек. М.СОКОЛОВ: Да, но, в общем, если посмотреть на биографические справки, которые у вас и здесь, и в замечательном многотомнике документов по истории левых эсеров, получается, что практически никто из тех, кто остался в Советской России, никто не пережил 37-ой, 38-ой год? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Как? Нет, пережили, вот, пожалуйста, и Каховская… М.СОКОЛОВ: 2? 3? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Или… М.СОКОЛОВ: 4? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, на самом деле, как практика показывает, все-таки больше, речь, наверное, можно и десятками уже исчислять. Даже фильм «6-ое июля», который мы вот вспоминали… М.СОКОЛОВ: Ага. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Консультировал, многолетне сидели с ГУЛАГ соратник Попова, потом соратник по Махновскому движению, Григорий Орешкин, это мне консультант фильма Владлен Терентьевич Логинов рассказывал, что как раз там было 2 консультанта таких исторических. Там был какой-то генерал советский, который был красным курсантом, молодым, который расправлялся с левыми эсерами, и был наоборот, а Орешкин занимал, он как раз начальник этого Оперативного отдела был, прапорщик Орешкин, и его фотография висит в самом главном военном учебном заведении Москвы, в Училище имени Верховного Совета, не знаю, как оно сейчас называется. Оказывается, он в 17-ом году возглавил… М.СОКОЛОВ: Спиридонова, Майоров и все другие, конечно, были… Я.ЛЕОНТЬЕВ: Они под Орлом расстреляны, да, но, тем не менее, нет, Яков Фишман, который бомбу для Блюмкина делал, ему даже в 55-ом вернули звание Генерал-майора технических войск, он, да, вступил в большевики, но потом его оттуда, конечно, исключили, там репрессии. Крупнейший химик, стати, интереснейший… М.СОКОЛОВ: НРЗБ. Я.ЛЕОНТЬЕВ: Да, интереснейшее дело его. Я вот недавно тоже в Центральном архиве ФСБ знакомился, к вопросу о том, опять же, закрытые архивы или открытые, не сразу мне его дали, 10 лет мне потребовалось, чтобы добиться. Ну, я посмотрел, естественно, это его дело уже. М.СОКОЛОВ: Ну, все равно я не могу согласиться, если есть единичное исключение, то в общем плане это трагедия, трагедия людей, которые хотели принести, так сказать, добро, в том числе пользуясь силовым, так сказать ресурсом, но оказалось, что с кулаками еще больше добро в кавычках. Я.ЛЕОНТЬЕВ: У Варлама Шаламова есть замечательные строчки по этому поводу как раз вот о, что за трагедией партии пришла трагедия людей, что самые лучшие, самые смелые, самые отверженные, лучший человеческий материал, писал он об эсерах, и вот, да. Он и застал несколько эсеров еще тоже в своих уже лагерях… М.СОКОЛОВ: А вы все-таки дочь, значит, Марусей назвали? Это в честь Спиридоновой, получается? Я.ЛЕОНТЬЕВ: Ну, знаете, можно я вам процитирую в ответ такие строчки Бориса Пастернака про Марусь, как раз. «По всей земле осипшим морем грусти, Дымясь, гремел и стлался слух о ней, Марусе тихих русских захолустий, Поколебавшей землю в десять дней» Следующую книгу я посвящу своей дочери Марии… М.СОКОЛОВ: Доктор исторических наук был в эфире «Эхо Москвы». Я.ЛЕОНТЬЕВ: Спасибо!