Петр Щедров, Римма Ахмирова - Интервью - 2005-07-07

Н. БОЛТЯНСКАЯ – 15 часов 10 минут. Вы слушаете «Эхо Москвы». У микрофона Нателла Болтянская. Как мы и обещали в нашей студии Петр Владимирович Щедров. Здравствуйте.

П. ЩЕДРОВ – Здравствуйте.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Кроме того, в нашей студии моя коллега, журналист еженедельника «Собеседник» Римма Ахмирова. Здравствуйте Римма.

Р. АХМИРОВА – Добрый день.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Мы благодарим «Собеседник» за предоставленную возможность. И я хочу начать, Петр Владимирович, с вопроса, почему вы обратились именно в «Собеседник»?

П. ЩЕДРОВ – Вы знаете, мне было все равно, куда обращаться, в принципе, когда я решился, чтобы все-таки обратиться куда-то, я как раз находился недалеко от «Собеседника», который я читал и, находясь в тюрьме, всегда с интересом. Знаете, как-то вот бросилось в глаза. Я побоялся, что решение опять уйдет, что я не решусь снова, как уже было неоднократно, ноги уносили обратно, и как говорится, при первом прыжке в воду.

Р. АХМИРОВА – Многих очень интересовало, Петр Владимирович сам пришел к нам в редакцию со своей историей, рассказал нам. Естественно, мы посмотрели все его документы, в том числе и те, которые прямо указывают, что он находился в этом месте в это же самое время. Разговаривали долго, и вот результат был опубликован в газете.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Сколько времени вы провели в одной камере с Михаилом Ходорковским?

П. ЩЕДРОВ – Он попал в камеру, где содержались мы вдвоем в тот момент за несколько дней до дня своего рождения в прошлом году, то есть в июне месяце. У него день рождения 26-го, если я не ошибаюсь, где-нибудь 23-го, 24-го. Вот так буквально. И расстались мы 15 сентября.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – В своем интервью, данном газете «Собеседник», вы пишете, что незадолго то того, как он появился в вашей камере, ее расчищали. Что это значит?

П. ЩЕДРОВ – Периодически это происходит там постоянно. В этом учреждении, насколько я из своего горького опыта знаю, миграции населения постоянные, очень частые переводы, иногда всей камерой, иногда частично. Чаще частично: одного – двух переводят. Так было и со мной. Я не помню, куда меня уводили, но когда я вернулся в камеру, там не было никого, то есть двоих человек не было. Потом ко мне перевели того молодого человека, с которым впоследствии, через несколько дней, нас подняли на другой этаж: с 3-го на 5-й. И, наконец, на 5-м этаже через день или два зашел Михаил Борисович.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – А как вы думаете, вас, что называется, подбирали?

П. ЩЕДРОВ – Мое предположение, в какой-то степени это могло быть.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – А по какому принципу?

П. ЩЕДРОВ – Я думаю, только по одному. Все-таки Михаил Борисович не обычный посетитель этих мест. Чтобы не были типичные уголовники.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Первое впечатление ваше?

П. ЩЕДРОВ – Я его, честно говоря, не помню, этого первого впечатления. А, простите, вспомнил. Михаил Борисович… Открылась дверь, было много вещей, была какая-то этажерка для фруктов. Все это мы занесли. И потом он с милой улыбкой представился: фамилия, имя, отчество. Соответственно, так же представился ему и я. И пошла обычная беседа. Я ему высказал…

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Все, что вы думаете по этому поводу.

П. ЩЕДРОВ – Во всяком случае, радость от такого сокамерника.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – А что вас так обрадовало, Петр Владимирович?

П. ЩЕДРОВ – Приятно же все-таки находиться с интеллигентным человеком, с которым есть о чем говорить. Не всегда бывает, к сожалению.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – А ваш третий, так сказать, «соседелец»?

П. ЩЕДРОВ – Звали его Славик, фамилии его, к сожалению, не помню. Я только знал совершенно точно, что он до этого тоже был и тоже переводился от него. И как раз Славик с ним был с первых дней, когда Михаила Борисовича арестовали, он попал к ним в камеру. Этот самый, как вы назвали «соседелец», или как мы называем, сокамерник, рассказывал, что Михаил Борисович первые два дня очень переживал: не вставал, ничего не ел практически. Так было буквально первые два дня. Потом постепенно стал приходить в себя.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Напомню, что в студии сегодня журналист еженедельника «Собеседник» Римма Ахмирова. Мы благодарим «Собеседник» за возможность предоставленного интервью. И Петр Щедров – сокамерник Михаила Ходорковского. Мы продолжим после выпуска новостей.

НОВОСТИ

Н. БОЛТЯНСКАЯ – 15 часов 17 минут. Вы слушаете «Эхо Москвы». Петр Щедров в нашей студии. В нашей студии также Римма Ахмирова из еженедельника «Собеседник». Петр Владимирович, а вообще, место, в котором вы находились, какую-то информацию извне предполагает?

П. ЩЕДРОВ – Из внешнего мира?

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Да.

П. ЩЕДРОВ – Разумеется, предполагает. Вот, адвокат. При встречах с родственниками, которые происходят через стекло по телефону. Не более двух месяцев с разрешения того лица или органа, в производстве которого находится дело. В данном случае у господина Ходорковского это суд разрешает. А еще было следствие, когда мы с ним только встретились. Насколько я помню, в августе слушать дело начали, может быть, в конце июля. Но, во всяком случае, такая информация приходит. Что касается внутренней информации, то здесь я сразу хочу уточнить вот, что. Учреждение СИЗО 99/1 – это суперрежимное учреждение. Никто не представляет себе совершенно ни где, ни кто находится. Ни слева, ни справа, ни сверху, ни снизу кто находится, неизвестно.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – То есть все детективы забыть.

П. ЩЕДРОВ – Абсолютно.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Мобильных телефонов тоже никаких?

П. ЩЕДРОВ – Нет. Об этом там даже никто не слышал. Да, слышали, что так где-то в обычных тюрьмах есть, но это не обычная. Это спецСИЗО 99/1 Минюста России. Оно единственное такое. Поэтому внутренние новости очень редко узнаем только благодаря вот этим перемещениям, когда снова встречаемся с кем-то из тех, с кем были раньше в одной камере, либо с кем-то из тех, кто был с кем-то из бывших наших сокамерников.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Понятно. Подробности собственных дел обсуждались с сокамерниками?

П. ЩЕДРОВ – Но вообще-то это в тюрьме не принято.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – А о чем разговаривали, находясь достаточное количество времени в замкнутом пространстве?

П. ЩЕДРОВ – С кем?

Н. БОЛТЯНСКАЯ – С Ходорковским.

П. ЩЕДРОВ – О литературе, об искусстве, о философии, о религии, о политике. То есть круг тех тем, которые всегда интересовали, вероятно, Михаила Борисовича и на свободе.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Каковы впечатления от этих разговоров, ваши впечатления?

П. ЩЕДРОВ – Вы имеете в виду впечатление от разговоров или от Ходорковского?

Н. БОЛТЯНСКАЯ – От Ходорковского, во-первых, от разговоров – во-вторых.

П. ЩЕДРОВ – От разговоров впечатление, естественно, хорошее, потому что я же сказал, что это была большая радость, с интеллигентным человеком в этой ситуации закрытой очень бывает отрадно встретиться. Что же касается самого Михаила Борисовича, общее впечатление, безусловно, личность харизматическая. Это однозначно.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Скажите пожалуйста (это вопрос, пришедший по Интернету), было ли что-то, что вызывало у вас негативную реакцию на Михаила Ходорковского? Понятно, что когда долгое время находишься в ограниченном пространстве с одним и тем же человеком…

П. ЩЕДРОВ – То есть, раздражал ли он меня чем-нибудь?

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Да.

П. ЩЕДРОВ – Нет. Знаете, я слишком давно знаю эту систему, устал от нее, устал раздражаться.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – О какой системе вы хотите сказать?

П. ЩЕДРОВ – О тюремной, тюремно-лагерной.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Уважаемый Петр Владимирович, а за что вы попали в тот же самый следственный изолятор?

П. ЩЕДРОВ – Статья у меня та же самая, что и Михаила Борисовича – 159-я, только фабула несколько иная, она проще: «обман на доверии с невозвращением суммы».

Н. БОЛТЯНСКАЯ – «Скажите пожалуйста, как нахождение Ходорковского в камере длительное время скажется на его мировоззрении?» - спрашивает Евгений из Ставропольского края.

П. ЩЕДРОВ – Ну вообще, я думаю, это вопрос к Михаилу Ходорковскому.

Р. АХМИРОВА – Вы заметили какие-то изменения уже?

П. ЩЕДРОВ – Простите. Поймите меня правильно, как я могу заметить изменения, если я не знал, каким он был.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Хорошо. Можете, например, о себе говорить, что за время пребывания в тюрьме я изменился вот в таком-то направлении?

П. ЩЕДРОВ – Вы понимаете, учитывая мои 18,5 лет, не быть этих изменений не может. Я помню, когда-то в «Судебной психиатрии» Гуревича прочитал, что для нормального среднего человека со средней психикой, помещенного в места лишения свободы с максимальным сроком, чтобы не началось патологических изменений, 3 года, но не 18,5.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Скажите пожалуйста, когда задаешь вопрос родителям Ходорковского, что тяжелее всего переносится в заключении, они однозначно отвечают - отсутствие воздуха. С вашей точки зрения, что тяжелее всего переносится в заключении?

П. ЩЕДРОВ – Само заключение. А здесь все: и отсутствие воздуха тоже. Кстати, Михаил Борисович, надо сказать, к этому относился очень серьезно, и поэтому у нас всегда было вне зависимости от погоды все открыто и летом жара неимоверная, хотя мы все в неглиже, так сказать мужской монастырь, все равно работало по три вентилятора. Это притом, что сам Михаил Борисович говорил, что он умеет регулировать теплообмен, ему не бывает ни слишком жарко, ни слишком холодно. Человек он воздержанный в еде, мясо ест не чаще раза неделю, и вот тогда ему бывает пожарче несколько. Очень-очень воздержанный и очень выдержанный. Здесь я могу частично ответить на ваш вопрос. Нет, это не раздражало меня, но я отмечал, что Михаил Борисович даже в тюремной 12-метровой камере дистанцию держит очень четко. Он к себе никого близко не подпускает.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Общались по имени-отчеству?

П. ЩЕДРОВ – Да, разумеется.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Что читали вы, что читал Михаил Борисович, находясь в тюрьме? Это вопрос от Марии.

П. ЩЕДРОВ – Михаил Борисович более всего любит жанр фэнтэзи, что и читал. Кроме того, увлекся Борисом Акуниным, прочитал всего Бориса Акунина, и возвратился снова к своему любимому жанру фэнтэзи.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – В статье написано, что буквально чуть ли не с первого дня те покупки, которые разрешается делать в тюремном магазине, за всех вас он предложил оплачивать. Это действительно так?

П. ЩЕДРОВ – Да. Это действительно так. Причем это сложилось до меня. Я уже сказал, что наш третий сокамерник раньше с ним был, и он мне рассказал об этом, что у них так было заведено с самого первого дня. И хотя там, у третьего тоже какие-то деньги были, несмотря на это, полностью все шло через заявление Ходорковского. Первый раз, когда мы шли в магазин, буквально через несколько дней, у меня были деньги, у Славика этого не было, я сделал собственный заказ, а Михаил Борисович как обычно отметил то, что ему обязательно надо и передал Славику: действуй дальше, как хочешь. Славик заказал и на себя, и на меня еще. Я испытывал неловкость сначала, а потом мы пошли с Михаилом Борисовичем в спортзал. Слава болел, он не мог, у него спина больная: он не мог. Михаил Борисович там в разговоре мне сказал, что проблемы с деньгами нет, несмотря на сложившуюся ситуацию. Вы не волнуйтесь, не напрягайтесь. Я сказал - у меня, конечно, она есть. Ну, вот и не напрягайтесь. Деньги есть.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Петр Владимирович, что значит: пошли в магазин, пошли в спортзал? Объясните, пожалуйста, что это такое.

П. ЩЕДРОВ – В камеру приносят прейскурант цен и отпечатанное на ротапринте заявление. Более 700 наименований. Я имею в виду не только продукты, но и сопутствующие товары всякие. Очень богатый прайс, такого нет ни в одной тюрьме. Все говорили, кто бывали в других, все отмечали этот факт, и даже некоторые приезжали из других городов, просили его с собой в качестве, так сказать, наглядного пособия, чтобы показать, не поверят ведь. Проглядываете прайс, в заявление вписываете, какие товары в каком количестве вам нужны.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – То есть, кроме спиртного, практически…

П. ЩЕДРОВ – Ну почему же. Есть вещи, которые нельзя. Например, нельзя ягоды, нельзя арбузы. Если только медицинских показаний нет, по которым бы вам это было необходимо. А так есть ограничения, конечно, есть. Нельзя продукты, которые быстро портящиеся, молокопродукты можно только длительного хранения. Нет некоторых… Конечно, нет картофеля, есть картофель только порошковый, разумеется. А овощи, в основном, – вся палитра. То есть и помидоры, огурцы, перец, лук, чеснок…

Н. БОЛТЯНСКАЯ – А спортзал?

П. ЩЕДРОВ – Да, есть спортзал.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – За деньги?

П. ЩЕДРОВ – Да, разумеется. Если я не ошибаюсь, последняя цена 108 рублей с человека.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – За что?

П. ЩЕДРОВ – За посещение спортзала.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Что вы можете делать в этом спортзале? Тренажеры?

П. ЩЕДРОВ – В этом спортзале есть три тренажера: большой «Кетлер», велосипед, дорожка, две штанги и гантели.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вы не имеете возможность во время посещения спортзала общаться с себе подобными?

П. ЩЕДРОВ – Нет. Только в составе той же самой камеры. Можете быть один, можете вдвоем, можете все втроем – ради бога. Это не важно. Только та камера, в которой вы находитесь.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Поведение персонала?

П. ЩЕДРОВ – Идеально вежливое, до приторности. Но при этом обыски при каждом выводе из камеры, при каждом заходе в камеру, при заходе в следственное отделение, в кабинет, при выходе из следственного отделения, из кабинета, обыски обязательные. Плюс к этому с выводом из камеры два раза в месяц обыски.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Скажите пожалуйста, какие-то человеческие эмоции в глазах тех, кто конвоировал и обыскивал, удавалось заметить?

П. ЩЕДРОВ – Но если они и были, то к нам они отношения не имели.

Р. АХМИРОВА – К Ходорковскому они относились так же, как к вам, например, или как-то иначе?

П. ЩЕДРОВ – Абсолютно.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – То есть ничего личного?

П. ЩЕДРОВ – Внешне абсолютно. Я не знаю, как они относились к нему на самом деле, кто и как, но внешне абсолютно так.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Я напомню, что в нашей студии моя коллега из «Собеседника» Римма Ахмирова и Петр Щедров, недавно освобожденный сокамерник Михаила Ходорковского. Мы продолжим нашу программу после выпуска новостей. И вас, уважаемые слушатели «Эха», ждет «Рикошет».

НОВОСТИ

Н. БОЛТЯНСКАЯ – 15 часов 35 минут. Вы слушаете «Эхо Москвы». Напомню, что в нашей сегодняшней программе принимает участие Петр Щедров, который провел энное количество дней в одной камере с Михаилом Ходорковским и моя коллега из газеты «Собеседник» Римма Ахмирова. Вопрос, который мы предлагаем обсудить с вами с помощью электронного голосования, уважаемые слушатели «Эха», звучит так. Как вы думаете, по второму делу Михаил Борисович Ходорковский получит больше 9-ти лет или меньше? Если вы считаете, что больше, телефон 995-81-21, если вы полагаете, что меньше – 995-81-22. Итак. Я еще раз напоминаю вопрос. Как вы думаете, по второму делу Михаил Борисович Ходорковский получит больше 9-ти лет или меньше? Если вы считаете больше – 995-81-21, если вы полагаете, что меньше – 995-81-22. Петр Владимирович, у меня вопрос к вам. Тюремный магазин, спортивный зал… Какие еще, что называется, признаки обычной жизни?

П. ЩЕДРОВ – Библиотека.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Хорошая библиотека?

П. ЩЕДРОВ – Да. Хорошая, богатая библиотека. Возможность выписывать самому с лицевого счета при наличии денег либо получать свободно книги через своих близких, возможность выписывать газеты и журналы. Там же нам могут выписывать на свободе или выписывать сами с лицевого счета. И надо сказать, что Михаил Борисович пользовался этим в полном объеме. Он получал огромную кипу газет и журналов. И вот «Собеседник» был одним из них.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Я еще раз напомню вопрос. Как вы думаете, по второму делу Михаил Борисович Ходорковский получит больше 9-ти или меньше? Если вы считаете, что больше – 995-81-21, если вы полагаете, что меньше – 995-81-22. Петр Владимирович, тюремная медицина?

П. ЩЕДРОВ – Существует.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – И как?

П. ЩЕДРОВ – Ежевечерний, в восемь – полдевятого обход. В одно и то же время каждый вечер обход медработника со специальным устройством – таким большим лотком и сумками еще он обходит каждую камеру, открывает окошко, в каждой камере спрашивает, есть ли больные, в чем нуждаются. И, соответственно, если есть, то лечит. Если не хватает… У меня своих лекарств был целый мешок. Пожалуйста, это разрешается. И присылали мне бандероль с лекарствами прямо в медсанчасть учреждения. Пожалуйста, получайте свои, будут вам приносить ваши лекарства. Будете вы проходить курс лечения, если вам это необходимо. И я это делал. Вплоть до того, что у меня был момент, когда у меня был гипертонический криз, и меня пять дней было запрещено выводить куда бы то ни было из камеры, меня приходили два раза в день кололи.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Я еще раз напомню вопрос, который мы обсуждаем с нашими слушателями. Как вы думаете, по второму делу Михаил Борисович Ходорковский получит больше 9-ти лет или меньше? 995-81-21- для тех, кто говорит больше, 995-81-22 – для тех, кто говорит меньше.

П. ЩЕДРОВ – А можно мне?

Н. БОЛТЯНСКАЯ – В самом финале, когда завершится электронная часть голосования. Петр Владимирович, но существуют специалисты общего профиля. Человеческий организм – штука хрупкая и если требуются специалисты от стоматолога до уролога?

П. ЩЕДРОВ – Да, пожалуйста, могу вам ответить на этот вопрос, потому что это все происходило на глазах, были такие случаи. Надо обращаться опять-таки к тому лицу или органу, в производстве которого находится следствие, либо, если уже судят, то к суду. Никогда не было случая, чтобы отказывали заявлению, просьбе вызвать специалиста. Если дает следствие или суд это разрешение, пишется заявление на имя начальника учреждения, который уже автоматически дает это разрешение, и они сами нас предупреждали, единственное, что должно быть у этого специалиста – лицензия на частную практику, если это частный.

Р. АХМИРОВА – А сколько по времени надо ждать этого разрешения, например?

П. ЩЕДРОВ – Очень недолго. Вплоть до того, что я помню, как от нас отвозили человека в институт Гельмгольца. Подследственного в период закрытия предварительного следствия, поскольку у него было отслоение сетчатки, тяжелая ситуация.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Вы меня извините, почему судебные органы, в производстве которых, решают этот вопрос? У вас болит зуб, и что, суд будет решать, он нуждается в удалении или в лечении?

П. ЩЕДРОВ – Извините, это вопрос не ко мне, не я писал кодекс.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Я еще раз напомню вопрос, который обсуждается с помощью электронного голосования. Как вы думаете, по второму делу Михаил Борисович Ходорковский получит больше 9-ти лет или меньше? Телефон для тех, кто считает, что больше, 995-81-21, телефон для тех, кто полагает, что меньше 995-81-22. Петр Владимирович, есть такая поговорка: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Скажите пожалуйста, когда находитесь в заключении, какой-то страх есть? Вы обсуждали эту проблему с Михаилом Ходорковским?

П. ЩЕДРОВ – Вы имеете в виду период пребывания? Во-первых, начнем с того, что страх – это лично у каждого. У кого-то он есть, у кого-то нет. Вот у нашего Славика этого страху было до самого последнего дня. Но к его великому счастью он освободился. Однако, сколько он там находился, столько он и трясся. И, уходя на суд в последний дань, он даже с нами не попрощался, а только рукой вот так махнул, придавленный грузом запрошенного какого-то большого срока. А получил 7 условно и все.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – А у него по какой статье уголовного кодекса?

П. ЩЕДРОВ – Я не хочу вас пугать статьей, статья это 228-я, если я не ошибаюсь, причем в крупных размерах. Дело было очень громкое, но он-то в нем никто. И даже его подельники так называемые, и те были вынуждены признать факт, хотя очень на него были злы, признать факт, что они его просто втемную держали, он был просто сторож, еще и многодетный отец. Поэтому он так и получил.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Я еще раз напомню вопрос, который мы обсуждаем. Я напомню, что Петр Щедров выскажет свое мнение после окончания электронной части голосования. Как вы думаете, по второму делу Михаил Борисович Ходорковский получит больше 9-ти лет или меньше? Если вы считаете, что больше – 995-81-21, если вы думаете, что меньше – 995-81-22. Петр Владимирович, прогулки, все равно вы там находились в кругу своих сокамерников?

П. ЩЕДРОВ – Только. Прогулки совершаются в специальных прогулочных двориках, которые практически отличаются от камеры только тем, что немножко небо видно. Потому что сетка, потому что наварены прутья, решетка. Да еще и сетка сверху, поэтому конечно небо-то видно, но не очень.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Где-то в начале прошлого года я разговаривала с одним из сотрудников «Открытой России», мне сообщили, что якобы были проблемы Михаилу Ходорковскому в камеру передать книгу Сервантеса. Были ли случаи, когда в каких-то печатных изданиях, книгах отказывали?

П. ЩЕДРОВ – При мне нет. Мало того, я вообще не помню, что кому-нибудь когда-нибудь отказывали.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Но многие говорят, что были проблемы, например, с лекарствами у Платона Лебедева.

П. ЩЕДРОВ – Это другое учреждение. Я не знаю.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Я должна вам сказать, что завершилось голосование. За несколько минут нам позвонило 1 536 человек. Из 1 536 человек 76 % опасаются, что Михаил Ходорковский получит по второму делу больше 9 лет, и 24 % полагают, что меньше. Теперь ваш комментарий, пожалуйста, Петр Владимирович.

П. ЩЕДРОВ – Мой комментарий будет таков, что вопрос вообще не правомочен. Дело в том, что нельзя сейчас говорить о том, что он может получить, когда не известно, какое ему обвинение будет предъявлено. Мы же даже не знаем, какая будет статья, а соответственно, какую санкцию данная статья предусматривает.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Но подготовка-то уже идет артиллерийская.

П. ЩЕДРОВ – Понимаете, артиллерийская подготовка еще может кончиться ничем.

Н. БОЛТЯНСКАЯ – Дай то бог. Я благодарю нашего сегодняшнего собеседника, в частности, Петра Щедрова, и «Собеседник» газету в лице Риммы Ахмировой, за участие в сегодняшней программе. Спасибо.

П. ЩЕДРОВ – Взаимно.