Русская армия и революции: борьба за власть в Петроградском гарнизоне в 1917 г - Константин Тарасов - Цена Революции - 2017-09-10

10.09.2017

Русская армия и революции: борьба за власть в Петроградском гарнизоне в 1917 г - Константин Тарасов - Цена Революции - 2017-09-10 Скачать

Михаил Соколов

―

В эфире «Эха Москвы» программа «Цена революции». Ее ведет Михаил Соколов. У нас в гостях Константин Тарасов, научный сотрудник Института истории Российской Академии наук. Гость из Петербурга. И автор книги «Солдатский большевизм». Она только что вышла в издательстве Европейского университета. Очень вам рекомендую. Добрый вечер, Константин!

Константин Тарасов

―

Здравствуйте!

М. Соколов

―

Ну, мы в разговоре, наверное, сосредоточимся на петроградском гарнизоне как на одной из ключевых сил 17-го года. И я хотел бы начать, ну, вот с такой как бы описательной вещи. Да? Вот сколько войск было в столице Российской империи до войны? И что изменилось к 17-му году?

К. Тарасов

―

Точные подсчеты здесь делать очень сложно, там есть разные варианты, разные способы считать. Да? Там кто-то считает по количеству довольствия, которое интендантское управление выдавало. Кто-то предпочитает данные временного комитета Государственной думы по отношению к 17-му году. Им нужно было собрать этот материал. Да? На самом деле учет велся плохо. Да? Более или менее четкие цифры мы можем говорить именно на период к 17-му году. Да? Это если мы рассматриваем Петроград и его ближайшие окрестности, – да? – пригороды: Ораниенбаум, Гатчина, Стрельна и так далее, это порядка 300 тысяч человек. Такую цифру… По крайней мере, более или менее сходятся на ней.

М. Соколов

―

Ну, вот Вы в книге называете это фабрикой по производству солдат. А как эта фабрика работала?

К. Тарасов

―

А действительно. Это не нужно думать о петроградском гарнизоне как о такой военной – что ли? – структуре. Да? Действующие полки, и в частности гвардии… Да? В Петрограде была расположена русская гвардия – элита русской армии в то время. Да? Действующие полки в 14-м году ушли на фронт. Соответственно в самом городе остались запасные батальоны. Суть запасных батальонов как раз и заключалась в том, чтобы готовить пополнение для действующих полков. Соответственно когда необходимо было посылать определенное пополнение, формировались марши роты, около 250 человек, и они уже отправлялись на фронт. Да? То есть фактически город… действительно вот в этих казармах происходило, прежде всего, обучение, муштровка – да? – ну, кроме того большая часть вот этих солдат, которые оказывались в Петрограде особенно к 17-му году, – это были так называемые эвакуированные. Да? То есть это солдаты действующего полка, которые получили ранения, или по болезни были отправлены в тыл, и по излечению их зачисляли в запасной батальон. И в первые марши роты их пытались поскорее сбыть, поскорее из центра. Да? Они отправлялись на фронт.

М. Соколов

―

Ну, их держали отдельно – да? – от остальных?

К. Тарасов

―

Да, конечно. Это такая… такой очень важный момент: их считали очень опасными. Да? Вот этих фронтовиков, которые, что называется, хлебнули фронтовой жизни, – да? – боялись, что они внесут панические настроения среди новобранцев. Да? И возможно действительно это было так. Да? Это решение принимается не в 14-м году, а в течение войны. Но тем не менее их держали отдельно в казармах подальше, причем от основной части полка.

М. Соколов

―

Скажите, а сколько по времени готовили тогда вот военнослужащего солдата?

К. Тарасов

―

Ну, по-разному. Несколько недель в основном – да? – их держали там. Нельзя говорить о том, что это были какие-то длительные месячные или годовые курсы. То есть это действительно была такая очень скорая подготовка, такой конвейер постоянный.

М. Соколов

―

А грамотность не требовалась?

К. Тарасов

―

А грамотность сама по себе для рядового солдата, конечно, нет. Но если человек обладал грамотностью, он мог быть зачислен в так называемую учебную команду и даже получить унтер-офицерский чин.

М. Соколов

―

Ну, еще один вопрос. Вот Вы отмечаете, что – как это сказать? – качество людской массы было все хуже. Призывались там разные категории, который бы в случае, так сказать, мирного времени не взяли бы, значит. Сколько вот эти люди, так сказать, составляли уже к 17-му году? Какую долю?

К. Тарасов

―

Я бы сказал, около 50 процентов в принципе петроградского гарнизона составляли именно вот солдаты старших возрастов. Да? То есть это так называемые 40-летние. Ну, это обобщенное такое определение. Это люди от 35 до 43 лет. Обычно это отцы больших семейств. Да? Это большое значение имеет. Да? Вот этих крестьянских семейств, которые могли уже проходить военную службу там, не знаю, в 905-м году. Да? И вновь их призывают. Или они имели какие-то отсрочки, – да? – которые были пресечены уже к 17-му году. Ну, и естественно вот эти люди, они получали из деревни письма – да? – о тяжелом положении деревни в период войны, как… где вот эти семьи большие голодали, где оставались жены их и дети. Это, конечно, не способствовало их такому патриотизму, можно сказать.

М. Соколов

―

А кто такие ратники? Вот еще такая категория. Может быть, слушатели не знают. Их тоже, так сказать, начали призывать.

К. Тарасов

―

Это категория так называемого… Ратники ополчения. Да? То есть это те люди, которые не могли быть мобилизованы в период мирного времени. Да? Там какие-либо отсрочки. Там единственный кормилец. Так называемые белобилетники или вот эти, как я уже сказал, 40-летние. То есть люди, достигшие определенного возраста. Да? Их всех называли ратниками 1-й или 2-й категории. Да? Но и та, и другая категория уже к 17-му году активно начала призываться и проходила обучение в эти дни.

М. Соколов

―

Но их в те же полки зачисляли?

К. Тарасов

―

Да, да. Абсолютно верно. То есть вот эту часть солдатской массы перемешивали. Да? Но новобранцев, конечно, старались держать отдельно, тем более что их… требовалось гораздо другая подготовка – да? – в отличие от человека, который проходил какую-то военную службу. Да? Но тем не менее они вот, по крайней мере, располагались в одном дворе казармы, грубо говоря.

М. Соколов

―

Скажите, а вот в этих запасных полках, которые были в Петрограде, какой был офицерский состав? Это были постоянные люди, которые готовили это пополнение? Или это были фронтовики, которые возвращались там по ранению и так далее?

К. Тарасов

―

И те, и другие. Да? Как я сказал, вот этот действующий, точнее кадр, который оставался в Петрограде, – да? – который должен был… Ну, это в принципе для всех тыловых гарнизонов был характерно. Кадровые офицеры, они оставались после 14-го года в этих же запасных батальонах. И многие из них вообще в принципе не видели фронтовой жизни. Да? Такая категория офицеров тоже была. Но кроме того вот эта категория пополнялась, во-первых, за счет, как Вы правильно сказали, раненых офицеров. Да? То есть убыль офицерства на фронте, которую очень часто отмечают, – это не всегда убитые. Да? Это очень часто покалеченные, раненые, которые не могли по тем или иным причинам вернуться в действующую армию. Да? То есть там без руки, без ноги, там со слабыми легкими и так далее. Эти люди тоже оставались в запасном батальоне, в запасном полку. Ну, и 3-я категория, ну, тоже не маленькая – это так называемые прапорщики военного времени. Да? То есть люди, которые были произведены в офицеры на кратких курсах в школах прапорщиков и в каких-то училищах подобного рода.

М. Соколов

―

Скажите, а вот как описать материально-бытовое положение солдат? Насколько я понимаю, оно было очень разным в том же даже Петрограде, в столице.

К. Тарасов

―

Ну, действительно это так. Прежде всего, скажем так, самое лучшее материальное положение было у таких коренных гвардейских полков Петрограда. Да? То есть на самом деле гвардия была… делилась на 2 категории: та, которая размещалась в Петрограде в довоенное время, и та, которая размещалась в Варшаве. Да? Ее даже называли суконная гвардия, потому что там, конечно, и платили меньше, и, может быть, даже какой-нибудь офицер из пехотного полка получал больше, чем эти…

М. Соколов

―

А в Москве вообще не было?

К. Тарасов

―

Гвардейских по крайней мере. Пехотных полков точно не было. Да? Вот в 14-м году варшавская эта суконная гвардия была переведена в Петроград. Так вот если говорить о такой коренной петроградской гвардии, то там, конечно, более приятно выглядит… сами бытовые условия. Да? Например, насколько мне известно, в казармах Павловского… запасного батальона Павловского полка была даже канализация. Да? То есть какие-то такие оборудованные кухни и так далее. То, о чем мечтать в каких-нибудь пехотных полках было просто нельзя. Да? А вот эта суконная гвардия, хотя, конечно, ее пытались разместить получше, – да? – не всегда это получалось. Например, запасной батальон Кексгольмского полка размещался на Коногвардейском бульваре, ну, почти в манеже – да? – для них оборудовали эти казармы. Это… Ну, это еще не плохо. Да? Потому, что существовали разнообразные бараки, – да? – которые были отведены для пехотных полков. И там ситуация была уже совсем печальная. Это были перенаселенные такие помещения, плохо оборудованные. Да? Нары в три этажа, потому что огромное количество солдат призывалось в это время. Готовились в весне 17-го года, значит, наступление. Поэтому мобилизация была большая солдатской массы. И действительно это была очень серьезная проблема, как отмечали даже такие аналитики, которые пытались понимать, что происходит в армии в это время. Свирепствовал тиф, – да? – дизентерия. Это все было таким… Я молчу про паразитов и так далее, и тому подобное. Да? Вот это вот…

М. Соколов

―

То есть поводов для недовольства было, в общем, достаточно.

К. Тарасов

―

Конечно. Абсолютно точно. Да. Это то, что касалось всех этих солдат, которые вроде бы должны быть такими защитниками Родины, – да? – которые… особенно это фронтовики, может быть, остро чувствовали, которые пролили кровь за Родину, отдали свой долг, а оказываются в Петрограде вот в таком, мягко скажем, не самом приятном положении.

М. Соколов

―

А вот Семеновский полк был… как бы идеальная там ситуация была? Это, видимо, зависело еще от оборотистости там командиров потом, как они могли организовать, так сказать, жизнь, быт и так далее. Да?

К. Тарасов

―

Абсолютно верно. То есть очень серьезно вот эта ситуация зависела от конкретного командира. Да? Где он был более расторопным, где он понимал, как работает вот этот военный механизм интендантский, там можно было организовать и более хорошее питание, и, может быть, даже более лучшее офицерское пополнение. Да? То есть как раз в Семеновском полку ситуация была чуть лучше именно благодаря такой правильной кадровой политике, если можно так сказать. Да? То есть старались производить в офицеры солдат, которые отличились на фронте, а не просто вот эти прапорщики военного времени, которые могли и не пользоваться авторитетом, и не знать, с какой стороны винтовку взять.

М. Соколов

―

Скажите, а на Ваш взгляд, что было, Константин, причиной вот февральского собственно солдатского бунта? Можно ли сказать, что уже в этот момент вот эти запасные части были, так сказать, так морально разложены? Вот что их подтолкнуло к тому, чтобы, так сказать, выступить против власти?

К. Тарасов

―

Я думаю, здесь прежде всего нужно говорить о том, что армия к 17-му году уже ничем не отличалась от общества. Да? То есть все слои населения уже оказались там и интеллектуалы, и средние городские слои, и крестьянство из самой глубокой провинции, – да? – и дворянство в виде офицеров, контуженных, не контуженных, но тем не менее. Да? То есть они отражали уже полностью структуру общества. Соответственно когда начались беспорядки в Петрограде, и когда эта ситуация стала известна в казармах, то… и особенно когда был отдан приказ стрелять в народ, – да? – это, конечно, серьезно изменило ситуацию. То есть солдаты должны были стрелять в тех, кого они должны в принципе защищать по той риторике, которая, конечно, им была знакома. Да? То есть вот именно эта ситуация, что… Ну, в некоторых источниках мы встречаем один и тот же слух, который был связан с выступлением запасного батальона Павловского полка. Да? Это то, что на Невском проспекте убита жена одного из солдат. Да? Ну, там в разных интерпретациях одна и та же история. Да? То есть вот это говорит прежде всего о близости вот этой солдатской массы к тем демонстрантам, которые оказались на улице и выдвигали эти лозунги.

М. Соколов

―

Скажите, ну, вот если взять, например, Волынский полк, все-таки дело в какой-то степени… который 1-й перешел на сторону, так сказать, манифестантов, дело в какой-то случайно вспышке, так сказать, в этой учебной команде, или все-таки это был какой-то заговор группы, политически мотивированных военнослужащих? То есть были ли в войсках какие-то подпольные организации?

К. Тарасов

―

Подпольные организации, конечно, были, но нужно сказать, что охранка царская была очень хорошо о них осведомлена. Мы смотрим эти документы, они знают, кто, когда собирался, кто собирается, какие выступления сделать. Очень такие подробные документы. То есть они так были подкованы в политическом… в политических играх того времени. Соответственно как только они понимали, что та или иная организация готовит что-то серьезное, они сворачивали эту верхушку – да? – и уже можно было действовать там с какими-то отдельными активистами. Именно это и произошло накануне 17-го года на самом-то деле. И в частности дважды за 16-й год была разгромлена петроградская организация большевиков. Да? То есть полностью арестована ее верхушка. Даже какое-то время русское бюро большевиков заменял Выборгский комитет. Да? То есть районная организация, хоть и самая, может быть, такая революционно-заряженная, но тем не менее. Да? То есть и… Ну, это вообще очень было сложно действительно проникнуть вот этой агитации в казармы. Ну, мне больше знакома опять-таки ситуация с большевиками. Известно, что они имели какие-то связи лишь с кронштадтскими матросами – да? – и отчасти вот с полками, которые базировались в Ораниенбауме, в Петергофе. Да? То есть даже не в самом городе. То есть по воспоминаниям мы встречаем там, какая-то листовка могла там через забор быть перекинута, еще какая-то… кто-то с кем-то из рабочих поговорил в какой-то момент. Да? Но говорить о систематической агитации, возможности такой действительно серьезной организации, я думаю, что очень сложно было.

М. Соколов

―

То есть условно говоря, если там этот солдат Кирпичников поднимает этот… учебную команду, стреляет в офицера, это в каком-то смысле все-таки не деятельность какой-то… заговорщиков?

К. Тарасов

―

Очень хорошо реконструирована, как мне кажется, эта история – да? – с восстанием запасного батальона Волынского полка. На мой взгляд, никаких серьезных – да? – каких-то политических связей с какими-либо организациями не прослеживается. То есть самый главный, ну, и это в воспоминаниях самого Кирпичникова встречается, что самый главный аргумент был, что вот мы солдаты, мы должны защищать мирных людей, почему мы должны в них стрелять.

М. Соколов

―

Скажите, а когда вот появляются в войсках так называемые комитеты, которые фактически вот в этих запасных батальонах берут власть в свои руки?

К. Тарасов

―

Комитеты на самом деле появляются еще в период февральского восстания. И прежде всего это была реакция на отсутствие офицеров. Да? Офицеры, с которыми, как я уже говорил сложились такие, иногда очень напряженные отношения во многом были связаны с таким социальным… социальной разницей между…

М. Соколов

―

Муштра, наверное, тоже…

К. Тарасов

―

Да, конечно. Да. То есть и рукоприкладство, и муштра. Тут все вместе. И многие офицеры догадывались, что в случае солдатского бунта их ждет, ну, не самая приятная судьба. Тем более весть об убийстве Лашкевича разнеслась очень быстро по Петрограду. Еще больше, это видно по воспоминаниям самих офицеров, они беспокоились за собственные семьи. Да? Они же базировались фактически в квартирах, либо в самом полку, либо где-то рядом. Да? И они старались увезти их поскорее, чтобы избавить от этой всей ситуации. То есть фактически во многих воинских частях просто офицеры пропали.

М. Соколов

―

Ну, да. То есть они повезли семьи куда-то, так сказать…

К. Тарасов

―

Да, да. Либо сами спрятались – да? – вплоть до… как раз командир Волынского полка сбежал в Таврический дворец, сбрил бороду и там находился до мартовских дней. Да? То есть вот человек настолько боялся за свою жизнь, вероятно. Значит… И действительно просто, чтобы жизнь нормально, естественно жизнь полка не замирала, буквально сразу начинают организовываться какие-то такие хозяйственные – как? – комитеты. Да? Прежде всего хозяйственные функции. То есть просто накормить солдат, – да? – просто выставить часовых у денежного ящика, чтобы его не разворовали и так далее, и тому подобное. Мы в некоторых случаях довольно четко видим этот механизм, вплоть до того, что дежурный офицер возглавлял этот комитет только потому, что у него должность была такая в этот момент. Он оставался дежурным до конца. Да? И не столько сочувствовал революции, сколько пытался сохранить этот момент. Да? Ну, ситуация, конечно, в корне меняется, когда начинается борьба между Временным комитетом Государственной думы и появившимся петроградским советом. Да? Борьба за влияние над петроградским гарнизоном.

М. Соколов

―

Скажите, а вот приказ № 1 какую роль сыграл в этот момент?

К. Тарасов

―

Вот ключевую именно вот в этом противоборстве. Да? Потому, что как раз Временный комитет пытался опереться на власть офицеров – да? – вернуть ее, сказать, что вот эти офицеры не с вами, солдаты. Да? И самих офицеров привлечь в этой ситуации. А солдаты, которые вдруг увидели тех же самых офицеров, которые пытались восстановить свою власть, которые пытались отобрать у них оружие, запереть в казармах. Они встречали такой отпор серьезный. И они вошли в петроградский совет за заступническом каким-то, – да? – выделили своих делегатов. И соответственно на 1-м вот таком собрании, где принимали участие солдатские представители, и была принята идея создать вот этот документ – приказ № 1, чтобы закрепить солдатские права, которые, кажется, начинали ускользать из рук солдат, вот только что завоеванные будто бы. Да? И соответственно к разговору о вот этом таком материально-бытовом положении солдат, вот один из 1-х пунктов этого приказа № 1 – это отмена обязательного отдания чести. Да? То есть поскольку это тоже важная ситуация о вот таком положении солдата, поскольку на Невском проспекте – да? – огромное количество офицеров. И солдат, оказывающийся в увольнении, фактически не отрывал руку от козырька. Да? И это было, ну, раздражало людей. Да? И очень много таких вещей там вплоть до наименования «Вы, ты». Да? То есть офицер по отношению к солдату, потому что то есть они просили уважительное отношение в этот момент, что чего, как им казалось, они могут упустить, – да? – упустить свое влияние.

М. Соколов

―

Сказать, ну, вот командующий Петроградским округом генерал Корнилов где-то к апрелю хотел расформировать гарнизон, там переформировать как-то с помощью фронтовых частей. Реально ли это было тогда сделать?

К. Тарасов

―

Может быть, в апреле уже не совсем так. Да? Не совсем так по крайней мере было просто, хотя действительно он получил в тот момент еще поддержку этих самых комитетов, которым было объяснено, что это вот в оборонительных целях будет сделано. Да? Ну, и за Корниловым в тот момент еще не было такого представления как о таком, ну, будущем вожде контрреволюции и так далее. Да? Он был революционным главнокомандующим 1-м, – да? – что уже в какой-то ситуации совершенно другое имел. Да, в апрельские, после апрельские дни это, конечно, меняется. Да? Когда он попытался вывели войска на Дворцовую площадь, чтобы защитить правительство и навести порядок. Да? Подобные попытки в принципе можно было обосновать. Да? И солдатская масса, по крайней мере, в виде комитетов готова была принять. Но поскольку ситуация в апреле не изменилась. Да? Это ситуация очень поздно сложилась, уже в мае это становилось все сложнее и сложнее.

М. Соколов

―

Ну, а когда большевики начинают активно работать в армии? Вот это военная организация создается? Это тоже где-то вот к апрелю, да?

К. Тарасов

―

Да. И здесь, как мне кажется, очень большое значение в появлении военной организации являлась вот эта борьба между Временным комитетом Государственной думы и Временным правительством позже, и Петроградским советом. Да? Действительно и военный министр Гучков пытался… его какая-то команда пытались такой вбить клин между солдатской частью – да? – вот этого Петроградского совета и рабочими. Так чтобы как-то этот процесс изменить в свою сторону, в свою пользу. И действительно, скажем так, поскольку большевики – это прежде всего рабочая социал-демократическая партия, которая естественно главная их движущая… точнее главная их опора – это рабочие, они пытались защитить рабочих. Но при этом они отлично понимали ту роль, которую сыграл… сыграли солдаты в февральских днях. Они отлично помнили опыт 905-го года. Многие из будущих членов военной организации принимали активнейшее участие в работе каких-то боевых организаций в период 1-й русской революции. Соответственно они, ну, оценили этот опыт – да? – и не хотели упускать ту возможность, которая в этот момент получилась. Соответственно 1-е учредительное собрание военной организации, как особой структуры рабочей партии по работе в армии – да? – крестьянской армии, что уже на самом деле нонсенс, – это 31 марта 17-го года. Соответственно вот с этого момента на 1-м собрании едва ли не 200 человек всего участвовало, что очень хорошо говорит о количестве в принципе большевиков и в этом 300-тысячном Петроградском гарнизоне. Да? И вот с этого момента начинает свою сначала очень осторожную и неуверенную деятельность, поскольку большевики сразу выступали с радикальными лозунгами. Да, они встречали серьезный отпор. Некоторых выкидывали из окон, – да? – там били и так далее. То есть революционное оборончество в 1-й месяц после революции действительно имело такое серьезное влияние. А большевистские агитаторы, которые оказывались в казармах и говорили о том, что нужен немедленный мир, не всегда встречали поддержку.

М. Соколов

―

А вот Ленина как собственно встретили? С одной стороны Ленин – революционный лидер, а с другой стороны проехал через Германию, значит, предатель.

К. Тарасов

―

Это такая была большая шумиха. С одной стороны 1-е время после возвращения Ленина это сыграло против большевиков. Да? То есть все газеты трубили, что он едва ли не германский шпион, что эта программа и в принципе большевистская программа, она такая очень вредная, она играет на руку германскому штабу и так далее, и тому подобное. В Петроградский совет и главные органы умеренных социалистов поступала информация о том, что вот такой-то полк собирается прийти ко дворцу Кшесинской и арестовать Ленина, а то и убить Ленина. И они посылали своих агитаторов, чтобы успокоить солдат, потому что это, конечно, никому не нужно было. Да? Но одновременно с этим это была такая грандиозная и прекрасная реклама. Солдаты, которые, может быть, не очень интересовались политической жизнью, не читали уставы и так далее, программы, может быть, даже газеты в глаза не видели, хотя их, конечно, старались распространять, как можно больше. Да? А вот слухи до них гораздо легче доходили. И они точно узнали, что, во-первых, Ленин – да? – и большевики выступают а) за немедленный мир и б) что Петроградский совет не против такого лозунга раз он защищает Ленина. Соответственно это сделало позицию Ленина и большевиков, вот эту радикальную по отношению к миру… к миру – да? – ну, нормальной. Да? То есть естественной. То есть она…

М. Соколов

―

То есть часть политического дискурса?

К. Тарасов

―

Да. То есть ее можно… можно было так думать. Им разрешалось так думать, что это уже не антипатриотично, а ну, одна из версий того, как это могут развиваться события.

М. Соколов

―

а на Финляндский вокзал-то кто прислал там приветствие или своих представителей?

К. Тарасов

―

Ну, действительно о каких-то серьезных представителях… Во-первых, это был почетный караул 2-го Балтийского флотского экипажа, но его выставил скорее всего Петроградский совет. Да? Там уже сложился определенный церемониал встречи эмигрантов, ну, или не эмигрантов, а ссыльных. Да? Там обязательно почетный караул. Это по газетам отлично видно. Да?

М. Соколов

―

А броневик был?

К. Тарасов

―

А вот броневики… Да, броневики – это отдельная история, которая действительно была связана с таким творчеством народным того времени, поскольку в Петрограде находились мастерские автобронедивизиона, тут чинили броневики. И именно в этих мастерских, конечно, было много рабочих, и они поддерживали большевиков.

М. Соколов

―

Ясно. Мы продолжим с Константином Тарасовым разговор о солдатском большевизме после недолгого перерыва.

**********

М. Соколов

―

В эфире программа «Цена революции». Ведет ее Михаил Соколов. У нас в студии наш гость из Петербурга – кандидат исторических наук Константин Тарасов. Продолжаем разговор о Петрограде и солдатском большевизме. На Ваш взгляд, что было причиной вот летнего кризиса, июньской демонстрации, июльского бунта, в котором собственно активно приняли участие и солдатские массы. Они что, боялись выхода на фронт? Наступления?

К. Тарасов

―

Наверное, вопрос был скорее не в этом. Вопрос был в принципе о том, что они пытались защищать те права, которые как они считали, они получили после февральского выступления, активно к нему присоединившись. Во-первых, 1-я декларация Временного правительства как часть договора с Петроградским советом – это был пункт о не разоружении и не выводе войск, принявших участие в выступлении. То есть солдаты считали себя уже такой преторианской гвардией, – да? – что защитники революции. Ну, понятно, что зачастую за этим скрывались и шкурнические такие мысли – да? – о том, что не идти на фронт. Но с другой стороны здесь имел значение и еще один момент. Как я сказал, большая часть, действительно большая часть солдат Петроградского гарнизона – это были эвакуированные – да? – фронтовики, получившие ранение, уже побывавшие на фронте. И они считали вот это несправедливой ситуацией, что кто-то отсиживается в тылу, а они должны будут еще раз идти на фронт. Да? Некоторые уже по 2, по 3 раза уже побывали там, получили ранение. Соответственно они пытались отправить те воинские части, ну, а точнее те контингенты солдат или, может быть, даже не солдат, а так называемых мародеров тыла на фронт. Да? Ну, что такое мародеры тыла в представлении солдат? Это прежде всего… это полиция. Да? Полиция и жандармы. Огромная ненависть была в этим людям. Да? И как только полиция была, ну, скажем так, схвачена, разоружена и так далее, первыми маршами роты на фронт пошли именно из полицейских. Да? Их постарались поскорее туда сбыть. Это была, ну, какая-то определенного рода справедливость в представлении солдат. Да? И многие другие контингенты населения по многим причинам считали, фронтовики должны быть там на фронте. Да? Там появляется такой лозунг за которым… под которым не подписывалась ни одна политическая партия. Да? Он такой стихийный. «Буржуазия в окопы!» Да? Вот те самые люди, которые на Невском проспекте призывают к войне до победного конца, вот пусть они идут на фронт. И в Петрограде – да? – случались такие казусы, когда хватали подобного рода агитаторов, засовывали их в казармы, надевали на них шинели, заставляли маршировать, там учили их стрелять и… угрожая тем, что их оправят сейчас на фронт. Да? То есть этот момент имеет большое значение. То есть в Петрограде очень многие солдаты считали, что есть другие, кто может пойти на фронт, а мы пока можем здесь пока отдохнуть. Да? Это 1-е. 2-е, что раздражало этих людей… На самом деле вроде бы частный случай, тем не менее он опять-таки связан со структурой вот этой солдатской массы. Перед наступлением – да? – это нормальная практика было объявлено об отмене отпусков на сельскохозяйственные работы. Да? Еще раз это огромное количество Петроградского гарнизона. Это 40-летние, главы больших семейств, которые хотят помочь своей семье дома. Да? И эта ситуация действительно становится такой, ну, если не взрывоопасной, то по крайней мере раскачивающей лодку. Да? Солдаты отказываются подчиняться этому приказу, они хотят, так сказать, пользоваться своим правом. Да? А право им дал еще царь в 16-м году. А Керенский в 17-м отменяет… отнимает. И 3-е, тоже очень важный момент, ну, я скорее о таких ключевых говорю, конечно. Там было много причин для недовольства, и политические в том числе. Да? Это я пока только про социальные причины говорю. Это… Вот этот знаменитый документ, декларация прав солдата, – да? – которая по мнению многих солдат, она отнимала опять-таки те завоеванные права, которые им вроде бы дала февральская революция. И в частности такой очень сложный вопрос о выборности офицерства, – да? – выборности командного состава. В декларации прав все было четко прописано: никакой выборности командира быть не может. А для солдат это была уже часть какой-то практики. Да? Это была… Ну, это сложная история о том, как… как это появилось в Петроградском гарнизоне. Есть разные версии. Почему действительно это… каких-то офицеров стали удалять, а других делать своими командирами, но тем не менее. Так же очень такой, не знаю, вредный пункт, как считали солдаты, являлась возможность офицерами на фронте применять оружие – да? – в случае не подчинения. Но это опять-таки ситуация, которая противоречила февральской… ну, февральскому пакту, если хотите, – да? – февральской договоренности, что солдаты такие… может быть, являются более главными субъектами вот этой армейской системы, чем офицеры. Да? Тут ситуация переворачивалась с ног на голову.

М. Соколов

―

Скажите, но был ли вот в июле, скажем, во время июльских событий заговор большевиков, так сказать, по передаче власти в пользу советов вот с помощью этой вооруженной демонстрации, или это было такое все-таки стихийное движение, которое возглавили, ну, какие-то, так сказать, леворадикальные люди, анархисты, те же солдаты, а за ними уже потянулась и часть большевиков из военной организации таких радикальных.

К. Тарасов

―

Ну, здесь нужно вспомнить замечательную книгу Алекса Рабиновича «Кровавые дни» - да? – в русском переводе или «Prelude to Revolution» по-английски, где он довольно четко показал такие различные взгляды главных структур партий в Петрограде: центрального комитета, петербургского комитета и военной организации. Рабинович считал, что военная организация была очень лево настроена и как раз, ну, вела определенную агитацию в пользу какого-то вооруженного…

М. Соколов

―

Берем власть.

К. Тарасов

―

Да, да. На самом деле усложняя схему Рабиновича нужно сказать, что и внутри этих партийных структур были свои группировки. Да? И в частности в военной организации. В принципе она была действительно настроена довольно радикально. Да? И это было связано прежде всего с тем, что ее главная опора была солдаты. Да? То есть вооруженные люди, причем такие очень… очень часто эмоционально заряженные.

М. Соколов

―

Ну, вот были такие лидеры формальные, там не знаю, Подвойский, Мехоношин, они… они как бы к какой части относятся?

К. Тарасов

―

Скорее к таким… назовем их правыми большевиками. Да? То есть которые готовы были выполнять тот курс руководства, который был…

М. Соколов

―

Как Ленин скажет, так и будет.

К. Тарасов

―

Да, да. Ну, понятно, что это старые такие большевики, для которых, ну, курс партии – это самое главное. Да? Ленинцы, что называется. Но были и большая часть вот этих… военная организация в частности – это, ну, так называемые мартовские большевики. Да? То есть вновь вступившие в партию. И еще раз повторю это не всегда тот образ, правильный образ партии, который был в головах у солдат. Да? Для них вроде бы немедленный мир, отказ от политики наступления. А большевиков не всегда практика, – да? – их тактика укладывалась вот в определенное такое четкое русло. Да? Вот мы всегда против наступления. Там были определенные отклонения, и в частности накануне июльских событий партия как раз выступала за то, чтобы никаких вспышек быть не должно, что пополнения должны очень четко идти в армию, – да? – потому что это опасно для собственно солдат на фронте. Это прекрасно понимали. Да? Тем более что на фронте было достаточное количество большевиков. То есть фактически их подставлять одну часть против другой, ну, и вообще настраивать фронт против тыла или тыл против фронта – это было, конечно, неправильно. Да? Ну, были и среди вот большевиков даже с большим партийным стажем тоже такие радикальные элементы, в частности это такой неформальный лидер 1-го пулеметного полка самой крупной воинской части, самой хорошо вооруженной воинской части Петроградского гарнизона прапорщик Семашко. Вот он и некоторые другие довольно влиятельные агитаторы, они начали сближаться даже с анархистами, которые вот подогревали определенную почву – да? – для вот этого будущего изменения ситуации вооруженного восстания против Временного правительства.

М. Соколов

―

Скажите, ну, вот этот хаотический такой бунт, мятеж, ну, знаю уж, как его назвать, он был, в общем, подавлен благодаря в частности, так сказать, информации о том, что Ленин там связан с Германией, немецкие деньги и все прочее. То есть здесь такая пропаганда и PR сработали. Вот что было дальше? Была ли разгромлена эта военная организация большевиков, и были ли попытки вывести вот эти ненадежные части или хотя бы разоружить их, так сказать? То есть снизить число военнослужащих в Петрограде.

К. Тарасов

―

Определенно точно можно сказать, что политика Временного правительства после июльских событий не была направлена на то, чтобы уничтожить большевиков как таковых. Да? То есть многие из них активно принимали участие в переговорах между Петроградским советом и вот этими восставшими солдатами. В частности Сталин, например, – да? – или Каменев тоже такую гибкую позицию занимал в эти дни. То есть уничтожать партию как таковую Временное… ну, может, оно и декларировало это, – да? – но на практике оно этого не реализовывало.

М. Соколов

―

Не могла, или это, так сказать, было такое маневрирование?

К. Тарасов

―

Я думаю, что это было маневрирование, хотя бы с той точки зрения, что это опять-таки есть заблудившиеся социалисты, есть, ну, такие более правильные, с которыми можно договориться. Да, нужно было победить, ну, ленинцев так называемых. А условно опять-таки каменевцев, ну, можно было оставить и с ними договориться. И это как раз было бы, может быть, наиболее оптимальное решение в этой ситуации. Но тем не менее действительно огромное количество большевиков и членов военной организации было арестовано. Многие из них находились в бегах. Да? Вот в частности Подвойский и Невский, такие главные лидеры военной организации, их разыскивали. Да. Но они активно скрывались. Они перешли так называемую на полулегальную явку. Да? То есть с одной стороны они не читали, например, публичные лекции для солдат, что вроде бы не было запрещено. С другой стороны любая митинговая деятельность в этот момент была запрещена. То есть это могли быть только такие кружковые беседы, маленькие переговоры и так далее.

М. Соколов

―

Но войска-то выводили из города или…

К. Тарасов

―

Активно. Да. То есть действительно воспользовавшись этим моментом, военная… Военное министерство приступило к огромному количеству пополнений на фронт. Во-первых, это было нужно – да? – для самого фронта. Во-вторых, это нужно было, чтобы как бы сбавить ситуацию в Петрограде. Да? И действительно серьезно уменьшилось количество. То есть от… ну, до 50 тысяч военнослужащих было вот в этот период до сентября-октября выведено из Петроградского гарнизона.

М. Соколов

―

Скажите, а что изменил конфликт Керенского – Корнилова собственно и вот этот так называемый мятеж?

К. Тарасов

―

Прежде всего изменилось… изменился статус офицерства. Да? То есть в принципе после июльских событий многие активисты Петроградского гарнизона, – да? – солдаты, комитетчики выступали за то, чтобы вернуть дисциплинарную власть начальникам, вернуть власть офицерам, сделать их, скажем так, ну, вернуть им их статус, – да? – который у них был до февральских событий. И действительно это встречает серьезный отклик в солдатской массе. Они поняли, что вот эти беспорядки играют фактически на руку германскому штабу – да? – и так далее, и тому подобное. А корниловский мятеж меняет ситуацию обратно. Да? То есть это окончательно дискредитировало офицерство в своей массе и в особенности военное командование, которое мы уже, как мы знаем по октябрьским дням, уже не доверяли, когда начинали требовать вывод воинских частей из Петрограда. То есть чтобы было понятно, как раз накануне корниловского выступления 8 полков Петроградского гарнизона должны были быть полностью выведены из города. Да? Многие были выведены на окопные работы. Да? Многие не успели. Но как мы знаем, ситуация в октябре именно полностью повторяла ее, и уже позволила начать развивать вот этот конфликт, который привел к октябрьским событиям.

М. Соколов

―

Вот как раз об октябрьском уже конфликте и о позиции этих войск, которые были в Петрограде. Был ли все-таки план Ленина, так сказать, совершить захват власти в пользу партии, не опираясь на советы, на съезд и так далее, с помощью собственно воинских частей, лояльных большевикам?

К. Тарасов

―

Я думаю, да. То есть по крайней мере те довольно известные письма Ленина… Да, хотя там он менял свою позицию, поскольку у него… до него тоже информация… Он находился в бегах, в подполье. Да? Информация не всегда доходила вовремя. Тем более он не всегда мог на нее реагировать вовремя. Да? Ну, по этим письмам мы можем видеть о том, что он серьезно разочаровался в советах, которые фактически встали на сторону, которые агитировали за то, что Ленин, ну, уж если не германский шпион, то по крайней мере его действия были неправильные – да? – в июльских событиях и так далее, и тому подобное. Да? И он пытается какими-то другими способами вне советов, вне вот этих организаций создать возможность для перехода власти к советам. Да? Тот курс, который был намечен на VI съезде. Он говорит о финляндских войсках. Он говорит о каких-то… о матросах – да? – Балтийского флота. Он говорит о Москве, московских воинских частях, где они имели тоже серьезную поддержку, и в том числе и о Петроградском гарнизоне. Да? То есть для него совет не являлся таким фетишем, – что ли, да? – на который нужно ориентироваться. То есть как мне кажется, позиция Ленина в этот момент, хотя еще раз повторяю, она была изменчивая, но в целом она ориентировалась на такой бескомпромиссный путь, на низложение Временного правительства любыми способами.

М. Соколов

―

А потом повод был… То есть фактически пошел в дело план Троцкого – захват власти в пользу съезда советов, где левые радикалы, там большевики, левые эсеры объявили себя большинством. Вот почему солдатские, так сказать, массы именно это поддержали?

К. Тарасов

―

Ну, во-первых, план Троцкого, так сказать, в кавычках. Да? Понятно, что…

М. Соколов

―

Ну, я упрощаю.

К. Тарасов

―

Да. Это скорее такое… дань историографии, где очень часто связывают вот подобного рода решения именно с личностью Троцкого. Да? Ну, понятно, что это в основном базируется на его собственных воспоминаниях. Но это довольно условно. Да? Там довольно большая группа людей, которые считали, что власть должна перейти к советам именно на II съезде. Да? И если производить какое-то вооруженное выступление, то в качестве оборонительных мероприятий, то есть если Временное правительство откажется отдать власть II съезду. Но действительно здесь самая главная интрига заключалась именно в том, что ленинский план не смог бы быть реализован. Он действительно находился в серьезном контакте с членами военной организации, с главными ее лидерами Подвойским и Невским. И по их воспоминаниям довольно четко видно, что они не были в успехе подобного рода выступлений. Они видели, что… ну, и не только они. Да? Это видно по отчетам политического управления при Керенском. Настроения-то подобно июльским событиям не было в октябре 17-го года. Да? То есть…

М. Соколов

―

То есть войска были скорее нейтральны, да?

К. Тарасов

―

Ну, спокойны. Да? Вот это прежде всего. То есть они не боялись, что вот эта ситуация с новой попыткой вывести их из гарнизона – да? – или даже с попыткой перевести столицу из Петрограда в Москву, и якобы сдать Петроград, – да? – ну, такая… такой слух пошел, они, видимо, не боялись, что это таки произойдет. Да? За них уже к этому моменту стоял Петроградский совет, который возглавлял Троцкий. И именно Петроградский совет, который был авторитетен, которому солдаты доверяли формирует военно-революционный комитет, куда входят не только большевики, что очень важно, но и другие леворадикальные партии: левые эсеры – это ключевая, может быть, группа, меньшевики-интернационалисты во многом числе, – да? – и анархисты в том числе. Соответственно вот этот новый орган, – да? – новый штаб фактически Петроградского гарнизона, он пользовался большим авторитетом. И если мы посмотрим на те действия, которые предпринимает ВРК в период октябрьских событий, мы увидим, что это просто он отдает приказ, а воинская часть его выполняет, даже во главе с офицерами, которые даже большевиками могли не быть. Да? То есть там не требовалось вот этого вот… мобилизация каких-то настроений и так далее, и тому подобное. Нужно было только отдавать приказы, – да? – и пользуясь этим авторитетом, который Петроградский совет имел к этому моменту, и удалось, ну, почти мирно провести эту смену власти.

М. Соколов

―

Скажите, а справедливо ли мнение, что переворот в октябре совершили не столько войска гарнизона, которые были в основном нейтральны, а вот эти партийные рабочие дружины, красногвардейцы, ну, а там вот всякие части типа Преображенского полка или казачества стояли, так сказать, вне этой политической борьбы?

К. Тарасов

―

Скажем так, действительно большая часть Петроградского гарнизона заняло в эти дни нейтралитет, но нейтралитет недружественный скорее Временному правительству, чем Петроградскому совету. Это очень важно. И тем более если мы говорим о событиях по штурму зимнего – да? – там действительно многие воинские части уклонялись от выполнения приказа с обеих сторон. Но нужно, кстати, еще подчеркнуть, – это тоже интересно, – и штаб Петроградского военного округа, и ВРК многим воинским частям отдавал приказ стоять в казармах и не двигаться, и это с радостью выполняли солдаты, которые не очень хорошо понимали, за кого и куда нужно идти. Да? Но, например, если мы говорим о мобилизации на фронт против Керенского… против войск Керенского – Краснова, то здесь ситуация несколько иная. Да? Некоторые воинские части, те, которые вроде бы были нейтральны или даже, казалось бы, должны занимать такую, ну, по крайней мере в поддержку ВЦИК позицию, – да? – они выступают… их части выступают против Керенского, потому что это уже… так уже контрреволюционный мятеж, который они готовы были подавлять.

М. Соколов

―

Но на Ваш взгляд, в общем, у Временного правительства в этой ситуации у Керенского шансов удержать власть не было?

К. Тарасов

―

Маловероятно. По крайней мере, тот момент, когда начал формироваться военно-революционный комитет, когда с ним договоренности установить не удалось, мне кажется, что полагаться Керенскому фактически было уже не на кого – да? – по крайней мере в Петрограде.

М. Соколов

―

А вне Петрограда?

К. Тарасов

―

Фактически можно было положиться на северный фронт, на что он собственно и рассчитывал. Да? Но тут очень сложная тоже какая-то ситуация, связанная с личностью Черемисова, который…

М. Соколов

―

Командующий.

К. Тарасов

―

Да, командующий северного фронта, который вроде бы тоже вел какую-то свою игру, не совсем понятную. Да? То есть ходили слухи о том, что он даже в сговоре с большевиками, во что я, правда, не очень верю. Да? Может быть, он как раз просто в таких собственных негативных отношениях был с Керенским непосредственно, что тоже, может быть. Да? В армии Керенский тоже потерял свою популярность после корниловского выступления, по крайней мере в тех частях, которые готовы были, ну, сражаться с большевиками, – да? – против советов. В этой… В этой ситуации – да? – после августа, после этих октябрьских событий я думаю, что у Керенского очень были маленькие шансы.

М. Соколов

―

Скажите, что происходило вот с этими солдатскими массами, если кратко, уже после октября. Это был такой распад воинских подразделений, их стихийная демобилизация?

К. Тарасов

―

Это сложная ситуация. Да? То есть действительно определенная, ну, как Вы говорите, стихийная демобилизация происходила. То есть утечка… Ну, как сказать? Как говорил Ленин, фронт голосовал ногами. Да? То есть бежал. И из Петрограда в частности. Но можно сказать, что новая риторика, новые идеи вот этого совета народных комиссаров, идея даже борьбы с контрреволюцией, – да? – то есть фактически начало гражданской войны…

М. Соколов

―

То есть лучше воевать со своими, чем с немцами?

К. Тарасов

―

Вы знаете, да, на самом деле во многих случаях мы действительно наблюдаем именно этот процесс. То есть с больше охотой они идут защищать, ну, вот грубо говоря, свою деревню против этих контрреволюционеров где-то в тылу, чем идти на фронт против германцев, которым вроде как доказали, что это такие же солдаты как и они. Да? То есть во многих случаях мы действительно встречаем именно такую риторику.

М. Соколов

―

А как большевики все-таки контролировали после победы вот эти солдатские полки? Я так понимаю, что они создали такие активные группы, которые нейтрализовали и уничтожили оппозицию, да? Выдавили ее.

К. Тарасов

―

Я бы так не сказал. Да? То есть в принципе, ну, большая часть солдатской массы была настроена пассивно. Да? И после октября в том числе. Ну, это в принципе нормально, – да? – когда не большая часть общества мобилизована активно.

М. Соколов

―

Ну, пора землю делить. Да.

К. Тарасов

―

Ну, пора ли землю делить, или есть какие-то свои дела, – да? – можно там в Петрограде поработать, а можно просто дурака повалять за казенный счет. Это ж тоже все работало. Да? Определенная часть таких настроений, конечно, имела место. Да? Но опять-таки внутри вот этих старых воинских частей, уже когда стало ясно, что переговоры в Брест-Литовске начинают заходить в тупик, начинают появляться вот эти первые отряды Красной армии. Да? То есть внутри них добровольцы и из самих солдат, и из рабочих, которые готовы были воевать там на внутреннем фронте или даже на внешнем, начинают формироваться. Да? То есть фактически здесь разговор шел о создании Красной армии внутри старой армии. Да? Вот таких из добровольцев почти ударные части формировались почти по тем же самым лекалам, как это происходило при Керенском.

М. Соколов

―

Скажите, а почему эсерам не удалось, так сказать, ввести войска на защиту учредительного собрания? Там защитить мирную демонстрацию и так далее. Что вот тут получилось, если очень коротко?

К. Тарасов

―

Ну, если очень коротко, я думаю, что главная проблема для эсеров была в том, что II съезд советов уже главные вопросы, которые беспокоили солдат, решил. Переговоры о мире ведутся. Земля вроде бы уже делится. Да? То есть это вся… вот эти…

М. Соколов

―

А левые эсеры в правительстве?

К. Тарасов

―

Это тем более. Да. И здесь уже как бы для солдата не было важно, вот эта такая интеллигентская игра в Учредительное собрание, – да? – что только оно может принять окончательное решение власти. Да, все вопросы решены. Зачем тут спорить, что-то защищать? Поэтому я думаю, что в этом была главная их проблема.

М. Соколов

―

Ну, а что? А эсеры не могли опереться там на Семеновский полк, на какие-то еще части? Военная же организация у них работала. Может быть, причина еще в трусости политического руководства во главе с Черновым?

К. Тарасов

―

Во-первых, я не думаю, что Чернов в этот момент играл серьезную роль. Скорее Гоц – да? – в этот момент в качестве такой контрреволюции эсеровской. А, во-вторых, что еще более важно – эсеровская организация в Петрограде развалилась. Да? Самое большое число в принципе левых эсеров было именно в Петроградском гарнизоне, то есть в Петрограде. Соответственно тот момент, когда начинается раскол в партии, – да? – это как раз после октября уже официально они разделились, то они просто потеряли огромное количество их активистов. Да? То есть они уже не выступали в поддержку правых эсеров. Это, конечно, тоже была серьезная проблема.

М. Соколов

―

Ну, а что касается вот в общем плане уже, если сказать, старая армия была распущена, вот какая часть этих леворадикальных активистов 17-го года вошла в новую Красную армию?

К. Тарасов

―

На самом деле можно говорить, конечно, о таких незначительных цифрах, – да? – это несколько тысяч человек, даже десятков тысяч, если мы берем те воинские части, которые еще не были Красной армией, но были выведены там на фронт против Финляндии – да? – белофиннов.

М. Соколов

―

Это в гражданскую войну, да?

К. Тарасов

―

Да, да. Это уже в период гражданской войны в Финляндии в 18-м году. Или там против ставки, против Украины. Да? Там на Дон и так далее, и тому подобное. Да? То есть вроде бы это незначительная часть, но тем не менее это действительно мобилизованные силы, которые имели… Ну, как сказать? Пользовались поддержкой. Точнее большевики, у которых пользовались поддержкой. То есть большая часть, конечно, стремилась домой. Да? То есть официально уже проведена демобилизация. Да? И многие, даже те, кто записался в Красную армию, говорили… Да, поскольку эти два процесса происходили одновременно, тоже важно, – да? – создание Красной армии и демобилизация. Соответственно многие говорили: «Мы вступим в Красную армию, но у себя дома». Да? То есть и с радостью уезжали обратно.

М. Соколов

―

Ну, пожалуй, последнее. Вот какая все-таки, на Ваш взгляд, главная причина, объясняющая октябрьский там путч, переворот, как хотите? Это все-таки движение масс или военный заговор такой группы экстремистов очень удачный?

К. Тарасов

―

Я бы сказал: ни то, ни то. Да? То есть с одной стороны почему, например, в своей книге я использую понятие именно «октябрьский переворот» – да? – здесь нет какой-то эмоциональная оценки этих событий. Да? Здесь говорится только о том, что это не восстание. Это была вполне организованная военная акция – да? – с помощью войск Петроградского гарнизона и не только, и красной гвардии, и матросов Балтийского флота, и так далее, и тому подобное. Да? Вот то, что происходило в Петрограде, конечно, нужно описывать вот примерно в таких категориях. Но если мы рассматриваем это, скажем так, в масштабах всей страны, то в октябре было много в принципе, – да? – и там была совершенно разная динамика. И переход власти к советам где-то начинается даже раньше, чем в Петрограде. Да? То есть это…

М. Соколов

―

А где-то заканчивается к лету 18-го года.

К. Тарасов

―

Да. То есть это очень была разная ситуация. Да? Это длительный процесс. Если февральская революция – это революция, которая была передана по телеграфу, то октябрь – это действительно такой мощный, очень разный процесс, почему сейчас и очень интересные работы выходят именно в провинциальной истории революции.

М. Соколов

―

Спасибо. Сегодня гостем программы «Цена революции» был Константин Тарасов, историк из Петербурга, автор новой книги, которая называется, еще раз напомню, «Солдатский большевизм». А вел эту передачу Михаил Соколов. Всего вам доброго! До свидания!