Андрей Некрасов - Интервью - 2006-11-25

25 ноября 2006 года

21.35 – 22.50

В эфире радиостанции "Эхо Москвы" – Андрей Некрасов, режиссер-документалист, друг Александра Литвиненко

К. ТУРКОВА: 21 час 36 минут в Москве. У микрофона Ксения Туркова. Не только в воскресенье мы будем говорить о гибели Александра Литвиненко, но и сейчас тоже. Об Александре Литвиненко, о возможных мотивах его отравления, последних днях его жизни наш корреспондент Тихон Дзядко беседовал с Андреем Некрасовым, режиссером-документалистом, близким другом Литвиненко. Мы предлагаем вашему вниманию фрагмент этого интервью.

Т. ДЗЯДКО: Накануне газета «Таймс» цитировала ваши слова. Насколько я понимаю, вы были последним человеком, который видел его живым, и вы с ним смогли поговорить. Вы могли бы сказать пару слов, собственно, о чем был разговор и что говорил он?

А. НЕКРАСОВ: Значит так это выглядело. Я не был последним человеком, я был одним из последних. Там постоянно находилась его жена, то есть вдова теперь. Там находились врачи и некоторые другие люди. Но я действительно был одним из последних и мы с ним говорили о вещах, которые цитировались в газете «Таймс», куда я написал статью. Последним человеком, который видел его живым непосредственно перед смертью, но он находился 24 часа как минимум перед этим без сознания, поэтому о разговорах не могло быть и речь, это был его отец. Так что вот такая ситуация.

Т. ДЗЯДКО: А что говорил Александр Литвиненко в вашем последнем разговоре с ним?

А. НЕКРАСОВ: Он был очень слаб, ему было очень больно, он говорил довольно отрывистыми словами, поэтому разговор происходил – он мог говорить минуты две, три, а потом так дремал, то есть он был в очень слабом и болезненном состоянии. Поэтому разговор происходил на протяжении нескольких часов и состоял из таких коротких отрывков. Говорил он о том, что вот таким образом приходится доказывать, что ты говоришь правду. – «Увы, - говорит, - старик, вот таким и никаким другим в некоторых обстоятельствах». Говорил, что «они, гады, меня все-таки достали», я цитирую. Говорил, что «я хочу выжить, чтобы не дать им порадоваться, поплясать на моей могиле и продолжать борьбу за праву, продолжать говорить правду». Сначала он был уверенный и надеялся, что выживет. Где-то в воскресенье, в понедельник, скажем, еще. Но потом, когда силы его стали оставлять, такой выплеск был, что ли, гнева, что «все-таки, все-таки, кажется, они меня сломили», болезнь, то есть не болезнь, какая ж это болезнь, это как бы страшная такая террористическая атака на человека. Понимаете, когда человек в таком состоянии, это не интервью, которое вы можете взять по телефону или в студии. Ему было очень-очень-очень плохо, это мало кто об этом говорит, но я вам это говорю, я тоже уже пожил, но такого я еще не видел.

Т. ДЗЯДКО: Накануне и сегодня в прессе и в различных выступлениях звучат многочисленные спекуляции, собственно, о самом Александре Литвиненко. Вы, как человек, который с ним общался очень близко, могли бы сказать, собственно, что это был за человек?

А. НЕКРАСОВ: Я с ним познакомился уже в Англии, поэтому я могу сказать, каким он был во время его службы в органах ФСБ и других организациях, но вот то, что я знаю за эти четыре с лишним лет, которые я его знал за границей, это был человек очень искренний. Я – режиссер, я работаю с актерами, я знаю, когда люди врут, ну, с большой степенью вероятности. Человек достаточно прямолинейный и, может быть, слишком прямолинейный, многие от него отмахивались, о чем сейчас, наверное, жалеют после такой трагической, знаете, как всегда поздно. Человек очень страстный, такой своеобразный однодум – у него была цель рассказывать то, что он называл и считал истиной. На каждом углу он об этом говорил. Отличный семьянин, как это ни банально звучит. Спортивный такой. Очень положительный тип, положительный тип, такой нетипичный, знаете, интеллигент. Русский мужик, понимаете, с таким вот прямолинейным характером. Но мне он казался очень честным.

Т. ДЗЯДКО: Скажите, пожалуйста, опять же, в прессе, в различных сообщениях выдвигается предположение, что гибель Александра Литвиненко и гибель Анны Политковской больше месяца назад – это звенья одной цепи. Скажите, в ваших разговорах с ним с того момента, как он уже почувствовал себя плохо, но еще все не до ходило до той критической точки, до которой это дошло накануне, говорил ли он что-нибудь об этом? Выдвигал ли он какие-то предположения о связи своего состояния тогдашнего с убийством Анны Политковской?

А. НЕКРАСОВ: Знаете, связь и в его оценках, и, мне кажется, объективно, с моей точки зрения, она как бы не техническая, знаете, как выпущена информация, что ему была передана информация о каких-то фактах, которые бы могли пролить свет на убийство, мне кажется, это все не так, это «утка», ну, так, грубо говоря, насколько я знаю. Так что технически не связано. А политически, видимо, связано. Они оба были в чьих-то глазах врагами, врагами определенных организаций, определенных сил России, «врагами России» в кавычках, потому что зная и того, и другого, я знаю, насколько они любили Россию, понимаете, и тот, и другой, Саша очень скучал, я знаю, с первых дней до последних, у него, когда я интервьюировал, у него были слезы на глазах, когда он говорил о своих родственниках, о России, о доме, понимаете? И она могла б сто раз здесь жить и она была б здесь совершенно звезда вообще. Всегда она возвращалась, зная прекрасно, какой риск был. Поэтому вот так. Но, мне кажется, что некоторые политические тенденции сегодняшней России, они указывают на то, что существуют прямые, буквальные или небуквальные списки людей, которые считаются силами, способными технически и морально на такие действия, вот с этими силами считать врагами. Поэтому никаких прямых доказательств у меня лично нет, никаких утверждений по поводу того, что это было ФСБ или как-то связано с президентом России, хотя такие и звучали, и как вы знаете, Саша в своем предсмертном письме, которое посмертно было зачитано, обвиняло непосредственно президента Путина, я, так сказать, под этим подписаться не могу, у меня нет никакой такой информации, и я об этом здесь говорю. Однако фактом, например, является то, что когда президент Путин сказал в Хельсинки, что насколько он знает, британские медицинские и полицейские органы не считают, что это намеренное убийство, это не так – в Великобритании во всех средствах массовой информации цитируется и полиция, и врачи, которые утверждают, что это умышленное, намеренное убийство. А кто был за этим – мы пока не знаем.

Т. ДЗЯДКО: А как вообще вы можете расценить реакцию российского президента, который прозвучал накануне?

А. НЕКРАСОВ: Ну, вот я об этом и говорю. Он отрицал, разумеется, то, что это как-то связано с ним и с органами безопасности, но он отрицал и то, что это преднамеренное, что за этим стоит злой умысел чей-то. Факты говорят, что это преднамеренное. Тот научный и технический анализ, результаты которого мы знаем до сих пор, они говорят, что это преднамеренное убийство. К тому же общий такой тон некоторых заявлений, я видел, например, такое, исходившее из России: жизнь человеческая, конечно, ценна, однако почему такой шум из-за того, что нашли яд в организме одного человека? Вот если бы человек, который сказал эти слова, посмотрел на Сашу и на его страдания, то я думаю, если у него есть какая-то частица совести, он бы такого не сказал, потому что страдания одного человека – это большое событие в мире, и если эти страдания являются результатом такого спланированного, хладнокровного злого умысла, то это, безусловно, очень большое событие.

Т. ДЗЯДКО: Андрей, скажите, известно ли вам что-нибудь о 1 ноября, поскольку звучат и приходят все время различные сообщения – с кем встречался Александр Литвиненко, кто присутствовал на этих встречах. Сперва шла речь о том, что он встречался с неким итальянским информатором, затем шла речь о том, что он встречался с бизнесменом Луговым и с неким Владимиром, затем это было отчасти опровергнуто. Известно ли вам все-таки, какие встречи у него были 1 ноября?

А. НЕКРАСОВ: Вы знаете, честно говоря, мне известно, может быть, чуть больше среднего, но все эти вещи, это было бы спекуляцией сейчас, понимаете? Да, он встречался. Я знаю, думаю, не больше, чем вы. Встречался он с неким Владимиром, кто-то говорит, что там еще третий человек был под другим именем, либо этот человек был вместо Владимира и что Владимир – это не то имя. Прозвучало имя и другое, Андрея Лугового, но это уже общедоступная информация и, я думаю, что она мало сейчас в нашем разговоре прольет свет на что-либо, потому что, видимо, он был отравлен тогда, хотя даже это на сто процентов нельзя сказать, понимаете? Как известно, некоторые вещества действуют, есть инкубационный период. Судя по тому, что я знаю, в этом случае, в отличие, скажем, от Ющенко, где инкубационный период должен был быть дольше, поэтому вот история с тем, что его накануне на этой вечере тайной со Смешко отравили, это маловероятно, потому что две недели должно пройти. Вот в этом случае, если по аналогии, в этом случае как бы, видимо, это мог быть вот тот самый день, а мог быть и предыдущий день, а могло это поступать еще, так сказать, маленькими порциями. Поэтому это спекуляции, зачем мы будем этих людей, так сказать, в чем-то…

Т. ДЗЯДКО: Да, да. Скажите, пожалуйста, Андрей, известно ли вам, чем вообще в последнее время занимался Александр Литвиненко, поскольку сегодня, когда многие связывают его гибель с теми заявлениями, которые звучали из его уст, и его книгой, в которой он обличал Кремль, однако эта книга была написана уже несколько лет назад, известно ли вам, чем, собственно, в последнее время он занимался?

А. НЕКРАСОВ: Дело в том, что книгу-то он написал давно, но политическое значение тех событий, о которых он говорил, в частности, взрывы домов, это наш с вами такой ключевой момент исторический, к которому мы неизбежно возвращались и будем возвращаться, понимаете? Пока в обществе есть вопросы к самому себе и к власти, то такой переломный пункт, который лежит в основании нынешнего периода, скажем так, политического режима, он всегда будет вызывать интерес. Он всегда вызывал интерес здесь, и Саша не переставал об этом говорить, и пытался получить как можно больше информации по этому поводу. Само по себе это не устарело, я бы так сказал. Но Александр был регулярным, кроме того, автором различных статей, различных интернет-сайтов. Некоторые статьи были опубликованы и в английской прессе. Поэтому сейчас в этом коротком интервью мы не сможем разобрать все темы, которые он говорил, но он всегда был очень, так сказать, жестко и критично настроен по отношению к нынешней администрации, скажем так, в России. Поэтому я убежден, что у него было много недоброжелателей, что, конечно, автоматически не значит, что он был ими отравлен, но тем не менее то, что сейчас муссируется, в том числе, ну, не муссируется, а, скажем так, упоминается, в том числе и в международной прессе, и в английской, то, что, ну, у него было много врагов, и мотивов могло быть очень много, и он мог даже быть врагом, скажем, многих мафиозных каких-то структур, в общем, существуют, с моей точки зрения, неправдоподобные мотивы озвучиваются, как какая-то возможная месть со стороны мафиозных структур, с которыми он боролся в середине 90-х, какое-то невообразимое количество недоброжелателей, все это мне кажется абсолютно неправдоподобным, потому что здесь его любили, он был таким популярным, компанейским человеком. И единственным его врагом были те, как он говорил, бывшие коллеги, которые, с его точки зрения, его и отравили.