Ночной эфир Алексея Венедиктова - Интервью - 2004-10-25

А.ВЕНЕДИКТОВ – Добрый вечер, Алексей Венедиктов, ваши вопросы я принимаю на пейджер 974-22-22 для абонента "Эхо Москвы", обязательно вопросы подписывайте. Обязательно телефон, который будет включен достаточно скоро, 203-19-22, только будем по правилам беседовать, вы будете представляться, и сначала на мои несколько вопросов отвечать, чтобы я понимал, с кем имею дело, и чтобы наши слушатели тоже понимали, с кем они имеют дело, чтобы это был разговор на равных более-менее. Ваше право набрать телефонный номер уравновешивается моим правом выключить его, вот так мы и сделаем. Несколько десятков вопросов, вообще надо отметить, что наш новый сайт, он достаточно такой, знаете ли, подвижный, достаточно веселый, яркий даже, я должен сказать, что там очень легко задавать вопросы, они передо мной, я начну с одного из вопросов, который мне кажется принципиальным. Да, и кстати, сопровождать нас сегодня по жизни или по эфиру будет Мирей Матье и буквально после первого вопроса, который пришел по Интернету от Елены, экономиста, я правда никогда не понимаю какие-то фразы, когда вот печатают вопрос, а потом вдруг переходят на большой шрифт, это типа человек начинает кричать, я так понимаю, усиливает голос. Помните знаменитую черчиллевскую реплику – аргумент слаб, усилить голос. Я не понимаю. Ну, хорошо. Итак, Елена, экономист из Москвы, отправила мне следующее послание: "По-моему, каждая страна должна воспитывать в молодежи патриотизм. Вы знаете, что вас слушает много молодых людей. Пожалуйста, поищите у себя в компьютере сегодняшнюю "Реплику" Черкизова, послушайте ее. Там президента называют (большими буквами) "МУТАНТОМ", "ГИБРИДОМ" и т.п. Откуда такое неуважение? Посмотрите хотя бы на Америку. (большими буквами) ПОЧЕМУ ТАМ ДРУГОЙ УРОВЕНЬ ЖИЗНИ И БЕЗОПАСНОСТИ? ПОТОМУ ЧТО ЛЮДИ ЛЮБЯТ СВОЮ РОДИНУ И ПЫТАЮТСЯ ЕЙ ПОМОЧЬ, ХОТЬ ЭТО МИЛЛИЦИОНЕР, ХОТЬ ЖУРНАЛИСТ. ПОКА У НАС НЕ БУДЕТ ПАТРИОТИЗМА, РОССИЯ ТАК И ОСТАНЕТСЯ РАЗРОЗНЕННОЙ, А ВЫ ЛИКВИДИРУЕТЕ ЭТИ ОСТАТКИ ЛЮБВИ К РОДИНЕ, СМЕШИВАЯ С ГРЯЗЬЮ РУКОВОДСТВО СТРАНЫ ПО ПОВОДУ И БЕЗ ПОВОДА, ЧЕГО СТОИТ ОДИН "СЫРОК" ИЛИ "КАК ЭТО БЫЛО"." Это Елена, экономист. Здесь все, на мой взгляд, намешано. Елена, кстати, имеет право иметь свою точку зрения и приравнивать к Родине руководителя, в том числе и любого. Так вот, первое заблуждение, уважаемая Елена, по поводу Америки. Когда крупнейшие газеты и журналы американские политические публикуют в разрезе член президента, я имею в виду историю с Клинтоном, просто в разрезе, и обсуждают вопрос, что у них было с Моникой Левински, и это продолжается на протяжении года. Президент чуть не уходит в отставку за то, что он посмел скрыть, обмануть под присягой в этом вопросе, подумаешь, там девушку прижал в коридоре Белого дома. Никто не сомневался в праве американцев публиковать эти вещи, обсуждать эти вещи, рисовать карикатуры президента с огромным сами знаете чем, и это ведь не политическая позиция Клинтона. Когда сейчас половина Америки ходит, сжигает чучело Буша, называет его придурком и идиотом в газетах, между прочим. Это не свидетельствует об отсутствии патриотизма, это свидетельствует совершенно о другом, о здоровье нации, о том, что люди к своему руководителю относятся критично, иронично, сатирично и знают, что через 4 года уйдет или через 8 лет уйдет, придет другой. Это что святой, назначенный не известно кем, богом. В этом патриотизм, в любви к Родине, а не к ее руководителю. Вы, Елена, можете отождествлять руководителя с Родиной. Но как раз уровень, как вы правильно пишете, жизни и безопасности связан совсем с другим, не с почитанием руководителя, а с критикой оной власти, которая, между прочим, оказывает влияние, имею в виду, оная власть на вашу жизнь. Кстати, вы говорите: "смешивая с грязью руководство страны по поводу и без повода". То есть, есть повод – смешать, без повода – нет, приведите пример, не можете. Что касается "Сырка" или "Как это было", если вы там не понимаете ни юмора, ни критики, ни сатиры жесткой, конечно, можно критиковать вас, Елена, как экономисты бухгалтеров очень любили критиковать, наши советские крокодилы, журнал имею в виду. Можно на этом остановиться, в результате страна рухнула. Страна, в которой нет самокритики, власть, у которой нет самокритики, власть, у которой нет критики, рухнула и рухнет, если ее не будет. Вот я ответил на ваш вопрос. Воспитывать патриотизм молодых людей, как раз патриотизм – это есть любовь, воспитывать любовь, я не знаю, как вы воспитываете любовь в своих детях, вы что, стараетесь быть лучше или приказываете, или запрещаете себя критиковать своим детям? Мне кажется, это непродуктивно, Елена. Ну вот на первый вопрос я ответил, во всяком случае, я как гражданин России так же, как вы – гражданка Россия, не разделаю вашей точки зрения. Вы можете считать так, а я иначе. И это нормально. Давайте мы перейдем сейчас к телефону. Тут на пейджер развернулось про Елену, за Елену, против, за Салтыкова-Щедрина, за Гоголя, против Гоголя. Елена спросила меня, я ответил, как мог, а дальше ее право продолжать считать, как она считает, а мое право считать так, как я считаю. 203 19 22, телефон прямого эфира, вы слушаете "Эхо Москвы" у нас свободный микрофон и свободная ночь. И я слушаю вас, алло, здравствуйте, вы в прямом эфире, как вас зовут.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Мне, Алексей Алексеевич, уже скоро стукнет 75.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы девочка рядом с моей бабушкой.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Я поддерживаю Елену полностью.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И давно вы слушаете "Эхо Москвы"?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Давно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И чего же вы слушаете тогда, если вам это не нравится?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Мне нравится, например, Радзиховский.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Слушайте его, замечательно.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Как он выступил, как красиво, грамотно, умно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот видите, вам что-то нравится в "Эхо Москвы"?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Нравится.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А что-то не нравится.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Мне нравится Пушков, вы, как говорите,

А. ВЕНЕДИКТОВ: Замечательно.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Но ни в коем случае как Доренко и как ваша Юлия.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот видите, вы выбираете то, что вам нравится, правильно?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А другие выбирают то, что им нравится?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Я не знаю, кому может нравиться Доренко, с каким он сарказмом, злом говорит!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вам сарказм не нравится?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Нельзя, Алексей Алексеевич, так склонять президента.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему?!

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Нельзя. Потому что наши предки…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А Ельцина можно было? А Горбачева можно было? Это президенты.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Смотря как и сколько.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сколько президент, столько и склоняем.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Но столько раз за одно выступление!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Он за все отвечает, наш Владимир Владимирович, а завтра будет Александр Александрович, он будет за все отвечать.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: А вот надо учитывать, что он работает много, надо как-то уважать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, не много, а лучше, мне не надо, чтобы он работал много, надо, чтобы работал хорошо, а много можно работать, но плохо.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Он работает много, может быть где-то неправильно, где-то не получается, надо это учитывать, что это наш Президент, что мы его выбрали.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И Ельцина мы выбрали, и Горбачева мы выбрали.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: 71%.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И пусть.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Оскорбляет нас Доренко и Юлия ваша оскорбляет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Скажите мне, пожалуйста, вот президента Буша тоже выбрали американцы, половина, а половина его не выбрала. И что же, другая половина должна соглашаться со всем, что делает Буш?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Я не думаю, что там так, как у нас.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще хуже.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Алексей Алексеевич, почему Радзиховский вчера прекрасно выступил? Приятно было слушать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Потому что у него своя точки зрения, он человек; у Доренко своя точка зрения, он человек; у вас своя точка зрения, вы человек; у Елены своя точка зрения, вы человек; мы все граждане России, мы можем иметь свою точку зрения на президента каждый?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Можем, но почему Доренко с таким злом выступает, с таким сарказомом?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Потому что у него такая точка зрения.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Потому что он такой человек.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, и что ж теперь?

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Надо как-то понимать немножко, неприятно его слушать, не только мне.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Что же делать. Давайте каждый за себя говорить, я говорю с вами один на один. Вам неприятно слушать Доренко, кому-то неприятно слушать Пушкова, кому то Латынину, кому-то Венедиктова.

АНТОНИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Пушкова слышать одно удовольствие.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это вам, а есть люди, которые от меня требуют его выгнать вот на пейджере. Ну так я же не выгоняю, потому что есть разные люди, которые по-разному относятся к президенту, спасибо большое вам, которые по-разному относятся ко мне, я же тоже их не выгоняю, и которые по-разному относятся к Доренко, к Латыниной, нет, разнообразие мнений – это самое главное, а критиковать бухгалтера, это легко, не согласен с вами. Слушайте Радзиховского, слушайте Пушкова, и счастья вам. 203 19 22. Здравствуйте.

ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА: Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Я бы вас хотела поблагодарить. Если это не по теме, не прерывайте сразу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Прерву, потому что время уходит.

ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА: Я хотела поблагодарить за работу "Арсенала".

А. ВЕНЕДИКТОВ: Все, до свидания, Ольга Александровна, я предупреждал, что это радио "Эхо Москвы", не обижайтесь, я вас приглашаю играть в шашки, а вы предлагаете играть в шахматы. Не пойдет. 203 19 22. алло, здравствуйте.

ЕВГЕНИЙ: Здравствуйте, я хочу сказать, что я очень рад, что на "Эхо Москвы" есть много разных мнений: Доренко, Латынина, так далее. Всех люблю, кто говорит, хочу только выразить, что есть господин Пушков, иногда с ним я не согласен.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не согласны, вот видите, ну и что?

ЕВГЕНИЙ: Потому как, на мой взгляд, немного прокремлевская точка зрения бывает. Оно и понятно: чувак с телевидения.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Все с телевидения.

ЕВГЕНИЙ: Вот у меня такая точка зрения.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо вам большое за поддержку. Я более того вам хочу сказать, мы будем разнообразить эти точки зрения, мы будем еще приглашать людей, еще расширять объем комментариев, потому что мы считаем, на "Эхо Москвы", что наши слушатели как уважаемая Антонина Александровна должны выбирать свое, ну не обязательно слушать все подряд. Что ж, когда вы приходите в магазин, вы все, что ли, покупаете? Вы покупаете то, что вам нравится или то, что вам интересно или то, что вам может быть ново, хотите попробовать, но не все подряд. На мой взгляд, эта линейка, которую мы выстроили: Доренко, Пушков, Киселев, Радзиховский, Пархоменко, Латынина, имею в виду "Персонально Ваш", Ирина Петровская в субботу утром, она представляет спектр всех мнений в России, радикальные, по кругу. И мне кажется этого достаточно. Но мои коллеги говорят, нет, давай еще, надо найти еще 2-3 ярких журналистов, которые тоже могли бы общаться с людьми. Вот и слушайте их. И совершенно не обязательно соглашаться или не соглашаться с ними, слушайте, сравнивайте, для себя делайте выводы, не для них же. Я вообще не очень хорошо понимаю: этих оставить, этих убрать, вот свободны в выборе, мы предоставляем вам возможность, площадку. А на каких качелях качаться, и по каким горкам съезжать, это ваш выбор, не обязательно обходить все на этой детской площадке. 203 19 22, вы слушаете "Эхо Москвы", здравствуйте.

ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ: Алексей Алексеевич, здравствуйте. Я вас приветствую, благодарю за откровенный разговор, и то, что вы ответили Елене, это все правильно, и желаю вам хорошего здоровья, и смелые вы люди.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это удивительная история, Владимир Иванович. Почему обычную работу, профессиональную часто характеризуют как смелость? Это на самом деле признак болезни общества, потому, что ровно то же самое мы делали в 1990-м, 1991, 1992 и так далее, все 14 лет подряд мы предоставляли возможности разным журналистам, разным политикам, разным деятелям культуры, разным спортсменам, высказывать свою точку зрения. Естественно, мы их комментировали, но тем не менее у нас нет понимания того, кроме фашистов, я уже говорил, что надо исключать кого-то, даже людей, у которых мало сторонников и мало поддержки. Что там огромные тысячи, миллионы людей, которые идут за одним, за другим, за третьим нашим гостем, да нет, конечно. Но мне кажется, что нормальный человек с этим разнообразием мнений должен жить, это нормальный человек, наш слушатель. Да, некоторым достаточно одного, значит, этого одного мы им тоже дадим, что прыгать с канала на канал, приходите к нам. Давайте немножко в интернет. Я хотел бы уйти от этой темы, потому что позиции определились. Вот Елены крайняя позиция, моя другая крайняя позиция, вот поддержка части слушателей, неподдержка другой части слушателей. Давайте останемся при своих. Давайте посмотрим, что у меня было в интернете. Буба-клерк из Королева спрашивает, интересно, стихи для передачи "Ну и денек" сочиняют сами сотрудники или подбираются готовыми. Нет, стихи, дорогой Буба или дорогая Буба, сочиняются господином Плотовым, который, кстати, в том числе сочиняет и куплеты для "Плавленого сырка" специально. Владимир Пылев, телепродюсер из Москвы: "К годовщине сидения в тюрьме главы ЮКОС ваш прогноз, господин Венедиктов, о судьбе бизнеса коллег Михаила Ходорковского по цеху, олигархов ельцинского призыва? У них Путин и его друзья ФСБшники тоже отнимут и поделят бизнес? Какая есть, по-вашему, у этой спецоперации стратегия и бизнес-логика? Спасибо". Уважаемый Владимир, я думаю, что это банальный передел собственности, помимо при входящих политических и внешнеполитических моментах, думаю, что коллеги, как вы говорите, ельцинского призыва, не должны избежать общей участи. А участь их такова, что они должны поделиться своим бизнесом с теми людьми, которые пришли с Путиным, ибо те люди, которые пришли с Путиным, считают, не с народом замечу, что эти олигархи не праведны, они переделят их, они войдут в бизнес, мы видим, как они это делают, они будут получать часть пакетов, они будут делиться выполнять приказы, это такая историческая цепочка на сегодняшний день просматривается. Другое дело, что и те, кто сегодня получает этот бизнес обязательно или более того, еще хуже, на следующем этапе, они будут подвергнуты такой же болезненной хирургической операции. И я думаю, что ситуация будет следующая. ЮКОС компания, на примере ЮКОСа, международная, вы знаете, что акции торгуются на рынке и существуют миноритарии американские, например, или европейские. Представьте себе, что сейчас ЮКОС будет разорен, "Юганскнефтегаз" отнят, и американский гражданин Джон Смит, владелец одной акции ЮКОСа стоимостью 17 центов идет в суд округа Манхеттен и говорит: у меня чужое государство, Россия, отняла мою собственность; я прошу американский суд защитить меня, американского гражданина от неправовой деятельности чужого государства, неважно России, Гвинеи-Бисау. Ну как вы думаете, будет поступать американский суд в порядке обеспечения прав американского гражданина? А как будут чувствовать себя новые собственники ЮКОСа, когда им придется являться свидетелями в этот суд округа Манхеттен, и старый, и новый, и так далее, потому что это интерес американского гражданина, и не одного, и не двух, и не пятерых, то есть это новоприобретенная собственность. Почему так затянулось, а все боятся подписать бумагу с оценкой, дать команду на продажу, потому что это же судебное дело, которое имеет блестящие перспективы, в том числе и при президенте, который сменит Путина в России, потому что придут и скажут, эй ребята, вы у нас отняли. Ну и теперь что мы будем делать? Это будет, и это все понимают, именно поэтому так долго и медленно тянется этот процесс, к сожалению, может быть для тех, кто хотел бы, чтобы это было быстрее. "Почему ваши прямые передачи теперь только по ночам или в выходные дни в дневное время?", спрашивает Лариса из Санкт-Петербурга. Все очень просто. Во-первых, я практически своего эфира не имею, заменяю, вот ушел Борис Алексеев в отпуск, заменил, Ксения Ларина приболела, заменил, я считаю, что моя работа сейчас уже меньше журналистская, больше менеджерская, я организую эфир, у меня просто не хватает времени и сил, честно говоря. В обычные дни, я мог бы вам показать расписание свое на завтра, но лучше не надо, потому что ужас, потому что моя первая встреча сегодня начинается в 8.30 утра, а закончится мой завтрашний день эфиром в 2 ночи. Такая работа. Я очень сожалею об этом, что я вынужден уходить с эфира. Ну ничего люди уходят в отпуск, в декрет, жалко, что болеют, правда, но тем не менее. Поэтому мне представляется, да я и не самый лучший интервьюер на "Эхе", пришли ребята помоложе и получше, и я думаю, что интерес как раз в разнообразии. Легко сесть мне, пользуясь своей властью главного редактора, сесть 5 дней в неделю и в эфире красоваться. Опять же, разнообразие. Бунтман такой – Ганапольский сякой, Ларина такая – Болтянская сякая, Воробьев такой – Варфоломеев сякой, еще Королева, все это еще будет, это, по-моему, разнообразие интересного, это правильный выбор главного редактора. Видите, себя похвалил, кто ж не похвалит. В Москве 0.31. Маргарита Николаевна пишет, "несмотря на любовь и уважение к вам, вы лукавите. В вашей цепочке Пушков один, у другого мнения семеро. С каких пор Доренко стал у вас рукопожатным, пожалуйста, ответьте на вопрос". Я не понимаю, что такое Пушков один, а другого мнения семеро, господин Доренко не совпадает с господином Киселевым, а господин Радзиховский никак не совпадает с господином Пархоменко, это во-первых, Маргарита Николаевна. Во-вторых, действительно, есть специальный перекос в сторону либеральных журналистов, потому что они выметены с телевидения. Вот господин Пушков и господин Леонтьев имеют свои передачи на телевидении, где аудитория неизмеримо больше, и их позиция распространена неизмеримо больше, поэтому никакого лукавства нет. Вообще хотел бы спросить, когда господин Киселев был на 1 канале, когда господин Пархоменко был на НТВ в последний раз или госпожа Латынина со своей передачей. Никогда. Естественно, тем, кто изгнан, мы даем времени больше, талантливым журналистам, и буду давать, поэтому никакого лукавства нет, мог бы вообще не приглашать людей с другой точкой зрения, как это делают все остальные СМИ. Конечно, мы перекашиваем в сторону тех, кто потерял по политическим причинам, включая господина Доренко, по политическим причинам передачу на телевидении. Более того, вы говорите, вот господин Доренко с каких-то пор стал рукопожатным. Вы знаете, с каких это пор многие гости "Эхо Москвы" стали рукопожатными для вас, Маргарита Николаевна? Или люди, которые представляют определенное общественное мнение, им обязательно руки пожимать, что ли, или мы должны представлять вам их мнение? Это не дело моей вкусовщины, Маргарита Николаевна, это дело нашей профессии, и я считаю, что в данном случае абсолютно справедливо и верно построена сетка "Эхо Москвы". Более того, могу вам сказать, что каждую неделю мы ее обсуждаем на директорате, сетку, имею в виду, каждую неделю мы дозируем площадку, кому представить или не предоставить слово, для выравнивания позиций. Поэтому, если вы слушаете "Эхо Москвы", вы тоже лукавите, как минимум. 203 19 22. Что мы все об "Эхе" и об "Эхе" давайте о политике, о любви, что ж такое все, все какое-то технологическое, я бы сказал, все Доренко да Пушков. Здравствуйте, вы в эфире "Эхо Москвы", доброй ночи.

БОРИС МИХАЙЛОВИЧ: Здравствуйте. Я сегодня, слушая рассуждения журналистов по поводу Украины, а я на Украине часто бываю, причем в глубинке, очень хорошо знаю ситуацию, и слушая разговоры про империю, я вспомнил высказывание Генриха Манна про таких людей, любителей государственности, "угрюмая жажда насилия, дух тяжести, а неудержимыми они становятся, только предаваясь жестокостям и нечистым удовольствиям". Я, честно говоря, не такой знаток того, что происходит на Западе в современной жизни, какое-то впечатление, что любой государственник у нас – человек, одержимый жертвенностью, но не своей, а своими согражданами.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Извините, я бы согласился с Радзиховским, если уж пошел такой разговор, что понятие империи в 21 веке – это не понятие империи в 1 веке или 3 веке нашей эры, Римской империи или Австро-Венгерской империи, даже советской или британской империи 20 века, поэтому оперировать давайте так. Как я помню, вы преподаватель, вы мне звонили в воскресенье, может быть, путаю, вы не обижайтесь, вы знаете, что можно подобрать любых цитат из любого произведения на любой случай. Хотелось бы обойтись без цитат. А суть заключается в том, что во всей этой колготне, которая у нас сегодня была в программе "Ищем выход", мне лично ближе позиция в этом вопросе Леонида Радзиховского – интеллектуальная империя. Может быть, потому что я очень внимательно, хорошо и долго изучал распад французской империи после Второй мировой войны, имея в виду Французскую республику, конечно, она была колониальной империей, может быть, потому что в последнее время я зачитываюсь Черчиллем по поводу распада Британской империи или биографией де Голля у меня сейчас много на столе лежит книжечек, книжек и томов, поэтому мне представляется просто, что изменение эпохи очень быстрое. Информационное пространство, которое пришло на смену электричеству, скажем так, и я с ужасом смотрю, как развиваются информационные технологии, за которыми я не успеваю, следовательно, и образ жизни, за которым я уже не успеваю в свои 48 лет, мне представляется, что Леонид-то прав, что империя она интеллектуальная в понимании империи. И в данном случае мне представляется, что Миша Леонтьев не прав в посыле, именно в посыле, поэтому когда говорят об империи, опять же соглашусь с Леней, что русский язык и образование – суть имперской политики России, должна быть. Такова моя позиция, а что касается журналистов, еще раз повторяю, если есть дискуссии, можно вырабатывать некую политику, некую позицию, некое движение, и если дискуссии нет на эту тему, как ее нет во многих, к сожалению, сферах нашей жизни, то политика точно будет ошибочна, потому что дискуссия предупреждает ошибки, и люди, принимающие участие в дискуссии, должны взвешивать аргументы и контраргументы, нормальные люди, конечно, не ослепленные шорами. А я так считаю, что в политике ослепленный шорами человек, он самоубийца. Таких вряд ли много мы можем пересчитать и возвращаясь к проблеме "Украина – империя", да, это не либеральная империя Чубайса, я сразу хочу отвести, это интеллектуальная империя, связанная с развитием прежде всего языка и образования специфического, нашего российского образования, такова моя позиция. Давайте еще один звоночек. Алло, добрый вечер.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ: Здравствуйте, это Иван Васильевич, Москва, пенсионер, Я выражаю большую благодарность Ксюше Лариной и Алексей Алексеевичу, и другим, я сейчас не могу перечислять, больше 90% вашей радиостанции то, что надо. У меня вопрос такого характера, вот значит существует такое общество православное – Иегова. Не могли бы вы свое мнение высказать в двух словах?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Поскольку я человек неверующий, мне очень трудно говорить о тех или иных религиозных течениях, о ваххабитах или о свидетелях Иеговы, о традиционном исламе, традиционном православии, традиционном иудаизме и католицизме. Я могу сказать только одно. Существуют некие секты, которые законом, повторяю, признаны, мировым сообществом, если угодно, опасными сатанинскими сектами, и они запрещены во многих странах. А свидетели Иеговы – абсолютно известное, открытое, нигде не запрещенное религиозное течение. Я не знаю ее сути, я готов устроить передачу по этому поводу, обсуждение, не знаю сути, но считаю, что покуда не доказано обратного, потому что можно предъявить к любому религиозному течению, в том числе ортодоксальному, имею в виду православному, что оно затаскивает, заманивает новых адептов, и так далее. Это для страны атеизма очень важно, потому что мы с подозрением относимся, как страна, ну вот православие как-то, всегда была Пасха, хоть и были неверующие все, большинство, Пасха, куличи, Рождество 7-го, и тут какие-то странные обряды. Это все равно как идет по улице человек в странной одежде, как африканские женщины ходят в ярких цветастых балахонах, представляете, по Москве идет женщина, летом все одеты по-разному, и все на нее оборачиваются: "чужая, черт", и шарахаются. Мне кажется, что отношение к свидетелям Иеговы, прежде всего, связаны с этим настороженным отношением к чужим как к человеку другой кожи или других интересов, но если вам это интересно, мы вполне можем сделать передачу по этому поводу. Да, Ника Володина, спасибо большое, все в порядке, у бабушки все в порядке, по-моему, она нас слушает, насколько я знаю, все прошло тьфу-тьфу, успешно. 203 19 22. Алло, здравствуйте.

ТАМАРА: Здравствуйте Алексей Алексеевич, меня зовут Тамара, слушаю вас с 1991 года.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо.

ТАМАРА: Если позволите, сначала 2 замечания. У вас была маленькая ошибка, оговорка, я так полагаю, что Горбачев не был всенародно избранным президентом, к сожалению.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но законно избранный.

ТАМАРА: Но законный, вопросов нет. Правда, никто себе не позволял таких выпадов, личных оскорбительных.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вам еще раз пару раз комментарии Черкизова по поводу Михаила Сергеевича в то время сделать?

ТАМАРА: Не надо.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как же не надо. Это по поводу того вы говорите, нет, а я вам говорю, да.

ТАМАРА: У Черкизова особая точка.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Секундочку. А разве коммунистическая пресса в 1991 году что только на Горбачева не вылила.

ТАМАРА: Я бы не хотела обсуждать сейчас.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не пойдет, Тамара.

ТАМАРА: Хорошо.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы делаете утверждение, Вы меня поймали, поправили, я вас тоже поправляю, это не так то, что вы сказали.

ТАМАРА: Я говорю сейчас про "Эхо Москвы".

А. ВЕНЕДИКТОВ: А Черкизов был на "Эхо Москвы", а где же еще он был?

ТАМАРА: Хорошо, согласна. Идем дальше, Доренко раньше у вас назывался в эфире телекиллером, вы не будете это обсуждать?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет.

ТАМАРА: Когда он появился, по-моему, я согласна, когда он вылетел из эфира, но когда он еще более открыто задружился с Березовским и стал сильно выступать против президента.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Все наоборот, Тамара.

ТАМАРА: Если позволите, я закончу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы делаете ложный посыл и делаете вывод. Не пойдет. Сергей Доренко задружился с Березовским в момент путинской избирательной компании, до того работал на телевидении, принадлежащем Борису Абрамовичу, поддерживал Путина изо всех сил, громил Примакова. Я просто напомню, что он задружился с Березовским задолго до того, как вылетел с телевидения, наоборот, они вместе с Борисом Абрамовичем всячески содействовали приходу Владимира Владимировича к власти, то есть у вас логика другая.

ТАМАРА: Он появился в вашем эфире, когда он стал резко выступать вместе Борисом Абрамовичем опять же против Путина.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Опять неправильно, опять не точно.

ТАМАРА: Когда он у вас появился постоянно в эфире?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Он появился у нас постоянно в эфире в мае 2004 года.

ТАМАРА: Борис Абрамович уже был вне страны?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Стоп, Тамара, не дам вам вводить в заблуждение людей. Сергей Доренко вылетел с телевидения, а Борис Абрамович из страны в 2001 году и 3 года он ходил безработным и 3 года он был таким, каким он был, поэтому неправда ваша, что он появился у нас после того, как он начал критиковать Путина. Он и вылетел из телевидения, Тамара, именно за критику Путина в области, извините меня, подлодки "Курск" и поведения президента по этому поводу, именно за это он вылетел с телевидения, за критику президента. Итак, мы установили, что сначала Доренко критиковал президента, потом вылетел, потом 3 года ходил без работы, потом появился на "Эхо Москвы". разницу чувствуете?

ТАМАРА: Чувствую. Вы позволите, если можно, Из-за чего я, собственно, позвонила. "Как это было", передача, если позволите, я вернулась, меня совершенно потрясла последняя. Пришла Нарусова к нашему президенту, мало того, что это обращение гнусное, блатное "брателло", ну ладно это мы привыкли, и она ему принесла, видите ли, наркотик, "он сильно забалдел, потом вошел Сурков и ей говорит, ты что делаешь, у него же кнопка в руках". Я не могу понять, это не по ведомству сатиры не проходит, ни по ведомству юмора.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А кто определяет, по ведомству сатиры и юмора: вы, я, кто?

ТАМАРА: Ну что это такое, вы мне объясните?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я вам объясню, Людмила Борисовна Нарусова в официальном письме предложила президенту легализовать наркотики в Туве, это факт.

ТАМАРА: Да, это я знаю.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну так, что не так?

ТАМАРА: Если она пришла к президенту с наркотиками, он забалдел?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если бы к вам пришли с наркотиком, вы бы не забалдели?

ТАМАРА: Я имею в виду, что она может предложить, она, извините, завтра будет предлагать легализацию публичных домов.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не знаю, не надо обижать Людмилу Борисовну.

ТАМАРА: Вы понимаете, в эфире это невозможно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему?!

ТАМАРА: Потому что у вас не та станция! У вас не газета "Жизнь", у вас станция "Эхо Москвы", это совсем другой уровень!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Именно.

ТАМАРА: Этого у вас не должно быть. Что, у нас президент наркоман?!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Она же к нему пришла, не он же принимал, вы чего говорите?

ТАМАРА: Не передергивайте, вы все прекрасно понимаете.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, давайте, так вы понимаете свое, я свое, а что это за историю написал Гоголь, как это нос может бежать от чиновника, вы что, вы мне покажите такого чиновника, вы не понимаете, где здесь юмор. Понимаю, допускаю, что вы не понимаете. Будем считать, что у вас на это юмора не хватает. Пережили.

ТАМАРА: А если мы вас в такую позицию поставим?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Поставьте.

ТАМАРА: К вам пришла Нарусова с наркотиками, вы забалдели, а у вас кнопка от микрофона. Вам это понравится лично?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, нет.

ТАМАРА: Вы бы восприняли это как оскорбление, а с какой стати, "я никогда не был наркоманом".

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если бы он был наркоманом, он бы от травы не забалдел, для него это было…

ТАМАРА: Бог знает от чего.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы, наверное, лучше знаете, я не знаю, как это бывает.

ТАМАРА: Не надо мне говорить, что я знаю о наркотиках, я тоже не знаю, не лучше вашего.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А что же мы с вами тогда обсуждаем, если мы не знаем. Вы не понимаете юмора. Я допускаю.

ТАМАРА: Это не юмор.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это ваши трудности.

ТАМАРА: Вы всегда заканчиваете оскорблением слушателя.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему оскорблением? Вы не понимаете юмора, вы же сами сказали, что вы этого не понимаете.

ТАМАРА: Вы как это называете, этот жанр.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Юмор, сатира.

ТАМАРА: Это допустимо, если я завтра сочиню подобный пасквиль, и вы выпустите это в эфир про себя, любимого?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему пущу про себя? У нас передача про Владимира Владимировича.

ТАМАРА: А я хочу про Алексея Алексеевича.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Пожалуйста, есть газеты, есть радио, делайте.

ТАМАРА: Вы считаете, это нормально про президента такие гадости?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно.

ТАМАРА: Ну-ну.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно.

ТАМАРА: Это не сатира, не юмор, это просто оскорбление.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если это оскорбление, Владимир Владимирович имеет все возможности подать в суд по статье "оскорбление" на автора сайта, прежде всего, в интернете на автора текста, прежде всего, потому что мы текст не изменяем.

ТАМАРА: Вы как главный редактор отвечаете за все на "Эхо Москвы", как Путин за Россию.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно готов ответить.

ТАМАРА: Я вас не к ответу призываю, я говорю, вы можете что-то фильтровать, что-то есть недопустимое.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не считаю, что это недопустимое, недопустимое я фильтрую, допустимое не фильтрую.

ТАМАРА: То есть, это нормально?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

ТАМАРА: Ну-ну.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну-ну.

ТАМАРА: Ну, желаю успеха.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо, Тамара, успех нас с вами не минует.

ТАМАРА: Всего доброго.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо большое, что вы звоните и внимательно слушаете, как это было на самом деле. Мне очень трудно понимать, а что смешного в "Ревизоре"? Приехал хлыщ, обманул солидных людей, где тут юмор, как можно издеваться так над человеком, которому поручен город, представляете. Как он выставил жену, дочь, семью затронул! Как можно?! Люди занимаются делом, заботятся о гражданах города, что-то там строят, а он их выставил, как можно?! И вы считаете, это юмор? Нехорошо, неправильно. В общем, это вопрос на самом деле пустой. Я знал массу людей, которые не понимали и не понимают, что смешного у Жванецкого и у Салтыкова-Щедрина, какие-то вещи, которые мне рассказывают, анекдоты, я не понимаю, у всех свое чувство юмора. Если Тамара считает, что это оскорбление, путь известен. Потом, нигде не сказано, что это Владимир Владимирович Путин, там сказано, "Владимир Владимирович, торговая марка", я не понимаю претензий вообще, надо звонить в администрацию, а не мне. Я-то что могу? 203 19 22. алло, здравствуйте.

АНДРЕЙ: Здравствуйте. Во-первых, огромное вам спасибо за ваши эфиры, потому что они помогают в институте.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Уже смешно, как это мы помогаем в институте.

АНДРЕЙ: Я хочу вот что спросить, в пятницу мы вам отправили электронное письмо от имени Ирины Громовой по поводу открытия детского кинофестиваля в Артеке.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я его видел, я его передал в нашу информационную службу.

АНДРЕЙ: А кандидат придет?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не могу сказать, это решает информационная служба, поскольку мы с вами не однофамильцы, имею в виду "Эхо Москвы", как это называется, забыл уже, то думаю, что наверно придут, если в этот момент не случится какого-нибудь важного другого события.

АНДРЕЙ: Еще, вы можете пригласить в эфир Ирину Громову, она говорила, что она с вами когда-то раньше общалась.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Опять же я понимаю ваши лоббирующие усилия, если это будет событие, мы позовем в эфир, если это вдруг не станет событием, мы в эфир не позовем. Наш подход такой. Если это событие, вызывающее массовый интерес, не только интерес устроителей и узкой группы людей, мы все-таки масс-медиа, все-таки пришли последние рейтинги, нас ежедневно слушает только в Москве свыше 600 тыс. человек, 670 тыс., в любом случае, поэтому мы зовем тех гостей, которые интересны значительной массе наших слушателей. 203 19 22. Вы в эфире, здравствуйте.

ВИКТОР: Если можно, я хотел спросить, вы ведь фашистам не даете права голоса?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, не даем.

ВИКТОР: А вот как раз в пятницу будут судить одного довольно известного издателя нацистской литературы. Это будет финал судебного процесса. Некоего Корчагина.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да слышал, да. Во-первых, мы будем это освещать в информационных выпусках, во-вторых, мы можем позвать его адвоката.

ВИКТОР: Адвокат его Севастьянов Александр Никитович, он как раз порадовался убийству Гиренко.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я должен посмотреть, порадовался или нет. Если порадовался, значит, опять-таки расскажем, что он порадовался убийству, если это правда, значит, будем освещать это в информационных выпусках, рассказывать о том, как проходит суд. Здесь у меня позиция закрытая, она не дискуссионная, спасибо, что вы мне сказали, я вам благодарен за звонок. Я просто сейчас не готов по этому делу, по адвокату говорить, в принципе, если адвокат так, обойдется, будет радоваться в зале суда. Здравствуйте.

МИХАИЛ: Я бы хотел отойти от радио "Эхо Москвы". Я бы хотел вернуться к событиям в Беслане, а именно к учительскому комитету. Господина Путина обвиняли изо всех сил в том, что он использует эту ситуацию в личных целях. А вот интересно, кто-то из наших представителей демократов или либералов использовал эту ситуацию в своих целях?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Что значит для вас использовать ситуацию в своих целях? Это вопрос, кто-то получил выгоду, кто-то воспользовался ситуацией для решения своих личных проблем?

МИХАИЛ: Может быть, "Яблоко"?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Какие проблемы "Яблоко" решило?

МИХАИЛ: Я бы и хотел бы задать. Может быть, "Яблоко" могло организовать какую-то помощь, завертывая ее в листовки с призывами голосовать за свою партию.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не сделало же ведь?

МИХАИЛ: Может быть, госпожа Новодворская организовала в защиту прав пострадавших.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это все-таки в защиту прав пострадавших, а не себя, я здесь не вижу никакого пиара, что же теперь из-за того, что вы боитесь пиара, не организовывать, не призывать людей помочь быть солидарными. Я боюсь, что меня обвинят в пиаре, поэтому давайте будем всем молчать. Что за подход странный, мне так кажется. Я встречался с одним вчера западноевропейским дипломатом, который говорил, знаешь, мы организовали в больнице, привезли аппаратуру, лекарство, единственное, я попросил местную администрацию, где больница, где дети, во Владикавказе, чтобы никто не знал, я приеду. Он видный человек, он приехал – полно камер, полно журналистов, "я был в ужасе", местная администрация свой пиар сделала, "даже такие крупные приезжают". Он-то приехал, сделал, поэтому те люди, которые призывают публично оказывать помощь, выражать сострадание, называйте пиаром, вот не волнует. Если бы они не призывали из-за страха перед обвинениями в пиаре, Михаил, это смешно.

МИХАИЛ: Смешно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если бы "Яблоко", "Единая Россия", Жириновский, не знаю еще кто, призывали собирать лекарство и их отправили, собирать деньги и их отправили, принимать детей на отдых, и приняли бы в этом участие, да, спасибо им, бог с ним, с этим пиаром.

МИХАИЛ: Я и говорю. Почему они этим не могли воспользоваться?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Этот вопрос совсем не ко мне. Наверное, я предположу, боялись, что их обвинят, что они делают пиар.

МИХАИЛ: Получается, что учительский комитет реальная частичка гражданского общества?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да нет. Я вам должен сказать, что учительский комитет – это конечно, но все-таки хочу вам напомнить и наших коллег с НТВ, которые провели "Сострадание" и собрали, я хотел бы напомнить, наши коллеги с "Серебряного Дождя", которые собирали деньги, я хотел бы вам напомнить акцию журналистов, которые мы поддержали, включение фар, сигналы. Это знают в Беслане, и знают, что мы с ними. Может быть, это не выражается всегда в деньгах, но то, что помним и говорим, это тоже для них очень важно. Может быть, не для нас, впрочем, для нас тоже, и то, что вы позвонили тоже важно. Но то, что политические партии действительно боятся немедленно быть обвиненными в пиаре, мы же тоже были обвинены в пиаре, когда мы поддержали призыв в 9 утра включить на 9-й день, мы были обвинены нашими коллегами некоторыми, в том числе с телеканалов, которые нас поддержали, в пиаре. Кому это надо, что мы выигрываем, о чем вы говорите?! В Беслане об этом знали, что по Москве ездили машины с зажженными фарами. Что мы от этого выиграем?! Что журналисты "Московских новостей", которые предложили, а другие испугались?! Вот пиар. Поэтому не надо бояться. Михаил, если вы уверены в том, что вы делаете правильно, так и делайте правильно, пусть они говорят, что хотят, более того, пусть подавятся своими репликами. Знаете, Беслан же много высветил, и отношение к людям в Беслане, он как прожектором, было видно все, кто на этом делает политическую карьеру, кто на этом решает свои проблемы, кто не решает проблем, а у кого просто болит, понимаете, потому что если вас взять. Представьте себе своего ребенка в этой ситуации, думаю, что не было в России, не только в России, ни одного родителя, который не представил бы себя в этой ситуации, который отправил в 1 класс ребенка, уж точно первоклассник, и как это без сострадания, поэтому как без сострадания. Поэтому там митинги-не митинги, зажег фары-не зажег, неважно, и вдруг на этом фоне: "как бы меня не обвинили в пиаре". Какой пиар?! Мы что там светились где-то там, эти люди? Собирайте деньги, вещи, принимайте законы, которые были бы направлены на реабилитацию жертв террора, принимайте законы, которые регламентировали бы деятельность спецслужб в этой ситуации и организацию действий по освобождению заложников. Все говорят, не пиар. Вот это и будет реальная помощь. К сожалению, Михаил, вы правы, этот страх перед дурацкими обвинениями, помните, как Аушева обвинили в пиаре. Пусть кто-нибудь сделал хоть половину того, что сделал он. Мне говорят, ты знаешь, там были его люди. Хорошо, предположим, там были бы его люди, предположим, вывел он не этих людей, он вывел 13 или 11 грудничков, я видел список. Сделай хоть вполовину столько же, правильно сказал Торшин, председатель парламентской комиссии, да хоть бы Бен Ладен пришел и вывел двух детей, уже хорошо, уже спас бы 2 жизни против стольких загубленных. Поэтому что касается политических партий, особенно оппозиционных, они запуганы, новыми правилами, регистрацией, их вожди запуганы этим сломом. Напрасно, чего бояться-то. Этого я не понимаю.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ - На пейджер Наталья Сергеевна пишет: "Руководитель "Радио Маяк" Сергей Курохтин считает, что аудитория "Эхо" состоит исключительно из людей старшего возраста". Вы знаете, я очень уважаю людей старшего возраста, я сам в общем немолодой и не вижу в этом никакого афронта. Наоборот, это счастье, что нас слушают люди в том числе умудренные опытом, умудренные жизнью с разными, как вы слышите в нашем эфире, взглядами но, тем не менее, умудренные своей жизнью. А что здесь плохого, наоборот, мне это очень приятно. Что касается исключительно людей старшего возраста, ну, звонки, вы слышите сами, абсолютно разные люди. А я что должен людей, по мнению руководителя "Маяка", старшего возраста отключать, расстрелять, или такое пренебрежение руководителем "Маяка" к людям, которые старше меня, например, за 50? Бред какой-то, я даже сомневаюсь, что он это сказал, Наталья Сергеевна, может быть, вы не так поняли, или это он сказал одобрительно, тогда принимаю, хорошо. Николай спрашивает, "так почему же все-таки для фашистов делается исключение, такой безбрежный демократ, - видимо я, - всех приглашает: Доренко, Черкизова, Зюганова, а вот фашистам делает исключение". Николай, если вы до сих пор это не поняли, то не поймете никогда просто, понимаете. "Не могли бы объяснить природу ваших негативных отношений с Владимиром Соловьевым. Алексей". С моей стороны нет взаимных отношений с Владимиром Соловьевым, уж точно нет негативных отношений. Я бы сказал, что у меня нет никаких отношений с Владимиром Соловьевым кроме тех, что я иногда смотрю "К барьеру", и иногда он приходит на радиостанцию. У вас превратные представления о моих отношениях с людьми. Пошли дальше. "Большое спасибо, - пишет Сергей, - от коллектива промышленных альпинистов за ваши передачи по сайту Владимира Владимировича. А Тамару мы знаем, она живет в соседнем дворе. Страшный человек", Сергей пишет и телефон оставляет. Почему страшный? Если бы Тамара не совершала столько ошибок в своих стартовых позициях, с ней замечательно беседовать, когда она не совершает ошибки. Мне кажется, что она интересный собеседник, она не упорствует в своих заблуждениях. Господин Перетулин, не знаю, почему доехал или не доехал Падва, этим сейчас занимаются продюсеры, которые узнают, не случилось ли чего-нибудь. Что у нас на пейджер еще. У нас на сайте поступают ко мне вопросы, и на сайте "Эхо Москвы" тут обсуждают опять Елену. Вот вопрос от Евгения из Санкт-Петербурга, который пришел в 0.49, будет ли завтра Путин на Украине в эфире "Эхо" в полном объеме? Евгений, вот какая история. Если Владимир Владимирович будет на каком-то российском канале в полном объеме, то мы этого делать не будем. Зачем? Есть там ВГТРК, который это организует, кстати, 2-й канал это организует на Украине, чтобы вы понимали технически. Если же российский канал не будет достаточно полно показывать Путина, то мы безусловно дадим возможность нашим слушателям полностью прослушать этот эфир. Я считаю, что избиратели российского президента должны знать, чего он там говорил на Украине. По-моему, это было бы правильно. Максим Грин, программист, в 0.50 спрашивает, с юга: "Почему вы считаете, что нужен диапазон мнений на фильтрацию того, кто придет на передачу. Фильтруйте, разве это не является подбором определенного мнения в эфире?" Ну, конечно, Максим в широком смысле да, но вы по результату смотрите на различие мнений. Поэтому тут же вас заинтересовала моя прическа. "Это что-то значит?", это значит, что она нравится моей жене, а все остальное меня совершенно не волнует. Вот Владимир Владимирович из Кремля в 00.56 сообщает адрес сайта, где можно задать вопрос Путину для украинского эфира. С удовольствием, Владимир Владимирович, окажу вам такую информационную услугу. Латинскими буквами www.vopros-putinu.com. Спасибо, Владимир Владимирович, за подсказку. Вот Тамара пишет, "а я не знаю никакого Сергея, даже из своего двора". Тамара, вся история в том, что он вас знает, вы познакомьтесь. Панюшкина будем приглашать, отвечаю Денису из Германии. Валерий нам очень сильно помог, когда он был в Беслане, потом, когда он был в Калининграде, потом, когда был в Минске, и мы будем сотрудничать, я просто для себя его открыл, честно говоря. "Как вам, - спрашивает Анатолий из Праги, - предложение Жириновского, высказанное при встрече с Путиным", не ознакомлен, Анатолий, увы. Павел говорит, "Соловьев 3-4 дня назад говорил о вас очень уважительно. Это был вопрос провокатора". Павел, я, с вашей точки зрения, разве поддался на провокацию? По-моему, нет. Пошли дальше. Про Аушева. "Сколько можно объяснять, что все заложники выведенные не были его родственниками". Если люди спрашивают, я отвечаю, что я могу сделать. "Назовите ваш адрес электронной почты", aav@echo.msk.ru. Катя спрашивает, когда закончится интернет-игра про цветы. Зная характер людей, которые организуют, боюсь, Катя, что никогда. А чем она вам не нравится, по-моему, она сильно продвинутая игра, мне нравится, я не узнаю ни одного цветка, поверьте мне. Студент Дмитрий: "как вы оцениваете то, что господин Лазар на еврейском конгрессе одобрил реформу избирательной системы?" Слушайте, спросите у него. Вот сегодня, Дмитрий, после 14 вперед и с песней. Что я буду вмешиваться в работу религиозных организаций, прическа изменится сразу, Максим. 203 19 22, давайте немножко по телефону еще поговорим, предпочитаю его всем остальным средствам связи, но, тем не менее, поглядываю на другие вопросы. Алло, добрый вечер.

ВЕРА АЛЕКСАНДРОВА: Я очень давно хотела вам высказать свое необыкновенное отношение к вашей передаче, которую ведет Антон Орех, "Радиодетали", и его высказывания. Я бы хотела услышать о нем поподробнее, ведет ли он еще какие-то передачи, встречается ли он с радиослушателями, и издаются ли его высказывания?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Антон Орех делает еще "Реплики", неделю делает Черкизов, неделю – Бунтман, неделю – Антон Орех, потом неделю – Черкизов, неделю – Бунтман, неделю – Антон Орех. Иногда участвует в спортивных каналах. Пока, кажется, все. Книги не издает, со слушателями не встречается, что еще? Забыл. Замечательный парень, женат на Ирине Меркуловой, счастливый отец. 203 19 22, здравствуйте, вы в прямом эфире.

ГРИГОРИЙ: Добрый вечер. Нельзя ли попробовать спросить у населения, сколько пенсионеров при оформлении своей пенсии были урезаны в стаже?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Очень важный вопрос, я записал, понял, и спросим, и позовем людей, которые, там есть такие, не профсоюзы, объединения как раз пенсионеров, позовем, попробуем понять. Это очень важный вопрос, я его уже понял, принимается абсолютно тема. Я попрошу продюсеров заняться этим вопросом. Жека из Санкт-Петербурга спрашивает в 1.04, "хоть один материал о погибших в Беслане "альфовцах" на "Эхе" был? Почему?" Что значит, почему. Был, более того, очень подробно, правда, через газету "Известия", которая получила доступ к альфовцам, мы просто читали статьи о них, их личности во многом засекречены, и когда я попросил Александра Торшина, главу парламентской комиссии, нельзя ли поговорить, чтобы мы о них сделали, он сказал, нельзя, это люди, чьи личности засекречены. Ну, если будет можно, мы их сделаем, были большие статьи о некоторых из них в "Известиях", и мы их очень подробно освещали, это был выбор и наших обзорщиков прессы, Льва Гулько и Юлии, и мой выбор. Поэтому было, Жека вы, может быть, пропустили. Ульянов из Ленинграда, "Эдуарда Лимонова вам все равно слабо позвать, вдруг Сурков заругается". Слушайте, господин Ульянов, Владимир Ильич, вы бы на сайт зашли, посмотрели, что Лимонов у нас был на прошлой неделе. Вы как-то все нас путаете с другой радиостанцией. 203 19 22, здравствуйте.

ИГОРЬ: Я из Санкт-Петербурга.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я уже напрягся, "че сразу наезжать", по московскому анекдоту.

ИГОРЬ: Я хочу пожаловаться на всю информационную службу "Эхо Москвы". Я считаю, что она крайне необъективна, потому что я всегда чувствую, какую позицию занимает эта служба, когда какую-то новость выдает. Я это понимаю хотя бы из того, что комментарии, которые даются под новость, они всегда выдержаны, только что была передача, там говорилось о Ходорковском, в очередной раз был дан развернутый комментарий Явлинского, тогда дайте развернутый комментарий Путина, еще кого-то.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Отвечаю: не дают. Я вам могу привести пример. Послушайте меня, или вы хотите серьезного разговора, или наезда. Если вы хотите наезда, как наедете – так отъедете, вы же меня знаете. 17 раз мы просили интервью господина Шохина, прокурора, более того, я лично просил Устинова, генеральный прокурор, чтобы Шохин нам давал интервью. Не надо ему, он говорит, он все говорит в судебном заседании. Адвокатов зовем, его зовем. Простите, если прокурор нам не хочет давать, нам что, адвокатов не звать? Неправильная позиция.

ИГОРЬ: Это значит, что надо давать другую сторону, которая дает комментарии, может быть, тогда вообще без комментариев обойтись.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Невозможно, почему, это делается специально, чтобы не давать ту сторону. Нет, дорогой мой, мы даем возможность, Игорь, любому человеку. Вот смотрите, сегодня был, я с вами не согласен по поводу информационной службы, 100%, в большой программе "Эхо" большой материал по ваххабизму.

ИГОРЬ: Не помню, не слушал.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Там запрета ваххабизма добились, и за, и против, были и сторонники, и противники. Нормально, захотели дать – получили возможность. Мы им позвонили, нам не отказали. Большой материал был по поводу, сегодняшний день беру, первая тема была о переводе ВТБ в Петербург, знаете, да, налоги там платить. Питерские товарищи ваши и наши московские, за и против, согласились дать, согласились.

ИГОРЬ: То есть, вы считаете, что этого не наблюдается?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, это наблюдается в определенных местах, но не по нашей вине. Потому что я вам могу сказать, А вы вспомните историю с увольнением Шустера, вы не помните, как отвечали, почему уволили Шустера? Да к нему не хочет ходить "Единая Россия", потому что он их там с помощью других затрёт, они не хотят ходить. Извините меня, может быть, мне радио закрыть из-за того, что какие-то люди не хотят ходить? Я вам единственное могу сказать точно, Игорь, когда происходит событие, мы пытаемся получить всю палитру мнений, это я вам гарантирую, и люди у меня наказаны бывают, если они не попытались получить другую точку зрения. Уверяю вас, наказание иногда даже физическое, шутка, на самом деле, финансовое. Нам неинтересно давать одну точку зрения. Нам самим интересно сделать объемную программу, понимаете?

ИГОРЬ: Тогда я буду всегда стараться вашу точку зрения находить в программах, хотя иногда это бывает сложно, честно говоря.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ради бога, Игорь, но я вам просто говорю при всех, что нет такого случая, опять повторяю, у нас есть одно ограничение: фашистские идеи – нет, все остальное обязательно – 2 точки зрения, это задача. Вот по делу Ходора, Ходорковского, извините, длинная фамилия, привычка, сидит планерка, у нас в день, я вам раскрою тайну, у нас в день происходит 7 планерок информационных. Так, что у нас есть. Ходорковский, а кто у нас там раньше против него выступал, Вавилов. Звоните Вавилову. Вавилова нет. Например. Кто еще у нас хочет высказаться, звоните этому, а этот не дает, а этот - этот не дает, и все, я говорю, ребята, ищите. Что делаем? Идем на улицу, может быть, там кто-то что-то скажет. Вот с помощью улицы пытаемся противопоставить адвокатам, но это смешная работа. Есть адвокат, есть прокурор, я не понимаю позицию прокуратуры, не понимаю. Я когда пришел к Устинову, он дал нам интервью по ЮКОСу, но я же направил письмо, дайте мне интервью Ходорковского, это же не запрещено законом, мы же направили письмо. Не дали.

ИГОРЬ: Мне очень нравится "Эхо Москвы".

А. ВЕНЕДИКТОВ: Понимаю, я хочу, чтобы вы понимали просто одно, что мы стараемся сделать, особенно информационный, комментарий – да, у меня своя точки зрения на это, или у любого комментатора, разные у всех, я повторяю пример с Ираком, когда Черкизов и Бунтман считают, что Путин сделал правильно в Ираке, а я считаю, что неправильно. Ну и что, что нам из-за этого в горло вцепляться. У них своя точка зрения, это же не новости. А новости, комментарии в новостях, мы пытаемся это сделать, не всегда получается, согласился, не всегда получается. Трудновато.

ИГОРЬ: Спасибо за комментарий.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не за что. Пожалуйста, поверьте мне. Мы же получаем от работы фан, если так можно сказать. Вот "достать" Грызлова по этому вопросу. Кстати, между прочим, очень многие такие комментарии, которые острые вы слышите, скажем, от представителей власти, это же ответы на вопросы наших журналистов на пресс-конференции. Они общие, конечно, имею в виду, они на всех, потому что наши журналисты, не пустят что ли, "Эхо Москвы" – не пустят? Да ладно, "не пустят "Эхо Москвы", мы пройдем под лейблом "Европы плюс", не имеет значения. Наши пролезут. Не всегда получается, это правда. 203 19 22, здравствуйте, вы в прямом эфире, добрый день.

КАРИНА ДМИТРИЕВНА: Хотела бы спросить Алексея Алексеевича, которого очень, как и всю вашу радиостанцию, уважаю и всегда слушаю, единственную, которая всегда все говорит правильно. Хочу сказать. Я понимаю, что вы знаете, что такое здравоохранение в Москве, что такое работа больниц в г.Москве.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Отвечу. Я знаю разные больницы, я сейчас не буду делать рекламы, поверьте мне, у меня есть родственники, родственники пожилые, болеющие разные, и в Москве очень разнообразное медицинское обслуживание. Общее состояние, я знаю, ужасное, среднее состояние, но между прочим, некоторые больницы отличаются, может быть, ужасной покраской стен, но чрезвычайно душевным отношением врачей и выхаживанием, я бы сказал так, потому что, как я понимаю, очень важно выхаживание после болезни, после операции. Это тот же самый вопрос "где деньги, Зин?!". И вы меня извините, я по молодости лет пару раз попадал в больницы советские, московские, все то же самое. К сожалению. Медицина рванула вперед, техника медицинская рванула вперед, система выхаживания рванула вперед, а в России нет, в России другим занимаемся. Это тяжелейшее впечатление, когда я попадаю в приемный покой, я потом больной выхожу реально. Я несколько раз был как посетитель в больницах в других странах, там к психологии посетителей, я уж не говорю больного, там очень много вложено в светлые тона, приветливые улыбки, чистые халаты, может быть, это не спасает, но создает такую атмосферу надежды на чудо, или просто надежды. У нас, к сожалению, этой атмосферы надежды не существует, но это мы с вами, это наши соседи, которые так к нам относятся, которые потом снимают халаты и потом идут уже стоять в очередь в ЖЭК, или получать прописку для близкого и так далее. Вот они такие, мы все такие, к сожалению. Вот так, Карина Дмитриевна, не весело. "Против питерцев, - Мясников пишет, - не надо баллон катить, сказали – плохая служба новостей, все". Понял, товарищ Мясников, обязуюсь. 203 19 22.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Добрый вечер. Я в некотором смысле ваша коллега по прошлой жизни, правда, давно уже пенсионерка. Но, тем не менее, вы понимаете, профессиональный интерес остается до сих пор, независимо от активной жизни.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Всегда.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Так вот, я хотела бы, если можно, могу я начать с претензии к вам по прошлому вашему эфиру, позволите?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Пожалуйста.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Вы помните, у вас в эфире был председатель думской комиссии по расследованию в Беслане. Могу вам сказать, что на меня лично в эфире этот человек произвел крайне благоприятное впечатление. Он, безусловно, человек порядочный. И я убеждена во всех его серьезных намерениях, действительно, всерьез разобраться с этим делом. Но с одним аспектом не могу согласиться, это его комментарий по поводу члена комиссии Савельева, который обвинил Руслан Аушева.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, есть такой Юрий Савельев.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Как вам? Мне не понравилось и то, как вы отнеслись к тому, что он сказал, что мы с ним дружески поговорили.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А как я должен был отнестись?

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: На мой взгляд, все-таки позиция абсолютно обоснована, когда он отказался после такого хамского выпада…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Подождите, вы хотите, чтобы я стал членом комиссии?

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Хотела бы у вас спросить, вы спокойно это проглотили, что председатель комиссии провокационную и абсолютно оскорбительную позицию, просто дружески пожурил или…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А что я должен был сказать? Накажите его?

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: На мой взгляд, если бы я была на вашем месте, я бы предложила ему такой вопрос, а почему собственно после этого вы своей властью, председатель комиссии, просто не лишили такого человека полномочий?

А. ВЕНЕДИКТОВ: А я вам отвечу как Торшин, вы – Венедиктов, я – Торшин, вы задали вопрос, я отвечаю как Торшин. Я, Алексей Алексеевич, не могу никаким образом наказать по регламенту комиссии, потому что членов комиссии утверждала Госдума, и каждая фракция делегировала своего товарища в эту комиссию. Фракция "Родина" делегировала господина Савельева. У меня нет никаких инструментов, кроме того, как запретить ему выступать от имени комиссии, что я и сделал. Вся история.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Это мне понятно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Чего тогда задавать пустые вопросы?

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Тогда я снимаю вопрос, потому что я думаю, что вы не поняли, а тратить эфирное время. Теперь позвольте второй вопрос.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Скажем так. Вы помните федеральный закон 1994 года, по которому наш Конституционный суд лишился права самому возбуждать дела по поводу любых антиконституционных инициатив? Красивый закон, да? Но на сегодняшний день такая ситуация. Конституционный суд молчит по поводу всех последних инициатив президента антиконституционных, и здесь я бы хотела ваших комментариев о возможных прогнозах на предмет развития событий.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Комментарии могу давать легко.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Если руководствоваться сегодняшним законом, то понятно, что это может сделать либо группа депутатов, что нереально в такой ситуации, либо на это имеют право и полномочия…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Субъекты федерации.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Власти регионов, что тоже выглядит весьма анекдотично, судя по дружескому приятию и полному согласию со всем, что предлагается делать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Валентина Александровна, вы уже все сказали, что от меня хотите?

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Хочу у вас узнать, как вы считаете, возможен ли такой прецедент, когда отдельный гражданин может обратиться в суд? Как вы думаете, найдется у нас такой гражданин в стране?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Незаконно. Гражданин не может обратиться в Конституционный суд, опять же по закону, только если в результате действия закона он страдает, уже действия.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Поняла, то есть, ничего сделать упредительно нельзя?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно. Гражданину – да, упредительно ничего сделать нельзя, но при этом готов с вами побиться об заклад, вы чего пьете, Валентина Александровна?

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: В данный момент?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вообще на праздники: вино, водку?

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: К сожалению, из-за своих операций могу только позволить себе раз в год, в Новый год, бокал красного вина.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Готов с вами побиться на бокал красного вина об заклад, что этот запрос в Конституционный суд будет, что его сделает либо группа депутатов в количестве 90 человек, либо один из субъектов Федерации.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: А как вы думаете, из кого будет состоять?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Коммунисты независимые.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Про Коммунистов – не знаю.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Они уже внесли.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: По моим прогнозам, не получается.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы меня спросили, что значит, по прогнозам, по количеству людей получается. У них там 73 человека плюс некоторые из "Родины" хотят их поддержать в этом вопросе. Плюс независимых человек 10.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Значит, все-таки перспектива какая-то есть теоретическая?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Есть.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Тогда еще один вопрос в этом же аспекте, если можно. Вот на митинге антивоенном в Чечне я услышала, что депутат Катаев, Мосгордумы, сказал о том, что все пропустили такой момент, что совсем недавно было принято решение о том, что в Москве увеличиваются округа избирательные до 500 тыс. И реально это показывает, что в Москве ни одна оппозиционная демократическая партия просто не в состоянии будет выдвинуть своего депутата. Может быть, вы как-нибудь займетесь этой темой в эфире?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы это освещали, у нас был в эфире депутат Катаев по этому вопросу, мы это освещали подробно в связи с голосованием Мосгордумы об изменении правил выборов в московскую городскую думу в связи с федеральным законом.

ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА: Значит я пропустила.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Так что у нас все это было, и когда этот закон вступит в силу и будет подписан Лужковым, естественно, мы еще раз соберем, так что, все было, Валентина Александровна. Спасибо большое за ваш звонок, все равно не понял по первому, чего я там не понял. Вы задали вопрос от Венедиктова, я вам ответил от Торшина, вы сказали, "а вы не поняли", чего я не понял? Вы сказали, как не исключил, не может. Все. Дальше что? 203 19 22 алло, добрый вечер, вы в прямом эфире.

АЛЕКСАНДР: Здравствуйте, я из Пушкина. Хотел бы поговорить на предмет детского телевидения. Что вы думаете об этом, о его состоянии, перспективах и есть ли хорошие программы?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я должен сказать, что я понимаю. Думаю, что, прежде всего, нужны специализированные детские каналы, но они существуют, спутникового или кабельного телевидения. Думаю, что во всем мире это достаточно перспективно, и я думаю, что у нас тоже должно быть перспективно, сужу по своему сыну, что мы с ним смотрим, мы смотрим на кассетах, но при этом, попадая на ту или иную программу на разных каналах, я вижу по нему, что он смотрит и о чем говорит, "не надо", и уходит. Мне представляется, что все-таки будущее за специализированными каналами, а не за общими каналами general list, так называемыми. Хотя какие-то блоки детских программ, телевидение вообще развивается в сторону специализации, так же, как радио, и если говорить о сегодняшнем дне, то, конечно, телевизионных программ в открытых каналах не хватает детских. Но что касается довольно близкого будущего, то я думаю, что речь идет о специализации, как неприятно бы это нам ни звучало. Такова общемировая тенденция. Это как дождь. Можно разгонять тучи, а лучше всего понять, что дождь это такое явление природы. Специализированный детский канал – это явление природы, и просто нужно их прорабатывать, их делать так, чтобы наши дети получали тот продукт, который им полезен и интересен. Слово "полезен" я бы оставил все-таки на первую строчку. Татьяна Сафронова, экономист, спрашивает меня, из Москвы: "Ваши прогнозы на грядущие выборы в США и Украине". Трудно сказать о прогнозах. Думаю, что все-таки в США победит Буш, а на Украине – Янукович во втором туре. Можно так посмотреть, на сегодняшний день, кажется, так, может быть, завтра что-то случится, как вы понимаете. 203 19 22. Алло, добрый вечер.

ТАМАРА ЮРЬЕВНА: Здравствуйте у меня к вам 2 вопроса, во-первых, я с вами абсолютно солидарна, что разные бывают больницы. У меня сын лечился сам, его друзья привезли его в 40-ю больницу. И вы знаете, я удивлялась. При всей той неприглядности внешней там были совершенно изумительные доктора. Они спасли ему жизнь. А второй вопрос, я сама журналист, правда, уже на пенсии, но я хочу вам сказать, что я абсолютно, меня иногда вздергивает тон и привязанность к определенным газетам. Вот Юля говорит ваша, у нее же тон менторский, кошмарный, и мне это кажется просто, она таким отрывистым, надрывным голосом, и вот я перечисляю газеты, которые она берет: "Известия", "Новые Известия", газета "Газета", а потом "Коммерсант", "Коммерсант власть". И по-моему, я больше ничего никогда не слышала.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Каких газет вам не хватает?

ТАМАРА ЮРЬЕВНА: Я слушаю ее практически каждый день. Я их не читаю, потому что выпадаю в осадок, и я не знаю других газет, хотя знаю, что есть другие газеты, и "Московский комсомолец". Крайне редко бывают.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я вам что обещаю. Спасибо за звонок. Я попрошу Юлю разнообразить выбор газет. Спасибо, что вы мне позвонили. Валентина из Казани: «Я трижды задавала вам вопрос относительно книги, переписки Астафьева с Эйдельманом, вы ни разу не ответили, это ваша позиция? Я расплакалась от обиды». Валентина, дорогая моя, во-первых не получал вопроса, не надо плакать, честное слово. Во-вторых, я про книгу ничего не знаю. Перезадайте вопрос, но по-моему такой книги не было, это все печаталось в журналах, поэтому не надо плакать, действительно не получал, что мне тут отвечать. Книга не выходила, если в этом вопрос. Давайте я передохну минуты 3, а то что-то горло стало подсаживаться. Тот же Максим Грин очень активный, с юга в 1.27 задает вопрос, 12 минут назад, "если вы согласны со мной, что в широком смысле я прав, когда говорю, что "Эхо Москвы" формирует мнение, подбирая собеседников, скажите, в широком смысле какое мнение хочет сформировать "Эхо Москвы"?" "Эхо Москвы", или я так во всяком случае понимаю, хочет сформировать мнение, что человек свободен, он свободен выбирать, он свободен выбирать мнения, он свободен выбирать собственную жизнь, его личные свободы, персональные свободы абсолютно неотъемлемы от него, и отнимать у него никто не посмеет. Вот такое мнение о себе каждого слушателя, уважаемый Максим, мы хотим сформировать. Это действительно так. Мы не действуем целенаправленно, но, предоставляя палитру мнений, показывая, сколь люди разные, сколь мнения разные, даже маргинальные, тем не менее, люди свободны, и люди свободны высказывать свое даже не очень популярное мнение, за исключением фашистов, впрочем, я об этом уже говорил. Константин Кинтуш из Москвы, преподаватель, в интернете у меня спрашивает, "знаете, хотя бы приблизительно, сколько жителей Афганистана было убито американскими войсками после разрушения «близнецов»? Если да, пожалуйста ответьте". Не американскими войсками, а войсками коалиции все-таки, в Афганистане, погибло около 8 тыс. жителей Афганистана, включая вооруженные отряды Талибан. Я специально, спасибо, Константин, что вы заранее прислали, я специально посмотрел, позвонил своим товарищам в погонах, они мне дали все, приблизительно вокруг этой цифры. 203 19 22, у нас еще есть 16 минут. Алло, здравствуйте, вы в прямом эфире.

ТАТЬЯНА ГЕОРГИЕВНА: Здравствуйте, около часа пытаюсь дозвониться, и ощущение такое, что вы популярнее всякого диджея на другой радиостанции.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Потому что диджей поет, а я разговариваю.

ТАТЬЯНА ГЕОРГИЕВНА: Нет, они тоже разговаривают, но вы разговариваете лучше. Изначально у меня была язвительная реплика по поводу Тамары, которая дважды уже была упомянута, что она просто перепутала формат передачи, критикуя, а дальше была затронута тема Беслана, и у меня опять всплыл на памяти такой вопрос, что люди приходят и не получают помощи от государства, которая вроде бы уже перечислена. Но, тем не менее, ведь было много частных счетов, на которые деньги были перечислены. Почему о них ничего не говорится?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Попробую ответить. Насколько я знаю, не специалист, там возникли проблемы с открытием счетов. Представьте себе город Беслан, я сейчас буду рассказывать то, что мне рассказывали люди, которые там недавно были и которые занимались этой проблемой, в том числе, из учительского комитета, который там есть. Люди в этом городе Беслане, 40-тыс. или 35-тыс., очень многие еще со старыми советскими паспортами, поверите, нет, поверьте. И не могут открыть счета. "Какие счета?! - У вас есть счет?" Какой-то город провинциальный, Беслан, у очень многих, когда им сказали, открывайте счета, мы вам перечислим, какие счета, где, в Сбербанке? В Сбербанк для этого нужен определенный набор документов. А люди там живут, их это, понимаете, и это проблема, то есть деньги – куда. Это одна из небольших проблем, так мне рассказывали. И знаете, я как раз чрезвычайно благодарен людям из учительского комитета, которым очень тяжело, поверьте мне, их во многом считают, тех, кто спасся, к учителям, к ним отношение тяжелое, вы знаете историю с директором. И все учителя, которые выжили, они в непростом положении, они пытаются это сделать, но они тоже не общественная организация, с печатью, с возможностью открывать счет, "а как вы это делаете". Это такой российский бардак обычный. Выяснилось, что люди не могут открыть счет в сберкассе, у них нет паспортов современных, а там, зачем паспорта менять, милиция, которая по паспорту в месяц выписывала, так мне рассказывали. Поэтому есть проблема, я думаю, что при таком внимательном отношении журналистов деньги не должны пропасть, родственники, все следят, не должны пропасть, не должны быть украдены, не должны уйти на сторону. Это не просто кощунство было бы, никакие деньги не заменят погибших, но даже памятник на могиле справить, похоронные так называемые. Там оказались такие простые вещи, которые нам здесь в Москве в голову не приходят, мы все тут с новыми паспортами ходим уже российскими. Вот вся история, одна из историй. Там непросто. Алло, доброй ночи, вы в прямом эфире.

ТАМАРА: Я буквально полминуты. Это та же Тамара. У меня знаете какая просьба. Вы же не все читаете с пейджера, не кажется вам, что если какие-то в адрес наших слушателей оскорбительные поступают записки, не стоит читать, это просьба к вам лично, потому что я высказала свое мнение.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, Тамара имеете право высказывать свое мнение. Я думаю, на самом деле это была шутка от Сергея, вы на него не обижайтесь, я это воспринял как шутку, здесь гораздо много друг о друге вы пишете, честно говоря, не стоит этого делать, я вас призываю. Ну ладно там журналистов критиковать, и то это можно делать по делу, но друг на друга-то. Я повторяю, кстати, возвращаясь к Максиму Грину с юга, у каждого своя точка зрения. Я считаю точку зрения этого человека ошибочной, она считает мою точку зрения ошибочной, что мы обсуждаем друг друга. Я думаю, что Сергей, честно говоря, пошутил, Тамара, когда он сказал, что вы из его двора. Относитесь к этому проще. Мы с сыном выучили сейчас одно новое слово, может быть, неправильно, "легко" - "ехко!" "Алеша, принеси мне тяжелую штуку, мамину сумку" – "ехко", "папа, пошли смотреть", папа сидит там, чего-то копается в каких-то отчетах по сайту, "папа, пойдем смотреть Микки Мауса" – "легко". Тамара, Сергей, легко, ничего такого суперстрашного между нами не происходит. 203 19 22. У микрофона Алексей Венедиктов. Алло, доброй ночи.

ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА: Алексей Алексеевич, скажите, пожалуйста, была передача, прямой эфир с правительством Москвы, вы совсем ее сняли?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я совсем снял в том виде, в каком она была, потому что она, к сожалению, превратилась в то, что там каждый человек задает вопрос со своего двора, и слушает это 20 человек, которые могут дозвониться. Это невозможно, мы переделали ее в передачу "Город". Мне кажется, что она важнее, это проблемы города. Естественно, я готов позвать опять же на ночные эфиры, на вечерние эфиры, когда есть повод, на прямую линию руководителей Москвы, но при этом все-таки надо помнить о том, что мы станция, где нас слушают во многих городах, и людей волнуют более широкие проблемы, как решить вопрос системно, а не конкретно, как убрать помойку из такого-то двора или даже очень важный вопрос, предположим, медицинский. Но в принципе я ее, что значит, совсем убрал, совсем ничего не бывает. Когда придумаем, как ее сделать хорошо, так, чтобы ее слушало максимальное количество людей, мы ее сделаем. А пока программа "Город", по-моему, очень хорошее начало, которую Сережа завертел Бунтман в 16 часов по субботам. Призываю вас слушать, 203 19 22 алло, доброй ночи.

ЕЛЕНА ВАСИЛЬЕВНА: Алексей Алексеевич, такая проблема. Ваше мнение как бывшего учителя. Вот имеется мальчик 14 лет, он из благополучной семьи, в хорошей школе учится, особых проблем нет, но в последнее время стали замечать, что он на бесланскую трагедию реагировал весьма оригинально. Он сказал, я ненавижу эту страну, потом смотрели какую-то передачу историческую, он опять это повторяет, я ненавижу эту страну, вот Франция легла под немцев в свое время, и людей сберегла, и материальные ценности, и достоинства своего исторического не уронила. А мы 60 лет не можем сосчитать свои жертвы. И все в таком духе. Вот сейчас смотрел известный фильм, сериал по телевидению, и говорит, вот такая страна, вот почему в 1937 г. нас было 250 млн., никто не встал с топорами, с кирками, все это не воспротивились. Мы там бьем крыльями, объясняем ему, что есть разница между народом и государством, а он говорит, нет, недостойно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно совет. Отвезите его в Беслан. Свозите. Это его страна, пусть там, это дома в Москве нам всем хорошо так рассуждать. Если есть возможность, страшную вещь ведь говорю, страшный эксперимент предлагаю. Но ваше решение, он должен понять, что его страна, это его погибшие братья и сестры, его сверстники, это тоже его страна. Мне кажется, что на шок надо шоком отвечать.

ЕЛЕНА ВАСИЛЬЕВНА: Он вроде как бы из этого исходит.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А вы его отвезите, это по телевизору одно.

ЕЛЕНА ВАСИЛЬЕВНА: И такую делает подкладку, что у нас нет милиции, у нас нет армии, кого мы содержим.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Елена Васильевна, на это нет рецепта однозначного, потому что каждый человек индивидуален. Я знаю огромное количество людей, моих друзей, люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы, ни бога, ни черта, они впали в депрессию после Беслана, ни после дефолта 1998, ни после даже «Норд-Оста», ни после взрыва домов, хотя у одного погибло 3 человека, он собирал себя и заново строил жизнь, а тут он впал в депрессию после Беслана и после того, что последовало за Бесланом. Как вы хотите. Я думаю, что меня это ждет через 10 лет, моему сыну 4. Я буду это проходить сам со своим сыном, и вы проходите со своим мальчиком сами, да, объяснять, да, любить, да, люди вокруг, и большинство из этих людей абсолютно нормальные, добрые, сочувствующие, человеческие, абсолютное большинство, 99%. Но если вы верите в то, что это вызвано шоком. Ну шок на шок. Скажите ему, поехали, посмотрим, как живут выжившие твои сверстники, 8-классники, собираются ли они эту страну проклинать, они, которые потеряли все. Мне кажется, очень трудно давать, как лечить по телефону, так и учить по телефону тоже невозможно, для того, чтобы ты выучил ученика, представляете, нужно каждый день с ним входить в контакт, разговаривать, щупать его настроение, щупать его интерес. Вот первое, что пришло мне на ум, это вот. Хотя может быть это плохой совет, может быть, этого делать нельзя. Но если виртуальный вопрос, виртуальный мальчик, вот вам мой виртуальный ответ. Хотя это может быть небезопасно, думайте сами. "Пропал сигнал на УКВ", по-моему, каждый вторник у нас и происходит, у нас УКВ каждый вторник с 2 до 2 становится на профилактику. Ничего страшного. Мне кажется, что осталось всего несколько минут. Павел спрашивает, какие результаты голосования Ющенко-Янукович, 5077 звонков за 5 минут и 68% Ющенко, 32% Янукович. 203 19 22, еще 1-2 звонка. Доброй ночи.

ЕВГЕНИЙ: Здравствуйте из Екатеринбурга.

А. ВЕНЕДИКТОВ: У вас там уже утро.

ЕВГЕНИЙ: У вас с географией, видимо, плохо.

А. ВЕНЕДИКТОВ: У меня плохо.

ЕВГЕНИЙ: Мы недалеко от вас живем, всего 2 часа часовая разница с Москвой.

А. ВЕНЕДИКТОВ: 4 утра это называется, не 4 ночи, я прав. Шучу.

ЕВГЕНИЙ: Хорошо, для меня ночь. Очень много у вас действительно звонков, дозвониться непросто и приходится ждать глубокой ночи, хотелось бы безнадежно лечь спать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Безнадежно спать это хорошо сказал.

ЕВГЕНИЙ: Не дозвонившись. Вы знаете, что меня интересует, вы помните те времена, когда НТВ разваливалось, когда меняли команду Киселева, и у вас там было тогда неспокойно?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да

ЕВГЕНИЙ: Сейчас вроде как бы тишина. И мое мнение, что единственная радиостанция, которая дает такой плюрализм, по крайней мере, то, что мы слышим, это ваше. Скажите, пожалуйста, меня интересует такой вопрос, кому сейчас принадлежит ваше радио, то есть, кто является владельцем?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Легко. 66% акций принадлежит Газпрому, 34% акций принадлежит журналистам и менеджменту, то есть нам. Это уже 4 года так, после того, как эти акции, контрольный пакет акций ушел, я говорю пока аккуратно, ушел от Гусинского к Газпрому.

ЕВГЕНИЙ: И последнее, вы знаете, что произошло на НТВ, когда Газпрому ушли эти акции, скажите, пожалуйста, неужели все успокоилось? Убрали они Киселева оттуда, ушел он на другой канал, там, к сожалению, тоже ничего не вышло, скажите на вас, мягко я спрашиваю, какое-то давление, проявление? Как вы думаете, еще долго все это продержится, что вы чувствуете?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я чувствую неуверенность. Скажу почему. Моя неуверенность заключается не столь в том, что у нас какие-то редакционные проблемы, потому что у нас изначально, когда пакет акций было принято решение продавать Владимиру Гусинскому, это был 1994 год, и Сергей Корзун был главным редактором, а Юрий Федутинов был генеральным директором, он остался по сю пору, мы обсуждали этот вопрос. И мы ввели в устав акционерного общества "Эхо Москвы" норму, при которой главный редактор избирается журналистами и утверждается акционерами, то есть главный редактор имеет как бы двойную легитимизацию, доверие от журналистов и акционеров. И поскольку у нас блокирующий пакет акций, то изменить эту норму, в общем, нельзя, грубо говоря, даже контролирующему акционеру. Это мы ввели против Гусинского, мы не знали, кто такой господин Гусинский, на всякий случай, собственник, чтобы он так не … А по закону, ныне действующему, за всю редакционную политику отвечают не акционеры, им запрещено законом вмешиваться в политику редакционную, чтобы вы понимали, это написано в законе о СМИ, учредителям, там нет слова акционеры, запрещается, не имеют права вмешиваться в редакционную политику, это закон, который действует. За это отвечает главный редактор, пока я сижу, я за то и отвечаю, поэтому таких попыток давления типа "уволь Ксению Туркову, а не то", "сними передачу Шендеровича и Доренко, а не то", такого нет, есть обычное взаимодействие с акционерами и с силовыми, и с правоохранительными, и с политическими структурами. "В борьбе обретешь ты право свое", но редакционная политика неизменна. Это же все слышно в эфире. Если я захочу изменить редакционную политику, вы это услышите и поймете первыми. Меня беспокоит другое. Меня беспокоит сужение информационного пространства вокруг нас, меня беспокоит то, что происходит на телевидении, меня, например, начинает радовать господин Малахов и 1 канал, где все-таки бывают политически острые передачи, у Светы Сорокиной, у Владимира Познера. Меня в этом смысле как бы не радуют мои коллеги с НТВ, имею в виду, это предмет спора нашего, в том числе, и с Сашей Левиным, к которому я отношусь, есть за что, с уважением, по поводу политических программ. Вы знаете, Беслан вызвал ренессанс газетной журналистики, я увидел, как наши газетные журналисты, которых я считал, что все уже, и не только "Новая газета" или "Известия", но многие газеты писали честно, откровенно, правдиво, теперь же это видно, и это расширяет немножко поле. Но в принципе такое удушающее ощущение постоянного, то со стороны законодателей, то со стороны исполнительной власти, то со стороны бизнеса, вот "Альфа" против "Коммерсанта", давайте честно, это не прибавляет репутации "Альфе". Я представляю себе, что такое в банковском сообществе, скажем, Запада, они представляют, что "Альфа", это может быть ошибочно, но они так считают, что альфа наехала на газету изгнанного предпринимателя, то есть, Березовского, оппозиционно настроенного, то есть, выполняет политзаказ, может быть, это не так, но там будет восприниматься, это минус репутации, тот вред, который "Альфа" понесет в дальнейшем, я в этом абсолютно уверен, я это говорил и альфовцам, среди которых есть мои знакомые, руководители банка "Альфа", группы "Альфа", для меня это очевидная история. И вот это такое, и судебная перспектива против газет и СМИ, это все действует удушающе. Я честно говорю, считаю, что надо работать так, как считаешь правильным, и очень рад, что мои коллеги по "Эху" меня в этом поддерживают, даже не в основном, а целиком, потому что без их поддержки, когда внутри заводится такая нехорошая дискуссия, не лечь ли и не поползти ли, тут либо стреляться, либо пристреливать. Но этого не происходит, поверьте мне, поэтому мы будем работать до тех пор, пока это будет возможно. Мы считаем, что мы делаем правильно. Кстати, совсем забыл вам сказать, тут в прошлом месяце, это, Тамара, кстати, и вам и Елене, с которой мы начали, получили премию Национальной ассоциации телерадиовещателей Министерства печати, которая называется "Патриоты России". "Эхо Москвы" однако. Всем счастливо. Завтра ночью я снова с вами с 0 до 2.