Институт семьи в контексте громких разводов. Влияние западных лоббистов на традиционные семейные ценности - Елена Афанасьева - Интервью - 2020-08-06

06.08.2020

Институт семьи в контексте громких разводов. Влияние западных лоббистов на традиционные семейные ценности - Елена Афанасьева - Интервью - 2020-08-06 Скачать

Яна Розова

―

В студии Яна Розова. Здравствуйте! Рядом со мной Елена Афанасьева, сенатор Российской Федерации.

Елена Афансьева

―

Здравствуйте!

Я. Розова

―

Сейчас я поправлю здесь. Да. Всё нормально. Хорошо. Тема эфира: «Институт семьи в контексте громких разводов. Влияние западных лоббистов на традиционные семейные ценности». В связи с чем Вы решили поговорить на эту тему?

Е. Афанасьева

―

Ну, вообще эта тема, она такая очень часто интересная, резонансная и обсуждаемая. Да? Вот в настоящий момент, ну, суть законопроекта, она очень большая. То есть сам законопроект очень большой. Его нужно читать. Он вывешен у нас в открытом доступе. Уже…

Я. Розова

―

О защите семьи?

Е. Афанасьева

―

О профилактике семейно-бытового насилия. Он находится в открытом доступе на сайте Совета Федерации с ноября 2019 года. И, конечно, хочу сказать, что если мы вообще знаем историю этого вопроса, то такие законопроекты… Это не первый законопроект. Их было несколько. Они вносились в Государственную Думу. Некоторые были отклонены. Причём это было не один год. Да? Активно вообще эту тему где-то с 2013-го начали поднимать. В 2015 году уже появились… появлялись первые законопроекты. И, конечно, нужно сказать, что из-за того, что эта тема, вообще семейная тема, она вообще очень сложна. И любое вот это вот вторжение со стороны законодательства или государства, оно всё время вызывает настороженность со стороны общественности и, конечно, пристальное внимание всех сфер нашей деятельности, включая в том числе наши религиозные организации, которые…

Я. Розова

―

А в чем поправки?

Е. Афанасьева

―

… активно включаются в процесс. Там не поправки. Там целый закон разработан о профилактике семейно-бытового насилия. Это не поправки. Значит, вот последний законопроект, конечно, он обсуждается почти город. Его вывесили, еще раз повторю, в ноябре 2019 года в открытый доступ на сайте Совета Федерации. Он дорабатывался рабочей совместной группой депутатов Госдумы и сенаторов. И законопроект, он как поддерживался большой группой некоммерческих общественных организаций, и они писали, например, письмо в защиту данного законопроекта в адрес Президента Российской Федерации, говорили о необходимости его принятия, так и не поддерживался почти таким же количеством некоммерческих общественных организаций…

Я. Розова

―

Ну, давайте прямо…

Е. Афанасьева

―

… которые тоже писали письмо на эту тему.

Я. Розова

―

Может быть, Вы сейчас объясните, в чем поддерживался, а в чём критиковали?

Е. Афанасьева

―

Да Вы понимаете, это ж не… не минутный разговор. Да? Некоторые говорили, что есть опасение того, что государство своим законодательством напрямую вмешиваться в семейные отношения и абсолютно любое действие, в том числе, например, хлопок по попе, грубое высказывание… А я хочу сказать, что вообще, конечно, форм насилия, их множество как физического, так и морального, финансового, социального. Их действительно множество. И вот это очень четко должно быть прописано в законодательстве, чтобы нельзя было использовать какую-то ситуацию и подвести её под домашнее насилие. Вот очень четкие формулировки, они спасают человека от излишнего давления судебного в будущем. И вот об этом как раз идет спор вокруг… среди и некоммерческих организаций, и представителей религии, и адвокатов, и общественников, и журналистов. И я с этим согласна, потому что вот если Вы сейчас посмотрите, – да? – что вообще всё, что касается нашего желания сохранить традиционную семью, сохранить какие-то традиционные семейные отношения внутри Российской Федерации, они сталкиваются тут же с достаточно широким кругом лоббистов. Ну, их привыкли называть западные лоббисты, – да? – потому что они, конечно, сориентированы на западный образ жизни. Некоторые из них откровенно проплаченные. Некоторые люди, которые убежденные. И эти люди с известными фамилиями. И они считают, что у нас должны быть широкие изменения в семейном законодательстве, в том числе такие для нас не очень… для большинства не очень приемлемые, и я это сейчас всё серьёзно говорю, как родители №1 и родитель №2. Для российской семьи сегодня…

Я. Розова

―

Про однополые браки Вы говорите, да?

Е. Афанасьева

―

Нет, я говорю в принципе вот о подходе, понимаете, к семьям, к… к вопросу семьи традиционной. Для нас, для российской семьи на сегодняшний день это вообще неприемлемо. Большинство из нас понимают, кто такая мама, и кто такой папа. Большинство из нас и в том числе как дети, так родители, а я работаю очень много с детской средой, и дети с радостью называют маму мамой, а папу папой. Да, многие из них уже знают, что есть и другие виды – да? – сожительство взрослых людей, но для них это не пример. И…

Я. Розова

―

А если вернуться все-таки к теме насилия?

Е. Афанасьева

―

Если вернуться в теме насилия, то вообще, конечно, вот эти вот логисты очень интересно поступают и вот эту тему вокруг семьи, вокруг традиционных отношений мужчины и женщины очень сильно пиарят, причём ты вот я наблюдаю за пиаром, где он происходит. Он происходит в основном там, где есть большие деньги. Посмотрите, что происходило у нас со звездами Голливуда, с крупными политиками, с крупными бизнесменами. Вот там, где есть большие деньги, там сразу, Вы знаете, как коршуны нападают, откуда-то вот это берутся адвокаты, ну, журналисты. Кстати, тема такая… Журналистика понимает осторожность в этой теме. А вот нечистый на руку журналист сразу хватается и начинает очень сильно лоббировать…

Я. Розова

―

Раскручивать.

Е. Афанасьева

―

Да, раскручивать, рассказывать нам страшилки про эту тему. И это почему-то очень модно стало. Но я не считаю, это модным. Наверное, это скорее всего образ зарабатывания денег, когда существуют громкие бракоразводные процессы. И вот там по полной пытаются раскрутить тему как раз семейно-бытового насилия. Но не всегда это верно. Вот не всегда это верно.

Я. Розова

―

Ну, а в каком контексте раскручивают?

Е. Афанасьева

―

Ну, вот смотрите, например, один из примеров, за которым мы наблюдали некоторое время, а конкретнее, ну, с 2000… Вот например, с 2018 года я узнала о бракоразводном процессе между бизнесменом Гришиным и его супругой Анной Федосеевой.

Я. Розова

―

Там разве… год назад всё завершилось в прошлом году.

Е. Афанасьева

―

Ну, вот смотрите…

Я. Розова

―

Год прошел.

Е. Афанасьева

―

… очень интересная история складывалась тогда. Да? И сейчас она имеет продолжение. А имеет продолжение в каком плане? Что сам бизнесмен сейчас пытается объяснить общественности, что с ним происходило тогда давно в 2018 году, почему он себя так вёл, почему у него было такое психологическое напряжение, почему происходили очень странные вещи как внутри его семьи так и вокруг его бизнеса. И опять же говорю, вот если внимательно посмотреть на эту ситуацию, там большие деньги, там огромные имущественные споры, там…

Я. Розова

―

Ну, как эта история связана с законом о насилии?

Е. Афанасьева

―

Ну, потому, что именно сейчас пытаются люди, которые вокруг этой темы или с этой темы работают, они как раз пытаются выстроить линию, ну, так скажем, нападения на него, новую линию нападения, используя вот как раз термины домашнего бытового насилия. И я откровенно скажу, я действительно видела записи, которые, ну, он посылал своей жене, записывал, посылал своей жене тогда, они оме… ну, они омерзительны.

Я. Розова

―

Ну, угрозы в прямом…

Е. Афанасьева

―

Они омерзительны. Да. Они, ну, вот например, мне… Для меня это неприемлемо. И, конечно, человек должен защищаться. А тот, который так себя ведёт, должен быть наказан. И для этого сегодня, например, на территории Российской Федерации есть законы, по которым можно наказывать этого человека. Но линия защиты или нападения на него, новая линия нападения на него, она выстраивается не вокруг законов Российской Федерации, которые существуют, а вокруг законов… закона, который обсуждается, он есть, но он ещё не является законом, он является только законопроектом. И в какой-то степени даже на нас, на законодателя с помощью вот таких вот, откровенно скажу, денежных историй пытаются надавить для того, чтобы пролоббировать внесение очень жесткой формы закона о семейно-бытовом насилии.

Я. Розова

―

А Вы бы не могли бы сформулировать, что от Вас хотят?

Е. Афанасьева

―

Ну, от нас хотят, например, чтобы появилось… появились элементы откровенно американского права в нашем законодательстве. Да?

Я. Розова

―

Ну, например?

Е. Афанасьева

―

Ну, например, когда при определённых условиях запрещают приближаться к семье. Ну, это и так возможно сделать, используя российское законодательство сейчас. Я хочу сказать, что… Почему элементы американского именно законодательства вот прямо хотят инкорпорировать в наше российское законодательство, не меняя ничего, не адаптирую его абсолютно к российской действительности? Потому, что с этой формой юридической… юридической составляющей очень легко работать адвокатуре. И мы понимаем, что на нас пытаются, ну, вот таким вот общественным способом надавить, чтобы мы приняли именно вот такую жесткую форму, когда особой доказательной базы не надо… Причём знаете, вот если мы проведем с Вами… вот чтоб было понятно – да? – аналогию с другим бракоразводным процессом Чигиринского, в свое время такой был бракоразводный процесс. Кстати, я могу ошибаться, но мне кажется, адвокат, которая работала тогда с женой Чигиринского на территории России, она сегодня и работает с женой вот Гришина. То есть она… Мне кажется, что это один и тот же адвокат. Могу ошибаться. И вот что тогда получилось? Тогда действительно американская компания, которая дела против него бракоразводный процесс, она добилась того, что ему запретили приближаться к семье, там на определенных условиях общаться с детьми. Но в России потом суд все-таки доказал, что его супруга оказывала давление на детей, чтобы они давали, ну, некоторые, так скажем, не действительно правдивые показания, что происходило в семье. Вот этим вот… Вот этим ситуациям… Вот эти вот страшны и неприятны. Я понимаю абсолютно адвокатов, журналистов, общественников, которые настаивают на жестких формулировках, потому что это им дает возможность продолжать всё время зарабатывать деньги на таких очень, ну, семейных действительно трагедиях, вот на этих семейных скандалах, на…

Я. Розова

―

Но на Вас-то так просто не повлиять, всё-таки мы понимаем…

Е. Афанасьева

―

Да нет, мы… Понимаете, я вот своих коллег очень многих хорошо знаю, и я знаю, насколько они профессионально подходит к вопросу. А, во-вторых, каждый из них тоже битый калач. Вот, ну, как говорят у нас– да? – в русском языке, битый калач. Почему? Потому, что очень много опыта жизненного было, своего опыта. И так, как многие из них уже не… и работали долгое время в политике, а многие из них ведь работали в исполнительных органах власти, они напрямую сталкивались вот с такими вещами, когда они вынуждены были принимать решения. Да, они не были судом, но они выполнили… должны были выполнять, например, решения судов как исполнительные органы власти, должны были принимать какие-то позиции, защищать социальную составляющую в таких семьях. И, конечно, они очень много прошли, поэтому могут зерна от плевел отличать. Но вот когда касается вот таких вот очень шумных историй, я сразу говорю, это не про нашу обыкновенную российскую семью, где действительно могут быть элементы насилия, социального давления, это… эти все нападки – это нападки вот при использовании золотых клеток, как мы говорим. Да, вот я вышла замуж. Вот эта вот вся ситуация вокруг Гришина, она тоже такая очень… не очень очевидная…

Я. Розова

―

Ну, хорошо. А как, на Ваш взгляд, должно быть прописано в законе вот хотя бы какая… какая-то вот защита для пострадавшей стороны?

Е. Афанасьева

―

Ну, вот… Нет, защита безусловно должна быть. Это 100%. И я в этом уверена. Во-первых, должна… жертва должна быть защищена государством от, так скажем, от тирана, от чудовища, или кто как его называет. И человек должен быть либо удалён из этой ситуации, то есть должны быть кризисные центры, куда он может быть временно помещен на долгое время, он и, например, его дети. Кстати, я хочу сказать, что вот когда мы посмотрели статистику смертности от семейно-бытового насилия большинство погибших это мужчины. Объясню почему. Потому, что женщина терпит, терпит, терпит, а потом у неё что-то переклинивает, и она идет на преступление и оказывается в тюрьме. Да? Вот наша задача не допускать того, чтобы она там оказалась. Наша задача вовремя её защитить, изъяв из этой ситуации и поместив в какое-то социальное учреждение. Но я хочу сказать, что…

Я. Розова

―

Ну, получается, что мы изымаем жертву и изолируем жертву.

Е. Афанасьева

―

Да, да, да. Вот я сейчас вот… Я понимаю Ваш вопрос. То есть я предполагаю, что вы мне дальше зададите его. Я сразу хочу сказать, вот сегодня существует некая система, она, кстати, не очень расширенная в России вот спасения жертвы на какое-то время вот от домашнего тирана. Не самые лучшие условия там. Они приемлемы. Там можно жить, но они не те домашние, которые… в которых человек жил. И безусловно моя позиция, как раз она заключается в том, что особенно если эта жертва женщина, и она имеет детей, и она подвергалась насилию, почему она должна уходить из дома? То есть мы должны сделать вот законодательство таким образом, чтобы именно наказывалось не жертва этим вот даже временным отсутствием дома, а чтобы наказывался человек, который это совершал. Одна, кстати, из причин, по которой происходил скандал вокруг этого законодательства, была в том, что поднимался вопрос, что жертва должна остаться в этом помещении, а если это помещение принадлежит вот этому вот человеку, который совершает насилие, он собственник. Вот понимаете, он собственник этого…

Я. Розова

―

И что в этой ситуации?

Е. Афанасьева

―

Да, что в этой ситуации делать? То есть вот вокруг этого тоже были очень большие дискуссии, потому что мы понимаем, что это его собственность, и лишить собственности человека в принципе… Ну, тогда этого…

Я. Розова

―

Никто не имеет права.

Е. Афанасьева

―

Да, тогда это нарушение других основ нашего законодательства. Поэтому, во-вторых, должна быть серьезная профилактическая работа. Вот, знаете, разные опять же ситуации. Ситуация богатых людей, они одни. Ситуации бедных людей совершенно другие. Обычно бедные люди… Ну, не бедные, я имею в виду, а обыкновенная наша вот семья, которая живет от зарплаты до зарплаты. С чем они сталкиваются? Женщина пишет заявление на своего мужа и потом его забирает. По каким причинам она забирает? Но вообще слово «любовь» в Российской Федерации…

Я. Розова

―

Пожалела.

Е. Афанасьева

―

… никто не отменял. Пожалела. Да. Вот наша женская вот эта жалость. Первое. Второе – они рано или поздно сталкиваются с тем, что суд выносит наказание в виде административного штрафа. Иногда это 30 тысяч. Откуда будет платиться эта сумма? С семейного бюджета. И когда не сталкивается с реальностью, которая… ну, которая существует, они понимают, что легче забрать сейчас заявление, потому что всё равно это будет платиться с общего кармана. А иногда даже этот карман наполняется только вот той стороной, которая страдает…

Я. Розова

―

И как эта проблема в законе может быть решена?

Е. Афанасьева

―

Она должна быть решена. Вот сейчас я, кстати, по поводу и закона скажу Вам, что закон, который был вывешен на сайте Совета Федерации, он собрал такое… вообще неимоверное количество поправок, предложений, изменений и так далее. Там около 10 тысяч – да? – было предложений. Вот было поручение дано… В декабре их закончили собирать. Было поручение дано абсолютно каждое предложение проработать, потому что закон нашумевший, законопроект нашумевший вызы… Он обсуждался тогда, ну, не только с профессиональным сообществом, – да? – с привлечением ведомств там и правоохранительных, и социальных, он обсуждался тогда и с общественными организациями, но, видимо, не хвати… Всё равно вот мы решили его вынести на открытое обсуждение вообще всех, кто хочет принять участие. И было дано поручение, чтобы абсолютно каждое предложение было отработано и на возможность всё-таки включения его в доработанный проект законопроекта… Ну, законопроект. Да? В доработанный документ. И насколько мне известно, очередное вот это вот крупное совещание по результатам этой работы, вот оно должно состояться в середине августа в здании Совета Федерации. Это будет очень интересная дискуссия. Я… Ну, во-первых, туда приглашены очень много профессиональных наших людей, которые…

Я. Розова

―

Ну, Вы ведь один из авторов, да?

Е. Афанасьева

―

Ну, я вхожу в рабочую группу. Да, я вхожу в рабочую группу. Я хочу сказать, что, ну, мне очень многое раньше приходилось получать шишок за некоторые законопроекты, автором которого или соавтором которого я была. Но…

Я. Розова

―

Это Вы про закон Димы…

Е. Афанасьева

―

И в том числе. Да. И в том числе про этот закон.

Я. Розова

―

… Яковлева.

Е. Афанасьева

―

Да. Но понимаете, вот вокруг этого закона очень много разных мнений, даже внутри вроде бы очень понятных ведомств. Например, уполномоченный по правам человека говорит: да, проблема существует, и мы должны написать закон. Уполномоченный по правам ребенка говорит: нет, мы не имеем права вмешиваться в дела, нужно быть осторожными и вообще лучше пока…

Я. Розова

―

В дела семьи.

Е. Афанасьева

―

Да. Я утрирую эти слова, но тем не менее, – да? – что нужно быть осторожными и меньше туда… Потом, значит, например, юстиция дает одно заключение, социальные органы дают другое заключение. Это вообще вот настолько… Я понимаю, насколько это всё сложно.

Я. Розова

―

Ну, интересно, конечно, чем всё закончится. Но раз уж Вы вспомнили о законе Димы Яковлева, у Вас у самой спустя 7 лет после принятия этого закона, вступлении в силу что-нибудь изменилось? Отношение к этому?

Е. Афанасьева

―

Ну…

Я. Розова

―

К этому.

Е. Афанасьева

―

… знаете, у меня появились ещё больше возможностей и желания работать с нашими органами на предмет того, что у них ответственность есть, которую на них возложило государство.

Я. Розова

―

Вы про опеку?

Е. Афанасьева

―

Ну, про опеку, про детские дома. То есть абсолютно про все вот эти наши государственные структуры, которые занимаются воспитанием и содержанием, и сопровождением наших детей, которые попали в государственные учреждения. Вот когда… Знаете, меня очень часто критиковали, говорили, ну, вот… вот там вот в Америке… Это же в основном закон касается Америки. Я вернусь, почему он касается Америки. Потому, что мы с ними не можем заключить двусторонние договор о контроле за жизнью наших детей после установления туда. Это же страшно, когда мы просто отдали ребенка… ребенка на усыновление, его увезли, и мы больше ничего не знаем о нём. Такого не должно быть. У нас есть договора с Францией, с Италией на эту тему. Ну, почему этого нет договора с Америкой? Они… они…

Я. Розова

―

Но желающих все-таки больше из Америки на усыновление наших детей.

Е. Афанасьева

―

Ну, мы… мы понимаем, почему оттуда больше желающих. Там совершенно другой уровень жизни. Там… Я откровенно скажу, там совершенно другое отношение вообще, ну, и, наверное, физиологическое, в том числе. Многие не могут иметь детей. А белые дети, извините меня, я так уж грубо скажу, они всегда были в цене. Это… Здесь нельзя утрированно относиться к этому, что для многих это товар, это белый ребёнок. Я хочу белого ребенка. Я хочу! А вот что дальше? Я считаю, что если уж мы отдаём человека…

Я. Розова

―

Но они брали-то в основном больных детей, с инвалидностью.

Е. Афанасьева

―

Но опять же, вот понимаете, говоря о том, что мы должны контролировать, как живет наш ребёнок, не отменяет того, что происходит у нас в России. Ребята, вас никто не освобождал от ответственности, что вы должны заниматься этими детьми, что вы должны приложить государственные структуры, все усилия для того, чтобы ребёнок получил медицинское необходимое обслуживание. Если есть необходимость в операции, чтобы он получил эту операцию, чтобы был достойный уход, чтобы было достойное воспитание. То есть тот закон…

Я. Розова

―

Но у них в основном, как правило, не хватает ресурсов на это.

Е. Афанасьева

―

Я по поводу ресурсов глубоко… У них этих ресурсов лично может быть нет, но у государства эти ресурсы есть. И я откровенно скажу, что если заниматься этими вопросами, то абсолютно любой вопрос можно решить в нашей стране. Абсолютно любой. Реально у нас можно получить необходимые высокотехнологические медицинские операции на территории нашей страны. Единственное, что вот мою позицию все давно знают, я считаю, что дети до 18 лет должны получать всю необходимую медицинскую помощь даже за счет государства, даже если мы эту помощь не можем в стране в нашей. Значит, государство должно гарантировать нам конституционное право на медицинское обслуживание и должно предоставить необходимую, в том числе медицинскую помощь на территории другой страны за счет государственного бюджета. Я в этом просто убеждена. К сожалению, я не могу преодолеть барьеры, которые возникают на моем пути, потому что, к сожалению, не от меня только это зависит, и я вот очень переживаю за это вопрос, но я… по крайней мере я к этому стремлюсь, и я на всех трибунах об этом говорю и привожу живые примеры, что это вот так должно работать. Я понимаю все трудности, которые возникают у нас на пути, в том числе и финансовые трудности. Но мы должны стремиться, ну, может быть, не к идеальному, – да? – но всё-таки к обществу, которое доверяет своей стране, доверяет своим властям и доверяет своему государству. Только в этом случае государство может требовать от нас нашей хорошей гражданской позиции.

Я. Розова

―

То есть Вы не жалеете, что тогда был инициатором?

Е. Афанасьева

―

Я не жалею, потому что именно этот закон заставил работать наши государственные структуры лучше. И действительно они сейчас работают на другом уровне в отношении детей, которые находятся под опекой государства.

Я. Розова

―

Елена Афанасьева, сенатор Российской Федерации, была гостем «Эха»

Е. Афанасьева

―

Спасибо.