Ситуация вокруг медицинского факультета СПбГУ - Сергей Петров - Интервью - 2009-04-30

КИРИЛЛ МАНЖУЛА: Я Кирилл Манжула, приветствую вас всех.

Рядом со мной Сергей Викторович Петров, и мы выясняли, собственно говоря, как Вас СЕЙЧАС представлять, в этих условиях. Пока представлю Вас так: доктор медицинских наук – этого звания Вас никто не лишит, профессор и, насколько я понимаю, до сих пор ещё – заведующий кафедрой хирургии и уже бывший декан медицинского факультета [Санкт-]Петербургского государственного университета.

И сегодня мы поговорим о том, что произошло буквально накануне, можно сказать – 28-го числа стало известно нам в средствах массовой информации. Вам, видимо, стало известно немножко раньше.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВ: Во-первых, здравствуйте. Во-вторых, известно мне стало во второй половине дня 27-го числа. Я об этом узнал тоже…

К. МАНЖУЛА: А-а-а, то есть мы вот почти…

С. ПЕТРОВ: То есть, я теперь не декан.

К. МАНЖУЛА: … Нога в ногу… Я напомню, что Сергея Петрова отстранили от должности декана медицинского факультета СПбГУ, и, естественно, это сделал ректор своим распоряжением. И всё это длится уже достаточно долгое время – я имею в виду конфликт.

И, насколько я понимаю, с этим «отстранением» банальным – разрешением этого конфликта, как могло бы показаться, наверно, со стороны, конфликт не исчерпан. Вы собираетесь добиваться правды в суде.

С. ПЕТРОВ: Да, Вы знаете, действительно, такое «идеологическое» противостояние, оно закончилось весьма банально. Оно закончилось выходом приказа ректора об «увольнении в связи с нарушениями…» - чуть позже скажу, какого, но, как мне кажется, абсолютно малозначимого.

И с этой точки зрения, у меня два чувства одновременно. Одно чувство – стыда, стыда за университет, за то, что происходит в университете – потому что такая, знаете, мелочность руководства – декан, избранный Учёным советом факультета, дважды, единогласно – с выборной должности увольняется за четыре дисциплинарных взыскания, вынесенных в течение месяца. Я думаю, что так, простите, даже ни одного сантехника из ЖЭКа не увольняют.

При этом [не было] ни одного разговора с ректора с глазу на глаз. Никакого обращения к Учёному совету о том, соответствует ли декан своей должности – как положено, на основании всех наших университетских правил, традиций и документов. Поэтому немножко стыдно за происходящее. С другой стороны, Вы знаете, испытал какое-то даже чувство гордости. Потому что шесть вся административная машина университета пытается найти какие-то «преступные» действия мои. Уже звучало, что я «украл миллионы средств университета», «перепутал свой карман с государственным», ещё что-то.

А в результате, сейчас скажу, за что меня уволили. Уволили меня за «неправильную подготовку приказа проректора о зачислении трёх платных клинических ординаторов факультета». Вот за это меня уволили. Видимо, более серьёзных нарушений за полгода не могли. Поэтому чувство гордости некоторое такое появилось. И такой подобной практики в университете не было, и когда вот такие, знаете, мелкие административные какие-то «дефекты» - о них говорится декану – избранному, профессору, лауреату, там, премии Правительства Российской Федерации, в общем, специалисту, можно сказать, в своём деле – хирургическом – ну, просто как-то это – нонсенс какой-то.

А если говорить теперь о причинах, то всё до банальности, действительно, просто. Проголосовал «не так» - выговор через неделю. Выступил со своей позицией – выговор очередной. Но, и должен здесь сказать, что радиостанция «Эхо Москвы», она, действительно, очень значимое средство массовой информации в России, потому как после моего выступления, по-моему, 16-го апреля, в эфире «Эхо Москвы» - как раз уже через десять дней меня уже – не выговор, меня уже уволили. По такому смехотворному, надуманному, поводу.

К. МАНЖУЛА: В результате, Вы собираетесь обращаться в суд, и прежде всего Вы будете говорить о том, что увольнение Ваше неправомерно, и будете доказывать это через суд?

С. ПЕТРОВ: Да, конечно, я буду обращаться в суд – безусловно, и взыскания, которые на меня были наложены – они уже опротестованы в суде – одно заседание было. Кстати, 30-го числа, то есть, 30-го апреля будет заседание следующее – по этим взысканиям, и увольнение, естественно, тоже буду оспаривать, потому что даже формально, те поводы, которые для взыскания имеются, они не соответствуют действительности.

И знаете, если говорить о каких-то правовых моментах – вот мы ищем какую-то мелочь – какой-то приказ «не так» подписан, дата «не та», приказ какой-то «не вовремя» издали, и так далее.

А вот посмотрите, что с другой стороны происходит. С другой стороны у нас – ректор одновременно является деканом. Проректоры одновременно являются деканами. Проректор является председателем профкома – вот это вроде всё «нормально». Постановления правительства об особо ценных объектах, которые в нашем Уставе от 2008-го года – указаны как один из основных нормативных актов, по которым живёт университет, оказывается, что можно и не соблюдать ректору – не надо распоряжения правительства чтобы выходило, утверждающее, что… и так далее. То есть, какое-то такое не совсем справедливое равновесие получается.

К. МАНЖУЛА: А до избрания ректором Николая [Михайловича] Кропачёва [ранее – декана Юридического факультета и проректора СПбГУ, до этого – председателя Уставного суда Санкт-Петербурга] такого не существовало – я имею в виду, совмещения должности?

К. МАНЖУЛА: Не существовало. Я вообще не знаю, где оно может существовать. Но представьте себе, там, премьер-министр наш, допустим, является ещё и губернатором какого-то города, одновременно. Такое невозможно. Потом, это просто нарушение и Устава, и Закона о высшем образовании, где написано, что совмещение ректором с другой руководящей должностью в университете просто невозможно. Поэтому… вот такая ситуация…

Ну, а кроме того, нельзя не сказать вообще, что вообще обстановка в университете, она сейчас весьма такая… специфическая, помаете? У нас сейчас вместо научных споров, привычных в университетах в былые годы, каких-то университетских академических свобод – у нас сейчас такие термины как «расследование», «дознание», «обвинение», «подписка [о невыезде?]», «отказ от собственного мнения, от результатов голосования, отдачи письменных объяснений». Вы не перепутали, случайно, в субъектах, в которых мы находимся? Это университет – «оплот демократических свобод и воспитания будущего страны» или это какой-то у нас «следственный изолятор»?

И вот у нас эта терминология, в общем-то, переносится и на решения, и на развитие университета. Поэтому, конечно, это очень, так скажем, настораживает. Ещё раз говорю, даже, например, когда мне сообщали об увольнении, со мной ректор один на один не побеседовал и не сообщил, что почему и в результате чего это произошло. Поэтому никакой диалог в данной ситуации, мне кажется, просто невозможен.

К. МАНЖУЛА: Вы сказали, что вот «взыскание» - это так называют, которое на Вас накладывали, они совпадали по времени с Вашими высказываниями против чего бы то ни было. Вы – единственный в университете сейчас – недовольный, несогласный с тем, что происходит в руководящих каких-то кругах или, всё-таки, есть ещё люди, которые высказываются, но к ним другое отношение?

С. ПЕТРОВ: Вы знаете, ситуация такая, что вот из, так скажем, из «ближнего круга» руководители подразделений, может быть, наиболее остро, действительно, высказываюсь я – ну, так получилось, почему-то. И, так как меры, которые ко мне предпринимаются, все видят, это, в общем-то, вызывает некий страх за свою судьбу. Люди, в общем, боятся. И это, кстати, тоже одно из… один из, так скажем, методов руководства.

У нас сейчас, так скажем, у университете, самое главное – не авторитет, когда лидер является великим учёным, когда он стратегически мыслит, предлагает какие-то принципиально новые пути развития определённых направлений университета.

У нас руководство осуществляется именно таким способом: вот у тебя есть некоторые «проколы» - ты, пожалуйста, не «выступай», иначе эти проколы эти «проколы» всплывут, и за них можно будет понести очень серьёзное наказание. Все видят сейчас мой пример – вот я «выступаю» - что со мной делают? Меня публично шельмуют в течение полугода, обвиняют меня в преступлениях – а где презумпция невиновности, где, вообще, право? – в преступлениях, если никакие не доказаны – я не знаю о том, что… то есть, не возбуждено никаких уголовных дел, я не даю никому никаких показаний – говорят, что я, вот, «серьёзные преступления» совершил.

Это мне напоминает, знаете, такие, немножко, советские времена – «Я книг Солженицына не читал, но произведения автора я осуждаю». Поэтом идёт разговор ни о чём. И люди другие – руководители – видят, что да – лучше не «выступать», а то ещё уволят, как со мной и произошло.

К. МАНЖУЛА: То есть, Вы ходите сказать, что это как «показательное» наказание?

С. ПЕТРОВ: Это не «показательное», но это укладывается в ту систему управления, которая сейчас внедряется в университете, понимаете? Мне кажется, что … какой год-то сейчас, 2009-й? Или мы лет на 70 отстали, и сейчас 30-е годы двадцатого столетия? Ну, к сожалению, такие мысли в голову приходят.

Понимаете, действительно, лозунг такой – «наведения порядка», он, наверно, лозунг – правильный – но смотря что под этим термином понимается. Сейчас, Вы знаете, наверно, в целом ряде ВУЗов есть определённые конфликты, и говорят, нет ли тут, вообще, «системы» - в одном ВУЗе скандал, в другом ВУЗе скандал…

К. МАНЖУЛА: Вы говорите про петербургские ВУЗы?

С. ПЕТРОВ: Да, ну, про петербургские – потому что я лучше знаю, конечно, как и Вы, об этой ситуации. Конечно, сейчас, наверно, вот эта ситуация напоминает в чём-то 1990-е годы, но это же не значит, что мы должны пройти тот же путь негативный – я имею в виду, который был в 1990-х годах – в начале 1990-х.

Здесь, кстати, очень показательна позиция, которую занял нынешний премьер-министр [Владимир] Путин, когда он приходил во власть. Мы ни разу за всё время не слышали, что при режиме [Бориса] Ельцина – я, так, условно говорю, да? – были совершены какие-то серьёзные проступки – что «вот какой был ужас – мы сейчас наводим порядок».

К. МАНЖУЛА: Ой, Вы ошибаетесь! Ой, Вы ошибаетесь!

С. ПЕТРОВ: «А мы в университете…»

К. МАНЖУЛА: Ой, мы слышали такое…

С. ПЕТРОВ: Ну, не знаю…

К. МАНЖУЛА: Было, было, было!..

С. ПЕТРОВ: Я, например…Ну, может быть…

К. МАНЖУЛА: Есть некие сноски. Нет, может быть, упоминания фамилии, но, тем не менее, есть сноски в некоторых его [Путина] речах…

С. ПЕТРОВ: Вот… А у нас сейчас…

К. МАНЖУЛА: … На годы, как раз таки когда являлся президентом [Ельцин]…

С. ПЕТРОВ: «Годы» - может быть… Да… А у нас сейчас просто говорят, что в университете «жуткий кошмар» и мы сейчас, вот, наводим порядок, и все люди, которые имеют собственное мнение, они должны молчать, потому что «наведение порядка» это – всё, а жизнь в университете – это ничто. Вот мы так вот сейчас живём.

К. МАНЖУЛА: Сергей Викторович, Вы знаете, вот в средствах массовой информации, на страницах которых обсуждается этот конфликт – обсуждался, очень активно – естественно, и представлена и одна точка зрения – Ваша, и точка зрения руководства университета, и, исходя из вот того, что есть в средствах массовой информации, если с этим знакомиться и [в это] вникать – получается, что это – «конфликт двух хозяйствующих субъектов». Если услышать… послушать Вас, получается, что, всё-таки, это – идеологический конфликт.

С. ПЕТРОВ: [неразборчиво]

К. МАНЖУЛА: Как Вы считаете, откуда проистекает вот это несоответствие?

С. ПЕТРОВ: Ну, Вы понимаете, вот та сторона – не я, а другая сторона – конечно никогда не сознается, что это «идеологический» конфликт. О каких нарушениях «хозяйственных» идёт речь?

Что-то было в Медицинском центре, в поликлинике – я давно уже лишён этих должностей, там не работаю. Уволили меня с должности декана факультета. Никак с хозяйственной работой ничего не связано.

К. МАНЖУЛА: Речь идёт, таки, прежде всего от Медицинского центра, как я понимаю.

С. ПЕТРОВ: Нет, нет. Меня уволили с должности декана факультета. Меня как раз вроде бы, как я сейчас понимаю, в должности руководителя Медицинского центра оставили. А меня уволили как декана, избранного [на должность] человека, который должен в университете руководить определённым направлением, воспитывать студентов. Вот меня с этой должности уволили. Ну какие тут «хозяйственные» споры, и так далее?

Тем более, что – ещё раз говорю – никаких хозяйственных нету. Нет никаких споров хозяйственных. Я занимаюсь своим факультетом. Факультет развивается очень хорошо. Огромное число студентов, новых программ. Мы получаем премии на уровне городе, правительства. Наши студенты известны в городе. Везде хорошо трудоустраиваются. Мы имеем хорошее качество основного… основной нашей работы – мы нашей работой, мы хорошо готовим смену в медицине.

Поэтому… это какие-то… Ну, «притягивается» что-то, понимаете, конфликт [неразборчиво].

К. МАНЖУЛА: Сергей Викторович, ну, поймите – взгляд, опять же, со стороны – думаешь про себя, зачем ректору Кропачеву весь этот конфликт – «выносить спор из избы»?

С. ПЕТРОВ: Ещё раз, возвращаясь… - Дело же не в том, что это «личный» конфликт. Это действительно показательный пример, каков будет университет при нынешнем ректоре – каким он стал уже сейчас и каким он будет в ближайшем будущем. В университете нет дискуссий. В университете, ну, по сути, функцию Учёного совета сведена к нулю.

У нас теперь такие фразы звучат, что «вопрос не будет вынесен на Учёны совет, потому что там может возникнуть обсуждение», понимаете? А я вот это «обсуждение» вызываю. И, соответственно, я мешаю системе управления, которая внедряется, и терпеть это ректор не может. А для этого находятся – видите – всякие разные причины. Да, действительно, кто-то вдруг вспомнил, приказ о зачислении «не так» написан, потом – выборы доцента на три раньше, чем объявлен конкурс – там два месяца не прошло. Вот такие «методы», так сказать – мелкие нарушения, которые никак не связаны, так скажем, со статусом декана Санкт-Петербургского государственного университета. Немножко разный уровень.

Поэтому, конечно – «методы» одни, а суть другая. Безусловно.

К. МАНЖУЛА: А зачем, в принципе, Вам было «влезать» в этот конфликт? Ну, работали бы деканом, да? – вот себе, спокойно….

С. ПЕТРОВ: И «молчали», и выполняли все указания, не думая? Так можно делать, когда это какая-то частная контора на десять человек. Это – Университет! Мы молодёжь, будущее страны, воспитываем. И студенты всё это видят. И они всё это понимают.

И молодёжь наша, которую мы обучаем – клинические ординаторы, интерны – в огромном количестве – они тоже это видят. Понимаете, ситуация такая интересная складывается. У нас в университете, ну, так скажем, процветает правовой нигилизм, с которым борется президент России. Вот о чём сейчас говорит Дмитрий Анатольевич Медведев? «Нам нужно восстанавливать гражданское общество, поддерживать демократические свободы, беседовать с оппозицией, строить правовое государство». У нас в университете сейчас работает человек, которого кто-то называет «человеком Медведева», кто-то называет «учителем Медведева». У нас – всё наоборот. У нас – закон – не тот, который написан, а тот, который сейчас скажет ректор. Вот ректор сказал, так значит это «законно».

Даже и такая фраза у меня в вынесения взыскания есть – «отказался выполнять законное предложение ректора». Ну, оно уже заранее «законное», потому что оно от ректора исходит.

Поэтому Положение о структурном подразделении у нас – ничто. Можно соблюдать, можно не соблюдать. Устав университета - можно соблюдать, можно не соблюдать. Законы Российской Федерации - можно соблюдать, можно не соблюдать – в зависимости от ситуации. Распоряжение [Федерального] агентства [по образованию] выходит для всех ВУЗов, подведомственных Рособразованию, а наш ректор говорит: «А я не хочу соблюдать, не буду». Это как? Принципы правового государства? Безусловно нет.

Поэтому вот такое … рождается такая, знаете, аналогия – президент страны о демократических свободах в гражданском обществе, но пока это, так скажем, «провозглашено» - мы реализации этих моментов не видим. А вот у нас в университете, где руководит учитель президента, мы видим «реализацию» - эта «реализация» - это полное несоблюдение права. Норму права подменила сущность права. Вот у нас такое происходит, понимаете?... Вот это несколько настораживает.

И «молчать» при этом? Ну, можно, конечно, молчать. Но я не такой человек. Я считаю, что нужно говорить правду.

К. МАНЖУЛА: Сергей Викторович, Вам предлагали, может быть, какую-то мировую?

С. ПЕТРОВ: Нет… Мне предлагали «мировую». Я Вам могу сказать, как это выглядит. Ко мне приходили посланники, говорили следующее – что «завтра будет открыто уголовное дело, и если ты этого не хочешь, пиши сегодня заявление [об уходе] по собственному желанию» - через третьих лиц передавали. «Если ты напишешь сегодня, то тебя оставят заведующим кафедрой». «Если ты ещё неделю не напишешь, то вообще в университете не останешься». И так несколько раз. Уже в течение месяцев четырёх, наверное, я живу – якобы живу – я понимаю, что этого не будет – под страхом завтрашнего открытия уголовного дела, «если я сам тихо не уйду».

Ректор со мной – я ещё раз говорю – никогда не разговаривал.

К. МАНЖУЛА: Сейчас Вас уволили.

С. ПЕТРОВ: А сейчас меня, в результате, уволили, потому что поняли, что я не уйду – с уголовными делами не получается. Решили меня уволить – вот я уже сказал, за что.

К. МАНЖУЛА: Как, вообще, сотрудники факультета, преподавательский состав, студенты – отнеслись к этой новости? Ну, Вы знаете, мне так, не очень удобно про это говорить. Но мне кажется, что реакция адекватная. Все очень переживают, все считают, что совершена несправедливость. Могу сказать, что действительно – поверьте – у меня вчера было кафедральное заседание – ко мне пришли кафедральные сотрудники, говорят: «Что сделать в данном случае? Мы готовы на всё».

Вчера даже ребята предложили: «Давайте мы коллективно уволимся из университета, в знак протеста» - ну, на что естественно я сказал, что делать так не надо.

Студенты приходили – то же самое: «Сергей Викторович, что мы можем сделать в Вашу поддержку? Мы всё понимаем».

Поэтому, мне кажется, что отношения нормальные, тем более, что, - вот знаю, что после заседания Учёного совета – такая инициативная группа членов Учёного совета собралась и думают, как вот проявить, так скажем, своё несогласие с этим решением и как меня поддержать.

Думаю, что в ближайшее время это как-то, может быть, и проявится даже.

К. МАНЖУЛА: Вы обратились в суд и, собственно, Вы надеетесь, что решение суда будет в Вашу пользу, и это будет, прежде всего, восстановление Вас в должности, правильно я понимаю?

С. ПЕТРОВ: Да, безусловно. Я надеюсь, что будут отменены несправедливо вынесенные административные… дисциплинарные взыскания. И, соответственно, так как уволен я за то, что у меня, по сути, несколько взысканий – там, статья Трудового кодекса об этом говорит, то, соответственно, суд восстановит меня на работе, безусловно.

И, знаете, ещё раз хочу сказать – мне кажется, что – вернее, я уверен – не «кажется», что я все эти годы абсолютно верой и правдой служил – и своему факультету, и Медицинскому центру, и университету, и абсолютно недостоин такой участи, которую сейчас имею. Понимаете, мне, всё-таки, кажется, что главное – это дело. В университете, главное дело – это образование, это воспитание будущего поколения, это наука. Вот этим мы должны заниматься.

У нас вот такие странности происходят, когда, ну, например, ректор вызвал к себе членов моего Учёного совета для очередной, такой, психологической обработки – у нас так происходит теперь – и его один из членов Совета спросил, «Так что главное – стратегия развития или соблюдение текущих нормативных актов, которые в принципе можно переделать, чтобы они не мешали развиваться университету?».

Ответ был очень простой: «Главное – соблюдение нормативных актов теперешних. Стратегия развития никого не интересует.

Если посмотреть на то, что происходит сейчас в университете – вот я возвращаюсь всё время к этому – какая стратегия развития университета, никому не известно.

К. МАНЖУЛА: Может, ещё не успели просто?

С. ПЕТРОВ: Ну, вообще-то, программа должна была представлена при выборах [ректора Учёным советом] – так положено. Программа при выборах [21 мая 2008] представлена не была. Были представлены тезисы на полстранички. Программы не было.

Сейчас уже год прошёл – стратегии нет.

У нас была Стратегия развития Медицинского центра до 2010-го года. Нам сказали – в связи с какой-то нормой Устава, она «незаконна», и её надо отменить. То есть, она не действует. Отменена.

Поэтому, мои коллеги задают вопрос: «А с медициной-то что будет? Какова стратегия? Мы что строим-то в университете в медицинском направлении? Раньше мы понимали, теперь не понимаем. Это касается абсолютно всех других сторон жизни университета. Мы не понимаем, куда мы идём».

Знаете, [ректор] Николай Михайлович [Кропачев] часто приводит такой пример: «Да вот, мы раньше так делали…

С. ПЕТРОВ: Николай Михайлович Кропачев.

С. ПЕТРОВ: Да, Николай Михайлович Кропачев – «Вот, например, раньше мы переходили дорогу на красный свет – этого же нельзя делать. Куда же Вы сейчас идёте на красный свет?».

Ну, разные ситуации [бывают]. А если светофор сломан, и красный свет горит всегда, мы что, должны умереть на тротуаре? Или, может быть, попробовать починить светофор или придти, когда нет машин?

Мы сейчас абсолютно подстраиваемся под какие-то формальные вещи, а жизнь университета, по сути, остановлена. Мы не общаемся друг с другом. У нас раньше был деканский корпус, и все деканы обменивались какой-то информацией. Мы общались по-человечески.

Сейчас ничего этого нет. Сейчас… Сейчас деканы, например, как профессорско-преподавательский состав, раз в неделю даже, не могут исполнять свои непосредственные обязанности, по приказу ректора. Потому что понедельник – «день совещаний», и мы должны обязательно в любой момент быть доступны. Поэтому нам нельзя ни лекции читать, ни со студентами встречаться, и так далее.

К. МАНЖУЛА: Я напомню, [у нас в студии] Сергей Петров, доктор медицинских наук, профессор кафедры хирургии и уже экс-декан медицинского факультета Петербургского государственного университета. Спасибо.

С. ПЕТРОВ: Спасибо.