«Премия Артема Боровика за журналистское расследование. Что сегодня расследуют журналисты?» - Марина Добровольская - Интервью - 2006-04-25
25 апреля 2006 года
14:08–14:30
В эфире радиостанции «Эхо Москвы» – Марина Добровольская, автор и ведущая телепрограммы «Будни» (Красноярск).
Эфир ведет – Нателла Болтянская.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вы слушаете «Эхо Москвы», у микрофона Нателла Болтянская, здравствуйте, в нашей студии автор и ведущая телепрограммы «Будни» (г. Красноярск) Марина Добровольская, здравствуйте.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Здравствуйте.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Премия Артема Боровика за журналистское расследование, что сегодня расследуют журналисты. И что сегодня расследуют журналисты?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Вы знаете, дело в том, что я сейчас вернулась из Нью-Йорка, где была церемония награждения международного американского пресс-клуба Америки, это очень почетное такое сборище журналистское, и с 2001 г. награждаются и российские журналисты. Эта премия Артема Боровика была, в общем-то, единственный человек, русский человек, который удостоился чести после смерти иметь номинацию, т.е. журналистское расследование как раз предполагает, что это мужество, как говорят американцы, и гражданская позиция. Я принципиально не занимаюсь политикой, и мои расследования об обычных людях, которые оказались в непростой жизненной ситуации, например.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – А что значит вы принципиально не занимаетесь политикой? Вы знаете старую поговорку, что если вы не занимаетесь политикой, то политика в один прекрасный момент займется вами.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Она мной занимается.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Ага.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Я не занимаюсь политикой в том плане, что меня сегодня волнуют не чиновники самого высокого ранга в крае, меня волнуют простые люди, так или иначе мы все равно замыкаемся на политике, потому что все, что происходит с простым человеком, это ситуация беспредела в правоохранительной системе, в судебной системе, так или иначе, мы выходим. Но мои герои, как правило, простые люди, которые, в общем-то, сами не могут выйти из какого-то тупика, обращаются ко мне, мы вместе пытаемся найти выход. Не всегда получается, не всегда. Но иногда есть и довольно удачные исходы в жизни моих героев. За совершенно три разных истории жюри американское решило присудить эту премию мне. Если честно, я абсолютно не ожидала этого, думала сначала, что даже это розыгрыш, потому что, отправив работу, я честно и забыла про них, поскольку это где-то там за океаном, здесь бы нам разобраться со своими проблемами. Так получилось, что в этом году это телевизионный, представитель телевизионной братии российской. А в прошлом году это были фотографии по Беслану. Я надеюсь, что на следующий год я тоже буду участвовать, хотя, кроме Артема Боровика нет ни одного прецедента, когда бы человек получил такую премию дважды.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Но, Марина, все-таки я возвращаюсь, скажем так, к ситуации, когда простой человек оказывается противостоящим системе. За последнее время, мы не будем брать громкие политические процессы, но, по крайней мере, есть два персонажа, которые оказались против системы. Один из этих персонажей - это тот самый водитель Олег Щербинский, по поводу которого были пикеты и сами знаете.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – В Красноярске, кстати говоря, очень большую поддержку водитель нашел в лице наших водителей тоже, и очень много было по этому поводу выступлений в прессе, так что мне хорошо знакомо.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вторая история связана с сыном министра обороны Иванова, который сбил пожилую женщину, так сказать, попытки.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Привлечь к ответственности ничем не увенчались.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Не просто ничем не увенчались, а завели уголовное дело на родственников этой пожилой дамы. Каким же образом вы можете помочь простому, как вы выразились, человеку противостоять системе? Невозможно это сделать в нашей стране.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Я скажу, что такая попытка, подобная попытка возбудить уголовное дело в отношении человека, который оказался прав, на которого просто налетела банда бандитов, извините за такое словосочетание, была, дело в том, что три года мы вместе с ним пытались доказать, что он был невиновен. И вы знаете, могу похвастаться, человек был оправдан. Но те бандиты, которые на него налетели, к ответственности так и не были привлечены. Но хотя бы то, что человек, которого пытались посадить в тюрьму на 5 лет за то, что он не совершал, оправдан, это уже большая победа. Следующий шаг будет именно доказать то, что бандиты тоже должны быть привлечены к ответственности.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Хорошо, кто сегодня, на ваш взгляд, так скажем, главный враг этого самого простого человека?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Система.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Система?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Система.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – И вы говорите, что вы не занимаетесь политикой, извините.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Нателла, я еще раз хочу вам сказать, что я политикой в том плане, в котором сегодня делают мои коллеги-журналисты из центральных СМИ, это расследования именно чиновники, власть и т.д., я говорю, что чиновниками не занимаюсь, но чиновники все равно занимаются мною.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вы много видели журналистов, которые занимаются расследованиями супротив чиновников?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – К сожалению, нет. И более того, я не вижу сегодня журналистов, работающих в провинции, которые занимаются расследованием. Как это ни печально, я вам хочу сказать, у нас же есть единственный конкурс «ТЭФИ-Регион», где мы можем заявлять о себе, потому что до большого ТЭФИ мы не доходим, провинциалы. Так вот, два года, по-моему, как журналистское расследование просто исчезло из номинации, нет такого жанра, журналистское расследование, в провинции.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Но, насколько я понимаю, все-таки журналист, работающий в провинции, находится под гораздо большим прессингом, потому что, как это, до царя высоко, до бога далеко, а региональная власть вот она, туточки.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Причем каждый чиновник чувствует себя таким царьком, сам решает, кого казнить, кого миловать. Я вообще-то очень завидую по-хорошему московским журналистам, потому что с чем приходится сталкиваться, допустим, только мне, это какие-то дела уголовные, которые время от времени пытаются возбуждать, это судебные процессы и т.д.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вы знаете, 5 лет назад московские журналисты вышли протестовать, например, против закрытия НТВ, результаты, как вы знаете, сокрушительные.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – В это время я была как раз в Сочи, на конкурсе, это было для журналистов провинции, такой конкурс был, и я помню очень хорошо, что именно тогда мы тоже пытались протестовать, и что, наш протест, как говорил Артем, мы пишем и пишем, а чиновник все богатеет и дальше продвигается по служебной линии.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – А правильно ли я вас поняла, что ваш главный враг - это именно чиновник?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Вы знаете, как, в общем-то, наверное, да, потому что каждая история человека, она натыкается на чиновника, где бы он ни был, от правоохранительных органов, от государственной власти, все равно препоны ставят люди, которые облачены властью, имеют деньги.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Хорошо, вот человек, например, проводит журналистское расследование. Иногда ему удается, что называется, оправдать невиновного, не всегда покарать невиновного, но оправдать невиновных, как, на ваш взгляд, на это реагирует система? Ей от этого горячо, холодно?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Система тебя ненавидит.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Это не ответ на вопрос. Система как на это реагирует?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Реагирует исками, предупреждениями, обращениями в редакцию, но я скажу вам такой конкретный пример. Три года назад мне удалось провести расследование по поводу краевого судьи, председателя краевого суда Хлебникова, собрать материалы, выйти в судебное сообщество России со своей информацией, после чего этот человек, отработавший 35 лет председателем краевого суда, был лишен своих полномочий, это была большая победа.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вы знаете, хрестоматийная история, я задам вопрос, отвечать вы на него будете не менее хрестоматийно после выпуска новостей, а после того, как вы проводите такие акции, вам же продолжать жить в регионе? Мы на этом месте прервемся, Марина Добровольская, автор и ведущая телепрограммы «Будни» из Красноярска, в прямом эфире «Эха Москвы». Сейчас мы прервемся на свежие новости от Ирины Меркуловой, а далее продолжим.
НОВОСТИ
Н. БОЛТЯНСКАЯ – У нас в гостях автор и ведущая телепрограммы «Будни», лауреат премии Артема Боровика Марина Добровольская. Марина, так вот, расследование закончено, передача завершилась, после чего вы уходите домой, выходите из студии.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Иду домой, может быть всякое, поэтому мой ребенок носит другую фамилию и живет больше у бабушки. Раньше было проще, потому что угрожали открыто по телефону, говорили неприятные вещи - подумай о том, подумай об этом, сегодня не угрожают, но от этого стало жить не менее опасно. Поэтому вы знаете, как, я не люблю отвечать на вопросы, боитесь, не боитесь, потому что не боится только дурак, любой человек боится и за свою жизнь, и, в первую очередь, за жизнь детей.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вы знаете, я очень рада, что вы не демонстрируете ложный пафос по этому поводу.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Его нет.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Но именно в той ситуации, когда вы, как это, как в песне у Высоцкого, радеете за правду, ходите с оглядкой.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Хожу с оглядкой.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Нормально?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Это не нормально, но это данность. От того, что я скажу, что это нормально, не нормально, ничего же не изменится, я выбрала свой путь, мне так легче жить, поэтому да, я боюсь как нормальный любой человек, но я, если очень сильно боишься, это превалирует, твой страх над всей твоей жизнью, значит, надо бросать профессию, заниматься чем-то более спокойным и мирным. Пока я не собираюсь бросать то, чем я занимаюсь сегодня. Я думаю, слишком много радостных лиц было бы от того, чтобы я уехала или бросила работу и пошла по специальности работать юристом, адвокатом. Я считаю, что больше пользы приношу сегодня здесь. Я просто называю именно тех, кто сегодня мешает жить.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – А скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, люди, которые юноше, обдумывающему житье, вы сегодня посоветуете заняться тем же, чем занимаетесь вы?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Я никогда никому ничего не советую, потому что я считаю, что каждый человек сам измеряет свои силы и решает в жизни.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Опять же, это не ответ на вопрос. Человек хочет стать журналистом.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Я еще раз говорю, что, в первую очередь, я говорю, подумай, готов ли ты к тому, что это будет не только эфир, не только какие-то награды, возможно, если ты будешь хорошо работать, но это будут бессонные ночи, это будет страх, иногда панический. Это будет отказ, во многом, от простых элементарных вещей, например, пойти с ребенком куда-то, я пытаюсь, я уже говорила, меньше находиться с ней при людях, чтобы избежать неприятностей. Не знаю, я расскажу все то, что преследует эту профессию, как хорошее, так и плохое. Человек сам должен решать, но советовать я не буду.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, сегодняшние взаимоотношения четвертой власти, как ее называют, и власти основной, каковы они?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Опять же, знаете, смотря где, я думаю, что плохие это отношения, не любит основная власть четвертую, это однозначно. Я сужу это по своим коллегам, по себе, не вижу особой любви или уважения. Это просто, знаете, такое, скрепя зубами, терпение. Но при любой возможности власть основная показывает свою власть, в том числе, и над журналистами. Это лишение лицензий, это предупреждение, т.е. ведь масса сегодня инструментов для того, чтобы закрыть журналисту рот. Два предупреждения, дальше лишение лицензий, дальше гуляй, свободен.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – А как вы относитесь к такому постулату, что якобы на сегодняшний день в провинции все-таки больше свободы, нежели, например, в столице?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Знаете, Нателла, я к этому отношусь абсолютно как к слуху, скажем так, потому что на телевидение я пришла в 8 лет, и так получилось в жизни, что будучи пионеркой, сначала октябренком и т.д., я видела телевидение при советской власти. Я вам скажу, что когда я взрослела и пыталась писать свои первые очерки, делать телевизионные очерки, тогда было очень трудно что-то пробить, невозможно практически, какой-то горячий материал. Но когда ты пробивал, были последствия, т.е. никогда не было пустоты, была реакция. Сегодня вроде бы как у нас демократия, все у нас хорошо, ты можешь делать что угодно, но от того, что ты делаешь, ничего не меняется, понимаете, ничего, какой бы ты ни собрал компромат про кого бы ни было, какую бы ты историю ни рассказал, как правило, она заканчивается ничем. И от этого становится очень грустно.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Но, так сказать, как хорошая лошадка вы отряхиваетесь и бежите дальше, так?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Да, потому что есть и успехи, и абсолютно я горжусь какими-то успехами, когда что-то продвинулось, когда, допустим, человеку дали квартиру, которую он был по закону обязан получить, но без меня, без моей помощи, может быть, даже юридической, человеческой, журналистской, у него это не получалось. И такие победы я всегда, когда у меня опускаются руки, вспоминаю о том, что из 10, допустим, был один случай хороший, чем я могу гордиться. И он меня спасает.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – А каков, как это, выражаясь профессиональным языком, формат программы «Будни»?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Программа, формат программы «Будни» - это 20 минут еженедельного эфира прямого.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Как прямого?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Вот так, т.е. прямой эфир предполагает, это здравствуйте, это все, скажем так, мои размышления, предварение материала и тот материал 20-минутный, который я делаю, естественно, заранее.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Понятно, нет, т.е. я почему так удивилась, потому что на общегосударственных каналах практически не осталось программ, которые идут в прямом эфире.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – У нас только в прямом эфире.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Как это вам удалось таких успехов добиться в области свободы слова?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Как удалось, это даже, это политика моего руководства, что программы по максимуму должны идти в прямом эфире. Т.е. я должна появиться, сказать.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – А если там ляпнете что-нибудь непроверенное?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Если я ляпну неправильно, я буду отвечать.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Не неправильное, а непроверенное или не отвечающее генеральной линии партии и правительства?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Дело в том, что за эти годы, я занимаюсь расследованием ровно 16 лет, у меня не было проколов таких, которые заставили краснеть меня или руководству оправдываться. Поэтому я юрист по образованию, и каждое свое слово я скажу тогда, когда проверю его на 250 рядов. Я как сапер не имею права ошибиться, я хорошо знаю, чем это может закончиться.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Видите ли, если, опять же, взять историю российской прессы, то, например, вы знаете, да, представителей журналистского сообщества, которые пострадали из-за трагедии в Беслане, и насколько мне известно, то, что они выдавали, не было непроверенными данными, да?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Да.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Т.е. говорить о том, что отвечаешь за сказанное, таким образом, ты неуязвима, наверное, это все-таки лукавство.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Я не говорю о том, что я неуязвима, вы спросили, почему мне так разрешают, я ответила на вопрос, потому что не было, видимо, зацепок и прецедентов, чтобы мне этого не разрешать.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Хорошо, давайте так, а бывают ли ситуации, когда вам просто что-то запрещают конкретно?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – За, опять же, 16 лет такой ситуации не было ни разу. Были моменты, когда мне пытались, меня пытались уговорить, что это не нужно делать, но я просто представляла свои аргументы, и мне удавалось отстоять. Я не могу назвать ни одного факта, при котором, который бы мне запретили освещать. Это правда.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Хорошо, ситуация, когда, я не знаю, ваш гипотетический герой, простой человек, которого вы уже неоднократно назвали, противостоит, я не знаю, местным чиновникам. И вас вызывает гл. редактор канала и говорит - уважаемая госпожа Добровольская, вы как, в своем уме, нам здесь существовать, извините, но этот материал не пойдет. И не пойдет он никогда.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Вы знаете, что, если такая ситуация у меня возникнет, я проигрывала ее в уме, я, наверное, просто уйду с работы, я так для себя решила, потому что если ты сдашься раз, то потом нет смысла вообще говорить о том, что ты пытаешься делать, ты защищаешь и т.д. Если так возникнет, а такое может вполне быть, потому что генеральный директор, они решают сегодня эти вопросы, мне легче уйти с работы, достать свою хлебную карточку в виде диплома и пойти работать по специальности юриста. Но если я, однажды придется выбирать, убрать материал из эфира, над которым ты работала, допустим, не один год, или спасовать, я, наверное, все-таки уйду.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Хорошо, давайте нарисуем вторую ситуацию, когда вас вызовет руководство и скажет, что на нас надавили сверху, даже не на само ваше руководство, не региональные власти, а совсем сверху, в этой ситуации как быть? В этой ситуации, извините, вам могут и юристом не дать работать.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Я предполагаю, что могут и не дать работать, но я еще раз говорю, если хоть раз такое будет, мне легче уйти.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Но вы знаете, надо сказать, что вам можно только позавидовать, потому что при всем притом, что вы 10 минут назад сказали о том, что провинциальная относительная свобода - это миф, вы говорите, что вы работаете в прямом эфире, вы говорите, что за 16 лет вам не пришлось отказаться ни от одного расследования по причине давления сверху. Вам, действительно, можно только позавидовать.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Нет, я с вами согласна, только я не совсем согласна с тем, что вы сказали о свободе слова. Свобода слова в провинции есть, я говорю о том, насколько сложно работать. Я говорю не о том, что у меня очень неприятности были, что мне не дают, ни в коем случае. Сложнее выстраивать взаимоотношения с властью, с чиновниками, с той же прокуратурой или судом. В этом плане сложнее. Они давят, мне кажется, гораздо больше, чем в столице. У меня такое впечатление сложилось, потому что я спрашивала у своих коллег, которые занимаются здесь в программе «Человек и закон», как они работают, с чем сталкиваются, то, что я рассказываю, для них это просто, в общем-то, неимоверные вещи. А что касается свободы, да, мне работать свободнее, чем в Москве, я абсолютно отдаю себе в этом отчет, на меня не давят. Пока, по крайней мере. Поэтому я считаю, что мне повезло больше.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – И опять-таки, меня сейчас упрекнут в том, что ни дня без этой песни, но это так. Скажем, господин Сергей Таратухин, знаете такое имя?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Слышала.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Священник Сергей Таратухин.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Слышала.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Совершенно не собирался заниматься политикой, он просто высказал свое принципиальное мнение по вопросу, который имел для него принципиальное значение. Где он сейчас?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Не знаю, честно скажу, даже не буду.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Он лишен сана.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Ну что же, в такой стране живем, все может быть, поэтому я не удивляюсь, я не удивляюсь, что сегодня я сижу здесь, а завтра могу оказаться без работы. Я тоже этому не удивляюсь, я не удивляюсь, если я приеду с такого большого престижного форума, а завтра не будет возбуждено уголовное дело в отношении меня.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – А у вас есть, как бы сказать, формальный повод?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Есть.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Для того, чтобы возбудить против вас уголовное дело?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Да, конечно, он есть всегда. Я уехала в Нью-Йорк, накануне буквально, за день у меня был прямой эфир, я показала программу, я уже знаю о том, что прокуратура края в лице главного человека, прокурора края, сегодня предпринимает массу мер и шагов для того, чтобы со мной разобраться.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Журналист из волгоградской, волгоградской газеты «Вести», которая опубликовала карикатуры на пророка Мухаммеда, вокруг которой достаточно была невеселой ситуация, насколько мне известно, ей были предложения, скажем так, от немецких ее коллег сменить издание заодно и место жительства. У вас не возникало такой мысли, особенно, вы первый раз в Нью-Йорке?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Да. Нет, у меня не возникало такой мысли, при всем том, что там было замечательно, здорово, празднично, я могу сказать только, что там есть корпоративная журналистика в хорошем смысле этого слова, меня покорило то чувство сочувствия, соучастия и искренняя радость за тех, кто стал лауреатами. Это другая жизнь, другая страна, я никогда не думала о смене места жительства, даже не то, что на Нью-Йорк, а даже на Москву. Хотя такие возможности, честно говоря, и предложения были. Вы знаете, я родилась в этом городе, там меня связывает все, я так долго делала себя, какой-никакой авторитет, что сейчас в 45 лет, извините, менять свою жизнь и опт пытаться доказывать, потом то, чем я занимаюсь, какая разница, где, ты везде, в Москве, в Красноярске, в Иркутске, где угодно.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Существует ли у вас, я не знаю, некая форма, можете ли вы ответить на вопрос о будущем российской журналистики здесь и сейчас, в тех условиях, в которых мы с вами существуем?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Мне очень, я могу судить только о том, о журналистах, о коллегах, с которыми встречаюсь только…
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Не о журналистах, о коллегах - о будущем российской журналистики.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – О будущем российской журналистики? Я не думаю, что что-то изменится и будущее будет, на сегодняшний день мое мнение, что будет легче работать, будет больше понимания, я так не считаю. Пока я не вижу просвета в конце тоннеля. Отношения с властью, а мы говорим сегодня и о политике, вольно или невольно, они не меняются к лучшему.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Т.е. ассенизатор и водовоз своей профессией призваны, так?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Да.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Без особых иллюзий, без особого оптимизма смотрящие в будущее, но, тем не менее, продолжающие пахать эту не очень хорошо пахнущую жидкость, так?
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Абсолютно.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Надо сказать, что не самый оптимистичный, действительно, взгляд на вещи.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Настроение такое, вы знаете, я говорю то, что в данный момент у меня такое настроение, но я все равно по своей сути, я оптимист.
Н. БОЛТЯНСКАЯ – Я думаю, что нам остается только поздравить вас с премией Артема Боровика. Я напомню, что в нашей студии автор и ведущая программы «Будни» (Красноярск) Марина Добровольская, которая буквально вечерней лошадью вернулась из Нью-Йорка, где, собственно, и получила весьма престижную и достойную премию. Спасибо.
М. ДОБРОВОЛЬСКАЯ – Спасибо, до свидания.