Анархизм и биокосмизм - Вячеслав Ященко - Цена Революции - 2016-06-12
М. Соколов
―
Добрый вечер, «Цена революции» в эфире, а в студии у нас Вячеслав Ященко – историк, журналист, наш гость из Волгограда. И мы поговорим на сложную такую тему про анархобиокосмизм.Вообще анархизм ассоциируется у российской публики в первую очередь с батькой Нестором Махно и разными бандитами времен гражданской войны. Такое впечатление, что больше ничего не осталось. Хотя это было течение политическое интеллектуальное, конкурент марксизма. И думаю, что Вячеслав нам напомнит, кто же в России были отцы-основатели этого течения. Здравствуйте еще раз.
В. Ященко
―
Здравствуйте. Действительно стереотипов очень много по поводу анархизма, и анархобиокосмизм вообще оказался как бы на задворках исторической науки, несмотря на то, что в последнее время, конечно, стали появляться работы, люди докторские, кандидатские защищать стали. Но статей популярных очень мало на эту тему.Я хочу напомнить сразу о том, что такое анархизм, и как он был представлен в России. Ну, в 19-м веке, всем известно, что сформировались три основных идеологии, которые стали основой для 20-го века, это коммунизм, анархизм и социал-демократия.
М. Соколов
―
Либерализм не забывайте – добавим четвертую часть.
В. Ященко
―
Хорошо, пусть будет четвертая. Но вот эти первые три, которые я назвал, они формировались в основном на основе учений социалистов-утопистов, политэкономия и плюс ко всему, что немаловажно, и об этом тоже часто забывают, это хилиазм, это учение еретическое радикальное в христианстве о тысячелетнем царстве божьем на земле. То есть, его собирались строить здесь и сейчас именно на земле, а не на небе. И это течение было активно представлено, например, в 16-м веке в эпоху реформации и, допустим, крестьянской войны в Германии.Например, можно представить в качестве примера анабаптистов. Все это дожило до 19-го века благополучно и влилось непосредственно и в коммунизм, и в анархизм очень изобильно, так скажем. Теоретиками анархизма были, напомню, Михаил Бакунин, Прудон, Макс Штирнер. Первый был родоначальником коллективистского направления в анархизме и анархо-синдикализма. Прудон тоже был теоретиком, основателем анархо-синдикализма. Макс Штирнер в основном анархо-индивидуализмом, такое течение сформировалось уже к концу 19-го века. Ну, и Кропоткин вторая половина 70-х годов, условно говоря, до начала 20-го века, он уже сформировал свое как бы учение анархо-коммунизма. То есть, он объединил коммунизм и анархизм.
Ну, российские анархисты первые, надо сказать, что Бакунин повлиял на народовольцев, на их тактику. Народовольцы уже формировали в дальнейшем партии, которые были представлены, эсеров, там, социал-демократов и так далее.
М. Соколов
―
А Кропоткин?
В. Ященко
―
Кропоткин больше был учителем уже непосредственно анархистов, потому что первые анархические группы появились в Лондоне и в Женеве, у них был свой орган журнал «Хлеб и воля», и потом их называли хлебовольцами. В 1905 году во времена первой революции уже анархизм начал разветвляться активно и в России был представлен в основном, как я их называю, революционеры-практики.
М. Соколов
―
То есть, экспроприации, в общем.
В. Ященко
―
Ну, те, кто как бы выходили на баррикады, кто был боевиком, там, таким боевым революционером, потому что другое направление, как я их называю, лирики, это в основном литераторы, поэты, романисты и так далее, критики, они уже вот как раз то направление развивали, о котором мы будем с вами говорить.
М. Соколов
―
Кстати говоря, была какая-то организация заметная к моменту революции 1905-1907 годов у анархистов России?
В. Ященко
―
Ну сформировались уже анархо-коммунисты, уже нужно сказать, что Индустриальные рабочие мира, появился такой интернационал в 1905 году.
М. Соколов
―
В основном в США, да?
В. Ященко
―
Там российские-то анархисты тоже были представлены. Это был как раз 1905 год.
М. Соколов
―
С ними, по-моему, Джек Лондон сотрудничал, кстати говоря, поддерживал их.
В. Ященко
―
Очень многие, скажу вам, интеллектуалы того времени сотрудничали с ними. Позже, в 22-м году, уже сформировалась Международная ассоциация труда, тоже как бы тот же самый интернационал, который был анархо-синдикалистами представлен. Потом после окончания революции первой было затишье до уже конца…
М. Соколов
―
Или в эмиграции, или сидели, в общем, можно сказать, те кто участвовал.
В. Ященко
―
Да, да. Анархисты в основном занимались террором в первую революцию и, естественно, там уже махаевщина эта была сформирована, здесь же начали уже формироваться такого террористического толка безмотивники, анархисты-чернознаменцы были. И вот как бы это были люди дела, как они себя называли.
М. Соколов
―
Это не те, которые взрывали дачу Столыпина?
В. Ященко
―
Откровенно вам сказать, не помню вот этот момент истории.
М. Соколов
―
А по-моему, такой Соколов-Медведь, он близок был к безмотивникам. Двигался все время влево от эсеров, так сказать, туда. Но это не принципиально, там много было таких деятелей.
В. Ященко
―
Да. Надо сказать, что уже в февральскую революцию, в октябрьский переворот анархисты активно поддержали большевиков, ну, вместе с левыми эсерами.
М. Соколов
―
То есть, они были такими ситуативными союзниками партии большевиков?..
В. Ященко
―
Да, в апреле 18-го года, когда была разгромлена в Москве Федерация московских анархических групп.
М. Соколов
―
Но большевики это объясняли тем, что там сплошные уголовники, и с удовольствием показывали картины там всяких пиршеств, погромов, устроенных в этих купеческих особняках.
В. Ященко
―
Я бы не стал соглашаться с большевиками на этот счет, могло быть и такое, конечно, анархисты вели себя, может быть, даже буйно, но тем не менее, это были такие надежные союзники в первые месяцы октябрьского переворота.
М. Соколов
―
. Что ж с ними пришлось расправиться? Это же первая была операция такая крупная чекистов.
В. Ященко
―
Да, потом за нею последовали операции уже в других городах, например, с моем родном городе Царицыне, там разгромили анархистов украинских, которые эшелонами приходили с Украины. Украина, как вы знаете, занималась тогда германскими войсками, и они шли эшелонами, нагруженные арсеналом, ценностями банков, Таганрогского банка, например. И вот активно большевики включились с мая по июнь, отфильтровали всех анархистов.
М. Соколов
―
То есть, они видели в них таких политических конкурентов?
В. Ященко
―
Они боялись, что такие союзники могут очень сильно навредить. А потом нужно сказать, что когда мы будем говорить о братьях Гординых, братья Гордины были друзьями многих лидеров большевиков, и они на митингах до 23-го года выступали открыто с критикой большевизма. Они критиковали красный террор, они критиковали политику военного коммунизма.
М. Соколов
―
Скажите, а вот если брать опять же Москву, центр России, вот эти вот организации политических, не криминальных анархистов, они в каком-то виде все-таки легально существовали, я так понимаю.
В. Ященко
―
Конечно. И даже после разгрома – ну, громили одну группу, а остальных-то не трогали. Особенно литераторов не трогали, потому что литераторы в большинстве своем советскую власть поддержали. И надо сказать, что были споры в среде анархистов, вот после апреля 1918 года в анархических группах начались активные споры по поводу вопроса поддержки большевиков, и большинство высказалось против поддержки. И надо сказать, что вот та самая группа, которая родит уже этот анархо-биокосмизм, она называлась Всероссийская секция анархистов-универсалистов. Там произошел раскол серьезный. Создали эту секцию братья Гордины, и, собственно, они выступили за поддержку советской власти, но большинство их не поддержало, в результате им пришлось уйти, они создали свою пан-анархическую группу. А, собственно, анархо-универсалисты остались в большинстве и благополучно умерли через год, недотянув до НЭПа, наверное, даже. И из той же самой универсалистской группы вышел так же и Святогор, это Александр Агеенко, поэт, который создал, собственно, креаторий анархо-биокосмистов.
М. Соколов
―
Давайте мы теперь объясним, что это такое, анархо-биокосмизм. Я совершенно ничего в этом не понимаю, поэтому вам придется поработать.
В. Ященко
―
Да, хорошо. Я сразу оговорюсь, что пан-анархизм означает, что анархия везде и повсюду, и, собственно, навсегда. Пан-анархизм был основан братьями Гордиными. Братья Гордины – это раввины из Белоруссии, молодые Аба Лейбович и Вольф Лейбович, они бежали от Первой мировой войны оттуда из Белоруссии и к 17-му году оказались в Москве. Активно поддержали большевиков. Это люди были энциклопедических знаний, то есть, они были полиглотами, они знали древние языки, прекрасно в Талмуде разбирались, но с детства увлекались идеями Кропоткина помимо этого. И в результате они мораль еврейских мудрецов объединили с анархизмом, в данном случае, Кропоткина, и получился у них на выходе такой замечательный симбиоз, вот в виде вот этого пан-анархизма.Они были близки к анархо-биокосмизму, а анархо-биокосмизм был разработан поэтом Александром Агеенко, который под псевдонимом Святогор выступал. И друг его Павел Иваницкий, вот они вдвоем сформировали эту группу, выпускали сборник, журнал «Биокосмист», также печатались в журнале «Универсал».
Итак, что из себя представлял биокосмизм? Дело в том, что, вот я, когда заявлял вам эту тему, я говорил о том, что это были истинные революционеры, то есть, они представляли революцию настоящую, а не ту, которую провели большевики.
М. Соколов
―
Что такое настоящая революция? Еще хуже той, которая была?
В. Ященко
―
Нет, она настоящая в том плане, что она качественно изменяет природу не только общества и человека, она еще изменяет природу человечества. Дело в том, что революционность их заключалась в преодолении как бы локальности пространства и времени. Они замахивались на четырехмерное существующее пространство. Они говорили о том, что негоже человеку, во-первых, сидеть на земле и негоже ему терпеть смерть. То есть, они выступали за бессмертие, за воскрешение мертвых – ну, естественно, не переселяться же нашей бедной планете, нужно было выходить в космос и колонизировать космические пространства.
М. Соколов
―
То есть, это такое сочетание идеи Николая Федорова о воскрешении отцов и Циолковского о путешествиях во Вселенной?
В. Ященко
―
Да это, собственно, одна философия Федорова и была. Хотя нужно сказать, что Святогор от нее отрекался, говорил, что, она оригинальная и как бы ничего Федоров общего с нами не имеет. Конечно, разногласия были, Федорова они называли церковником, монархистом, собственно, можно было его в этом обвинить, у него были такие высказывания.Но основная теория, вот эта философия всеобщего дела, которая легла в основу русского космизма, она предполагала как раз действительно достижение человеком бессмертия. Ну, естественно, с помощью науки и техники. Но если Федоров еще туда движущей силой считал православие и монархизм, то, Святогор как революционер и атеист как бы не соглашался с этой идеей Федорова, он говорил, что только наука, только инженерия, там, изобретательство способно прийти к таким вот результатам, то есть, человек обретает бессмертие, воскрешаем мертвых предков и благополучно с помощью техники либо с помощью науки мы преодолеваем пространство и время.
М. Соколов
―
А зачем воскрешать? Может, лучше бы было для начала вовремя революции не убивать столько?
В. Ященко
―
Они выступали против убийств, это само собой.
М. Соколов
―
В этом смысле они оппоненты большевиков?
В. Ященко
―
Однозначно. Они даже были оппонентами классическому анархизму, потому что они действительно ставили в центр своей теории личность человеческую. И не только как бы свобода личности, свобода личности без бессмертия, по их мнению, как бы просто была невозможна. Им необходимо было преодолеть вот эту необходимость природную, стихию. Для человека самым страшным природным явлением была как раз именно смерть.В данном случае они говорили о том, что там было два основных направления – терраформинг и хомоформинг. Ну, терраформинг – понятно – это мы создаем условия земные на других планетах. Кстати, есть, по-моему, игра такая компьютерная.
С другой стороны, они говорили, что дешевле было бы все-таки изменять человеку форму тела, то есть, мы оставляем его «я», его, может быть, даже мозги, а форму тела придаем ту, которая для планет характерна – там, либо членистоногие, либо желеобразные, спрутообразные и так далее. Ну, можете себе представить – ни один фильм ужасов еще такое не описывал.
М. Соколов
―
То есть, были такие они ненаучные или научные фантасты – как кому нравится.
В. Ященко
―
Да.
М. Соколов
―
На уровне того времени.
В. Ященко
―
Более того, очень интересно читать вот эти поэмы-манифесты, которые писали анархо-биокосмисты, и если вы мне дадите возможность буквально 2 минуты, я кратко расскажу. Поэма называется «Поэма анабиоза», это Александр Ярославский, о котором хотелось бы тоже отдельно поговорить. Он откололся от Святогора, но был также анархо-биокосмистом.
М. Соколов
―
Если можно, цитируйте, конечно.
В. Ященко
―
Как они представляли себе вот этот переворот? Ярославский утверждал, что основная масса людей, она, конечно, является глупыми мещанами, так это называл, одним из мудрейших глупых мещан он считал Ленина. И точно так же – в 22-м году она была напечатана – он Ленина таким образом обозвал.Что нужно сделать? Убивать их нельзя, да? Чтобы провести переворот. Он предлагал, что вот есть революционеры-биокосмисты, они с помощью науки каким-то образом должны воскресить мудрейших людей, которые были за освобождение людей. И вот, от Сократа до Эдисона, он предлагал их воскресить, создать из них мудрейший совет, совет мудрейших, и уже после этого изобретенная им машина анабиоза должна была включиться и не убивать, но заморозить человечество он предлагал. Моментально замораживаем – он описывает, как он летит на самолете и осматривает это все замороженное состояние людей, как они стоят в магазинах, едут, и все это в таком замороженном виде. И когда они заморозили, они начинают из земли делать рай на земле. То есть, они создают, во-первых, изобилие, воскрешают, кого не успели воскресить, и – вот я могу даже процитировать интереснее такое высказывание: «мы чистим землю всю науки мудрой шваброй, чтобы навек уйти от скучных мук, и тот кто звонкий, радостный и храбрый, тот с нами, тот наш друг. Вдоль земли, как вода, электроды, и, покорны приказам вождя, на горах – регулятор погоды, на полях – регулятор дождя. Надоело давно краснобайство, нам не нужно больное вчера, этот мир – просто наше хозяйство, и устроить его нам пора».
М. Соколов
―
Какой кошмар!
В. Ященко
―
Да. Как только они его устроят, они размораживают людей, и здесь уже нет условий для классовой вражды, национальной, социальной вражды, потому что все у всех есть.
М. Соколов
―
Да. Ну, в общем, какая-то такая фантастика. Какое отношение все это имеет к практической политике того времени?
В. Ященко
―
Они не говорили о том, что…
М. Соколов
―
Они, может, в советы баллотировались, или, там, не знаю, на митингах выступали, предлагали свергнуть большевиков? В чем дело-то, почему с ними тоже потом начали разбираться?
В. Ященко
―
Как я сказал уже, с ними стали разбираться намного позже, в период глубокого НЭПа.
М. Соколов
―
Руки не дошли? Понятно, да.
В. Ященко
―
Ну, особой угрозы не было. Во-первых, тот же самый Аба Гордин, он был другом Ленина, Троцкого, Каменева. Единственный, кто его ненавидел, это Дзержинский. И Гордин активно, как я уже говорил, выступал против многих мер большевизма на митингах. Даже в него стреляли большевики, было такое дело. И, естественно, Дзержинский хотел его запереть, то есть, он его уже арестовал, но Крупская вмешалась, и Гордина освободили. То есть, такая, незаурядная личность была.
М. Соколов
―
Что, их воспринимали тогда не как политиков скорее, а как такое художественное направление, я так понимаю?
В. Ященко
―
Да, как художественное направление, они были экспериментаторами. То есть, что говорили Гордины? Они в том же ключе объясняли свою позицию – позиция всеизобретательства – давайте изобретать, давайте экспериментировать, давайте реализовывать утопии.Более того, его брат Вольф Гордин, он изобрел искусственный язык, АО назывался этот язык, который переводился как язык изобретателей. Это была аналогия эсперанто. Причем, он так его хорошо развил, что в 1927 году, когда у нас тут всероссийская выставка была на Тверской 68, это в честь Циолковского и 10-й годовщины революции, выставка космических аппаратов. Там нематериальным экспонатом был как раз язык АО. И вот Гордин его активно пропагандировал, и чуть было не сел даже из-за него, уже в 25-м году.
М. Соколов
―
Все кончается одним и тем же у большевиков – посадками.
В. Ященко
―
Если время будет у нас, можно по судьбе этих людей просто пройтись, посмотреть…
М. Соколов
―
Конечно, конечно.
В. Ященко
―
… чем это закончилось. И чем интересен язык АО, он был действительно абсолютно искусственным, и этот язык работал. Дело в том, что ученики Гордина, которые были со-преподавателями этого языка, они потом, будучи в толстовской коммуне, активно пользовались этим языком, и вот коммунары описывали даже, как это было для них удобно и интересно.
М. Соколов
―
А как это все течение влияло на художественное пространство вот той России, которая возникала после октября 17-го года, советской России?
В. Ященко
―
Я считаю, сами анархо-биокосмисты считали, что они большие оригиналы и придумали что-то оригинальное. На самом деле они двигались на просторах будетлянства, то есть, футуризма, также кубофутуризма, то есть, они из текстов создавали геометрические фигуры, там, и так далее.Тот же Святогор, у него есть очень много таких лингвистических работ, посвященным как раз новому языку. Он утверждал, что, мы не словом занимаемся, а рядами слов. То есть, слово представляет образ внешний, и нам это неинтересно, нам нужно, чтобы был ряд слов и организм из слов. И чтобы этот организм был румяный и розовощекий – говорил он нам. Очень интересно. Они на стилистику упирали в основном. Так можно почитать, в открытом доступе есть их произведения, очень интересные.
М. Соколов
―
А как, скажем, связаны вот эти группы, например, с творчеством Велимира Хлебникова?
В. Ященко
―
Они напрямую связаны. То есть, единственный, кого они принимали и признавали из футуристов, это был Велимир Хлебников. Ну, собственно, потому что они в одном ключе работали, и у Велимира Хлебникова, кстати, очень много идей, созвучных анархо-биокосмизму.
М. Соколов
―
Но он сам в эти группы не входил?
В. Ященко
―
Я не видел таких личных контактов. Может быть, я не до конца исследовал эту тему, но личных контактов не видел, чтобы там прямо он работал в их группах, такого не было.
М. Соколов
―
А художники какие-то входили?..
В. Ященко
―
Художники, близкие – ну, допустим, «Маковец» группа художников. Аналитическое искусство Павла Филонова, Чекрыгин Василий. У Чекрыгина вообще… у них, понимаете, у них ближе к Федорову. То есть, философия русского космизма, больше как-то оттуда шло. У Чекрыгина, например, тема воскрешения из мертвых, она активно представлена. Если у Филонова там нужно потрудиться, чтобы разглядеть в его аналитическом искусстве какой-то смысл, то здесь у Василия Чекрыгина это было прямо налицо.Естественно, русский космизм, он вообще пронизал, как мы знаем, весь Серебряный век, начиная от поэзии и заканчивая балетом того же Дягилева или музыкой Стравинского. На всю культуру повлияло это учение. Ну, и анархо-биокосмисты были такими, скажем так, неблагодарными учениками, потому что не признавали своего учителя.
М. Соколов
―
А сами эти группы, они были устойчивые, как-то там распадались, преобразовывались? Вот что происходило с ними в начале 20-х годов?
В. Ященко
―
Ну, взять ту же группу анархо-биокосмистов, этот креаторий анархо-биокосмистов был создан Святогором в Москве 17 апреля 1921 года, и вот я как раз напрашивался к вам в гости как раз к этой дате, чтобы одновременно отметить и День Космонавтики, и День анархо-биокосмизма. И к Святогору в Москву сюда прибывает Александр Ярославский, довольно оригинальная личность, сам он родом из Дальнего Востока и во времена революции он и отсидел за пропаганду революционных идей, и в анархическом отряде иркутского анархиста Каландаришвили он представлял культпросветотдел, и даже сборники у него он издавал. И вот таким героем-партизаном он прибывает в Москву, у него уже масса сборников было напечатано.
М. Соколов
―
Он там как-то ехал по Сибири и в каждом городе издавал сборник стихов, где задерживался.
В. Ященко
―
Получается так, да. Он был довольно плодовитым поэтом. И тогда у него как-то кровь преобладала в названиях его работ: «Кровь и радость», «Кровавые тротуары». Но уже тогда у Каландаришвили сформировалась вот эта идейная позиция по биокосмизму, уже там звучат космические темы.Он прибывает к Святогору, но так как люди эти были амбициозные и склонные к лидерству, то они вместе на одном стуле не усидели. Святогор отправляет Ярославского в Петроград для пропаганды идей, и там он так хорошо пропагандировал, что Святогор от него отрекся и потребовал от властей, чтобы эту группу северных анархо-биокосмистов и имморталистов, как их называли, чтобы власти их закрыли. Но власти не послушали, они сделали это буквально через год, по-моему, за порнографию закрыли.
М. Соколов
―
Они там издавали журнал, да?
В. Ященко
―
Да, там было несколько журналов. Там был журнал «Бессмертие».
М. Соколов
―
Ярославского, да?
В. Ященко
―
Да.
М. Соколов
―
А почему же за порнографию закрыли?
В. Ященко
―
Ну, это отдельная история. Они очень себя хорошо, анархо-биокосмисты, в Питере зарекомендовали, потому что действительно занимались пропагандой и агитацией вот этих своих идей. Более того, они привлекали простых людей, даже как бы приходил человек со стихами, но он не был поэтом, они его все равно публиковали.Но дошло до того, там «Бестиаль любви», по-моему, назывался этот сборник, и немножко как бы перебрали с эротикой. То есть, там были призывы к женщинам красивейшим, чтобы они в себя вмещали семя величайших поэтов – это самое безобидное из того, что там было.
М. Соколов
―
Товарищу Зиновьеву, в общем, не понравилось, по всей видимости?
В. Ященко
―
Да, малый президиум петроградского исполкома 14 ноября 21-го года, по-моему, запретил за порнографию вот этот журнал и, в общем-то, разогнал эту группу. Там до этого еще был раскол с соратником поэтом Дегтяревым, у Ярославского, он выгнал Дегтярева за дряблость.
М. Соколов
―
Слушайте, а на что эти славные люди жили, можно как-то объяснить? Они печатали какие-то стихи. А что они, собственно, делали вообще? Паек был там, потом при НЭПе тоже надо было что-то зарабатывать.
В. Ященко
―
Вы хороший вопрос задали. Я тоже себе задавал этот вопрос. Видимо, они жили так же, на те же средства, что и основная масса поэтов. Некоторые входили, наверное, все-таки в государственные объединения литераторов…
М. Соколов
―
Типа Пролеткульта всякие.
В. Ященко
―
Да-да-да. Потому что, вот смотрите, допустим, если Ярославского взять, он, когда разогнали их, уже с женой своей Евгенией он приехал в Москву, и, собственно, они занялись агитацией, антирелигиозной агитацией, то есть ездили по всей стране вот с этими лекциями.
М. Соколов
―
Давайте мы с Вячеславом Ященко продолжим разговор об анархизме и биокосмизме после коротких объявлений.РЕКЛАМА
М. Соколов
―
В эфире программа «Цена революции», ведет ее Михаил Соколов. Наш гость из Волгограда – историк и журналист Вячеслав Ященко. Экзотическая тема, говорим об анархизме и биокосмизме. И мы как раз остановились на фигуре Александра Ярославского и его супруги Евгении Маркон. Вот действительно это такая трагическая история. И как раз мы закончили наш разговор в первой части на том, что группу эту вот разогнали в Петрограде, журнал закрыли. И как вот эти люди дальше жили?
В. Ященко
―
Нужно сказать, что трагедия произошла с Евгенией Маркон, когда они переезжали из Питера в Москву, ей поездом отрезало ноги, ну, ступни. И она до конца жизни своей с этих пор была инвалидом, у нее такая была основная проблема.Надо сказать, что когда я читаю работы Евгении Маркон и о ней, у меня создается, знаете, такое впечатление, что это Ирина Одоевцева. Вот у меня почему-то ее образ такой возникает. Это такая воздушная женщина, которая увлекалась в то время поэзией, философией, сама пыталась писать стихи и романы. Вот она нашла на лекциях как раз по анархо-биокосмизму своего супруга Александра Ярославского. И, собственно, жизнь их связала настолько крепко, что даже умерли они в одном месте.
До 26-го года они активно разъезжают по России с лекциями антирелигиозными, отрабатывают свое ораторское искусство, пишут романы фантастические, вот «Аргонавты Вселенной» был написан роман. Если будет время, можно немножко на нем остановиться будет.
После этого они каким-то образом эмигрируют в Западную Европу. Они приезжают в Берлин, и Ярославский выступает со своими открытыми письмами, где критикует советскую власть.
М. Соколов
―
А за что критиковал?
В. Ященко
―
Критиковал он в основном ее за то, что были попраны, во-первых, идеи революции.
М. Соколов
―
Именно так, слева их критиковал.
В. Ященко
―
Слева критиковал, да, скорее всего. Что самое интересное вот мне как историку, он подметил, когда они путешествовали по России, он подметил два основных момента, в чем выражалось сопротивление основных масс большевизму. Так как открытое повстанчество уже закончилось к 23-24-му году, то основная часть населения сопротивлялась большевизму, как он говорил, со стороны пролетариата это было хулиганство, активно развивалось, а среди руководящего состава и партийного это беспробудное пьянство.
М. Соколов
―
А как насчет воровать?
В. Ященко
―
Про воровство он ничего не говорил. Я просто хочу сказать, что вот это хулиганство и беспробудное пьянство сейчас является темой многих работ наших историков вот этого периода. То есть, он это дело подметил.
М. Соколов
―
Чубаровщина, вот это все, да? Помните, такая была история, которую власти тоже использовали для борьбы со своими противниками и много чего другого.
В. Ященко
―
Таким образом они выступили, обладая ораторским искусством отточенным, они привлекли внимание там свое. Но зависнуть они там не сумели, потому что, ну, просто работы, может быть, не нашли. Они нелегально съездили в Париж, посмотрели там, как, что. Жили довольно бедно. То есть, они питались в ночлежках там где-то для бедных.
М. Соколов
―
То есть, эмиграция им не понравилась.
В. Ященко
―
Да. Маркон сказала, что голодающих кормят лучше в Западной Европе, чем в России, такую заметку сделала. И буквально – ну, сколько они там? Месяцев девять они, наверное, там были – и возвращаются из Германии в Ленинград на пароходе. И Ярославский говорит: еду расстреливаться.
М. Соколов
―
А почему он был уверен, что его репрессируют? Ну, съездил, покритиковал. Сколько там было таких, в принципе, недолгих эмигрантов? Надо было покаяться, советскую власть полюбить.
В. Ященко
―
Видимо, они эмигрировали из России, уже что-то подозревая. То есть, уже тогда начали закручиваться гайки. Конечно, мы не знаем сейчас, что стало причиной их отъезда. Ну, последующий арест ясен, потому что это антисоветская деятельность, ему дали пять лет. Арестовали его в 28-м году, и он на Соловках оказался уже где-то к зиме 28-го года. Там проявил он себя как бунтарь, и настолько хорошо проявил, что не нравился ни администрации, ни своим товарищам-заключенным. Потому что одни считали его бунтарем, другие его считали сексотом.
М. Соколов
―
За антирелигиозные выступления, так я понимаю.
В. Ященко
―
Может быть, там непонятно, такого описания подробного его деятельности не было. Просто есть вот реакция такая.
М. Соколов
―
А вот там я вижу, тут написано: от работы отлынивает, симулирует, требует постоянного наблюдения, поведение плохое. Но это эти самые, охранники пишут. Так что, понятно, что для них это враг.
В. Ященко
―
Ну, тогда еще можно было отлынивать от работы, потому что, как увидим потом, с его женой что было – за отказ от работы расстреливали.Ну, и что делает Маркон? Казалось бы, посадили мужа – нужно ехать домой к родственникам. В Москве у нее тоже тетка была. Но они ни к родителям в Питер не уехала, ни к тетке не вернулась, осталась на улице. То есть, тяга к плебейству, о котором она писала в своих мемуарах, она у нее была довольно сильной. Она торговала сначала газетами, а потом просто стала воровкой на доверии.
М. Соколов
―
А что значит на доверии?
В. Ященко
―
Лицо-то у нее Ирины Одоевцевой было, интеллигентной девушки, воздушной поэтессы. И вот эта поэтесса…
М. Соколов
―
Пускали в дом, а она чистила какую-нибудь квартиру?
В. Ященко
―
В основном на вокзалах она работала. То есть, люди отвлекались – чемодана нет. Но она шла туда не для того, чтобы только себя прокормить, на это дело, она собиралась из уголовников создать организацию подпольную, которая бы занималась реквизициями, и на эти деньги выкупали бы из мест не столь отдаленных авторитетов криминальных.Ну, естественно, она предполагала, что одним из первых будет освобожден ее муж. То есть, она пыталась, она строила некие планы по освобождению мужа. Это были люди, вот Ярославские, которые из своей жизни – они ее не просто проживали, они создавали из нее роман приключенческий. И вот сейчас увидим, до чего этот приключенческий роман довел этих людей.
М. Соколов
―
Она реально создала такую организацию?
В. Ященко
―
Она сумела сплотить группу вокруг себя, но как таковую организацию… потому что там нужны были не просто воры и беспризорники, которые вокруг нее вились, а нужны были люди более серьезного плана криминального. Потому что реквизиции должны были предполагать ограбления банков и учреждений. Но до таких людей ей дойти не удалось, потому что ее арестовали и пустили по этапу в ссылку в Сибирь.И нужно отметить, что человек, который раньше антирелигиозные лекции читал, она чем зарабатывала на хлеб? Не только себе, но и всей группе, с которой она шла по этапу. Она гаданием занималась. И они слышали, там на сто километров вперед вот эти поселки по этапу, знали, что едет гадалка, которая предсказывает практически на 100% будущее.
М. Соколов
―
Вот вам и биокосмизм.
В. Ященко
―
Да. Она недолго там просуществовала в ссылке, нашла способ купить документы и по поддельным документам бежала. Но, опять-таки, бежала она не в Питер, не в Москву, она бежала на Соловки к своему мужу и стала активно готовить его побег. Бежать, видимо, они хотели в Финляндию через границу. Но этот заговор был раскрыт, за этот заговор муж ее был приговорен к смертной казни. Он погиб в 30-м году. Ее также, естественно, арестовали, там же на Соловках она провела какое-то время, пока следствие шло. Она там, кстати, написала свою автобиографическую работу, время у нее появилось для создания художественных произведений. И условно называется это произведение «Клянусь отомстить словом и кровью».
М. Соколов
―
Оно где сохранилось, в деле?
В. Ященко
―
Да, в деле, оно же как автобиография туда шло. И потом уже, по-моему, историки какие-то, я не помню сейчас, кто, они в открытый доступ это все пустили, и легко найти это все в интернете.
М. Соколов
―
О них писал Владимир Генис, такой, кстати говоря, историк.
В. Ященко
―
Да-да-да, американский. Этот тот, наверное, с Америки который?
М. Соколов
―
Нет-нет, это российский.
В. Ященко
―
И ее заключают под стражу. Был там такой садист, начальник вот этой колонии Успенский, который любил издеваться над этой женщиной. Он ей в открытую сказал, что это он самолично застрелил вот из этого нагана ее мужа. Естественно, с женщиной произошла истерика. В один прекрасный момент она улучила случай и камнем запустила в Успенского, пытаясь ему в висок попасть. Ей сразу терроризм вменили и через некоторое время расстреляли. И сам расстрел, даже есть свидетельство охранника, который оставил показания свидетельские вот по поводу ее расстрела.Расстреливали ее, надо сказать, с имяславцами. То есть, это сектанты, которые отказники принципиальные были. И их расстреливали, тогда уже расстреливали отказников, кто от работы отказывается. И вот представьте себе, стоит линия, ряд этих имяславцев, связаны руки, они креститься не могут, они под нос себе шепчут молитвы об уходе. И Успенский в это время избивает в приходе изолятора эту Евгению Маркон, у нее истерика, она ему в лицо плюет, кричит и так далее. Ну, и потом он в нее стреляет, и дальше в одной яме с имяславцами, в общем-то, она нашла свой последний час.
М. Соколов
―
В общем, жуткая история, как все, связанное с русской революцией.
В. Ященко
―
То есть, большевики умели в таких жизненных романах – люди пишут себе жизненный роман, думают, будет хэппи энд – а они в нем ставили такую жирную точку.
М. Соколов
―
Ну, а другие? Вот все-таки не все истории были такими трагическими. Вот другие ваши герои, что с ними случилось в те же 20-е годы, когда руки большевиков дошли и до этих фантастов?
В. Ященко
―
Ну, кратко о Святогоре можно сказать только то, что известно, что до 40-го года он точно не дожил. То есть, он также погиб в лагерях ГУЛАГа между 37-м и 40-м годом.А вот то, что касается братьев Гординых, это очень интересная была история. Я забыл сказать, что они еще и педагогикой занимались свободной, то есть пытались объединить идеи анархизма еще и с педагогической деятельностью. К 25-му году выясняется, что Аба Гордин, несмотря на все его связи и знакомства в среде большевиков, отправляется в ссылку в Сибирь. Там с помощью местного раввина он бежит за границу в Китай. Из Китая он в Японию попадает, а из Японии уже в Соединенные Штаты Америки. Здесь он живет довольно долго, до конца 50-х годов. И, в общем-то, никогда он своих идей, до самой своей смерти от идей от своих не отказывался, в отличие от своего брата. И Аба Гордин был, в общем-то, теоретиком, является теоретиком международного анархизма.
М. Соколов
―
Очень важно вовремя сбежать из этой страны.
В. Ященко
―
Да. И Вольф Гордин, его брат, также где-то до 27-го года он точно уже был за границей. Надо сказать, что ссора с большевиками у него возникла из-за того, что он хотел уехать в Мексику для пропаганды своего языка «АО». Его не пускали по какой-то причине. И поэтому вот на Тверской, 68, где у них был креаторий, они повесили там плакат. С одной стороны – там двояко – говорят, что там просто было написано, что приходите изучать язык «АО». А следователи говорят, что там вроде написано было какое-то возмущение по поводу того, что его не отпускают за границу. В результате его арестовали, он объявил голодовку. Правда, через две недели, по-моему, его выпустили.И потом оказывается, что он тоже уехал за границу, в Западную Европу. И надо сказать, что, насколько мне известно, он стал троцкистом. То есть, он до конца где-то 60-х годов сумел дожить.
М. Соколов
―
Опять: вовремя уехал – жив остался. Судьба сложилась, на Соловки не попал. Скажите, а вот был такой интересный проект, я когда посмотрел кое-что тут тоже по этой теме – это Свободная трудовая церковь. Это тоже связано вот с этими космистами, да? Там один епископ, потом секретарь Гапона Жилкин и вот этот самый ваш Святогор в этом проекте поучаствовали.
В. Ященко
―
Я на самом деле мало информации на эту тему нашел, но здесь нужно сказать, что вообще как бы религиозная традиция, она, может быть, даже каким-то образом соприкасалась вот с этим атеистическим учением анархо-биокосмизма. Но мы знаем, что у нас были толстовцы, и многие ученики, допустим, того же Гордина, они ушли вот в коммуны толстовцев. Поэтому, у них были такие соприкасающиеся темы между собой.Тут, может быть, еще стоит упомянуть, что существовал все-таки еще и мистический анархизм в России в двух ипостасях.
М. Соколов
―
Это вот анархисты, мистики, тамплиеры и розенкрейцеры.
В. Ященко
―
Ну, это вы далеко копнули. Нужно сказать, что одно направление было представлено Чулковым Георгием – это известный литературный критик, который потом в советское время биографии Пушкина, Тютчева издавал. Старое поколение должно знать его работы. Он просто вращался в кругах вот ивановского кружка Вячеслава Иванова. Вот эти ивановские среды и так далее. Он их, в общем-то, организовывал. Ну, и попытался соригинальничать, что-то вот сделать свое. В результате, он попытался объединить европейский индивидуализм с соборностью. Философия всеединства, вот эта вот та же русская философия. Но у него ничего не получилось, потому что его учение сразу стало объектом нападок со стороны его товарищей. То есть, не было ни одного, там только ленивый не прошелся по его учению, и, в результате, он от него отказался.Также, может быть, к анархо-мистицизму можно отнести и кружки, которые увлекались антропософией. Это тот же театральный актер Михаил Чехов, супруги… в Коктебеле кто у нас там был?
М. Соколов
―
Волошин.
В. Ященко
―
Максимилиан Волошин, да, и жена его Маргарита, художница. Вот они тоже этим увлекались.
М. Соколов
―
Была еще группа, о которой писал такой Александр Никитин, которая попала в ОГПУ уже в 28-м году. Вот как раз эти тамплиеры и розенкрейцеры тоже там известные персонажи были, так сказать – это и Юрий Завадский, Сергей Эйзенштейн, и Анастасия Цветаева к этому примыкали. А ведущей фигурой вот был такой Аполлон Карелин, известный анархист, и другие. В общем, Николай Ланг такой тоже, востоковед. То есть, большая компания людей, тоже вот как-то увлекались именно мистическим каким-то анархизмом – то есть, освобождение души, творчество и так далее. То есть, все это такое было модное, я так понимаю, в 20-е годы течение. Ну, и опять, не очень понятно современному человеку, почему ОГПУ нужно было в это вмешиваться. Ну, ходят какие-то люди в кропоткинский музей, обсуждают какую-то розу мира. Какое отношение это имеет к политике? Никакого.
В. Ященко
―
Из большевиков вот этих товарищей розенкрейцеров и анархо-биокосмистов мог понять только, наверное, Луначарский. Как только влияние Луначарского было потеряно, защищать уже этих людей стало некому. Ну, Калинин еще защищал до 30-х годов толстовцев, допустим, вот он им помог уехать в Сибирь, когда их здесь прессовать-то стали в Центральной России.Здесь нужно сказать, во-первых, это непонимание того, чем занимаются люди. А вдруг они там заговор готовят, да? Вот этот язык «АО». Если чекист не может понять, что там написано, не изучив этот язык. А изучать он его не будет, ему это не надо, ему проще посадить человека. Поэтому здесь, понимаете, с одной стороны, можно позавидовать людям той эпохи, потому что они не отвлекались на телевидение и на прочие зомбоящики, они занимались действительно своим духовным совершенствованием. И было откуда черпать идеи, начиная от Рудольфа Штейнера, допустим, и заканчивая тем же Толстым и Святогором. Тут как бы очень такая мощная духовная работа была.
И действительно, вот я почему в начале заявил о том, что это истинная революция была – потому что люди действительно выходили за рамки мещанства. Что такое революция большевиков? Это накормить, одеть и разместить по квартирам.
М. Соколов
―
А в результате что было? Голод, репрессии.
В. Ященко
―
Ничего не получилось. А эти предлагали: ребята, давайте мы немножко туда, дальше посмотрим. Мы и себя переделаем, и природу вокруг нас переделаем. Здесь тоже насилие над природой – это уже отдельная тема разговора. Но, тем не менее, они говорили о том, что нужно ставить перед собой далекие цели. Святогор вообще говорил о телеологии, то есть о целеполагании, что цель, она должна определять вот все остальное, что у человечества есть. Потому что у человечества должна быть единая цель действительно.Почему раздирают противоречия людей - классовые, национальные и так далее? Почему войны возникают? Оттого, что человек не может сосредоточиться на одной большой, глобальной цели. Вот мы сосредоточимся, вот надо нам, три задачи у нас: воскресить, победить смерть, сделать себя бессмертными и колонизировать космос.
М. Соколов
―
Вот эти вот, кстати говоря, из Свободной трудовой церкви, они собирались, так сказать, реформировать существующую церковь, например, изъяв храм из рук книжников, и фарисеев, и эксплуататоров. Ну, и так далее. В общем, трезвая евангельская правда на месте мистики, наоборот. Видите, какие интересные были проекты.
В. Ященко
―
Да, тут надо сказать, что известный всем авантюрист Илиодор, который тоже у нас как бы в Царицыне и проповедовал, и…
М. Соколов
―
Это который с Распутиным конкурировал одно время?
В. Ященко
―
Да, который на него покушение пытался составить. Он же потом как раз хотел стать патриархом революционной церкви и активно разваливал церковь православную. Как бы это вообще традицией было. Если эти люди еще питали какие-то искренние как бы надежды, то у Илиодора, понятно, это тщеславие.
М. Соколов
―
Мне очень понравилось, как назывался храм этой Свободной трудовой церкви – он назывался Красный звон. Но его тоже прикрыли в 29-м году.
В. Ященко
―
Да. Ну, вот смотрите, здесь интересно, если вернуться к анархо-биокосмизму – я понимаю, что мы сейчас вот пробежались по всей периферии – то хотелось бы отметить, что вот эта утопичность, которая кажущаяся в требованиях этих людей, в целях, в целеполагании их, на самом деле сейчас претворяется потихоньку в жизнь.То есть, если мы возьмем, допустим, те же работы трансгуманистов современных, посмотрим на них, то увидим, что многое к тому, чтобы сделать наше тело более долговечным, сейчас вот в науке с помощью генетики, биоинженерии и так далее, оно действительно претворяется в жизнь постепенно. Кстати, помните, наверное, эту рекламу, да? Женщина выходит улыбается, а мальчик говорит: это моя бабушка, и все, что у нее осталось своего – это зубы. Вот это приблизительно то, к чему вели как раз…
М. Соколов
―
Реализация идей биокосмизма.
В. Ященко
―
Да-да-да. Но сейчас развивается еще одно интересное направление. Кстати, наш волгоградский ученый ее разработал – синкретика называется. Это утверждается, что, в принципе, наше Я, наша личность, наша душа, так скажем, она является информацией, да? А любая информация, запрета нет в природе, что ее нельзя кодифицировать, ввести куда-нибудь в базу данных, а уже носителем делать любые тела, да? То есть, получается, что мы можем взять, допустим, вашу душу и переселить с помощью, не знаю, отправить радиосигналом к какой-нибудь Альфа Центавра, вы туда долетите, благополучно вселитесь в какое-нибудь тело – и, в общем-то, не нужны космические корабли.
М. Соколов
―
Читайте Роберта Шекли «Обмен разумов», к чему это приводит. Очень смешная повесть.А что осталось в культуре от этого направления, в российской?
В. Ященко
―
Проблема в том, что в культуре остались только их работы, которые мало кому доступны. Сейчас стали уже издавать. По-моему, Ярославского появилась книга с его фантастическими работами, вот эти «Аргонавты Вселенной», допустим, и всякие поэмы. У Святогора… это легко читается в открытом доступе в интернете, это все есть. И вот эти журналы, четыре журнала вышло у них «Биокосмист», их тоже можно найти. Ну, читать одно удовольствие, как и всех футуристов, потому что, когда люди находятся в депрессии и в подавленном состоянии, я советую прочитать «Поэму Анабиоза» Ярославского, это должно им очень помочь, вселить в них опасный оптимизм.
М. Соколов
―
Какие-то современные последователи этого течения существуют, какие-то политические или культурные группы?
В. Ященко
―
Я слышал в начале 90-х годов, когда я впервые вообще об анархо-биокосмизме услышал, что это течение, ну, как бы проповедуется одним из анархистов украинских. Старейший анархист там есть, Кириченко, по-моему, его зовут.
М. Соколов
―
Владимир, да.
В. Ященко
―
И он, ну, так, видимо, в единственном числе, не знаю, последователей много ли или мало, но вот как бы он занимался этим.Здесь, в России, не знаю, кроме историков и ученых, кого это интересовало. Наверное, никто анархо-биокосмизмом не увлекался. Но дело в том, что знают они об анархо-биокосмизме или нет, вот очень много на Западе есть футурологов даже, которые в этом ключе как бы и размышляют. Ну, начиная от трансгуманистов и заканчивая Жаком Фреско, например. Жак Фреско – это американский такой технократ-утопист, который реализует сейчас проект «Венера». Он создает свой рай на земле, свою утопию. Он размышляет, кстати, также об искусственном языке, его размышления очень интересны, я советую в Ютьюбе найти его и послушать. То есть, человек говорит: живой язык, он плох тем, что богат образами и смыслами. То есть, мы говорим вот с вами сейчас, а понимаем друг друга по-разному. А третий человек, режиссер, он нас вообще по-другому понимает.
М. Соколов
―
Да, а слушатели вообще ничего не понимают.
В. Ященко
―
Да, и это, говорит, очень плохо, потому что, допустим, среди инженеров нет такого разногласия. Если мы взяли проект, смотрим на здание, то отклонение от смысла чревато катастрофой. А почему же у нас в жизни катастроф столько много? Да потому что мы не пользуемся нужным языком. И он предлагает из языка живого сделать искусственный язык, который был бы просто односмысловый такой. Тоже размышлял в этом плане.Но он чем интересен – он говорит о том, что можно уже сейчас создать общество благоденствия. Потому что вот этот финансовый пузырь, который создан сейчас империалистами мира, как он говорит, он нежизнеспособен. А тех ресурсов, которые сейчас есть, хватит, чтобы накормить все человечество, обеспечить все человечество дешевым транспортом и очень быстрым и дешевым жильем.
М. Соколов
―
На этой оптимистической ноте мы завершим разговор о трагедии русских анархистов и биокосмистов. Гостем нашим был Вячеслав Ященко, историк, журналист, гость из Волгограда. Вел передачу Михаил Соколов. Всего доброго, до свидания.
В. Ященко
―
До свидания.