Харуки Мураками, "Охота на овец", Амфора, Санкт-Петербург. - Книжечки - 2000-04-24

О современной японской литературе мы знаем крайне мало, особенно если учесть, что Кобо Абэ, Юкио Мисима или Кендзабуро Оэ, не говоря о Кавабата или Акутагаве, давно признаны классиками и к сегодняшнему контексту прямо не относятся. Харуки Мураками, роман которого Охота на овец выпустила в серии Новый век питерская Амфора, из писателей двух последних десятилетий. Прославившись в конце семидесятых, он стал одним из многочисленных изгоев на родине, понятных не всем и привечаемых в основном молодежью, но при этом становящихся безумно модными в Европе и США. Действительно, в этой прозе очевидны отзвуки эстетики битников и новой волны французского романа, а также западо-ориентированной притчи того же Кобо Абэ, постоянно возникают темы джаза и выпивки, а герои предпочитают любым одеждам джинсы и футболки. Что не мешает быть Охоте на овец произведением выдающимся. Притча, потерявшая мораль, да и никаких вообще выводов в своей символически-философской структуре не предполагающая, с обескураживающим по бессмысленности финалом и эпилогом, рассказывает о природе современного зла - подобно злу в фильмах американца Линча, оно аморфно, бесформенно, тотально и абсурдно, посему и воплощено в форму мистической Овцы, которая внедряется в сознание людей, одаряя их способностями гения, но выпивая их разум. С ней и вступает в соревнование главный герой, безымянный бродяга, постоянно рефлектирующий над смыслом собственного ничтожного бытия: охота на овцу оборачивается столь же бессмысленным и бесконечным поиском себя. Наиболее близкий российский аналог - романы Стругацких, особенно поздние: невнятная философия обернулась полнейшим нонсенсом, черпающим подобие смысла в чистой эстетике, эстетике письма как такового и наблюдения за миром. Мир не изменить: в нем правит Овца; и поделом этому миру.