Повтор программы от 15.04.1995 - Константин Кравинский, Евгений Кравинский, Антонина Дмитриева - Бомонд - 2010-07-04

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Традиционный бомонд из студии «Эха Москвы». Раньше вот такие вот факты неприглядные назывались «семейственностью». Сегодня мы гордо говорим «Это династия», особенно когда идет разговор о династии актерской. С удовольствием представляю вам наших гостей. Народная артистка России Антонина Ивановна Дмитриева, заслуженный артист России Евгений Анатольевич Кравинский и их сын, тоже актер Константин Кравинский. Вам аплодисменты. Я выудил совершенно невероятную историю знакомства. Значит, она была прекрасна, дело происходило...

А.ДМИТРИЕВА: В Ялте, на пляже.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так, внимание. Она лежала...

А.ДМИТРИЕВА: На пляже.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: На песке.

А.ДМИТРИЕВА: Почему? На пляже у моря.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А он?

Е.КРАВИНСКИЙ: Я приехал с гастролей прямо на пляж. Нас познакомили. Во-первых, когда мы вошли на пляж с моим приятелем, такой был замечательный артист Петя Полев в театре Советской армии. Маленький, лысенький. И, вот, мы с ним приехали, а я только с Дальнего Востока приехал.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он маленький, лысенький, вы большой, красивый.

Е.КРАВИНСКИЙ: Мы приезжаем туда...

К.КРАВИНСКИЙ: Ну не перебивайте! Дайте сказать человеку, что такое?

Е.КРАВИНСКИЙ: (смеется) И, значит, мы входим на пляж. Когда вошли мы туда, я слышу смех оттуда.

А.ДМИТРИЕВА: Это была я. Я, значит, сижу, вокруг меня толпа поклонников.

Е.КРАВИНСКИЙ: Естественно! Какая актриса.

А.ДМИТРИЕВА: Причем тут актриса? Молода. Я ж в детском театре тогда работала.

Е.КРАВИНСКИЙ: Мальчиков играла.

А.ДМИТРИЕВА: Мальчиков играла. Но это был, наверное, мой такой час-пик. И, вот, ну, представляете, поклонники вокруг и вдруг входят вот эти 2 маленьких.

Е.КРАВИНСКИЙ: Какой я маленький?

А.ДМИТРИЕВА: Эти 2 маленьких с длинными трусами до колен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И так много лет с длинными трусами. И дальше-дальше?

А.ДМИТРИЕВА: И я говорю: «Ну, ребята, мне только этих и не хватало».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какая была вами сказана фраза?

Е.КРАВИНСКИЙ: У меня, правда, была потрясающая. Я посмотрел на это, говорю: «Кто это такая?» Говорят: «Это артистка Дмитриева из Центрального детского театра». А я в детский театр тогда еще не ходил и не знал, что Дмитриева. Я говорю: «Ну, слушайте, Дмитриева, почему так смеется? Передайте ей, честно сказал, передайте «Ищу домработницу – она мне даже в этой роли не годится». (все смеются)

А.ДМИТРИЕВА: Вы поняли?

Е.КРАВИНСКИЙ: Когда это ей передали...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Уже много лет она работает у него домработницей.

А.ДМИТРИЕВА: Да, да! Да, да!

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Домработницей?

А.ДМИТРИЕВА: Домработницей. И знаете сколько лет?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И сколько лет?

А.ДМИТРИЕВА: 37.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: 37 лет.

А.ДМИТРИЕВА: Как вам нравится?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я считаю, что он прав!

А.ДМИТРИЕВА: Как это?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: За ваш смех страдайте.

А.ДМИТРИЕВА: (смеется) Ну, народная артистка России у него работает домработницей.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это потом вы, благодаря ему, стали народной артисткой России. Правильно?

Е.КРАВИНСКИЙ: Вот-вот-вот-вот, я все время это ей доказываю. Она не верит.

А.ДМИТРИЕВА: Как это?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы вспомните, кем вы были и посмотрите, кем вы стали.

А.ДМИТРИЕВА: (смеется)

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Разве не благодаря своему мужу Евгению Анатольевичу Кравинскому появился этот удивительный фильм, потрясающий, где она играла? Ваш скверный характер проявился еще здесь. Эту пионервожатую-упыря «Друг мой, Колька!», ну, все знают. Вы помните? Самый отрицательный образ.

А.ДМИТРИЕВА: Да. Лидия Михайловна.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Лидия Михайловна.

А.ДМИТРИЕВА: Пионервожатая Лидия Михайловна.

Е.КРАВИНСКИЙ: А!?

А.ДМИТРИЕВА: Ну, не благодаря ему, но не важно.

Е.КРАВИНСКИЙ: Ну, счастье какое-то я принес, кусочек?

А.ДМИТРИЕВА: Нет, но самое-то интересное, переходим к нашему сыну. Премьера. (смеется)

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Наконец-то перешли к нему, да.

А.ДМИТРИЕВА: Значит, премьера. Вы представляете? Премьера в Доме кино, туда-сюда.

Е.КРАВИНСКИЙ: «Друга Кольки».

А.ДМИТРИЕВА: «Друга Кольки», да. А я не могу пойти, потому что он вон сидит у меня в животе. Так что, что сделаешь?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Константин, что же вы так? Вы прямо как-то, ну так как-то.

К.КРАВИНСКИЙ: Вот так вот было дело.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, и что, и далее?

А.ДМИТРИЕВА: Это потому, что надо было переснимать 300 метров пленки, и меня в газ вот так пеленали, понимаете? И таким образом снимали. И сейчас когда я смотрю, я даже просто уже вижу, что он уже у меня там сидит.

К.КРАВИНСКИЙ: Что я там говорю уже.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, что вы там говорите. Между прочим, вы ответили ему «Ты испортил маме премьеру», а она испортила Константину, во всяком случае, его первые годы жизни.

А.ДМИТРИЕВА: Почему?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Почему?» А вы хотите сказать «нет»?

А.ДМИТРИЕВА: Нет, конечно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не яркое ли это свидетельское показание нравов, которые существуют в этой семье? Во всяком случае, существовали, пока он не стал большим и стал самостоятельным? Посмотрите! Плачущий несчастный ребенок. (все смеются)

А.ДМИТРИЕВА: Главное, без имени!

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не понял?

А.ДМИТРИЕВА: Да, у него очень долго не было имени.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Без имени! У него даже имени не было, у этого несчастного мальчика! (все смеются) А как не было именно?

Е.КРАВИНСКИЙ: Секундочку. Когда она родила, мы стали выбирать имя. Какое имя? Там, имя ему, все, значит, у меня была тетка замечательная, которая была влюблена в Хемингуэя. И, вот, она так...

К.КРАВИНСКИЙ: И она говорит: «Назови его Эрнест».

Е.КРАВИНСКИЙ: Эрнест. Она отвергла.

А.ДМИТРИЕВА: Как отвергла? Он же именно в этот год, это был 1961-й год, покончил жизнь самоубийством. Так они хотели, чтобы я ребенка, вот этого Костю назвала «Эрнст». Он бежит-бежит и кричит мне: «Эрнст! Эрнст!» Я говорю: «Что?» (а я на пятом этаже) «Что?!» Он говорит: «Эрнст!» Я говорю: «Причем тут Эрнст?» - «Хемингуэй! Хемингуэй!»

Е.КРАВИНСКИЙ: Там было еще другое – она забыла. Ну, все знают мою страсть к футболу. Так вот я, значит, приду, думаю... А я еще влюблен был в Стрельцова. И я ей кричу туда: «Эдик!» Она говорит: «Когда ты его увидишь, поймешь, что он не Эдуард».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не Эдуард, да?

А.ДМИТРИЕВА: Так вот, я беру ребенка, подношу его к окну. А держать-то я его не умею, понимаете? И у этого маленького Кости падает голова.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Падает голова. Но все остальное осталось?

А.ДМИТРИЕВА: И он кричит мне: «Ребенку! Ребенку шею сломала!»

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: О, боже мой. Но я, вот, должен сказать, у меня явно проглядывается и тут я должен, Константин, все-таки, вам посочувствовать, потому что видна вот эта неухоженность, вот то, что, понимаете, вот, он плачет. Этот Шмендрик, это Константин и так было многие годы, пока советская школа не сделала из него человека. Скажи, пожалуйста, тебе трудно, ведь, было, наверное?

К.КРАВИНСКИЙ: Мне было необычайно трудно. Просто трудно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я говорил о династии. Константин также работает в театре на Малой Бронной, и к чему я это говорю? А к тому, что, мне кажется, что ты чересчур требователен к родителям. Суть человеческая проявляется потом в ролях. Вот, в начале был этот Шмендрик, а посмотрите... Ну, вершина его актерской карьеры, хотя есть разные спектакли, это Волк в спектакле «Поющий поросенок». Вот, вы видите одну из вершин.

А.ДМИТРИЕВА: Он замечательно играет это.

К.КРАВИНСКИЙ: Ну, спасибо.

А.ДМИТРИЕВА: Я на полном серьезе.

К.КРАВИНСКИЙ: Признала, да?

А.ДМИТРИЕВА: Вы видите?

Е.КРАВИНСКИЙ: Это у него немножко от эстрады там. Поэтому...

А.ДМИТРИЕВА: Какой эстрады?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, от эстрады у вас. Потому что он много лет у вас работы на эстраде. Я хочу, чтобы мы сейчас сделали такой эксперимент в спектакле «Волки и овцы», вместе играет Антонина Дмитриева и Константин Кравинский, мама с сыном. Вот, прямо здесь, если можно, совершенно этюдно. 2 минуты буквально, хотя бы фрагмент, крошечный, чтобы видели.

А.ДМИТРИЕВА: Ты долго будешь меня мучить да срамить?

К.КРАВИНСКИЙ: Ма тант, я ваших этих слов не понимаю.

А.ДМИТРИЕВА: По кабакам шляется. С мужиками водится, спор у вас там. Это что, приличному Мурзавецкому?

К.КРАВИНСКИЙ: Ма тант, да меня кто-то ловко перед вами оклеветал.

А.ДМИТРИЕВА: Оклеветал.

К.КРАВИНСКИЙ: Оклеветал.

А.ДМИТРИЕВА: Да тебе люди правду стесняются сказать, из полка тебя выгнали.

К.КРАВИНСКИЙ: Позвольте, ма тант, из полка я...

А.ДМИТРИЕВА: Да не позволю! Я бы тебя пожалела. Ну, растрать ты деньги казенные, ну, проиграй ты в карты. Клянусь, я бы тебя пожалела. А тебя за мелкие гадости твои же товарищи полковые...

К.КРАВИНСКИЙ: Ма тант, ну, позвольте в оправдание 2 слова. Ну, позвольте.

А.ДМИТРИЕВА: Ну, говори-говори.

К.КРАВИНСКИЙ: Судьба, ма тант, судьба – индейка. Судьба – индейка.

А.ДМИТРИЕВА: Ах, Аполлон-Аполллон, ах ты... Если бы я бы тебе и... Чего там? подскажи?

К.КРАВИНСКИЙ: Невесту с приданым бы достала. (все смеются)

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну-ну, играйте!

А.ДМИТРИЕВА: Да. Я бы тебе и невесту с приданым, на службу хорошую тебе бы достала.

К.КРАВИНСКИЙ: Мадам, вы думаете, я не понимаю? Я дурачусь. Вот, хотите, вот, ну, ни капли, абсолюман.

А.ДМИТРИЕВА: Ой-ой-ой, не верю.

К.КРАВИНСКИЙ: Так. Пароль донёр!

А.ДМИТРИЕВА: Не верю.

К.КРАВИНСКИЙ: Честное слово благородного человека.

А.ДМИТРИЕВА: Да это ж слово ты уже давал.

К.КРАВИНСКИЙ: Да?

А.ДМИТРИЕВА: Да.

К.КРАВИНСКИЙ: А-а-а. Тогда пари, мадам, какое вам будет угодно.

А.ДМИТРИЕВА: Да нет, давай-ка лучше без пари. Я тебя запру, знаешь, и буду держать в доме.

К.КРАВИНСКИЙ: Ма тант, только Доне муа де ляржан!

А.ДМИТРИЕВА: Чего?

К.КРАВИНСКИЙ: Ну, прикажите принести?..

А.ДМИТРИЕВА: Нет, вот это я не считаю нужным.

К.КРАВИНСКИЙ: Ну, ма тант, ну, енпё, маленький флакончик и закусить. Я с утра по болотам, у меня крошки во рту...

А.ДМИТРИЕВА: Но кто же мне пари предлагал только что?

К.КРАВИНСКИЙ: Да-да, ма тант, да! Я оставлю. Но не вдруг. Ма тант, вдруг нельзя. Когда вдруг, очень трагические случаи бывают. Знаете, один так вдруг оборвал как сидел, без прелюдий, без покаяния.

А.ДМИТРИЕВА: Ничего. Может, не помрешь.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: (смеется)

К.КРАВИНСКИЙ: Ой! Ой!

А.ДМИТРИЕВА: Что такое?

К.КРАВИНСКИЙ: Сердце, ма тант.

А.ДМИТРИЕВА: Пройдет. Пройдет.

К.КРАВИНСКИЙ: Ой, точно держал. Ой! Ой...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, выжил, все-таки, выжил, да? Вообще, странности этой семьи. Как видите, тут Константину долго искали его имя. Портрет еще одного члена семьи, но необычайно трогательного и друга всех. Его звали Жак. Но, уверяю вас, что никто не определил, почему дали это экзотическое имя.

А.ДМИТРИЕВА: Ну, скажи.

К.КРАВИНСКИЙ: Ну, Жак – потому что Женя, Антонина и Костя. Это мой приятель предложил, когда к нам его бог послал.

А.ДМИТРИЕВА: Французский дворянин.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Французский дворянин?

А.ДМИТРИЕВА: Да. Но замечательный совершенно. А убежал однажды. Я бегу, плачу, от Рижского вокзала по всей Мещанке, кричу «Жак! Жакулечка! Где ты? Жак, Жак, Жак?!» Забегаю во двор, значит, сидят какие-то тетки, говорят: «Ну, ты видишь? Связалась с иностранцем, а вот теперь слезы одни».

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Жак, вернись!»

А.ДМИТРИЕВА: Да, Жак, Жак!

Е.КРАВИНСКИЙ: Вы знаете, как он попал к нам? Ведь, это тоже, действительно, это просто, я не знаю, какая-то судьба. Вечером приходит Антонина Ивановна и говорит, что есть такой режиссер Паламишев, который предлагает нам какую-то собаку. Ну, честно говоря, я не очень это... Мы живем на 3-м этаже, гулять. Кто? Да-да-да, возьмем за 500 рублей. Ну, возьмем? – Возьмем. Они что хотят, то со мной и делают.

Проходит какое-то время, звонит Паламишев: «Вы знаете, ничего не получилось, его кто-то купил». Легли спать. И вдруг просыпаемся ночью от того, что мы слышим явный такой (скулит).

А.ДМИТРИЕВА: Да, и скребется.

Е.КРАВИНСКИЙ: Все трое.

А.ДМИТРИЕВА: Ты в этом месте...

Е.КРАВИНСКИЙ: Нет-нет-нет, ничего подобного.

А.ДМИТРИЕВА: Как это «ничего подобного»?

Е.КРАВИНСКИЙ: Кто-то скребется. Я когда открываю дверь, на том марше...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, честно говоря, это Костя животом мучился, вы просто не поняли. (все смеются)

Е.КРАВИНСКИЙ: На том марше вот такой вот рыженький маленький очаровательный песик. Ну, представляете? И мы его берем, приносим в дом, ну и начинается. Там он, извините, написил, дали ему... И мы были влюблены в эту собаку.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: 18 лет, по-моему, да?

А.ДМИТРИЕВА: И возила на курорт.

К.КРАВИНСКИЙ: Она каждый год его возила на курорт.

А.ДМИТРИЕВА: Каждый год его возила на курорт.

К.КРАВИНСКИЙ: И я ни разу не отдыхал. (все смеются) Вместо меня

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Она возила Жака.

А.ДМИТРИЕВА: Да, да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты не пробовал сменить имя, Константин?

К.КРАВИНСКИЙ: Я хотел, но не удалось.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не удалось, да? (смеется)

К.КРАВИНСКИЙ: Внешне мы были с ним не похожи.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, ведь, должен вам сказать, что вы его недооценили. Я показываю фотографии из спектакля, любить надо своего сына. Не будете любить вы, будут любить другие.

Е.КРАВИНСКИЙ: Ой-ой-ой, что это такое?

К.КРАВИНСКИЙ: А-а-а, это...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это не «а-а-а, это», не надо вот так вот «а-а-а, это». Это «О!»

А.ДМИТРИЕВА: Это было давно и неправда. Это курсовая работа.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я прошу прощения, извините пожалуйста, Антонина Ивановна, вы сейчас сказали «Это курсовая работа». Вы хотите унизить его?

А.ДМИТРИЕВА: Да нет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Скажите, он здесь пользуется успехом?

А.ДМИТРИЕВА: Да!

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Благодарю вас.

А.ДМИТРИЕВА: Он вообще пользуется успехом. (смеется)

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот этот человек у вас пользовался успехом?

А.ДМИТРИЕВА: Да.