Валери Жискар д’Эстен - Интервью - 2013-01-11

АНДРЕЙ БЕЛЬКЕВИЧ: Добрый день, господин президент. Я рад приветствовать вас в эфире радиостанции Эхо Москвы...

ВАЛЕРИ ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: А я очень счастлив посредством вашего радио общаться с жителями и жительницами Москвы

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Спасибо большое. На этот раз у меня просто нет выбора. Я обязан задать вам вопрос на тему, которая стала главной в течение последних нескольких дней. Я имею в виду "дело Жерара Депардье". Знаменитый актер сдал свой французский паспорт и получил российский непосредственно от президента Путина. Есть те, кто критикуют Депардье. Есть те, кто его поддерживают и понимают. Есть те, кто смеются над ним, равно как и над Путиным. Я бы хотел понять, что вы чувствуете, что переживаете, думая об этой истории.

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Ну прежде всего Депардье - великий актер, с огромной восприимчивостью, с великим воображением. Кроме того, он свободный человек. Единственной обязанностью которого является соблюдение закона. Что он и сделал, решив переехать жить в другое место и попросить другой паспорт. Все это не противоречит французскому законодательству. Поэтому нет никакой причины критиковать его по этому поводу. Можно иметь собственное мнение, как по любому другом вопросу. Но здесь нет никакого повода говорить о чьей бы то ни было вине. Я думаю, что он знаком с Россией в течение какого-то времени. В любом случае Россия - это великая страна. А мы знаем артистов, которые уезжают в Соединенные Штаты и становятся там резидентами. А если великий актер будет жить в России, то стоит относиться к этому как к чему-то естественному. По крайней мере, с моей стороны никакой критики по этому поводу не будет.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: То есть, вы не расцениваете эту историю как политическую?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: А она и не является политической. Нам нужно привыкнуть к демократическим свободам. В такой стране как Франция есть законы. Мы получаем паспорт и имеем возможность перемещаться по миру. А в том, что сделал Жерар Депардье, нет никакого противоречия закону. И нет причин его критиковать.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Но может быть в намерениях Владимира Путина-то, который ему выдал российский паспорт, все-таки были какие-то политические мотивы?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Это его дело, если хотите. Мы не вмешиваемся в российские дела. Россия - великая страна, которая сама занимается своей политической жизнью, культурной жизнью. Это ее проблемы. А причины, по которым президент Путин так быстро выдал этот паспорт, должен объяснять он сам. И эти причины нас не касаются. И не нужно делать из этого российско-французское происшествие. Оно таковым не является. Это личная судьба конкретного актера. Люди в трудные периоды ищут, как им может избежать каких-то стесняющих обстоятельств, каких-то отчислений и так далее. И поэтому они перемещаются по миру в поисках более благоприятных условий. И у Жерара Депардье тоже есть право так поступать. И в этом случае нет повода его критиковать.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: А если говорить о реакции президента Франсуа Олланда, она вам кажется верной и достаточной?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Ну прежде всего я не комментирую действия президента республики. Это не моя роль и я этим не занимаюсь. Действительно, заявления, которые сделали некоторые члены правительства, были неуместными. Потому что французское общество состоит из индивидуальностей, и эти индивидуальности имеют свободы, права и так далее, и властные структуры не могут судить их до тех пор, пока они остаются в рамках закона. А поскольку Жерар Депардье остался в рамках закона, у президента не было повода делать заявлений по этому поводу.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Эта история с Депардье в долгосрочном или в краткосрочном плане сможет ли оказать какое-то влияние на российско-французские отношения в целом?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Нет, не думаю. Потому что эта в подобной же ситуации уже находится многие люди, например, очень многие французские спортсмены. И многие актеры тоже. Они стали резидентами или гражданами иных стран. Поинтересуйтесь, например, сколько членов футбольной сборной по футболу платят налоги во Франции, и выяснится, что не так уж и много. Поэтому стоит приспособиться к ситуации, которая довольно новая для нас, и в которой люди обосновываются там, где они желают. Это, конечно же, дает повод задуматься. Потому что хотелось бы, чтобы они оставались во Франции. Но для этого мы сами должны иметь отношение, которое бы позволило удержать их в нашей стране. Хотя я имею в виду такую налоговую систему, которая могла бы поддерживать некую равновесную ситуацию в обществе, а не создавать привилегий для какой-то группы. Но все-таки благодаря своим заработкам люди должны получить условия жизни, которых желают. Но тем не менее, при этом стоит помнить, что существует свободное перемещение интеллектуалов, спортсменов, и нам не стоит им в этом мешать.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Очень хорошо. То есть, отношений двух стран эта история не касается. Но если говорить в общем и целом о связях двух государств, России и Франции, как вам кажется, интенсивность контактов между Парижем и Москвой остается сейчас на том же уровне, как это было при президенте Николя Саркози?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Ну не стоит судить по такому короткому сроку. Это довольно трудно. Политическим изменениям, произошедшим во Франции нет еще и года. Поэтому не стоит уже делать выводы. Но я хочу сказать, что в целом наше правительство должно иметь просто позитивное отношение к России. Почему? Россия - это великая страна. Великая страна 21-го века. Конечно два века назад между нашими странами была война. Мы сражались друг с другом во время наполеоновской кампании в России. Но нам повезло в том, что обе стороны считают себя победившими. Потому что французы уверены, что выиграли битву на Москве-реке, а русские считают, что выиграли Бородинское сражение.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Об этом поговорим с вам чуть позже...

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: ... но с той самой эпохи, в том числе в двух последних мировых конфликтах, Россия и Франция были в одном и том же лагере. В то время как другие страны находились в разных лагерях и противостояние их было очень суровым. Итак, это страна 21-го века, и как я вижу, страна европейская. То есть, ее культура, ее образ жизни,ее образ мысли, ее литература - европейские. Но стоит помнить, что у России есть азиатское продолжение и довольно обширное. И этот факт создает особенную ситуацию. Потому что если бы это была только европейская часть России, я бы говорил о ней как о Европе, как например, о Польше, которая однажды просто была приглашена в члены Евросоюза. Но в России есть огромное азиатское пространство. И это ставит совсем иные вопросы. Потому что Евросоюз - это союз соседей, со свободой передвижения, общими правилами жизни. И он не растянут подообно России на тысячи, а то и десятки тысяч километров. Поэтому "проблема России" существует. Она состоит в том, что во-первых, главный партнер Европы - это Россия, это самый важный партнер, а во-вторых, нужно найти какую-то формулу, которая не может предполагать слияние, потому что оно просто невозможно, но которая не может ограничиваться одними лишь разговорами о единстве между Россией и Европой. То есть, это партнерство очень особенное, над которым нам стоит вместе размышлять, и в котором Франция и Россия, как великие страны на разных концах этого пространство, могли бы сыграть полезную роль.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Вы только что сказали, что в целом отношение к России во Франции очень позитивное. Имеете ли вы в виду, что отношения не зависят от конкретного президента, будь он социалист, или правый? Вы знаете, президентские выборы во Франции довольно сильно интересуют русских. У каждого россиянина есть мнение, кто там должен выиграть. Либо Олланд, либо Саркози, либо кто-нибудь еще. Например, российская оппозиция, ее некоторые лидеры перед последними выборами, которые были в мае, надеялись, что если социалист станет президентом Франции, это будет своего рода подспорьем для российской оппозиции. Потому что французские левые считаются более чувствительными к таким материями как права человека и демократические ценности, нежели французские правые.

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Здесь нужен осторожный подход. Это правда, что в России существуют проблемы с правами человека, с некоторыми юридическими и полицейскими вопросами, в связи с чем звучит критика. Но не нужно делать из этого единственное содержание наших отношений. Хотя именно этим порой грешит медиа-сообщество, ограничивая отношения лишь одним аспектом. И это, например, объясняет раздражение россиян в отношении Франции. Русские читают французскую прессу и видят, что она довольно критична в отношении России. Но такой подход не представляет вопрос во всей его полноте. А полнота должна проявляться в комплексном понимании ситуации. Можно желать, и мы этого желаем, чтобы ситуация в России развивалась, чтобы к людям относились с уважением, чтобы суды были независимы, чтобы коррупция, насколько это только возможно, была искоренена из властных структур... И я этого действительно желаю. Но в то же время существуют и экономические отношения, стратегические отношения, политические отношения. И в этих отношениях всегда должен быть положительный момент и они не должны строиться исключительно на противоречиях. Вы же знаете, что сами русские критикуют власть на словах, но потом идут и голосуют так, как голосуют. Поэтому, я думаю, стоит быть очень осторожным во взаимной критике друг друга.

Французские президенты... Я был президентом Франции во времена Советского Союза. И у меня сложились хорошие отношения с Советским Союзом. Почему? Можно было бы сказать советским людям: "Если вдруг будет война мы окажемся в противоположных лагерях. Потому что есть западный военный альянс и мы верны своим союзникам и этого уже не изменишь. Но я надеюсь, что войны не будет. А если ее не будет, мы постараемся развивать с вами отношения мирные и доверительные. Поэтому поверьте, что мы не собираемся расставлять вам ловушки и создавать различные искусственные проблемы". И в итоге в течение семи лет у нас были отношения хотя и не простые, но с другой стороны нам удалось найти некий позитивный код в наших связях.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Как вы сказали, когда вы были президентом, у вас были хорошие отношения с Советским Союзом. И, как я понимаю, у вас установились неплохие личные отношения с советским президентом Леонидом Брежневым. И в действительности вы были единственным лидером западного мира, который встретился с Брежневым после вторжения советской армии в Афганистан. Тогда Советский Союза оказался в полной международной изоляции и вы эту изоляцию прорвали. Почему вы так поступили?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Потому что я довольно хорошо знал Брежнева. Конечно, на личные отношения лидеров государств в значительной степени накладываются ограничения. Но порой все-таки можно понять, что за человек перед тобой. И Брежнев был человеком любопытным, очень русским, что понятно. Но ему очень нравилось доверять своим собеседникам. И он сделал нечто, о чем я уже рассказывал в своих воспоминаниях, и что, на мой взгляд, очень необычно. Однажды когда я летел на ежегодную франко-российскую конференцию в Москву, меня предупредили, что он не сможет приехать меня встречать, потому что он болен. Я вышел из самолета, думая, что увижу министра иностранных дел. Но нет. На поле я увидел Брежнева. Я сказал: "Но мне сообщили, что вы больны. Вам стоило остаться у себя, я бы сам приехал к вам". Он ответил: "Да, я не очень хорошо себя чувствую, но я приехал встретить моих друзей". И в машине, которая везла нас из аэропорта в Москву, он рассказал мне о своей болезни, которая была...

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Он рассказал вам все в деталях?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Да, в деталях. И это было доказательством его особенного доверия. Потому что если возвратившись, я собрал бы журналистов и рассказал, что Брежнев серьезно болен, это был бы мировой скандал. Я естественно ничего не сказал, потому что он сообщил мне все это личным образом. То есть, между нами был некоторый уровень доверия. И когда Россия, тогда Советский Союз, совершил ошибку, захватив Афганистан, ошибку, которую затем повторили Соединенные Штаты, ту же самую ошибку... Тогда я подумал: нужно предостеречь русских. А значит, нужно с ними увидеться. Потому что общение через посредников многого лишает. Значит, я должен увидеть Брежнева лично. Я немного проконсультировался со своим окружением, со своим правительством, с премьер-министром, которым был тогда Рэмон Бар и который меня поддержал. Было решено: нужно предостеречь русских, дать им понять, что такие действия неприемлемы. Мы договорились о встрече в Варшаве, потому что я не хотел лететь в Россию, и Брежнев не хотел улетать слишком далеко из своей страны, и мы встретились в Варшаве. И в конце нашей встречи Брежнев попросил удалиться свою свиту, которая была не слишком многочисленной, 7-8 человек. Он попросил их выйти. Он сказал: я должен сообщить вам что-то с глазу на глаз. Я остался с ним и с переводчиком. И он признался мне: "Я не поддерживаю вторжение Советского Союза в Афганистан. Не поддерживаю. Не я автор этого решения. Ия постараюсь завершить его как можно быстрее. И я хотел вам об этом сказать". Я ответил: "Ну собственно этого мы и хотим". Поэтому у нас получалось строить такие отношения и связи, которые позволяли нам вести сильную политику.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Вы уже коснулись вопроса о здоровье президента Брежнева. И эта проблема здоровья президента снова стала в России сегодня актуальной. Потому что Кремль частично признал, что у Владимира Путина есть какие-то проблемы с позвоночником. Но у нас нет возможности проверить эту информацию, правда ли это, серьезные ли это для президента проблемы или нет. Но на ваш взгляд, возможно ли создать какую-то систему, какой-то демократический механизм, который гарантировал бы гражданам той или иной страны доступ к информации о здоровье их президента? Я спрашиваю вас об этом, потому что во Франции была своя история со здоровьем президента Миттерана. И французский народ не был в курсе того, что происходило с их президентом.

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Дело не в том, что народ не был в курсе. Дело в том, что Миттеран врал. У президента Миттерана первые симптомы его болезни, которая представляла одну из разновидностей рака, появились довольно рано, фактически еще до его избрания. А он выставил свою кандидатуру на выборы. Конечно, он был под наблюдением врачей. Хороших врачей, я полагаю. Но болезнь осталась и прогрессировала. И когда он выставил свою кандидатуру, он представил справку о здоровье. И вместо того, чтобы сказать, что он находится на лечении и надеется, что оно будет успешным, он заявил, что его здоровье в отличном состоянии. То есть, он солгал людям. Когда я был президентом, я уже задавал себе ваш вопрос... Потому что я заменил на посту другого президента республики - Жоржа Помпиду, который умер, занимая эту должность. У него была очень редкая и странная болезнь. Это не был рак. Это была болезнь совсем иного рода, которая в итоге победила его. И ни он сам, ни его окружение никогда ничего об этом не говорили. И я решил, что демократическое государство в таких случаях все-акти нуждается в более полном объяснении и информировании людей. Я постановил, чтобы врачи, отобранные Медицинской академией, могли осматривать президента в случае проблем со здоровьем и сами сообщать свой диагноз. Потому что если уж этого не делает медслужба президента, если она скрывает положение вещей... То есть, идея в том, чтобы среди выдающихся медиков страны, будь то французских или русских, была отобрана группа, которая могла бы оценить состояние здоровье президента, и если есть какие-то тревожные или наоборот обнадеживающие элементы, предавала бы их огласке.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Но ведь даже после этих решений президент Миттеран смог обмануть французов.

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Ну вы никогда не можете помешать кому-то обманывать других. Можно лишь попытаться. Но мы не можем гарантировать. И я сожалею об этом, потому что если бы французы об этом знали, они бы приняли иное решение на выборах.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: И тогда, может быть, вы смогли бы остаться президентом еще на 7 лет?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: И если бы я мог остаться еще на 7 лет, очень многое во Франции было бы иначе. Потому что 7 лет был все-таки слишком короткий срок. А 14 лет - уже достаточно. А если больше, то уже начинаешь повторяться, твои идеи уже заезженные, энтузиазм уже не тот и т.д. И мне не хватило где-то трех-пяти лет, чтобы завершить начатую работу.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Я должен напомнить слушателям, что мы беседуем в Париже с бывшим президентом Франции Валери Жискар Д'Эстеном. По окончании вашего президентского мандата вы всерьез занялись литературой. Я думаю, что ваш самый известный в России роман, переведенный на русский, и который был очень хорошо принят у нас, это роман "Принцесса и президент". Он вышел в 2009 году и представляет собой любовную историю двух персонажей, французского президента и британской принцессы, которые очень напоминают принцессу Диану и вас самого. Я уже, признаться, знаю ответ на этот вопрос, поэтому и осмеливаюсь вам его задать. И думаю, что его задает себе каждый читатель этой книги в России: неужели там действительно речь идет о вас и о леди Диане?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Ну вы хотели поставить меня в неловкую ситуацию, но вам это не удалось (УЛЫБАЕТСЯ). Что же на самом деле произошло? Я встретил ее, когда уже не был президентом. А Диана только что стала наследной принцессой Англии. Я бывал в Великобритании на заседаниях европейского форума и различных франко-британских встречах. Однажды я оказался в Букингемском дворце, королевской резиденции, и имел возможность с ней познакомиться. После этого знакомства она пригласила меня к себе. Она жила рядом с Букингемским дворцом. И я имел удовольствие с ней общаться, думаю, всего-то пару раз. Это была личность очаровательная, очень красивая... несчастная, и которая искала возможности открыться самым разным людям. Мы общались в довольно свободном стиле и она мне сказала: "Я задаю себе вопрос, что бы произошло, если бы возникла чувственная привязанность между президентом французской республики и представительницей британской королевской фамилии. Как бы это было?" Я слушал и думал: ну это очень странная ситуация, я об этом ничего не знаю, но думаю, это была бы трудная история. "Вы должны написать об этом", - сказала она. "Ну знаете, может быть, но..." "Да-да, вы должны об этом написать". Потом я довольно долго ее не видел, а затем прямо перед своей смертью она ехала через всю Францию, направлялась на юг, она мне позвонила и сказала: вот я на юге Франции, не хотели бы вы повидаться? Я ответил, что нет, я не могу, я должен быть у себя, и тогда она сказала: ну если вы не можете приехать и будете дома, тогда у вас должно быть время, и вы наконец-то напишите книгу, о которой мы с вами говорили. И она пообещала перезвонить мне, когда приедет во Францию в следующий раз. Но потом она попала в автомобильную аварию и погибла... А я так и не написал эту книгу.... И уже спустя 10 лет, вспоминая о случившемся, я подумал, что может быть я был одним из немногих людей, - про других я ничего не знаю - но одним из немногих, кто мог бы о ней рассказать правдиво. И тогда я решил написать то, что она мне говорила: что бы произошло, если бы президент Франции, которым я уже тогда не был, встретил бы английскую принцессу. И я написал этот роман. Современные средства массовой информации крутятся вокруг одной лишь мысли: что же там между ними происходило? На самом деле ничего не происходило. Хотя знакомство с принцессой Уэльской, знакомство с Дианой, было приятным, откровенным, и я просто хотел признаться этой книгой в своей к ней симпатии.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Вы написали еще одну книгу, которая пока что не была издана в России, насколько я знаю. И название этой книги - "Победа Великой армии". "Великая армия" - это, как я понимаю, армия Наполеона. И вот в этой книге вы выводите армию Наполеона в триумфаторы, французы выигрывают Бородинскую битву и Отечественную войну, русские терпят поражение от французской армии. Не могли бы вы объяснить, откуда это желание переписать историю, придумать ее заново. Почему вам так хочется, чтобы русские обязательно проиграли войну?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: (СМЕЕТСЯ) Ну это совсем не так. На самом деле идея этой книги пришла ко мне от одного русского. И даже от великого русского писателя. Потому что меня вдохновил на это Лев Толстой. Я читал и многократно перечитывал "Войну и мир". Читал и перечитывал до такой степени, что некоторые фрагменты просто выучил наизусть. Там есть один очень интересный момент, когда Толстой задает себе вопрос о причинах столь позднего прибытия Наполеона к Москве. Потому что он действительно появился у Москвы довольно поздно. Где-то, как вы знаете, к 15 сентября, что уже было поздно. Он оставался там больше трех недель, ничего не делая. А потом уже была очевидна перспектива грядущей зимы, и нужно было понять, что же делать дальше. И Толстой здесь очень суров с Наполеоном. Что же касается моей гипотезы, то Наполеон, выиграв сражение под Бородино - потому что он все-таки его выиграл, потому что он все-таки занял территорию сражения, а русские ушли, то есть, он ее выиграл - ...

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Я помню, когда я был в школе учителя нам объясняли, что эту битву не выиграл никто...

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Ну об этом можно спорить. Это не совсем современный взгляд. Но вообще-то тот, кто остается на поле боя, и тот, у кого меньше жертв, тот и побеждает. У армии Наполеона было потерь только две трети от того, что было у русских. У русских было около 80 тысяч убитых в итоге этой действительно страшной битвы, а у армии Наполеона где-то 60 тысяч. Хотя точно эти цифры мы не знаем. Были также раненые. И к вечеру дня битвы армия Наполеона заняла поле, а русская армия отошла по направлению к Москве. То есть, с точки зрения практического военного дела, это была победа французов. Только Наполеон допустил ошибку, не доведя эту победу до конца. Потому что он позволил уйти значительной части русской армии, которая отправилась на юго-восток в район Тулы, где смогла реорганизовать свои силы. И Наполеон с этим ничего не сделал. Он не пошел на Санкт-Петербург, что бы ему не принесло никакой пользы. Он не пытался остановить русскую армию и довести до конца свою победу. Он остался в городе, а ушел слишком поздно и поэтому был застигнут врасплох зимой, и это произошло с ним где-то в районе Смоленска посреди дороги в сторону Польши и Европы. В своей книге я пишу, что все должно было произойти совсем не так. А так, что Наполеон приходит в Москву (что и случилось), он располагается в Кремле (что тоже произошло), но тем же вечером он говорит своим генералам: предупреждаю вас, что через 24 часа мы уходим. Нам здесь делать нечего. Поскольку мы уже выиграли битву при Бородино и обозначили свою победу над столицей, нам больше здесь делать нечего, и мы уходим. И мой роман о том, как бы все это происходило. О том, как бы армия Наполеона возвращалась по главной дороге по направлению к Смоленску и затем к Вильно. О том, как бы ее преследовали русские и как бы Наполеон нашел удобный момент, чтобы разбить преследовавших его русских. Он бы их действительно смог победить, потому что его армия оставалась цела и была лучше структурирована, чем русская армия. И тогда бы он возвратился триумфатором в Европу. И тогда бы стал устроителем всеобщего мира на континенте. Об этом моя книга. Но на самом деле все произошло не так. Он оставался в России слишком долго, слишком поздно собрался уходить и русская армия одержала победу.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Вы бы хотели чтобы эта ваша книга была переведена на русский? И думаете ли вы, что русские читатели смогут понять и принять вашу концепцию этой войны?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Я в этом уверен. Ее уже перевели на польский. Очень хорошо перевели. Ведь армия Наполеона в действительности включала в себя 620 тысяч человек. Так же как и русская армия. Если считать все ее силы. Потому что были еще войска на юге страны, чтоб вести войну с Турцией ...

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Но вы же понимаете, что все-таки для русских этот вопрос более чувствительный, нежели для поляков.

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Нет, в моей книге с большим уважением говорится о русских. Это же была война между людьми, которые знают правила и уважают правила. И поэтому имеют друг к другу что-то типа взаимного уважения. Я читаю сейчас очень интересную книгу об Александре Первом, написанную историком-французом, профессором Сорбонны. Очень хорошая книга. И сегодня мы во Франции, - и я говорю это слушателям в Москве, - мы способны в таких вопросах понять и русскую точку зрения на эту войну, и французскую точку зрения. Обычно когда описывают какую-то битву, о ней говорят только с одной стороны. Русские - со своей, французы- со своей, немцы - со своей. Но мы сейчас способны делать это с двух сторон. И вот я изучал и понял очень любопытную личность Алексанра Первого. Просто подумайте о том, что в 1807 году был заключен договор о вечной дружбе между Россией и Францией, о взаимной помощи перед прочими угрозами, например, со стороны Британии. А уже в 1812 была эта страшная война. Что же произошло? Как так получилось? Здесь есть что изучать и о чем размышлять.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Есть ли уже какой-то новый роман, которой вы сейчас пишите?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Нет, пока нет. Я сейчас изучаю, хотя до конца еще не понял, как можно понять тот упадок, в котором оказалась сегодня Европа. Потому что она была доминирующей силой в 19 веке. Доминирующей силой на всей планете. Благодаря индустриальной революции, экономическому росту, в какой-то степени благодаря своим колониальным военным завоеваниям, которые простирались очень далеко. То есть, буквально Европа доминировала на планете. А сегодня она сосредоточена на себе, экономический рост очень слабый, безработица растет, и много других проблем. Что же произошло? И я стараюсь это анализировать, понять, чтобы выяснить, есть ли какое-то от этого лекарство.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Но насколько я знаю, вы все-таки остаетесь одним их величайших оптимистов в том, что касается будущего единой Европы, и даже в отношении единой европейской валюты.

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Ну европейская валюта, в отличии от того, что вы о ней думаете, (включая и ваших слушателей)... так вот европейская валюта никогда не знала никаких проблем. Никогда. Валюта была эмитирована Центральным банком Европы, который находится в Германии, во Франкфурте. Валюта эта хорошо регулируется. Ее курс не знает серьезных колебаний. Сегодня он держится на уровне 1,30 относительно доллара. В момент запуска она стоила 1,17. То есть, сегодня она стала даже дороже по сравнению с первоначальным курсом. Сегодня она принимается повсюду в мире, спустя всего 10 лет после учреждения. В мире существует больше купюр евро, чем долларовых купюр. И поэтому это потрясающий успех. Среди стран, пользующихся этой валютой, есть такие, где управление поставлено из рук вон плохо, совершенно безответственным образом. Потому что раньше у них были слабые валюты, а потом они получили валюту стабильную, и тогда они решили, что могут делать все, что вздумается. Они тратили деньги направо и налево прежде всего в целях привлечения голосов избирателей, серьезно переоценив свои реальные финансовые возможности. Но проблема отдельных стран-участниц - это не проблема евро.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: А единая Европа в общем смысле, как политический союз?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Простите?

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Единая Европа как политический союз, она, по-вашему, находится в упадке?

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Европе просто нужно какое-то центральное ядро. Она выросла слишком быстро и ее институты не приспособились к этому. Имеющиеся сегодня институты функционируют не удовлетворительно. А в итоге общественное мнение обеспокоено и разочаровано тем, что происходит. Нужно вернуться к начальному проекту. Это был действительно четкий проект устройства Европы, объединяющий страны, которым нужна сильная организация. Потому что нельзя организовать систему, где страны-члены не хотят такой сильной организации. Поэтому нужно возобновить дебаты, начиная с темы евровалюты и имея в виду двадцатилетнюю перспективу, примерно к 2030 году, когда будет существовать валютный, бюджетный и налоговый союз крупнейших европейских стран.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Спасибо большое, господин президент. Я мог бы еще продолжать, но, думаю, наше время уже закончилось. Большое спасибо.

В.ЖИСКАР Д'ЭСТЕН: Но если вы позволите мне сказать еще одну вещь. Мы провели конец прошлого года в Санкт-Петербурге, в России, всей нашей семьей целиком. Мы ходили по музеям, по дворцам, по городу. И мы увидели Россию активную, которая смогла совершила очень важную работу по восстановлению и обновлению. И которая, как кажется, совсем не находится в таком напряжении, как порой представляется извне. Конечно, есть какое-то недовольство, как и везде. Но я нашел, что в целом у этой страны довольно крепкое здоровье и что она может быть для Европы главным привилегированным партнером.

А.БЕЛЬКЕВИЧ: Ну что ж, я желаю вам приехать еще не раз в Россию, в Санкт-Петербург, в другие города. Доброго вам здоровья. Спасибо.