"Марш миллионов" - Дмитрий Гудков, Олег Козырев, Алексей Соломин, Митя Алешковский, Евгения Чирикова, Андрей Позняков, Максим Кац - Интервью - 2012-05-06

С.БУНТМАН: Да, добрый день.

О.БЫЧКОВА: Добрый вечер.

С.БУНТМАН: Что, все-таки? Вот, Третьяковская, вот, весь этот ход, который произошел при отходе. Что там конкретно происходило и произошло?

Е.ЧИРИКОВА: Происходило следующее. Из толпы полиции, которая выдавливала нас с набережной в сторону Третьяковской галереи, выделялось по несколько человек, ну, сейчас, наверное, по 5, по 10. Они подбегали к нам, выхватывали конкретно женщин каких-то. Вот, по какому признаку они их выхватывали, абсолютно непонятно. Они женщин выхватывали, начинали их избивать дубинками. После этого, конечно же, мы пытались этих женщин вытащить из их рук, начиналась потасовка. И, ну, честно говоря, я впервые такое видела, чтобы женщин били вот так вот дубинками. Одну девушку я прямо видела, ее потом на руках ее молодой человек нес, потому что ей попало этой дубинкой прямо по голове. Сколько сегодня пострадавших, я еще не смотрела этой статистики, не знаю.

С.БУНТМАН: Ну, пока она только приходят, Женя. Она только приходит.

Е.ЧИРИКОВА: Да. Но, честно говоря, полиция сегодня действовала абсолютно по-фашистски. Полное нарушение законодательства о полиции, то есть никакого предупреждения о том, что «вы что-то нарушаете». Потому что мы просто шли по улице, понимаете? Мы шли и ничего плохого не делали. Сейчас мы находимся на Большой Ордынке, здесь полиция продолжает нас теснить. Ну, собственно говоря, народ настроен очень правильно, мы все понимаем...

С.БУНТМАН: Правильно – это как?

Е.ЧИРИКОВА: Правильно – это никто не сдается, никто не в панике, не в шоке, все абсолютно... Все очень друг друга поддерживали.

О.БЫЧКОВА: Евгения, что значит «полиция начинает теснить, а народ не сдается»? Это вот что такое?

Е.ЧИРИКОВА: Это значит, что они нас выгоняют, а мы все равно объединяемся с другими группами и все равно не уходим. То есть мы с одной на другую переходим, им приходится нас преследовать. Таким образом мы рассказываем всю правду про Путина на многих улицах нашего замечательного города. А полиция нам помогает. Она популяризирует. Вы бы видели лица людей в кафе, которые пришли покушать чтобы.

С.БУНТМАН: Скажите, пожалуйста, по вашим ощущениям сейчас, это приказ завершить все, скажем так, то, что называется полицией «несанкционированным мероприятием».

О.БЫЧКОВА: Разогнать, рассеять, зачистить.

С.БУНТМАН: Да. Или это уже ваш ливраж?

Е.ЧИРИКОВА: Вы знаете, с моей точки зрения, это абсолютно обыкновенная трусость, потому что... Вот, когда люди начинают применять насилие? Насилие – это признак бессилия, когда у тебя кончаются аргументы, когда ты не умеешь сказать. И, собственно говоря, мы наблюдаем такую агонию нашей власти. Ну а для людей, я думаю, это будет, на самом деле, абсолютно не смертельно (для нашего протеста). Наоборот, мы теперь увидели, что, действительно... Ну, понимаете, человек, который в себе уверен, он вот так вот не действует, такими методами.

С.БУНТМАН: Понятно. Спасибо, Женя, спасибо большое.

Е.ЧИРИКОВА: Пожалуйста, да. До свидания.

О.БЫЧКОВА: Не-не-не, подождите-подождите. Евгения?

Е.ЧИРИКОВА: Да?

О.БЫЧКОВА: Не отключайтесь. Еще одна секунда буквально. А сколько там сейчас народу на Ордынке? Вот тут написал нам смску за подписью «Влад, Левый фронт»: «Мы еще держим Большую Ордынку». Сколько там людей сейчас примерно?

Е.ЧИРИКОВА: Вы знаете, вот, с моим-то ростом метр с кепкою в прыжке я вообще не понимаю, сколько здесь людей. Но много.

О.БЫЧКОВА: Много, да?

Е.ЧИРИКОВА: Много, да.

О.БЫЧКОВА: То есть толпа там существует.

Е.ЧИРИКОВА: Много людей. Ну, вы знаете, наверное, как бы, не 50 тысяч, но много тут людей, несколько сотен точно. У нас потому что получилось 2 колонны, вытесняли нас через Третьяковскую галерею и кого-то еще как-то по-другому вытесняли. И мы соединились вместе. Поэтому нас сейчас много.

С.БУНТМАН: Понятно. Спасибо.

О.БЫЧКОВА: Это, вот, знаешь, это стало уже сейчас. Потому что я проходила там 2 часа назад, ровно вот в этом месте. Там ничего не происходило.

С.БУНТМАН: Тогда еще на Болотной.

О.БЫЧКОВА: Тогда еще на Болотной и около Ударника продолжалось это противостояние.

С.БУНТМАН: Да. Еще на Болотной продолжалось. И потом это, конечно, переместилось все в Замоскворечье, переместились акции.

С.БУНТМАН: Алло, добрый вечер.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Алло-алло?

О.БЫЧКОВА: Алло, Митя, добрый вечер тебе.

С.БУНТМАН: Митя, добрый вечер.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Добрый вечер.

С.БУНТМАН: Добрый вечер, Митя. Вот, какие-то умозаключения можно сделать из того, что сегодня произошло. Вот, из того, что произошло.

О.БЫЧКОВА: Но главное – понять, почему вот это все произошло.

С.БУНТМАН: Да.

О.БЫЧКОВА: Что там такого случилось? Я не поняла, честно говоря.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Вы знаете, для меня вполне очевидно, что то, что произошло, это результат того, что власть никаким образом адекватно не реагирует на мирные протесты, которые происходили до этого, и поэтому люди начинают радикализироваться, причем в ужасающей форме. И вы знаете, я вот сегодня своими руками отнимал (НЕРАЗБОРЧИВО) у обычного человека какого-то, который кидал их в сторону ОМОНа, но они одновременно с этим попадали в простых людей. То есть, вот, кинуть в ОМОН куском булыжника – это считается нормальным уже в нашем обществе. И это говорит не о том, какие ужасные люди вышли, несогласные, а о том, до чего доводит отсутствие реакции у власти.

О.БЫЧКОВА: Митя, я видела тоже там, как забрасывали вначале монетами, а потом уже чем попало, ну, не тяжелыми предметами, а такими, какими-то демонстративными всякими машину НТВ с тарелкой.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: А, я видел, когда Удальцов говорил всем сесть и журналисты стояли, и сели только 2 журналиста – Фельдман из «Новой газеты» и оператор НТВ. Вот вам обратная картинка.

С.БУНТМАН: Обратная, да.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Да, и все стояли. И журналисты, я, в общем, считаю, что правильно стояли, наверное, потому что журналисты не должны принимать никакую из сторон и быть объективными, да? Но когда Удальцов кричал «Ну, пресса, ну, сядьте же, вы же тоже с нами», да? Вот, сели 2 человека – фотограф «Новой газеты» и оператор НТВ.

С.БУНТМАН: Что это означает, Мить? Означает, что перейден какой-то рубеж?

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Да конечно, перейден. Конечно, перейден. Вот я сейчас в Twitter’е написал: «Друзья, вы что? Вы понимаете, о чем вы говорите? Нельзя просто между собой устраивать эту драку, нельзя уподобляться тем, с кем ты борешься». Однако, миллион ответов сразу приходит о том, что «Нет, нормально, ОМОН – не люди, там, мочи с камнями, давайте дальше, Гражданскую войну вперед» и прочее. То есть это сейчас вот, вроде, малой кровью, что называется, мы отделались, вроде бы, потому что пострадавших, я так понимаю, что погибших сегодня вообще только один фотограф.

С.БУНТМАН: Ну да, это несчастный случай кошмарный.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Да, это несчастный случай.

О.БЫЧКОВА: Но, Мить, только что пришло сообщение, что около 20 человек милиционеров, полицейских там пострадали во время этих событий, и трое госпитализированы. В общем, это не шутки, на самом деле.

С.БУНТМАН: Нет, но там были и поломанные руки, были побитые головы.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Да нет, послушайте, там все пострадали. И глупо предполагать, что полиция будет только добрее после этого. Полиция не собирается этого делать. Речь идет о том, что полиции нужно объяснить о том, что эти люди не работают на Госдепартамент США, о том, что они не ходят туда за деньги, о том, что они ходят туда просто по зову своего сердца. Это необходимо. Вот, мне кажется, в данный момент это одна из самых важных вещей, которыми должно заняться общество, - это разъяснять полицейским то, что мы, люди, которые... Ну, честно, я сочувствую и, разумеется, разделяю все эти взгляды, и тоже хочу смены этой власти, и объективных выборов, и прочего. И я считаю, что все мы, общество просто обязаны разъяснить полицейским, которые являются прослойкой между нами и властью, последним отрядом, который защищает эту власть, мы должны этому отряду объяснить, что мы не враги и что они должны быть на нашей стороне. Только тогда, мне кажется, что все (НЕРАЗБОРЧИВО).

С.БУНТМАН: Ну, я, честно говоря, не очень верю в возможность того, что это сейчас как-то так реально. Но, может быть, это как цель. Но то, что немножко... Вот, 2 слова перед тем, как мы разойдемся. Все-таки, о яйце и курице, о которых мы будем говорить. Вот то, что такое гигантское количество полицейских и разных других сил в Москве было, это уже создает какую-то атмосферу. Были ли там провокаторы среди манифестантов?

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Были.

С.БУНТМАН: Были призывы Удальцова и других сесть и добиваться того, чтобы пустили на всю Болотную, или еще чего-то? Вот, где здесь яйцо и курица, что первее, все-таки?

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Я хочу сказать, что сегодня вообще, на мой взгляд... Я, конечно, не могу объективно рассудить, потому что всю картину вряд ли получилось бы у кого-нибудь увидеть. Но, на мой взгляд... Вот, я находился рядом с Удальцовым, когда они там все сидели. И они сидели, и, вот, в момент сзади некоторые товарищи в черных масках начали кричать «Вставай! Идем напролом, идем на Кремль!» И они начали давить. Причем, так начали давить, что люди, которые сидели впереди, они имели реальный шанс просто быть затоптанными насмерть. И просто Удальцов в какой-то момент сказал «Все встаем», и на этом вся забастовка закончилась.

Но если бы была координация действий... То есть я не знаю, кто это были – просто какие-то ублюдки, либо нашисты это были. Вот, кто это провоцировал?

О.БЫЧКОВА: А ты можешь сказать, почему они сели? Ведь, все вот это вот пошло по такому безумному сценарию с того момента, как они сели перед Ударником. Почему они это сделали? Вот, ты можешь это объяснить? Я была в этот момент на противоположной стороне митинга около сцены, и я до сих пор не понимаю, почему так получилось, что там такое произошло? Почему они начали вот эту вот забастовку?

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Я, честно говоря, тоже был в этот момент на другой стороне митинга, около сцены. И могу только предполагать.

С.БУНТМАН: Значит, я слышал больше, потому что я слышал это непосредственно по телефону, хоть и не очень внятно из-за шума от Сергея Удальцова, и потом это становилось все яснее и яснее, хотя до конца не ясно. Последнее. ОМОН двинулся от Большого Каменного моста, все-таки, тогда? Они придвинулись к Ударнику или нет? Или кто пошел первым?

М.АЛЕШКОВСКИЙ: В смысле? Не понял вопрос.

С.БУНТМАН: Дело в том, что цепи омоновские двинулись тогда, когда происходило столкновение, они выдвигались уже в сторону Малого Каменного моста, в сторону Ударника?

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Вот, если сейчас, то все, по-моему...

С.БУНТМАН: Нет-нет-нет, тогда, тогда, когда все началось.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: А, тогда?

О.БЫЧКОВА: Вот, в тот момент, когда был этот поворотный момент.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Когда Удальцов сидел, ОМОН уже перекрыл наискось площадь перед Домом на Набережной и кинотеатром Ударник.

С.БУНТМАН: А, уже наискось.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Да. И там была такая, ну, как бы, косая черта ОМОНа, через которую нельзя было пройти, и я вот через нее очень долго пробивался.

О.БЫЧКОВА: То есть вот эти цепи, которые стояли у Большого Каменного моста, они уже в это время сдвигались к Ударнику, ты хочешь сказать?

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Ха! Я более того хочу сказать.

О.БЫЧКОВА: Ты это видел.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Помимо цепей ОМОНа, которые там были, там еще были цепи солдат...

О.БЫЧКОВА: Да, там была тысяча народу!

М.АЛЕШКОВСКИЙ: ...которые перекрыли дальше мост Большой Каменный и следующий мост (я не помню, как он называется) у Кремля с другой стороны, там, где была гостиница Россия. Тоже был перекрыт.

С.БУНТМАН: Москворецкий.

М.АЛЕШКОВСКИЙ: Да, Москворецкий. И ОМОНом он был перекрыт, и внутренними войсками, и сзади стояли еще поливалки.

О.БЫЧКОВА: Машины эти оранжевые, да. Спасибо большое.

С.БУНТМАН: Спасибо. Митя Алешковский у нас был.