Памяти Галины Ковальской - Михаил Бергер, Александр Рыклин, Сергей Пархоменко - Интервью - 2003-05-03

3 мая 2003 года

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Михаил Бергер - гл. редактор "Еженедельного журнала", Сергей Пархоменко - журналист, Александр Рыклин - зам. главного редактора "Еженедельного журнала".

Эфир ведет Алексей Венедиктов.

А. ВЕНЕДИКТОВ 19:10 в Москве, в студии Сергей Пархоменко, Михаил Бергер, Александр Рыклин, это друзья и коллеги журналистов, которые сегодня погибли в аварии вертолета МИ-26. Напомню, что сегодня пришла информация, что на тушении пожаров, несчастный случай, видимо, упал вертолет, в котором находилось 12 человек, 4 журналиста, 2 коллег с РТР, 2 коллег из "Еженедельного журнала", экипаж вертолета и спасатели-пожарные. Вот, собственно говоря, двое из погибших были нашими друзьями, это была Галина Ковальская, которую наши слушатели могли знать по ее выступлениям, в том числе, в программе "Обложка", и это был фотограф, которого знали, наверное, читатели "Итогов" и "Еженедельного журнала", Руслан Ямалов. И я хотел бы, чтобы Сергей Пархоменко как гл. редактор журнала "Итоги" и первый гл. редактор "Еженедельного журнала", и Миша Бергер, гл. редактор "Еженедельного журнала", и Саша Рыклин, которые хорошо знали Галю, зам. гл. редактора "Еженедельного журнала", рассказали, поговорили, рассказали нашим слушателям про этих ребят. Сережа.

С. ПАРХОМЕНКО Ну что же, я знаю Галю почти 10 лет, работать мы начали вместе в 95 г., в тот момент, когда готовился журнал "Итоги", она пришла к нам, кажется, из журнала "Новое время", она довольно давно уже работала в журнале, вообще она представительница чрезвычайно редкой породы журналистской, даже формально журнальной журналистики. Она давно этим занимается, и поэтому она очень хороша была в "Итогах" и в "Еженедельном журнале", это совершенно особое свойство.

А. ВЕНЕДИКТОВ Просто помню, когда Галина Ковальская стала писать у Сережи в "Итогах", говорил как тебе повезло с приобретением, я всегда читаю в "Новом времени". Это просто уже имя было.

С. ПАРХОМЕНКО Несомненно, это был уже известный журналист, с очень большим опытом, с именем, и свойственна ей была, что для журнала чрезвычайно ценно, готовность и способность проникать внутрь, в суть событий, пытаться и успешно видеть связь между событиями, это не поверхностная журналистика, а журналистика в истинном смысле слова, аналитическая. Кроме того, Галя, тут опять же придется сказать, что это достаточно редкое качество, была мастером почти исчезнувшего из нашей журналистики жанра, а именно очерка, того, который укоренен, так сказать, в истории и русской журналистики, и русской литературы, очень мало востребован в последние годы. Что это такое это умение видеть и умение описать, как люди живут, вот и все. Был такой момент еще в редакции "Итогов", как-то раз мы повесили там на стенку карту России, я поставил рядом какую-то такую мисочку стеклянную, наполненную разноцветными стеклянными кнопками, и предложил всем эти кнопки втыкать в те места карты, где кто был, для того, чтобы как-то понять, много ли мы тут объездили. И когда подошла Галя, то через некоторое время все начали хохотать, стоявшие вокруг, потому что по-моему она провела час возле этой карты, втыкая и втыкая эти кнопки, и по-моему они у нее кончились. И действительно она объездила почти всю страну, и это было главной ее страстью, и это было ее пониманием профессии. И это была своеобразная философия, она не могла и не хотела писать о том, чего она не видела своими глазами, что она не пощупала своими руками, что она не слышала своими ушами. От края и до края объездила она Россию, находясь в состоянии непрерывного конфликта со своими редакционными начальниками, в том числе со мной, и конфликт этот всегда был на одну и ту же тему. Галя хотела куда-то ехать, а мы ее не пускали. Она хотела ехать в Чечню, мы ей объясняли, что нельзя ехать в Чечню, потому что нет свободного миллиона долларов, чтобы выкупить ее у того, кто ее украдет. Она хотела ехать во время югославской войны в Югославию, она хотела ехать на наводнения, землетрясения и т.д., и это не было, так сказать, страстью к каким-то особенным приключениям. Ей важно было знать и видеть, как живут люди во всех проявлениях этой жизни и во всех ситуациях, и во все времена и во всех обстоятельствах. И она с тем же удовольствием ездила и в тюрьмы, и в деревни, и она занималась, например, фермерами довольно долго и подробно, и у нее было огромное количество знакомых в совершеннейших, в буквальном смысле этого слова, углах России. И сегодня, когда произошло это несчастье, конечно, мы все задаемся вопросом, случайно ли это, как так случилось, как они туда полезли, как они там оказались, с чего они вдруг в этом вертолете. Я могу твердо сказать, это абсолютно неслучайно, это совершенно закономерная гибель, потому что это человек, который хотел быть в гуще событий и видеть своими глазами. Это ее понимание профессии, это повод для того, чтобы поговорить, в чем собственно заключается эта профессия, каково достоинство этой профессии, и почему так мало людей, ведущих себя в этой профессии с этим достоинством, в этом собственно это достоинство и заключается, в доверии только реальным обстоятельствам вокруг, а не информационной ленте, каким-то пересказам, слухам или чему-то еще. Галю часто относили к разряду правозащитных журналистов, она очень тесно общалась с обществом "Мемориал", у нее были теснейшие контакты с разного рода сообществами и землячествами, потому что она занималась всеми, всячески притесняемыми. А больше всего притесняемых у нас по национальному признаку, она ездила в Ростов выяснять, что происходит там с армянами, она ехала в Армавир выяснять, что там происходит с грузинами, она ехала в Баку выяснять, что там происходит с русскими, она ездила по всему югу России, потому что там бесконечно происходили вся эта мерзость на национальной почве. Она занималась московскими чеченцами, очень много, и после всех взрывов домов, после всех терактов именно она писала о том, как чувствуют себя чужаки здесь в России и как чувствуют себя граждане России на чужбине. Это было ее постоянная тема. Почему я начал об этом говорить, потому что на самом деле это для журналиста вещь чрезвычайно сложная, потому что это испытание на такт, на чувство меры, на верность тона, потому что здесь очень важно не сорваться на крик, на вопли, на истерику, на размазывание слез по щекам, между прочим, не начать врать в другую сторону, потому что тут тоже, что называется, для красного словца, для яркости метафоры, для необычности ситуации и т.д. Гале можно было в этом смысле доверять абсолютно, и это уникальное ее качество.

А. ВЕНЕДИКТОВ Сергей Пархоменко, теперь Михаил Бергер, гл. редактор, да.

М. БЕРГЕР Сергей сказал только что о том, что она олицетворяла собой очеркиста, может быть, уникального нынче сегодня, это на самом деле, ее очерки, если мы называем так, были совершенно особенными, это не то, что старая этажерочка 50-х гг., которая как бы хороша, но пользоваться ей не очень удобно, она стоит в углу, пылится, о чем-то напоминает. Галин очерк был, несмотря на некую консервативность жанра, он был достаточно современен, и он всегда был наполнен ее взглядами, соображениями, и она, мне так за относительно небольшое время, что работали, удалось и посчастливилось работать вместе, мне казалось, что она хотела защитить, прежде всего, она всех хотела защитить. И о чем бы она не писала, в последнем номере очерк из Приднестровья

А. ВЕНЕДИКТОВ Да, в последнем номере, который был на прошлой неделе, Приднестровье, вдруг Приднестровье.

М. БЕРГЕР Мы пытались понять, что от СССР осталось у нас, и кажется, когда она говорит с людьми, которые испытывают ностальгию по СССР, которые живут в прошлом, она защищала их право жить этим прошлым. Когда она говорила с молодежью, не знавшей СССР, не желающей возвращаться, она защищала их право не хотеть туда вернуться. И я уже не говорю о беженцах, о лагерях, о чеченцах, о всех тех людях, которые встречались с ней на профессиональном пути. Она обо всех заботилась, но заботилась не охами, не вздохами, не слезами, заботилась в высшей степени профессионально. Она о них рассказывала так, что не сочувствовать им, не стремиться им помочь после этого было очень трудно.

А. ВЕНЕДИКТОВ Миша, у меня вопрос, Михаил Бергер, у меня вопрос к тебе. В номере, который выйдет, там что-то будет или последний материал Галин что вышел? Ее материал, я имею в виду.

М. БЕРГЕР Дело в том, что она уехала в командировку в дни, когда мы готовили номер, сданный вчера ночью.

А. ВЕНЕДИКТОВ Ее материала нет никакого, да, вот последний материал это Приднестровье?

М. БЕРГЕР Последний прижизненный теперь, как это страшно говорить, но я хочу еще один тезис как бы вернуть, произнесенный Сережей, и Галина, и Руслан отправлялись в эту командировку, воспринимали как подарок судьбы, возможность оказаться в центре событий каких-то, очень важных, да.

А. ВЕНЕДИКТОВ То, что говорил Сережа, для журналиста, подарок судьбы оказаться в центре событий.

С. ПАРХОМЕНКО Да, несомненно, это действительно было постоянной темой для конфликтов, на самом деле. Если когда-нибудь она была, скажем, на меня обижена, то за это, главному редактору большой редакции, где работает 70-80 человек, приходится непрерывно общаться с каждым из сотрудников, достаточно часто кто-нибудь с чем-нибудь приходит, кто-то приходит с просьбой отпустить в отпуск, с просьбой добавить ему зарплату, кто-то приходит еще с чем-то. Ковальская ходила за одним, она ходила за командировками. Она приходила с огромными списками, она торговалась за каждый пункт в этих списках. Она будучи человеком деликатным, она эти споры вела чрезвычайно мягко, надо сказать, но видно, что главное, чего ей не додают на этой работе, эту возможность еще поехать туда, еще сюда, здесь нужно сказать, что она погибла в экстремальных обстоятельствах. Пожар, вертолет, трос.

М. БЕРГЕР Да, работая, составляя репортаж.

С. ПАРХОМЕНКО Что-то такое очень сложное и т.д., но я должен сказать, что на протяжении всех этих лет она вела чрезвычайно рискованный образ жизни. У нас вообще рискованная страна, этот риск заключался не в том, что она летала над пожарами на вертолетах, в том, что на чудовищных поездах она ездила на невероятные, Богом забытые дыры, жила там, останавливалась в каких-то странных местах, одна она ходила по деревням, селам и городам. В таких местах, в которые не суются огромные мужики.

М. БЕРГЕР Она же пережила и бомбежку в Грозном.

С. ПАРХОМЕНКО Конечно, это экстремальные ситуации, их было в ее жизни предостаточно, но я сейчас вспоминаю даже не об этом. Я должен сказать, что это был такой размазанный профессиональный риск, какая-то такая постоянная жизнь внутри этой среды, потому что когда она отправляется искать фермера в невероятной совершенно глуши Вологодской или Костромской области, в тех самых местах, где Иван Сусанин заблудился вместе с поляками, но для городской женщины, хрупкой и действительно беззащитной, в очках, это целое испытание на самом деле, не так много, я серьезно об этом говорю, не так много наших коллег, которые готовы будут превратить это в образ жизни.

А. ВЕНЕДИКТОВ У меня вопрос, может быть, к Саше Рыклину, откуда она такая? Откуда это? Мало ли вокруг нас женщин в очках, в нашей профессии, кстати?

А. РЫКЛИН Вы знаете, это, мне кажется, она, по-моему, такой ярчайший представитель творческой интеллигенции, как это ни банально сегодня и ни тривиально звучит, она была исключительно интеллигентным человеком. И эта ее интеллигентность, она проявлялась в том числе и таким образом, она видела себя так в этой профессии. Ведь в сущности, она не должна была ехать в Читу.

М. БЕРГЕР Она обозреватель отдела политики, да?

А. РЫКЛИН Да, конечно. Дело даже не в этом, дело в том, что так случилось, что примерно неделю назад мне позвонили из одной общественной организации, предложили вместе с ними направить какого-то нашего корреспондента в Чечню. И я подумал, что бы мне такое сделать, чтобы от Гали это скрыть, чтобы она не узнала, что мне кто-то позвонил, потому что как-то ужасно не хотелось, вот она недавно была, кстати, в Чечне, причем она была в Чечне, скрыв от нас с Бергером факт того, что она туда ездила.

М. БЕРГЕР Да, она с референдумом была отправлена в Ингушетию, и со строгим указанием в Чечню не соваться, но ее невозможно удержать.

А. РЫКЛИН И я ходил и думал, что же мне такое придумать, чтобы Ковальская не узнала, что мне предложили, и когда подвернулась эта Чита, я был ужасно рад, потому что 1 мая она должна была улететь в Чечню, а тут Чита. Ну хорошо, ну пожары.

А. ВЕНЕДИКТОВ Кстати, я хочу сказать, что первое, когда пришла информация, да, мы были в полной уверенности, что это опечатка Чечня.

А. РЫКЛИН Мне тоже так показалось, я ослышался.

А. ВЕНЕДИКТОВ Где Галя Ковальская, это Чечня, это не Чита, да.

А. РЫКЛИН Да, поэтому не знаю, была бы она сейчас в Чечне

М. БЕРГЕР Была бы цела.

А. ВЕНЕДИКТОВ Да, это такой вопрос

М. БЕРГЕР Я просто хочу сказать, еще о Руслане, нужно сказать, что человек, который

А. ВЕНЕДИКТОВ Просто мы на радио никогда фотографа не можем, к сожалению, даже пригласить.

М. БЕРГЕР Да, понимаю, у нас есть специализация в нашей профессии, кто-то пишет, кто-то фотографирует, кто-то верстает на компьютере, и кого-то знают больше, кого-то меньше, и если журналиста, писателя знают по имени, по его фотографии, которая иногда появляется, то фоторепортера обычно с картинкой не ассоциируют. Но я хочу сказать, что то, как выглядит журнал, то, что видишь, то, что вы не читали, а видели в журнале, во многом связано с именем Руслана Ямалова.

А. РЫКЛИН Я добавлю два слова, просто я очень много общался с Русланом.

А. ВЕНЕДИКТОВ Я напомню, что Руслан фотограф, который был вместе с Галиной в этом вертолете, тоже погиб.

А. РЫКЛИН Мы с ним были в разных точках, горячих и не горячих, мы с ним были в Чечне, мы с ним были в Дагестане, мы с ним были в Косово. Я вам должен сказать, что когда я ехал куда-то в такое место, неспокойное, я приходил тогда еще к Сереже, говорю Сережа, знаешь, наверное, я поеду с Русланом, потому что как-то мне так спокойнее. Руслан был таким человеком, с которым было очень спокойно. Помимо того, что он действительно был совершенно блестящим фотографом, и я знаю, что он мечтал провести выставку своих фотографий, еще с первой чеченской войны, он был на обеих этих войнах ужасных, кстати говоря, тут надо напомнить, что оба эти человека, и Галя, и Руслан, они были фактически на всех войнах, которые были в нашей стране за последние 15 лет, это обе чеченские войны, это Абхазия, это Приднестровье, это Нагорный Карабах.

А. ВЕНЕДИКТОВ Я помню, Карабах, да.

А. РЫКЛИН Это Южная Осетия, они везде там оба были. Это до некоторой степени, в общем, конечно, уникальные люди.

А. ВЕНЕДИКТОВ И погибли на пожаре.

А. РЫКЛИН Тут кстати нужно сказать, что все-таки давайте понимать, что пожар это чрезвычайная ситуация.

М. БЕРГЕР Если в нашей стране на пожаре гибнут люди, то вместе с ними и гибнут журналисты.

С. ПАРХОМЕНКО Есть еще одно обстоятельство, такое совпадение, которое конечно не больше, чем совпадение, но выглядит сейчас очень символично. Это то, что Руслан Ямалов был татарин. И как-то это было очень важно для него, он как-то все время помнил, что он татарин, он про это говорил часто, будучи человеком абсолютно нерелигиозным, совершенно современным, так сказать, светским. Он был из башкирских татар, из Уфы. Выглядел так, как полагается выглядеть провинциальному татарину, бесконечно мы его вынимали из отделений милиции.

А. ВЕНЕДИКТОВ Проверка документов?

С. ПАРХОМЕНКО Со мной за это время было по меньшей мере, может быть, три случая, когда я просто где-то на подходах к редакции обнаруживал его в окружении трех милиционеров, которые обшаривали его карманы, требовали от него паспорт, при том, что он был совершенно московский житель. Он был тот самый человек, про которых писала Галя. Вот этот самый южный человек в Москве, занятый своим делом, абсолютно укорененный здесь и т.д., и тем не менее бесконечно этому городу и этой стране, если иметь в виду такую русскую Россию, ей чужой.

А. ВЕНЕДИКТОВ Мы прервемся на новости, напомню вам, что после новостей мы продолжим разговор о наших коллегах, которые сегодня погибли, мы меньше знаем коллег с РТР, и конечно выражаем соболезнования нашим коллегам из РТР, пожарным МЧС, трагическая гибель, люди погибли на работе, Миша, да, ты сказал, выполняли свой долг. Как и журналисты. Я к этой теме бы вернулся сразу после новостей. Напомню вам, что мы еще минут 10 об этом поговорим, а потом вы услышите повтор программы "Обложка" с участием Галины Ковальской как раз после ее очередного возращения из Чечни.

НОВОСТИ

А. ВЕНЕДИКТОВ 19:34, у микрофона Алексей Венедиктов. Сергей Пархоменко, Михаил Бергер, Александр Рыклин, напомним, сегодня погибли наши коллеги и наши друзья. Я хочу сказать вот одно, вы сейчас говорили, да, я Галину встречал нечасто, надо сказать, на "Эхе", раньше еще в каких-то наших журналистских пересечениях. И я вдруг подумал, смотрите, пожарные гибнут на пожаре, военные гибнут в военных конфликтах, шахтеры гибнут на шахтах, а журналисты гибнут с пожарными на пожаре, с военными в военных конфликтах, с шахтерами на шахтах, и дальше по тексту. Работа.

М. БЕРГЕР На самом деле, есть понятие профессионального заболевания, вот боюсь, что наверное в какой-то степени смерть на работе это вариант профессиональной болезни для журналиста.

А. ВЕНЕДИКТОВ Во всяком случае, по документам Международной организации труда, в России журналист вторая после шахтеров, это было два года назад, правда, после шахтеров самая смертоносная профессия. Можно нас не любить за то, что продавшиеся, как об этом говорят, да.

М. БЕРГЕР Не нравится.

А. ВЕНЕДИКТОВ Да, ангажированные и прочее, тем не менее, это так. Политики гибнут, потому что они политики, а мы вспомним, что с генералом Лебедем тоже журналисты погибли. Кстати. Год тому назад, я бы напомнил.

С. ПАРХОМЕНКО Потому, что среди журналистов есть люди, которым важно знать. И поразительным образом им это важнее всего остального, им важнее это, чем заработать на этом. Хорошо, уж ладно, давайте с этого начнем, потому что это теперь самый-самый частый мотив, как-то, что во всем, конечно, виноват Чубайс, но следующие после Чубайса это журналисты, которые и т.д., так вот, знать важнее, чем заработать на этом, знать важнее, чем прославиться на этом. Вот важно знать. Я очень рад, что придумали коллеги с "Эха" повторить эту передачу "Обложка", где Галя. Она там не одна, там еще такой человек, Султыгов.

А. ВЕНЕДИКТОВ Да, там Султыгов.

С. ПАРХОМЕНКО Вот мы вчера узнали все, да, что возможно он в скором времени у нас даже сделается президентом Чечни.

А. ВЕНЕДИКТОВ Возможно.

С. ПАРХОМЕНКО А даже если и не сделается президентом Чечни, то он важное у нас государственное лицо и т.д. Те, кто слышали эту передачу тогда, когда надо, примерно 2-2,5-месячной давности

А. ВЕНЕДИКТОВ 10 декабря 2002 года.

С. ПАРХОМЕНКО Да, значит, уже четырех почти месячной давности, значит, те, кто ее слышали, те, может быть, помнят, а те, кто не слышали, сейчас услышат, обратите внимание, на чем там строится разговор и как происходит конфликт. Дело в том, что конфликт между одним человеком, который знает, а другой нет. Вот который знает это Галя, речь идет о беженцах, о лагерях с чеченскими беженцами, которые по границам Чечни. Человек, который знает это, Галя, а человек, который не знает это Султыгов.

А. РЫКЛИН Я еще хочу добавить, что это еще и конфликт между человеком, который говорит правду и говорит неправду.

С. ПАРХОМЕНКО И это совершенно был тогда поразительный эпизод, и я думаю, что сейчас он будет звучать особенно поразительно, потому что действительно за Галей есть эта уверенность, она дала себе труд поехать туда, по этим дорогам, в этих поездах, в этих машинах, в эту погоду.

А. ВЕНЕДИКТОВ Стать свидетелем.

С. ПАРХОМЕНКО Стать свидетелем, поговорить с этими людьми, поговорить с разными людьми, поговорить с такими и с сякими, с теми, кто за, и с теми, кто против, с теми, кто боится, и с теми, кто пугает, пощупать эту ситуацию со всех сторон. И таким образом она приобрела, она заработала право не просто об этом судить, а указывать на это человеку, вообще людям, для которых это вроде прямая профессия, при том вроде основная специальность, которые на этой службе у государства находятся. Очень часто мы встречаем, мы т.е. журналисты, встречаемся с таким стандартным упреком, когда говорят а чего вы про это пишете, вы же журналисты, почему вы пишете про атипичную пневмонию, у вас же нет биологического образования.

А. ВЕНЕДИКТОВ Вы вообще не понимаете, вы же не медики, да.

С. ПАРХОМЕНКО Почему вы пишете про армию, вы же не военные, почему вы пишете про футбол, вы же не спортсмены, почему вы про это пишете? А потому что я про это знаю. Вот Галя не была ни политиком, ни военным, ни этнологом, ни этнографом, ни историком. Она была человеком, который видел своими глазами, который умел разговаривать с людьми. Вы помните, был когда-то такой жулик здесь, весь город был оклеен Билли Грэм, говорящий с людьми? Вот тот был жулик, а Галя действительно сумела сделать это своей профессией, этой профессией владела блестяще. Она разговаривала с людьми. И люди рассказывали ей, что происходит на самом деле, и она умела отличить ложь от правды, и она приобретала, не будучи ни биологом, ни историком, она приобретала право говорить о чрезвычайно сложных вещах так, что умела и могла, и делала это, ставить на место тех, кто называл себя профессионалом в этой области. Вот передача, которую вы сегодня услышите, она ровно из этого класса.

М. БЕРГЕР И она из тех людей, по которым узнают журнал. Вот она тот, с кем ассоциируется издание, это очень важно, большая честь для любого журналиста стать лицом журнала, газеты, телеканала, она именно была таким лицом.

А. ВЕНЕДИКТОВ Саша, пожалуйста, Саша Рыклин.

А. РЫКЛИН Тут сегодня не прозвучало, на мой взгляд, это крайне важно, разумеется, и Галя, и Руслан были фанатами своей профессии, они все это любили. Но не надо забывать, что в общем-то они все это делали для того, чтобы рассказать читателю о том, что происходит в нашей стране.

А. ВЕНЕДИКТОВ Да, а то можно для себя, в общем, узнавать.

А. РЫКЛИН Да, и собственно давайте будем помнить, что и погибли они, в общем

М. БЕРГЕР Удовлетворяя чужое любопытство.

А. РЫКЛИН За то, чтобы наши читатели знали о том, в данном конкретном случае, что происходит на этих лесных пожарах, будь они неладны.

А. ВЕНЕДИКТОВ Будь они неладны, да, я хочу напомнить, что у нас в эфире, да, и несколько слов о семье, спрашивают слушатели.

М. БЕРГЕР Я хочу сказать, мы с Галей общались много лет, а последние несколько месяцев работаем вместе, и у меня, я грешен, сложилось такое твердое ощущение, что Галя одинокий человек, она настолько была погружена в работу, настолько ничего другое, казалось, ее не интересовало, она все время была или на работе, или в командировке, мне казалось, что ничего другого у нее нет. У нее есть сын, у нее есть муж.

С. ПАРХОМЕНКО У нее есть мать, у Руслана, насколько я знаю, осталась невеста, у Руслана есть мать.

А. РЫКЛИН Руслан совсем молодой человек, надо про это сказать.

М. БЕРГЕР 30 с небольшим.

С. ПАРХОМЕНКО 34-35.

А. ВЕНЕДИКТОВ И нам однокурсница Гали Ковальской пишет, что Галя была историком, она училась на историческом факультете.

С. ПАРХОМЕНКО Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ Она не была историком.

С. ПАРХОМЕНКО Она была журналистом.

А. ВЕНЕДИКТОВ Была журналистом. И это были Сергей Пархоменко, Михаил Бергер и Александр Рыклин. А сейчас вы услышите фрагмент передачи "Обложка" с участием Галины Ковальской, вел передачу Сергей Бунтман, в гостях были еще Маша Липман, Абдул-Хаким Султыгов и Иван Рыбкин, бывший секретарь СБ. А главной скрипкой действительно в этой передаче, почему мы ее выбрали, Галя участвовала во многих передачах, но мы выбрали эту передачу, потому что здесь, по-моему, все. Те, кто не знал Галину Ковальскую, вот вы сейчас и послушаете фрагмент "Обложки".