Мифы о Григории Распутине - Даниил Коцюбинский - Цена Революции - 2016-09-11
11.09.2016
Михаил Соколов
―
В эфире программа «Цена революции». Ведет ее Михаил Соколов. Мы в Санкт-Петербурге, в гостинице «Гельвеция». Беседуем с Даниилом Коцюбинским, историком, автором, точнее даже соавтором книги о Григории Распутине. Естественно наша тема — вот этот до сих пор загадочный персонаж предреволюционной эпохи, по мнению многих человек, который приблизил революцию в России и распад империи. Добрый вечер, Даниил!
Даниил Коцюбинский
―
Здравствуйте!
М. Соколов
―
Что это за человек? Как могло случиться, что, в общем, ну, человек из крестьянского сословия, малообразованный, неожиданно стал одной из ключевых фигур петербургской политики?
Д. Коцюбинский
―
Ну, здесь, наверное, все-таки надо прежде всего сказать, что на сегодня образ Распутина, ну, как он был сто лет назад, так он и по сей день предельно мифологизирован. И эти мифы касаются как ответа на тот вопрос, который прозвучал первым, что это был за человек, так и ответ на второй вопрос, как так получилось, что он сыграл такую роковую роль, как кажется многим. И тогда казалось, и сейчас кажется многим в истории предреволюционной России. И вот ответы на все эти вопросы в большой степени не соответствуют действительности, чем что-то проясняют. Я очень кратко перечислю эти мифы, а потом, отталкиваясь от их демонтажа, может быть, мы попробуем понять, что же из себя представлял этот человек, этот феномен. Ну, во-первых, миф, значит, существует о том, что… Два основных мифа. Что он очень сильно влиял на политику, чуть ли не определял всю кадровую и чуть ли не внешнюю политику последних лет царства. Особенно в те годы среди оппозиции, среди недовольных…
М. Соколов
―
Записочки царю писал.
Д. Коцюбинский
―
Да. Ну, да. Ну, записки он, разумеется, писал министрам, а не царю. Но вопрос в том, влиял ли он вот на политику так, как это казалось тогда людям, допустим, желавшим его физического уничтожения и в конце концов его убившим, или же нет. Второй миф о том, что он вообще не влиял на политику, а исключительно молился, значит, был святым человеком при царской семье и, там понятно, лечил наследника. Еще один миф о том, что он пользовался таким исключительным влиянием на царскую чету. Ну, то есть был так приближен к царской семье, потому что он вот, как я уже упомянул, лечил Алексея Николаевича от гемофилии. Не важно там сейчас, какими способами, но это исторически действительно известно о том, что он помогал ему в периоды обострения гемофилии преодолевать эти кризисы. Еще один миф о том, что его, так сказать, высокопоставленное положение объяснялось именно этим фактом, что вот Александра Федоровна, любящая мать, вынуждена была зависеть от человека, от которого зависела в свою очередь жизнь ее сына единственного. Наконец в годы войны появился еще один миф, в годы I мировой войны. О том, что Распутин немецкий шпион. И это тоже было дополнительным стимулом той группе, той значительной общественной группе, которая жаждала скорейшего физического уничтожения Григория Распутина. То есть с одной стороны его ненавидели за то, что он, значит, вот коррумпирует правительство, назначает по своему усмотрению министров и даже премьер-министров и там обер-прокурора святейшего Синода, а с другой стороны, что он еще и немецкий шпион, выдает секреты русской армии, значит, генштабу немецкой армии по прямому чуть ли не телефону из Царского села в Германию, в Берлин. Вот. Ну, и наконец самый такой – что ли? – клюквенный и самый клубничный точнее, даже не клюквенный, клубничный миф о том, что Распутин был человеком с какими-то совершенно фантастическими сексуальными способностями, который именно этим обеспечивал свое продвижение по карьерной вот этой лестнице, состоящей из придворных и сановных дам. И в конце концов до революции опять-таки был популярен миф, и даже карикатуры рисовались соответствующие о том, что Распутин именно таким образом завоевал положение внутри царской четы, став любовником Александры Федоровны. И вот именно поэтому… Ну, понятно Николай II в этой ситуации выглядел абсолютным подкаблучником и ничтожным в этой конструкции мифологической. Распутин, значит, вот такой вепрь сексуальный, который покорил всю аристократию, женскую ее половину, включая императрицу. Вот это все мифы, еще раз повторяю. Это все мифы, которые не соответствуют действительности. И я попробую сейчас ответить на Ваш…
М. Соколов
―
… живой человек…
Д. Коцюбинский
―
Живой человек…
М. Соколов
―
… из деревни, из Сибири…
Д. Коцюбинский
―
Да, значит, что мы должны понимать о Распутине. В первую очередь, мы должны понимать в первую очередь все-таки то, каким он был, а уже потом почему этот человек смог сыграть такую роль. Это был человек с безусловно большим количеством духовных, так сказать, талантов. Это был одаренный человек и интеллектуально, и морально, и энергетически. То есть он был выдающийся по-своему, такой самородок. Это был самородок. С другой стороны, что не все самородки делают такую карьеру. В чем его заключались особенности его личности? Ну, отчасти это было связано с тем, что у него действительно был талант, как я уже сказал, талант психолога. Он хорошо чувствовал людей. Он не просто их чувствовал, а он понимал, как им надо словесно помочь. То есть это был такой стихийный психотерапевт. Вот с этим он родился. Ну, есть там легенда, что он с животными даже умел с больными разговаривать. Заговаривал там чуть ли не вот больную скотину. Ну, может быть это уже, так сказать, привирание его дочери Матрены, поскольку она сама свидетелем этого не была, она тоже передавала какие-то рассказы. Но важно, что он словами мог воздействовать на людей-то уж точно. В основном на женщин, поскольку, ну, женщины в то время были более невротизированы, чем они вот сейчас, когда все-таки общество, более раскрепощенное. А в то время в патриархальном обществе женщины более невротизированы, более зажаты. На этом собственно… Ну, и Фрейд в первую очередь работал с женщинами, как мы помним. А весь психоанализ его вырос по большому счету из бесед с невротически расстроенными женщинами. Вот и Распутин он такой, ну, конечно не русский Фрейд, – да? – но он двигался в этом же направлении. То есть он путем разговоров, но не только разговоров, сейчас еще скажу и о других его практиках, в первую очередь разговоров, конечно, он снимал стрессы, депрессии. Ну, стремился, по крайней мере к этому. И часто у него это получалось. Вот это главный его талант. На этот талант что наслаивалось? Что его с одной стороны осложняло, с другой стороны стимулировало? Его психологические особенности, Распутина. Значит, он был человеком не вполне нормальным психически, не в том смысле, что он был сумасшедшим. Он был психопатом скорее всего, то есть человеком…
М. Соколов
―
Тоже обидное слово.
Д. Коцюбинский
―
Ну, сейчас поэтому его Всемирная организация здравоохранения вычеркнула это слово, и теперь это называется расстройство личности. Вот он был из расстроенной личности. А что это значит? Это значит, что он не мог адаптироваться к нормальной социальной ситуации. То есть он не мог работать на одном месте. Ну, как сказать? Адаптироваться к любому социальному контексту. То есть ему нужны были исключительные условия для того, чтобы самореализовываться.
М. Соколов
―
Такая художественная натура.
Д. Коцюбинский
―
Да, да. Ну, как художественная? Психопаты бывают разные. Ну, он был истероидный психопат. То есть ему хотелось быть в центре внимания любой ценой, поэтому, конечно, он не мог удержаться в этой сибирской… в сибирском своем селе Покровское, где кругом односельчане, которые прекрасно знают, какой он с детских времен… ну, с детских лет. А с детских лет он был не самый выдающийся подросток. Он там долго время там и говорить не мог толком. То есть у него была еще, судя по всему, родовая травма у него была. То есть у него была задержка речи. Там энурез его мучал долгие годы, чуть ли не до взрослого состояния. То есть он в деревне особым авторитетом не пользовался. Ему нужны были другие зрители. И вот он стал странствовать. Стал странствовать, и сперва он себя осознал как такого святого старца. Ну, старца – это такое не возрастное понятие. То есть человек, стремящийся к святости и путешествующий по святым местам. Вот он отправился в эти путешествия. И по ходу этих путешествий он в себе открыл вот то дарование, о котором я уже сказал, то есть умение воздействовать на проблемы психологические людей. Значит вот это первое, что мы про него сказали, что он человек с безусловно психологическим талантом. Это человек с проблемами, которые не дают ему возможности самореализовываться обычным способом. То есть он не мог стать просто священником допустим, потому что ему плохо давалась грамотность. У него вследствие родовой травмы у него была плохая память.
М. Соколов
―
А Библию-то он хорошо знал?
Д. Коцюбинский
―
Ну, как? Кусками. На память. Не то чтобы он ее читал, он так вот, выхватывал. Да, у него была хорошая память, связанная с некими образами зрительными. Специфическая память, не такая. Он когда… Илиодор, его приятель монах, но потом они стали врагами, пытался подготовить к посвящению в священнический сан, Илиодор говорит: «Ну, я приходил в отчаянье. Это какой-то чалдон. Ну, не возможно. Вот он ничего не запоминает из того, что должен запомнить будущий, грубо говоря, семинарист там, или какой-то вот священник». Короче говоря, у него была еще одна проблема. Еще одна проблема заключалась, тоже вероятно это последствия родовой травмы, как мы можем предполагать, у него была резко снижена сексуальная потенция. То есть он…
М. Соколов
―
… ему претили…
Д. Коцюбинский
―
Да, да. И вся его жизнь, в общем-то, была направлена на то, чтобы гипер компенсироваться в этом направлении. То есть с одной стороны все-таки создать вокруг себя неограниченный контингент, такой ореол влюбленных, по сути дела влюбленных и психологически зависящих от него женщин. А с другой стороны создать такое объяснение этих взаимоотношений, которые бы: а) не предполагало наличие сексуальных связей; и б) при этом предполагало наличие парасексуальных контактов, которые с одной стороны, и женщинам приносят радость, и Распутину тоже такую компенсатурную дают возможность заменить полноценный секс каким-то то, что сейчас называется петтингом, там каким-то вот мануально-оральным сексуальным контактам. Дело в том, что… Почему мы так об этом можем говорить более-менее уверенно?
М. Соколов
―
Что, есть свидетели?
Д. Коцюбинский
―
Тот же самый Илиодор, как я уже сказал. Нет, во-первых, сам Распутин периодически говорил о том, что вот у меня, значит, мужской орган не работает, мне прикоснуться что к женщине, что к чурбану одно и тоже, я поэтому святой. Я могу ходить с женщинами поэтому в баню. И они меня там, значит, моют, смиряют свою гордыню, а я на них смотрю и мне, так сказать, все безразлично, потому что я умею усмирить свой пыл. Он находил к этому всему еще такие объяснения, что не просто у него недостаточность сексуальная, а он себя таким образом настраивает, усмиряет, что приближается к святости, подавляя свою плоть. При этом, когда у него иногда там что-то получалось, он очень радовался. И тому же Илиодору про это рассказывал. Дети у него были, то есть нельзя сказать, что он был совсем, так сказать, импотентом. Но тем не менее Илиодор прихожанам в Царицыне рассказывал еще в ту пору, когда у них была дружба с Распутиным о том, что Распутин уже несколько лет живет в бережении со своей женой как с духовной сестрой. То есть вот такая темная история с его сексуальными практиками. То есть иногда получалось, но сколько не наблюдали за ним желающие подглядеть его полноценный сексуальный контакт, ни у кого этого не получилось. Илиодор специально за ним наблюдал несколько лет, пока они дружили. А потом став врагом, написал на него такой пасквильный памфлет. И тем не менее Илиодор в этом смысле, ну, не врал. Он, конечно, там заострял, но он несколько градаций сделал того… тех женщин, которые имели близость с Распутиным. При этом там в первой категории, значит, которые имели с ним телесный контакт, как считает Илиодор. Он туда не зачислил не один случай, свидетелем, которого он был сам, только по слухам. А там, где он сам был свидетелем, он видел только вот то, что я описал. Как Распутин по несколько часов в постели, так сказать, выгонял бесов. Выгонял бесов из какой-то там купчихи, значит, вот. Муж при этом в соседней комнате сидел. Ну, при этом Распутин вышел весь смыленный, говорит: «О, смотри какая сорочка у меня мокрая, как вот бес какой попался». При этом Илиодор смотрел, подглядывал. И он тем не менее занес этот случай в тот, который он называл все-таки не полноценным телесным сближением. А филеры, которые следили за Распутиным и отчеты писали, писали о том, что вот Распутин снял проститутку. Ну, как сейчас мы говорим, снял. Значит, привел к себе домой. Раздел. Осмотрел. Заплатил. И она ушла. Ну, вот такие свидетельские показания. Их масса. Те же самые банные его похождения. Тоже ни одни из женщин, с которыми он ходил в баню, не подтверждала… Ну, можно сказать, что они там врут. Но не в этом дело. Многие потом с ним в конфликт входили. Ну, не многие. Некоторые с ним входили в конфликт. Но рассказов о том, что он именно вот тот, кем его рисует песня «Boney M» «Rasputin». Да? «Russian crazy love machine». Не был он этой сумасшедшей машиной. Тем не менее, как я уже сказал, это была проблема. Эту проблему он гипер компенсировал таким образом, что он… Это дополнительно его еще стимулировало к тому, чтобы окружать себя большим количеством женщин-поклонниц. И именно с ними, у него хорошо получалось. У него были и мужчины, кстати сказать, последователи, которые в него тоже верили. И в деревне в его, в Покровском, даже вот в его кружок входило несколько мужчин. И в Петербурге, если мы видим, допустим, фотографию вот. Обычно ее подписывают: «Распутин и его поклонницы». Но там человека 4-5 мужчин стоит вообще-то среди этих поклонниц. То есть в принципе среди его фанатов были мужчины тоже. Но преобладали, разумеется, женщины. И мужчины, как правило, это были те, которых эти же женщины и подтягивали.
М. Соколов
―
То есть никаким хлыстом, скажем, он…
Д. Коцюбинский
―
Нет. Разумеется, разумеется. Вообще Распутин психологически он не был… Как сказать? Партийным. Он не мог… Он был не дисциплинированный человек. Это был сам себе… Он сам себе был как бы церковь. У него было свое представление о том, для чего существует христианство, каким должно быть православие. Он себя считал православным, а вовсе никаким не хлыстом. Но при этом он считал монахов вот в большинстве своем людьми порочными. Он считал, что чиновничий дух церковь губит. То есть у него были такие умеренно реформаторские представления о том, как надо дальше развивать православие. Но, разумеется, он не был двуличным. Вот представления о том, что Распутин тайно по ночам плясал вокруг кадки какой-то там, вот значит, с этим хлыстами, а потом изображал из себя православного, это смешные представления. Дело в том, что опять-таки в Покровском его ненавидел местный священник Остроухов, который, значит, ревновал, потому что, ну, Распутин в конце концов стал более авторитетным святым старцем в селе, в Покровском, чем этот самый священник штатный, потому что у Распутина появились покровители в Петербурге, в том числе и царская чета. И священник за ним наблюдал со страшной, так сказать, активностью, пытаясь… И один раз даже ночью к нему чуть ли не полицию привел, ну, по крайней мере, миссионера привел. Ну, это почти такая церковная полиция. Привел к нему, значит, официальных лиц, чтобы застать его вместе с его последователями за вот этими хлыстовскими плясками. Действительно у него в этот момент были дома гости, но они просто сидели, пили чай, ели пироги. И искали эту кадку пресловутую, но так и не нашли. В итоге миссионер извинился, пригласил Распутина на чай. Распутин сказал, что придет. Ну, то есть ни один из тех, кто пытался Распутина уличить а) в сексуальном буйстве, б) так сказать, хлыстовстве, не мог представить никаких доказательств этого. Поэтому вот что касается его исходных параметров, значит а) это человек, который не может усидеть на одном месте, это человек талантливый, это человек, имеющий навык, уже наработанный… К началу ХХ века он уже несколько лет путешествовал по святым местам и общался с разными людьми. Имеющим навык воздействия на невротизированных людей, в 1-ю очередь женщин. И человек по-своему цельный, искренний. Он это все делал… Понятно, что истероид стремится к тому, чтобы быть в центре внимания. Но важна еще, так сказать, моральная сторона. Истероид может быть аморальным, может быть моральным. Распутин скорее был моральным человеком при всем том, что он был психопатом. Он стремился искренне, он был убежден, потому что он приносит пользу людям. И он стремился это делать.
М. Соколов
―
Кто же его продвинул все-таки? Как этого человека подхватила какая-то вот волна, какие-то люди, и он оказался при дворе?
Д. Коцюбинский
―
Ему повезло с эпохой. Эпоха была – как сказать? – ориентирована… Ну, как сказать? Это был период начала ХХ века, сперва канун 1-й революции, а затем межреволюционное десятилетие. Это был период, когда образованная Россия все более и более… все с большим и большим отчаянием ощущала свою а) оторванность от народа, б) страх перед пробуждающимся народом. И было непонятно, чем заглушить вот эту тревогу и этот страх. И в этот момент возникло участие, так сказать, образованной публики, ну, в основном, конечно, у аристократии и, так сказать, консервативных правых элементов, не у интеллигенции либеральной, потому что интеллигенция либеральная – понятно, у нее ответ был – дайте нам Конституцию, мы все сделаем вам, так сказать…
М. Соколов
―
И будет вам прогресс.
Д. Коцюбинский
―
Да, да. И все будет хорошо. Главное, чтобы нас пустили к власти, и тогда мы всем покажем, как нам жить дальше. А вот те, кто уже как бы находился при власти, аристократы, которые чувствовали, что вот почва уходит из-под ног, они стали искать возможность установления, так сказать, народом… Потому, что представление о народе-то было очень абстрактное. Да? Вот где-то есть этот народ. С народом вот каких-то мистических контактов. И поэтому из народа стали рекрутировать, так сказать, носители этого сокровенного народного знания.
М. Соколов
―
Найти Платона Каратаева.
Д. Коцюбинский
―
Да, да. Ну, это я, конечно, очень огрубляю, но это было характерно и для царской семьи, которая… У Распутина же были предшественники там. Был такой Митя Козельский, например, эпилептический, припадочный больной, который в ходе припадков какие-то звуки исторгал, а рядом стояли толкователи, значит, священники, которые…
М. Соколов
―
А был чиновник Клопов, который писал правду.
Д. Коцюбинский
―
Да, был чиновник… То есть дело в том, что Николай II пытался компенсировать отсутствие понимания обратных связей разными способами. У него был – да, – чиновник Клопов, который скорее даже склонялся в сторону такой либеральной критики существующего положения вещей. Но были и чистые мистики, там Папюс был, доктор Филипп был. То есть были попытки чисто мистические, ну, грубо столоверчением и какими-то там практиками мистическими постичь непостигаемое, то, как этой страной управлять. Были попытки, значит, получить честную критику со стороны честных чиновников вот а ля Клопов. Но Распутин оказался самым успешным среди всех этих проектов в значительной степени благодаря своим талантам, потому что он смог убедить царскую чету, ну, сперва он смог убедить тех, кто его продвигал. Я сейчас расскажу, как его продвигали. Но в конце концов царскую чету в том, что именно он носитель сокровенного знания о том, чего хочет народ. Более того Распутин искренне считал, что он так и… что он не врет, что он не – как сказать? – не обманывает своих… тех, кого он консультирует. Значит, сперва он, как я уже сказал, путешествовал по разным городам. В Казани он познакомился с купчихой Башмаковой, которая вот, по-моему, если мне память не изменяет, у нее незадолго до этого умер муж. Ну, это понятное дело. Да? Проблемная ситуация. Он ее смог утешить. И она его в благодарность представила в Петербурге Феофану, архимандриту Феофану, который… ректору петербургской академии, который вскоре после этого стал епископом, и… А Феофан, так сказать, был вхож уже к великим князьям, и в том числе и к царской чете имел возможность доступа иметь. Но в 1-ю очередь он познакомил Распутина с так называемыми сестрами-черногорками. Это две сестры, дочери черногорского великого князя Николая Небоша Милица и Стана. Они были… вышли замуж за братьев тоже, за Николая Николаевича и Петра Николаевича, 2-х великих князей. И вот это такая небольшая группа появилась фанатов Распутина, уже самых высокопоставленных. И они, так сказать, вместе с Феофаном пролоббировали аудиенцию 5 ноября 1900… 1 ноября 1095 года у Николая II. То есть знакомство произошло очень рано.
М. Соколов
―
… момент-то какой! Обратите внимание.
Д. Коцюбинский
―
Революция. Как раз…
М. Соколов: 905
―
й год – революция.
Д. Коцюбинский
―
Как раз тот момент, когда у Николая II земля стала уходить из-под ног в полном… То есть он только-только подписал манифест 17 октября. Причем его шокировало как то, что предшествовало этому манифесту – это октябрьская стачка и вообще все события 5-го года. Вдруг Россия… Оказалось, что Россия его ненавидит. Россия требует Учредительного собрания. Ну, городская Россия по крайней мере. И вот он с диким трудом подписал этот манифест, а оказалось, что после подписания манифеста появились черносотенцы, то есть против как, значит, и Витте, и тех, кто требовал от него этого манифеста. Его обманули. Значит, в России есть какие-то силы, которые любят самодержца и готовы его поддерживать. И тут вдруг приходит вот как раз человек… Примерно в эти дни, – да? – буквально через там… Меньше. Через 10 дней. Ну, через 2 недели после подписания манифеста приходит вот такой человек из Сибири, старец Григорий из Тобольской губернии, как записал царь в дневнике. Дальше в дневниках у царя упоминаний о Распутине нет вплоть до лета 1906 года. Но уже летом 1906 года следующая запись, которая у царя в дневнике появляется, она выглядит следующим образом: «Имели радость видеть Григория». То есть что это позволяет нам предположить? Что…
М. Соколов
―
Зачем…
Д. Коцюбинский
―
Нет. Что в течение этих 9 месяцев они общались, потому что… ну, прошло… Если бы это была всего 2-я встреча, ну, радость бы не возникла. И по крайней мере он бы снова пояснил бы, что это тот самый там старец из… А он это пишет так, что ему уже не требуется никаких для себя пояснений. Николай же писал в дневнике для самого себя. Он не предполагал, что мы их потом будем читать. И что здесь обращает на себя внимание? Запись из той книги Илиодора, о которой я уже сказал. Он описывает некий эпизод. По описанию Илиодора это эпизод на пасху 1906 года хронологически приходится. Там царь обсуждает с Распутиным важный некий вопрос и советуется, как мне поступить, так или эдак. После чего… После этого вопроса Распутин неожиданно бьет кулаком по столу, и царь вздрагивает. Распутин спрашивает: «Где ёкнуло? Тута али здесь?» То есть в голове или в сердце. Царь говорит: «Сердце, сердце забилось». Распутин говорит: «Вот и по сердцу поступай». Если мы теперь перенесем это все на реальные события весны 6-го года, что в это время происходило? Царь размышлял, как ему подписывать основные государственные законы, оставлять ли там упоминание о самодержавной власти или, коль скоро уже принят манифест 17 октября, все, слово «самодержец» убрать. И по сердцу он включил туда слово «самодержец»…
М. Соколов
―
… да?
Д. Коцюбинский
―
И появилось… Да, в основных государственных законах появилось нечто, что уже противоречило манифесту 17 октября, и из чего потом вырастет вся вот эта политическая катавасия последующего десятилетия предреволюционного по отношению ко 2-й революции, я имею в виду. То есть Распутин по сути дела в этот момент, в предреволюционный момент… И историк Покровский Михаил Николаевич, он на эту тему писал. Он выполнял функции такого вот утешителя царской четы, которой было очень страшно в условиях революции, особенно в 5-6-м годах, вплоть до 7-го, когда наконец Государственная Дума была 2-я разогнана и собрана 3-я уже по новому закону, лояльная. Причем собрана она была по новому закону, который был принят в нарушение не только манифеста 17 октября, но и, значит, вот этих основных даже государственных законов, и опять Николай поступил по сердцу. То есть вот эти распутинские советы поступать по сердцу ему очень в годы революции, судя по всему, пригождались. Вот корень исходного влияния Распутина на царскую чету. Теперь говорят, вот а как же, значит, с лечением наследника? Так лечение наследника началось гораздо позже. Не то, что гораздо позже, в 7-м году оно только… Гемофилию определили же не сразу. Родился в 4-м году Алексей Николаевич, а признаки болезни появились где-то к 7-му году.
М. Соколов
―
Кровь заговаривал он…
Д. Коцюбинский
―
Да. Теперь что, что мы можем по этому поводу сказать? То есть здесь обратная закономерность. Распутин был допущен к наследнику именно потому, что к этому времени он уже был как бы нашим другом. Он был уже влиятельным, доверительным… доверенным лицом царской четы. И Николай, и Александра ему спокойно доверили своего сына. Значит, что происходило с заговорами крови? Опять-таки как считают медики. Здесь вот я могу только транслировать мнение тех людей, которые, ну, вот специалистами являются в отличие от меня. Значит, сам причем Распутин, если верить записям в его дневнике, вот который мы с историком Лукояновым… Игорем Лукояновым издали несколько лет назад. Можно долго говорить на тему того, это дневник подлинный или поддельный, но те факты, которые там приводятся, они в большинстве своем пробиваются по другим источникам. Так что можем исходить из того, что даже если сама редактура была осуществлена кем-то, то собрана была некая фактура, соответствующая во многом действительности. Так вот там Распутин говорит о том, что вот эти больные, у которых кровь, значит, не останавливается, они очень нервные, их успокаивать надо. И, как оказалось, гораздо позже в 20-е году уже мировая медицинская наука пришла к выводу о том, что гемофилия обостряется, ну, как психосоматическое заболевание здесь. То есть в ситуации стресса гемофилия обостряется. И наоборот, если гемофилика в ситуации кризиса гемофилического, ну, успокоить, что называется, то и кровь остановится. И вот здесь воздействие Распутина на эту ситуацию скорее всего выглядело следующим образом. Нервничала естественно Александра Федоровна, ну, она была женщина истерическая. И, конечно, она на любой стресс реагировала так, что всем остальным становилось еще волнительнее. Ну, она все время была центром, стрессогенным центром царской семьи. То есть она же до последнего держала всех дочерей в состоянии такого нервного напряжения, поскольку она все время то болела, то она там ходить не могла, все вокруг нее должны были прыгать. Ну, понятно, что когда что-то случалось с Алексеем, она приходила в состояние повышенной вот этой такой неуравновешенности. И задача была ее в 1-ю очередь успокоить, а от нее уже спокойствие могло передаться всем остальным, в том числе и Алексею. Но в конце концов у Григория Распутина появился уже непосредственный контакт и с Алексеем. И по воспоминаниям очевидцев, звонили иногда из Царского села, говорят: «Вот Алексей не может уснуть. Капризничает. Что делать?» Распутин берет трубку: «А! Что ушко болит? Нет, я тебе говорю, не болит ушко. Вот ложись спать, и все будет хорошо». И все. И перезвонили, и через 15 минут Алексей спокойно уснул. Или там яблоко ему дал, вот съешь яблоко, и все будет в порядке. Таким образом тоже психотерапевтически на него воздействовал. Так что вот это, как выглядела линия лечения. То есть действительно, скорее всего, он воздействовал как психотерапевт и на Александру Федоровну, и непосредственно на Алексея Николаевича. Это позволяло преодолевать кризисы. Один раз действительно чудесная была история, когда вспамятав, на территории Польши повредил ногу Алексей, очень сильно повредил, и начался вот большой такой процесс кровопотери, большая гематома развилась, и уже… А Распутин в Сибири как раз был. И послали телеграмму. Он прислал телеграмму: «Твой сын будет здоров, Александра Федоровна». И все. А уже стали готовить даже общественность к тому, что скоро умрет наследник. Уже стали бюллетень печатать о его состоянии здоровья. А после телеграммы Распутина она тут же успокоилась, она сразу успокоилась. Все. Она вдруг написала, что мой сын будет здоров. И сын после этого пошел на поправку. Еще имеет значение то, что опять-таки, что говорят медики-скептики. У гемофиликов такая есть особенность, когда кровь вытекает в слишком большом количестве, она, вот эта гематома, она зажимает сосуды и приостанавливает. То есть эта гематома, она купирует кровотечения. Распутин как бы подгадывал эти моменты.
М. Соколов
―
Ну, и давление падает.
Д. Коцюбинский
―
Ну, да, да. И падает давление. Да. То есть вот Распутин якобы подгадывал эти моменты. Я не думаю, что это главное. Главное, мне кажется, вот это психотерапевтический момент, который он использовал. Благодаря ли этому он был влиятелен? Нет. Влиятелен был благодаря тому, что он хорошо чувствовал, что он него хотят слышать те люди, которым он нужен как психотерапевт. А Александре Федоровне и Николаю II он был нужен в 1-ю очередь, ну, Александре Федоровне в 1-ю очередь он нужен был как психотерапевт с политическим уклоном, то есть который объясняет, как надо взаимодействовать со страной, с Государственной Думой, с министрами и так далее, кому верить, кому не верить. То есть он выполнял в этом смысле свою функцию, и поэтому они за него так держались. Не потому, что он… что они, так сказать, были… Ну, понятно не потому, что он там как-то интимно взаимодействовал с Александрой Федоровной. Хотя что надо иметь в виду? Опять-таки известно письмо Александры Федоровны к Распутину. Это причем по воспоминаниях Коковцева – это премьер-министр, который беседовал с министром внутренних дел Макаровым, лично относившим эти письма после того, как их нашли и изъяли Александре… Николаю II. Макаров говорил о том, что Николай II посмотрел на письма и сказал: «Да, письма подлинные». То есть у нас есть свидетельства того, что эти письма подлинные. И текст 1-го письма Александры Федоровны, ну, остальные письма были дочерям, он известен. И она там описывает, о, мой дорогой, я скучаю по тебе, как я хочу положить свою руку на твое… свою голову на твое плечо. Ну, то есть такое впечатление, что можно интерпретировать это как любовное послание. Но понятное дело, что это послание к человеку, которого она просто очень любит как близкого друга. Другое дело, что в этом отношении какой-то момент сексуальности, скорее всего, предчувствовал. Присутствовал. Но предполагать, что у Распутина и Александры Федоровны были какие-то адюльтерные отношения, конечно, оснований нет.
М. Соколов
―
Что ж? Я напомню слушателям «Эха Москвы», Даниил Коцюбинский, историк, Санкт-Петербург, у нас в эфире. Программа «Цена революции» продолжится после недолгих объявлений.**********
М. Соколов
―
В эфире программа «Цена революции». Ее ведет Михаил Соколов. Даниил Кацюбинский у нас в Петербурге в гостинице «Гельвеция». Мы беседуем о Григории Распутине. Как удалось такому талантливому человеку создать коалицию против себя? Ну, совершенно уникальная. То есть это и либералы, это и какие-то монархисты, правые. То есть все против Распутина через несколько лет сплотились.
Д. Коцюбинский
―
Совершенно верно. Распутин оказался заложником выбора между Сциллой и Харибдой. Сцилла – это была, ну, условно говоря, это страх перестать быть царским фаворитом. Ну, то есть, конечно, он мог уехать к себе обратно в Сибирь, но он не мог этого сделать по тем причинам, о которых я сказал, по своему складу. Тем более что он иногда уезжал, говоря: «Ну, хорошо. Уезжаю. Только не зовите больше». Ну, когда там общественность нажимала на правительство. Столыпин там требовал от Николая, давайте, значит, вышлем Распутина. И его на какое-то время в Сибирь, значит, отсылали. Он говорил: «Ну, и не зовите меня больше». Но его же звали потом снова. И он хвастался потом, вот ведь зовут, ведь снова зовут. То есть для него его, так сказать, статус, он был важнее, чем жизнь. Это как актер. Вот для него, понимаете, успех на сцене важнее риска того, что это последний выход. Поэтому в последние годы он и запил даже. Он чувствовал, что ему надо, конечно, покончить с этим своим вот балансирование на грани гибели. Но он не мог, он не мог оставить вот эту свою роль.
М. Соколов
―
А кому он мешал…
Д. Коцюбинский
―
Да, и Харибда. А Харибда заключалась в следующем: образованная общественность, причем не только либеральная, но как выяснилось, и консервативная, она была крайне недовольна Николаем II. И одни хотели, чтобы Николай II даровал Конституцию, другие хотели, чтобы Николай II слушал правильных советников. Ну, то есть как бы крайне правых, правильных советников. У всех было представление о том, что они имеют не просто возможность, но моральное право командовать Николаем II. Почему так получилось? Это, знаете, это другая передача как Николай II свою всю харизму, так сказать, разменял на пятаки, которой у него изначально-то было немного, но он весь свой жизненный путь построил… монархический путь, ну, профессиональный путь построил таким образом, что превратил себя вот в ничтожество политическое. И, конечно, особенно трудно ему было сохранять авторитет в условиях, когда в 5-м году произошла революция, и появился феномен свободной прессы. И вот уже когда появилась свободная пресса, и появилась Государственная дума, вот здесь уже на самом деле вариантов выживания для Николая II не было. Чем здесь был опасен для него Распутин? И чем был Распутин опасен сам для себя? Так он мешал. Он мешал либералам. Как бы он стоял между государством… С точки зрения либералов, он стоял между Государственной думой и царем и осуществлял свои, значит, кадровые, коррупционные назначения. А с точки зрения крайне правых, он то же самое делал. То есть он стоял между ними и царем. Причем что здесь любопытно? Сейчас вот такая – ну, как сказать? – условная нынешняя новейшая российская консервативно-монархическая общественность…
М. Соколов
―
Боханов Вы имеете в виду?
Д. Коцюбинский
―
… рисует так… Ну, не только Боханов, но вообще всех в целом. Да? Вот они рисуют такую картину, что, значит, вот был хороший царь, но, может быть, он был слишком добрый, но хороший, правильный, такой почти святой царь. Был тоже почти святой человек, ну, даже можно сказать, святой Григорий Распутин, который…
М. Соколов
―
Который связывал царя с народом…
Д. Коцюбинский
―
Да, который связывал царя, народ, и были вот эти жидомасоны, либералы, которые поссорили царя с народом и использовали в гнусных целях Распутина как такой жупел, которым скомпрометировали царя, оболгав и Распутина, и царя. Это, конечно… какая-то доля правды здесь есть, но понятно дело, что не было никакого заговора. Те же самые либералы, они вполне искренне действовали, когда агитировали против Распутина. Я хочу здесь что подчеркнуть? Первыми, кто атаковал Распутина в публичном пространстве, то есть в прессе, причем не просто атаковал, а обрушился на него с клеветой, обвинив его в хлыстовстве, в эротомании, в… чуть ли не в убийствах, потому что у него там какие-то были, значит, послушницы, которые потом умерли, и он чуть ли не имущество их потом себе присвоил. Вот 1-м, кто это сделал, – это был крайне правый публицист Михаил Новоселов, который опубликовал свое эссе, но он был искренне убежден в том, что он все правильно опишет. Но неважно. Важно то, что где это появилось. Это появилось в рупоре черносотенного лагеря под названием «Московские ведомости». Главный редактор Тихомиров, которого вот сейчас те же самые там нынешние монархисты носят на руках и считают охранителем, последним оплотом, значит, угасающего самодержавия.
М. Соколов
―
Вы хотите сказать, что если б они промолчали, было бы лучше?
Д. Коцюбинский
―
А вот дело в том, что либералы-то понимали, что дело пахнет керосином, и они боялись. Видно, как либералам очень хотелось в своих газетах начать писать про Распутина гадости, но они себе этого позволить не могли. Они побаивались, что их прихлопнут. Цензуры, конечно, не было. Но карательная цензура была. То есть могли оштрафовать уже вышедшую газету, могли…
М. Соколов
―
… посадить…
Д. Коцюбинский
―
… посадить редактора. Да? Там специальные редактора были, которые для того и существовали для того, чтобы, ну, такие официальные. А потом еще были фактические редакторы, которые продолжали выпускать газету. Они побаивались. Причем и провинциальные либералы, которые… И, кстати сказать, провинциальные либералы раньше стали писать о Распутине, чем столичные. То есть страх был перед Столыпиным, перед правительством Столыпина у либерального лагеря – да? – он существенный. Но у крайне правых-то страха не было. Они-то и Столыпина мелко видели. Они считали, что он слишком такой конституционный, а они-то лучше знают, как надо управлять Россией. И поэтому что получилось? Феофан, поняв, что Распутин перестал ему… То есть по началу Феофан для чего привел Распутина к царю? Он думал, что он при помощи Распутина будет правильные идеи доносить до царя, а получилось, что Распутин стал играть в свою игру. И его первое вот, так сказать, выступление, которое взбесило его бывших покровителей черносотенных, оно было связано как раз с тем, что он вступился за Илиодора… Ну, там внутри черносотенного лагеря была своя склока. Значит, был Илиодор, такой совершенно безудержный черносотенец царицынский, который занимался тем, что писал все время… Да, выходил в народ с проповедями против правительства, против местного губернатора, против чуть ли не Столыпина. В конце концов его Синод, то есть, ну, а Синод… Обер-прокурор Синода непосредственно подчинялся премьер-министру. Это не как сейчас. Патриарха-то не было в России. Чиновник. То есть министр по делам церкви его решил перевести из Царицына в Минск. И тут… А Илиодору не хочется. У него своя паства в Царицыно. Он уже там харизматический лидер. И он к Распутину побежал, к своему другу. Ну, что? Спасай, Распутин. И Распутин пролоббировал отмену этого решения. И тут возмутились столичные черносотенные монахи, вот в том числе Феофан. Как это так? Какой-то мужик управляет святейшим Синодом? Получилась такая ситуация, когда Феофан пошел на аудиенцию к Николаю. А Николай его не принял. А он тогда к Александре Федоровне. Она его приняла, выслушала, но не прислушалась. И вот тогда возмущенный Феофан, один из самых ультраконсервативных церковных лидеров начала ХХ века в России, такой вот оплот монархизма, как принято сейчас считать, пошел к своему знакомому, значит, главному редактору, к Тихомирову и привел… Вот возникла эта компания из Новоселова, Феофана и Тихомирова, и появились вот эти две публикации, вышли в «Московских новостях», с которых стартует вот эта клеветническая кампания против Распутина. Какая у них была в голове мысль? Таким образом на Николая воздействовать. Ты нас не слушаешься кулуарно, ты нас не принял на аудиенцию, а вот тебе же хуже. Мы тебе сейчас устроим выволочку в нашей газете, и ты попробуй потом еще только не прислушайся к монархической прессе. А либералы, они так и будут дальше бояться, думали черносотенцы. Естественно это наивно. Естественно тут же «Речь» подключилась. Это кадетский орган. И дальше уже эстафету переняла либеральная пресса, которая стала развивать те… То есть в принципе у Новоселова в статье было все то, чем потом пользовались либералы. Вот вся та клевета анти-распутинская, все эти грязные эпитеты, которыми он был характеризован, первым их использовал черносотенный публицист Новоселов. Так вот потом Столыпин стал пытаться взять ситуацию под контроль. Значит, он запретил «Московским новостям» писать о Распутине. Постепенно он стал вызывать… Там Макаров, министр внутренних дел, после Столыпина уже, правда, при Коковцеве вызывал главных редакторов и просил их, ну, как вот, ну, пожалуйста, там не пишите какое-то время хотя бы, если он не будет создавать специально поводов. То есть какие-то начались вот такие договоренности, в том числе и с либеральными газетами. Ну, что надо сказать? Либералы иногда замолкали. Но «Новое время» и «Голос Москвы», ну, «Голос Москвы» - это тоже можно считать, конечно, либеральной газетой, но это октябристы, это монархисты. То есть они, в общем, конституционные монархисты. И среди либералов это самые правые. Следующая волна обсуждения распутинской темы – январь 13-го года. Кто выступает здесь зачинщиком? Не кадетская «Речь», не «Русское слово» - вот эта крупнейшая либеральная газета российская, а «Голос Москвы». «Голос Москвы» - это официоз октябристской партии. То есть это по идее правительственная партия, которая всегда поддерживала правительство. И вот они публикуют очередную статью Новоселова. Все тот же Новоселов. Голос православного мирянина, который перед тем опубликовал брошюру «Распутин и мистическое распутство», где доказывал, что Распутин – хлыст, и, значит, он безобразно влияет на царскую семью. И эта была брошюра конфискована. Значит, номер, в котором было опубликовано письмо Новоселова, тоже был конфискован. В итоге октябристы устроили запрос в Государственной Думе, где прочли с трибуны это письмо конфискованное, значит. И после этого уже другие газеты его смогли напечатать. То есть кто опять-таки торпедировал вот ту относительную… то относительное затишье, которое установилось после 1-й новоселовской статьи? Опять Новоселов и опять как бы лояльные правительству силы. Почему? Потому, что они тоже хотели влиять на царя. И октябристы хотели влиять на царя. Они тоже считали, что он дурачок, на которого надо правильно воздействовать. Так, коль скоро он нас не слушает по-хорошему, мы по-плохому на него воздействуем. И естественно 2-я пошла уже волна обсуждения распутинской темы в прессе, к которой радостно подключались уже и радикальные либералы, то есть те же самые кадеты. Вот так выглядела ситуация.
М. Соколов
―
Даниил, ключевой такой момент – это лето 14-го года. Многие историки уверены, будь Распутин здоров, будь он в Петербурге, может быть, даже войны 1-й мировой бы не было.
Д. Коцюбинский
―
Вы знаете, хотя это выглядит каким-то вот нонсенсом, такое утверждение, что войны же не по такой же вот случайности начинаются, тем более мировые войны. Там больной или здоровый Распутин или даже Николай, ну, или даже монарх какой-то. Но что мы знаем? Мы знаем, что в 12-м году была ситуация, когда… И в 9-м, и в 12-м году были два балканских кризиса. И надо сказать, что оба раза Распутин себя проявлял как пацифист. Ну, в 1-м случае там в большей степени имела значение позиция Столыпина, конечно, который тоже считал, что Россия не готова к таким новым большим войнам. А вот уже в 12-м году это была чисто распутинская… это было чисто распутинское воздействие на Николая, и Россия не ввязалась в конфликт между там Болгарией и… Болгарией и Сербией. С одной стороны Турция, с другой стороны… Притом, что славяне были еще и неправы. Ну, то есть они первые начали. А, ну, Распутин был категорически против. Он считал, что народу война не нужна. И в этом смысле он был абсолютно… Он был действительно правильным представителем русского народа. Русскому народу, как показала история 1-й мировой войны, большая война была не нужна. Она не могла быть популярной в деревне. В городе там среди образованных, одухотворенных этими националистическими мечтаниями конца XIX – начала ХХ века, очень популярными среди образованных классов – да, война была популярна. И даже своих детей отправляли на фронт. Милюков отправил сына на фронт. Сын погиб. И Милюков все равно считал, что Россия должна биться за выход в Средиземное море через Босфор и Дарданеллы. А, значит, ну, вот Распутин так не рассуждал, и он был прав в этом смысле гораздо больше, чем эти интеллигенты все вместе взятые. А но Николай тоже инстинктивно чувствовал, что война – это вот все, конец всему. Поэтому он не симпатизировал идее войны, но его министр иностранных дел Сазонов, генерал. Понятное дело, генералы всегда хотят воевать. Государственная Дума вся. То есть пресса, причем не только… Даже кадеты здесь были не самыми… Ну, такая, я имею в виду, либеральная оппозиция, она была не самая ура-патриотическая. А самые ура-патриотические – это были вот центристы, либералы-центристы. Самые крайне правые тоже осторожно относились к войне. Но вот этот центр, так сказать, государство образующий центр, серьезные политики тогдашние, вот они все считали, что, конечно, Россия должна показать этим, значит, вот немцам, где раки зимуют. И, наконец-таки, тем более Россия уже 10 лет как конституционная монархия, как считали эти вот центристы, значит, Россия уже добилась, ну, она уже почти такая же как Франция и Англия. Поэтому в блоке с Францией и Англией России логично бороться против немецкого милитаризма и, значит, империализма. Вот так рассуждали эти люди. И тут вдруг значит… А Николай колеблется. И в ситуации, когда уже вроде бы он должен подписать указ о мобилизации… А там как выглядела ситуация? Если Николай подписывает указ о мобилизации, ясно, что автоматически Германия объявляет войну. То есть войну формально объявила первая Германия, но указ о мобилизации был этим триггером, который сделал это объявление неизбежным. Это было всем понятно. И Николай подписывает, значит, указ, но потом на день… на день задерживает. То есть он колеблется. В этот момент ему приходит письмо от Распутина, который в это время лежит больной, ну, раненый в тюменской больнице. Его ножом ударила… Ну, скорее всего это была подосланная Илиодором, который к тому времени уже был в контрах с Распутиным, такая полусумасшедшая женщина. У нее был прогрессивный паралич там с провалившимся носом…
М. Соколов
―
Феония Гусева.
Д. Коцюбинский
―
Феония Гусева. Да. Ну, ей было 28 лет, но тем не менее у нее уже был застарелый сифилис. И она была уже скорее всего просто невменяема, потому что потом она попала не в тюрьму, а в психиатрическую больницу после этого покушения. Правда, февральская революция ее освободит как жертву, как узницу проклятого царизма. Значит, и вот Распутин с тяжелой раной… с тяжелым ранением в брюшную полость лежал в больнице. Но он написал письмо: «Тяжела туча… Грозна туча над Россией, вижу море слез. Знаю, что на тебя давят окружающие. Тем не менее не вступай в войну». И трудно сказать, то ли это письмо задержало на… То ли эта телеграмма задержала на день, то ли она пришла уже позже, когда Николай все-таки решился и подписал указ о мобилизации. Но есть воспоминания о том, что, по-моему, Вырубова пишет о том, что государя эта телеграмма очень разозлила. Скорее всего, она пришла уже после того, как уже назад пути не было. Хотя до этого Николай колебался. Она его сильно разозлила. Он ее разорвал в клочья. И после этого вот наступает период такого с одной стороны эйфорического полугодия в отношениях между царем и Александрой Федоровной с одной стороны и с либеральной общественностью с другой. То есть гармония. Мы идем к победе. Мы забыли прежние распри. Мы… Наша задача победить супостата. И это длится вплоть до января 15-го года, когда выясняется, что победа далеко, а проблемы… А проблем с, так сказать, организацией наступления, а уж тем более обороны… То есть вернее обороны, а тем более наступления становится все больше. Но вот в течение этого полугода Распутин попадает в ситуацию для себя необычную. Он немножечко оказывается не довостребован. Да, он встречается… По дневникам царским видно, что он встречается с царской семьей, с царскими детьми, с Александрой Федоровной общается. Но его… у него отбирают машину. Его… С ним вероятно уже не так доверительно общаются. То есть его используют как бы не как полноценного консультанта, а как вот просто человека, который… ну, Божий человек, который пускай за нас молится, там на подхвате, если что с Алексеем Николаевичем случится. То есть он теряет свой прежний статус. Фавориты… То есть у него же была куча клиентов, куча людей, которые хотели через него что-то там такое…
М. Соколов
―
В том числе он, наверное, материально…
Д. Коцюбинский
―
Да. Он помогал, он лично давал деньги. У кого-то брал. У банкиров брал. Там просящим, просителям иногда давал. Естественно он…
М. Соколов
―
Себя не забывал.
Д. Коцюбинский
―
Ну, как сказать? Он не был корыстолюбивым. Ему нравилось сорить деньгами. Ему нра… Да, ему деньги были нужны, но не для того, чтобы скапливать богатство. Когда потом после его смерти обыск делали, ничего не нашли, хотя он вроде как даже там припас какое-то приданое своей Матрене. Но он не был таким скопидомом. Он был именно – ну, как? – аристократом, что ли? Ему нравилось быть благородным и великодушным. Вот что ему нравилось. Чтобы люди были ему благодарны, чтобы говорили: «О, великий Григорий Ефимович! Как мы Вам признательны». Так вот от него стали разбегаться клиенты, потому что он потерял возможность лоббировать неограниченное количество частных просьб. И так продолжалось вплоть до января 15-го года. Что происходит в январе 15-го года? Происходит сразу две вещи. Во-первых, выясняется, что на фронтах плохо все. Ну, 1-е же поражение было там в сентябре, ну, при Танненберге. 1-я и 2-я русская армия были полностью разгромлены немцами. И вся русская гвардия там полегла. А, ну, правда, был там небольшой осуществлен, так сказать… на Галицийском фронте небольшое продвижение, но это не уже, так сказать, не меняло ощущения того, что немцев не сломить. То есть на австрийском фронте – да, можно даже немножко понаступать, а с немцами шутки плохи, немцев не сковырнуть. И в этой ситуации выясняется, что не хватает снарядов, что плохо организовано снабжение армии, что промышленность не готова к долгой войне, что все рассчитывали на войну, которая закончится в течение одной кампании. И вот среди… Государственная Дума собирается на 3-дневную такую сессию, где начинаются вот обсуждения того, что же делать дальше. То есть вот этот идиллический период заканчивается с одной стороны. С другой стороны… И да, царская чета это чувствует, что вот гармония в отношениях с общественностью близка к финалу. С другой стороны попадает в катастрофу Вырубова в железнодорожную и находится при смерти, и она просит… Да, Александра Федоровна с Вырубовой в очень близких отношениях. Это ее ближайшая подруга. И Вырубова просит: «Позови старца. Григорий пускай за меня помолится». И вот в этот момент, значит, возвращение, триумфальное возвращение старца в царскую семью. То есть как? Не то, что в царскую семью возвращение, а возвращение его в прежний статус. Он входит в помещение, подходит к Вырубовой, которая уже лежит без сознания, берет ее за руку. «Поглядь на меня», - говорит. Она тут же очнулась, и кризис был преодолен. Хотя врачи говорили, что она уже умирает. И в этой ситуации, когда у царской четы возник снова вакуум… Вот политический вакуум возникать начал в отношениях с общественностью, и таким образом возникла снова потребность в этом медиаторе Распутине. Вот он таким образом доказал свою состоятельность. Хотя…
М. Соколов
―
… посоветовал ехать в Думу царю?
Д. Коцюбинский
―
Это произойдет, но это… Это вернее было до этого один раз. Нет, в Думу ехать было не надо, потому что во время войны Думы не собиралась. А был до этого один эпизод, когда Распутин посоветовал царю сходить в Думу разок. Действительно царь сходил на заседание Думы, и после этого в течение нескольких месяцев думцы не критиковали правительство. Так что у Распутина бывали и такие эпизоды в его советнической деятельности, так сказать, правильные были политтехнологически. Но по большому счету он понимал, что Дума – это, конечно, сила, которая подтачивает основы самодержавия именно своим бесконечным оппозиционным дискурсом. Так вот я возвращаюсь в 15-й год. Значит, Распутин снова становится у как бы… ну, возвращает свои прежние активы. И действительно с этого момента он начинает очень активно влиять на назначения и премьер-министров, и обер-прокуроров всех… министров внутренних дел. Я сейчас не буду расписывать это по месяцам. Почему он это делал? Потому, что оппозиция требовала… То есть другие министры требовали, чтобы Распутина услали в Сибирь. То есть ему нужна была эта кадровая политика не для того, чтобы Россию вести не в том направлении, в котором хотели либералы, а для того, чтобы себя защитить, защитить свое положение при дворе как… То есть он… Назначали тех министров, тех премьер-министров, которые были согласны с тем, что Распутин будет возле царской семьи. Но в это время Распутин уже не тот, что был до лета 14-го года. Он сорвался. Летом 14-го года когда он попал в ситуацию такого полу, полуопального положения, он запил. И вот тот Распутин, которого масс-культура воспроизводит, вот этот пьющий, танцующий там в ресторанах, на «Вилла Роде» зажигающий, в московском ресторане «Яръ», там обнажающий половые органы, демонстрирующий их певичкам. Значит, он… Это уже не тот Распутин, который в свое время шел… делала карьеру. Это Распутин такой, ну, распадающийся. И надо сказать, Александра Федоровна долго не верила, что такое может произойти с ним. И только когда вот уже неопровержимые доказательства, что он вот в «Яре» так хулиганил, пришли, значит, была придумана такая легенда, сама Александра и Распутин, что это дьявол вот меня искушал, и я тем не менее не искусился, я все равно остался тем же святым человеком. Но там вот… Ну, конечно, да, это был поступок рискованный. Так вот он начинает пить. И, конечно, то, что он начал пить, и он же не закончил пить до конца дней своих. То есть до декабря 16-го года он продолжал уходить в запои. И это ослабило его, ну, его интуицию, что и позволило… То есть с одной стороны он понимал… Почему он не мог остановиться в своем пьянстве? Потому, что он понимал, что все, война – это путь к революции. Есть легенда о том, что он даже написал письмо, где подробно расписал, что будет после его смерти. Вот если меня убьют люди из народа, то не бойся, царь, ничего с тобой… А вот если убьют твои, значит, родственники, то вижу моря крови, там… красный открою, все будет плохо, все погибнут. Скорее всего это Манасевич… Не Манасевич, а Симанович, его секретарь придумал это письмо. Но он его придумал на основании неких реальных разговоров, которые Распутин, конечно, вел о том, что все идет в пропасть, вот все идет… Остановить это невозможно, потому что война добром не кончится. А что значит «добром не кончится»? Убьют царя и убьют самого Распутина. Он это предчувствовал. Но предчувствуя это, он снизил, так сказать, за счет свою алкоголизацию свою психологическую интуицию, и поэтому когда его стали выманивать люди, приготовившиеся к тому, чтобы его уничтожить, он не почувствовал обмана. Так что вот такой трагический парадокс в конце его жизни произошел. Его смогли обмануть люди, которых, как он, казалось, понимал прекрасно.
М. Соколов
―
Вот одной фразой можно сказать, приблизил Распутин революцию или нет?
Д. Коцюбинский
―
Да, разумеется, Распутин приблизил революцию. Но что здесь надо иметь в виду? Лейб-медик Боткин говорил, что не было бы Распутина, они, то есть общественность, причем не только либеральная, но и правая, как мы выясняем, – да? – они придумали бы кого угодно другого – Вырубову, меня, то есть сам Боткин про себя говорил. Они бы нашли другого, кого можно считать той помехой, которая мешает правильным силам влиять на неправильного, слабого, глупого императора. Вот в чем парадокс. То есть Распутин был в этом смысле самой удобной мишенью. Конечно, он там ходил в баню с женщинами. Его обвиняли в хлыстовстве. Он вообще вел себя экстраординарно. Потом он был необразован, и легко его было уличать в том, что он дает идиотские советы, хотя идиотские советы-то давали как раз образованные серьезные политики. Но как показала практика, – да? – показала история. Но важно то, что здесь не было выхода. Россия в условиях после 1-й русской революции, в условиях легализовавшейся политической жизни, когда стало можно вслух критиковать царя, она шла по пути будущей следующей революции и полного обвала, потому что критиковать самодержавного царя в самодержавной 500-летней империи – это готовить взрыв, даже если тебе кажется, что ты поступаешь как серьезный политик.
М. Соколов
―
Спасибо. Даниил Коцюбинский был в эфире программы «Цена революции». Надеюсь, что мы о заговоре против Распутина поговорим в отдельной передаче. Вел эту программу Михаил Соколов. Всего доброго! До свидания!