Андрей Макаревич - Бомонд - 2006-07-17
Программа «Бомонд».
18 июля 2006 года
00:08-01:00
Эфир ведет - Матвей Ганапольский.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Традиционный «Бомонд», в студии Эха Москвы наш гость - Андрей Макаревич. Ну вот опять такое чудесное время, когда можно сидеть, слушать музыку и разговаривать. У нас в гостях Андрей Макаревич… Андрей, доброй… Доброго… Здрасьте.
А.МАКАРЕВИЧ: Здрасьте. Доброй ночи.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет!
А.МАКАРЕВИЧ: Нет?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот нет, значит, у нас тут сейчас крики, запрещается говорить «Доброй ночи» - вот почему. Потому что нас же слушают там по Интернету, где угодно, потом 150 раз эту передачу повторяют…
А.МАКАРЕВИЧ: Тогда здрасьте.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, здрасьте. Сейчас же появилась эта ужасная фраза: «доброе времени суток». Я когда это слышу, я не понимаю, как это произнести, ты представляешь - «доброе время суток».
А.МАКАРЕВИЧ: Как-то излишне литературно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так вот, доброе вам время суток, и я хочу вам сказать, что, как вы знаете, эта версия «Бомонда», которая идёт почти час, без всяких перерывов, она посвящена вашему общению с нашими дорогими гостями, и вот 783-90-25, 783-90-26, наш эфирный пейджер 725-66-33 и наши смс 7 (495) 907-45-45 - всё это, друзья, замечательно работает, и вы сможете сегодня общаться с Андреем Макаревичем и... и задавать ему всякие вопросы, вот, и говорить ему всякие какие-то хорошие слова, потому что я вот не понимаю, как ему какие-то другие слова говорить. Сегодня Андрей Макаревич принёс диск, обманно, на котором было написано: «Старые песни».
А.МАКАРЕВИЧ: Нет, на нём написано «Старая машина».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, «Старая Машина». Да-да, «старая машина». Ну правильно, ну, старые… И старая машина… и я понял, что ему лень было принести новый диск, ему жалко, он принёс записи 70-х годов хриплые, но выясняется, что… оказалось, что на самом деле это ложь и неправда, а что на самом деле?
А.МАКАРЕВИЧ: На самом деле это пластинка, которая только что записана. С оркестром Креольского танго, также с «А капелла экспресс», также с приглашёнными музыкантами JazzTown Band, которая состоит действительно из старых песен Машины времени, сыгранных совсем иначе, прочтённых сегодня. По-моему, совершенно с другим ощущением. У меня вообще появилось ощущение, я об этом не думал никогда, но сейчас я понимаю, что в первые 10 лет нашего существования мы в гораздо большей степени были композиторами и сочинителями, чем исполнителями, потому что в головах у нас играли Битлы и Роллинги, мыслили мы также, а пальчики не умели. А помимо пальчиков, ещё не было ни инструментов, ни аппаратуры, ни уж тем более возможности это по-человечески записать. Поэтому придуманная песня так или иначе вколачивалась в наши довольно убогие тогда возможности. Это имело и плюс какой-то, потому что когда ты себя чувствуешь в стеснённых обстоятельствах, получается обычно что-то неожиданное, хорошее. Но тем не менее вот сегодня я понял, что есть возможность сыграть эти песни так, как может быть хотелось мне тогда. Я почувствовал, что в них заложено больше, чем мы смогли тогда исполнить. Вот поэтому мы такую пластинку придумали, Женя, борец наш, пианист, написал аранжировки, по-моему, замечательные, и, во всяком случае я сильно доволен получившимся результатом.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай прямо сейчас и послушаем песенку, что прозвучит?
А.МАКАРЕВИЧ: Прозвучит песенка…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какой нафталин прозвучит сейчас?
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, это нафталин средних залежей, это не самое древнее произведение - по-моему, ему лет 10-12. Песенка называется «Эпоха большой нелюбви».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ага, ну, давайте послушаем.
/звучит песня/
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Андрей Макаревич. Какие тут цитаты музыкальные, то ли «Blood, Sweat & Tears», что-то вот такое вот оттуда, какие-то ходы.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, тут достаточно традиционная такая джаз-роковая такая история.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Бэндовая такая, да… Хорошо очень записано, и замечательно, что не бас-гитара, а контрабас…
А.МАКАРЕВИЧ: Спасибо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: …который здесь просто объёмно... звучит, с подтяжечками такими. Хорошо, хорошо! Вообще, счастливый человек, вот этот оркестр Креольского танго, он как будто… как будто вот в тебя вдохнул что-то, ты как будто нашёл какую-то новую материю, которую ты сейчас мнёшь и строишь свой новый домик из звуков…
А.МАКАРЕВИЧ: Мне этого очень давно хотелось, потому что я эту музыку всегда любил.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Эту?
А.МАКАРЕВИЧ: Эту.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какую эту?
А.МАКАРЕВИЧ: Какую, джазовую музыку. И слушал её, это было, не знаю, от отца, наверно, осталось, играть её возможности не было, потому что вот инструменталистом джазовым я себя никак не считаю, и поэтому я как собака: я всё понимаю, а сказать не могу. И так удачно подобрались ребята, которые мои ощущения могут воплотить в конкретные звуки - это для меня страшно ценно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, прекрасно. Я хочу сказать, что с какого-то возраста тянет писать мемуары, и я не знаю, знают ли наши радиослушатели, во всяком случае… во всяком случае, где этот вопрос, Алекса из Москвы. Он пишет: «Что побудило Вас вернуться в радиоэфир в качестве ведущего на Маяке?» А я хочу сказать, что Макаревич не просто там он сидит и чего-то такое ведёт, а там совершенно замечательная песня… да, можно сказать, в переносном смысле песня, его такой бесконечный разговор про тех музыкантов, которые, собственно, его и сделали. И когда он сказал… я слышал ту твою передачу, где ты сказал: а вот были Czerwony gitary, и после этого пошли Czerwony gitary, только ты, конечно же, выбрал не ту песню, которую выбрал бы я, потому что ты выбрал другой альбом, а я… мне нравилась там «Nie zadzieraj nosa».
А.МАКАРЕВИЧ: А потому что у каждого были свои Czerwony gitary.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: У тебя, конечно, были они неправильные.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, естественно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Потому что, на самом деле… Во всяком случае, в городе Киеве, на ветряных горах, в отдельно стоящем доме, где яблоневые деревья стояли, и я бежал к соседу, потому что достать это было невозможно, а он где-то достал ту пластинку, и я поставил и услышал это вот - «Nie zadzieraj nosа», и… и потом эта песня «To właśnie my».
А.МАКАРЕВИЧ: Да-да-да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Это невозможно было. И потом ты долго и трагически рассказывал судьбу Северина Краевского… В общем, там хорошая очень передача, где он не просто рассказывает про этих музыкантов, а он ещё и рассказывает, что они для него значат, и рассказывает про них, а потом ещё ставит не свою песню, а их песню, что вообще…
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, было бы глупо, если бы я устроил эфир, для того чтобы заводить свои собственные песни.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай ещё поговорим про оркестр Креольского танго и про то, как музыкант… вот говорят, что жизнь идёт вперёд, оставаясь при этом на месте. Вот это, наверно, яркий пример ты являешь собой. То есть ты идёшь вперёд и всё время что-то поёшь новое, при этом оставаясь Макаревичем, тем, к которому мы привыкли, которого любим.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, я правда не знаю, как это происходит, всё время что-то хочется сделать, и я только потакаю собственным желаниям, в этом смысле.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, ты плаваешь ещё, ныряешь…
А.МАКАРЕВИЧ: И это мои желания. Я могу сказать, что я снял последние вот 5 серий «Подводного мира», и, во всяком случае, мне на Первом канале пообещали, что их поставят в течение одной недели, скорее всего, в августе, то есть они будут идти каждый день, и это будет не поздно ночью, как это было в последнее время.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Во сколько было?
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, было в час ночи, было в полвторого.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Как раз время смотреть.
А.МАКАРЕВИЧ: Но, тем не менее, смотрели люди. Во всяком случае, на моих знакомых как-то это попадало.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Катя моя смотрела одну из твоих передач, дочка. Ну, ещё поменьше была. Я её говорю: вот, дядя Макаревич, вот это известный дядя Макаревич. Она не видела дядю Макаревича и говорила: «Рыбки, рыбки!» Рыбки ей нравились. Максим, учащийся средней школы, из города Львова… Привет, Максим! Привет… из моего дорогого, любимого, незабываемого мною города Львова. Спрашивает: «Любили ли Вы ходить в школу? Где было легче учиться - в школе или в институте?»
А.МАКАРЕВИЧ: Я не любил ходить в школу… нет, не совсем так. Я любил ходить в школу, потому что была вся жизнь: там были друзья, там уже была группа; там обменивались новостями, там репетировали… Но я не любил какие-то предметы. Какие-то предметы любил. Так что это был комплекс сложных ощущений.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А какие, ты был физик или лирик?
А.МАКАРЕВИЧ: Я, наверно, был лирик. У нас был замечательный преподаватель литературы, поэтому все его боялись, тем не менее, уроки были очень интересными. У нас были прекрасные преподаватели английского, что мне очень помогло как раз в это время, потому что Битлы пели по-английски. Была замечательная учительница физики. И, вообще говоря, любовь к предметам возникает из симпатии или антипатии к учителю, потому что - что я знал из физики до того, как я пришёл в школу? И если я получаю первую информацию от человека, который мне комфортен - мне это становится интересно. А если вот ну не складывается, ну я вижу, что ему самому это неинтересно рассказывать, и злой он, и думает о другом, - конечно, хочется оттуда свалить
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это чувствуется!
А.МАКАРЕВИЧ: Это чувствуется очень здорово.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай песенку послушаем. Какую, скажи номер.
А.МАКАРЕВИЧ: Вот я сейчас думаю. Дело в том, что они очень разные. Послушаем песенку… номер 8.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Только не оригинальничай, вот что-то даже очень знакомое, но чтобы удобно было сравнить.
А.МАКАРЕВИЧ: А вот она узнаваема. Но не сразу. Не буду специально говорить, как называется.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо. Андрей Макаревич. Я напоминаю, что это вот такие новые версии его песен старых с оркестром Креольского танго.
/звучит песня/
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Андрей Макаревич у нас в студии. Есть такой, ты наверно знаешь его, такой очень хороший певец, такой очень странный канадский - Джино Ванелли, и он редко записывает концерт, но когда записывает, там такие аранжировки, что мало не покажется. Так вот моя супруга послушала там слова у него, такой есть концерт, послушала одну песню, и говорит: «Да, - говорит, - он ни в чём себе не отказывает». Так и тут… здесь. Скромнее надо! Давай, тащи их сюда.
А.МАКАРЕВИЧ: Так есть возможность, Господи, есть наконец-то возможность, получилась возможность пользоваться всеми красками, которые тебе нужны. И ещё могу сказать, что эта история выйдет в комплекте с DVD, потому что мы первый же концерт с этой программой…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: …запишете.
А.МАКАРЕВИЧ: … сняли. Мы уже его сняли.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, уже!
А.МАКАРЕВИЧ: Да, уже сняли. Это было в том же JazzTown, и сейчас надо это всё смонтировать, и я думаю, что это будет такой пакет из двух, как бы, носителей.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Замечательно, замечательно. Полностью концерт?
А.МАКАРЕВИЧ: Там было больше песен, чем на пластинке, а вот что мы выберем, что останется, я ещё не знаю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Выбери, выбери, пусть длинный будет. Знаешь, как обижает, когда вот DVD есть, а на нём такое the best, такое, знаешь.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, я буду выбирать то, что лучше получилось, потому что это было вообще первое исполнение живое на публике.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А никто не знает, как ты замыслил.
А.МАКАРЕВИЧ: Нет, ну, мы волновались, и никогда… первый концерт… Так не делают, первый концерт не снимают, программу обкатывают программу полгода.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так не снимал бы!
А.МАКАРЕВИЧ: Возникло желание выпустить и то, и другое вместе.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну хорошо. Вот здесь кодировка нарушилась, какой-то… Дзхрбрмр какой-то спрашивает: «Как Вы добывали западные пластинки?» Вспомни молодость!
А.МАКАРЕВИЧ: Кто как мог, кто как мог. Мой отец что-то привозил из-за границы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Счастливчик!
А.МАКАРЕВИЧ: Кто-то что-то покупал на толкучке, а в основном, конечно, это были не пластинки, это были плёнки уже переписанные, и очень было сложно понять, Битлы это или Роллинги, потому что переписано это было десятый раз, мы переписывали одиннадцатый и спорили до ужаса.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да-да-да.
А.МАКАРЕВИЧ: Но тем сильнее была эта информация для нас.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот кто поймёт это сейчас? Никто не поймёт. Это поймут только люди нашего возраста. Мóлодежь не поймёт больше.
А.МАКАРЕВИЧ: Я другому поражаюсь. Я поражаюсь другому. Я поражаюсь тому, что… я сейчас уже имел возможность много прочитать про то, как те же Битлы и те же Роллинги начитали, когда им было, там, по 14, по 15 лет. И вот странное дело, мы жили в абсолютно разных системах, в разных мирах. Но происходило одно и то же: они тоже гонялись за американскими пластинками, переписывали друг у друга, потому что в Англии ещё не было того рок-н-ролла, который был в Америке. Бас-гитариста «Роллинг Стоунз» Билла Ваймана взяли в группу за то, что у него был усилитель пятидесятиваттный, это была редкость, вот. А песня «Jamping Jack Flash» записана, когда гитару не включили в магнитофон, и Кейт Ричард до сих пор сожалеет, что такого звука уже получить нельзя. Это всё настолько похоже на то, что мы делали, и удивительно, что даже система не была этому помехой. Это было какое-то общечеловеческое совершенно движение сердец.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Открытие стиля, такое открытие мира вот одинаково везде, да?
А.МАКАРЕВИЧ: Да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ещё: «Дорогой Андрей, где и у кого Вы учились играть на гитаре? Случайно начинали ли не с Дома восходящего солнца в ЕМ?»
А.МАКАРЕВИЧ: Безусловно. Безусловно, значит, дом восходящего солнца. А ещё была Monkeys группа, на тех… Stapping stone - на тех же аккордах. Поэтому было очень…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Экономичный вариант, да?
А.МАКАРЕВИЧ: Ну конечно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, Дом восходящего солнца - это грандиозно.
А.МАКАРЕВИЧ: Я же сначала играл на семиструнной гитаре, и я снимал с магнитофона битловские партии и не мог понять: почему же они похожи? Но не так звучат аккорды. А потом мне объяснили, что у них другие гитары с другим строем, шестиструнные, и я дико расстроился, что зря потратил время, я выучил игру на каком-то ненужном мне инструменте, и придётся переучиваться. Много было смешного вообще-то.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Замечательно. А я напоминаю, что у нас Андрей Макаревич в гостях, и мы вот так вот говорим ни о чём и слушаем музыку. А слушаем вот такую вот… такую реинкарнацию - старые песни на новый лад, хотя какой это новый лад? Но нет, тем не менее, на новый лад, вот какой-то вот… в таком вот новом, очень хорошем таком шансоном… вот я думаю, что это и есть шансон, настоящий. Вот из Миши я… помнишь, как в мультике: «Мама, он и меня посчитал!» Просто вот это оно и есть, когда музыка не мешает словам, слова не мешают музыке, и слышно каждое слово, и песня с каким-то смыслом, и какой-то такой музыки ровно столько, сколько надо, и не важно, это может быть не оркестр Креольского танго, это может быть что-то электронное.
А.МАКАРЕВИЧ: Вот эти все признаки подходят под определение хорошая песня. Это даже не обязательно шансон.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, и хорошо, хорошо, договорились. Значит, «Доброй ночи», - пишет нам Семен. Он прислал сообщение по... смс. «В Самару привезли святые мощи Иоанна Крестителя, в данный момент стою в очереди… Народу очень много». Семён, я, честно говоря, рад, что мы скрашиваем… Он, наверно, слушает нас через, знаешь…
А.МАКАРЕВИЧ: …плеер в телефоне.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, какой у него плеер? Там, в Самаре звучит... Ну вот чем нам Вас порадовать? Давайте мы песней какой-то вас порадуем. Давай следующий номер, что-то такое?
А.МАКАРЕВИЧ: Поставим мы песенку, которая называлась…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А номер?
А.МАКАРЕВИЧ: Номер 4. Она называлась «Имитация».
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, ну ясно. Вот ты её любишь. А я её не очень люблю.
А.МАКАРЕВИЧ: А я люблю. И вот мы не могли её сыграть тогда. А сейчас смогли.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо. Слушаем.
/звучит песня/
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я даже удивился. Всё?
А.МАКАРЕВИЧ: Да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Замечательно. А когда написана эта песня приблизительно?
А.МАКАРЕВИЧ: О…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну давно?
А.МАКАРЕВИЧ: Это год 86.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я тебе объясню, ты тут употребляешь одно слово, которое можно…
А.МАКАРЕВИЧ: «Как бы». Да, которое появилось вместе с перестройкой.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это было уже тогда?
А.МАКАРЕВИЧ: Конечно! Я по поводу этого слова и написал эту песню.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, потому что у нас тут одно время оно было модным страшно на радио и просто прилипло ко всем, тем более, что оно абсолютно точно обозначало серьезность отношения всех граждан Российской Федерации…
А.МАКАРЕВИЧ: Вообще, состояние умов.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, состояние умов, это всё тут было. Друзья, я напоминаю, что Андрей Макаревич вот с новым проектом совершенно замечательным. Особенно те, кто слушает нас не по всяким плевательницам и мыльницам таким дешёвым за 3 копейки, а слушает на хорошей аппаратуре, да ещё стерео - полюбуйтесь, там так это всё здорово записано, и всё разложено по панораме, в правой и в левой колоночке. Это такая музыка, это для хорошей аппаратуры, и для нехорошей аппаратуры…
А.МАКАРЕВИЧ: Могу сказать к собственной гордости, к гордости музыканта, для тех, кто понимает, что всё это писалось не методом наложения, как положено сейчас, а писалось это всё живьём. Вот в студии играли люди одновременно. Накладывался потом голос и иногда какие-то сольные инструменты. Так что вот этот драйв - он тут настоящий.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, да… Хорошо. Нет, всё хорошо, такой кайф. Давайте, я напоминаю, что вы можете пообщаться с Андреем, чего-то ему сказать. 783-90-25, 783-90-26. Эфирный пейджер очень активно, тут всякие такие вопросы разные... вот самые такие хорошие я читаю, со смыслом. 725-66-33 и смс 7 (495) 907-45-45. Вот есть телефонный звоночек, вот слушаем Вас, доброй ночи.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Алё, доброй ночи. Меня зовут Ирина.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, Ирина, очень приятно.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Андрюшенька!
А.МАКАРЕВИЧ: Ау!
СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я Вас знаю… с семьдесят какого-то страшного года. Мне даже страшно сказать. И Вы знаете, что меня удивляет. Я обожаю диск, помните, у вас диск был - о корове, о дураках…Куда он пропал, и почему Вы никогда об этом не поёте сейчас?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, во-первых, он никуда не пропал, и то, и другое продаётся в магазинах, можно прийти и купить. Мы поём довольно много старых песен с «Машиной», но это те песни, которые нас самих как бы греют сегодня. Исполнять то, что сегодня самого не цепляет, не доставляет удовольствия. Если мы не получим на сцене удовольствия, то вы не получите в зале удовольствие. Поэтому мы этого не делаем. Но повторяю, всё это сейчас есть, есть две онтологии, в последней онтологии 19 дисков.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: С ума сойти.
А.МАКАРЕВИЧ: Там даже какие-то раскопаны совсем уже антикварные плёночные записи.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот по этому поводу был вопрос на пейджер. «Сохранились ли Ваши первые записи или они у кого-то?»
А.МАКАРЕВИЧ: Мы собирали, самые первые - они в жутком состоянии, потому что и плёнка осыпалась, и всё это склеивалось и рвалось, но какие-то кусочки да, там есть. На пластинке не изданной номер один - там есть записи 69 года, там Time Machine, когда мы ещё были Тайм Машиной, а не Машиной Времени, и у нас были песни на английском языке. Вот, там пара песенок по-моему есть из этого
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Помнишь колонку Электрон 20?
А.МАКАРЕВИЧ: Конечно, конечно, мы её уже тогда ненавидели. Она была сделана с ненавистью к рок-музыке.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вот с любовью к рок-музыке был сделан… Вообще спасибо, я этим людям благодарен и благодарен стране, сейчас ты эту страну назовёшь. Я благодарен этой стране за то, что они, сами того не зная, родили нашу отечественную рок-музыку, потому что они дали возможность первой реализации всем советским рок-музыкантам.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, я бы назвал ГДР.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Неа!
А.МАКАРЕВИЧ: Венгрия?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да! «Бик»!
А.МАКАРЕВИЧ: Аппаратура «Бик»… «Бик» - это был предел мечтаний, потому что она очень красиво выглядел. Но он был более эстрадный, он жёсткой музыки не выдерживал. А вот усилитель Реген-30 или Реген-60 - с ним ничего не происходило, он тонул в воде у нас, горел в огне, в него включали по три гитары плюс барабаны и плюс бас и голоса - всё это играло.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В один усилитель Реген-60!
А.МАКАРЕВИЧ: Да, была такая рабочая лошадь замечательная. То есть немцы здесь были надёжнее.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Они сейчас, сволочи, разрушили берлинскую стену, сейчас нет усилителя Реген-60.
А.МАКАРЕВИЧ: А потом, помнишь, замечательные появились первые немецкие ионики.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да-да-да. Чудесные.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, почти одновременно. Weltmaster.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. «Мняу, мняу»… Я вот думал, откуда появляется такой звук?
А.МАКАРЕВИЧ: А там коленочкой, коленочкой надо было двигать.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не только коленочкой, товарищ Макаревич, объясняю. Мы были на гастролях, и я всё время не понимал, почему вот это, вот когда нажимаешь, он «Таууу, - делает, - таууу!».
А.МАКАРЕВИЧ: А, там уже был заложен тембр такой, да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Неа! Тогда не было такого, чтоб было заложено! Рассказываю. Значит, там было такое устройство, стоял фотоэлемент и лампочка на 3,5, знаешь, обычная лампочка для фонарика. При нажатии лампочка загоралась, вспыхивала и действовала светом на этот фотоэлемент. Значит, было два механизма, понимаешь. Первый механизм, который отвечал электронно за вспыхивание мгновенное этой лампочки, а фотоэлемент отвечал за изменение тембра. И получалось: «Паммм!»
А.МАКАРЕВИЧ: Ну всё равно, встроенное устройство такое.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, ну потрясающе, ну что ты! Сейчас этого нет. Я жалею, понимаешь. Фотоэлемент, лампочка…
А.МАКАРЕВИЧ: Сейчас до сих пор, между прочим, ценится органный хармант с механическим весли, где в колонке крутится пищалка.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, да, как виброфон.
А.МАКАРЕВИЧ: Да, и это всё в общем на хороших студиях есть ещё, и чем они древнее, тем это дороже стоит, скажем так.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Товарищи радиослушатели, разве вы можете понять это! Это сдача крови, это… ой, мама! Это вот такое вот замечательное совершенно… Так… «Здравствуйте, Андрей! Как-то на Крылатских холмах Вы покупали у меня в магазине цветы, я ландшафтный дизайнер. Мой телефон такой-то. Помогу!» - пишет Виктор.
А.МАКАРЕВИЧ: Спасибо большое, я с удовольствием приму к сведению.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да…Значит, идём дальше. «Андрей, спасибо Вам за Ваше творчество, за то, что есть Ваши песни»… «Андрей, слушаю и вспоминаю альбом Peppers, известной тебе группы», - пишет Сергей из Санкт-Петербурга. «Как Вы считаете, с какой гитары следует начинать обучение, с электро или с акустики?»
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, я бы начинал с акустики, конечно. И главное, чтобы она была удобная, неважно, чтобы у неё была дорогая коробка, которая там звучит.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, кримона какая-нибудь вполне.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну не надо кримоны сейчас, много продаётся индонезийских и даже китайских гитар лицензионных акустических.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошие, да?
А.МАКАРЕВИЧ: Они стоят в районе там 100-150 долларов, а они этих денег стоят вполне: у них удобные грифы, и они строят - в общим, на них можно вполне начинать вполне.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вот у меня вопрос, лучше шестиструнная или сразу двенадцатиструнная?
А.МАКАРЕВИЧ: Нет, двенадцатиструнная гитара - она очень специфическая, она не так часто нужна, скажем так, если вы собираетесь, да, играть в команде.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Алексей пишет: «Я слышу вас из Веги-312, не обижайте меня!» Алексей, я Ваши трудности понимаю! Подожди, а Вега-312 - я е помню, она стерео или моно? Она вот такая вот…
А.МАКАРЕВИЧ: По-моему, моно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Моно, да? Ах, чего Вы лишаетесь! Саша из Казани: «Андрей, я восхищаюсь Вами, Вы не просто музыкант, Вы философ!» Да…Значит… «Уважаемый Андрей, можно ли пару слов о Вашей сестре? Учился с ней в аспирантуре, как она поживает?» Андрей спрашивает.
А.МАКАРЕВИЧ: Спасибо, жива-здорова, работает, фирма их, насколько я знаю, процветает, во всяком случае, работы у них много, она занимается проектированием выставок, выставочных пространств. Всё, всё у них хорошо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, ну что, послушаем ещё одну песенку, давай.
А.МАКАРЕВИЧ: Послушаем такую...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какой номер?
А.МАКАРЕВИЧ: …классическую джазовую балладу… номер 13. А вот интересно, кто эту песенку помнит? Вот мне любопытно…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, ну, наверное, помнят все, раз ты её не называешь.
А.МАКАРЕВИЧ: Сейчас посмотрим!
/звучит песня/
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: В джазе есть такие… такая странность, которой нет в рок-музыке. Вот пианист - он играл всё время, и играл своё. Так, например, ну известно, вот джазовый пианист Джордж Ширинг тоже - кто-то пел с ним, а он играет своё, и если голос твой убрать - или голос певца, который с Джорджем Ширингом, - то даже не заметишь этого, вот просто пианист играет своё.
А.МАКАРЕВИЧ: Это я могу сказать, что это великое мастерство - вот так сыграть.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это естественно.
А.МАКАРЕВИЧ: Чтобы это поддерживало мой голос и нигде не мешало.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Естественно. А потом ты перестал петь, а он продолжал.
А.МАКАРЕВИЧ: Да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: И он продолжал свою песню, понимаешь? Вот такая вот история.
А.МАКАРЕВИЧ: Конечно. Вот за это я и это люблю дело.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы ещё ценим этих джазовых музыкантов.
А.МАКАРЕВИЧ: Да, а ещё то, что никогда песня не играется два раза одинаково. То есть она всегда будет чуть-чуть с разным настроением, всегда исполнение единственное.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну и в Машине у вас так же.
А.МАКАРЕВИЧ: В меньшей степени, в меньшей степени. В Машине у нас всё-таки импровизаций очень немного, скажем так, - жанр другой.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Справка! Александра пишет: «Стереофоническая радиола Вега 312-стерео, изготовитель - Бердский радиозавод, выпуск с 1974 г.»
А.МАКАРЕВИЧ: Ёлки-палки! Я вспомнил её теперь, это такой ужасный, знаешь
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что-то кубическое такое было…
А.МАКАРЕВИЧ: Да-да-да! С закруглёнными такими… Я знаю, о чём идёт речь. Ну что, Вы обладатель антикварного изделия, надеюсь, что она звучит хорошо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А ты хранишь старые вещи или выбрасываешь?
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, все хранить невозможно, можно превратиться в лавку старьёвщика. Нет, что-то выбрасываю без сожаления, что-то, наоборот, нахожу и тащу в дом - это непредсказуемо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот когда дома много каких-то…Я был дома у одного приятеля, знаешь, у него дома стена на кухне, завешана фотографиями, и где уже люди, которые ушли, знаешь, и какие-то его друзья и так далее - этих фотографий штук 50. И мне вдруг стало очень тяжело, эти люди все смотрели на меня, и многих я знал и как бы, понимаешь… Вот я поворачиваюсь, смотрю на них и понимаю, что они требуют всё время моего какого-то участия и отношения. И я понял, что так нельзя.
А.МАКАРЕВИЧ: Не знаю, у меня точно такая же история в моём кабинете прямо над столом. И тоже кого-то уже нету, и я понимаю, что это количество будет увеличиваться. Но у меня совершенно другое ощущение. Вот я смотрю на фотографию - и, вроде, он со мной сейчас, вроде, я с ним и общаюсь. Мы же ничего не знаем, куда мы уходим, сохранится ли какой-то контакт со стороны. Мне кажется, что да.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да… Традиционно я должен задавать идиотский вопрос про творческие планы.
А.МАКАРЕВИЧ: Ой… Зачем вы следуете традиции…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А между прочим, это абсолютно правильный вопрос, потому что вот пластиночка у тебя, ты об этом рассказал, и наверно, у тебя есть какие-то определённые творческие планы.
А.МАКАРЕВИЧ: Хорошо, да. Ну, значит, что касается Креольцев, у нас, видимо, будут концерты с этой программой. А что касается Машины Времени, мы готовим записи альбома, который мы будем…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Новые песни?
А.МАКАРЕВИЧ: Новые песни, мы будем писать в октябре. Впервые в жизни мы решили устроить сами себе праздник, исполнить детскую мечту - вот, записаться в битловском месте, поехать на Abbey Road, записаться во второй студии и позвать в помощь людей, которые к битлам имели отношение, к битловской музыке, имели и имеют. И не для рекламы мы это делаем, а исключительно чтобы вот себя потешить и… ну хотелось, ну всегда хотелось, никогда это было невозможно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Надо ещё пригласить, пусть Маккартни слабает на басу.
А.МАКАРЕВИЧ: Маккартни вряд ли придёт, хотя - кто его знает. Это тоже не самоцель. Я когда в первый раз зашёл во вторую студию, где были записаны, в общем, все битловские альбомы, там запах другой. Там с тех пор ни одного гвоздя не вбито, ремонт не делают, чтобы сохранить эту ауру и эту акустику уникальную, которая там... Вот, это страшно дорогая затея, и спасибо людям и организациям, которые нам помогли в этом смысле, вот. Это Жаде, между прочим, и ещё две компании, которых мы будем благодарить позже.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дорого именно в этой студии или дорого?..
А.МАКАРЕВИЧ: Дорого вообще в Лондоне и в этой студии особенно, потому что конечно… конечно, на этом они зарабатывают. Ну уж один раз-то можно. Конечно, никогда не окупится эта затея, но тут вот затея дороже.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это как для Горького Капри.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну да, как вот из пистолета Дзержинского пострелять.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо. Ну вот, так что, как видите, он в полном порядке, чуваки.
А.МАКАРЕВИЧ: Да ладно, прекратите немедленно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай будем выбирать с тобой последнюю песенку.
А.МАКАРЕВИЧ: Мы хотим позитива в конце?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, конечно, согласно последним распоряжениям и указаниям…
А.МАКАРЕВИЧ: Это нас сильно ограничивает в выборе, но тем не менее…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тем не менее, песня номер?
А.МАКАРЕВИЧ: Я предложу песенку под номером 12. Она, кстати, пожалуй, потерпела наименьшее изменение, потому что, в общем, в ней это было заложено с самого начала, но тем не менее, всё равно она звучит чуть иначе.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я ещё перед… у нас есть ещё буквально минута, я хотел сказать, что ты же с этим оркестром чудесным, насколько я помню, я видел афишу, ты песни Окуджавы поёшь?
А.МАКАРЕВИЧ: Да, это был предыдущий альбом.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Замечательно, есть кого попеть.
А.МАКАРЕВИЧ: Есть-есть, простор для деятельности...
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вообще действительно, понимаешь, много хороших песен, которых имеет смысл спеть.
А.МАКАРЕВИЧ: Я как-то после Окуджавской пластинки немножко успокоился, потому что я вообще себя не считал исполнителем вот в том смысле, в котором должен быть исполнитель, потому как не обладаю никакими данными для исполнительства необходимыми. А вроде получилось ничего, так что я теперь себе не запрещаю петь не свои песни, скажем так, если у меня к ним душа лежит.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да ладно, все вы вот, такие вот люди… вы все, у вас пение - это такой… разговор такой какой-то, бормотание себе под нос.
А.МАКАРЕВИЧ: Как умеем.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, так это и хорошо, у вас стиль одинаковый, независимо от того, какая фамилия. Главное ж там не голос, главное - смысл.
А.МАКАРЕВИЧ: Ну, главное, песня, как мы с тобой решили.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Андрей Макаревич был у нас в гостях. Спасибо, Андрей, и сейчас мы прослушаем песню. Это очень знакомая песня. Это была программа «Бомонд», и мы с вами прощаемся и как-нибудь встретимся. До свидания!
А.МАКАРЕВИЧ: Пока!
/звучит песня/