Петербург. Воскресенье. Россия – родина инноваций? - Интервью - 2019-05-05
А.Петровская
―
Добрый день. У микрофона Александра Петровская. Это программа «Петербург. Воскресенье». Я должна предупредить, что программа выходит в записи. Сегодня мы будем говорить о России как родине инноваций. Напротив меня – Кирилл Соловейчик, холдинг «Ленполиграфмаш», региональный оператор Фонда «Сколково» в Петербурге. Кирилл, здравствуйте.
К.Соловейчик
―
Здравствуйте, Александра.
А.Петровская
―
И Никитин Сергей, заместитель начальника научно-исследовательского отделения института робототехники. Сергей, здравствуйте.
С.Никитин
―
Здравствуйте, Александра.
А.Петровская
―
Ну что ж, давайте начнём с расшифровки. Очень модно сегодня говорить о цифровой экономике. Россия уже вступила в эру цифровой экономики? У нас уже экономика цифровая?
К.Соловейчик
―
Мы все идём, конечно. Действительно, сейчас не существует до сих пор точного глоссария, что же считать цифровой экономикой. Но наиболее точно отражающее, на мой взгляд, представление говорит о том, что цифровая экономика – это экономика, основанная на данных. И очень часто сейчас говорят, что данные – это, наверное, «будущая нефть», вокруг которой строится большая инфраструктура, различные сервисы. И сейчас уже идёт нешуточная конкуренция именно за данные и сервисы на их основе.
А.Петровская
―
Что касается безопасности… Потому что, когда вы говорите «данные», мы все знаем, что сегодня приходишь в «Сбербанк» – тебя попросят сфотографироваться, голос твой запишут и так далее. Но при этом мы всё время слышим про скандалы, которые происходят вокруг потери данных, воровства данных. Недавний, который я помню, очень крупный скандал с сетью отелей «Marriott» – у их постояльцев были украдены данные, и это был большой-большой скандал. А недавно ещё Facebook, и так далее, и так далее. Поэтому готова ли сегодня Россия к той самой цифровой экономике, где данные являются «новой нефтью», как вы сказали?
К.Соловейчик
―
Вы знаете, наша страна всегда была передовиком в области безопасности, в широком смысле этого слова – это и оборонные технологии, и, в широком смысле слова, технологии безопасности. Поэтому я считаю, что мы, безусловно, готовы. Но мы понимаем, что данные превращают нашу жизнь и создают её более удобной – мы все пользуемся, например, «Сбербанк Онлайном», мы не ходим уже или редко очень ходим в отделение «Сбербанка». Мы экономим время, мы можем его использовать по-своему. Уберизация, заказ такси и многое, многое другое создаёт нашу жизнь, безусловно, комфортней.За этот комфорт всегда придётся платить. И я считаю, что расплатой здесь может быть, конечно же, безопасность. Но, как я сказал, наша страна всегда была передовиком, и это одно из наших серьёзных направлений для экспорта – системы безопасности. Поэтому здесь мы уж точно не отстаём от других держав.
А.Петровская
―
Что касается деления на федеральные и региональные уровни в вопросе создания наукоёмких технологий, которые лежат в основе, например, той же цифровой экономики или новой экономики, как её называют. Можно ли делить? Потому что мы с вами здесь собрались сегодня в Петербурге, вы являетесь региональным оператором «Сколково» именно по Петербургу. То есть, какое-то подобное деление – есть федеральный уровень, на нём что-то осуществляется, а вот региональный, на нём какой-то другой уровень или степень развития технологий.
К.Соловейчик
―
Наша страна примерно с 2009 года прошла большой путь для создания комфортной среды, комфортной системы поддержки для инноваций. И Санкт-Петербург всегда был регионом-лидером, безусловно. С одной стороны, федеральные власти создавали такие институты развития, как «Фонд содействия инновациям», более известный как «Фонд Бортника», представителем которого я тоже являюсь в Санкт-Петербурге. Уже 25 лет он существует в Российской Федерации. Фонд «Сколково», «Российская венчурная компания». С другой стороны, сами регионы тоже создают и инфраструктурные центры, и механизмы поддержки для развития инноваций.И сейчас я считаю, что, особенно в Санкт-Петербурге, сформировалась комплексная, многоспектральная система мер поддержки. С одной стороны – федеральная, не дублирующая региональную, с другой стороны – региональная, дополняющая, как говорят, «на местах» и более плотно работающая непосредственно с каждым конкретным инноватором. И, собственно, региональный оператор Фонда «Сколково» - это пример такого проникновения в непосредственно регионы и поддержки конкретных компаний.
А.Петровская
―
Начали вы рассказ как раз с того, что мне хотелось сказать – получается, что это федерализм во всём, в том числе и в цифровой экономике. А закончили рассказом про ваше представительство от «Сколково», и отсюда, наоборот, больше унитарности кажется, некой вертикали выстроенной. Есть «Сколково» в Москве и федеральный уровень, есть отдельные представители на местах. Больше федерализма или всё-таки вертикали власти в цифровой экономике?
К.Соловейчик
―
Я бы не сказал, что больше того или другого. Я могу сказать, если вы говорите про цифровую экономику и про безопасность, например. У нас в городе создан единственный в стране, при поддержке Комитета по промышленной политике и инновациям, центр кибербезопасности и квантовой передачи данных. Таких больше центров нет. Он находится в Технопарке «Санкт-Петербург» как одно из его структурных подразделений, где на базе отечественного оборудования, отечественного программного обеспечения создана доверенная среда для хранения и обработки данных.И мы с Технопарком «Санкт-Петербург» развиваем различные сервисы. Сейчас идёт речь о том, чтобы мы вместе с Комитетом по информатизации и связи создавали различные датасеты, на которых инноваторы могли бы пробовать свои технологии. Потому что экономика, основанная на данных – это не только сами данные, конечно. Самое интересное рождается в алгоритмах, в тех сервисах, которые развиваются. А это, в свою очередь, невозможно сделать, не имея опытных пилотных зон и пилотных данных.
Как пример регионального преобладания, можно сказать, что мы строим такие инфраструктурные центры. Безусловно, у Федерации в лице федеральных институтов развития – например, «Фонд содействия», я тоже являюсь его представителем. Я здесь, по сути, помогаю отбирать те проекты, которые дальше уже механистически получают деньги из федерального центра, нет смысла их переводить в регион.
А.Петровская
―
Давайте теперь про сам механизм поговорим, как это, собственно, работает. Потому что то, что довольно много инициативных молодых людей и учёных, которые возникают даже, например, на базе университетов – таких, как Политех, ИТМО – мы все знаем про это. Мы даже слышим, что многие университеты сегодня говорят о том, что дипломные проекты будут защищаться в формате стартапов! Так вот, всё это многообразие инициатив и идей может ли сегодня быть охвачено, обработано и финансировано?
К.Соловейчик
―
Наверное, не все идеи требуют финансирования. Необходимо их сначала дорабатывать. Честно говоря, вопросы менторской поддержки тоже у нас в городе достаточно сильно развиты.
А.Петровская
―
Не только деньгами, да?
К.Соловейчик
―
На самом деле, не только деньгами и, может быть, не в первую очередь деньгами. Ведь бизнес какого-то стартапа в первую очередь зависит от лидера и его команды. А это, в свою очередь, связано с их образованностью, компетентностью, их целями, задачами. И осуществляется очень большая работа в городе по совершенствованию, по росту компетенции этих команд. В какой-то момент мы предоставляем инфраструктуру поддержки, которая, кстати, у нас заключается и в том, чтобы помогать создавать макеты или какие-то опытные образцы, предоставлять, как я говорил, базы данных для тестирования.В какой-то момент возникает насущная необходимость привлечения денег. Но когда понятны цели, задачи, когда понятен уже план развития непосредственно проекта. Дальше привлекаются деньги, например, федеральных институтов развития.
А.Петровская
―
Такие удачные примеры есть. Мы сейчас потихоньку, Сергей, к вам переходим, потому как и ваш пример, проект и разработка хирургической роботизированной системы для лечения рака предстательной железы методом… брахитерапия? Я боюсь ошибиться, вы сейчас поясните нам, что всё это значит. Ваш проект, начатый как стартап, как раз получил финансирование. Вам найти коммуникацию с бизнес-сообществом удалось, вы тот удачный пример, я правильно понимаю?
С.Никитин
―
Да, смотрите, я расскажу даже больше, чем об одном проекте, но начну, естественно, с этого. Как вы правильно сказали, это проект, который призван создать роботизированную систему для лечения рака предстательной железы методом брахитерапии. Для слушателей и для аудитории в целом: брахитерапия – это метод контактной лучевой терапии, когда используются для лечения специальные микроисточники с ионизирующим излучением. Они имплантируются прямо в ткань опухоли и, таким образом, клетки опухоли уничтожаются.Особенность этой процедуры, которая сегодня традиционно выполняется хирургом, у которого есть свой опыт и квалификация, заключается в том, что насколько бы он ни был высоко подготовлен, он не может достаточно высокоточно спозиционировать именно ту иголку, через которую имплантируются эти микроисточники, допустим, с точностью 0,1 мм. Или 0,2 мм. В его силах – максимум 1 мм, от силы, но обычно это, в среднем, 1,5-2 мм, потому что он это делает под контролем УЗИ. Соответственно, это не реальное представление, как, например, сейчас здесь перед нами. Он это всё делает косвенно, условно говоря, получая внутритканевую информацию о пациенте.
И как раз робот способен решить эту задачу, достаточно точно спозиционироваться внутри тела пациента по УЗИ-данным. Ведь для чего это нужно? Сама процедура такова, что чем точнее по плану операции доктор разместит эти микроисточники, тем эффективнее будет облучён орган, тем шансов на то, что пациент уйдёт здоровым, больше. Робот эту задачу позволяет решить плюс он позволяет автоматизировать ряд трудоёмких процессов, которые в этой операции присутствуют.
И возвращаясь к вопросу об успешной кооперации бизнес-сообщества и научного сообщества. Поскольку, повторюсь, я представляю Институт робототехники в Санкт-Петербурге. История проекта, надо понимать, и слушателям, мне кажется, это тоже будет интересно – она, на мой взгляд, не всегда имеет очень маленький срок. Это, как правило, определённое время, которое требуется для того, чтобы придумать, создать, апробировать, подтвердить, разработать комплект документации, в которой будет всё необходимое, чтобы, допустим, передать в будущем на производство.
Этот проект у нас начался в конце 2014 года, и начался он благодаря федеральной целевой программе от тогда ещё Министерства образования и науки. На исследования и разработки тогда выделялись определённые средства. И в результате конкурса мы как раз стартовали.
А.Петровская
―
Сергей, можно я вас перебью, чтобы был понятен весь этот путь, который нужно проделать. Вы просто… У вас появилась идея, вы подготовили заявку и эту заявку отправили. Или были какие-то посредники, менторы, как Кирилл говорил, кто вам помог правильно оформить, найти тот фонд, тот источник средств, который скорее всего эту заявку примет и так далее?
С.Никитин
―
Я понял, да. Смотрите. Именно первая часть, которую я начал рассказывать, она начиналась… Прохождение этого пути нашими силами собственными, мы тогда пытались это сделать сами, у нас тогда это получилось. Этот проект закончился тем, что мы создали экспериментальный образец этой роботизированной системы. То есть, это не изделие, которое выпускается серийно, это изделие в единичном его варианте.
А.Петровская
―
Прототип условный.
С.Никитин
―
Условно говоря, прототип. И как раз история заключается в том… Здесь, мне кажется, правильно Кирилл Александрович говорил, важно вот это взаимодействие и всяческого рода поддержка, не только финансовая. Мы, как коллектив учёных, разработчиков, инженеров, конструкторов, программистов создали что-то. Но мы же не предприниматели! Нам ещё надо этими навыками овладевать. А если есть площадки, на которых такая акселерация может быть сделана, то это, наоборот, для нас плюс, потому что мы можем дальше продвинуть этот проект со стадии научно-исследовательской работы на стадию, когда это изделие будет производиться серийно.И мы видим в этом определённый плюс. Почему у нас и заявка подана на этот конкурс, о котором вы говорили, Startup Village – для того, чтобы в лице «Сколково» получить такую поддержку. Даже если, допустим… Хотя я надеюсь, что мы всё-таки выиграем. Но даже если мы не выиграем, мы всё равно, во-первых, заявим о себе. Во-вторых, мы сможем получить контакт так называемый, тот же самый нетворкинг. Это всё идёт в плюс проекту. Это первый момент.
А второй момент, который также для нас важен – мы таким образом формируем, на мой взгляд, положительную историю этого проекта, который, по моему мнению и глубокому убеждению, так или иначе дойдёт до завершения. Почему? Потому что есть индустриальный партнёр, который потенциально заинтересован в будущем, чтобы у себя серийно это выпускать.
А.Петровская
―
Это российский партнёр?
С.Никитин
―
Да, это российский партнёр. Вы, наверное, знаете, много слышали новостей, особенно по предыдущим годам, когда ставилась задача предприятиям оборонно-промышленного комплекса стараться максимально возможным образом выходить на рельсы гражданского рынка. Своё производство либо как-то изменять, либо открывать какие-то новые участки, чтобы… Потому что Гособоронзаказ может снизиться.
А.Петровская
―
Да-да-да, это хорошо известная история.
С.Никитин
―
И вот как раз под эту историю Тульское предприятие АО «НПО «СПЛАВ» вместе с нами пошло в этот проект. И они сейчас тоже потенциально в этом проекте заинтересованы. Чуть позже, если будет интересно, я ещё расскажу о втором проекте, который уже перешёл на эту стадию – то есть, со следующего года… Это по другому направлению, так называемые перкуссионные технологии для трансплантации и экстренного восстановления кровообращения у пациентов, у которых внезапно остановилась сердечная мышца. Они уже со следующего года начнут серийное производство, то есть, это отечественная разработка, которая…
А.Петровская
―
…Которая нашла отечественного инвестора.
С.Никитин
―
Да. То есть, это заказчик… Смотрите, какая история. Это было сделано в рамках 218 постановления. Заказчиком выступает организация «СПЛАВ», которая увидела в этом коммерческий потенциал. Мы были привлечены к этой работе как головной разработчик, потому что мы обладали компетенциями в разработке данных технологий, данных устройств. Мы разработали для них, подготовили полный комплект документации, и сейчас мы находимся на завершающей стадии, когда в этом году переходим на получение регистрационных удостоверений Росздрава. Соответственно, это будет уже зарегистрированное медицинское изделие...
А.Петровская
―
Готовый серийный продукт.
С.Никитин
―
Да, и они начнут производство. Это то, что можно поставлять в реанимобили, в отделения реанимации, в отделения органного донорского НРЗБ…
А.Петровская
―
Но дальше, я понимаю, что ещё будет следующая история. Это на вашем уровне путь практически завершённый, а дальше производитель должен будет сбыть эту продукцию, то есть, найти партнёров, которые захотят её приобрести. Ещё история не закончилась.
С.Никитин
―
Конечно, да. Она никогда не заканчивается только передачей всего, что мы для них сделали и всё. Конечно, это продолжение следующее, но, во всяком случае, вот этот большой ёмкий этап всех этих работ, начиная с научно-исследовательских, опытно-конструкторских и подготовки к производству, он уже практически…
А.Петровская
―
Сергей, в чём секрет, как вам кажется? Сегодня, когда вы прошли в одном из проектов этот путь, второй практически, на середине где-то остановились.
С.Никитин
―
Да, мы тоже проходим.
А.Петровская
―
В чём секрет? Потому как стартапов много, я лично общаюсь с огромным количеством людей, которые что-то придумывают, причём идеи очень интересные, достойные и, главное, нужные российской экономике. Но не всегда им удаётся «выйти». В чём секрет, на ваш взгляд?
С.Никитин
―
Вы задали сложный вопрос. Я, наверное, не смогу однозначно на него ответить, но постараюсь. Вы знаете, мне кажется, первое - помимо того, что идея, которую в каком-то виде предлагает стартап - конечно, она должна иметь, скажем так, потенциальный положительный отклик в обществе. Что-то будет всё-таки нужно, это будет решать какую-то социально значимую проблему.
А.Петровская
―
Нужных много.
С.Никитин
―
Это первый момент. Второй момент, что помимо того, что оно решает какую-то проблему, оно ещё должно, всё-таки, иметь, на мой взгляд, какой-то коммерческий в будущем потенциал. Потому что небезызвестный Генри Форд в одной из своих книг такую фразу сказал: «Научное открытие само по себе хорошо, но оно начинает оказывать пользу обществу только тогда, когда становится на коммерческие рельсы». Приблизительно я сформулировал. То есть, это в каком-то смысле моё понимание то самое, инновационное, что должно быть. И поэтому…
А.Петровская
―
Спасибо. Я вас поняла. Спешу задать вопрос Кириллу, потому что вы сказали, что вы занимаетесь, собственно, отбором проектов на уровне Петербурга. И здесь, наверное, перед вами как раз этот вопрос и встаёт: во-первых, в чём этот секрет, возможно, вы знаете точнее, чем Сергей; а во-вторых, как вам удаётся отобрать среди проектов, которые зачастую полезны для общества и для российской экономики, проекты, которые имеют коммерческий потенциал. Но вам выбрать надо один, три из десятка или сотни. Как происходит этот выбор?
К.Соловейчик
―
Обычно собирается экспертное жюри и, всё-таки, мы делаем ставку на экспертов, которые имеют реальный, практический опыт в реализации тех или иных технологий и комплексов, смотрят на проекты. И в любом случае, это совокупность ряда факторов. На что смотрят эксперты? Эксперты смотрят на уровень и готовность команды, в первую очередь. Насколько они компетентны, насколько они верят и имеют потенциал для «длительного забега», потому что любой бизнес и стартап – это длинная дистанция.
А.Петровская
―
То есть, чтобы не перегорели, условно?
К.Соловейчик
―
Чтобы не перегорели, чтобы не сдались, скорее.
А.Петровская
―
Даже не столько идея, сколько сами носители этой идеи вас интересуют?
К.Соловейчик
―
Вы знаете, в большинстве случаев… Я бы так сказал, может быть, я не до конца прав и не все со мной согласятся, но многие идеи от начала, когда она пришла в голову, до когда она дошла до коммерческой реализации – она очень сильно трансформируется. Прямо очень сильно. И готовность к длинному забегу – это, наверное, одно из важных качеств. Понимание, что предстоит впереди долгая, трудная работа. Про это, так как американцы прошли очень длинный путь, много снято фильмов о том, как инноваторы мучаются, что они переживают. Разводы в семьях, их выгоняют из дома, а они всё равно верят в эту идею и добиваются результата. Это первое.Второе – это анализ рынка, насколько он хорошо сделан. Куда коллеги собираются ориентировать. Здесь основной ошибкой, например, наших, российских стартапов является то, что они прямо заявляют, что «мы сейчас попробуем здесь, на внутреннем рынке, а потом уже когда-нибудь пойдём на экспорт». Надо сразу ориентироваться на экспорт. Экспорт – это единственное чёткое мерило конкурентоспособности проекта, и в этом смысле роль отечественного рынка – это лишь, как мы сегодня с вами обсуждали, некий трамплин.
А.Петровская
―
Можно я здесь уточнение одно сделаю, хочу спросить вас. Где здесь та красная линия, которая разделяет экспорт технологий и утечку мозгов? На каком этапе стартапа это ещё утечка мозгов, когда этот проект уедет, и уже не будет российского производства, это будет уже какое-то… Получит деньги, дальнейшую разработку где-то за рубежом – а где это будет плюс российской экономике за счёт экспорта готового продукта? Где та линия?
К.Соловейчик
―
Это очень просто. В любом случае, любой стартап – это юридическое лицо. Это юридическое лицо должно быть резидентом Российской Федерации, в части Санкт-Петербург – резидентом Санкт-Петербурга. Оно должно быть зарегистрировано здесь. Будучи зарегистрированным здесь, экспортом будет являться продажа технологий, продажа продукта за рубеж. При этом основные бенефициары находятся здесь, и эта компания получает прибыль уже здесь, являясь резидентом Российской Федерации. Утечка мозгов – это переезд, перерегистрирование в другую юрисдикцию, будь то Финляндия, Америка или другие.
А.Петровская
―
Ещё вопросы. Что касается инвесторов, мы с вами сейчас подробно обсудили стартапы…
К.Соловейчик
―
Это, кстати, не единственный ещё критерий…
А.Петровская
―
Да, продолжите, Кирилл.
К.Соловейчик
―
Там ещё есть критерий технологической инновационности. Мы опять же сегодня обсуждали, что практически каждый проект говорит о том, что его технология уникальна. Это, конечно же, не так. И умение правильно оценить рынок, увидеть конкурентов, увидеть их недостатки и создать что-то действительно технологически инновационное – это тоже один из важных факторов. А дальше финансовые есть аспекты, бизнес-планирование, насколько чётко стартап понимает, какие деньги в какой момент ему потребуются – это, наверное, такие базовые.
А.Петровская
―
Мне кажется, после того, что вы сейчас сказали, стало понятно, что стартап – это не просто идея, которая в голову пришла.
К.Соловейчик
―
Конечно, нет.
А.Петровская
―
Не просто хорошая идея. Это большой бизнес-проект, проработанный с пониманием в том числе и финансовой стороны вопроса, и бизнес-привлекательности.
К.Соловейчик
―
Стартап – это всё-таки бизнес. Мы говорим, что стартап – это всё-таки технологический бизнес. Кстати, «Фонд содействия» называется полностью «Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере». В принципе, в этом длинном названии тоже описывается, какими компаниями мы занимаемся. Мы занимаемся малым, может быть, средним бизнесом в области науки и техники. То есть, должно быть какое-то ноу-хау, какая-то технология.
А.Петровская
―
Мы сейчас сделаем перерыв на московские новости и продолжим через пару минут.НОВОСТИ
А.Петровская
―
Добрый день. Мы продолжаем программу «Петербург. Воскресенье». Напротив меня – Кирилл Соловейчик, холдинг «Ленполиграфмаш», региональный оператор Фонда «Сколково» в Петербурге. И Никитин Сергей, заместитель начальника научно-исследовательского отдела Института робототехники. Здравствуйте, Сергей, здравствуйте, Кирилл.
С.Никитин
―
Здравствуйте.
К.Соловейчик
―
Здравствуйте.
А.Петровская
―
Мы продолжаем. С вами остановились на инвестициях, я хотела у вас спросить, потому что мы про основателя идеи проговорили, а теперь что касается второй стороны вопроса, потому что без инвесторов тоже, в общем, ничего не удастся, даже если ты всё продумаешь. Насколько сегодня - Кирилл, вопрос, наверное, к вам в первую очередь - инвесторы на федеральном уровне и отдельно по Петербургу, если такая статистика есть и вы можете про это сказать, заинтересованы в инвестициях в такие формы малого предпринимательства в научной сфере?
К.Соловейчик
―
Смотря с чем с чем сравнивать. Я считаю, что Санкт-Петербург, благодаря какой-то сложившейся системе, всегда был городом даже в части промышленных предприятий, научно-производственных объединений, а не просто заводов. То есть, мы, благодаря тому, что у нас очень серьёзная вузовская составляющая, очень много национальных исследовательских университетов, Российская академия наук плюс индустрия, непосредственно производство и очень наукоёмкое – мы смогли в Санкт-Петербурге создать действительно очень качественную среду, которая рождает таланты и рождает технологических предпринимателей. И, по нашей статистике, частных высокотехнологичных компаний в Санкт-Петербурге больше, чем в любом другом городе.
А.Петровская
―
Есть ли на них инвесторы?
К.Соловейчик
―
Они сами, если это средняя компания, и являются инвесторами для более малого бизнеса, для начинающих стартапов. Они помогают этим стартапам выйти на определённый уровень и умеют - так как они частные, они гибкие, они понимают, как устроен рынок - помочь и уже работать, создать вокруг себя инновационный пояс.Сейчас страна ставит задачу, с учётом… Вы уже говорили о тенденциях сокращения государственного оборонного заказа перед крупными государственными компаниями… Создавать вокруг себя пояс из инновационных малых компаний. Делаются первые шаги. В принципе, конечно, по сравнению с другими странами, венчурный рынок инвестирования у нас в стране в меньшей степени развит, хотя все предпосылки, все инструменты у нас есть. Этим занимается «Российская венчурная компания», она сама по себе является фондом фондов и готова создавать совместные венчурные фонды либо с крупнейшими компаниями, либо с регионами, где потом через эти фонды будут финансироваться непосредственно стартапы. Но это уже следующая стадия венчурного финансирования.
А первая стадия, после того, как стартапу дают деньги… Знаете, три «F» есть: friends, foes, family. И вот они берут деньги сначала у своих знакомых, следующая стадия – когда фонды могут уже предоставлять деньги, это как раз «Фонд содействия инновациям», «Сколково» выдаёт микрогранты для не открытия бизнеса, а для использования своей инфраструктуры, центров интеллектуальной собственности, центров коллективного пользования. Когда стартап дальше чуть-чуть подрастает, конечно, он уже обычно переходит в спектр работы венчурных фондов.
А.Петровская
―
Если попытаться оценить, как вам удобнее, по пятибалльной или десятибалльной шкале, для России интерес инвесторов к стартапам и для Петербурга сегодня?
К.Соловейчик
―
Всё же в мире относительно. Я считаю, что относительно количества стартапов и востребованности денег у нас адекватное предложение. И денег, и фондов достаточное количество.
А.Петровская
―
То есть, деньги найти можно, не проблема.
К.Соловейчик
―
Деньги найти можно, это реально не проблема. Это, может быть, на этапе образования бизнеса кажется, что это самая большая проблема, но поверьте, проблема не в этом. Если, как я говорил, качественная команда и хорошая идея, то деньги найдутся очень быстро.
А.Петровская
―
Что касается сфер интересов, что сегодня интересно инвесторам?
К.Соловейчик
―
Вы знаете, есть такая национальная технологическая инициатива, которая была заявлена президентом Российской Федерации в конце 2014 года. Она была инициирована «Агентством стратегических инициатив», конкретно Дмитрий Николаевич Песков этим занимался, направление «Молодые профессионалы». Она представлена сейчас уже в виде некой матрицы, где по первой оси представлены те рынки, которые будут иметь в горизонте 2035 года максимальную капитализацию относительно других рынков, а по другой оси отложены те сквозные технологии, из которых будут создаваться продукты будущего. Есть ещё две оси – технологии работы с талантами и различные сервисы, которые может предоставлять государство.Так вот, из тех технологий, а по сути мы вокруг них сейчас ведём всё время разговор, сквозные технологии – это и робототехника, и сенсорика, и технологии обработки больших данных, и передовые производственные технологии. И многие другие. Это нейротехнологии, которые тоже лежат… Есть отдельный рынок – «Нейронет», но продукты собираются из разных конкретных корпускулярных технологий.
А.Петровская
―
Если попытаться разделить стартапы на софт-проекты, которые производят именно софт, программное обеспечение, и продукты, то есть то, что можно потрогать, пощупать и так далее – что популярнее, что интереснее?
К.Соловейчик
―
Конечно, софт. Дело не в том, что популярнее. Софт, всё-таки, проще. Потому что цена входа на рынок гораздо меньше. Если у тебя есть идея и компьютер – в принципе, это и есть софтверная компания. Сейчас меняется ситуация, потому что совершенствуются алгоритмы, и не так просто уже встроиться в текущий ландшафт конкурентный рыночный. Но мы понимаем изначально, что для того, чтобы что-то вещественное произвести, нужен доступ к какому-то оборудованию, нужна определённая квалификация.В этом плане в Санкт-Петербурге тоже созданы все условия, потому что и Технопарк Санкт-Петербурга, и технопарк «Ленполиграфмаш» как региональный оператор «Сколкова» обладают инженеринговым центром, который помогает компаниям, позволяет фокусироваться на идее и развитии самого проекта и не отвлекаться на создание макетов, опытных образцов. Мы даже помогаем освоить серийное производство для этих компаний, потому что им тяжело, как Сергей говорил, адаптировать свою идею в конструкторскую документацию, по которой может работать серийное предприятие.
У нас есть такие сюжеты, когда мы помогали компаниям – например, детские роботехнические комплексы – доработать конструкторскую документацию и освоить серийный выпуск. 3D-принтеры – мы тоже так же помогли молодым компаниям доработать конструкторскую документацию, улучшить конструкцию и запустить серийное производство, позволяя непосредственно технологическому предприятию или стартапу, автору идеи продолжить фокусироваться на разработке следующего поколения того же самого изделия, не отвлекаясь, не тратя время на серийное производство, на те компетенции, которые не свойственны им.
А.Петровская
―
Сергей, к вам вопрос. Как вы для себя выбрали это направление биомедицинское, где математика, медицина и технологии встречают друг друга, почему? Это было тоже взвешенное решение, исходя из того, что это востребовано, или это просто это вам почему-то интересно и близко?
С.Никитин
―
Больше вторая часть. На самом деле, часть ответа уже в вашем вопросе крылась. Потому что здесь происходит стык двух наук: робототехники и медицины. У меня в семье к медицине никто не имел отношения, за исключением, может быть, моей мамы – она фармацевт была по образованию. И всё, в общем-то, никогда я медициной не занимался.Но в какой-то момент мне понравилось то, что есть возможность сразу в двух областях быть, скажем так, на передовой и при этом получать интересные результаты. И поэтому, конечно, для меня это была интересная и с точки зрения само по себе занятие, и работа. И сейчас я в три даже категории бы объединил – это хобби, занятие и работа, это то, что мне нравится, то, что я делаю.
А.Петровская
―
Счастливый вы человек!
С.Никитин
―
В каком-то смысле да, согласен.
А.Петровская
―
Хорошо. Ещё один момент, мы с вами инвесторов обсудили, производителей идей обсудили. Теперь про нормативную базу давайте. Мы с вами пару слов уже на этот счёт сказали до начала программы, теперь давайте сюда об этом скажем. Достаточно ли законодательная база сегодня в России на федеральном… Может быть, есть отдельные какие-то региональные положения, для того, чтобы инвесторы и создатели идей чувствовали себя комфортно?
К.Соловейчик
―
Вы знаете, здесь дорогу осилит идущий. Действительно, бывают ситуации, когда прорывной проект, если так можно представить, упирается в текущую законодательную систему, препятствуют нормативно-правовые акты определённые. Так было у нас с беспилотным транспортом, вообще с беспилотниками. Думаю, что чем дальше, тем больше мы будем сталкиваться с проблемой нормативного урегулирования нейротехнологий – технологий, связанных с обработкой сигналов мозга и действий и сервисов на основании этого.Но вот здесь подключается как раз и «Агентство стратегических инициатив», и Национальная технологическая инициатива. Собраны рабочие группы, и работа по различным рынкам строится путём составления дорожных карт и актуализации этих дорожных карт. И в любой дорожной карте есть отдельный раздел «Работа с нормативно-правовым регулированием».
Также обсуждается возможность создания правовых песочниц, Андрей Рэмович Белоусов об этом часто говорил – о том, что необходимо создавать такие правовые песочницы, где прорывные проекты могли бы испытать свою идею, свой проект, и в случае реализуемости, в случае достижения конкретных результатов уже будет дорабатываться сама нормативно-правовая основа Российской Федерации.
Есть важный вопрос, когда мы говорим об экспорте, работать с экспортными рынками и влиять на нормативную базу в том числе и за рубежом, и не надо этого бояться, путём участия и в Еврокомиссиях. Потому что зачастую большие компании, лоббисты, конечно же, меняют нормативно-правовую базу и сертификационную базу так, чтобы нашим проектам, да и проектам из других стран было очень тяжело зайти на рынок, потому что искусственно установленные барьеры. Это тоже очень важный аспект, и здесь в этом смысле является лидером наш госуниверситет, как правовая основа и кузница кадров, с ним мы ведём такую работу.
А.Петровская
―
Спасибо больше. У нас сегодня времени не остаётся. Кирилл Соловейчик, холдинг «Ленполиграфмаш», региональный оператор Фонда «Сколково» в Петербурге, и Сергей Никитин, заместитель начальника научно-исследовательского отдела института робототехники были у нас в гостях сегодня. Спасибо большое, Кирилл, спасибо, Сергей. Вам успехов.
К.Соловейчик
―
Спасибо вам.
С.Никитин
―
Спасибо большое вам.
А.Петровская
―
Спасибо.