— Как выглядит лагерь для мигрантов — Кого можно и нельзя обсуждать в интернете? - Александр Плющев, Митя Алешковский - Блог-аут - 2013-08-08

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 21-05. Радиостанция «Эхо Москвы», программа «Блог-аут», которую сегодня для вас ведет Татьяна Фельгенгауэр, потому что Ира Воробьева в отпуске наконец-то. Порадуемся за нее и передадим ей большой привет. По традиции программа «Блог-аут» начинается с обзора ТОП-10, рейтинг цитируемости блогеров, который нам подготовила информационно-аналитическая система «Медиалогия».

ТОП-10. ЛУЧШИЕ БЛОГЕРЫ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Владимир Мединский возглавляет ТОП-10, министр культуры. Вообще, эта тема, по которой он высказался в своем Твиттере, она занимает несколько позиций в нашем ТОП-10. Министр культуры прокомментировал выступление группы Bloodhound Gang на фестивале KUBANA в Анапе, сообщил о том, что это выступление отменено: «Рок-группа Bloodhound Gang пакует чемоданы. Выступать эти идиоты на Кубани не будут». Вот такой твитт министра культуры.

На 2-м месте продолжение этой же темы - Александр Ткачев, губернатор Краснодарского края. Организаторы концертов в России должны объявить «пожизненный бойкот» американской группе Bloodhound Gang, считает губернатор Краснодарского края Александр Ткачев. «Уверен, что каждый воспринял этот мерзкий поступок как личное оскорбление», — написал в Твиттере Ткачев.

3-е место. Дальше меняется тема. Это история вокруг футбольного клуба «Анжи». Председатель Совета директоров «Анжи» Константин Ремчуков разместил в своем микроблоге в Твиттере информацию о том, что новым главным тренером клуба в ближайшее время будет назначен Гаджи Гаджиев, а сам клуб ждет переформатирование. Сегодня в Москве должна быть полная информация со стороны клуба о всех новостях про игроков, тренеров, бюджет, стратегию. «Дождитесь официальных заявлений клуба, согласованных с владельцем, чтобы сообщение было точным и соответствовало действительности в деталях, - рассказал он. - Многие дорогие игроки уйдут, бюджет будет на уровне 50-70 млн. долларов в год». Кстати, сам Константин Ремчуков заметил и сегодня в Твиттере написал, что его записи, которые касаются футбола и футбольного клуба «Анжи», они суть и есть новости, его Твиттер - это такое маленькое СМИ, которое касается ситуации в ФК «Анжи».

4-е место – посол США в России Майкл Макфол, он возвращает нас к той теме, о которой мы говорили в самом начале обзора. Это история с группой Bloodhound Gang. «Конечно, такого рода выражение (мнения) защищено в США, и таким же образом защищалось бы мое осуждение этого поступка», — написал Макфол в своем микроблоге в Твиттере.

5-е место – депутат парламента Псковской области Лев Шлосберг. В Пскове погиб священник Русской Православной церкви Павел Адельгейм – об этом написал в свое блоге Лев Шлосберг. По его данным, священнослужителя ударом ножа убил некий житель Москвы. Вот эта запись занимается по индексу цитируемости 5-е место.

6-е место – Джон Маккейн, американский сенатор. Джон Маккейн прокомментировал предоставление России временного убежища Эдварду Сноуден: «Сноуден остается в стране открытости и защиты прав человека. Пора снова нажать на кнопку перезагрузки», - написал политик в своем Твиттере. Ранее известный критик политики Кремля и президента Владимира Путина призвал отказаться от любых улучшений отношений с Москвой. И еще одна цитата: «Посмотрите на наши отношения с Путиным. Очевидно, что старый аппаратчик и полковник КГБ в улучшении отношений с США не заинтересован. В противном случае он бы позаботился о том, чтобы господина Сноудена отправили к нам». Такие заявления американского сенатора Джона Маккейна помещают его на 6-ю строчку нашего ТОП-10.

7-е место – Ксения Собчак. Кстати, историю с Еленой Мизулиной и всю эту ситуацию мы обязательно обсудим сегодня в «Блог-ауте» после середины часа. Ксению Собчак вызвали на допрос в Следственный комитет по делу об оскорблении депутата Госдумы Елены Мизулиной. Далее я цитирую: «Уж лучше бы я лес украла, чем за Мизулину страдать», - отметила Собчак в своем микроблоге, пошутила. После допроса телеведущая отметила, что следователь долгое время разговаривал с ней об оральном сексе. «В общем, основной вопрос допроса: «Почему вы считаете, что госпожа Мизулина против орального секса?» Спрашиваю: «Так она за?» Следователь: «Не знаю».

8-е место – и эта же самая тема, но уже в исполнении журналистки Елены Костюченко. Корреспондент «Новой газеты» в своем микроблоге в Твиттере сообщила, что ее вызвали на допрос тоже по делу об оскорблении депутата Госдумы Елены Мизулиной. «Вызвали на допрос по оскорблению Елены Мизулиной – смайлик – послезавтра».

9-е место – уже сама Елена Мизулина, депутат Госдумы. Она говорит о том, что не переписывалась с бывшим вице-премьером Альфредом Кохом в социальной сети FaceBook. Далее цитирую: «У меня нет и никогда не было аккаунта FaceBook», - об этом она сказала в своем Твиттере. До этого в ночь на 2-е августа Кох опубликовал на своей странице в социальной сети переписку, которую он якобы вел с Мизулиной, в ней, в частности, говорилось, что депутат подала жалобу на бывшего вице-премьеру в прокуратуру. Кох тогда высказал предположение, что подача заявления связана с его резким осуждением деятельности Елены Мизулиной. Сама депутат Госдумы находится на 9-м месте с индексе цитируемости блогеров.

И десятку замыкает Василий Максимов, блогер, который подарил нам прекрасную историю про то, как Госнаркоконтроль перепутал цвета российского флага на своем баннере. Он обратил внимание на несоответствие цветов государственного флага и в своем микроблоге поместил фотографию главного здания ФСКН России на улице Маросейка. На кадре видна гигантская растяжка, которая находится на уровне последних этажей. На баннере написано «10 лет на службе отечеству», а рядом нарисован бело-красно-синий триколор. Пользователь микроблога в этой связи интересуется: «Какому именно отечеству служит ФСКН? У России совсем другой флаг». В ведомстве сказали, что это произошло из-за сильного порыва ветра. Оправдание ФСКН вызвало еще больше шуток, чем сама запись Василия Максимова.

А теперь мы можем приступать к обсуждению актуальных тем, то, что было в блогах, в социальных сетях. Во-первых, я надеюсь, у нас получится связаться с Митей Алешковским, фотографом, блогеров. Потому что, конечно, не обошли вниманием и блогеры, и журналисты, и все соцсети историю с возникновением палаточного лагеря. Здорово, Плющ. Пришел уже Плющев, но он после середины часа появится в этой студии. Так вот не обошли вниманием журналисты и блогеры появление палаточного лагеря в Гольяново, это центр временного содержания для нелегальных мигрантов. Туда не сразу, но все-таки смогли попасть и журналисты и посмотреть, что там происходит, уполномоченный по правам человека там был, и митинги около этого лагеря проводили, и благотворители какие-то туда приезжали, разные, в том числе и Елизавета Глинка что-то помогала собирать, и Митя Алешковский что-то пытался передать.

С Митей Алешковским мы и попытаемся сейчас связаться, чтобы он рассказал, как это всё выглядело, кто находится в этом лагере, в каких условиях. Вы могли видеть на сайте «Эхо Москвы» фоторепортажи, например Ильи Варламова, да, по-моему, и Мити Алешковского, рассказы о том, что и как там происходило, какие там условия. Там в основном вьетнамцы на фотографиях. Они же самый многочисленный контингент среди тех, кто находится в этом лагере. Пока не удается связаться с Митей Алешковским, который видел всё это своими глазами, фотографировал, пытался как-то помочь. У нас небольшие технические проблемы в студии, из-за этого мы не можем связаться с Митей Алешковским. Надеюсь, мы сможем это поправить.

Извините, искренне хотела рассказать вам вместе с Митей Алешковским, что происходит в лагере мигрантов, в чем они нуждаются, как они выглядят, какое впечатление всё это производит. Тогда попросим, чтобы Плющев к нам зашел, и мы поговорим про тему, не менее обсуждаемую. Сашечка, спасибо большое. Видишь, у нас ничего не работает, брюки никак не превратятся в шорты. Поэтому переносим тему, которую я планировала после середины часа, на сейчас. Александр Плющев.

А. ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Александр Плющев, мой коллега, журналист «Эха Москвы», а также самый главный специалист всея Руси.

А. ПЛЮЩЕВ: Региона.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Поговорим тогда с Александром Плющевым о том, кого можно и нельзя обсуждать в Интернете. История с Мизулиной. Всех подряд тягают теперь в СК. Мы с Орехом сегодня уже выразили сожаление, что нас до сих пор нет.

А. ПЛЮЩЕВ: Ты реттвитнула что-нибудь про оральный секс или еще что-нибудь в этом духе?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Знаешь, что я сегодня написала в Твиттере? Что Елена Мизулина одно лицо с Долорес Амбридж.

А. ПЛЮЩЕВ: Кто это?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Из «Гарри Поттера». Я думаю, этого недостаточно. А еще мы сегодня с Антохой придумали шутку о том, что следующая инициатива Елены Мизулиной будет заключаться в том, что девушкам запретят заниматься сексом до того, как они родят ребенка.

А. ПЛЮЩЕВ: Хорошая.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И теперь мы думаем, могут ли нас за это вызвать в Следственный комитет.

А. ПЛЮЩЕВ: Теперь, судя по всему, всё могут запросто.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тут уже начались разговоры – у меня знакомые люди, которые в Твиттере, в FaceBook это обсуждали, они вроде со смехом, но говорят, что пролистали все свои записи, посмотрели, что там написано про Мизулину, на всякий случай, может, лучше стереть? Это нормальная ситуация, когда ты шерстишь свои записи в соцсетях?

А. ПЛЮЩЕВ: Если говорить серьезно, если без любимого твоего слова, которое тоже нельзя произносить в эфире, без смеха такого, то можно сказать, что это нормально было бы. Нормально следить за тем, что ты говоришь, нормально следить за тем, что ты пишешь, нормально переосмысливать то, что ты сказал сгоряча, может быть, что-то стоит убрать или извиниться. Извиняться у нас не принято как-то, народ считает это полным западлом (извините за склонение), поэтому в лучшем случае убрать. Это нормально. Но не в случае с нынешней ситуацией. Совсем не понятна претензия. Оскорбляли как? Хотелось бы узнать, что входит в понятие оскорбления, где конкретно оскорбляющая запись, что именно так разобидело. Просто чтобы в следующий раз не теребить депутата Мизулину и прочие мизульки. И я не знаю, почему здесь этот набор: Собчак… Кто там еще?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Костюченко, Бакушинская.

А. ПЛЮЩЕВ: Они что, одно и то же писали, или все разное, или ретвиттили? А за ретвитт берут или нет? А за ссылку прессуют или нет?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вопрос. Если ты ретвиттнул или повесил какую-то ссылку или фотографию? Вообще, политик, как любой публичный человек – и журналист, и звезда шоу-бизнеса, он должен быть готов к тому, что его обсуждают и осуждают.

А. ПЛЮЩЕВ: Не в нашей стране. Потому что у нас в стране чиновники категории А… Еще скандал с Алкснисом был, помнишь, когда его тоже оскорблял Тимофей Шевяков.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я помню историю с тем, как против Шендеровича, какой-то депутат за животное обиделся.

А. ПЛЮЩЕВ: Йеху он его назвал. Та же история примерно. Мне кажется, чего тут такого? Чиновники должны быть в этом смысле гораздо менее защищены, чем другие. Чиновники, депутаты, президенты и так далее. Но у нас в стране всё наоборот, они считают себя выше других. Они считают, что их должны любить, холить, лелеять, что они несут свет, разум, они вообще единственный просвещенный европеец.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А может ли в этой ситуации условная блогосфера, сообщество как-то подняться и сказать: послушайте, друзья, вы же нас всех не пересажаете, давайте мы все-таки попытаемся отстоять свое право на свободу слова и на свободу суждений.

А. ПЛЮЩЕВ: Пока таскают в участок тех, кого не очень-то и любят, т.е. читают, но не любят. Заметь, все кандидатуры, которые тобой названы, их, возможно, читают, но за них на улицу не выйдут, как за Навального, например. Я думаю, что никто никогда подниматься не будет. Более того, если кого-то из рядовых блогеров привлекут, которые никому не известны, да и черт с ним, сгори он в огне - все скажут.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если рядового блогера привлекли, значит, и тебя привлекут.

А. ПЛЮЩЕВ: Пока меня не трогают. Такой паттерн поведения, извините за выражение, нашего вообще обывателя, не только блогера. Ну и ладно, и хорошо. И та же история с авторским правом сейчас. Почти собрали 100 тысяч за петицию против этого закона, проталкиваемого Мизулиной, между прочим, протолкнутого. Единственное, на что люди оказались способны, это проголосовать, и то слава богу, спасибо и земной им поклон. А чтобы выйти на улицу… Их же будут привлекать, их, не кого-нибудь.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может, они не понимают, что их будут привлекать.

А. ПЛЮЩЕВ: А это невозможно объяснить, даже на примере невозможно. Вот если его взяли – его за дело, он где-то нарывался. Мы не знаем, но он с кем-то не поделился, он взял больше, чем надо.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это общий подход. Потому что когда ты начинаешь говорить о каких-нибудь людях, которые под следствием, ты слышишь в ответ – зря сажать не будут.

А. ПЛЮЩЕВ: Дыма без огня не бывает. Понятно, что не могут ему это вменить, но мы-то знаем, мы-то понимаем, что где-то кого-то убили, украли… Всё ясно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Возвращаясь к теме, кого можно, а кого нельзя обсуждать в Интернете. Тут же такая штука. С одной стороны, конечно, Интернет своей анонимностью и безликостью, он очень сильно развязывает людям языки, и они зачастую не совсем корректно себя ведут. С другой стороны, все-таки нельзя же человеку окончательно и полностью запретить выражать свое мнение. Интернет все-таки территория свободы пока еще.

А. ПЛЮЩЕВ: Мы с Барщевским это обсуждали. Любой человек, который рискнул написать что-нибудь на «Эхе Москвы», и его поставили на первую страницу, и если он рискнул почитать после этого комментарии, он получает там столько, что на несколько сроков по мизулинским-то меркам. Там в выражениях не стесняются. И это то, что прошло через наших модераторов. Они не церемонятся, надо сказать, они жесткие люди. Даже то, что прошло, уже тянет нормально. Что сделаешь? Да, Интернет – это такая будка гласности. Если тебе не нравится то, как тебя обсуждают, не ходи туда, где тебя обсуждают. Если тебе это пришло на почту, этого никто, кроме тебя, не видит. Если тебе это пришло в Твиттер, этого никто, кроме тебя, не видит, ну 2-3, 10 человек, подписанных на тебя и на оскорбляющего тебя. Как правило, такое совпадение очень редко. Что еще? Если человек написал у себя в FaceBook, ну и пусть. В чем проблема? Я не понимаю.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я тоже не очень понимаю. У нас заработал телефон. Митя, привет.

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Привет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Митя, теперь я тебя буду вызванивать через 6 минут. Ты сможешь со мной поговорить?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Я сам звонил уже вам в эфир.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ты можешь позвонить через 6 минут? Потому что за три минуты до новостей мы не успеем с тобой переговорить. Мы свяжемся с тобой в 21-35. ОК?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Да. Это самый публичный мой телефонный разговор.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо, Митя. Я думаю, нам придется привыкать с тобой к этому. Через 6 минут тогда расскажешь нам всё. Спасибо, что у нас все-таки двусторонняя связь.

А. ПЛЮЩЕВ: Можно и нам позвонить.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Митя сейчас нам позвонил. Не то что у нас заработал телефон, а просто Митя, хороший, сам нам позвонил в эфир. Мне просто интересно, депутат Мизулина, она в какой-то перспективе может остановиться или нет?

А. ПЛЮЩЕВ: Ты знаешь, что в Интернете идет сбор подписей за медицинское освидетельствование Мизулиной?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Там довольно быстро набираются голоса.

А. ПЛЮЩЕВ: 50 тысяч. Другое дело, что это он-лайн петиция, и там не так всё строго, как на РОИ. Я подумываю, кстати, вот над чем. Друзья, подскажите мне, я просто своей головой не могу додумать, пришлете на смс +7-985-970-4545, или в Твиттере аккаунт vyzvon, можете писать мне на plushev. Я думаю, как это перенести на РОИ, сделать на «Российской общественной инициативе». Потому что не очень понятно, во-первых, в чьей это компетенции находится, - федеральных органов власти или каких. Но я бы перенес эту петицию. В чем она заключается? Это петиция за медицинское освидетельствование госпожи Мизулиной. Я думаю, этого очень бы желали, посмотреть на результаты.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хотя бы те 50 тысяч, которые уже подписались.

А. ПЛЮЩЕВ: Мы совсем не выступаем за нарушение врачебной тайны, если там что-то плохо, мы не будем смотреть. Но я думаю, это должно к каким-то выводам привести. А если хорошо, то нам бы хотелось посмотреть, и на этих врачей освидетельствующих тоже, на всех. Очень хотелось бы составить эту инициативу. Если знаете, как это сделать, чтобы ее не завернули. Там же есть экспертный совет в этом РОИ. Конечно, можно предлагать всё что угодно, но нам же важен результат, а не пошутить, полялякать здесь. Нам хотелось бы, чтобы эта инициатива состоялась. И мы уже знаем, что 100 тысяч подписей можно набрать за достаточно короткий срок. Кстати, за отмену антипиратского закона уже практически либо набрано, либо вот-вот будет набрано. Так что всё это довольно быстро происходит. Если есть такие, пришлите, я буду вам крайне благодарен и сам ее подам.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Александр Плющев помог мне выплыть в «Блог-ауте» в условиях полного технического коллапса. Вернусь к вам через 5 минут.

НОВОСТИ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По телефону у нас Митя Алешковский.

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Я есть.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Извини за технические накладки, но здорово, что ты можешь сам позвонишь в эфир. Я очень хочу, чтобы ты рассказал, что происходит в этом лагере мигрантов в Гольянове. Я знаю, что ты там был два раза. Можешь про оба раза рассказать нам подробно?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Первый раз я туда приехал как журналист, я сделал репортаж для журнала «Большой город». Мы долго ожидали, пока нас запустят с группой журналистов в этот лагерь. Как выяснилось, мы ожидали, пока приедет какой-то фургончик от организации «Офицеры России», которая привезла вентиляторы в этот лагерь. После чего этот фургончик открыли, поставили вентиляторы перед всеми камерами, на которых большими буквами было написано «Офицеры России», всем предложили снимать, что есть вентиляторы и «Офицеры России» заботятся о мигрантах, которые в этом лагере. Правда, в этом лагере нет электричества, но это никого не волновало.

После чего мы походили по лагерю с журналисткой, мы пообщались с находящимися там людьми. Причем в тот момент большинство – это были вьетнамцы. Помимо этого, были и афганцы, таджики, сирийцы. Причем сирийцы, которые там были, мы с ними пообщались, и один из них рассказал, что у него есть виза активная, работающая, что эта виза до сих пор активна, его просто схватили в какой-то момент, привезли туда и кинули. А он приехал сюда, чтобы жить у своего дяди, он сбежал от войны в Сирии и возвращаться туда не хотел.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По территории. Насколько большой лагерь? Сколько там палаток?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Это лагерь размером с пару футбольных полей. Там стоят штук 60 палаток, больших армейских, в которых стоят кровати, в некоторых двухэтажные, в некоторых медицинские кровати, явно из каких-то больниц понадерганные. Я просто знаю, что это медицинские кровати, мы покупали такие же в больницу в Тверской области, которой помогаем. Там абсолютная антисанитария. Людям за 5 дней не выдали никаких средств бытовой химии, не выдали одежду переодеться – ничего. Уже на следующий день, когда я приехал туда с гуманитарной помощью, я людям раздал зубные щетки, мыло, шампуни, которых у них не было к этому моменту. Но самое ужасное происходило в начале, в первый день. Там были в основном вьетнамцы, они не говорят ни по-русски, ни по-английски. Переводчиков тоже не пускали. Т.е. там были переводчики от посольства, но им не давали переводить, говорили, что они переводят неправильно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А кто это всё контролировал, представители ФМС, МВД или кто?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Там полный гвалт. Контролировали все кому не лень. Дело всё в том, что никто не понимает, кто ответственный. По сути, всё это сборище незаконно, там нет никакого ответственного. Если эти люди подчиняются милиции, то назовите это место тюрьмой и держите их как в тюрьме, что, собственно, и было сделано на следующий день, потому что некоторых из этих женщин вывезли в следственный изолятор. А потом их на следующий день вернули, потому что поняли, что невозможно их содержать в тюрьме, потому что это не подпадает ни под какую законодательную базу. Фактически этим местом не рулит никто. Там есть люди, которые отвечают за одно, за другое, за третье, но в общем это ни под одну нормативную базу не подходит.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы в первый день долго там были? Смогли посмотреть, пообщаться, или вас старались быстрее вывезти?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Мы спокойно поработали около часа, после чего случилось самое страшное, что произошло. Мы нашли переводчика, мы его за руку притянули, это был переводчик от посольства, которого не подпускали к нам и не подпускали к этим вьетнамцам, которые не могли нам ничего сказать о своих условиях содержания. И когда мы взяли это переводчика, мы наконец-то смогли узнать, как с ними там обходятся, как плохо их кормили, а фактически не кормили, они нам рассказывали, что их кормили один раз и ночью, за всё время пребывания в ОВД их не кормили вообще. Что важно – среди них было несколько беременных женщин, их тоже не кормили во время пребывания в ОВД. Не было никакого медицинского осмотра. И мы пришли вытаскивать этих женщин и заставлять их вывозить на карете «скорой помощи», чтобы их каким-то образом осмотрели.

Тут и случился скандал, и нас со скандалом выгнала пресс-служба, потому что мы якобы создавали там опасную обстановку, хотя на самом деле мы просто начали, чтобы соблюдалось какое-то человеческое, чтобы беременных женщин не сажали в этот лагерь без воды и еды, без одежды. Просто чтобы соблюдали права человека. Что важно, еще выяснилось, что все эти люди, они задержаны, их всех судили по одной и той же статье – 18.8, это статья за нарушение визового режима. Т.е. эти люди, они не осуждены как нелегальные иммигранты. Т.е. никто не будет расследовать их деятельность, никто не будет искать их хозяев, никто не будет искать, кто крышевал места, где они работали. Причем что важно – эти люди работали именно там, они буквально на этой территории работали, их оттуда взяли, просто взяли из одного загона посадили в палатки. Вот и всё. Это не имеет ничего общего с декриминализацией рынков, с борьбой с нелегальной миграцией и прочее. Это просто абсолютная показуха.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Митя, ты съездил первый раз, посмотрел, и после этого вы вместе с доктором Лизой собирали благотворительную помощью

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Совершенно верно. Спасибо большое Лизе Глинке, она очень большое количество помощи дала, и люди принесли много одежды, спасибо большое. Мы собрали ценную машину. Эти люди были невероятно счастливы, когда это всё получили.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вас второй раз пустили в лагерь или нет?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Да, нас второй раз пустили в лагерь, но это было довольно сложно. Большое спасибо Александру Куликовскому из Общественного совета при ГУВД, потому что он меня туда провел, сказал, что это под его личную ответственность. Потому что меня хотели оттуда выдворить после того, как я устроил там скандал предыдущий. Но не выдворили. ОМОН досмотрел все вещи, которые мы туда принесли, залезли в каждую щелочку, как будто в тюрьму мы приехали. Они всё это досмотрели и разрешили им раздать. Люди были абсолютно счастливы, потому что у них нет ничего. Они просили – принесите еще мыла, бритвы, зубные щетки, потому что всё равно этого очень не хватает.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По результату второго визита какие у тебя остались впечатления? В лучшую сторону меняется ситуация? С первого раза все СМИ начали рассказывать, в каких условиях содержатся эти мигранты. Меняется ситуация?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Ситуация никак особенно не поменялась. Ну да, их начали кормить три раза, вроде бы рисом, который привезли. Но нужно понимать, что никаких законных оснований для содержания людей там нет абсолютно. Не понятно, под чьей юрисдикцией они находятся. И как только пойдет ливень или начнутся холода, они там все позаболевают и помрут. Что ужасно, их всех судили. Ну, как судили? Вот как работали тройки, суды при советской власти, вот точно так же их судили. Заходи, распишись, выходи – всё. Т.е. ознакомься с приговором и распишись. Всё. Они ничего не говорили, они не могли оправдаться, ничего. Их просто приводили – подпишись и идти в лагерь.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У тебя в планах есть дальше следить за этим лагерем, что-то туда привозить или нет?

М. АЛЕШКОВСКИЙ: Я пока не знаю, потому что я должен улетать из Москвы. Я очень надеюсь, что здесь кто-то перехватит эту инициативу. Но если сложится так, что я останусь, я постараюсь обязательно привезти этим людям что-то еще, что им нужно. Благо, я так понимаю, доктору Лизе продолжают приносить какие-то вещи для них.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Это был Митя Алешковский, фотограф, блогер-благотворитель, он рассказал нам о том, что происходит в лагере мигрантов в Гольянове, он был там на этой неделе дважды, один раз с группой журналистов, второй раз уже привозит гуманитарную помощь.

Это программа «Блог-аут». Давайте поменяем тему, поговорим про Интернет и косвенно продолжим тему, которую мы затронули с Александром Плющевым в первой части программы, когда мы говорили о том, как можно обсуждать, не обсуждать, оскорбление в Интернете, как это всё выглядит. Теперь другая сторона, другой повод. Интересно ваше отношение, ваш взгляд на проблему. Британский премьер-министр Дэвид Кэмерон сегодня рекомендовал населению страны бойкотировать интернет-сайты, на которых содержатся угрозы и оскорбления. Таким образом, как пишет ИТАР-ТАСС, премьер-министр лично вмешался в общественную дискуссию, которая охватила королевство после самоубийства девочки-подростка, как предполагается, из-за запугивания и оскорблений со стороны интернет-пользователей.

Гневную реакцию общественности эта проблема вызвала после того, как несколько подростков, доведенных таким общением в Интернете до отчаяния, свели счеты с жизнью. Роман Подервянский, корреспондент ИТАР-ТАСС, подготовил это сообщение. Родители трагически погибших молодых людей, а за ними и многие другие жители страны, призвали ужесточить регулирование интернета и, в частности, социальных сетей, потому что то, что там происходит, то, с чем там сталкиваются их дети, влияет на них, на их психику совершенно непредсказуемо, трагично, драматично, может привести к чему угодно. Согласны ли вы с этим или не согласны? +7-985-970-4545. Как-то регулировать Интернет, соцсети. Еще раз напомню, что в Великобритании уже несколько подростков покончили жизнь самоубийством из-за того, что, как предполагается, в Интернете, в соцсетях, на некоторых сайтах столкнулись с очень жестоким обращением, с угрозами, с запугиванием.

С одной стороны, есть нерегулируемый Интернет. С другой стороны, мы понимаем, что и подростки в реальной жизни друг с другом бывают тоже крайне жестоки, тоже всякое может случиться. Стоит ли именно Интернет в связи с этим жестко регулировать, бойкотировать какие-то сайты, закрывать какие-то сайты, регулировать общение в соцсетях? Кир считает, что «Сеть – это часть бытия. Как ее игнорировать?»

Может быть, учиться правильно относиться к этому, воспитывать? Мы же учимся в течение жизни взаимодействовать с людьми. Давайте учиться взаимодействовать с ними не только в офф-лайне, не только в реальной жизни, но и в он-лайне. Дмитрий спрашивает: «Что родители? Чем они занимаются? Разве они не должны блокировать вредный контент?» Наверное, должны. Кстати, вопрос к родителям. Не все хотят ограничивать. Как вы будете ограничивать общение подростка? Я понимаю, маленький ребенок. А если у вас ребенок 14-16 лет, как вы будете блокировать контент? До какого возраста вы будете охранять ребенка от информации в Интернете? Давайте примем несколько звонков. Телефон прямого эфира (495) 363-3659. Здравствуйте. Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Владислав.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Владислав, есть ли у вас дети?

СЛУШАТЕЛЬ: Трое.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как вы считаете, нужно ли как-то ограничивать, бойкотировать, регулировать? Или всё, что есть в Интернете, с этим же дети сталкиваются в реальной жизни, это вопрос воспитания родителями?

СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, родителям не надо оставаться в стороне, не то что запрещать, но надо мониторить, быть в курсе дел своих детей. Можно поставить parent control, программы, которые будут обрубать явные сайты, которые нежелательны не для детей. А то, что в той Англии в Интернете повлияли на детей так, что они покончили жизнь самоубийством, у нас это и в обычной жизни случается. В этом виноват не Интернет. Допустим, снимают это всё на телефон, и здесь не обязателен Интернет. С этим должны бороться и родители, и школа, выявлять таких неблагополучных детей, и общество, я думаю. А просто запрещать – не знаю, к чему придем. Мы только и делаем, что запрещаем всё, что ни случится.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы как контролируете, регулируете доступ к Интернету для своих детей, если они в возрасте, когда уже тянутся к компьютеру?

СЛУШАТЕЛЬ: Дочке уже 20 лет, среднему 11 лет. Я стараюсь быть в курсе, куда он заходит, на какие странички, стараюсь ненавязчиво интересоваться, что оно слушает, что смотрит, с кем общается. Я вижу, что он от меня ничего не прячет, он не пугается. Если у ребенка появляется какое-то поведение, которое у родителей может вызвать подозрения, тогда надо стараться больше внимания самим родителям привлечь – мало ли о чем ребенок может общаться, вплоть до того, что молодежь подсаживается на наркотики. И школа, конечно. Школы сейчас отстранились от того, чтобы воспитывать детей. Раньше вызывали родителей на собрания, на общение с учителей. Сейчас учителя дистанцировались от этого.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое, Владислав, за ваш рассказ. Вадим пишет, что очень много видео «ВКонтакте» выкладывают школьники-гопники, желающие «приколоться» над одноклассником. Да, Тесак такие видео выкладывает. Я удивляюсь, почему ни прокуратура, никто не обращает внимания на ролики, где люди, совершенно не стесняясь, толпой издеваются над одним человеком, избивают его, угрожают ему, а потом гордо выкладывают эти ролики в сеть, и правоохранительные органы молчат, им это не интересно. Я этому искренне удивляюсь. Я не понимаю, как это возможно. Почему эти люди до сих пор на свободе? Почему нет ни одного дела? Почему эти ролики в открытом доступе, и подростки могут видеть, как 20 человек налетают на одного, избивают его, обвиняя его ни пойми в чем? У меня большой вопрос, например, к следователям. Они же очень любят всех вызывать. Вызывайте не Ксению Собчак по поводу депутата Мизулиной, а вызывайте Тесака, задавайте ему вопрос. Почему этого не происходит?

Павел считает, что решение проблемы элементарное – система родительского контроля на домашних компьютерах, блокировать сайты бессмысленно. Павел, давайте согласимся, что система родительского контроля – отлично, но, например, что вы будете делать с тем, что у подростка смартфон, и он может выйти в Интернет где угодно? Какой здесь родительский контроль? Вы что, можете сделать так, что ваш ребенок имеет доступ к Интернету только из дома, только на домашнем компьютере? Я не понимаю, как это возможно. Наташа спрашивает: «До какой степени нездоров человек, если он реагирует на анонимные сообщения?» Анонимные сообщения тоже могут обижать и ранить. «Запретами на сайты добьются того, что возрастет уровень компьютерной грамотности. Все научатся пользоваться…» Далее Дмитрий пишет названия программ.

«Родители должны учить детей не играть с огнем, ножами и так далее. Так пусть учат, как реагировать на эти сайты. Мы же в 21-м веке живем», - пишет Сергей. Николай пишет: «В Пензенской области в оздоровительном лагере убили подростка - давайте запретим оздоровительные лагеря». Я так понимаю, что в большинстве своем те, кто пишут сообщения, против того, чтобы как-то регулировать, запрещать и бойкотировать какие-то сайты. Не поддержали премьер-министра Великобритании слушатели «Эха Москвы». Возможно, это и правильно. Если мы голосуем в первую очередь за то, что родители должны воспитывать ребенка, говорить с ним, обсуждать с ним, учить его правильно реагировать на это всё, то, наверное, это более правильный и здоровый подход.

Вадим объясняет, что такие господа (типа Тесака, наверное) являются ориентиром для вышеуказанных школьников. Я как раз говорю про этот «Оккупай геронтофиляй, педофиляй» и прочее. «История известна в Интернете». Только я считаю, что эта история, которая известна в Интернете, должна перерасти из он-лайна в офф-лайн и быть известной не только в Интернете, но еще быть известной в Следственном комитете. Я повторюсь, но меня очень задевает эта история. Программа «Блог-аут» подразумевает, что мы обсуждаем интернет-темы. Так вот меня во всем Интернете сейчас больше всего задевает вовсе не то, что оскорбленный депутат Мизулина тягает всех в СК, а то, что в Интернете гордо размещают эти ролики и никто из правоохранительных органов на это не реагирует. Вот это меня в Интернете возмущает больше всего. Я думаю, программа «Блог-аут» может обратить внимание на эту проблему, потому что, похоже, никому больше до нее дела нет. Вот так с молчаливого согласия власти происходят преступления, которые могут быть кодифицированы уголовным кодексом.

«Если в школе обзываются на ребенка – не закрывать же школу», - пишет наш слушатель. Мы возвращаемся к вопросу о том, что нужно воспитывать детей. Проблема воспитания и семьи. Я рада, что мы с вами договорились и пришли к одному и тому же выводу, такое редко бывает. Тем приятнее мне было провести для вас программу «Блог-аут», которая была сегодня полна всевозможных технических сбоев, но, тем не менее, мы поговорили со всеми, с кем хотели поговорить, и с вами немного пообщались. Спасибо большое. «Блог-аут» на этом мы заканчиваем. Татьяна Фельгенгауэр с вами прощается. Еще раз передаю большой привет Ирине Воробьевой, которая в отпуске. Надеюсь, хоть немного отдохнет. Буквально через 5 минут уже будет «Кейс».